Когда зовет море

От Лисила пахло пожухлой листвой, сырой землёй и неизменно железом. Возможно, это была вся та кровь, которую он не мог омыть со своих рук. Он считал себя убийцей, предателем, не иначе. Магьер не верила во все эти предубеждения. Всякий раз старалась пресечь на корню попытки Лисила доказать какой он на самом деле. Убийца, предатель. Женщина же считала это все пустым словом, ведь Лисил не был убийцей в полной мере. Он не убивал по собственному желанию, он не строил изощренные планы на убийство, полагаясь только не случай и волю, каждый раз идя на эти смерти, жертвы. Только чтобы жить. Разве не жили они сами и так? Убивать, чтобы жить. Конечно это было так. Но никто из них не смел задумываться над этим, чтобы жизнь не казалась трудной. Им так редко удаётся отдохнуть от подобных убийственных забот, Магьер не может просто так увильнуть от уготованной ей судьбы. Но они превозмогли это вместе и терпели любые неудачи, готовясь сразу же к новым, поскольку удача не всегда была на их стороне. Скорее даже никогда, ведь из каждого боя новый шрам вырисовывался неизменно на лице Лисила, а синяки — на лице Магьер. Женщина считала шрамы на лице возлюбленного чем-то особенным, неповторимым и неизменным с течением времени, поскольку на смуглой коже белесые полосы выделялись особо чётко, напоминая о тех жестоких боях, тяжёлых временах, изо дня в день. Даже в самый неприметный день, когда она вставала за стойку и изредка бросала обеспокоенные взгляды в сторону карточного стола, от ее взора не уходили уродливые шрамы на красивом лице полуэльфа. И Магьер сильнее продавливала ручку на бочонке с пивом, наливая в кружку очередную порцию для посетителя. Злость на саму себя брала над ней верх. Она не могла допустить новых шрамов на его теле, лице, но все это неизменно происходило раз за разом, и Магьер никогда не оказывалась рядом, когда Лисил получал ранения. Она несла ответственность за его жизнь с тех самых пор, как испила его крови. Только она могла защитить его от всего, от самого себя и от самой себя, своей сущности, которую ненавидела всем сердцем. И без которой вряд ли бы выжила. Закрываясь в один из неотличимых от других дней, Магьер подошла к Лисилу, который только поднялся из-за карточного стола, провожая последнего проигравшего, и коснулась его руки, настойчиво и долго заглядывая в глаза. Самодовольная улыбка полуэльфа (он наверняка подзаработал сегодня не хуже обычного, а то и больше) тут же спала с лица, стоило ему уловить решимость на лице Магьер и беспокойство в её глазах. Это заставило насторожиться, и мужчина поспешил стряхнуть ее руку со своей; хмурясь он обошел женщину, прихватывая со столика мешочек с деньгами — и скрылся в кухне. Магьер не последовала за ним, а только проводила пристальным взглядом, оставаясь стоять на месте, чувствуя напряжение во всем теле. О чем-то они оба не хотят говорить. Женщина взяла из-под стойки небольшой тазик с водой с тряпкой в нем, принялась за уборку в общей зале, протирая столы, сметая остатки еды в таз на полу, который перетаскивала с собой. Молчать они могли только об одном: ночные кошмары Магьер, ее полное невладение собой в состоянии сна, ее мания к воде — в последнее время женщина все чаще уходила после заката к морю, подолгу проводя время у воды, наслаждаясь бризом и запахом моря. Иногда она уходила рано утром к воде и возвращалась только к открытию таверны, что раньше за Магьер не наблюдалось — она всегда готовилась вместе со всеми к открытию. Лисил подшучивал частенько не вовремя, что ее следовало бы и вовсе привязать в кровати, ведь если ей нужно покинуть дом, она это сделает в любом случае и полуэльф не сможет остановить. "Ты становишься такой сильной, что тебе по силу и меня на лопатки уложить", — улыбался Лисил на недовольные взгляды Магьер наутро, когда она просыпалась с головной болью и вовсе не помнила, что происходило ночью: ходила она куда или оставалась здесь, подле него, в его объятиях. Причиной ее непреодолимой тяги к воде мог служить артефакт, который они добыли ровно месяц назад, заперли его в сундук и отставили в дальний угол их комнаты. Он-то по ночам и не давал Магьер покоя, звал за собой, приказывал покинуть таверну, прихватив с собой шар. Он приказывал открыть его и выпустить ту часть силы, что таилась в нем. Но Лисил все ещё мог сдерживать Магьер в постели, иногда вылавливая ее за руку только у сундука, когда женщина уже открыла его и старалась подцепить тем обручем выемки в шаре, дабы открыть артефакт. К слову, такое случалось все чаще. И Лисилу это не нравилось. Магьер не верила его словам, ведь она не могла хотеть этого, не могла открыть шар, будучи не осознавая этого. Днём ссор не было, но ночью, как только Магьер просыпалась, приходила в себя, Лисил рассказывал ей все то, что происходило в их комнате несколько минут назад, Магьер не верила, все ещё прибывая в полудрёме, отмахивалась от его слов и возвращалась в постель. Лисил любил нести чушь не в меру много. Сказки он тоже любил. Полуэльф был уверен, что Магьер что-то заставляет не верить его словам, что-то извне стирает из ее памяти некие действия, которые, по-видимому, выполнялись не по воле женщины. Что-то и уберегало ее от опасности. Закончив с уборкой в общей зале, Магьер подхватила оба таза на руки, опуская один в другой и вошла в кухню — опешила, приметив в руках полуэльфа бурдюк