Здравый смысл?

Полтора месяца спустя, поздний вечер, кабинет Акаги Дверь без стука распахивается и в помещение вваливается усталая полковник Кацураги. И тут же, не обращая внимания на присутствующих, с живописными стонами заваливается на диван. – Знаешь Мисато, упорство, с которым ты игнорируешь некоторые правила приличия, наводит меня на мысль, что ты вновь хочешь понаблюдать за эротикой в моём и Маи исполнении… А то и вовсе поучаствовать. – Эта речь заставившая покраснеть Ибуки, совершенно не произвела впечатления на адресата. – Знаешь, Риц. – Слегка передразнила подругу Кацараги, даже не потрудившись сменить позу. – На данный момент мне всё равно, что ты делаешь в присутствии моего трупа, главное, чтобы мне не пришлось шевелиться и покидать этот восхитительный мягчайший диванчик. И вообще, ты сама меня позвала. – Да, помню. Но у меня последние две недели совершенно нет ни на что времени. – Развела руками Рицуко. – Как будто у меня есть... А сегодня из-за тебя ещё и недосплю! – Обвиняющий перст был направлен в сторону блондинки ровно три секунды, после чего безвольно опал. – Тогда давай перейдём к делу. Что со списками надёжности от Айрон? – На контроле... Ты наконец-то решила прекратить превращения? – Вяло удивилась Мисато. – Да, радуйся. Больше не будет проверок кандидатов. Может, значительно позже, проведём через процедуру кого-нибудь из постоянно контактирующих с нами сотрудников... А может, и этого не буду делать, там посмотрим. – Не боишься, что за бессмертие нас... – Нет, им я собираюсь торговать, но только не так и не сейчас. – Понятно... – Ничуть не удивилась ответу Мисато. – Что с той троицей? – Сменила тему Акаги. – Американцев мы, как обычно, "потеряли" в районе твоей лаборатории, а местного выпустили у главных ворот с наказом впредь действовать официальными каналами. Но вряд ли это остановит их начаааальство. – Несмотря на приложенные усилия, в конце Мисато всё же зевнула. – Естественно... – Протянула в ответ Рицуко, едва подавив желание повторить рефлекс за подругой, и снова уткнулась в экран монитора, что не укрылось от внимания, валяющейся на диване полковника: – Эй, не игнорируй меня, я, знаешь ли, спать хочу... – С искренним возмущением, но тем не мене не пытаясь подняться со своего ложа, воскликнула Кацураги. Вот только ответ она получила лишь через несколько минут, вместе со свежераспечатанными листами. – Вот прочти, потом. Это программа поездки в Брюссель, где состоится следующие заседание ООН. Мае, её копию, я уже выдала. Мы поедем представлять новую организацию в прямом подчинении ООН. Не забудь пошить новую форму к тому моменту. – Новую форму? Так мы теперь не относимся к Нерв? – Нет. – Ого! Как тебе это удалось? – Не смотря на усталость Мисато несколько оживилась. – Ну, начнём с того, что монополия Нерв на все сверхсекретные и передовые разработки не нравится очень многим, а SEELE – это далеко не все влиятельные личности планеты. Так что после переписки с императорской канцелярией, уж прости, но я не представляю, кого и как они убеждали, я получила обещание статуса главы Японского Геофронта, и выделение моей организации в качестве прямого конкурента Нерв за выделяемые средства. – Командующий Акаги разрешите спросить?! – не поднимаясь с дивана, Кацураги приняла позу «смирно» – Как будет называться наша организация? В ответ на паясничание блондинка улыбнулась и, с нескрываемым наслаждением, ей в последнее время приносило особое удовольствие мысль о любых изменениях всего того что было связано с религией в НЕРВ, произнесла: – Пандемониум. – Ээээ… Чё?! – Пандемониум. – Повторила Акаги. – И они согласились на эту хрень?! – А куда им деваться, я же купила их души за обещания вечной молодости, денег, которые они наворуют и заработают на дармовой энергии и власти которою получат, подвинув Seele. – Вся эта речь была произнесена тоном прожжённого искусителя и Мисато в очередной раз подумала, а сколько во всём этом "демоническом" антураже шутки, если она вообще есть. Поэтому облизав резко пересохшие губы, она спросила: – Чёрт, Риц. Нас после такого на костёр не потащат!? В смысле ты не боишься штурма, в ходе которого нас просто завалят мясом? – Ну, я несколько раз, весьма непрозрачно намекнула, что мы обладаем источником энергии, который крайне нестабилен и при уничтожении, пострадать может не только Япония. А наши системы безопасности, за последнее время изрядно улучшились, так что скрытого проникновения можно не опасаться. Вы же с Жанной трижды вытаскивали трупы нарвавшихся на кибернетизированные турели. На некоторое время комната погрузилась в молчание. Рицуко вновь прилипла взглядом к монитору, а Мисато срочно стала размышлять, что же ещё можно улучшить в системах безопасности. Но такая тишина не длилась долго, Акаги в очередной раз оторвалась от своего занятия: – Да, забыла сказать, на днях к нам приедут три посетителя, которых