Our demons

Ударившись спиной о стену, Уоррик хрипло простонал, хватаясь рукой за затылок. Затем поднял удивленно-раздраженный взгляд на нависающего над собой Николаса. Правая рука последнего уперлась в стену по левую сторону от головы Арканджело, а другая схватила за воротник рубашки, потянув на себя. — Эй, Ник, в чем дело? — возмущенно рыкнул одноглазый, однако не пытаясь вырваться. На это было несколько причин: во-первых, это невозможно, потому что сумеречный превосходит его по силе во множество раз; во-вторых, пробудился интерес, что так сильно могло вывести того из себя. Уоррик знал, что Николас не посмеет его ударить, а значит, для него он не представляет никакой опасности. Браун замычал, потянув мужчину на себя за воротник сильнее. — Эй-эй, малыш Нико, полегче, а то и эту рубашку мне испортишь! Ты еще за прошлую не возместил… — Почему…ты…с ним? — сумеречный пропустил мимо ушей возмущения напарника — хотя, ему и пропускать ничего не надо было, ведь он его не слышал. — С ним? — переспросил Арканджело, вопросительно приподнимая правую бровь. — С сумеречным Д-ранга, что ли? — мужчина внезапно рассмеялся, запрокидывая голову назад, но тут же зашипел от боли, ударившись затылком о стену. — Да ты, никак, ревнуешь, а? Николас, нахмурившись, хмыкнул, поджимая губы и отводя взгляд в сторону. Уоррик издал удивленный возглас от того, что смог угадать. Он же хотел просто поддеть напарника, а получилось так, что угадал причину раздражения того. — Я твой…напарник, — пробурчал мечник, ослабляя хватку на воротнике. — Единственный и неповторимый, — улыбаясь, согласился одноглазый, заставляя того полностью разжать пальцы. Поправив рубашку, Уоррик недовольно застонал. — Ее же теперь гладить надо, блин. Вот ведь, вечно ты мои вещи портишь! — раздраженно бормотал себе под нос мужчина, пока его не заткнули грубым поцелуем. Николас жадно целовал напарника, проталкивая язык внутрь. Однако, Арканджело отвечал с не меньшим напором, не желая отдавать инициативу. Схватив одной рукой мечника за волосы, а другой за шею, он притянул его еще ближе, наклоняясь для удобства. Браун же вжал того в стену всем телом, кладя руки на бедра и изредка их сжимая. Уоррик громко выдохнул в чужие губы, ощущая такие неженственные прикосновения. И они вызывали толпы приятных мурашек, пробегающихся по позвоночнику. Что-то щелкнуло внутри сумеречного, и он потерял контроль над своим телом, как во время сражения с равным по силе. Сильно сжимая руки на бедрах, он прижался ближе — хотя, казалось бы, куда еще? — и потерся промежностью. В ответ раздался короткий хриплый стон, отдавшийся вибрацией в горле. Прервав поцелуй, Николас ударил одноглазого ногой под колено, заставляя подогнуть сразу оба и чуть не осесть на землю от неожиданности. Явно удовлетворившись тем фактом, что разница в росте была наконец устранена, мужчина уткнулся носом в шею, глубоко вдыхая. Пусть он ничего не слышал, зато зрение и обоняние развито так, что и слух был не нужен. Мечник остро чувствовал все запахи; он любил запах крови, потому что она всегда пахла по-разному: сладко, горько, остро. А еще его просто вело от запаха Арканджело — тот всегда неприятно пах дешевыми сигаретами, но сквозь него был слышен запах самого мужчины. Его нельзя ни с чем сравнить или как-нибудь описать, но он был приятным. Браун узнает этот запах из тысячи, в считанные секунды безошибочно определяя местоположение его обладателя. Что-то проурчав, он широко лизнул кожу на шее, отмечая ее солоноватый привкус. — Чувствую себя уличной шлюхой, — усмехнулся Уоррик, сжимая волосы напарника на затылке. — Ох, блять, — чертыхнулся он, почувствовав, как зубы почти до боли вгрызаются в шею. Судорожно вдохнув, Арканджело наклонил голову в сторону, давая чужим губам больше свободы действий. Прикрыв глаза, он почувствовал, как трясутся колени, грозясь в любую секунду предать их хозяина. — Ник, — одноглазый попытался отстранить Брауна от себя, но своими действиями добился лишь того, что был развернут на сто восемьдесят градусов и вдавлен в вертикальную поверхность уже передом. — Николас! — повернув голову в сторону, возмутился мужчина, но снова коротко застонал, почувствовав зубы на загривке. Просунув руку между горячим крепким телом и холодной