...И солнце встаёт над руинами

      Свежий ветерок легонько трепал густые каштановые волосы девушки, одиноко стоящей на высоком обрывистом берегу Чёрного озера. Его стеклянно-гладкая поверхность отражала звёздное небо, и лишь изредка по ней мелкой рябью пробегали волны, заставляя воду в этих местах переливаться мерцающим блеском.       Близилось время рассвета, поэтому звёзды с каждой минутой становились всё бледнее, словно понемногу растворяясь в иссиня-чёрном бархате небосвода. Вокруг было тихо, как это обычно бывает перед восходом солнца, лишь сверчки без устали что-то стрекотали, притаившись во влажной траве, да радостные клики сотен людей звонким эхом разносились над поверхностью озера.       Для Гермионы Грейнджер это было самое любимое место в Хогвартсе, не считая библиотеки или Общей гостиной факультета Гриффиндор. Здесь, на этом берегу, всегда было тихо и спокойно, всегда можно было подумать о чём-то или о ком-то, порой и вслух, не боясь, что впоследствии эти мысли и признания со скоростью света разлетятся по Хогвартсу, создав при этом большие неприятности для самой Гермионы.       Девушка судорожно, но с наслаждением, втянула в себя приятный прохладный воздух и, закрыв глаза, обратила лицо к небу, словно пытаясь таким образом избавиться от воспоминаний, которые очень упрямо и назойливо пытались завладеть её сознанием.       Шумно выдохнув, Гермиона приоткрыла глаза, и тут же её взору открылась невероятно прекрасная картина бархатного небесного шатра с едва заметно поблёскивающими звёздами. Совсем как тогда...       Этой ясной весенней ночью с моря дул шёлковый бриз, разнося по коттеджу «Ракушка» со своими воздушными потоками как никогда приятный солёный морской запах.       Было уже заполночь, поэтому все обитатели дома мирно спали, видя, наверное, уже десятый счастливый сон подряд. По крайней мере, так думала Гермиона, стоя у приоткрытого окна и рассматривая подмигивающие яркие звёзды на небе.       Прохладный ветерок то и дело заигрывал с тонкими тюлевыми занавесками, время от времени приятно щекоча и саму Гермиону.       – Гермиона? – раздался за спиной девушки голос, полный удивления. – Что ты тут делаешь?       Девушка нехотя обернулась и заметила высокого юношу, рыжие волосы которого сейчас были растрёпаны, а приподнятые брови и слегка навыкате глаза до ужаса напоминали лицо невыспавшегося ребёнка.       – Не могу уснуть, – улыбнулась Гермиона Фреду. – У меня какое-то нехорошее предчувствие...       – И по какому поводу? – спросил Фред, подходя ближе к девушке.       – Война, – ограничившись одним словом, тихо ответила Гермиона, вновь устремляя взгляд к небу.       – Это не повод для того, чтобы грустить, – уверенно заявил Фред, не сводя глаз с Гермионы, которая в мягком лунном свете казалась необычайно красивой и волшебной, точно самая прекрасная на свете нимфа.       – Послушать тебя, значит понять, что жизнь – вообще очень весёлая штука, – Гермиона вздохнула и сильнее укуталась в свою тоненькую кофту. – Но это не так.       – Тебе надо чаще слушать «Поттеровский дозор», – уверенно заявил юноша. – Относись ко всему легче!       – Я не могу относиться ко всему легче, Фред, пойми это! – сверкнув глазами, проговорила Гермиона. – Что будет, если Сам-Знаешь-Кто одержит победу? Что будет, если я не смогу отыскать родителей и вернуть им память? Что будет, если с кем-то из нас что-то случится? С тобой... – Гермиона потупила взгляд.       Фред громко фыркнул.       – Хватит хандрить, Грейнджер! Вот увидишь, скоро всё это кончится наилучшим образом, и ты будешь вновь ненавидеть меня за мои шутки.       – Глупости, – хмыкнула Гермиона, пытаясь как можно незаметнее смахнуть рукавом кофты катящуюся по щеке слезинку. – Мне всегда нравились твои шутки. Не все, но большая часть. Большая часть их меньшей части.       – Вру-у-уша! – с улыбкой протянул Фред и прижал девушку к себе. – Кому как не мне знать о том, что ты без ума от всего, что я делаю!       – Не будь настолько самоуверенным, – хмыкнула Гермиона, чувствуя, как тяжёлые мысли постепенно исчезают из её головы, уступая место более светлым и радостным.       – Понятия не имею, что это означает, – задорно сверкнул глазами Фред и, заметив, что Гермиона явно намеревается что-то сказать, поспешил добавить. – Даже не думай объяснять мне смысл этого слова, Грейнджер! Оставь свои нравоучения и занудные лекции до лучших времён. Может, тогда от радостей по поводу нашей победы мою голову затуманит настолько, что я, будучи в не совсем здравом уме, соглашусь не только выслушать все твои нотации, но и окончить Хогвартс.       