ღ ღ ღ
Парни жили в квартире Гарри, решив отдать ту, что подарили Луи родители на восемнадцатилетие, Лотти, его младшей и заканчивающей в этом году старшую школу сестре. Может кто-то скажет, что съезжаться вместе спустя всего три месяца после знакомства — это верх безответственности, наивности и безрассудства, но для Гарри и Луи это было самым лучшим решением в жизни, принятым совместно. Ведь даже в первый месяц их отношений они все равно оставались друг с другом в одной из квартир ежедневно. И оба парня хотели, чтоб один будил другого по утрам смехом и быстрыми поцелуями по всему телу, чтоб один ворчал на другого за долгое пребывание в душе, в конце концов смиряясь и присоединяясь к водным процедурам, которые иногда перерастали в нежные касания, массаж спины… или простаты. Луи с первого дня спал и видел, как Гарри готовит ему по утрам омлет с корочкой, как выбирает себе наряд, стоя перед шкафом голышом, и ворчит о том, что ему нечего надеть. Гарри мечтал получать манящие поцелуи своего парня в любое время. Луи мечтал приходить с работы и видеть, как Стайлс, пританцовывая, готовит ему ужин и ненавистный смузи. Оба мечтали приглашать свои семьи в полном составе к себе в квартиру на праздники и семейные вечера. И пусть все еле умещались в трех комнатах, они были счастливы уже отметить тут день рождения Лотти и Физзи, которые не могли не поддразнивать своего брата насчет того, что они со Стайлсом не могут отлипнуть друг от друга даже на пять гребаных минут. Нет, они не были как сиамские близнецы и при необходимости проводили друг без друга пару тройку дней, ходили гулять отдельно с собственными компаниями друзей и знакомых и у них были свои дела. Но это вовсе не означало, что они не скучали друг по другу так сильно, что когда наконец виделись, не могли перестать трогать каждую часть тела другого и не могли сдерживать приятные ощущения, распространяющиеся по телу мурашками и выходящие наружу в виде громких томных стонов. Так что… Так или иначе теперь, когда все из этого стало реальностью, парни и подумать не могли о том, чтоб пожалеть, что не послушали настороженных друзей, которые твердили им подумать и подождать еще хотя бы до полугодовой годовщины. Странным было то, что их мамы сразу же поддержали эту идею, когда на первом же семейном ужине оба парня проинформировали их о своих намерениях делить одну жилплощадь. Они с таким энтузиазмом восприняли эту новость, что изъявили желание помочь с поиском и оплатой, на что оба парня отрицательно покачали головами. Может на Джоанну, маму старшего парня, так повлияли светящиеся и переливающиеся ярко-синим глаза ее сына, счастье которого для нее стояло в числе самых первых приоритетов в жизни. А на Энн, маму младшего, повлияли долгие рассказы ее Гарри о своем парне и тихие откровения о том, что как только ее сын встретился взглядом с Томлинсоном в библиотеке, то сразу понял, что может ему сказать «до скорой встречи глазами» и быть уверенным, что ему ответят что-то вроде смущенного «увидимся, кудряшка». И сейчас, изнуренные за очередной целый день духотой и работой, парни наконец приползли домой, буквально ощущая, что в привычных уютных стенах квартиры усталость, нервозность и сонливость размеренно покидают их тела, и на смену приходит расслабленность, покой и умиротворенное настроение. — Ты в душ, я разогревать ужин, — быстро скомандовал Гарри, расставляя обувь на полке. — Конечно, любимый, — Луи подошел к младшему парню и поцеловал того за ухом. И если для этого ему пришлось встать на носочки, то Гарри никак это не прокомментировал, чтобы не смущать парня, в благодарность за то, что тот перестал подтрунивать над ним самим насчет красных щек из-за ласковых и милых обращений, ограничиваясь теперь лишь счастливой