Блаттоптериум

На чердаке разума было темно и уютно. Блаттоптерии тихо полеживали, каждый в своей щели, шевеля усами, благо, корма для них было предостаточно, и не приходилось добывать его в тяжких трудах, как, они слышали, нередко доводится их собратьям, живущим у других хозяев. Сытая жизнь продолжалось много лет, блаттоптерии обленились, ведь корм периодически сам возникал ниоткуда. Но неожиданно над их мирной и благополучной колонией нависла смертельная угроза. -Все хуже, чем я мог предположить, - мрачно изрек Кибр Великий, их предводитель, огромный экземпляр с массивными крыльями и брюхом, занимавший сей ответственный пост уже много лет. – Наш хозяин попал в беду. Он привел в дом женщину, которая нарушила закон. И тем самым нарушил очень важное правило. Нарушение карается смертью! А если умрет хозяин, и нам всем конец. По щелям и пыльным углам прокатилось встревоженное копошение. Сонные блаттоптерии повыглядывали из укрытий. -Как? Что? Почему? -Мы не вмешивались в людские дела много лет. Пища у нас и так была в избытке. Но времена изменились. Настало время выйти из пыльных чуланов и щелей, собраться вместе, сразиться за наше будущее! Но жители пыльных укрытий не пылали энтузиазмом покидать насиженные места. Он только переглядывались, опустив усы, очевидно, впав в ступор от нерешительности. И тут из-за угла вылезла маленькая тощенькая блаттоптерия и сказала ехидно: -Сейчас ты призываешь нас на борьбу, а, между прочим, не ты ли сам, великий наш предводитель, поспособствовал тому, что хозяин не прогнал эту женщину куда подальше? Знаю-знаю, видела, как ты нашептывал что-то вголоветусам, пока хозяин ее за руку держал, которой она собиралась в его ножик воткнуть! И все почему? Откаты! Сколько вкуснятины тебе отвалилось, ты потом две недели лопал, не мог остановиться, и с вголоветусами поделился, и верные твои слуги все сыты остались! Делиться надо, батенька, да… Или не нарушать договоров! При упоминании еды в углах возмущенно загомонили. -Эх ты, Бугагашка…Была бы ты нормальной блаттоптерией, перепало бы и тебе, - встопорщил усы Кибр. – А то только и можешь, что всех на смех поднимать, толку от тебя – что от вголоветуса харчей. Вот прогоним тебя с чердака, будешь знать, как подсматривать и подслушивать. Только еду портишь. -Сам ты все портишь, жирдяй! - Бугагашка поспешила юркнуть за угол, но откуда-то сверху спрыгнул длинный, тощий и жуткий на вид обитатель чердака. Усы у него заканчивались лезвиями, жвала – длинными хитиновыми наростами, а на лапках росли изогнутые шипы. Было видно, что шутить с таким опасно. Он схватил ее за брюшко и вытащил из укрытия. -Отпусти, что я тебе сделала! – взвизгнула она. -Хватит! – прошипел он, разжав жвала. – Предлагай план, раз вышла, а не то разорву! Блаттоптерия оглянулась на Кибра. Тот стоял на задних лапах, сложив передние на хитиновой груди, всем своим видом демонстрируя величие. – Предлагаю договориться в вголоветусами и на время взять контроль над хозяином, чтобы исправить его положение! Если вы доверите дело мне, - она снова ехидно усмехнулась, - уверяю, вы ни о чем не пожалеете, и вам больше не придется опасаться за свою жизнь на этом чердаке. -Неслыханно! – донеслось щели в потолке. – Смеем ли мы вмешиваться в жизнь хозяина? Договор с народом, с которым у нас не может быть ничего общего, контроль над хозяином… слыханное ли это дело? Это же против всех правил, против законов чести, заповеданных нашими предками! Блаттоптерий с лезвиями оглянулся на недовольного. Но тот не показывал даже усов. -Цель оправдывает средства. Так, Кибр? -Так, - нехотя согласился