Теплые

      Он смотрит на него как-то совсем растерянно и часто-часто моргает, безуспешно пытаясь сбросить пьяную пелену перед глазами. Воздух пахнет перегаром и вдруг неожиданно сгущается, забивая глотку, трахею, легкие и капилляры своим серым духом. Он смотрит, — со стороны это выглядит до безрассудности жалко, — смотрит на него и видит.       Тот совсем бледный, болезненно-зеленоватый из-за освещения лаборатории, тощий до жути — одни кожа и кости… Все такой же жилистый и с родной, горделиво выпрямленной и угловатой спиной, с острыми плечами и коленками. У него руки стали еще тоньше и длиннее, чем были («Совсем не похож на Морти», - думает Рик и содрогается от получившейся несуразицы), скулы и щеки испещрены почти незаметной сеточкой белесых шрамов. Его единственный настоящий* глаз следит за Риком, за дедушкой, сотней колючих и прозрачных льдинок.       Морти не ухмыляется победно, не скалится недовольно и не искажает лицо в яростной, по-глупому злобной гримасе, нет. Он высокомерно бесстрастен и безумно спокоен, каким он и был всегда с остальными людьми.       С остальными. Но никогда не с дедушкой. Не с Риком. ***       У Морти в руках лазерная пушка, её луч нацелен прямо промеж глаз Санчеза, а на поясе одиноко звякают лезвия кинжалов, дротиков и ножичков. У него их целый арсенал, все они разных размеров и с разными рукоятками, и среди кучи бесполезной стали Рик углядывает белую, обтянутую кожей какого-то неведомого зверя, рукоять.       Помнится, когда-то, а точнее, на 11-й День Рождения Морти, Рик подарил внуку маленький ножичек, который на самом деле являлся лазерным. Бет и Джерри наперебой кричали о том, что маленькому ребенку ни к чему такое оружие, да и оружие вообще, а Рик сердито ворчал и упрямо говорил о том, что в наше время приучать к самозащите нужно еще с пеленок. «Ага, ребенок, как же! ..» — вдоволь насмеялись они вдвоем, оставшись в гараже в полном одиночестве. В конце-то концов, Рик уже много месяцев назад пообещал этот ножичек Морти… С тех пор, тот повсюду таскал с собой подарок деда.       Рик приглушенно выдохнул от сладковато-горькой догадки и от непонятной даже ему самому обиды.       Морти, его Морти, живой, целый… От которого Рика отделяет глубокая пропасть, — целая вечность, — все стоит и молчит. ***       Другой Рик застыл неподалеку в крайне нелепой позе и с распахнутым ртом, а другой Морти, Морти-фальшивка, да еще и вместе с целой толпой себя самого — где-то там, за дверью. Санчез, кажется, готов отдать все на свете, чтобы эта чертова дверь исчезла, и Живой Морти растаял среди своих подобий. Не копий, именно подобий — даже здесь самому мортинутому Морти удалось отличиться - его, одноглазого, хрупко-тощего, почти просвечивающего на свету, с повязкой на скуластом лице, будет трудно не отличить от безобразной и однородной массы желтых футболок и каштановых кудряшек.       - Киборг? — ученый кивает в сторону робо-Рика, и не узнает свой собственный голос — севший и хрипучий. — Сам сделал?       Внук не выдерживает и еле заметно скалится и рычит, словно маленький зверек, опуская, наконец-то, свою пушку.       Морти аккуратно стягивает своими пальцами-тростинками повязку, обнажая и скрытый пульт управления, прикрепленный к уродливому пласту черной кожи, и левый глаз, мерцающий в зелено-голубом свете ламп диким, неживым блеском мигающих проводов, подключенных к глазу. ***       - Ты меня бросил, — жестоко-холодно бросает Морти, почти не размыкнув тонкую линию посеревших губ, процеживая слова через плотно сжатые зубы. — Оставил меня там. Одного, — и он прекрасно знает, что это куда хуже любого острого ножа.       И от этого мальчишеского голоса, родного и чужого одновременно, хочется бежать, бежать так далеко, как только можно.       Морти медленно приближается к нему, почти крадется, подходит настолько близко, что можно почувствовать горячее дыхание на щеке. Рик тонет в черноте мертвого, искусственного зрачка. Тот словно говорит ему голосом внука: «Смотри, что ты сделал с нами, смотри, что ты сделал со мной, смотри, что я сделал с собой…»       - Как ты узнал? — огрызаясь, спрашивает деда Морти, и в голосе заметен легкий отзвук детского любопытства. — Как ты узнал меня?        Рик кряхтит и отвечает вопросом на вопрос:       - А зачем ты устроил все… — старик неопределенно махает рукой. — …Это?       Его Морти молчит, и, о, Господи, лучше бы он застрелил его.       У его внука, с его ледяным голосом и взглядом, пальцы на удивление теплые, и подушечки — мягкие, а на ладонях кожа мозолистая и шершавая. Может быть, это ему просто кажется. Может, он лежит там, на полу лаборатории, с дыркой во лбу, и все… все это — какой-нибудь очень извращенный и долбанутый риковый Ад. ***        В тот момент, когда толпа взбешенных Морти врывается в помещение, то настоящего среди них уже давно нет. Робо-Рик смачно ругается, стоит сотне цепких детских пальцев впиться в его одежду. Морти-фальшивка становится рядом с Риком, и Санчезу его даже немного жаль. Возможно, если бы не сегодняшний день, однажды они бы стали друзьями. Когда-нибудь. Наверное.       Но сейчас самый рикнутый Рик в мире знает о том, что его настоящий, самый мортинутый Морти жив, и этого ему вполне достаточно. ***       А пальцы…        Пальцы - они, все-таки, были теплые.