Глаз

Откинувшись в кресле, Нноитора водрузил гудящие ноги, с которых Тесла только что стащил сапоги, на журнальный столик и с наслаждением пошевелил пальцами, торчащими из протершихся носков. Он чувствовал себя сытым, усталым и довольным - как и всегда, когда удавалось на пару дней выбраться в пустыню. Иногда он не мог понять: зачем вообще он когда-то ушел оттуда? В пустыне не было никого сильнее, быстрее и злее его. В пустыне никто ему не приказывал, никто не тыкал ему в нос своим превосходством, и никто не таскался следом, как привязанный. А еще в пустыне можно было просто набрасываться и вцепляться в горло, и не нужно было прежде заводить с потенциальным противником беседу на отвлеченные темы, как того требуют приличия. Не жизнь - сказка! Впрочем, возвращаться тоже было по-своему приятно. Особенно теперь, когда у него появился фраксьен. Мысль о том, что дома ему дадут большую чашку крепкого кофе, приготовят горячую ванну, а потом, пока он будет отмокать, достанут чистый комплект одежды и целые носки - эта мысль немного мирила его с тяжким бременем цивилизации. Расслабленный и благодушный, он смотрел, как Тесла возится с веником, заметая насыпавшийся из командира песок. Но благодушие молниеносно оставило Нноитору, когда Тесла на миг повернулся к нему правой стороной лица - и тут же отвернулся снова. Нноитора резко выпрямился в кресле: - Что у тебя с глазом? - Ничего, господин Нноитора, - тихо проговорил Тесла, держа голову низко опущенной. - Если позволите, я принесу вам кофе. - Стоять, - велел Нноитора. - Подними голову. - И, когда Тесла выполнил приказ, медленно, с расстановкой повторил: - Что. У тебя. С глазом. Тесла непроизвольно коснулся повязки, скрывающей правый глаз. - Ничего, господин Нноитора, - повторил он еще тише, чем прежде, и снова опустил голову. Нноитора ощутил, как ярость, которую он, как ему думалось, вполне утолил в пустыне, вновь просыпается, сжимая грудь и стуча в висках, будто молот. - Ты дрался? - Никак нет, господин Нноитора, - последовал еле слышный ответ. - То есть, - произнес Нноитора ровным голосом человека, доведенного до последнего градуса бешенства, - тебе выбили глаз, а ты даже сдачи не дал? - Меня никто не бил, - прошелестел Тесла. "Кто? - лихорадочно соображал Нноитора. - Старрк? Нет, зачем ему... Улькиорра? Этот бы вообще размазал. Гриммджо или кто-то из его шайки? Гранц? Эта пискля не говорит, значит, боится, что я не справлюсь... Значит..." - Это Тоусен? - спросил он резко. - Или Ичимару? - Честное слово, господин Нноитора, меня никто не... - Я все равно узнаю, кто! - прошипел Нноитора. - Если ты, мать твою, мне не скажешь, я возьму тебя за шкирку и обойду весь Лас Ночес, и каждого, кого встречу, буду лупить башкой о стену, пока кто-нибудь не признается, ясно? Плечи Теслы еле заметно дрогнули. - Значит, - проговорил он, и Нноитору перекосило от звучавшего в его голосе счастья, - вам это не все равно? - Конечно, блин, мне не все равно! - рявкнул Нноитора, утратив, наконец, над собой контроль. - Кто-то, пока я отсутствовал, посмел испортить моего фраксьекна! Да я эту суку в порошок разотру! В последний раз спрашиваю по-хорошему: кто это? - Никто, господин Нноитора. Я не дрался. - Не дрался? - Нноитора схватил его за подбородок и заставил запрокинуть голову. - А это что?! И свободной рукой он сорвал с лица фраксьена повязку. Воцарилось молчание. - Что за хрень? - спросил наконец Нноитора. Тесла смотрел на него виноватыми глазами. Двумя виноватыми глазами. - Я же вам говорил, господин Нноитора, что с глазом ничего не случилось, - пробормотал он извиняющимся тоном. - Прошу прощения, если нечаянно вас встревожил. Прикажете подать кофе? Он уже, наверное, остыл... Говоря так, он бочком, шаг за шагом продвигался к двери. - Нет, подожди, - сказал Нноитора. Он чувствовал, что чего-то не улавливает в происходящем. - На фига ты надел повязку на здоровый глаз? - Мне