влюбленной улыбкой. Протянув своему парню черную резинку для волос и проследив, как тот забирает свои длинные пряди в пучок на затылке, Луи отправился в ванную комнату, лишь немного прикрыв дверь, чтобы и не пускать холодный воздух, и намекнуть, что он не оставил надежды, что Гарри к нему присоединится лишь из-за ноющего от усталости тела. Но Стайлс лишь весело усмехнулся на это и заставил себя пройти мимо призывно приоткрытой двери и направился на кухню, снимая на ходу рубашку и вешая ее временно на ручку двери. Накладывая в тарелки спагетти и мыча себе под нос одну из новых песен Холзи, Гарри совсем не был готов к тому, что его парень выйдет из душа голышом и мокрым. Первая мысль была о том, как бы Томлинсон не упал на кухонной плитке, поскользнувшись на стекающей с него же луже воды. И это означало, что Стайлс неимоверно заботливый и волнующийся парень, потому что любой бы на его месте думал лишь о том, как безопасно скинуть тарелки и, подхватив Луи на руки, уложить его на стол, слизывая каждую каплю еще не испарившейся воды с каждой части подтянутого, поцелованного лучами солнца тела. — Хаз, ты с утра забрал в стирку все полотенца и забыл повесить чистые, — проныл Луи, совсем не заметив застывшего Стайлса с вилкой длинных макарон в руке и не совсем чистыми и спокойными мыслями в голове. — Ты такой красивый, — Гарри тихо вздохнул, откладывая столовые приборы в сторону, и медленно подошел к уставившемуся в пол Луи, который положил руки на свой живот и неловко переминался с ноги на ногу, явно жалея, что не прошмыгнул сразу в спальню. — Хей, — Стайлс поднял лицо старшего парня и улыбнулся тому, как тот прикусывал губу и так и не смел посмотреть Гарри в глаза. Иногда Томлинсон мог быть таким саркастичным громким задирой, который мог вогнать в краску любого человека, лишь отпустив пару каламбуров. Но чаще он был мягким, ласковым, смущающимся любого комплимента (как ни странно, в особенности от Гарри), даже не до конца осознающим свою привлекательность и принимающим себя парнем. - Лу? — Я не… Скажешь, где полотенца? — Томлинсон наконец посмотрел своему парню в глаза, заставляя себя не пялиться на его тату на ключицах и гладкую влажную от пота кожу. — Малыш, — произнес Стайлс нараспев, прижимая того к себе за плечи и утягивая в нежное объятие. Луи обвил руки вокруг талии Гарри, соединяя их вместе на пояснице и пальцами забираясь под пояс брюк. — Я бы мог просто неотрывно смотреть на тебя в течение нескольких часов, и уже это сделало бы меня счастливым и восхищенным, — прошептал младший парень так тихо, как будто это было секретом вселенского масштаба. Луи в ответ лишь вздохнул, нехотя отстраняясь от теплого тела, пахнущего земляникой, сладким парфюмом и немного потом, тут же чувствуя, как по телу побежали мурашки от непривычной прохлады и все же решил нацепить на себя хотя бы спортивные штаны. — Я бы рад тебе это устроить, но, во-первых, ты и через пять минут разглядывания меня будешь умолять меня сделать что-то с твоим стояком, не говоря уж о нескольких часах. И, во-вторых, дома прохладно, и я все же хочу одеться, чтоб не отморозить себе собственный член. Гарри вернулся к своим кастрюлям, весело хихикая и понимая, что шутящий подкалывающий Томлинсон снова вернулся, и не мог оставить такую реплику без ответа. — Надень шубу, а то я и правда лишусь секса, и тогда даже не знаю, смогу ли я быть с тобой. — Ты такой примитивный. Хочешь только мое тело, а как же внутренний мир и душа? Чем больше живу с тобой, тем больше мне открываются твои отвратительнейшие стороны, — сетовал Луи, встав спиной к Гарри в проходе между кухней и комнатой, открывая своему смеющемуся парню вид на наипрекраснейшую задницу и бедра. Гарри лишь покачал головой, все еще улыбаясь, перемешивая