Спящий красавец в объятиях Лафея.

...Прибытие в Асгард сводных братьев оказалось не таким уж и заметным для жителей этого мира. Все шло своим чередом даже после того, как Мидгард чуть не был порабощен. Та бойня перевернула жизни сыновей Одина, приемного и родного. Однако разворот еще не завершился на возвращении домой... Когда с Локи сняли кляп, усадив на стул посреди камеры, первым его словом было "брат". За те мгновения телепортации в Асгард у сына Лафея будто вся жизнь пронеслась перед глазами, и тот осознал, что без брата не выживет. Никак. Между ними существовала особая привязанность, которая каждого из них нередко спасала. Возможно, Локи слишком поздно это понял, лишь находясь на грани смерти. Конечно, судьи Асгарда не являлись такими бездушными тварями, но и злодеяние, за которое Лафейсон отправился под суд, тоже не есть мелкий проступок. Юноша больше ни о чем не мог думать, разум будто заволокло мрачным туманом. Поскольку терять уже было нечего, то Локи вернулся к житейским потребностям, таким, как сон. Он сначала сполз со стула на пол, затем устроился поудобнее на боку - насколько это было комфортно со скованными сзади руками, - и, оглядев решетки, прикрыл глаза, стремительно погружаясь в крепкий сон из-за усталости. Обвиняемый проснулся по своей воле, чему очень сильно удивился. Никто его не будил, не тащил волоком на какие-нибудь допросы, в коридоре царствовала мертвая тишина. Слабо звякая цепями, юноша сначала уселся на полу, а затем снова сел на стул. Спросонья Локи не сразу заметил, что перед ним появился стол, а на нем завтрак, на вид вполне съедобный. Надо было как-то есть, в списке бытовых потребностей на первом месте теперь стоял голод. Лафейсон всегда ненавидел свое тело: Тор с самого детства был здоровее, крепче, сильнее, а сам Локи смахивал на девушку чуть ли не сильнее Сиф. Но сейчас это телосложение вызвало такую редкую в последнее время улыбку на его лице. Согнувшись почти пополам, юноша за пару минут выкрутил руки со спины, благодаря чему теперь мог спокойно позавтракать. Да и вообще, так становилось намного проще... На третий день такого содержания Лафейсон уже не находил себе места, ходя из стороны в сторону по камере. Ведь даже брат не навещал его в это время. "Обиделся? Нет, судя по тому, что он говорил мне в течение депортации, его братская любовь не утихла... Судя по всему, он вообще не знает, где я." Такая, казалось бы, очевидная мысль застряла в голове Локи надолго. Следующую ночь он провел уже без сна, то и дело поднимаясь с пола, чтобы, сидя на коленях, взяться за прутья решетки и попытаться оглядеть коридор в поисках людей. Как ни странно, во всем корпусе он содержался абсолютно один. Из-за мертвой тишины даже самые тихие звуки юноша мог четко слышать, потому шум шагов издалека он уловил сразу. Свернувшись клубком, спиной к решетке, он прикрыл глаза, притворяясь спящим. Вскоре послышался знакомый тихий голос - пришел Тор. Но с ним был кто-то еще. Они тихо говорили друг с другом, даже не перешептывались. - Сколько дней он здесь? - Два-три, это только в мою смену. Спросите у остальных, может, дольше... - Мне надо вызволить его отсюда. - Не думаю, что это возможно. - Я ничего не слышал о приготовлениях к суду... Может быть, отец решил все замять и простить братика? Он что-то говорил про неделю изолятора для Локи... Надеюсь, после этого все вернется на свои места. Я уверен, он раскается... - при этом Одинсон присел на корточки, наблюдая за братиком, - Оставьте нас наедине, я сейчас вернусь. - Но... - Это приказ. Ждите меня у выхода через пять минут. Не заставляйте меня повышать голос и будить братика. Локи при этом сделал вид, что переворачивается во сне на другой бок, тем самым повернувшись