Outstanding (My aestetics is you).

Эстетика — 3) Красота, художественность в оформлении, организации чего-либо. Филу не хватало свободы и красоты в его жизни. Настолько остро, что он тяготился каждым местом, куда переезжал. Наверное, именно поэтому он не задерживался ни в одном городе больше, чем на две недели. Но Манчестер с его пыльными улочками привлёк Фила настолько, что прошло чуть больше двух недель, а он и не собирался переезжать. Возможно, он наконец-то нашёл то, что можно было назвать домом. Ему было двадцать лет. Год назад, бросив учёбу в престижном колледже и договорившись с родителями «взять перерыв, чтобы обдумать, что он хотел от своей жизни», Филип Лестер взял у отца подержанный фургон, вроде дома на колёсах, прицепил к своей легковушке и поехал куда глаза глядят. За 365 дней он сменил тридцать пять городов, пока в конце концов не достиг Манчестера. Его домик стоял на одной из парковок, дабы не злить стражей порядка, которым ну очень не нравилось то, что Фил ночевал в поле, потому что хотел проснуться с красивым видом из окна. Его круг знакомств не увеличился за всё время путешествий: мало кто хотел продолжать общение с человеком, который рассказывал, что живёт в прицепе. Конечно, оставались бывшие одногруппники, но и те становились всё более и более занятыми, в отличие от Фила, которому было нечем заняться. Он даже не работал. Не потому, что это было как-то «не эстетично» в его понимании, а потому что мало кто хотел брать на работу путешественника, еле успевавшего прислать отчёты или статьи, потому что он был «занят» созерцанием природы в течение целого дня. Ежемесячно ему поступало пособие и гроши от родителей, но Лестеру и этого было много. По Филу трудно было сказать, что он любитель природы и эстетики: его рост был почти метр-девяносто, в теле, казалось, не было ни одной лишней капли жира, из-за чего он казался очень худым; из-за недостатка солнца (а тем более почти на севере Англии) кожа была белой, как свежий снег; на тонкой шее сильно выделялся кадык, ключицы торчали острыми углами; бледно-розовые губы были часто искусаны, а уголки находились немного на разной высоте, но кривая ухмылка от этого не становилась неправильной или отталкивающей—она была милой; тонкие светло-каштановые брови не нависали на глаза, делая взгляд живым и открытым, оттенок радужки был самым необычным—ярко-голубым с крапинками зелёного и жёлтого; в вечно взъерошенных чёрных волосах, доходивших до уголка челюсти и скрывавших пол-лица густой чёлкой, падавшей на правый глаз, ещё были заметны следы последнего баловства—тёмно-синей краски, недостаточно долговечной, чтобы продержаться больше месяца. Он всегда был одет в чёрные облегающие штаны, цветную футболку с забавным принтом, кожанку и конверсы. Некоторые невольно считали Фила панком, хоть у него и не было ни одной татуировки или пирсинга. Вечерами Фил поднимался на крышу одного высотного дома и провожал закат, сидя на голубятне и подкармливая птиц, ворковавших вокруг него. Это было его терапией. Тонувшее за горизонтом солнце всегда окрашивало осеннее блёклое небо по-разному в самые тёплые цвета. Парню нравилось наблюдать за розоватыми облаками, плывшими по золотистому небу. Если бы он умел рисовать, то обязательно проводил бы каждый день на крыше с мольбертом, пытаясь запечатлеть эту мимолётную красоту. А днём он бродил по парку, сидел на крепких ветках деревьев и наблюдал за белками. С приходом осени (а уже семимильными шагами приближался октябрь) листья переставали быть ярко-зелёными и потихоньку меняли свой цвет на жёлтый-красный-малиновый. И Фил набирал охапку опавшей листвы, подбрасывал