макароны с пастой. Спустя пару минут Томлинсон вернулся в толстовке Гарри, которая даже наполовину закрывала его ноги (Луи уверял себя, что это лишь потому, что она и Стайлсу велика на несколько размеров) и сел напротив любующегося видом кудрявого парня. Ужин прошел в атмосфере не несущего большого смысла разговора, переглядываний и нежных касаний ступней и лодыжек под столом, посылающих яркие вспышки приятных ощущений, останавливающихся в районе живота и чуть ниже пупка, что заставляло щеки парней заливаться нежным красноватым оттенком. Обычно в будни после ужина молодые люди сразу шли в кровать и либо еще некоторое время разговаривали о любых вещах, всплывающих в данный момент в их головах, либо долго безмолвно обменивались поцелуями, либо занимались любовью, иногда тихо и нежно, а когда-то и грубо и настойчиво. Пару раз за эти два с небольшим месяца парни даже попробовали пару игр, что привнесло еще больше доверия друг к другу в их сердца. Но так как завтра была долгожданная суббота и был возможен сон буквально до вечера, парни решили посмотреть пару фильмов. Луи даже прыгал от счастья в начале этой недели, когда наконец уговорил Гарри посмотреть фильмы Марвел, которые тот даже отрывками не видел. Серьезно, когда Томлинсон узнал о таком диком факте о своем парне, он всерьез задумался о быстром сборе чемоданов и о том, как будет доказывать маме, что такая причина является действительно серьезной для расставания. Но, конечно же, лишь взглянув в пристыженные глаза брюнета, Луи поспешил успокоить его тем, что они посмотрят их вместе, и что, возможно, у Гарри были просто другие интересы. Например, хипстерская музыка. Или йога. Или старые мюзиклы. В любом случае, прямо сейчас Гарри лежал головой на коленях Луи, который мягко распутывал влажные после душа кудряшки, время от времени массируя кожу головы, вызывая у него тихие интимные стоны, и старался смотреть, как Стиву приходится носить этот костюм и танцевать, пока вокруг война разрушает города. Закончив с волосами, Томлинсон повернул податливого Гарри спиной и мягко прижал к себе, целуя бархатную кожу плеч и рук, переплетая свои короткие пальчики с длинными и изящными Гарри, который сжал их и вцепился в шатена. Они пролежали так до конца фильма, лишь изредка играя с руками друг друга. Когда экран телевизора погас, Стайлс выпутался из хватки своего парня и навис сверху, перевернув того на спину. Томлинсон выглядел сонно и умиротворенно, его реснички отбрасывали тень на щеки из-за света включенной лампы. Гарри наклонился и прижался к губам Луи, мягко водя языком по нижней, надавливая и приоткрывая несопротивляющийся рот старшего парня. Поцелуй продолжался довольно долго, постепенно перерастая из легкого и нежного в страстный и любящий, а после и в похотливый и немного грязный. Наконец оторвавшись от покрасневших опухших губ Томлинсона, Гарри присел на колени, откидывая одеяло. Зацепив пальцами толстовку, Стайлс потянул ее наверх, на что Луи, уже полностью очнувшийся от своей сонливости, тут же поднял руки, помогая стянуть с себя единственную вещь, прикрывающую его тело. Чмокнув Томлинсона в животик, Гарри хихикнул на раздавшийся сверху протест. Кудрявый поместил руки на лодыжки своего парня и согнул его ноги в коленях, приподнимая их и начиная целовать каждый сантиметр гладкой кожи. Огромнейшим фетишем Стайлса были именно бритые ноги Луи, но ничто не могло обойти в рейтинге красоту его колен. Гарри правда не знал почему его так заклинило на этой части тела его мальчика, но что есть, то есть. Он мог целовать и выводить на них узоры языком, пока Томлинсон не начинал по-доброму смеяться над ним и спрашивать, ради этого ли он возбуждал его на этот раз. Но сегодня шатен лишь глубоко дышал и мелко