предводитель. – Решено. Я договорюсь с вголоветусами. А ты, Бугагашка, составь пока план действий. -Слушаюсь! – воскликнула она, мысленно потирая лапки. -А ты, Железный Кулак, останешься за главного вместо меня. Следи, чтобы эти лентяи не распускались. Только прошу, не будь с ними слишком строг. Если их не будет, кем я буду править? *** Переговоры с вголоветусами были долгими, но завершились успехом. Правда, в качестве оплаты за услуги те потребовали такое количество пищи, что Кибру, скрепя сердце, пришлось опустошить все закрома, прибегнув к помощи Железного Кулака. Отдали все, до последней крошки. Кибр утешал себя тем, что хозяин наверняка отвалит еды в скором времени – начав вспоминать о детстве или о женщине, которая осталась у него на Феззане. Ни одного вечера во время их совместной жизни не обходилось без скандала. Как летали тарелки и ножи! Какие восхитительные оскорбления сыпались с обеих сторон! Закрома от них наполнялись сами собой. То изобилие еды внушало надежду, что лучшие времена скоро вернутся, надо только спасти хозяина от верной гибели. *** Пока Кибр был занят переговорами с дружественными соседями и освоением новых средств управления, а Бугагашка – составлением планов, жизнь в колонии переменилась радикально. Этого никто не мог ожидать. -Сми-рна! – командовал Железный Кулак. – Налево! Шагом марш! Левой! Левой! Блаттоптерии, построенные повзводно, маршировали по чердаку. Каждый, кто пробовал возмущаться, быть покусан или истыкан шипами, после чего желание возмущаться сразу пропало. -Ну, как идет, как идет? Корова сонная, а не солдат! Бегом марш! Рота побежала. -Метлы-швабры напле-чо! Первый взвод - мести плац! Второй взвод - на стены! Третья рота – за мной! Блаттоптерии вяло поползли, кто куда. Но, подгоняемые ужасными жвалами, они орудовали лапками все быстрее, и пыль со стен и пола чердака начала стремительно исчезать, а вместе с ней – и крошки еды, разбросанные вокруг в изобилии. *** Утром Нейтхард Мюллер отправился навестить Ройенталя, который находился под арестом из-за доноса Ланга. Он не верил, что Ройенталь замышляет мятеж против кайзера, и для того сошелся с внучатой племянницей Клауса фон Лихтенладе. Ройенталь был верен Райнхарду. В этом не было никаких сомнений. Мюллер хотел убедить его пойти к кайзеру и высказаться в свое оправдание. Ведь, в конечном итоге, решение принимает не министр юстиции, помешанный на вопросах морали, не Ланг и не Оберштайн. Решение остается за Райнхардом. А Райнхард ценит Ройенталя и может быть великодушным. Задача предстояла нелегкая. Ройенталь находился под охраной в своих апартаментах. Мюллера впустили без вопросов. Хотя смутное подозрение шевельнулось в глубине души, когда он взглянул на охранника. Тот был словно бы чем-то обескуражен. Подозрение усилилось, когда из открытой двери повеяло необычным, хотя отнюдь не неприятным запахом – то ли дыма, то ли духов, то ли пряностей. Окна оказались плотно занавешенными. Свет не горел. На столе, в небольшой бронзовой чашке тлели угольки, источая ароматный дым. Ройенталь сидел на полу, без обуви, скрестив ноги вроде как по-турецки и закрыв глаза, и монотонно пел: -Оооомммм мани пэдме хум… оооомммм мани пэдме хум…… Мюллера осенила страшная догадка. Ройенталь вступил в секту! Может быть, даже, стал исповедовать терраизм. -Ройенталь, - позвал Мюллер. -Оооомммм... – ответил Ройенталь. -Вы меня слышите? Мюллер решительно потряс его за плечо. -Оооомммм… – Ройенталь глубоко вдохнул, выдохнул и открыл глаза. На его лице появилась умиротворенная улыбка.