показалось, господин Нноитора, что так будет лучше, - уклончиво отвечал Тесла, продолжая отступать. - Стоять! - бдительно велел Нноитора. - Два шага вперед. Что значит "будет лучше"? Кому будет лучше? - Вам, - сказал возвращенный на исходную позицию Тесла, залился краской и потупился. Нноитора ничего не понял, о чем и заявил не вполне печатным восклицанием. - Видите ли, господин Нноитора, - объяснил Тесла, задумчиво ковыряя пол носком сапога, - мне показалось... я боялся... что вам... э... что вам будет неприятно, что у меня два глаза, а у вас только один. - Чего? - спросил Нноитора в полном изумлении. - Я опасался, господин Нноитора, что из-за этого вас начнет беспокоить ощущение собственной ущербности... а от этого может и комплекс развиться... Вот я и попытался как-то компенсировать. И вновь в комнате повисла пауза. - Ты совсем, блин, охренел? - спросил Нноитора, когда дар речи к нему наконец вернулся. - Какой, на хрен, комплекс? - Неполноценности, - очень тихо ответил Тесла, ковыряя пол со все возрастающим энтузиазмом. Нноитора несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь обрести душевное равновесие. "А в пустыне сейчас хорошо, солнце садится", - подумалось ему вдруг, и от этой мысли стало грустно. - Что же ты, - спросил он мрачно, - глаз-то под повязкой оставил? Выковырял бы уж... - Если такова ваша воля, господин Нноитора, я так немедленно и поступлю, - воспрял Тесла, хватаясь за меч. "Ваще никакого чувства такта, - подумал Нноитора. - Человек только что вернулся с охоты, устал, еще не мылся даже и кофе не пил - а он тут как тут, уже готов глаза выковыривать." - Отставить, - сказал он вслух. - Еще ковер мне забрызгаешь. В общем, так: повязку свою гребаную в дырку себе засунь, и чтоб я больше этой фигни не слышал. Ясно? Где мое кофе? - Одну минуту, господин Нноитора, - Тесла повернулся к двери, но был остановлен следующим вопросом: - Тебя кто-нибудь о ней спрашивал? - О чем, господин Нноитора? - О повязке. - Только господин Ичимару. Словно ледяная игла кольнула сердце Нноиторы. - И что ты ему ответил? - спросил он, обуреваемый недобрым предчувствием. Тесла помялся. - Я сказал, господин Нноитора, - произнес он извиняющимся тоном и с новой силой начал ковырять пол носком сапога, - что глаз мне выбили вы. - Зачем? - спросил Нноитора сипло. - В наказание за то, что я проявил к вам неуважение, господин Нноитора. - Зачем ты это сказал? - проскрежетал Нноитора, сжимая и разжимая кулаки. Тесла неуверенно пожал плечами. - Мне показалось, - объяснил он, - что эту ситуацию с глазом можно очень удачно использовать для укрепления вашей репутации альфа-самца. Нноитора не был совсем уж чужд психологии. Время от времени он совал нос в книжки, которые штудировал его фраксьен, и таким образом ознакомился с первой главой «Введения в общую психологию» Гиппенрейтер, а так же с фрагментами книги «Общаться с ребенком. Как?» того же авторства. Ни там, ни там, однако, не было раскрыто понятие «альфа-самец», но Нноитора не стал задавать уточняющих вопросов: привычка выковыривать окружающим глаза из-за какого-то там неуважения и так исчерпывающе свидетельствовала, что альфа-самец - это до крайности истеричная и неприятная личность. Поэтому спросил он другое. - А больше, - спросил он, - ты никому этого не говорил? - Нет, господин Нноитора, - ответил Тесла. - Но господин Ичимару тут же, при мне, рассказал об этом господину Улькиорре, который проходил мимо. «Ладно, - подумал Нноитора. - Улькиорре все равно ни до чего нет дела, а с Ичимару я как-нибудь договорюсь, чтоб он молчал...» - А потом еще господин Ичимару рассказал об этом господину Гриммджо, который тоже шел мимо и остановился послушать, о чем говорят... «И с Гриммджо договорюсь, - подумал Нноитора оптимистически. - Или урою...» - А потом мы пошли на общее чаепитие, и там господин Ичимару пересказал мои слова всем присутствующим, и владыке в том числе, и сказал, что