дрожал, пока Гарри оставлял засос на его коленной чашечке. — Когда-нибудь я женюсь на твоих милых маленьких коленочках, — произнес вдруг он, на что Томлинсон тихо хихикнул. — Я думал, что ты женишься на мне, — надул он губы и тут же застыл, поняв, что он только что произнес. Гарри оторвался от ног смутившегося парня и приблизился к его лицу. — За тебя я выйду замуж, Лу, — нежно проговорил он, на что Томлинсон спокойно вздохнул, выпуская сладкий воздух прямо в губы кудрявого, снова чмокая его. Стайлс начал спускаться поцелуями ниже по подбородку, шее, ключицам и татуированной груди, останавливаясь на маленьких сосочках, покусывая оба по очереди и слушая тихие вздохи шатена, который зажал в кулаки простынь, сминая ее. Зажав соски пальцами, Гарри двинулся еще ниже, покусывая кожу на животе, на что Томлинсон захныкал и приподнял бедра, упираясь ими в грудь брюнета. Гарри мог бы вечность целовать и лизать нежную кожу, но молящее «малыш» и «пожалуйста» от Луи заставили его наконец отпустить правый сосок и взять в руку уже начавший возбуждаться член и медленно провести по всей длине большим пальцем, особое внимание уделяя сейчас головке и щелке. Томлинсон, не выдержав, переместил обе руки в волосы Гарри и сжал их, когда тот опустил голову и легко лизнул яички. Стайлсу нравилось то, как Луи тянет его пряди, уже не контролируя себя. Ему нравилось то, что шатен неосознанно направлял его и показывал, как делать ему приятно. Поцелуями поднявшись к головке, Гарри надавил пару раз языком на уздечку, и, расслабившись, медленно опустил голову, чувствуя как твердый орган растягивает его горло. Луи же ничего не мог поделать, кроме как стонать, но это не помогало хоть чуть-чуть унять и уменьшить искры удовольствия, прошибающие все его тело, будто Гарри использовал не язык и руки, а оголенный провод с небольшим напряжением. — Гарри, пожалуйста, дотронься до… ох… — Гарри притормозил свои движения головой и с мокрым звуком вынул член изо рта, давая и Луи возможность сказать, и себе возможность вдохнуть побольше воздуха. — Где ты хочешь почувствовать меня? — нетерпеливо спросил Стайлс, лаская бедра парня нежными движениями. — Чуть ниже. — Гарри показушно нахмурился, сделав вид, что не понял. Луи громко цокнул и шепотом произнес, пытаясь спрятать свое смущенное лицо ладонях. — Под яйцами. Гарри лишь ухмыльнулся, убирая его руки дотрагиваясь указательным пальцем до его носика. — Ты же знаешь, что можешь попросить меня все, что угодно, да? — уточнил он мягко, желая, чтобы Томлинсон понял, что каждое озвученное желание Луи превращается в желание Гарри, которое он тут же намерен исполнить. — Да… Просто там, знаешь, чуть ниже, я очень чувствителен и… Просто дотронься. — Луи приподнял бедра, и брюнет тут же улегся между его согнутых ног, заправляя за уши мешающие прядки. Гарри начал с яичек, засасывая их по очереди и иногда выпуская зубы, нежно кусая и выбивая из Луи нескончаемый поток ругательств и стонов, звучащих для брюнета как звонкое прекрасное пение ангелов. Пальцем надавив в место чуть выше ануса и ниже яичек, Гарри тут же почувствовал, как напряглись разом все мышцы в теле Томлинсона. Да он и сам был уже возбужден, чувствуя как член упирается в простынь, но и не думал дотрагиваться до себя, все внимание уделяя Луи и его новому открывшемуся только что крайне чувствительному местечку. Гарри попробовал дотронуться языком, на что Луи тут же сомкнул ноги, зажимая голову своего тихо смеющегося парня. — Черт… — простонал Луи, когда почувствовал поток воздуха на своем сухом анусе и сжался. — Не сегодня, котенок, — произнес Стайлс, поняв, о чем думает сейчас шатен. И сочетание нежного прозвища, большой руки, размеренно двигающейся на члене, языка и острых зубов на яйцах и под