Мечта тысячелетней выдержки

Когда принцесса Микото запечатала силы Охотников, и все, кроме Пана превратились в карты, которые разлетелись по свету, он подумал, что его обращение в полудемона было ошибкой. Однако если бы ему предоставили выбор, он все равно стал бы им. Для него было жизненно необходимо обрести могущество, чтобы суметь защитить друзей. Эту странную компанию, неожиданно ставшую ему чуть ли не семьей – непоседливую принцессу маленькой страны, ее боевого дворецкого (который в прошлом был главарем банды, но мы не будем об этом, нет-нет) и мелкого пацана, мечтающего стать настоящим героем. Они вечно влипали во всякие неприятности, и он просто не мог оставить их в беде и ничем не помочь. Ему пришлось заново привыкать к одиночеству. Казалось бы, он всегда действовал самостоятельно, ни на кого не полагаясь. Однако теперь он остро ощущал, как ему не хватает чужого тепла, глупых шуток, разговоров обо всем на свете, звонкого смеха и тихого дыхания рядом по ночам. Он ругал себя последними словами за то, что никак не может принять реальность, но долго не мог избавиться от привычки искать взглядом три знакомые фигуры каждый раз, когда просыпался. Первое время он даже путал сны с реальностью и все время испытывал горькое разочарование, когда понимал, что ему только чудится, что друзья снова рядом. Долгожительство – тяжкое бремя. Все знакомые истаивают у тебя на глазах за какой-то век, а ты остаешься все тем же и вынужден отпускать их и двигаться дальше. Оказывается, люди – очень хрупкие и недолговечные существа. Пан с ужасом думал, что ему придется вот так же расстаться и с друзьями после того, как он их найдет. Нет, он этого не выдержит. Лучше умереть вместе с ними в каком-нибудь очередном приключении, чем позволить им стареть у себя на глазах. Удивительно, как меняются приоритеты с течением времени. Порой Пану казалось, что его друзей больше нет. Казалось, что он потратил слишком много времени, сражаясь с приспешниками Годо и путая им планы, и Микото с компанией исчезли, уничтоженные вместе с картами, которые их пленили. Он злился. Винил себя. Винил их за то, что пропали неизвестно куда, так что их невозможно отыскать. Потом успокаивался и снова отправлялся в путь. Он сам себе казался сумасшедшим, цепляющимся за какую-то нелепую призрачную надежду, но это не позволяло ему сдаться. Без этой надежды он бы долго не продержался. Долгожителю нужно иметь нечеловеческий разум, чтобы выдержать все тяготы продолжительного существования. Пан упорно закалял свой ум вместе с телом, и, в конце концов, добился, чего хотел - он научился гибко и практично мыслить и полностью отстраняться от лишних чувств. Однако это все равно не дало ему «зачерстветь». Он слишком боялся забыть Микото, Уолленса и Поллона или стать тем, кого они не узнают. Это сделало бы все его усилия бессмысленными. Он жил, чтобы найти их. Только это давало ему силы двигаться вперед. Как-то Пан решил отрастить волосы. Точнее, он перестал следить за течением времени и все время забывал, что ему надо бы постричься. Вскоре волосы стали мешать в бою, и кто-то то и дело отхватывал от его «прически» по нескольку прядей, постепенно превращая ее в неровное нечто, но эти неудобства вносили хоть какое-то разнообразие в его жизнь, так что он махнул на это рукой. Порой, пытаясь расчесаться, он гадал, как же Микото справлялась со своей густой шевелюрой и умудрялась поддерживать ее в приличном состоянии во время путешествий. Наверное, он не знал какого-то секрета. Когда он, наконец, добрался до парикмахерской, он неожиданно понял, что уже привык к длинным волосам. Он попросил лишь подравнять концы. Мастер ему попалась неожиданно разговорчивая. Во время стрижки она без устали возмущалась тем, как он обращается со своими волосами, и восхищалась их необычным цветом. Она так замучила Пана, что кое-как отделавшись от нее, он не сразу сообразил, что теперь щеголяет аккуратно заплетенной косой, подвязанной ленточкой. Он недоуменно пялился на это безобразие где-то с минуту, а потом философски решил, что оставит все как есть. Главное, что теперь ему было удобно, и ничего не мешало. Время шло, коса росла, и лента, выданная парикмахером, истерлась до дыр. Пан, поразмыслив, пошел и купил с десяток новых – всех без исключения желтых, и торжественно перевязал косу одной из них. Желтый цвет напоминал ему о Микото и неуловимо грел сердце. Спустя пару веков Пан начал сторониться людей и стал держаться ближе к демонам, но и рядом с ними ему не было места, ведь он был полукровкой – подделкой, не желающей расставаться с человечностью. Он не мог нигде задержаться, поэтому постоянно бродил по разным мирам. Порой к нему присоединялся Пефу. Пана неизменно приводили в восторг эти встречи, но он не настаивал на том, чтобы дракон оставался с ним. Пефу