вот так и надо поддерживать дисциплину и субординацию. Если позволите высказать мое мнение, господин Нноитора, то этот эпизод, как мне кажется, должен очень хорошо сказаться на вашем имидже альфа-самца... Некоторое время Нноитора молчал. Не потому, что ему нечего было сказать. Наоборот, ему было очень много что сказать, и он не сразу смог выбрать, с чего начать. - Я тебя убью, - наконец произнес он тихо. - Прямо сейчас, понял? Возьму и убью. Тесла заулыбался, радуясь, что неприятный разговор уже заканчивается. - Как вам будет угодно, господин Нноитора. Мне лучше сойти с ковра? Нноитора вцепился себе в волосы и застонал. Он был очень жесток. Не было под небом Уэко Мундо другого столь же жестокого существа. Как никто другой, Нноитора знал толк в причинении боли и ужаса. И именно поэтому все в нем восставало против того, чтобы бить человека, которого это не испугает и не огорчит. У него попросту не поднималась рука. Он вскочил из кресла, отпихнул Теслу с дороги, в два шага пересек комнату и распахнул дверь в коридор. - Нелл! - заорал он во всю глотку. - Нелл! В коридоре произошло некоторое оживление: тут и там приоткрывались двери - обитатели соседних комнат выглядывали наружу, не желая пропустить что-нибудь интересное. - Господин Нноитора, - пробубнил Тесла, переминаясь у командира за спиной. - Тут понизу сквозит, вам надует... - Отвали от меня! - взревел Нноитора. - Нелл! Нелл!! Наконец в дальнем конце коридора отворилась дверь, и оттуда высунулась зеленоволосая голова, увенчанная загнутыми рогами. - Что? - крикнула Нелл в ответ. - Ты - жалкая пародия на эспадовца! - гаркнул Нноитора. - Я тебя вызываю на бой! Выходи, женщина, я смешаю тебя с грязью! Нелл через коридор метнула в него взгляд, который показался Нноиторе неприятно проницательным: как будто она знала и почему он сейчас ее вызывает, и на кого он злится на самом деле, и даже что у Теслы под повязкой. - Через десять минут, - предложила она. - Хочу главу дочитать. - Идет, - согласился Нноитора. - Через десять минут у главных ворот. Напиши завещание, женщина. - А ты обуйся, - посоветовала Нелл и скрылась. Нноитора повернулся: Тесла шарахнулся назад, прижимая его сапоги к груди, как величайшую ценность. Нноитора отнял у него сапоги. - Ну? - спросил он. - Чего пялишься? - Господин Нноитора, что мне делать с повязкой? - спросил Тесла. - Прикажете снять? Воображение никогда не было сильной стороной Нноиторы, но в эту минуту он вдруг с потрясающей ясностью представил себе, как Тесла объясняет Ичимару свой план по спасению тонкой душевной организации командира от комплексов. И как Ичимару потом воспроизводит этот трогательный рассказ на очередном общем чаепитии. Особенно же четко представился ему владыка, заботливо спрашивающий, не хочет ли он, Нноитора, об этом поговорить. - Нет уж, носи теперь, - сказал он. - Учти, если хоть одна скотина заподозрит, что у тебя под повязкой глаз - я его тут же сам вышибу, понял? И ты, блин, принесешь мне наконец кофе или нет?! Вечером того же дня он сидел в покойном кресле, баюкал вывихнутый и вправленный локоть и время от времени протягивал Ичимару Гину чашку за новой порцией саке. - Скажи мне, дорогой мой тиран, - промолвил Ичимару, в очередной раз наполняя посуду. - От такого слышу, - немедленно отреагировал Нноитора. - Ну нет, извини, - возразил Ичимару. - Я, может быть, тоже не всегда был кроток и нежен со своим лейтенантом, но я по крайней мере ограничивался нанесением моральных травм... Так вот, я, собственно, хотел спросить, какое-такое неуважение твой фраксьен к тебе проявил? Чаем облил, что ли? Или сапоги плохо почистил? - Врал много, - ответил Нноитора. Помолчал, а затем с явным усилием произнес: - Могу я тебя... попросить кое о чем? - Разумеется, друг мой, - просиял Ичимару доброжелательной улыбкой. - Все, что в моих силах... - Не приноси ему больше книжек по психологии, - сказал Нноитора. - Никогда.