ними и сухой палец, нежно гладящий сжимающийся вход уже спустя пару минут довели Томлинсона до сильных подрагиваний всем телом, громких неконтролируемых стонов и закатывания глаз, что означало, что он кончит буквально в ближайшие тридцать секунд, поэтому Гарри поспешил вновь взять истекающий и влажный член в рот, ощущая солоноватый вкус, ускоряя приближение оргазма. Луи кончил, громко матерясь и хныкая, цепляясь за Гарри, который проглотил почти все, специально отпуская пару капель стекать по губам и подбородку. Стайлс потянулся выше и полез с поцелуями к все еще отходящему от своего пика парню. Тот одобрительно промычал, почувствовав вкус своей спермы и оторвался от кудрявого с громким чмоком, что заставило обоих парней тихо засмеяться. Луи резко вылез из-под своего парня, перевернул его на спину и сел тому на бедра и, ощутив под задницей его возбуждение, накинулся на его тело сладкими, оставляющими следы поцелуями. — Люблю тебя, — тихо прошептал он, оставляя невесомые прикосновения на груди Гарри, задевая ногтями его соски. — Я люблю тебя тоже. — Парням никогда не надоедало слышать и говорить эти слова, иногда даже безмолвно, лишь жестами и взглядами, на что все либо умилялись, либо спешили подстебать, если такое происходило при свидетелях. — А теперь лирику в сторону, кудряшка. Перевернись и выставь свою попку для меня. — Луи приподнялся и слез с Гарри, давая тому возможность беспрепятственно лечь на живот. Улегшись и пристроившись, Гарри почувствовал ласкающие прикосновения рук Томлинсона на своих ягодицах и ожидал ощутить холод смазки и жаждал пальцев Луи, раскрывающих его. Но вместо этого он простонал от шершавости и теплоты его языка, который стал лизать его сфинктер, заставляя пальчики на ногах брюнета сжиматься, а тело дрожать и покрываться мурашками. Томлинсон раскрывал его бережно и осторожно, не пытаясь протолкнуть язык слишком глубоко, иногда отрываясь от входа и спускаясь ниже к члену, который выпускал мутные белесые капли, пачкающие постель. — Лу, ты просто… Ты уже можешь, — прохрипел Гарри, чувствуя как в уголках глаз собираются слезы из-за интенсивного удовольствия и постоянной стимуляции самых чувствительных его участков. Луи закончил римминг мягкими поцелуями в сокращающееся и теперь влажное и растянутое колечко мышц, отстранился и проведя пару раз рукой по своему члену, приставил его к входу. Проведя по расселине пару раз и увлажняя вход еще и естественной смазкой, Луи наконец вошел в него, тут же наклоняясь и поворачивая голову младшего парня за подбородок и впиваясь в его губы своими, начиная размеренные движения в поиске правильного угла. Сбившееся дыхание обоих парней, громкие стоны и хрипы приближали оргазм все быстрее и Гарри, ощущая, как подрагивает член, начал осторожно сжиматься вокруг Луи, чувствуя, как твердый орган с каждым глубоким толчком задевает нервы внутри. Томлинсон прошипел тихое «ты убить меня хочешь что ли» и в ту же самую секунду оба парня почувствовали себя так, будто тонут, а все рецепторы, кроме чувствительных, отключаются, превращая тела в оголенные узелки нервов, а потом вновь всплывают на поверхность, воспринимая мир всеми данными человеку возможностями. Луи пришел в себя немного быстрее, выходя из Гарри и наблюдая как сперма вытекает из входа, стекая по гладким накачанным бедрам. Старший парень недолго полюбовался тем, как брюнет уткнулся лицом в подушку и тихо безостановочно хныкал. Он резко развернул дрожащее и покрытое испариной тело и уложил его на спину чуть правее пятна белой густой жидкости. Проведя указательным пальцем по головке уже опадающего члена, тяжело лежащего на животе, Луи вздрогнул от громкого стона Стайлса, который особенно резко сжался и напрягся. Из его члена вытекли еще пара