Желтая Молния

      А неплохо смотрится, — подумал я, разглядывая свое отражение в зеркале у себя дома. Хитай-ате располагался на моем лбу, так как я давно решил, что буду одевать его именно на голову. В таком положении он не мешается при резких движениях и, если что, удар головой у меня теперь покрепче будет.       Аоба-сенсей вручил мне его лично, сразу после того, как я вернулся в здание академии сдав экзамен по тайдзюцу. Он также поздравил меня, что было слегка необычно, но довольно приятно. Также он мне назвал дату, место и время встречи с моей будущей командой. У меня еще оставалось 2 дня в запасе, а после знакомства с командой, наша совместная отправка на фронт по первому приказу.       Насмотревшись на себя в зеркало, я вышел из ванной, где то и было, в единственном экземпляре на всю квартирку, и сел на пол около кровати. Сейчас был день, и на улице была ясная и тихая погода. Шторы на окне были задвинуты, так что звуки с улицы почти не достигали моего слуха, а освещение в комнате сильно упало. Отлично! Я уселся на полу в удобную для себя позу, скрестив ноги, и сложил печать концентрации. Мои глаза были уже давно закрыты.       Чувство прохлады от собственной чакры помогло очистить сознание, позволяя начать медитацию. Как я мог забросить настолько важную вещь? В последнее время я стал слишком эмоциональным, даже учитывая мое молодое тело с его гормонами. Медитация позволит мне улучшить контроль эмоций, но это не единственный ее плюс.       Как известно, чакра — это энергия, состоящая из смеси двух других энергий: физической и духовной. Для увеличения резерва, нужно увеличивать количество и качество этих энергий. С физической энергией все понятно. Нужно тренировать тело и подвергать его физическим нагрузкам, а вот с духовной все гораздо сложнее. Необходимо тренировать свой интеллект, взаимодействовать со своим сознанием, эмоциями, и со своей, как бы странно это не звучало, душой. Так что медитация — это не только отличный способ разобраться в себе, успокоить разум, но также и метод тренировки.       Не зря, ой не зря, клановых детей с детства заставляют заниматься медитацией. Тот же Нара, наблюдая за облаками, тоже в своем роде медитирует. Я совсем недавно это понял, и насколько же я был поражен гениальностью этого парня. Хоть его, по любому, и научили этому в клане, но это не столь важно.       Также отсюда и вылетает одна из причин моего желания идти на войну. Ведь, война — это стресс, это давление на психику, это нагрузки на сознание, тело и рассудок. И именно это и заставляет меня туда идти. Не зря персонажи манги, в особенности Наруто, так быстро росли в силе. После каждой большой заварушки было видно, что они скачкообразно становились сильней. Это нельзя просто списать на авторский произвол или фишку жанра. Всему есть логичное обоснование.       Если я пройду через эту войну и не сломаюсь, то я значительно прибавлю в силе. Даже в манге, все персонажи, которые рано начинали карьеру шиноби, были одними из самых крутых. Какаши, Итачи, я…       Также, у меня будет возможность встретиться с тройкой санинов и другими ключевыми персонажами. В том числе и с братом Тсунаде Наваки и ее возлюбленным Даном. Я правда не знаю, что буду делать, если все же их встречу, но это дело будущего. Четкого плана я сейчас все равно не составлю.       Возможность встретиться, кстати, будет обязательно. Я, ведь, читал про это в библиотечных книгах. Во время войны строится полевой штаб, где и находится командование и основные силы. Именно туда направляются все припасы и пополнение, откуда уже растекаются по остальным лагерям. Там же и расположен главный полевой госпиталь. Он обычно расположен в достаточно безопасном месте, но довольно близко расположенном к полю боевых действий. Все шиноби за войну так или иначе попадают туда. В составе команд или же поодиночке. Так что я довольно скоро смогу увидеть пошлое лицо Джираи, теплую улыбку Тсунаде и ехидную рожу Орочимару…       Я невольно улыбнулся, вспоминая эту троицу и те теплые воспоминания, которые с ними у меня связаны. Но я тут же одернул себя, возвращая себе спокойствие и хладнокровие. Не стоит отвлекаться от медитации. К слову, я понимаю всю поспешность и даже глупость моего поступка. Не смотря на все плюсы моего становления генином, это не отменяет риска быть убитым. А в таком случае на всех моих планах можно ставить крест. Да и умирать как-то не хочется…       Кстати, довольно странно, что я только сейчас всерьез задумался об этом. Ведь, я тут не на так уж и давно, всего-то несколько лет, но почему-то имею железную мотивацию сделать этот мир лучше, не допустить возможной катастрофы и стать Хокаге, а ведь действительно! Как-то это ненормально, что я так маниакально желаю стать Хокаге и «улучшить» этот мир. Остановить Куро-Зецу и Кагую — это вполне адекватное желание. Я не хочу закончить жизнь, будучи белым зомби в коконе божественного древа.       