лицом к Тору. Тот, в свою очередь, не смог сдержаться и слабо коснулся впалой щеки брата горячей рукой, при этом Лафейсон неспешно открыл глаза. Чуть приподнявшись на локтях, он вновь взялся за прутья, но молчание сохранялось где-то с минуту. Ни тот, ни другой не находили слов. Затем Локи поднялся с колен, следом за ним встал и Тор. И только тогда заключенный нашел силы что-то из себя выдавить: - Я думал... что уже тебя не увижу... - при этом пальцы до побеления костяшек стиснули решетку. - Ты читаешь мои мысли... Локи, как вызволить тебя отсюда?, - в Торе будто что-то щелкнуло, проснулись все эмоции, куда-то испарилась суровость. Одинсон снова стал тем глуповатым, но любящим и очень добрым братиком, каким всегда был. В такие моменты, когда возвращалась эмоциональность Тора, его брат с улыбкой на лице вспоминал нелепые истории из детства: когда Тору в семнадцать лет запрещали спать с Локи, когда те тайком принимали ванну вместе, болтали ночи напролет. Лафейсон, казалось, был для него всем, всеми девятью мирами тогда... Времена менялись, но сейчас Тор вел себя так же, как и годы назад, как и самые счастливые годы Локи. - Мне никто ничего не говорит, я не хочу, чтобы ты ссорился с Одином, слышишь?! Пообещай мне это. - Но ты мой брат! - А он твой отец, дурачок.... - и тут Локи решил воспользоваться своим даром на благо брата. Красноречие всегда выделяло его среди остальных сверстников, одними лишь словами он мог рассорить лучших друзей и помирить злейших врагов. Конечно, в большинстве случаев, он занимался первым из этого, но сейчас ораторское искусство Локи изменило бы судьбу Тора, - Я чужак. Понимаешь, я из другого мира, меня не должно было быть здесь, в твоей семье. Это твои родители, твой Отец, твой трон и твой мир. Тебе его наследовать, как бы я ни желал править. Ничего бы не случилось, оставь Один меня в Йотунхейме. Он усложнил тебе жизнь, так пусть сам разберется с этим. Просто представь, что меня никогда не было. У Тора застрял ком в горле. Однако, в чем-то Локи оказался прав. Ведь Тор вряд ли бы вырос другим, не будь Локи рядом, ведь до мозга костей он и сейчас остается грубияном и упрямцем. Братик никак не повлиял на становление его характера, такова горькая правда. Ее Тор не хотел признавать, считая Лафейсона тем, кто подавал причину поступать определенным образом. Ведь, когда Тор узнал, что Локи не является его родным братом, он всячески это отрицал, не верил. Отказывался верить, особенно в то, что любимый всем сердцем братик происходил из рода злейших врагов. - Ты предлагаешь стереть половину меня?! Убрать половину моей жизни, все счастливое детство, что мы провели вместе?! - Не ври себе, я бог обмана, - сухо возразил Локи, сделав ударение на слове "я", - Ты лжешь себе, оправдывая меня. Не утруждайся. Я не влиял на тебя ни коим образом. - Л-Локи... Но... Я думаю,отец тебя вызволит. Ведь тебя не судили до сих пор! Это очень странно, быть может, ты останешься здесь на недельку-другую, а потом все вернется на круги своя... - Не смеши меня, ты бы слышал, что отец говорил обо мне в детстве... Когда еще был мне отцом. Я, наверное, не рассказывал тебе, что мне пришлось подслушать.... - Локи никогда не смог бы забыть эту неприятную историю, как Один жаловался супруге однажды, что Локи никогда сможет принять Асгард в качестве родного дома, даже не зная о своем прошлом. Буквально за пару дней до того разговора Локи заметил, что сильно бледнел о время метели, аж до голубизны, а глаза изменяли цвет с зеленого на красный. Это от Тора он не утаил, и Одинсон сам прекрасно помнил каждый секрет, что по ночам раскрывал ему Локи о себе, - Теперь ты понимаешь, что мы раскрыли тайну отца раньше, чем он этого хотел. - Да... - Тор