в воздух, сидя на крыше, и наблюдал, как ветер разносит её по городу цветным ураганом. В своём домике он зажигал на ночь маленькие ароматизированные свечи, которые покупал в местных магазинчиках. Цветочные запахи смешивались с корицей, яблоками и жареным зефиром. Это делало фургон уютнее и приветливее с его недорогой, но вполне приличной обстановкой из «Икеи», до мелочей продуманной Филом. Да, места было маловато, но Лестеру хватило, чтобы разместить кухоньку, душ, туалет, небольшую гостиную с телевизором и спальню. Однако «дома» он проводил только ночь. Всё остальное время он ломал голову над своей эстетикой. Он собирал охапку опавшей листвы в очередной раз, придирчиво отбирая каждый, чтобы на нём не было грязи, дырок и гнили. Он заметил ярко-розовый лист клёна на траве и поднял его. Фил никогда не видел такого оттенка листьев и невольно залюбовался им, нежно обводя пальцем жилки и криво ухмыляясь, представляя себе, как он пролетит в воздухе и на секунду попадёт на солнечный луч. -Что ты делаешь? -спросил кто-то совсем рядом. Лестер встрепенулся и едва не обронил лист. Филип поднял голову и увидел перед собой парня, которому трудно было дать больше 15-16 лет. Брюнет кинул рассеянный взгляд на него и усмехнулся. -Ты когда-нибудь любовался самым обыкновенным листом, потому что он не такой, как все остальные? -поинтересовался он, вновь рассматривая жилки. -Зачем? -не понял парень. -А просто так, -пожал плечами Фил и протянул ему кленовый лист, -Попробуй сам. -Эм…-он нахмурился, беря лист, -Что в нём особенного? -Он розовый. Я видел тысячи жёлтых, оранжевых, тёмно-малиновых… Но розовые—ни разу, -Филип ещё раз одарил парня рассеянным взглядом. -Только лишь? -он протянул лист брюнету. -Возьми его себе. Просто так. Может, ты однажды поймёшь, что он отличается от всего, что ты видел. Парень пожал плечами, достал из рюкзака, висевшего на одном его плече, книгу и положил лист между двумя случайно раскрывшимися страницами. -Спасибо. Но ты странный, -он положил книгу обратно и поправил свою длинную чёлку указательным пальцем. Фил опять пожал плечами и решил-таки рассмотреть этого парня, так ничего и не понявшего в его эстетике. Он точно был чуть ниже брюнета, где-то на четверть головы (ну, конечно, 16 лет же!), у него была светлая кожа с тёплым бронзовым отливом («Позагорал летом, наверное»), тело скрывалось под бордовой толстовкой, так что трудно было понять, какая у него комплекция; ноги были худыми, так что ремень удерживал джинсы, пусть и скинни, на честном слове; на левом запястье виднелись цветные резиновые браслеты, плечи казались узкими и хрупкими, но ладони были большими; точки цветных серёжек-гвоздиков виднелись из-под прямых волос цвета древесной коры такой же длины, как у Фила, только чёлка скрывала левый глаз. Лицо было симпатичным: небольшой правильный нос, пухлые яркие губы, тёмно-каштановые брови и огромные живые глаза цвета корицы в обрамлении пелены длинных густых ресниц. Парень ещё недолго постоял, смотря то на Фила, то на небольшую кучку разноцветных листочков, покачался на пятках своих пыльных чёрных кед с цветными шнурками и пробормотал: -Нет, ты правда странный. Филип развёл руками. -Не хочешь пособирать со мной листья? -Какой в этом толк? -безэмоционально спросил парень. -Просто так. Знаешь, я, эм, люблю подбрасывать их в воздух и смотреть, как они разлетаются на ветру. -Ты представляешь себе, как странно это звучит? -шатен скрестил руки на груди. -А какое мне до этого дело? У каждого человека есть своё мнение. А моё мнение таково, что мне всё равно, что обо мне подумают окружающие, -Фил ухмыльнулся и подобрал опавший