начало января, 1685г Франция, Бискайский залив, шхуна «Рози-Энн»
Большую часть дня Блад оставался в своем закутке, пытаясь заново привыкнуть к морской качке. Он провел немало времени на кораблях в прошлом и, по счастью, относился к той категории людей, которые не склонны к морской болезни. Но за последние несколько лет, прожитых на суше, его тело успело кое-что позабыть. Положение усугублялось сильным волнением на море, немилосердно швырявшем легкую шхуну вверх-вниз. Плечо разболелось, предсказывая, что погода вряд ли улучшится в ближайшее время. Под вечер, когда Блад вынырнул из дремоты, его внимание привлек шум на верхней палубе. Постепенно приходя в себя и отмечая, что дурнота, вроде, отступила, он понял, что корабль проводит какой-то маневр. Наверху слышались громкие голоса и топот множества ног. Решив, что в его состоянии уже нет особой разницы, где находиться, Блад поднялся на ноги, балансируя на качающейся палубе, и побрел к трапу — проверить, что происходит. Наверху было темно, по-прежнему лил омерзительный дождь, и Блад видел при свете дежурного фонаря, что матросы возятся с чем-то у борта. Немного погодя до него донеслась французская речь и — тут он не поверил своим ушам, — детский надрывный плач. Подойдя к борту и взглянув на море, Блад обнаружил, что неподалеку покачивается длинный рыбацкий баркас, полный людей. Вот он сделал ловкий поворот, подлетая на волнах, и оказался совсем рядом со шхуной. Матросы сноровисто подцепили его отпорными крюками. — Быстрее! — услышал Блад голос мистера Питта. — Погода портится, нам надо забрать их в этот заход. Если ветер усилится, мы не сможем держаться так близко к берегу! Блад молча наблюдал за тем, как матросы из команды «Рози-Энн» подхватывают и перетаскивают через фальшборт мужчин, женщин и детей, закутанных в плащи и шали. На палубе стало шумно от людского гомона. — Пожалуйста, спускайтесь вниз! — снова голос шкипера. — Не толпитесь наверху! Матросы принялись провожать странных пассажиров вниз. Блад встретился взглядом с рыжим помощником, кузеном шкипера, которого звали Бартоломью. — Что все это значит, сэр? — спросил он. Помощник бросил на него суровый взгляд и сказал коротко: — Спускайтесь вниз, сударь. Не путайтесь под ногами. Погода скверная, ночка темная. За борт смоет — никто и не заметит. В его голосе звучала столь явная угроза, что Блад прекратил расспрашивать и отступил. Какое, черт побери, радушие! Размышляя о приветливости соотечественников, Блад направился к трапу. Проходя мимо шкипера, беседовавшего с одним из ночных пассажиров, он услышал его негромкий строгий голос: — Ваше преподобие, мы уговаривались на гораздо меньшее количество людей. «Рози-Энн» не может вместить столько пассажиров! — Месье Питт, приношу вам глубочайшие извинения и обещаю компенсировать это неудобство, — ответил его собеседник на хорошем английском, в котором чувствовался французский акцент. — Но вы же понимаете, мы не могли оставить наших братьев и сестер в геенне огненной… — Ясно-ясно, — с тяжелым вздохом оборвал его шкипер. — Теперь уже ничего не изменишь, что-нибудь придумаем. Но вам придется изрядно потесниться. — Месье Питт, это сущие пустяки по сравнению с тем, что нас ожидало там, на берегу, — ответил пассажир. — Мы обязаны вам жизнью, месье, и уверяю вас, не забудем то, что вы для нас сделали. — Ступайте вниз, преподобный отец, — снова оборвал его Питт. — Благодарить нас будете, когда достигнем берегов Англии. А пока молитесь за успешное плавание. — Да благословит вас Господь! — с готовностью откликнулся пассажир. — Мы приготовили каюты для женщин, — ответил Питт. — Удобством они не блещут, но это все, что мы можем предложить. Что касается ваших детей… пожалуйста, пусть они не появляются на палубе. Погода скверная, и мне бы не хотелось… — Да-да, месье, конечно! — кивал его собеседник. — Мы постараемся вас не беспокоить!***
Внизу царил адский шум. Блад пробрался на свое место, мимо мокрых и бледных после путешествия по штормовому морю мужчин и женщин, которые смотрели на него подозрительно и слегка испуганно. Дети, количеством около десяти, из которых только двое были достаточно сознательного возраста, подняли дикий гвалт, и у Блада мгновенно заложило уши и заболела голова. Добравшись до своего закутка, он обнаружил, что возле его мешка с вещами прыгает какой-то ребенок лет трех от роду непонятного пола, до такой степени закутанный от носа до ушей в тридцать три одежки, что походил на диковинный колобок. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом колобок робко улыбнулся, обнажив неполный набор зубов, и дотронулся до шпаги Блада, которая явно привлекала его внимание. — Брысь! — сказал Блад устало, мечтая только об одном: упасть на свое место, завернуться в плащ и попытаться уснуть в этом аду. Ребенок хихикнул и отбежал в сторону, спрятавшись за парусиновой перегородкой. Потом выглянул оттуда, наблюдая за его реакцией. Блад уселся со шпагой в обнимку, стараясь отрешиться от окружающей среды. Кровь и смерть! Полный трюм беглых гугенотов! Предел его мечтаний! Он закрыл глаза, но легкое прикосновение к плечу заставило его очнуться. Колобок стоял прямо перед ним, его черные глаза весело глядели на Блада. Похоже, из всех детей этот малыш был самым неугомонным. Остальные хныкали, страдая от морской болезни и усталости, а этот ребенок явно искал новых приключений на свою голову. — Брысь! — прорычал Блад низким голосом, стараясь выглядеть свирепо. Но колобок разразился веселым смехом, лопоча что-то на невразумительном французском, понять который Блад был не в силах. Так они развлекались некоторое время, пока откуда-то не вынырнула молодая женщина в белоснежном чепце, укутанная в тридцать три шали — еще один колобок, только побольше ростом, — и не схватила малыша за руку с горестным воплем: — Роже! Вот ты где! — она повернулась к Бладу, и он отметил, что у нее такие же черные глаза, как и у карапуза. Ее губы дрогнули, готовые растянуться в вежливой улыбке, но потом он заметил, что женщина напряглась, уставившись на его шпагу. — Прошу прощения, месье… — сказала она чуть слышно, потупив взор, а затем попятилась, подхватив ребенка на руки. Блад слегка склонил голову, показывая, что все в порядке, но молодая мать перепугалась еще больше и шарахнулась назад, спрятавшись за мрачного вида старуху, которая воинственно посмотрела на него. Блад пожал плечами. Через какое-то время все пассажиры, обнаружив в своих рядах чужака, замолчали и мрачно на него уставились. Потом первое напряжение спало, и все вернулись к прерванным делам. Блад попытался уснуть. В плечо будто воткнули раскаленную кочергу и раз в полчаса поворачивали. Желудок опять пытался устроить бунт, и Блад по-прежнему чувствовал озноб. Внутренний голос принялся читать ему рекомендации по лечению, что Блада раздражало безумно. И, в довершение пытки, проклятые гугеноты устроили коллективную молитву. Пожилой господин, который недавно разговаривал со шкипером, оказался их пастором, и принялся читать главы из Библии, причем, Блад мог поклясться, выбирал их с должным тщанием и в тему. Он постарался не обращать внимания на завуалированный вызов в свой адрес. Ничего, и не такое терпели. Блад демонстративно закрыл глаза, отрешившись от бормотания людей вокруг, периодически заглушаемого воплями капризничающих детей…