струек спермы, которые Томлинсон тут же наклонился и слизал, забывая о гиперчувствительности и обостренной реакции. Гарри было буквально хорошо до боли, и поэтому он потянул довольного Томлинсона вверх, и, с силой сжимая карамельные прядки волос, притянул его лицо к своему и поцеловал, сталкивая их языки и зубы. — Прости, маленький, — спустя пару минут пробормотал шатен, стирая все же стекающие из-под прикрытых век Гарри соленые капли, оставляющие мокрые дорожки на щеках и носу. — Ты шутишь что ли? — тут же встрепенулся Стайлс, приоткрыв глаза. Оба парня засмеялись, глядя друг на друга и ощущая, как усталость, накопленная за день в каждой мышце тела, уходит, и остается лишь приятная болезненность и расслабленность. — Сладких снов, любовь моя. — Спокойной ночи. Люблю тебя очень сильно. И если они полностью проснутся завтра лишь к четырем вечера, то пропущенные звонки от мам они оправдают долгим марафоном фильмов о Кэпе, Железном Человеке и Торе. И, возможно, ни одна из женщин им не поверит, зато пока Гарри сбегает в Старбакс, Луи смастерит на ланч яичницу, и они будут знать, что днем кофе вкуснее даже в самую знойную погоду, колени бывают совершенным произведением искусства, а в ближайшие пять лет у них появится как минимум двое детей, а стены квартиры будут увешаны излучающими счастье фотографиями со свадьбы.Часть 1
14 сентября 2015 г. в 23:05
— Один с карамелью и один с шоколадом. — Сквозь шум утреннего ожившего Старбакса было почти невозможно различить негромкий глубокий голос парня в летней фланелевой рубашке, которая превосходно открывала вид на его четкие татуировки на ключицах и волоски на груди.
— Ты уже можешь не говорить мне свой заказ. — Девушка за стойкой мило улыбнулась, выводя на втором стаканчике «Гарри» красивыми завитыми буквами, осторожно придерживая белую крышку двумя пальцами, стараясь не обжечься.
Молодой человек послал ей ответную яркую улыбку, понимая, что она права, и, раз он приходит сюда каждый день в течение последних трех очень счастливых и наполненных месяцев, то его в этой кофейне знает уже каждый бариста. Приготовление заказа не заняло много времени, и спустя пять минут Гарри уже шел по шумной, душной, сухой и пыльной улице, всячески недоумевая, как у его нежного парня не пропадает желание пить свою обеденную порцию кофе даже в такую изнуряющую летнюю жару. Он и его подсадил на это, весело смеясь каждый раз над тем, как Стайлс пыхтит от жары и с нахмуренным лицом прогладывает вкусную сладкую жидкость, приносящую тепло еще и внутрь организма, лавиной распространяющуюся по всему телу.
Завидев привычную вывеску, говорящую каждому спешащему прохожему о том, что на стыке двух улочек Лондона стоит старая библиотека, Гарри поместил снятые с носа солнцезащитные очки на голову и, прищурившись из-за ударившего по глазам палящего луча солнца, ногой зацепил тяжелую дверь, приоткрывая ее и наконец заходя в прохладную кладезь напечатанных мыслей и историй.
Он нашел своего мальчика в привычном уютном месте у окошка, где тот лежал в кресле, свесив ноги с подлокотника и листая очередную книжку, которая прожила на этом свете больше, чем он сам.
Подняв взгляд, парень улыбнулся, показывая смешные морщинки у глаз.
— Привет, Луи, — тихо проговорил Гарри нараспев и наклонился чмокнуть своего парня в сладкие, покусанные и немного обветренные губы, но тот, прищурившись, быстро приложил палец ко рту Стайлса и мило произнес:
— Сначала кофе, кудряшка.
Парень недовольно цокнул языком, закатывая глаза, но тут же протянул Томлинсону стакан, убедившись краем глаза, что на нем выведено правильное имя. Шатен принял кофе из его и рук и провел пальцем по надписи, следуя за каждой линией, образующей слово «Гарри», и, привстав, глотнул обжигающий напиток.