Но почему я так хочу стать Хокаге?       Можно ведь добиться своих целей по спасению мира, будучи на любом другом посту. Старейшины, например. Или даже капитана АНБУ. Нет, понятно, что у Хокаге больше возможностей, так что в этом есть свой резон, но это самый трудный путь из всех возможных. И я даже ни разу не подумал, а надо ли мне все это? У меня складывается такое ощущение, что от меня из «прошлого мира» уже мало что осталось, и я из «этого мира» подавил или даже ассимилировал свою прошлую личность.       Скорее так все и обстоит. Иначе я не могу объяснить свое поведение. А оно действительно странное. У меня бы даже могло сложиться впечатление, что мне промыли мозги…       — …А? — я потянулся руками к вискам, которые почему-то неожиданно заныли несильной болью. — Что же голова так заболела, — спросил я вслух. — И о чем я только что думал?       Клановый полигон. Учиха Лейко.       Бах!!! — огромный ревущий огненный шар диаметром 5 метров на большой скорости врезался в мишень и взорвался, превращая ее в кучу небольших угольков и пепла, которую ударной волной разнесло во все стороны от эпицентра взрыва.       Учиха Лейко устало выдохнула и протерла лоб ладонью, смахивая выступившие капельки пота. «На сегодня хватит» — решила для себя она, почувствовав, что чакры осталось уже совсем мало, и на еще одну любую технику выше ранга «С» ее попросту не хватит.       Немного отдышавшись Учиха пошла в сторону дома, где ее ждали к обеду родители и старший брат — Учиха Шитори. От такого она уже успела отвыкнуть, ровно как и все действующие шиноби Листа, включая ее брата. Как только началась война, ее вместе с командой отправили в одно из самых худших мест на всем фронте. В основном они занимались разведкой и изредка диверсиями, а там было не до дружеских трапез. Да что там трапезы, невозможно было просто расслабиться даже во сне. Всегда могло произойти нападение, диверсия, неожиданная передислокация или еще что-то. Но что гораздо хуже, постоянные смерти и убийства… Атмосфера опасности, страх потерять товарищей… или даже себя. И ей, как представителю Великого Клана не пристало показывать свои слабости. Даже больше того. Она была дочерью старейшины, что накладывало еще больший груз ответственности. Выдержать все это ей помогла клановая подготовка и верные друзья с учителем, которые видели ее насквозь и всегда знали, когда и что сказать, чтобы помочь не пасть духом.       И теперь их всех нет в живых… — подумала Лейко. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул, маска спокойствия надежно прилипла к лицу. Раньше она не умела так хорошо скрывать эмоции. Война действительно меняет людей. Да и к тому же, все слезы, которые в ней оставались, она выплакала, придя в себя уже в полевом госпитале, когда осознала, что произошло.       Сама Учиха выжила, но это вряд ли можно назвать чудом или удачей. Изначально противники не собирались ее убивать, а хотели взять живьем, как только распознали в ней обладателя шарингана. Лейко даже было страшно представить, чтобы с ней сделали в таком случае, поэтому она решила подороже продать свою жизнь, отправляя на тот момент единственного выжившего сокомандника «за подмогой», прикрывая его отход массовыми огненными техниками, в которых она специализируется.       Позже выяснилось, что противники использовали довольно специфический яд, которым смазали все холодное оружие. Вследствие этого, ее сокомандник умер в мучениях в госпитале, но все же сообщив о вражеском отряде. На саму же Учиху они решили не тратить яд, так как изначально планировали взять ее живой. Ну, а после, когда уже было понятно, что живой ее взять не получится, оружие с этим ядом скорее всего уже кончилось, либо тот терял свои свойства от длительного контакта с воздухом. Иначе объяснить то, что на ней он так и не был использован, она не могла.       