– Мюллер… Рад вас видеть. - Что вы сейчас делали? Молились местным богам? - проговорил Мюллер, следя взглядом, как Ройенталь вальяжно поднимается на ноги -Я медитировал. Это помогает избавиться от груза ненужных переживаний. Ройенталь сел за стол, Мюллер расположил напротив. Его не оставляло чувство, будто Ройенталя подменили. Может быть, это следствие нервного потрясения? -Я пришел, чтобы поговорить с вами. Ситуация приняла серьезный оборот. Ланг пытается обвинить вас в государственной измене. -Вот как, - Ройенталь покачал головой. -«Ради блага этого ребенка я должен нацелиться еще выше». Это ваши слова - слова Эльфриды фон Кольрауш из протокола ее допроса, - Мюллер достал из папки бумагу и положил перед Ройенталем. – Они были истолкованы как намерение занять место кайзера Райнхарда. Ройенталь покачал головой, не проявив и тени недовольства. -Она все неверно поняла. Я хочу жениться на ней и стать хорошим отцом этому ребенку. Ланг ищет повода, чтобы отомстить мне за то, что в прошлый раз я велел ему убраться. Признаю, я проявил несдержанность. Но у меня и в мыслях не было поднимать мятеж против кайзера. Я готов умереть за Райнхарда и ради его славы. -Тогда, может быть, вы сами встретитесь с кайзером, и оправдаетесь перед ним? – произнес Мюллер, видя, что дело в шляпе. -Если я смогу встретиться с его величеством, то расскажу ему все, как есть. Надеюсь, он проявит милосердие. Мюллер покачал головой. Его терзало недоброе предчувствие. *** В пункте управления, перед экраном с множеством рычагов оказалось на удивление тесно. Белый огонек, который был одним из вголоветусов, покружился над ними, и, хихикнув, произнес: -Удачи. После чего скрылся из вида. -Ну, что будем делать? – спросила Бугагашка. – Знаешь, как этим управлять? Кибр окинул пульт решительным взглядом. -Может, это? Хозяин дрогнул и закрыл лицо руками, содрогаясь в рыданиях. -Не то, - Бугагашка вернула рычаг на место и потянула другой, зеленый в розовую крапинку. Хозяин выпрямился и захохотал в голос. -Уже лучше, - сказал Кибр. – Продолжай, но без фанатизма. Бугагашка помахала листком бумаги, исписанным разноцветными каракулями. -Все исполню в лучшем виде! *** Когда Мюллер изложил то, что видел, Миттермайеру, тот оглянулся на Байерляйна и покачал головой, явно находясь в затруднении. -То, что вы рассказываете, непохоже на него. Я должен встретиться с ним лично. -Но, ваше превосходительство… - попробовал возразить Байерляйн, - вы можете навлечь на себя подозрения. -Плевать на подозрения. Речь идет о жизни моего друга! Миттермайер был почти уверен, что Ройенталь болен. Ведь он не был трусом. Он даже не был впечатлителен. Подозрение в мятеже не могло в одночасье так изменить его характер. Через пятнадцать минут он был у дверей в апартаменты Ройенталя. Бегающий взгляд часового не укрылся от Миттермайера. -Что случилось? -Его превосходительство… кажется, нездоров. -Я так и знал, - Миттермайер распахнул дверь и буквально ворвался в переднюю. – Ройенталь! -Я идиот, - Ройенталь расхохотался. – Это же смешно: свинья Ланг хочет моей смерти из-за того, что я однажды указал ему на его место, которое всегда было и есть – в хлеву. И Эльфрида хороша. Отличный розыгрыш - представить все так, будто я вознамерился сравниться с кайзером. Если я умру, она будет плясать на моих похоронах. -В этом нет ничего смешного, - нахмурился Миттермайер. -Думаешь? – Ройенталь широко улыбнулся, и взгляд у него был такой, будто выпил больше, чем могла вынести его крепкая голова. Но спиртным от него не пахло. – А, по-моему, это забавно. Прелестная совместная жизнь: она ставит передо мной тарелку с ужином, я пробую, мясо совершенно не соленое. Я говорю – соли не хватает. А она берет тарелку и швыряет на пол. -Она тебе еще и готовит? – удивился Миттермайер. Он за пять минут узнал о друга столько нового, что для осознания этой новой информации требовалось время. – Так это же золото, а не женщина… -Согласен, - Ройенталь усмехнулся. – Она просто ангел. Карающий ангел с кинжалом в руке. Нарисовавшийся мысленный образ так ему понравился, что его скрутил приступ гомерического хохота. Миттермайер решил, что так больше не может продолжаться. Ройенталь был явно не в себе. То, что рассказал Мюллер, внушало ужасные подозрения. Может, в эти благовония был подмешан сайоксин? Ройенталь нанюхался, и вот – печальный результат. Миттермайер заглянул в бронзовую чашку. На дне осталась горстка пепла. Запах от нее напоминал то ли одеколон, то ли масло для феззанской бани. Миттермайер вспомнил, что терраисты принимают сайоксин, как таблетки. Будет ли эффект, если вдыхать его дым? Скорее всего, нет. Ройенталь тем временем продолжал смеяться. Он был явно не здоров, не помешало бы, наверное, вызвать доктора, да только доктор мог констатировать одно из двух: психическое расстройство или наркотическое опьянение. Ни то, ни другое Ройенталю на пользу не пойдет, кайзер будет разгневан, и, чего доброго, обвинит его в пособничестве врагам режима, связи с терраистами, или ему припишут навязчивую идею или манию величия и запрут в комнате с поролоновыми стенами до конца дней. Ройенталя надо было спасать. *** Пункт управление раскачивался, словно во время чердакотрясения. Чердакотрясения время от времени у хозяина случались, когда он перебирал со спиртным. Кибр цеплялся на спинку кресла всеми шестью лапами, пытаясь удержаться на месте. -Я же сказал, без фанатизма! Бугагашка, будучи раз в десять легче, на месте не удержалась, и покатилась кубарем по полу. -Он выходит из-под контроля! – вскричала она. - Сейчас все исправлю! Вцепившись в ближайший рычаг, красный с фиолетовыми разводами, Бугагашка заползла на кресло и с воплем: -Держись, хозяин! - потянула его на себя. *** Миттермайера вдруг осенило. -Ты что сегодня ел? -Заказывал еду из ресторана… - Ройенталь томно оглянулся, смерив Миттермайера долгим выразительным взглядом. Похоже, он понемногу приходил в себя. – Чек должен быть на столе. Чек там и оказался. Ройенталь расплатился кредиткой. Что он там заказывал? Ага…Красное вино, стейк из свинины с грибами а-ля… дальше какое-то непонятное слово, и не одно, черт бы побрал эту их тарабарщину. Стоп. С грибами… Миттермайер вспомнил, как отец рассказывал ему про грибы, что с ними надо быть очень осторожным, чтобы не перепутать съедобные с ядовитыми. Отравление может быть тяжелым – повышение температуры, бред, галлюцинации, вплоть до летального исхода. «Что, если он отравился грибами?» - подумал Миттермайер. Он подошел к Ройенталю и с тревогой заглянул ему в лицо. Ройенталь улыбнулся еще более томно, изогнув левую бровь. -Ты, действительно, этого хочешь? -Дурацкие у тебя шутки, - наморщился Миттермайер. – Голова не болит? – он пощупал лоб, проверяя, нет ли жара. Лоб не был горячим. Значит, пока все еще не так страшно. Если принять лекарство, может быть, все обойдется. Универсальный антидот должен быть в аптечке у дежурного офицера… Но додумать эту мысль Миттермайер не успел. Локи ведает, что встрелило в голову Ройенталю на этот раз, но он перехватил руку и прижал ее к губам, самым бесцеремонным образом облизывая пальцы. Миттермайер опешил от такой наглости. Но Ройенталь на этом не остановился. Другой рукой он схватил друга пониже спины и решительным жестом притянул к себе. -Вольф… У тебя шикарная