был единственной ниточкой, связывающей его с прошлым, и Пан слишком ценил его, так что не хотел, чтобы он лишний раз рисковал своей жизнью, ввязываясь в его борьбу против Годо. Несколько раз Пан пытался начать вести дневник. Ему хотелось записать свои впечатления о путешествиях для Микото и компании, но, поразмыслив, он понял, что они скорее предпочтут своими глазами увидеть все изменения, которые произошли за время их отсутствия, чем захотят читать об этом. Когда случай свел Пана с Харукой, исследовательницей из иного мира, он отдал все записи ей. Ему не хотелось хранить лишнее напоминание о своем одиночестве, а Харуке его дневники пригодились в качестве дополнения к путеводителю по Дриланду, над которым она уже долго трудилась. Харука ужасно обрадовалась такому подарку и сказала, что она теперь его вечная должница, и он может просить ее о чем угодно. Сначала Пан отнекивался, но потом все же начал просить ее об услугах. Он представлял эту встречу множество раз, перебрал кучу реплик, тщательно отрепетировал слова и интонацию, с которой будет их произносить, но все это мигом вылетело у него из головы, стоило ему только увидеть принцессу. Это было настолько привычно – теряться при взгляде на нее – что у него чуть слезы на глаза не навернулись. Он постарался взять себя в руки, окликнул ее и начал импровизировать в лучших традициях Поллона, отчаянно путаясь в словах. Конечно же, Микото опять его удивила. Она всегда превосходно умела это делать, так же, как и неожиданно обнимать. Когда она прикоснулась к его лицу и осторожно провела кончиками пальцев по шраму на щеке, глядя на него сияющими от слез глазами, щедро вываливая на него радость и нежность вперемешку с извинениями за долгое отсутствие и за то, что он так долго искал их один, он не выдержал и поддался чувствам. В итоге они расплакались оба. Совсем как тогда, когда он, став полудемоном, пришел к друзьям в надежде, что они поймут причины его поступка и примут обратно. Теперь ситуация зеркально отразилась. Пан чувствовал себя счастливым сентиментальным идиотом. Все стремительно возвращалось на круги своя. Как будто и не было никаких десяти веков и одного года одиночества. Теперь оставалось только найти Уолленса и Поллона, но для начала стоило окончательно разобраться с той «кашей», которая заварилась вокруг приемной дочки Хагана. После того, как конфликт был исчерпан, Микото предложила Пану пойти в Элуа. Она очень хотела посмотреть, во что превратилось ее страна, и считала, что Уолленс и Поллон могут ждать их там. Пан не возражал. Он пошел бы куда угодно, лишь бы снова не расставаться с ней. Они попросили Пефу подбросить их и высадились на полдороге, чтобы дальше пойти пешком. Путешествовать вдвоем было непривычно. Микото, казалось, не видела в этом ничего особенного. А может, просто была слишком занята тем, что радовалась долгожданной свободе от плена карты. Пану же в голову лезли всякие странные мысли, которые он старательно от себя отгонял. Днем принцесса помогала отвлечься от них, забрасывая его вопросами, на которые он терпеливо отвечал, но вот ночью... Ночью Пану приснился кошмар. Микото разбудила его, ласково погладив по щеке, и он резко сев, крепко прижал ее к себе. Он никак не мог поверить в то, что все происходит на самом деле, и она действительно здесь. Микото осторожно обняла его в ответ, тихо шепча что-то утешительное. Ощутив мягкое тепло ее тела, Пан уткнулся носом в ее волосы и вдохнул их сладковатый запах. Он не знал, сколько они так просидели. Он просто не мог выпустить ее из рук. Утром они проснулись, лежа рядом друг с другом. Пан смутился, как мальчишка, а Микото задумчиво провела пальцем по шраму у него на переносице и сказала, что ему идет, и коса у него очень красивая, особенно с этой желтой ленточкой, но она все никак не могла ему об этом сказать, потому что раньше смущалась, а сейчас почему-то нет, и вообще она хочет есть, может, пора позавтракать? Оставив его в полном замешательстве, она ушла умываться. Наверное, он что-то неправильно понял. Или нет?.. Об этом стоило серьезно подумать и потом обязательно обсудить свои выводы с Микото. Уолленс и Поллон действительно ждали их в Элуа. Обменявшись горячими приветствиями и немного успокоившись после трогательного воссоединения, они начали обсуждать, что делать дальше. Пан почувствовал, что пережил слишком много потрясений за такое короткое время, и ему захотелось посетовать на свое сердце, как какому-то старику. Он, подумав, сказал, что у него есть дела в мире демонов, и хотел было совершить тактическое отступление, чтобы потихоньку отойти после эмоциональной бури... но, разумеется, они увязались за ним во главе с горящей энтузиазмом принцессой! Исполнение твоей давней мечты – это прекрасно и ужасно одновременно. Как же он по ним скучал.