Замерзшие воспоминания.

Нелепо… Нелепо умирать, лежа на дне заброшенного колодца с поломанным позвоночником. Нелепо слышать голоса друзей, но не иметь возможности подать сигнал. Нелепо видеть ночное небо и звезды, чувствовать, как холодные снежинки падают на лицо и понимать, что скоро ты скроешься под этим тонким саваном. Холод закрадывается в самые потаенные уголки сознания. Холод мучает, он медленно завоевывает клетку за клеткой. Но в холоде есть и свои плюсы. Холод действует, как анестезия. Ужасная боль, как лава, расползшаяся по телу в первые часы после падения, сейчас почти не ощутима. Холод сковал поломанные кости и усыпил болевые окончания. Холод добирается до мозга, до слабо бьющегося сердца. Скоро он усыпит и их, скоро станет совсем не больно и совсем холодно. А пока Максим Морозов лежит на промороженной земле и смотрит в небо. Он старается сохранить обрывочные воспоминания, почти уже полностью замерзшие причудливыми узорами на стенках сознания. Он как-то подспудно понимает – пока не все его воспоминания замерзли, он будет жить. Он разрывается между двумя позывами – безусловным инстинктом выживания и сознанием того, что если позволить холоду завладеть телом и разумом окончательно, то постоянная, не притупляющаяся боль затухнет. Но он вспоминает. Какие-то воспоминания замерзают быстрее, какие-то медленнее. Он хватается за первое попавшееся воспоминание, оно проигрывается, как старый фильм. Маленький мальчик катается на велосипеде по огороженному плотным забором участку. Он ждет папу. Открываются металлические ворота, и въезжает машина. Дверца машины распахивается, появляется папа. Он совсем не похож на нынешнего солидного бизнесмена Петра Морозова. Папа выглядит как стандартный бандит 90-стых. Черный кожаный пиджак, бритая голова, толстая золотая цепь. Но есть в нем и кое-что еще, что отсутствует в нынешнем папе, чаще именуемом отцом. Тот, прошлый папа, радостно поднимает маленького Макса на руки и подкидывает в воздух. Он искренне рад видеть сына. Он улыбается… Дальше воспоминание замерзло. Покрытое коркой льда, оно крошится в пальцах. Максим ищет следующее воспоминание. Он знает, что оно нехорошее, но сейчас выбирать не приходится. Мальчик заходит в полутемную комнату. Он видит отца, склоненного над столом. Отец явно пьян. Это один из тех тягостно-молчаливых дней после смерти матери. Он поднимает голову, и мальчик видит в его глазах слезы. Но тут же они уступают место странному, незнакомому и пугающе яростному выражению. Отец подскакивает к сыну и дает ему пощечину. — Это ты! Это ты виноват в её смерти! Отец тащит сына за руку по коридору. Темный подвал разевает перед ними свой зев. Еще одна пощечина и темнота. Дверь захлопнулась. Мальчик падает на колени и ощущает боль от ударов. Воспоминание окончено, от него остается только болезненное ощущение на покрывающихся инеем щеках. Следующее воспоминание приходит быстро, оно относительно счастливое и потому особенно хрупкое. Первый день в новой школе. Мальчик заходит в комнату. Там стоят три кровати . Две из них уже заняты. Он подходит к оставшейся свободной. Мальчик недоволен, эта кровать кажется ему самой худшей из всех. Два других мальчика, занявших остальные места смотрят на него настороженно. Наконец один из них с дружелюбной улыбкой говорит: — Привет! Меня зовут Рома, это Тема. А тебя? — Максим. – Мальчик выбрал себе кровать, на которой сидит второй его новый сосед и теперь пытается придумать, как бы её заполучить. Наконец он находит способ. Обратив внимание на кудрявые волосы Темы, он начинает громко дразниться: — Кудряшка, овечка, дурак, идиот! Эти нехитрые дразнилки действуют, и сосед выбегает из комнаты. Мальчик занимает его кровать. — Это же нечестно! – Рома удивлен. Через некоторое время Тема возвращается, но