наивно пробормотал затем, - Ведь каждый платит за то, что сошел с предначертанного пути... Локи, ты не знаешь, что тебе было предуготов... Но Локи быстро его перебил. - Я сам выбрал себе путь! Как видишь, неудачный. Нечего исправлять, прошлое не изменишь. Таким я создан, так я решил. Это моя ошибка и мои проблемы. - Но позволь мне их исправить! - Зачем? Много ты от этого получишь, Один сотрет меня с лица девяти миров более жестоким способом, если ты сейчас не позволишь ему расправиться со мной. - Сейчас ты весь в него... Но разговор прервал стражник. - Милорд, все нормально? Он не напал на вас? Тору пришлось откликнуться. - Не смей так говорить о нем! Все нормально, я сейчас ухожу... - Тор повернулся к брату и обхватил его руки своими, - Я приду по истечении недельного срока и скажу все, что разузнаю. Я вытащу тебя отсюда, братик. Будь осторожен, не давайся им... - Одинсон поцеловал брата в лоб, и через минуту Локи снова остался в полном одиночестве... Следующие три дня прошли без особых приключений. Лафейсон так же проводил время в камере, размышляя над различными периодами своей жизни. Детство он никогда не обдумывал, безукоризненно считая его самой счастливой порой. Отрочество было омрачено странными метаморфозами в теле и непонятными способностями, а также подслушанными сплетнями отца. Юность теперь казалась уже кошмаром по сравнению со всем остальным, особенно, знакомство с "родственниками" и различные подозрения со стороны окружающих. Гнет подобных мыслей вскоре морально уничтожил Лафейсона, и на утро седьмого дня он крепко спал после бурных ночных размышлений, когда в камеру ворвался Тор. Будя брата легкими пощечинами, Одинсон усадил его на стул, затем начиная трясти за плечи. Локи резко пришел в себя после крика брата, который бы мертвого поднял из могилы, хотя и адресован он был вовсе не ему: - Что вы с ним сделали, твари?! Отвечайте! Почему он не реаг... Локи просто прикрыл его рот, приложив пальцы к губам. - Тише, Тор, не буянь... Я просто спал. Как ты? - Это неважно... - Тор убрал со своего лица волосы и осмотрел Локи, придерживая за затылок, - Они ничего не сделали с тобой, я надеюсь? - Нет-нет, со мной никто не контактировал. Правда, - Локи вел себя довольно сдержанно, но тоску по брату побороть практически невозможно, потому он устало обнял Тора. - Я все узнал, в ближайшие часы начнется заседание. Оно явно сфабриковано, тебе точно не дадут выйти сухим из воды, но приговора я не знаю... - последнее Тор произнес уже совсем тихо, бережно обнимая брата в ответ, - Прости, но больше я не выведал... - Ничего страшного, я не хочу знать свое будущее, - Локи тихо засмеялся и растрепал волосы Одинсона, - Пусть с тобой все будет в порядке. - Локи, после того, как ты исчезнешь из моей жизни, со мной уже ничего не будет в порядке... - когда Лафейсон уткнулся в его плечо, Тор не сразу почувствовал его слезы, - Братик... Ну... - Одинсон уже не знал, что и сказать, просто давая Локи выплакаться, возможно, в последний раз. - Ничего... Ни-че-го, - юноша затем отпрянул, а в уголке глаза вместо влаги застрял маленький кристаллик льда. Вытащив его, Локи улыбнулся, и вскоре в его руках блистал уже небольшой браслет, приглянувшийся бы многим девушкам, - Знаешь, подари это Сиф. Думаю, ей понравится. Не говори, что это моих рук дело, просто подари ей ото всей души. Я знаю, она к тебе небезразлична уже очень давно... И опять же диалог двух братьев прервал охранник: - Милорд, за арестантом послали, вам лучше скрыться! Тор посадил брата на стул и крепко обнял в последний раз, шмыгая носом. - Удачи, братик. Надеюсь, мы еще увидимся... С этими словами он удалился. Затем пришли двое вооруженных здоровяков и вскоре вывели Локи...