Последнее письмо

«Письмо Фэшу Драгоцию, брату и просто отличному другу.       В жизни человек совершает множество ошибок. Мы прощаем, забываем, уступаем, ненавидим. Всё это свойственно человеку. Это его пороки. И я расскажу о своих.       Я не знаю, какая ошибка страшнее… Та, из-за которой я его полюбила, или та, из-за которой почти отпустила. Но в данный момент всё это неважно. Всё это эфемерно.       Уже прошёл ровно год с того момента, как погиб мой любимый. Мой дорогой Маар. И, клянусь, не было и дня, чтобы я не скучала и не упрекала себя в его гибели.       В тот самый день я и Маар пошли на прогулку. Сначала мы зашли в наше любимое кафе и выпили по чашке горячего шоколада. Это его любимый напиток. И с давних пор и мой тоже. Мне нравилось целоваться с ним после шоколада. Его губы были сладкими и мягкими. И он всегда заправлял мои волосы за ухо. Мне это не нравилось, но сейчас я безумно скучаю по этому. Его прикосновения. Его шутки. Его двусмысленные взгляды. Всё это мне стало настолько дорого, что я не хочу отпускать, не хочу забывать…       Мы вспоминали. Часто вспоминали наше прошлое. Любили ностальгировать. Чаще всего я рассказывала снова и снова историю в доме у Василисы… Мы часто шутили и подкалывали вас с ней, братец, но, поверь, это лишь потому, что мы любили вас. Вы были нашей семьёй. Маар надел мою пижаму (кигуруми) и парик, который я купила за несколько дней до этого. Он вошёл в кухню и сел на стул рядом с Василисой. Она начала жаловаться ему на тебя. О том, как несколько дней назад ты надел её лифчик на голову и бегал по дому с криками: „О Боже! У моей невесты второй размер! Давайте порадуемся за неё!“ Маар слушал её и поддакивал. Она же не замечала подмены. Спустя некоторое время в кухню зашла я. И, честное слово, в тот момент лицо Василисы было бесценно! Маар снял парик и захохотал. Я подошла к нему и шутливо дала подзатыльник. Василиса тоже засмеялась. Может быть, она не оценила всей шутки, но ей понравилось.       Мы пошли в парк, и там я в очередной раз сказала ему: „Люблю тебя больше жизни“. На что он ответил: „Люблю тебя больше всех“. Это была наша маленькая метафора. Прости, но её смысл умер вместе с Мааром и умер вместе со мной.       Мы переходили дорогу — хотели зайти в магазин и купить мороженое. Я каждый день проклинаю ту мою прихоть — поесть мороженого осенью. Ведь если бы не я, он был бы ещё жив. Он бы лежал со мной на кровати и гладил мои волосы. Он бы приносил мне в душ полотенце, которое я всегда забываю. Он бы готовил вместе со мной печенье. Он бы не оставил меня одну…»       Захарра склонилась над столом. Слёзы текли по лицу и капали на лист бумаги, размывая некоторые буквы. Она опять плачет. Уже который раз за день. Который раз за этот год. Она уже смирилась с тем, что он покинул этот мир. Смирилась. Но всё равно находила в себе силы плакать. Потому что больно. Больно терять человека. Человека, которому ты столько раз сказала „Люблю“. Человека, с которым у тебя была связь. Человека, который обещал всегда быть рядом.       Боль утихла. Но ей это не мешало каждый день загораться ярким пламенем, сжигая девушку изнутри. И сейчас внутри Захарры была самая настоящая буря. Огонь боли сжигал внутренности. Волны прошлого ударяли в голову, заставляя вспоминать. Ветви страданий окутали тело, не давая дышать, постепенно убивая. Ураган мыслей носился в мозгу, запрещая сосредоточиться.       Девушка вытерла слёзы, шмыгнула носом и продолжила писать прощальное письмо.       «Но он сделал это. И за это я его ненавижу.       