в сопровождении директора. Директор заставляет мальчика извиниться пред товарищем. Мальчик извиняется, его не особо это тяготит. Он получил то, что хотел, теперь удобная кровать в полном его распоряжении. Директор уходит. А мальчик улыбается Роме и Теме и говорит: — Давайте дружить! Я больше никогда-никогда не поступлю нечестно и не буду обзываться! Ребята верят ему, они все вместе садятся на кровать и хотят продолжить разговор. Но воспоминание рвется пополам, рассыпается ледяными крошками. Максим раздвигает онемевшие губы в усмешке. Он, конечно, обзывался и поступал нечестно. Просто они привыкли, да и сами вскоре перестали считать это зазорным. Следующее воспоминание очень болезненно. Максим пытается разбить его, но оно пока еще слишком теплое и живое, оно начинается помимо его воли. Отец в неплохом расположении духа. Он хочет провести с сыном нечто вроде философской беседы. Они мирно разговаривают. Вдруг мальчик совершает неаккуратное движение и из кармана вылетает, раскрывшись, пачка сигарет. Выражение отцовского лица резко меняется. Он в ярости кричит что-то. Мальчик уворачивается от удара . Это приводит отца в еще более неистовое бешенство. Мужчина толкает его, совсем не рассчитав силы. Мальчик падает на стеклянный журнальный столик, осколки яростно впиваются в ладони. Воспоминание бьётся, как и стекло, на мелкие, игольно острые кусочки. Они впиваются в разум и тают, сбегая дорожкой слез по щеке. Какое же огромное расстояние отделяет это воспоминание от того, первого. Максим слышит голоса. Сначала ему кажется, что это голоса призраков прошлого. Но затем он различает голос Ромы, голос Даши, голос Вики… Голос Андрея. Воспоминания, посвящённые друзьям, почти все замерзли. Есть только пара, связанных с этим Андреем… Мальчик отчаянно цепляется замерзшими пальцами за край крыши. Он понимает, что помощь, скорее всего, не придет. Но смиряться со своей участью ему совсем не хочется. И тут появляется кто-то еще. Мальчик слышит его шаги по крыше. Ничего хорошего эти шаги, осторожные и тяжелые. Не обещают. Вдруг появляется рука и вместе с этой рукой появляется долгожданное спасение. Мальчик удивлен – его спас Андрей, человек, издевательствам над которым он посвящает большую часть своего свободного времени. Тут крыша рушится. И это воспоминание окончено. Голоса друзей все ближе. Они выкрикивают его имя. Максим пытается подать голос, но связки обледенели, они выдают лишь отчаянный хрип. Голоса удаляются. Вот их уже почти совсем не слышно. Макс в бессилии пытается сжать кулаки, но пальцы совсем онемели и руки не слушаются. Боль внезапно становится совсем невыносимой. И эта боль приносит последнее, самое живучее воспоминание. Это даже может и не воспоминание, просто коктейль из чувств и эмоций. Это тихий и доверительный голос, звучащий из стен, из потолка, с неба – отовсюду. Не нужен. Ты никому не нужен. Для своего отца ты неудачное вложение средств, для своей генетической матери ты вещь, которую можно продать. Для своей девушки ты модный атрибут, для своих друзей устоявшийся и привычный оплот. Но если ты исчезнешь, они найдут тебе замену. Найдут. Не обольщайся, не пытайся доказать себе, что имеешь какое-то значение. Нелепо искать какой-то смысл в своем существовании. Нелепо…. И Максим понимает, что голос прав. Его воспоминания — всего лишь попытка отсрочить неизбежное. И больше не осталось этих жалких обрывков в погибающем мозгу. Их заменяют более яркие, насыщенные и теплые сны. И Максим позволяет отяжелевшим векам опуститься. Холод с торжеством занимает последние оплоты, которые пытался отвоевать разум. Холод заковывает сердце в вечный панцирь. Больше незачем страдать и плакать. Теперь всегда будет хорошо и приятно. Нелепо отрицать торжество смерти над человеческим существом. Нелепо...