Гермиона улыбнулась: Фред прав. Магическая война скоро кончится, и мир вновь приобретёт долгожданную свободу и отсутствие страха и опасений за свою жизнь и жизнь родных людей. Вместо попыток затащить Фреда в Хогвартс, Гермиона уговорит его отправиться с ней в Австралию, заодно познакомит его со своими родителями, которые примут рыжего как родного сына...       – Идём, прогуляемся по берегу, – сказал Фред, обматывая вокруг шеи Гермионы свой старый клетчатый шарф и беря девушку за руку. – Я знаю отличный способ развеселить тебя окончательно.       Вспомнив, что спорить с Фредом – абсолютно глупая и бессмысленная идея, Гермиона, улыбнувшись, направилась вслед за рыжим на улицу...       Гермиона прикрыла глаза. На первый взгляд счастливое, казалось бы, воспоминание, но приносящее столько боли, горечи и обиды...       Одинокая слезинка, раскалённая невыносимой болью, скатилась по щеке девушки, оставив после себя лишь поблёскивающую дорожку.       – Пообещай, что не будешь вести себя опрометчиво!       – Угомонись, Гермиона! Я – не тот человек, которого это слово характеризует с необычайной точностью.       – Кто бы говорил...       Гермиона и Фред стояли в коридоре восьмого этажа недалеко от Выручай-комнаты. За стенами старинного замка уже были слышны первые крики людей, первые, ни с чем несравнимые свисты смертельных заклинаний. Дух понемногу разгорающейся битвы уже витал повсюду, просачивался сквозь все щели, дурманил голову каждому, кто в этот момент находился на территории Хогвартса, ещё больше разжигая и без того горящие сердца.       Держа Гермиону за руки, Фред что-то весело говорил, но девушка не слышала ни единого слова. Она просто стояла и молча смотрела на веснушчатое лицо, стараясь запомнить каждую его чёрточку, стараясь уловить особый блеск голубых глаз, сохранить в памяти именно эту невероятно живую улыбку...       – Мне пора, Гермиона, – вздохнув, сообщил Фред. – Ещё увидимся. Наверняка будет какой-нибудь перерыв.       Вместо того, чтобы что-то ответить, Гермиона громко всхлипнула и обвила руками шею Фреда, уткнувшись парню в грудь.       – Эмм... Гермиона, – растерянно проговорил Фред, робко поглаживая девушку по густым каштановым волосам. – Не хочу тебя расстраивать, но сейчас ты похожа на большого нюхлера, нашедшего не менее большую драгоценную штучку...       Гермиона нервно рассмеялась и, подняв голову, заглянула в глаза Фреда, как всегда немного смеющиеся.       – Тебе повезло, что я сейчас не в том настроении, чтобы обижаться на тебя.       – Как будто ты на меня хотя бы раз обижалась, – усмехнулся Фред, осторожно поглаживая спину девушки.       – Я всё ещё не забыла тот телескоп.       Фред закатил глаза.       – Чёрт подери, Грейнджер! Ты до конца дней будешь припоминать мне об этом? Напоминаю. Я уже извинялся. Ты что, специально тянешь время?       – Возможно.       – В таком случае, ты делаешь это совершенно неправильно.       Фред пододвинулся к Гермионе ещё ближе и слегка коснулся её губ своими раз, затем ещё... Горячее дыхание Фреда приятно обжигало кожу девушки, заставляло забыть обо всём на свете. Есть только это мгновение. Есть только Он.       Его близость сводила Гермиону с ума, заставляла сердце биться то быстрее, то медленнее, а дыхание – трепетать, точно это был беспорядочный танец снежинки... Гермиона сделала судорожный выдох.       – Прости, Гермиона, – нехотя отстранившись, прошептал Фред в губы девушке. – Тайные ходы сами себя не защитят...       – Да... Нам с Гарри и Роном тоже нужно успеть кое-что сделать, пока это место не превратилось в груду развалин. Значит, увидимся во время перерыва? – с надеждой в голосе спросила Гермиона.       – Торжественно клянусь! – расплылся в улыбке Фред и, напоследок чмокнув девушку в макушку, направился только ему известным путём.       Смотря на то, как фигура Фреда быстро удаляется в темноту коридора словно на встречу с чем-то судьбоносным и непоправимым, Гермиона чувствовала нарастающую тревогу. Мир словно уплывал из-под ног...        Можно ли было каких-то несколько часов назад представить, что этот поцелуй станет последним? Гермиона зажмурила глаза, в которых явно ощущалось такое знакомое за последнее время чувство покалывания и жжения, постепенно переходящее в тугой комок, сдавливающий шею где-то вверху горла.       Раздался взрыв, и этаж на какое-то время скрылся в плотном облаке поднявшейся пыли, из-за которой едва ли можно было что-то разглядеть на расстоянии фута.       – Нет, Фред! Нет! – где-то совсем рядом истошно кричал Перси.       