11:59

На наручных часах Блейна 11:59, когда в его жизнь врывается Курт. Врывается во всех смыслах этого слова. С взъерошенными волосами, распрощавшимися с укладкой благодаря беспощадному ноябрьскому ветру, с криво повязанным шарфом и едва заметным следом подушки на щеке, он распахивает дверь кофейни в тот момент, когда Блейн, торопясь на работу, проталкивается к выходу, глядя лишь себе под ноги и зябко сжимая в ледяных ладонях стаканчик с латте. Пластиковая крышка с тихим щелчком отскакивает в сторону и падает на столик прямо перед дремлющей студенткой с толстым учебником на коленях, который соскальзывает на пол, стоит ей очнуться и вздрогнуть. Обжигающий кофе покидает пределы картонного стакана, почти не пачкая шарф шатена, чего не скажешь о пальто брюнета. Глаза мужчины расширяются. Он испуганно прикрывает рот руками, кажется, мгновенно просыпаясь, и виновато хмурит брови, покусывая губы. Курт говорит: – О боже, простите. Мне так неловко! Блейн молча поднимает взгляд и молниеносно теряет голову. Call all your friends Tell them I'm never coming back Все начинается утром в четверг и продолжается вечером в пятницу. И в субботу. И в воскресенье. И в третий по счету понедельник. И когда в очередную среду Курт просыпается на кухонном столе собственной квартиры в объятиях мирно сопящего Блейна, он может лишь глуповато улыбаться и тихонько хихикать, прижимаясь губами к теплой смуглой коже. Он чувствует себя странно. Странно, но хорошо. – Он удивительный, – Курт улыбается, неосознанно теребя пальцами салфетку с рождественским орнаментом и неуверенно глядя на брата. – У меня никогда такого не было. С ним так… тепло, и я просто… Финн усмехается, пряча глаза с плещущейся в них тоской. Он хлопает мужчину по плечу, и уголок его губ чуть дергается в подобии улыбки. – Я знаю, Курт. Я знаю. 'Cause this is the end Pretend that you want it, don't react – Да ты прямо светишься, – Рейчел щурится и кладет ладонь на сцепленные руки брюнета. – Расскажи мне о нем. Блейн смотрит на кружащиеся за окном хлопья снега и улыбается. На его лице играют блики каминного огня, и девушка, останавливая всхлип, прикусывает щеку изнутри. – Это необыкновенно, Рейч, – Андерсон качает головой, опуская веки и чувствуя теплое пушистое счастье где-то за ребрами. – Курт необыкновенный. Я никогда не ощущал такого прежде. Я вообще не очень-то помню себя до него. Мужчина прикрывает глаза руками, но улыбка не желает сползать с его лица, и он чувствует себя странно. Странно, но хорошо. – Знаю, это глупо, ведь мы встречаемся всего месяц, и… Берри мягко обнимает его за плечи, тяжело вздыхая. Недостаточно тяжело для того, чтобы Блейн что-то заподозрил. – Ты любишь его, – она жмурится, проглатывая очередной всхлип. – Любишь… The damage is done The police are coming too slow now – Боже, что мы делаем? – хохочет Курт, когда они с Блейном со всех ног несутся куда-то в сторону залива. – Это безумие!.. У него легкие жжет изнутри, и он совсем не знает, от быстрого бега, морозного запаха свободы или Блейна. – Это твоя идея, – откликается брюнет, поднимая руку с только что украденной в каком-то магазине бутылкой вина. Он едва не поскальзывается на ночной наледи, но Хаммел вовремя ловит его за локоть, тут же сгибаясь пополам и восстанавливая дыхание. – Так что же, – он рвано смеется, вытирая влажные ладони о ткань собственных брюк, – мы теперь преступники, да? Блейн кусает губу, после чего качает головой и виновато опускает взгляд. – Вообще-то, я успел кинуть деньги кассиру… Шатен разочарованно стонет, глядя на мужчину с поддельным возмущением. – Вот вечно ты портишь всю романтику. Андерсон закатывает глаза и пихает его в бок, усаживаясь прямо на снег посреди пустынной дороги. – Ночь в камере была бы очень романтичной. Курт фыркает и ложится рядом, зачарованно глядя в бездонное беззвездное ночное небо. Они пьют вино, загадывают на медленно гаснущие окна домов и делят на двоих самые сладкие поцелуи. – Ты веришь в судьбу? – шепчет Блейн, сплетая их пальцы и согревая