Помощь успела в последний момент, спасая ее от верной смерти. Сама Учиха не строила иллюзий на этот счет. Она смогла продержаться так долго, только потому, что вражеский джоунин хоть и смог убить ее учителя, но порядком выдохся и был серьезно ранен. Его подчиненные тоже оказались потрепанными, потеряв троих. Хотя изначально расклад был 5 на 5, в конце битвы он был 2 на 1. Хотя, даже учитывая все это, она вряд ли бы смогла достойно отбиваться, если бы не фатальная ошибка противника. Пусть они и решили убить ее, они все еще надеялись получить додзюцу, которое она уже успела полностью пробудить незадолго до этой битвы. Учитывая, что чакры почти ни у кого не осталось, битва продолжилась на холодном оружии, которые могло с легкостью превратить вожделенные глаза в бесполезные куски разрезанной плоти. Так что, противники старались ранить ее куда угодно, но только не в район головы.       Поняв это, Лейко смогла правильно распорядиться этим преимуществом, стараясь, чтобы любая атака грозила попасть по голове и повредить ценные глаза, надеясь, что это слегка продлит бой, давая лишнее время до прибытия подмоги. Это в итоге ее и спасло. Ей даже дали чунина за то, что она смогла выжить, но никакого морального удовлетворения это не принесло. Ведь джоунин Облака смог сбежать используя обратный призыв, оставляя своего подчиненного на растерзание коноховским дознавателям. Стало понятно, почему он не боялся так затягивать бой.       Раны самой Учихи были очень серьезными, ведь всю первую половину боя ее старались обездвижить, лишив подвижности, а всю вторую половину боя, когда чакра у всех участников конфликта была уже на исходе, ей с переменным успехом пытались вскрыть живот и грудную клетку, что к концу битвы им и удалось. Ей по очереди всадили: вначале кунай по рукоять в живот, второй воткнулся в спину в районе желудка, к счастью, не задев ничего важного. К этому прибавилось наисильнейшее истощение, как обычное, так и резерва чакры, так что полное восстановление требовало слишком много времени. Вследствие этого, ее вместе с другими тяжело ранеными, отправили в деревню на реабилитацию.       К счастью, несмотря на все раны, тело удалось сохранить в целости. Но на самих руках, ногах, животе и спине теперь красовались множественные шрамы, которые за правильно подобранной одеждой были не заметны.       Душевные раны были куда сильнее и Лейко только недавно смогла оправиться от полученных них и выписалась из больницы. Несмотря на рекомендации врачей провести последние спокойные дни в отдыхе, она не вылазила с тренировочного полигона каждый день, пока не опустеет весь резерв. Вследствие этого, она была зверски уставшей, а в горле, на губах и лице были небольшие ожоги от огненных техник, которые, впрочем, быстро заживут.       Однако по собственному опыту Лейко знала, что на самой войне эти ожоги снова станут ее постоянными спутниками. Ведь, скоро она станет частью новой команды, и уже в ее составе вернется в полевой штаб. Но всякий раз, как она думала об этом, она не могла избавиться от ощущения, что таким образом она предаст своих мертвых друзей и учителя…       Настроение Учихи, поднятое хорошей тренировкой, снова упало на свое привычное место.       Поместье Сенджу. Комната пожилой джинчурики — Мито Узумаки        В просторной комнате на большой кровати лежала престарелая женщина. Несмотря на возраст, ее волосы были отнюдь не седыми, а имели тускло-коричневый цвет из-за их прежнего алого окраса и принадлежности этой женщины к клану Узумаки, а все Узумаки славились своей жизненной энергией и долголетием.       Правда, Мито осталось недолго. Она была очень старой, старше самой Конохи, так что осталось ей немного, не больше года, в этом она, как и врачи, была полностью уверена. Вдруг по коридору послышались чьи-то быстрые шаги.       «Видимо Кушина вернулась с прогулки» — подумала Узумаки и, словно подтверждая ее слова, в комнату вихрем ворвалась девочка с пышной шевелюрой красных волос.       — Привет, бабушка! — Мито невольно улыбнулась, смотря на улыбающуюся внучку.       — Как самочувствие? — Кушина подошла к изголовью кровати и села на стоящий рядом стул.       — Все в порядке, не волнуйся. Мне уже не так плохо, как вчера, — жена Первого постаралась сказать это наиболее уверенно, чтобы лишний раз не волновать девочку. — Как погуляла?       — Нормально, — скомкано ответила ее внучка, отведя взгляд. — Тут много моих сверстников, так что мне не было скучно.       — Так и не научилась убедительно врать…       Кушина виновато потупила взгляд: -Я не виновата, что они не хотят со мной общаться! Я подходила к ним и в парке, и на полигоне при академии, но они постоянно смеялись над моими волосами! Особенно мальчики!       — Ох, дорогая. Ты случайно опять не побила никого?       — Нет, — уверенно сказала девочка, может даже слишком.       — Понятно, — улыбнулась старшая Узумаки. — Не расстраивайся, ты еще найдешь настоящих друзей, будь уверена. Не забывай, что сейчас идет война, и родственники и знакомые твоих сверстников сейчас там, так что, пожалуйста, пойми, что у них есть причины быть нервными и совершать ошибки. Тем более, что у тебя особенные волосы, — Мито с некой нежностью посмотрела на алые пряди своей внучки. — А люди всегда предвзято относятся к тем, кто от них отличается. Просто дай им время. Когда пойдешь в академию, постарайся влиться в коллектив, там обязательно найдется кто-нибудь хороший.       — Ну, бабушка, до начала учебного года еще 2 месяца! Я тут со скуки помру!       — А вот чтобы тебе не было скучно, иди-ка займись тренировками.       — Фуиндзюцу?! — радостно воскликнула Кушина, тут же прогнав плохие мысли из головы, на замену которым пришли давние мечтания. Она обожала это искусство и представляла, как в один прекрасный момент встанет на уровень своей бабушки, которая до сих пор считается лучшим мастером фуина во всем мире. Как же, запечатать девятихвостого в одиночку, а ведь раньше его не мог никто запечатать в принципе, и Узумаки Мито — первый человек, который смог это сделать!       — Да, возьми тот самый свиток.       — Правда можно?! — Улыбка сама вылезла на уставшем лице старой женщины, показывая девочке, что той действительно дано разрешение взять тот свиток. — -Ура-а-а!!!       Кушина, лучась радостью, мигом умчалась из комнаты, чтобы вернуться с довольно ветхим на вид свитком в руках. Она снова села около бабушки и нетерпеливо сунула его ей в руки. Мито развернула свиток, внутри которого оказалась довольно большая и сложная печать, состоящая из множества знаков и иероглифов. Простым прикосновением руки к центру печати она заставила ее содержимое появиться в клубах белого дыма. На свет показался, словно не тронутый временем, обучающий свиток, который Мито развернула, открыв вид на описание одной особенной клановой техники. Сама техника называлась «Цепи чакры». Когда-то она сама учила ее с помощью этого древнего пособия, которое благодаря специальной печати идеально сохранилось до нынешних времен.       — Итак, внучка. Ты давно хотела узнать, как научиться этой технике, я думаю сейчас самое время, все равно ты не сможешь ей овладеть и за год из-за ее огромной сложности, — женщина спустила Кушину с небес на землю. — Но когда ты ей овладеешь, — из тела Мито с некоторым трудом вытянулась одна довольно толстая золотая цепь и, подчиняясь мысленным командам своей хозяйки, повиляла своим острым наконечником, создавая небольшой звон. — Эти цепи станут твоим главным оружием. Но тебе придется распределить свое время так, чтобы ты могла успевать нарабатывать навык использования тех барьеров и печатей, что ты уже знаешь, — строго добавила пожилая джинчурики.       — Конечно, бабушка. Я и не собиралась забрасывать прошлые тренировки! — вполне серьезно ответила девочка. Ведь, какой бы временами эмоциональной она не была, ее ни в коем случае нельзя было назвать глупой или недальновидной. Она — Узумаки, а это уже накладывает на нее некий груз ответственности. А ведь были и другие обстоятельства. Например, скорая смерть Мито, страх остаться одной в чужой для нее деревне, скорое запечатывание демона в себя, того самого демона, который сейчас находится внутри ее умирающей бабушки.       Кушина понимала, что это сейчас перед ней бабушка старается показать, что ей стало лучше. Но она давно научилась различать, когда ей становится хуже, а когда наступает небольшой период облегчения.       Мито Узумаки тоже не умела врать…