стеной из шершавого кирпича, Браун сквозь ткань рубашки нащупал твердую горошину соска и сжал ее, покатав между пальцами. Почувствовав ответную дрожь, он скользнул ладонью ниже, проходясь по рельефному животу, пытаясь забраться в штаны. Помешал этому туго затянутый ремень. Раздраженно пыхтя в шею Арканджело, мечник нетерпеливо расстегнул его, дергая так сильно, что аксессуар издал трескающийся звук. Однако ни один из них не обратил на это внимания. Разобравшись с пуговицей и молнией в считанные секунды, Николас сжал возбужденную плоть сквозь ткань нижнего белья, тем самым выбивая хриплый стон из напарника. Тот подавился воздухом, когда длинные мозолистые пальцы забрались под резинку трусов и обвили основание члена. Всего несколько движений по всей длине, и Уоррик сам начал толкаться в руку, стараясь получить как можно больше удовольствия. Поза, в которой они стояли, была крайне неудобна: свободной рукой сумеречный потянул одноглазого за бедро назад, заставляя отойти от стены, затем надавил на поясницу, нагибая вниз. Упершись для удобства и равновесия руками в стену, Арканджело запрокинул голову назад, простонав «чертов извращенец». Расстегивая, а иногда и отрывая пуговицы дорогой рубашки, Браун оглаживал открывающиеся ему участки белоснежной кожи, чувствуя в некоторых местах тонкие шрамы, полученные в далеком прошлом. Задрав полы верхней одежды, мужчина прижался губами к татуировке, обозначающей принадлежность к мафиозной семье. Скользя губами и языком по ее контуру, он ускорил руку на члене стонущего под ним Уоррика. Хотелось вылизать мужчину с ног до головы, искусать, пометить его, чтобы всем было видно издалека, что этот вечно болтающий придурок принадлежит ему. Так же, как и он сам принадлежит Арканджело: полностью, без остатка. — Мое, — сипло выдохнул Николас, прикусывая кожу. У него встал так, что ширинка нещадно давила на эрекцию, причиняя боль. Чтобы облегчить состояние, он расстегнул и приспустил штаны одной рукой, выдыхая. Вжавшись бедрами в зад Уоррика, он ускорил руку на члене того, еще раз толкаясь вперед, как бы имитируя половой акт. Когда одноглазый почувствовал, как в сфинктер грубо проталкивают сразу два пальца, то болезненно дернулся, зашипев, словно раздраженный кот. — Черт, хотя бы слюну используй! — воскликнул мужчина, стискивая зубы. Почувствов напряженность в движениях напарника, мечник поплевал на пальцы и снова протолкнул их внутрь, на этот раз удерживая тело того на месте. — Блять, — простонал Арканджело, стараясь сосредоточиться на приятных ощущениях, которые дарила рука на эрекции, а не на боли в мышцах пятой точки. Неосторожные, напористые, практически животные действия Николаса выдавали его неопытность. Не было сомнений, что тот не раз был с женщинами, но всегда думал лишь о своем удовольствии. Однако чувствовалось, как тот старается проявить заботу к партнеру мужского пола, нетерпеливо, неумело, но всё же растягивая. Сильно проведя вверх, Браун нашел то самое место, хотя сам о существовании оного даже не догадывался, но запрокинутая голова, выгнутая до хруста спина и крупная дрожь, прошедшая по всему телу, дали понять, что он делает все правильно. Он делает хорошо. В предплечье ощутимо вцепились длинные пальцы Арканджело — на месте каждого определенно останется синяк. Сумеречный коротко и недовольно промычал от боли, в отместку сильно кусая того за лопатку. Когда одноглазый стал подмахивать бедрами, пытаясь насадиться глубже, а в глазах Ника все поплыло от напряжения и боли в паху, последний вытащил пальцы, почувствовав, как мышцы сфинктера напоследок сжались вокруг пальцев, словно не желая их выпускать. Вжавшись бедрами в зад Уоррика, мечник тихо, но глубоко простонал от желания, сводящего с ума. Ёрзание филейной частью по сокровенному месту и неуслышанный нетерпеливый рык «давай уже» ни капельки не отрезвлял. — Это…больно, — хрипло выдохнул мечник, сжимая ягодицы Уоррика и разводя их в сторону. Хотелось вставить тому до звездочек в глазах, но мужчина не давал себе сорваться, не смея причинить контрактору боль. — Хер с ней, — нетерпеливо подался назад Арканджело, заводя руку за спину и вцепляясь ей в бедро Николаса, впиваясь ногтями почти до крови. — Просто трахни меня уже! Дважды просить-приказывать