я обязалась омолодить в качестве аванса. – Как кстати? – живо заинтересовалась Мисато. – Ты действительно хочешь, чтобы я тебе прямо сейчас разъяснила подробности? – Не, не, не! Я передумала. Мой мозг сейчас не способен на подобный подвиг! – Вот и ладно... На чём я остановилась... – Акаги устало потёрла переносицу, и, отхлебнув глоток остывшего кофе, продолжила: – Главное! На время поездки… никаких АТ-ядер, демонов, сверхспособностей и автономных ев у нас не было, нет и не будет, а в качестве нашего источника энергии выступает аномалия неизвестного происхождения находящаяся на дне Геофронта. Поняла?! – Ага-ага. Кстати, а когда там можно будет испытать моего Левиафанчика? – С затаённой надеждой спросила Мисато. – Формирование тела закончится через шесть – восемь месяцев. Да и что ты у меня спрашиваешь? Сама же дважды в неделю синхронизируешся с ним. – Ну не злись, я же не знаю, как всё идёт на самом деле, просто маринуюсь в ЛСЛ по пол дня... – Всё! Хватит ныть. Иди спать, я тоже, пожалуй, заканчиваю на сегодня… *** Медицинский центр на территории Геофронта Томиити Мураяма искренне считал себя патриотом своей страны. И засилье гайдзинов чувствующих себя хозяевами не могло ему нравится. Поэтому, когда после второго удара, США пришлось свернуть все свои базы на территории его родины, он ликовал вместе с миллионами своих соотечественников. Да, Удар был сокрушающим бедствием, но народ Японии с честью преодолел его и стал сильнее. И каково же было его разочарование, когда уникальное сокровище, обнаруженное в недрах Японии, было отдано во владение ООН. И вот сейчас, появился шанс вернуть, пусть и частично, по праву принадлежащее Империи. Конечно, формально, Пандемониум точно так же будет находиться в подчинении ООН как и НЕРВ, но учитывая, что уже сейчас, Геофронт снабжает энергией города Японии, а все свои интересы Акаги предпочитает отстаивать отнюдь не через своё начальство... Поэтому император принял решение сыграть в эту игру. Вступить в очередной бой ради своих подданных и будущего Империи, как и в те первые дни, когда казалось, что все стихии обрушились на народ Японии. Были задействованы все политические рычаги до того терпеливо и бережно сберегаемые из года в год. Были обменены на обещания закупочные квоты на газ, уголь и даже ядерное топливо для электростанций. Более того, была отдана часть уже закупленного. Всё было поставлено на одну карту, и если Геофронт в течение ближайшего года втрое не увеличит производство электроэнергии, остановятся десятки заводов, что в свою очередь практически наверняка обрушит всю экономику на благословенных Аматерасу островах. Это будет экономической смертью для страны. И вновь подняться будет много сложнее. Поэтому идя на экспериментальную процедуру омоложения, Мурояма боялся не за свою жизнь, нет, он боялся, что доктор Акаги не сможет исполнить своё обещание. А значит, ещё два очень важных договора не будут исполнены, и Токийский Геофронт останется в руках гайдзинов. И в пересыхающие русла не прольётся живительный поток энергии, перестанут распускаться по ночам цветы огней больших городов. И одно лишь Солнце будет источником тепла и света для многих на этой земле. Томиити боялся не за свою жизнь, он боялся, что не сможет исполнить свой долг. Машина съехала с лифтовой платформы и не спеша покатила по направлению к виднеющейся за деревьями многоэтажке больничного корпуса. У входа в больницу его встретили две женщины. Смуглая брюнетка, представившаяся как Элли Самерс и Аянами Юи – алоглазая женщина с необычными голубыми волосами. После взаимных приветствий разговор на время движения до нужного кабинета прекратился и у Томиити появилось время обдумать о том, кого же он сейчас встретил. Перед этой поездкой у него была возможность ознакомиться с досье наиболее значимых сотрудников работающих в японском отделении НЕРВ. И эти документы показывали крайне странную картину. У японских спецслужб было предостаточно информации на нынешнюю пусть и не де-юре, но де-факто руководительницу проекта – Акаги Рицуко, её помощницу Ибуки Маю и ближайшую сподвижницу Кацураги Мисато. Та же ситуация была и с рядовыми служащими: техники, строители, охранники малозначимых постов, подсобные рабочие и уборщики – всё это были вполне обычные люди со своими мелкими успехами и грешками, а потому досье на них были тоньше чем на ту же Акаги исключительно в виду незначительности персон. Но вот промежуточное звено – старшие смен, начальники отделов, сержанты охраны и наиболее выделяющиеся специалисты – все те на ком фактически держится ежедневное функционирование любой организации, несмотря на идеально оформленные документы, были людьми без прошлого. Создавалось впечатление, что они просто появлялись в нужный момент сразу посреди Геофронта и принимались исполнять свои обязанности. Но на этом странности не заканчивались – все эти работники имели