с вином. — Опять ты за своё... — пробормотала она, ставя тазы на стол, тут же подхватывая выбившуюся прядь волос из косы и заправляя за ухо, кидая украдкой взгляд на возлюбленного. Он давал едва ли не клятву, что и капли в рот не возьмёт, что всегда будет рядом и будет готов защитить, но тем не менее Лисил втихаря выпивал вот уже неделю. Неужели ночные события действительно правда и это становится слишком невыносимым для полуэльфа? Ругать за выпивку его не имело смысла, поэтому Магьер лишь опустила тазы в раковину, ополоснула руки в чистой бочке и, не сказав и слова, покинула кухню. Она не устала за сегодня больше обычного, но видеть Лисила и уж тем более говорить с ним, было в меньшей мере невыносимо, поэтому женщина поспешила в комнату, намереваясь лечь раньше. О привычке мыться каждый вечер она решила на сегодня позабыть. Для этого ей пришлось бы пересечься с Лисилом. Все же ей половину ночи терпеть его пьяное сопение рядом с собой. В любое другое время она непременно пожалела бы его, попыталась бы понять и ласково, но настойчиво отняла бы бурдюк с вином, но сейчас она предпринимать ничего не станет. Лисил нарушил все обещания, что чревато поздними оправданиями, чего, к слову, Магьер с нетерпением ждёт. Обиженная душа ждёт оправданий и успокоения. Мира. Которого никогда не будет в их жизни. Лисил вернулся в комнату через несколько минут, может, больше. Во всяком случае Магьер ещё не спала, находясь только на периферии сна и яви, постоянно просыпаясь, вслушиваясь во все звуки внизу, вокруг и...голосу в голове, который настойчиво шептал своё. Мужчина не лег в кровать сразу, а сначала прошёл к сундуку, в котором они хранили артефакт и проверил все крепления. Дышал он шумно, что навевало мысли о довольно-таки большом количестве выпитого полуэльфом. Но ходил он все также бесшумно, осторожно. Магьер всегда слышала его, сколько знала. Порой, даже чувствовала его шаги за спиной, его тихое копошение. В который раз он вот так тихо возвращается в их спальню после того, как Магьер заснет? Впрочем, без него сон все равно не шел. Улегшись в кровати рядом с Магьер, полуэльф немного повозился, недовольно постанывая, и развернулся к ней лицом — женщина глаз не открывала, только слушала, ничем своё бодрствование не выдавая. Он несколько долгих минут смотрел на неё, будто разглядывая по-новому, все хмурясь и сопя ещё громче. Магьер недовольно поморщилась, когда тяжёлая ладонь Лисила легла на ее скулу, поглаживая несколько грубо. Определённо сказывалась выпивка. Дыхание рядом резко прервалось и Магьер напряглась, вслушиваясь как можно лучше. Лисил придвинулся ближе с шумом выдыхая, обдавая женщину запахом перегара, уткнулся лбом в ее грудь и тихо, на грани слышимости прошептал:  — Прости меня, я так глуп, — если бы Лисил не был так пьян, она, возможно, простила бы его. Слов сразу разобрать не удалось, но когда до Магьер дошло, что он на самом деле имел ввиду, то женщина просто обхватила ладонью его затылок, поглаживая, прижимая к себе крепче. Такой родной запах трав, сырой земли и каких-то пряностей усилился, слегка перебиваемый вином.  — Идиот, — грубо выдохнула она, скользнув ладонью на лопатки мужчины, чуть ударяя. Конечно, он просил прощения за свою слабость перед тем, что они претерпевают вместе, с чем борются. Он борется. И борется только с ней самой. Магьер по-прежнему не верила, но уже понимала, что не только она одна сдает позиции в этой напряженной игре древних. Только вот спасается женщина походами к морю, где подолгу смотрит на водную гладь, иногда наблюдая морскую живность на поверхности. А Лисил просто топит своё бессилие в выпивке. — Просто забудь о существовании артефакта, — идя на компромисс в этой борьбе "верю-не-верю", произнесла Магьер, все не отнимая руки от лопаток мужчины, а полуэльф и не стремился отстраниться, кажется вовсе расслабляясь и засыпая. Но на какие-то слова его все-таки хватило: — А ты просто верь мне, Магьер, — и больше женщина не слышала его шумного дыхания — Лисил погрузился в сон, полностью забывая о том, что проснись Магьер ночью, гонимая к морю, артефакту, он не услышит ее и то, что должно произойти — случится. Она верит. Верит ему всегда. Но артефакт диктует своё - то, чему сложно не поверить и не загореться этой идеей, как сумасшедший фанатик, скачущий над древними письменами; то, от чего нельзя отказаться и нельзя не полюбить. Артефакт манил своим единственным предложением — стать независимым от всего. Во веки веков. Магьер нравилась эта идея, ведь артефакт мог освободить их от вечного скитания в поисках древних и прочих детей ночи — они бы изменились, их жизнь изменилась бы и все стало по-прежнему, только договорись она с ним. И ничего более не требовалось в жизни Магьер и Лисила, открой она артефакт. Если он обещает, то непременно так и будет. Лисил не верит этому, но Магьер знает, что все у них будет. Совсем скоро. Он овладел ее разумом, чего женщина не признавала, не хотела. Потому что тогда это означало бы, что она слаба не только телом, но и разумом. Магьер нравился запах моря, сырости и ветер с моря — артефакт диктовал ей следовать за морем, волнами и опустить его в пучину морскую, но некто не знал, что придя к морю, Магьер вовсе не ощущает запах моря, его прохладу и не чувствует его зов, потому что весь её разум и обоняние занимает запах пожухлой травы, сырой земли и железа.