задница. Миттермайер отреагировал предсказуемо. Точнее, не он, а тело, - включило дремучий рефлекс. Он оттолкнул Ройенталя и от души влепил ему по морде. То ли Миттермайер не рассчитал силу, то ли Ройенталь, будучи в столь расстроенном состоянии, оказался не в состоянии отразить или хотя бы правильно принять удар, да только эффект получился таким, какого Миттермайер точно не ожидал. Ройенталь свалился на пол в полном техническом нокауте. *** Неожиданно сильный толчок подбросил Кибра и Бугагашку, заставив их сначала удариться об потолок, а потом об пол. Пункт управления был рассчитан на вголоветусов, бесплотных, а потому – неуязвимых. Блаттоптериям же, существам куда более слабым, мощным ударом вышибло дух. Они подрыгали лапками и замерли без движения. *** -Ройенталь! – Миттермайер потряс друга за плечи, хлопая его по щекам. – Очнись! Поблуждав немного, взгляд Ройенталя остановился на его лице. -Миттермайер? – пробормотал он. – Как ты здесь очутился? -Ты не помнишь? -Ничего не помню, - Ройенталь зажмурился и схватился за голову. На его левой скуле наливался внушительный кровоподтек. – С самого утра… Миттермайер помог ему подняться. -Черт, голова раскалывается, - Ройенталь провел ладонью по лбу, поправляя упавшую на глаза челку. – Мы что, пили? Или дрались? -Нет, - вздохнул Миттермайер. – Когда я пришел к тебе, твое состояние напоминало истерику и умопомрачение. Мне пришлось… -Ясно, - Ройенталь сдержанно усмехнулся. – Ты воспользовался самым действенным способом, чтобы отрезвить меня. -Прости, я не рассчитал силу. -Ничего. Теперь я хотя бы ощущаю себя собой. -Собой? – переспросил Миттермайер. – Ты что-то вспомнил? -Все как во сне… Как будто мне снились дурные сны, где я был другим. Как будто кто-то другой управлял моими мыслями и чувствами. -Мне кажется, ты отравился грибами. Может быть, примешь антидот? -Да, кажется, утром я ел грибы… Может, ты и прав, - Ройенталь отодвинул стул и сел, задержав взгляд на бронзовой чашке, - сон это был или нет, но сейчас мне кажется, будто он продолжается. -Последствия удара по голове, - заключил Миттермайер. – Помнишь свой разговор с Мюллером? -Смутно. -Тогда я сам тебе все расскажу. Но сначала пошлю кого-нибудь, чтобы принесли лед. *** Первым пришел в себя Железный Кулак. С тоской он оглядывал чердак, выглядевший как недавнее поле боя: его собратья лежали тут и там, кто-то пытался подняться, кто-то шевелил усами, а кто-то – и вовсе не двигался. -Эй, сонные мухи! – заорал он. – Вставайте, хватит прохлаждаться! Мы еще не закончили! Но оглушенные блаттоптерии были еще не готовы продолжать борьбу. -Я есть хочу… - пропищал кто-то. -Еды! У нас совсем нет еды! -Скоро мы умрем с голоду… Железный Кулак озадаченно оглядывался по сторонам. Слишком рьяная уборка привела к тому, что на чердаке не осталось ни крошки еды. И он не знал, где взять еще. Когда Миттермайер ушел, Ройенталь подошел к окну и задумался, глядя на город внизу. Ощущение того, что мир вокруг неуловимо изменился, не покидало его. Он вспоминал свой сон, который не был сном, разговор с Мюллером, и те чувства, которые он тогда испытывал. Покой и свобода. Именно так он мог охарактеризовать свое душевное состояние. Он попытался вызвать в себе это состояние. Он вспомнил весь разговор, от начала и до конца. Вспомнил свои последние слова. И Эльфриду, которая осталась одна на Феззане. «Сейчас она беззащитна. Что с ней будет, когда я не смогу ее защитить? Она носит моего ребенка… Моего. Хотел я того или нет, но я в ответе за них обоих». Ройенталь удивился собственным мыслям. «Пусть будет так. А с тем, что она наплела