Когда мы переходили дорогу из-за угла повернула машина. Я ничего сообразить не успела, а он успел. Отпустил мою руку и оттолкнул меня. Я упала. Чёртова машина затормозила, но тормозной путь слишком велик. Она налетела на Маара… На моего любимого… Он упал и не двигался. Я не могла пошевелиться от шока. Водитель вышел из машины и подбежал к Маару. Он побил его по щекам. В тот момент я поняла, что произошло и бросилась к любимому. Я оттолкнула этого придурка и склонилась над Мааром. Он дышал. Это, как мне тогда казалось, очень-очень хорошо. Но одного дыхания мало…       Вскоре приехала скорая. Врачи погрузили его в машину. Я напросилась ехать с ними. Он пришёл в себя. Он стонал от боли. Я держала его за руку. Врачи дали ему обезболивающее. Когда он понял, кто перед ним сидит, то улыбнулся. Он пытался скрыть боль. Но я всё поняла. Его зелёные глаза выдали его. Я сжала его руку.       - Всё в порядке. Я рядом. Мы едем в больницу. Тебе станет лучше… Я люблю тебя больше жизни.       Я сказала всё это настолько быстро, что засомневалась: понял ли он меня? Но он понял. Он приподнял голову, и я наклонилась, чтобы слышать лучше.       - Захарра, лучше не будет.       Я посмотрела на него таким взглядом, которым никогда ни на кого не смотрела. В моих глазах читался неподдельный ужас, по крайней мере я старалась его показать как можно правдоподобней.       - Не говори так. Ты выздоровеешь. Всё будет хорошо.       Он устало покачал головой и снова улыбнулся. Я обожаю его улыбку. Злую, счастливую, грустную. Но не эту. Она говорила: „Ты не права. Сейчас я умру. Прости“. Глаза заслезились. Я зажмурилась, пытаясь проснуться. Ну, не может быть всё так плохо! Я открыла глаза. Это не сон. Передо мной лежит Маар. Весь в ссадинах и ушибах. Я сжала его руку крепче.       - Я люблю тебя. Люблю, слышишь? Всё будет хорошо.       - Конечно. Мы ещё с тобой повеселимся. Люблю тебя больше жизни, Захарра Драгоций.       Он никогда раньше не говорил так. Не использовал мою фразу. И я отлично понимала, что с ним произойдёт, но мозг отчаянно отгонял эти мысли.       И он нагло наврал мне! Маар, любимый, в последние минуты жизни соврал. И этого я ему никогда бы не простила, если бы сама не совершила ужасный поступок, последствием которого является это письмо (или предпоследствием). Мы уже не повеселимся. Никогда.       Он посмотрел на меня, закрыл глаза и…»       Слёзы падали на бумагу. От таких воспоминаний грех не плакать. Рукавом его кофты Захарра провела по лицу. Рядом стояла кружка с холодным кофе. Как всегда, забыла выпить. Часы показывали 20:08.       «Умер. Покинул этот мир. Оставил меня совершенно одну.       В тот момент я поняла, что больше не смогу поговорить с ним. Не смогу подшутить вместе с ним над Василисой. Не смогу лежать на его кровати и вдыхать его запах. Не смогу целовать его. Не смогу пить кофе, который он приготовил для меня. Не смогу гладить его волосы. Не смогу рисовать его.       Мир рухнул в одночасье. Для меня всё было кончено уже тогда. Но вы с Василисой отсрочили день моей физической гибели. Духовно я умерла ещё в тот день. Я сгнила изнутри. Протухла, как яйцо.       На его похороны я просто не смогла не прийти. Это ведь последний раз, когда я вижу его. Я надела то самое чёрное платье, которое надевала на похороны Дианы. Василиса помогла мне с прической. Хотя это было совершенно не важно. Плевать я хотела на свои волосы, в то время как мой любимый лежит в гробу. Священник говорил что-то о небесах, лучшем мире, отличном человеке, который добился многого в жизни. И я подумала, этот мужик в костюме святого даже не знал Маара! Он просто не мог знать, чего тот достиг в жизни. Не мог знать, какого его друзьям, его любимой. Не мог знать насколько тяжело ему порой было. Не мог знать, как именно он погиб. Но я держала себя руках, если так можно было назвать моё состояние. Когда священник назвал моё имя я подошла к гробу. У Маара была мертвенно-белая кожа. Его глаза были закрыты. Я наклонилась над его лицом, поцеловала в холодные губы и в самое ухо прошептала: „Никогда не прощу тебе твоего ухода. Ты поступил подло, милый. Но не волнуйся, очень скоро мы будем вместе. Ведь… я люблю тебя больше жизни, мой дорогой Маар“.       