дыханием алебастровую кожу шатена. Хаммел придвигается ближе, кладя голову на плечо брюнета и касаясь губами его скулы – не целуя, но словно ожидая, когда они станут единым целым. – Я верю в нас, – бормочет он, зевая, и Андерсон думает о том, что пора бы им идти. – Это глупо? Блейн качает головой, чувствуя, как в груди все еще трепещет сердце от сегодняшнего безумства. А может, не только от сегодняшнего. Может, вообще от Курта. Разве это не синонимы? Он прикусывает губу и поворачивает голову, выдыхая куда-то в волосы шатена: – Это идеально. I would have died I would have loved you all my life Курт чувствует себя самым счастливым, когда Блейн предлагает ему съехаться. Он улыбается, когда тот помогает ему паковать вещи, то и дело мешая просьбами о дефиле в очередном дурацком свитере, подаренном Хаммелу школьной подругой, имя которой он давно забыл, или мольбами о поцелуе на каждом квадратном метре квартиры «на прощанье». Ведь это Блейн, и он ожидал чего-то подобного. Он улыбается, на следующий день самостоятельно перевозя многочисленные коробки на новое место и успокаивая бесконечно извиняющегося из-за задержки на работе Андерсона по телефону. Ведь это Блейн, и скоро он будет дома. У них дома. Он улыбается, отменяя третье подряд свидание, потому что «Курт, этот проект правда важен, я не могу бросить его на данном этапе». Он улыбается, соглашаясь прийти к Финну на просмотр футбола, потому что «Курт, у меня аврал, шеф попросил остаться, поужинаем в ресторане в следующий раз, хорошо?». Он улыбается, сидя в одиночестве на последнем ряду в кинотеатре, потому что «Курт, меня постоянно выдергивают на выходных, к этому просто нужно привыкнуть. Ты ведь не обижаешься?». Потому что это Блейн, и, в конце концов, он всегда приходит домой. Его улыбка меркнет, когда он, сдерживая разрывающую давлением барабанные перепонки панику, срывается посреди ночи, колеся по всему городу в поисках Блейна и беспрестанно названивая на недоступный номер, пока не находит его одного в пустом офисе, зарывшегося в чертежи и бизнес-планы. Его улыбка меркнет, когда он в третий раз забирает его с работы, сквозь зубы отчитывая за забытое дома зарядное устройство. Его улыбка меркнет, когда он в одиночестве ложится спать, глядя на часы и мысленно делая ставки на время возвращения Андерсона. Потому что он устал волноваться – но ничего не может с собой поделать, и не спит до пяти утра, пока в замке тихо не проворачивается ключ. Потому что это Блейн, и Курт уже ни в чем не уверен. You're losing your memory now You're losing your memory now Он забывает, как улыбаться, когда Блейн на несколько дней сваливается с переутомлением, и даже тогда проводит все время, обложившись какими-то графиками и отчетами. Он забывает, как улыбаться, когда они перестают назначать свидания – зачем, если Блейн все равно всегда отменяет их, едва не плача в трубку? Он забывает, как улыбаться, когда Блейн забывает об их планах на празднование полугода отношений – глупая дата, глупый повод, глупый Курт, считавший, что имеет право надеяться хотя бы на один день с Блейном и без его работы. Потому что это Блейн, и Курт уже ни в чем не уверен. Но когда на следующий день он просыпается в кровати, заваленной его любимыми красными и желтыми розами, когда шлепает босыми ступнями по паркету и находит на кухне полуголого Блейна в фартуке, когда Андерсон, с виноватой улыбкой дожидаясь, пока он поест, хватает его за руку и увозит к побережью, когда брюнет расстилает клетчатый плед и кутает в еще один такой же Курта, обнимая со спины и целуя плечи, шепча на ухо сотни извинений и признаний в любви, согревая каждую клеточку тела, каждое нервное окончание, заставляя волосы на затылке встать дыбом, а сердце заполошно колотиться – тогда Курт улыбается снова. Он улыбается и забывает, почему перестал. You're losing your memory now You're losing your memory now – Угадай, кто? – хихикает Хаммел, кладя ладони прямо поверх очков Блейна. Брюнет вздрагивает, после чего плечи его опускаются. – Курт, – в