The Other One

Эггзи подбросило словно от удара током, он глубоко вздохнул, пытаясь досчитать хотя бы до пяти, но безбожно путая цифры местами, и обернулся. Агент Галахад был именно таким, каким Эггзи его только что описал – высокий, статный, умопомрачительный. А Эггзи сейчас не был Мордредом, он даже агентом не был, он вдруг снова стал просто Эггзи, будто вернулся в прошлое. Дерзкий, колкий и напуганный до чертиков и дрожи в коленках взглядом наставника. Сразу вспомнились времена, когда он был лишь рекрутом, вечно влезал в неприятности и все время норовил наломать дров да побольше. Именно так Гарри смотрел на него в такие моменты – строго, непроницаемо, ни единым жестом не выдавая, что на самом деле волновался за него. Вот каких высот выдержки Мордред мечтал однажды достичь. Хотя больше всего Эггзи мечтал вовсе не об этом. –Г-Гарри, я… я просто… –Я понял, просто думал не о том, о чем дóлжно думать. –Нет, то есть да, но это для задания… – Эггзи прикусил язык и замолчал. Он чуть не выболтал информацию о задании при совершенно постороннем человеке. –Ты слишком серьезно воспринимаешь мои слова, дорогой, я дал тебе задание всего лишь выбрать кольца, а не спасти мир, – Гарри явно был в курсе их легенды и как всегда блестяще справился с вытаскиванием Эггзи из передряги, при этом подколов так, чтобы не поняли окружающие. А Эггзи так и стоял, глядя на Галахада и прокручивая в голове это новое обращение. Дорогой, дорогой, дорогой. Стоило признать, месяцы подготовки, хваленая выдержка, репутация агента, чувство собственного достоинства – все летело к чертям при виде Гарри, успевай только ловить и ставить на места. С чем он вполне успешно справлялся до сегодняшнего дня, когда нечаянно сбросил маску коллеги и преданного ученика. Разумеется, через несколько секунд замешательство было искусно скрыто и спокойное выражение лица было возвращено, но поздно, Гарри успел прочитать по его лицу каждую промелькнувшую мысль. –Да, наверное, я перегнул, милый, но ведь это не просто побрякушки, правда? – вместо Эггзи снова появился Мордред, как по учебнику изобразивший немного смущенную улыбку и прильнувший к Гарри, который подошел ближе и приобнял его за плечи. –Простите, мы все еще не можем привыкнуть к тому, что скоро поженимся, – Гарри вторил улыбке Эггзи и учтиво кивнул девушке за прилавком, быстро осматривая витрину. –Что вы, что вы, это чудесно, всегда приятно видеть пару в предвкушении торжества, – судя по лицу молоденькой продавщицы, она вовсе не была рада, а скорее хотела закопать Эггзи на заднем дворе и выбрать кольца сама. В отличие от мужчин, у нее катастрофически плохо получилось скрыть это желание за улыбкой. –Вы очень добры, – Гарри тепло посмотрел на Эггзи и снова повернулся к витрине, где на черном бархате лежали кольца, – мы возьмем вот эти, как думаешь, дорогой? Эггзи лишь для вида бросил взгляд на кольца – белое золото, средняя ширина, две тонких полосы по ободку и никаких излишеств – кивнул и продолжил изображать влюбленного по уши юношу. –Чудесный выбор, коллекция Trinity, классика нашего бренда, – девушка достала два кольца и, быстро сняв мерки, удивленно всплеснула руками, – надо же, оба как влитые, видимо это судьба, господа. Гарри улыбнулся и кивнул, бросив короткий взгляд на Эггзи, который сдувал с его плеча несуществующие пылинки. На взгляд Гарри в этот раз он безбожно переигрывал, но заметно это было только ему. –Ах да, чуть не забыл, еще мне нужно обновить запонки, – Гарри отпустил Эггзи и уже через пару минут выбрал пару новых запонок для предстоящего выхода в свет. –Серебро и оникс, вечная классика, – продавщица забрала выбранные украшения и принялась упаковывать, потеряв интерес и почти не обращая внимания на клиентов. Откуда же ей было знать, что для Гарри, педантичного, профессионального и выверенного до последнего волоска Гарри, оникс был не классикой, а тем цветом, в который окрашивалось все вокруг, когда он ловил на себе взгляд Эггзи, до сих пор полный почти щенячьего восторга. И именно до этого оттенка темнели его собственные глаза, желания и помыслы. –В следующий раз тебе стоит быть осторожнее, Эггзи, – Гарри придержал ему дверь и вышел следом на непривычно залитую солнцем улицу, вздыхая прохладный воздух. Чертовски хотелось чего-нибудь сумасшедшего, в корне неправильного и до одури сладкого. Галахад редко пребывал в таком настроении, но если уж оно завладевало мыслями, то даже он не мог с ним бороться, – иначе мне придется тебя наказать, дорогой. День казался непростительно долгим, минуты тянулись как вязкая патока, слова отчета прыгали перед глазами и с трудом собирались в осмысленные цепочки, а мысли Джин крутились вовсе не вокруг документов. О нет, она изо всех сил пыталась не думать о руках Мерлина, но от этого становилось только хуже. Да и не только руки рисовало