Лангу, разберемся позднее». На следующий день ему была назначена аудиенция у кайзера. -Похоже, все прошло хорошо, - сказал Миттермайер после ее завершения, по пути из зала главной музейной экспозиции, переименованного в зал совещаний. – Кайзер настроен в твою пользу. Он помнит про тот вечер, когда ты пообещал ему нашу преданность. Но когда ты стал просить за Эльфриду и ее будущего ребенка, который ни в чем не виноват, я, признаюсь, забеспокоился. Кайзер так грозно тискал медальон и оглядывался на фройляйн Мариендорф, что я подумал было – все пропало. А когда ты сказал – я отвечаю за нее и ребенка своей жизнью, точно так же, как и перед вашим величеством – готов поспорить, он был вне себя от ярости. Ты чуть все не испортил. -Знаю, - ответил Ройенталь. – Это было не слишком умно. Но я скорее умру, чем оставлю ее на произвол судьбы. Миттермайер тряхнул головой. -Я не ослышался? -Ничуть. Миттермайер улыбнулся. -Я знал, что когда-нибудь это произойдет. Ройенталь предпочел промолчать. Ему больше не хотелось говорить об Эльфриде. – Один ведает, что там вспоминал кайзер, и что нашептал ему золотой амулет… - Ройенталь пожал плечами. - В любом случае, нужно подождать его решения. Может быть, оно будет не в мою пользу. *** Через три недели кайзер Райнхард огласил свое решение относительно Ройенталя. Все предъявленные обвинения были признаны несостоятельными. Ройенталь сохранил за собой пост начальника штаба и звание. -Закон есть закон, - добавил Райнхард. – Все равны перед ним. Я не могу сделать исключение для Эльфриды фон Кольрауш… Ройенталь опустил голову. Значит, ей придется вернуться в ссылку. Снова жить там в нечеловеческих условиях… «Мой кайзер», - хотел возразить он. Но Райнхард завершил свою театральную паузу: -Поэтому всем женщинам и детям из клана Лихтенладе будет разрешено вернуться из ссылки. Вы же, флот-адмирал Ройенталь, должны жениться на Эльфриде фон Кольрауш, чтобы ваш ребенок появился на свет в законном браке и носил вашу фамилию. Ройенталь вздрогнул. Мысль о браке привела его в ужас. Осознав последствия своих оправдательных речей и решения кайзера, он смертельно побледнел, но уже не мог ничего изменить. Кайзер был щедр и великодушен, и решение его следовало исполнить неукоснительно. *** Немало времени прошло с того момента, как Железный Кулак ворвался в пункт управления и вытащил оттуда два бесчувственных тела. Кибр и Бугагашка не приходили в себя. Да и остальные чувствовали себя не лучше. Со временем еда начала снова появляться, и колонии хватало ее на жизнь. Закрома понемногу наполнялись, а грядущее воссоединение хозяина с дамой его сердца сулило изобильные и сытые времена, внушая надежду на лучшее. В одно прекрасное утро, когда тарелки на кухне у Кибра наполнились, он, почуяв соблазнительный запах, наконец, вылез из-под половика и жадно набросился на еду. Следом за ним вылезла и Бугагашка. -Опять жрешь, - сказала она. -Жру, - согласился Кибр. – У нас сегодня праздник. Хозяин спасен. -Так это же здорово! – воскликнула Бугагашка. -Хозяин по этому случаю собирается либо застрелиться, либо бунтовать против своего хозяина. И то, и другое – очень плохо. -Да что у нас за хозяин такой… спасаем его, спасаем, а он – снова за свое! Может снова договориться с вголоветусами? Кибр переполз на вторую тарелку, заедая грусть и печаль. -После того, как мы сломали им пульт управления, вряд ли они захотят иметь с нами дело, даже за всю еду с нашего чердака. Придется оставить все, как есть, и положиться на хозяина. Если нам и предстоит скоро всем передохнуть, то, по крайней мере, перед смертью мы наедимся до отвала.