его голосе улыбка, и шатен забывает, что ему уже прилично за двадцать, подпрыгивая на носочках от рвущейся наружу нежности и оставляя быстрый поцелуй на щеке Андерсона. – Что это? – он с интересом поворачивается к ноутбуку мужчины, и тот спешит захлопнуть его, но Курт успевает разглядеть морскую гладь и темно-бордовую черепицу. Блейн вздыхает и после двух раундов щекотки сдается. – Я хочу купить дом. Для нас с тобой, – он смотрит в глаза Курта, держа его за руки и будто ожидая, что тот рассмеется или покрутит пальцем у виска. Но разве он может, когда сердце трепещет от восторга, пальцы на ногах немеют, и Блейн смотрит на него так, будто он – центр его вселенной? – Знаю, возможно, все слишком быстро, мы ведь встречаемся всего ничего, но я просто… я будто искал тебя вечность. Будто знаю тебя вечность. И я пойму, если ты считаешь, что это глупо… Курт накрывает губы Блейна ладонью, целуя через свои же пальцы. Он улыбается ярко и открыто, на его щеках появляются милые ямочки, и Андерсон чувствует, как плавится под взглядом теплого ультрамарина. – Это идеально. Where have you gone? The beach is so cold in winter here – У нас будет свой дом! – Курт ерзает на коленях Блейна, не в силах перестать улыбаться ему. – Правда, здорово? Финн знаком с Рейчел всего полгода, но в их взгляде друг на друга нечто чуть большее, чем тоска всего мира. Темнота скрывает горящие глаза обнимающихся мужчин, которые уже давно отвлеклись от происходящего на экране большого телевизора. Темнота скрывает то, как Хадсон цепляется за руку Берри, сжимая так сильно, что белеют костяшки. В глазах мужчины слезы, и голос Рейчел дрожит, когда она тихо отвечает: – Здорово. And where have I gone? I wake in Montauk with you near – Здесь холодно, – стонет Курт в трубку, кутаясь в плащ от сильного ветра. – Хотел бы я тебя согреть, чертова работа… – начинает Блейн, но эта пластинка уже затерта до дыр. Хаммел закатывает глаза и скрипит зубами. – Конечно, я понимаю, – произносит он, глядя на небольшой дом на утесе. Дом, к которому, предварительно закрыв глаза и заставив глупо улыбаться, должен был привести его Андерсон. Реальность всегда бледнее фантазий. Губы Курта не растягиваются в широкой улыбке. Губы Курта не целуют Блейна. Губы Курта синеют и дрожат от холода. – Тебе нравится? – Блейн на другом конце провода неосознанно скрещивает пальцы, и Хаммел обреченно выдыхает – для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуха и выдавить улыбку поправдоподобнее, даже несмотря на то, что на утесе только он и сентябрьский ветер. Он кусает губы до крови, он готов взвыть от захлестнувшего ледяного одиночества, его глаза нестерпимо жжет, но он улыбается. Потому что так нужно. – Нравится. Remember the day 'Cause this is what dreams should always be – Клянусь, это в последний раз, – шепчет Блейн в волосы Курта после очередной ссоры, и Хаммел лишь устало прикрывает глаза. Иногда любить Блейна слишком больно. Последний раз, разумеется, таковым не является. Курт уже привык, если честно. Он уже не торопится домой с работы, зная, что его ожидают лишь верные стены холодной квартиры, потому что Андерсон в очередной раз забыл закрыть окна. И Курту останется лишь завернуться в плед и забиться в угол дивана, бессмысленно пялясь в пустое кресло напротив и грея руки о кружку горячего чая. Потому что у Блейна больше нет на это времени. А кожа Курта слишком соскучилась по теплу. Они не видятся уже несколько дней. Не буквально – Курт каждое утро тихо вздыхает, целуя брюнета в лопатку на прощанье перед выходом из дома. Иногда ему снится, что Блейн делает то же самое, возвращаясь поздно ночью – но он не уверен. Он уже давно ни в чем не уверен. Блейн хмурится, скрипит зубами и взъерошивает волосы каждый раз, когда его расчеты не сходятся. Но он вспоминает родное лицо и теплый ультрамариновый свет – а потом кусает губы, сдерживая счастливую улыбку и работая больше, больше и больше. Потому что им с Куртом нужно счастливое будущее, море, утес, свадьба, дети и собака. Им