лист. Рассмотрев его со всех сторон, брюнет отправил его в охапку. -Ещё скажи, что ты сидишь на крыше и смотришь на звёзды? -саркастически произнёс парень. -Да, -кивнул Фил, -Раз ты не хочешь, то я пойду, пожалуй. Лестер не в первый раз сталкивался с человеком, говорившим ему, что он странный, раз интересуется такой «дурью», как созерцание звёзд или собирание листьев. Однажды кто-то даже спросил, не баловался ли Фил чем-то запрещённым. Но не всем дано понимать эстетику, к которой так тянулся брюнет. Фил вскоре собрал столько цветных листьев, что они перестали помещаться в руках. И вроде как он собирался уже пойти к высотке, как вдруг опять увидел этого парня, державшего листья рябины и клёна как букет. Интересно… Зачем он ему? -Эй…? Столько хватит? -сдержанно спросил шатен, несмело подойдя к брюнету. Фил посмотрел на него, сначала не понимая, о чём зашла речь, но потом до него дошло, что этому парню стало интересно. -Вполне. Пойдём? -Куда? -На крышу! Я бросаю оттуда листья! -Я уже сказал, насколько ты странный? -усмехнулся парень, следуя за Филом. -Дважды. Кстати, меня зовут Фил. -Дэн, -тихо произнёс парень. -Дэн…-повторил Лестер вполголоса, -А почему ты ко мне подошёл? -Не знаю. Просто… Так? Вскоре они оказались на крыше высотки. Дэну не особо нравилась эта идея, что они с двумя охапками листьев поднимаются туда, куда не всем разрешён вход. Но вот он стоял в центре крыши и держал собранный букет. -Просто… Подбрось его в воздух, -объяснил Фил и кинул вперёд себя охапку листьев с крыши. Они летели вниз цветным дождём. Дэн недоверчиво взглянул на это и подбросил букет наверх. Их обоих осыпало золотисто-рыжими и алыми листьями, прежде чем ветер унёс их за собой. Лестер увидел, как лучи закатного солнца играют на падающих листьях, и улыбнулся. Шатен не выглядел таким уж воодушевлённым. Эстетика брюнета точно была не для него. -Тебе не понравилось? -Я просто не понял, зачем мы это сделали, -пожал плечами Дэн. -Потому что… Посмотри, как они улетают вдаль. Как плохие мысли. Их нет. Шатен одарил его непонимающим взглядом и покачал головой. -Мне, наверное, пора… -Тебя проводить? -Если хочешь. Дэн засунул руки в карманы. Когда они с Филом проходили мимо высотки, то увидели те самые улетающие листья, приземлившиеся на асфальт и движимые только ветром. Лестер проводил их восторженным взглядом и улыбнулся. -И ты так каждый день делаешь? Просто собираешь листья и сбрасываешь их с крыши? -безразлично спросил Дэниэл. -Ещё я кормлю голубей. И провожаю закат. И иногда остаюсь посмотреть на звёзды, когда не очень холодно. -Знаешь, по тебе психушка плачет. Как такое может нравиться обычному человеку? -Это моя эстетика, -усмехнулся Фил. -Твоя… Что? -Моё представление о красоте, -пояснил брюнет, смотря в темнеющее небо. -В твоём представлении нужно приходить на крышу и кормить голубей? -Это успокаивает. -Как по мне, то не самая лучшая затея. -Просто… Ты не понимаешь мою эстетику. Но ничего страшного. Это весело, когда не оцениваешь свои действия логически. Ты просто… Смотришь на звёзды. А ты слишком много думаешь. Оно того не стоит: всю жизнь проведёшь в ограниченном квадратике логики и нормальности. И это отвратительно. Жить надо так, чтобы не жалеть потом о том, что сделал что-то неправильно… Или не сделал вовсе. -А вот и мой дом. Пока. Может, встретимся ещё когда-нибудь, -кисло ухмыльнулся Дэн, помахал рукой и скрылся за дверью двухэтажного домика. Фил дождался, когда в окне первого этажа зажёгся свет и пошёл на стоянку. Дэниэл же раскрыл книгу и увидел розовый кленовый листок. Повертев его в руках, он положил его обратно, между теми же страницами.