истосковавшееся воображение. Нужно только дождаться вечера, когда они смогут улизнуть, и надеется на то, что в эту ночь конец света не наступит и метеорит на Секретную службу не рухнет. И все же, Джиневра не была бы собой, если бы не позволила себе поиздеваться над Мерлином и его натянутыми нервами еще немного, растянув их до предела. Изредка, вот в таких случаях как сегодня, Мерлин отказывался от служебных машин, напичканных техникой, и позволял себе вернуться домой на совершенно обычном автомобиле. Не считая того, что он отдавал предпочтение новенькому Ягуар XJ. Да, это было неправильно и, быть может, даже опасно, но он знал, что сегодняшняя поездка не должна оказаться на записи, которая ведется в каждом кэбе. Сегодняшний вечер принадлежал только ему и Джин. Тем более, что ехали они не в его квартиру, а в небольшой загородный коттедж, о котором не знал почти никто и который использовался очень редко, когда нужно было исчезнуть со всех радаров и остаться наедине. Джиневре все это было отлично известно, как и то, как сильно скучал по ней Мерлин, больше шести месяцев видевший ее только на экране, да и то не часто. Скучал точно также, как она сама, а может и больше. В Колумбии почти каждый день случалось что-то, грозившее провалом всей миссии, так что у нее было не так много времени на размышления, а вот Мерлин был окружен привычной рутиной и вряд ли часто отвлекался настолько, чтобы не думать о том, как Джин далеко и как много опасностей грозит ее жизни. Это она тоже знала. И все равно не могла спокойно сидеть и ждать, когда они приедут в коттедж. Скинув обувь, Джин развернулась на сиденье и вытянула ноги на колени Мерлину, уперевшись ступнями во внутреннюю сторону бедра и тихо подпевая песне, которую сама же только что и включила. –Everybody wants to know if we fucked on the bathroom sink…* – Джин задумчиво накручивала на палец прядь волос и рассматривала профиль Мерлина, продолжая мурлыкать себе под нос, – как думаешь, о нас кто-нибудь знает? Хотя нет, тогда бы мы уже утонули под волной слухов. Джиневра улыбнулась одной из самых своих невинных улыбок и протянула руку, кончиками пальцев коснувшись запястья Мерлина и легко погладив. –How you laughed when you said my name and how you gripped my hips so mean, – она звонко рассмеялась и убрала руку, проведя указательным пальцев по губам и хитро прищурившись, – это точно должна быть наша песня, и про имя, и про бедра… Джин наклонялась ближе и провела рукой по контуру уха Мерлина, погладила шею и юркнула прохладными пальцами под воротник рубашки, совершенно точно зная, что нарывается и что под напускным спокойствием Мерлина бурлит раскаленная лава. Иначе он бы не постукивал нервно по рулю, то и дело в два раза превышая лимит скорости и лишь усилием воли заставляя себя притормозить. Но Джин вовсе не хотела тормозить. –И про то, что никто не поверит, что я твоя слабость, – она потянулась к нему и легко поцеловала мочку уха, пробежавшись пальцами по гладкому затылку. –Дождешься ты у меня, – Мерлин скрипнул зубами и сжал руль до побелевших костяшек пальцев, которые Джин тут же очертила кончиками ногтей, за что была вознаграждена тихим низким рыком. Или предупреждена? Она давно поняла, что именно такие, на первый взгляд невинные и безобидные ласки заводят Мерлина больше всего, и пользовалась этим на всю катушку, доводя его до ручки, а потом радостно и с готовностью пожиная плоды, даром что после таких игр часто приходилось маскировать красноватые следы на шее. И все же, было жестоко так его провоцировать после шести месяцев разлуки, за исключением одной ночи, когда они едва не разгромили номер дешевенького мотеля почти в трущобах. Но это не считается. И Джин извинилась, прямо в прихожей, едва за ними захлопнулась входная дверь. А потом извинилась еще раз, но уже в спальне, срывая с его губ хриплые стоны и царапая плечи. Через полчаса извинялся уже Мерлин, за несдержанность, за лиловые синяки от пальцев на бедрах и за то, что они не виделись так долго, хоть это и не была его вина. Так было каждый раз, они набрасывались друг на друга как безумные, пытаясь насытиться, и только потом приходили в себя. Оба отлично знали, что скучают до хруста костей и тоски на кончиках пальцев, но не показывали этого, иначе просто не смогли бы работать. А не работать они не могли, иначе старушка Англия, да и весь мир грозили пошатнуться. –Выглядишь уставшим, опять мало спишь? – Джин лежала на боку, опираясь на локоть и поглаживая Мерлина по груди и шее. Теперь ей за это не грозило ничего, кроме нежности во взгляде. –Ты же знаешь, много работы, – Мерлин улыбнулся уголком губ и заправил прядь волос ей за ухо, наслаждаясь долгожданной возможность просто быть рядом, касаться и чувствовать ответные прикосновения. –Я поживу у тебя несколько дней? Тебе надо выспаться, – это