нужны посиделки на обрыве по ночам и песни под гитару у костра. И еще гамак, обязательно гамак, Курт сам выберет подходящий. Им с Куртом нужен покой и отдых, которого нет сейчас, потому что это лишь переменные издержки в сравнении с постоянным счастьем. Блейн начинает оформлять документы на дом. Курт начинает собирать свои вещи. I just want to stay I just want to keep this dream in me Блейн возвращается домой под утро, помятый, сонный и уставший. Слишком уставший для того, чтобы заметить собранный чемодан в прихожей. Он как можно тише пробирается в спальню, раздеваясь и глядя на идеальную спину Курта. Он улыбается. Они не виделись толком уже несколько недель, но скоро это закончится, думает Блейн. Он устал, устал смертельно, и все, на что ему хватает сил – упасть на кровать и мягко скользнуть губами по затылку Курта. Курта, который кусает мокрую подушку, сдерживая вой и подлые рвущиеся наружу всхлипы. И больше не улыбается. Уже давно не улыбается. Андерсону снится будущее, наполненное светом, смехом и Куртом. Ему снятся яркие пятна цвета солнца, кофе и ультрамарина. И ему так не хочется просыпаться. Будильник почему-то не срабатывает. 11:59 Блейн со стоном перекатывается на вторую отчего-то пустую и холодную половину постели. Он понимает, что проспал работу. А еще чуть позже – что проспал Курта. You're losing your memory now You're losing your memory now Записка – самый дерьмовый способ попрощаться. Так думает Блейн первые пару недель, когда выясняет, что Курт, видимо, сменил номер и прежнее место жительства. Финн не желает что-то объяснять, и тогда Андерсон сдается, злясь на Хадсона, Хаммела и весь чертов мир. Он не может работать, и шеф, отказываясь слушать, отправляет его на больничный. И тогда запертый в четырех стенах Блейн понимает, что записка – единственный способ попрощаться с тем, кто не настроен на разговоры. Кто слишком занят для того, чтобы просто выслушать. И когда он понимает это, он перестает ненавидеть всех. Он начинает ненавидеть себя. – Боже, ты пропал, и мы просто… я так испугалась, – лепечет Рейчел, отпаивая Блейна горячим чаем, когда он приходит к ней спустя месяц. – Проблемы на работе? – Я уволился, – хрипит Андерсон, потому что он слишком давно ни с кем не разговаривал. Он лезет в задний карман джинсов, и сердце Берри пропускает удар. – Я не могу его помнить, – Блейн шепчет, потому что у него нет сил на что-то большее. Потому что его разрывает изнутри от боли, и каждый мелькнувший на границе сознания образ заставляет глаза краснеть и слезиться. – Здесь написано, что мне станет легче. Что я должен попрощаться со всеми, но поставить самого близкого друга или родственника в известность, потому что… – Блейн замолкает, потому что не знает, как закончить. Потому что он не может простить себя, и все, что ему остается – искренне верить в то, что без воспоминаний станет легче. – Блейн, – Рейчел плачет и сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Потому что она устала. – Блейн, тебе сотрут память. Ты не вспомнишь его, совсем не вспомнишь. Блейн молчит, потому что ему действительно хочется забыть. Потому что ему физически больно без родных рук, теплых губ и высокого звонкого смеха. Без ультрамариновых глаз и тихого «люблю тебя» по ночам. Блейн молчит, потому что в его горле колючей проволокой свернулся ком из накопившихся извинений, признаний и слов, не высказанных, не выплаканных, не выстраданных. Говорить их незачем. Да и некому. – Ты должен подумать, – почти умоляет Берри, и Андерсон закрывает глаза, не пытаясь бороться с нахлынувшими воспоминаниями. Он уходит, оставляя принесенную изрядно потрепанную визитку, и все, что может сделать женщина – один быстрый звонок, наполненный приглушенными рыданиями. Финн приходит через полчаса, молча показывая Рейчел такую же бежевую прямоугольную карточку. Берри судорожно всхлипывает, открывая выдвижной ящик, доставая две стопки, перетянутые тонкими резинками, и протягивая одну мужчине. Они добавляют в каждую по визитке и крепко переплетают