не пришлось, потому что именно такого ответа в виде побуждающих действий сумеречный и ждал, чтобы отпустить себя. Прижимаясь грудью к спине, практически укладываясь сверху, он поцеловал Уоррика между лопаток и одним толчком вошел на всю длину, коротко застонав от жара внутри, который сводил с ума. Одноглазый сжал зубы до скрежета, стараясь не сжиматься — он не ожидал, что это будет настолько больно: словно изнутри режут раскаленным ножом. — С-сука, — выдохнул он, зарычав от боли. Николас почувствовал, как Уоррик чуть не вытянулся по "струнке" от напряжения. Не трудно было догадаться, что тот испытывает боль. — Я… — Да-да, ты предупреждал, — перебил Ника Арканджело, царапая его бедро, чтобы заставить молчать. — Просто заткнись и сделай что-нибудь, — мужчина почувствовал как по всей длине члена прошлась мозолистая ладонь. Простонав, он мысленно записал себя в секту мазохистов, получая реальное удовольствие от боли, смешанной с наслаждением. Его руку оторвали от чужого бедра и подняли вверх. Переплетя пальцы, мечник уперся их ладонями в стену, делая несильный толчок. — Бля-ать, — прерывисто выдохнул одноглазый, теряя остатки самообладания — крышу сносило не по-детски. — Можешь до конца жизни на…ах! ..меня мазохистом, только…сильнее! Не осознавая, что еще буквально пару мгновений назад находился на минном поле, где шаг вправо, шаг влево — взрыв, а в эту секунду со всей уверенностью наступил на мину, отрезая себе пути к отступлению, Уоррик подался бедрами назад. Ему хотелось больше, сильнее, быстрее, чтобы прочувствовать всю боль и наслаждение. Но Брауна и не надо было просить: из-за неистового жара внутри и наслаждения, затмившего здравый смысл, он начал вбиваться в Арканджело быстрыми толчками, грубо, размашисто, почти что по-животному яростно. — Ник… Ник! — одноглазый притянул сумеречного к себе за волосы на затылке, впиваясь в губы развратными поцелуем, чтобы хоть как-то заглушить стоны, вырывающиеся из горла — терпеть было невозможно. Николас двигался все быстрее, с каждым толчком буквально впечатывая Уоррика левой стороной лица в стену. Тот не замечал ноющих скул и потертостей на них, которые вскоре начнут нещадно саднить. Мышцы сфинктера обхватывали член Брауна плотно, туго, горячо, именно так, как надо, и мечник уже не мог сдерживать стонов и рыков, отдаваясь ощущениям без остатка. В какой-то момент беспорядочные стоны Арканджело стали настолько несдержанно-громкими, что он зажал свой рот ладонью. Но Ник почти сразу же отнял руку от лица, заменив ее своей, продолжая ритмично трахать. Одноглазый пытался что-то сказать, чувствуя приближающуюся разрядку, но плотно прижатая к губам рука позволяла лишь невнятно мычать. Первым кончил Ник, стиснув челюсти до зубного скрежета и утробно простонав. Уоррика хватило еще на пару движений рукой по эрекции, после чего он, сильно прогнувшись в пояснице, спустил на стену и ладонь напарника. Браун крепко стиснул Арканджело в объятиях, не давая двинуться с места, рвано дыша и приходя в себя. Спустя некоторое время Ник заставил Уоррика выпрямиться и вжаться в стену всем телом, когда сам прижался лицом к его плечу в отдышке, опаляя кожу горячим дыханием. Только благодаря телу позади и рукам на бедрах одноглазый сохранял вертикальное положение: ослабевшие мышцы ног сводило судорогой. Подвигав плечом - тем самым привлекая внимание напарника, заставляя его поднять голову, - Уоррик чуть повернул голову, чтобы было видно, что он говорит. — Я, конечно, понимаю, что ты решил отдохнуть, — сбивчиво начал Уоррик, даже не пытаясь отстраниться, — но стоять со спущенными штанами и прижимающимся сзади мужиком не очень-то прилично. А что если, например, Нина решит прогуляться по закоулкам Эргастулума? Она же потом тебя за километр будет обходить, — насмешливо хмыкнул он, запрокидывая голову на плечо Брауна. — Я уже думал, мне придется трахнуться с Делико на твоих глазах, чтобы ты уже хоть что-то сделал. — Что? — Погода, говорю, хорошая, — насмешливо ответил Арканджело, поворачивая голову налево и утыкаясь носом в шею сумеречного. Николас же что-то пробурчал в ответ, мысленно обещая в следующий раз расчленить Делико с особой жестокостью, если тот еще раз протянет свои загребущие ручонки к его собственности.