Мне кажется, именно с этого момента я потихоньку начала сходить с ума. Я не спала ночами. Не ела неделями. И пыталась покончить жизнь самоубийством спустя месяц после его похорон. Тогда вы с Василисой спасли меня и спасали каждый чертов день. Я знаю, что должна поблагодарить вас за это. Но, Фэш, посмотри-ка, сейчас меня нет в живых, и вы не уберегли меня.       Я знаю на все сто процентов, что испортила ваш медовый месяц. Вся твоя жизнь пошла наперекосяк с моего звонка. Я позвонила тебе спустя несколько часов после его смерти и не могла выговорить ни слова из-за слёз. Ты постоянно спрашивал „что случилось?“. А я молчала. И когда наконец смогла выговорить „он умер“, ты кинул всё и бросился ко мне. И когда ты приехал, не говоря ни единого слова, обнял меня. Я поняла, что ты знаешь, о ком я говорила, по твоим объятиям. С какой силой ты прижал меня к себе. Но тогда мне нужны были не твои объятия, а его. Но тем не менее я бесконечно благодарна тебе за то, что ты поддерживал меня в тот период.       Я помню момент, когда Василисины весы показали ужасную цифру. Я весила на пять килограммов меньше нормы. Конечно, вы расстроились, даже больше меня. Василиса пыталась накормить меня, водила к врачу. Но это не дало результата. Спустя месяц ещё минус три кило. Так я стала анорексичкой. Были только кожа да кости. Маар бы очень злился на меня. Он бы никогда не позволил мне довести себя до такого. Но его больше нет.       Мне правда жаль, что я доставила так много хлопот. Я была словно маленький ребёнок. Но теперь всё закончилось. Я надеюсь, вы с Василисой переживёте очередную потерю. Будете говорить друг другу те самые слова. Слова, которые я говорила Маару. Которые ты каждые несколько часов повторял для меня. „Всё будет хорошо“. В конечном итоге, так и будет. У вас появятся дети, и Захарра Драгоций станет для них примером несчастной любви.       Все будут думать, что я была слабой. И ты не будешь иметь права сказать „нет“. Потому, что это чистая правда. Я сдалась. Совсем обезумела от горя. Покончила с собой.       Фэш, я люблю тебя. Я говорила это крайне редко. Но должна сказать сейчас. Ты моя семья. Из родственников у меня никого не осталось. Спасибо за то, что был моим старшим братом. Моим лучшим другом. Спасибо, что помогал мне. И прости за мой свинский поступок. Я бы осталась, правда. Но Маара я люблю больше жизни».       Захарра сложила несколько листков пополам и положила их на то самое платье. Вот и всё. Теперь её ничто и никто не удерживает. Совесть не будет мучить. И сомнений не останется перед ответственным моментом. Она вдохнула запах его куртки. С того самого момента она не стирала его вещи. В его вещах осталось мало его запаха. Всё заполнил запах Захарры. Она не хотела расставаться с этим, но приходится. Возможно, Фэш тоже будет сидеть на полу и вдыхать аромат её вещей.       Когда Захарра Драгоций поднялась на крышу многоэтажки, в лицо ударил ветер. Холодный, колючий, вонючий воздух. Волосы сразу унесло назад. Глаза заслезились, но не от ветра, а от правильного, как она думала, решения. Эмоции нахлынули с новой силой. Вся в нетерпении девушка подошла к краю крыши. Она перелезла через перила и посмотрела вниз.       Маленькие люди сновали туда-сюда, последние прохожие расходились по домам. Ночной город освещался огнями тысяч фонарей, которые рябили в глазах. Машины гнали по трассе, спеша к пункту назначения. Деревья безмолвно качались на ветру, нагибаясь из стороны в сторону. На небе красовался месяц, пытаясь привлечь к себе внимание серебряным светом.       Захарра вдохнула полной грудью. Она готова. Это верное решение. Маар уже там и ждёт её. Не нужно его заставлять.       Она оттолкнулась от бортика навстречу смерти… Навстречу любимому.