Гермиону охватило волнение: что-то здесь не так.       До последнего надеясь на лучшее, Гермиона на ватных ногах подошла ближе, и от увиденной картины вопль глубокого отчаяния вырвался из груди девушки: там, на холодном полу среди груды развалин, виднелась рыжая шевелюра волшебника, покоящегося без единого движения.       Это был её Фред. Это было её всё.       Мир, который так любила Гермиона, которым она жила последние несколько лет, в мгновение ока рухнул, разбившись миллиардами крохотных осколков. Словно его не существовало вовсе. Кто бы мог подумать, что одно единственное мгновение может разрушить всё, что строилось так долго...       В груди словно пробили огромную дыру, которая, казалось, с каждой секундой зияла всё больше, разрасталась во все стороны, нещадно стараясь завладеть каждой клеточкой тела.       – Нет, Фред... – прошептала Гермиона, поглаживая парня по рыжим растрёпанным волосам, в которых точно преждевременная седина виднелись частицы белёсой пыли. – Пожалуйста, не умирай... Ты... Ты не можешь! Ты не имеешь права вот так взять и бросить всех нас! Ведь не можешь, верно?       Молчание в ответ, лишь слабые потоки воздуха с еле слышимым свистом покидали тело Фреда через полураскрытые, тронутые последней улыбкой губы...       Громко всхлипнув, Гермиона поправила сползающий с плеч шарф, дарящий такие необходимые и желанные крохи тепла, и повернула голову в сторону Хогвартса.       В неясном утреннем свете претерпевший изрядные разрушения Хогвартс казался мрачным и неприветливым. Создавалось впечатление, будто замок намеренно и упрямо не желает принять всеобщую атмосферу радости по случаю долгожданного освобождения от гнёта тёмных сил, скорбя по своим павшим в бою защитникам.       Долгожданный перерыв кровавой битвы, которая не щадила никого. Усталые, изнурённые напряжёнными схватками люди понемногу сходились в Большой зал, чтобы немного отдохнуть, прижавшись спиной к холодным каменным стенам, и убедиться в том, что их близкие и родные живы и сейчас ждут их, нетерпеливо ёрзая на одной из скамеек. Однако многих ждало разочарование.       В центре зала ровными рядами, словно на почётном карауле, лежали погибшие этой страшной ночью волшебники и волшебницы, дети и взрослые. Среди них был и Фред Уизли. Тот, чья смерть была самой невообразимой, самой нежданной, и от того самой душераздирающей и невыносимой.       Слегка раскачиваясь из стороны в сторону, Гермиона, ссутулившись, сидела на холодном мраморном полу Большого зала около тела Фреда, держа того за руку.       – Наверное, ты просто устал светить для всех нас, не так ли, Солнце? – Гермиона всхлипнула и ещё сильнее сжала неуклонно холоднеющую руку своего уже мёртвого парня. – Я буду беречь твой сон, обещаю. Я торжественно клянусь...       Тёплые губы Гермионы коснулись прохладных Фреда, неистово надеясь передать им хотя бы немного того тепла, которое не успели передать раньше.       Вот и всё. Игра окончена. Шалость удалась.       Последние картины недавно окончившейся битвы исчезли. Перед глазами Гермионы вновь предстали пейзажи окрестностей Хогвартса. По щекам девушки, оставляя за собой мокрые поблёскивающие дорожки, тихо струились слёзы, а из груди то и дело вырывались наполненные болью протяжные хрипы. Сейчас Гермиона не жила, а просто существовала, осознавая лишь то, что её мир больше никогда не будет прежним. Судорожно вздохнув, девушка обессилено опустилась на до сих пор не прогретую солнцем землю, давая волю слезам.       Первые солнечные лучи игриво побежали по поверхности Чёрного озера, заставляя его практически зеркальную поверхность радостно искриться и переливаться.       – Гермиона! Гермиона... – раздался сзади до боли знакомый и такой родной голос, заставивший девушку на мгновение забыть про слёзы.       Гермиона подскочила и резко оглянулась назад, ожидая увидеть Фреда за своей спиной, всем сердцем желая того, чтобы он сейчас появился перед ней, сказал, что его смерть – это просто неудачная глупая шутка... А она бы простила его. Повозмущалась бы немного, поотчитывала его за дурацкие приколы, но простила бы и крепко-крепко обняла...       Но сзади никого не оказалось...       И вновь блестящие дорожки тихих слёз показались на щеках Гермионы Грейнджер. Однако девушка не спешила смахнуть слёзы, а лишь сильнее закуталась в старый шарф, ещё недавно принадлежащий Фреду и не успевший утратить его запах.       Стоя на высоком обрывистом берегу Чёрного озера, Гермиона смотрела, как, понемногу разгоняя ночной сумрак, яркое золотистое солнце вставало над руинами Хогвартса...