несколько общих черт. Во-первых, они все исключительно женщины. Во-вторых, они обладают абсолютным здоровьем и не имеют дефектов внешности в том числе и естественных. В-третьих, все они поголовно имеют идеальную внешность. Нет не совершенную или тем более одинаковую, все эти девушки и женщины не похожи друг на друга, крайне редко вписываются в какие-либо каноны внешности, но неизменно красивы. Ни одного излишне крупного носа или скошенного подбородка, ни одной не симметричной черты лица. Неизменно густые волосы, яркие глаза и ровные зубы... Одна – две таких женщины на высоких административных должностях в крупной компании – это можно сказать хороший тон, но чтобы все наиболее компетентные технические специалисты были сверхпрофессионалами и при этом имели столь эффектную внешность – такое за гранью возможного. Ну и наконец, главное – изредка, в критических ситуациях, или когда они думали, что их никто не видит, эти женщины проявляли паронормальные способности. Конечно, к последнему аналитики были скептичны, но то, что они неестественно сильны и крайне быстро заживляют раны – документально подтверждённый факт. Всё те же аналитики, узнав о планирующемся названии будущей организации, за нереальную красоту и мистическую силу, хотели пометить все дела таких женщин грифом "суккуб", хотя, как ни странно мифической похотливостью эти женщины, за крайне редким исключением, не отличались. Как раз на оборот – на мужское влияние, по большей части реагируют в разной степени негативно. А потому прижилось гораздо более подходящие, на взгляд самого Томиити, обозначение – “ками”. И вот сейчас он имеет возможность в живую лицезреть двух таких "ками". Первое впечатление – просто две эффектные женщины. Разве что алые глаза Аянами вызывают смутно-пугающие ассоциации, но после нескольких минут разговора и к ним привыкаешь и перестаёшь замечать. Хотя невозможная для простой смертной женщины идеальность внешности не могла не бросаться в глаза. Второе – профессионалы. Чёткость вопросов, которые не внезапно приходят в голову, а известны заранее. Уместная обстоятельность подробных ответов без лукавого мудрствования... Уже в кабинете, отведённом для предварительного собеседования, дамы разъяснили свои роли в будущей операции. Элли Самерс обозначила себя как хирурга, который будет отвечать за его будущую внешность. Обсуждение конкретики с ней было не долгим, так как Мурояму быстро успокоили, что состарить внешность до нужного уровня – наименьшая из проблем. Единственное что пришлось обговорить – это обязательное возвращение на место двух родинок: на подбородке, и на левой щеке. Вот после этого он обратился с вопросом к Аянами Юи: – Аянами-сан. Аналитики были на редкость солидарны в своих утверждениях о принципиальной невозможности, с точки зрения современного уровня технологии, заявленного результата. Будете ли вы так добры, чтобы хотя бы немного приоткрыть для меня завесу тайны над механизмом этого процесса. Это не в коей мере не праздное любопытство. Волей императора, я должен буду принять на себя обязанности помощника Акаги-доно. И мне необходимы эти знания. – Да я в курсе этой договорённости, Томиити-сан. – Кивнула голубовласая, – насколько подробное объяснение вы желаете? – Я, конечно, имею биологическое образование, но я всё же больше чиновник, чем учёный. Так что буду рад выслушать самое общее объяснение. Может быть позже, я поинтересуюсь более подробно, а сейчас, к моему сожалению, не время для столь занятной научной дискуссии. – Как пожелаете Томиити-сан. Если описывать в самых общих чертах, то мы разложим ваше тело, оставив только немногие стволовые клетки, после чего ускорим процессы роста, что позволит вырастить вам новое тело всего за месяц. – А как же память, она же хранится в связях нейронов головного мозга… – Не смотря на давшую трещину выдержку, Мураяма не испугался, он просто не понимал. – Томиити-сан, вы верите, в существование души? – На этих словах, Мураяме показалось, что взгляд алых глаз заглянул в самую глубину его существа. И он вновь вспомнил, что перед ним сидит одна из “ками”. А потому честно ответил: – Да. – Это искреннее сухое слово, как будто что-то изменило во взгляде сидящей перед ним женщины, он больше не казался Мурояме пронзительным, хотя и по-прежнему был нечеловеческим: – Тогда я вас обрадую, мы не оперируем объектами веры, мы знаем, что души существуют. И в наших возможностях их фиксировать. Я удержу вашу душу Томиити-сан, и солью с ней новое растущие тело. И пока не будет закончен процесс, тело будет подстраиваться под душу. Что позволит вам сохранить всю вашу память. Эти слова несли, в общем-то не слишком религиозному пожилому чиновнику, столько нового, что следующие четверть часа, пока не пришло время отправляться в палату, он просидел молча погруженный в собственные мысли, пытаясь вновь выстроить картину окружающей его реальности.