было еще одной особенностью координатора Секретной службы – когда Джин была рядом, он спал долго и крепко. –Конечно, – Мерлин слегка поморщился, но кивнул, притянув девушку чуть ближе. Это была тема, которую он не любил обсуждать, и которая неизбежно всплывала все чаще и чаще – они давно хотели съехаться, но обстоятельства были сильнее. Слишком много вопросов повлечет за собой переезд – рукаводство засомневается, смогут ли они вместе работать, насколько Мерлин беспристрастен в работе, как давно это продолжается и к чему приведет, неизбежно поползут слухи и сплетни о субординации, о том, как Джин попала в агенты, насколько честно это было и, разумеется, о возрасте. А это была еще одна шаткая тема, черт знает сколько Джин билась, чтобы доказать, что ей плевать на цифры и что это не типичная влюбленность «ученицы в учителя», еще раз проходить через это они пока не были готовы. Так что продолжали молчать, скрываться и жить каждый в своем доме, стараясь проводить вместе как можно больше времени и при этом не возбудить подозрений. –А про песню ты все-таки подумай, точно про нас, – Джин улыбнулась и наклонилась к нему, поцеловав в кончик носа, – признай, мой случай был единственным, когда ты не смог удержаться от смеха. –Не удивительно, это же не меня зовут Джиневра Оливер Холмс, – Мерлин хрипловато рассмеялся и Джин почувствовала мурашки, бегущие по спине. Все же он был и остается ее подростковой мечтой, материализовавшейся в реальности и обнимающей ее за талию. Упрямый, суровый, иногда ворчливый, но именно такой, как она представляла. Да, желания Джин всегда отличались от того, чего хотели сверстницы. –Эй! Не моя вина, что мамочка помешалась, она до сих пор уверена, что Оливер универсальное имя, – девушка приподнялась и устроилась у Мерлина на груди, кончиками пальцев поглаживая переносицу и привычную складку между бровей, – тебе надо хоть иногда отдыхать, Мерлин. Он тут же снова поморщился и недовольно выдохнул, поджав губы. Больше всего они общались на работе и Джин так привыкла называть его Мерлин, что иногда переставала разграничивать дом и работу, хотя знала, что для него это важно. Почти все агенты часто обращались друг к другу по именам, но только не к нему, он был словно выше всего этого и оставался вездесущим и всевидящим Мерлином. Но только не для нее. –Прости, ляпнула не подумав, Хэмиш, – Джин наклонила голову и поцеловала его в висок, короткими поцелуями двигаясь по щеке, скуле, спускаясь к губам и с каждым прикосновением губ повторяя его имя, – Хэмиш, Хэмиш, Хэмиш. Не прошло и минуты, как Мерлин резко поменял их местами, нависая сверху и целуя по-настоящему, глубоко и медленно, так, что колени подогнулись бы, если бы Джин стояла, так, как мечтал это сделать все шесть месяцев. И все же, Джиневра не была бы собой, если бы не позволила себе кольнуть его еще раз. –Четвертый? Кто бы знал, что в 48 можно быть таким резвым, – Джин обняла его за шею и засмеялась, но быстро прикусила язык, почувствовав прикосновение умелых пальцев, он тоже отлично знал все ее особенности, – черт… да-да, вот так… ох, слава Мерлину. Ужин, во время которого Джон бессовестно пользовался тем, что Шерлоку почти на физическом уровне сложно попросить прощения, тем более вслух, плавно переместился в спальню, где Джон продолжил заниматься тем же самым, но уже активнее. Гораздо активнее. Настолько, что оба никак не могли восстановить дыхание, а Шерлок так и не шевелился, обняв подушку и забыв разжать пальцы, крепко стискивающие ее уголок. –Все нормально? – Джон перевернулся на бок, тихо крякнув, и немного обеспокоенно посмотрел на Шерлока, сам разжав его пальцы, – Шерлок? –Да, – Шерлок глубоко вздохнул, попробовал пошевелиться и кивнул, – да, все отлично. В такие моменты он всегда напоминал Джону ребенка, которому задали сложный вопрос, и он изо всех сил старается сосредоточиться и ответить – чуть сведенные брови, прищуренный взгляд, поджатые губы, вот-вот выдаст очередной умозаключение. –Джон, надеюсь, это можно считать прощением? – Шерлок уже окончательно пришел в себя и снова заговорил деловым и таким раздражающим тоном, – потому что в большинстве фильмов все заканчивается чем-то вроде ужина и просмотра кино на диване, а иногда совместной ванной… ну что за глупость, принимать ванну вместе, но точно не вот так, лицом в подушку и… кхм, надеюсь ты понял, о чем я, потому что… А вот в такие моменты его хотелось убить на месте, но Джон давно знал, что подписался на это сам и терпеть ему эту трескотню пока смерть не разлучит их. В очередной раз. –Просто заткнись, – Джон перевернулся на другой бок и, немного поерзав, прикрыл глаза, сладко зевая и думая о том, что надо будет провести эксперимент и доказать Шерлоку, что совместная ванна – это вовсе не глупости. Когда-нибудь потом. __________ *Halsey – Strange Love