here without you

      Кирен ведет ладонью по мерзлой земле, сжимая в кулаке горстку сухих золотистых листьев. Юноша поворачивает голову в сторону, замечая, как солнце медленно закатывается за горизонт, отдавая город в руки сумеркам и холодному осеннему ветру. На календаре – октябрь, пятнадцатое число. Со смерти Эми прошли, казалось бы, годы, хотя на деле пролетело лишь несколько месяцев. Взгляд Кирена останавливается на могильной плите Дайер и в груди что-то болезненно щемит. Уокер смахивает с щеки воображаемую хрустальную каплю, которая могла бы оставить влажную дорожку на плотном слое маскировки, и поднимается на ноги. Он мог бы провести здесь часы, дни, недели, разговаривая с подругой и не получая от нее ответа, но словно бы ощущая ее теплую ладонь на своем плече. Джем без конца твердила о том, что брат должен прекратить выдавать желаемое за действительное, что Эми не вернешь, но он лишь отмахивался и уходил в свою комнату. Джем устало вздыхала и качала головой, потирая большим и указательным пальцами переносицу.       Саймон живет обособившись от всего Роартона. Он ходит по дому с трудом передвигая ногами, думает, что из-за угла вот-вот выбежит Эми и взмахнет цветастой юбкой, звонко смеясь. Этого не происходит ни когда он падает на старое кресло, которое тут же протяжно скрипит, ни когда он роняет на кухне кастрюлю, ни когда он закрывает ладонями лицо. Монро явно не относился к тем людям, которые готовы на людях показывать свои эмоции – на похоронах Дайер он держался холодно, практически не показывая никаких эмоций на осунувшемся лице, но стоило ему перешагнуть порог дома, по которому еще несколько дней назад радостно сновала Эми, он тихо всхлипывает и качает головой, поднимая глаза к потолку. Об этом не знал Кирен – на самом деле, они и не разговаривали уже несколько дней к ряду, самостоятельно стараясь справиться с утратой. Если у Уокера это получалось относительно хорошо, то у Саймона не получалось совершенно.       Рыжеволосый юноша устало плетется в свой район, проходя мимо обветшалого дома Эми, где сейчас остался только Монро. Кирен останавливается и на пару секунд замирает, смотря на небольшую постройку с дышащей на ладан лестницей. Он помнит, как в первый раз пришел сюда, как Дайер сграбастала его в охапку и потащила внутрь. Он уже похоронил все надежды на то, что она и сейчас выбежит ему навстречу, но сознание настойчиво пищало «где она? Ну где же?». Вместо Эми на пороге появляется Саймон в неизменном свитере и накинутой поверх паркой – Рен всегда удивлялся тому, что мужчина ходит в свитерах даже в жару, но мигом вспоминал о том, что они не могут ничего ощущать. В этом был практически единственный плюс такой жизни. Брюнет молча подходит к Кирену, и тот едва заметно приподнимает брови. Саймон словно бы нервничает и Кир усмехается – Монро вне своей условной «зоны комфорта» был достаточно потешным зрелищем. Особенно после того, как несколько месяцев к ряду он был непробиваемым, словно стена. Саймон берет холодную ладонь Уокера, сжимая тонкие пальцы и поднимая взгляд. Кирену не нужно объяснять дважды – он хорошо умел понимать брюнета. Рыжеволосый юноша идет обратно к кладбищу, медленно переставляя ноги, и тянет за собой Монро. Осторожно, боязливо, шаг за шагом. Саймон послушно идет следом, и когда они приходят на нужное место, сжимает руку Рена так сильно, что если бы он мог чувствовать, то непременно ойкнул бы. Они стоят здесь час, два, может быть даже вечность, пока в конце концов брюнет не вытаскивает из кармана аккуратный цветок хризантемы («где он вообще его нашел?» - думает Уокер, но не произносит вслух), заботливо втыкая его в покрывшуюся инеем землю рядом с надгробием. Кирен улыбается краешком губ и уже сам сжимает ладонь Саймона так сильно, как только может.