Парни еще с самого начала привыкли пить из стаканов, предназначенных другому. Их имена принадлежали друг другу, так же как и первые слова, который каждый из них услышал от другого, сейчас набитые под кожей черными чернилами, так же как первый поцелуй и первая настоящая влюбленность, первый сексуальный опыт и тела, впервые испытавшие удовольствие, первое в жизни ночное свидание и первая поездка на музыкальный фестиваль, первое серьезное разочарование и ощущение заново обретенного покоя и счастья. Все первое и самое важное, остающееся глубоко в душе и в каждой клеточке, у Гарри и Луи принадлежало друг другу, так что стаканы являлись ежедневным милым подтверждением этого вызывающего дрожь и сбивающего дыхание факта.
И пока Луи наслаждался приятным вкусом и ароматом, Стайлс присел на деревянный стол и уставился на него, с легким приятным чувством боли и гордости. Черт, Луи такой потрясающе-восхитительный. Он выглядел так мягко и уютно сейчас, одетый в легкую летнюю толстовку и шорты, открывающие красивые изящные ноги парня. Его волосы были в полном беспорядке, как у бродячего мальчишки с улицы, но и это создавало образ маленького нежного принца, тоскующего по своей розе. Маленькие руки парня обхватывали стаканчик с двух сторон, тонкие запястья украшали совсем свежие татуировки. Из-за согнутой позиции ног шорты впились в острые колени, приманивающие взгляд своей красотой и изяществом.
Гарри протяжно вздохнул, заставляя себя оторвать взгляд от Луи и его коленей, вместо этого принимаясь за все еще дымящийся напиток в своих руках, проглатывая его и тут же жалея об том. Луи хихикнул, и Стайлс тут же подхватил его смех, без слов понимая его причину.
— Ты каждый раз строишь такие лица, как будто глотаешь…
— Если ты продолжишь и скажешь что-то про свою сперму, то мы расстаемся прямо здесь и сейчас. — Младший парень прервал Томлинсона, который на долю секунды опешил, а потом нацепил на лицо выражение оскорбленного до глубины души котенка.
— Я вообще-то хотел сказать про соленую воду, но ты не только принизил мои навыки юмора, а еще и показал, как низко ты ценишь наши отношения, я даже не знаю, что тебе сказать, Хаз, ты просто разрушил все, что мы…
Гарри прыснул, тут же зажимая рот рукой, понимая, как мило выглядит Луи и его вполне убедительная актерская игра. Убедительная для остальных, но не для Стайлса, который знает мимику и каждую черточку лица своего парня, когда тот действительно обижен. Гарри поставил стакан на стол, встал и нагнувшись к все еще бурчащему себе под нос Луи, взял его лицо в большие ладони и начал целовать его, начиная со складок на хмурящемся лобике и заканчивая щетинистыми щеками. Луи расслабился в его руках, наконец замолкая и не выдерживая, поцеловал Гарри в губы, от чего тот притянул его ближе к себе и уселся всем своим весом на колени Томлинсона. Тот глухо простонал в поцелуй и обвил руками талию Стайлса. Долгий пылкий поцелуй перешел в легкие приятные чмоки и эскимосские поцелуи, которые минут через десять прервал громкий голос, раздавшийся откуда-то сбоку.
— Я каждый раз иду сюда и думаю, в какой позе застану вас на этот раз, но худшей все еще остается тот случай с Луи на коленях и…
— Найл, мне правда жаль, что единственное, о чем ты можешь думать, это наши с Гарри позы, — Луи закатил глаза и оторвался от Стайлса, которому тут же стало не хватать ощущения теплоты и шершавости губ Томлинсона на своих щеках.
— Хаха, Томмо. Просто вы не понимаете, каково это заставать вас двоих тут, будучи совсем одиноким и тоскующим…
— Ладно, ладно, — Гарри поднялся на ноги, протягивая одну руку своему парню, взяв во вторую оба стакана с кофе (на что Луи посмотрел с задорностью в глазах, заставив младшего парня покраснеть и отвести взгляд). — Пошли в кафе, может влюбишься там в кого-нибудь наконец.
— Мне никто не нужен, Стайлс. Я свободная творческая душа. — Парни переглянулись и одновременно закатили глаза, улавливая нелогичность и противоречивость мыслей Хорана, но решили промолчать и направились к выходу, хватая друг друга за руки.