пальцы. В каждой их уже пять. Рейчел возвращает карточки на место, доставая тонкие обручальные кольца. Она плачет, надевая одно на палец Финна, плачет, когда он проделывает то же самое с ней. Плачет, когда они садятся на пол и Хадсон молча обнимает ее – но его плечи подрагивают, и это заставляет Рейчел взвыть. Потому что они оба устали. Устали молчать, потому что должны. Устали от своих чертовых обязанностей, которые уже пытались нарушить, но это не приводило ни к чему хорошему – лишь к постоянным приступам мигрени и незапланированным провалам в памяти, а значит, к очередному визиту в клинику. Устали хранить визитки, устали молчать о том, что те дурацкие свитера Курту дарила Рейчел, устали прятать кольца, устали скрывать свой брак, как и то, что Курт и Блейн познакомили их семь лет назад, были свидетелями на их свадьбе, пели дуэтом и весь вечер танцевали лишь друг с другом. Как и то, что сами они познакомились еще в старшей школе. Как и то, что они уже дважды были помолвлены. Как и то, что они четыре раза начинали новую жизнь, разрывая практически все старые связи и меняя места работы и обитания, но неизбежно находя друг друга снова. В каждой чертовой жизни для них – и все в одной и той же для Финна и Рейчел. You're losing your memory now You're losing your memory Ноябрьский ветер путает кудри, теребит полы расстегнутого пальто и заставляет щуриться в попытках защитить глаза. Но они все равно слезятся, и Блейн винит в этом чертов ветер. Блейн думает. Блейн приезжает в новый дом и равнодушно швыряет чемодан прямо около дверного проема – того самого, в который он должен был внести на руках счастливо смеющегося Курта. Он умывается холодной водой и медленно считает до десяти, успокаивая сбившееся дыхание и проглатывая сухие рыдания. А потом он идет на край утеса. И думает. Все, что ему нужно – набраться мужества, позвонить Рейчел и попросить поехать в клинику вместе. Потому что ему сказали, что у него должен остаться один знакомый, способный заполнить возможные пробелы в памяти. Все что ему нужно – позвонить. Но он не может. Что-то мешает, и он каждый вечер выходит на утес, всматриваясь в ускользающий в бесконечность горизонт, словно надеясь найти там ответ. И ответ приходит. Словно он испытывает невероятно реалистичное дежавю, словно он видит сон, в котором сам является сновидением – и другой, спящий Блейн кричит ему не делать этого. Он кричит не забывать, и тогда начинает кричать сам Блейн. Wake up, it's time, little boy, wake up All the best of what we've done is yet to come Он кричит, долго и протяжно, хрипло, с надрывом, сгибаясь пополам и изо всех сил цепляясь за волосы. Он кричит серому небу с алой полосой заката на горизонте, кричит бушующему под его ногами черному морю, кричит самому себе, выплескивая раздирающую грудную клетку боль. Кричит, пока не пропадает голос – но даже тогда он не останавливается. Он кричит. И вспоминает. Wake up, it's time, little boy, wake up Just remember who I am in the morning Утро встречает продрогшего до костей кашляющего Блейна там же, на краю мира. Он сидит на холодной земле, обнимая собственные колени и почти не дыша. Кожу лица стянуло от соленой влаги, ресницы слиплись, а волосы свалялись и встали колом. Блейн болит весь – снаружи и изнутри. Но он счастлив. Потому что вспомнил все. Нужно позвонить Рейчел. У них с Финном завтра годовщина. You're losing your memory now Куперу, наверное, уже надоела моя собака. От нее столько хлопот. Надо бы забрать. You're losing your memory now Через неделю день рождения мамы. Я слишком давно не был дома. You're losing your memory now Я посажу у дома вишню. Курт в школе обожал вишню. You're losing your memory Курт. You're losing your memory now Курт. You're losing your memory now Веки Блейна трепещут, и он хрипло выдыхает, чувствуя теплую ладонь на щеке: – Курт. В ультрамариновых глазах он видит отражение своей боли. И своего счастья. И своей любви. Иногда слишком больно помнить. Иногда слишком больно любить. Но стоит вспомнить любовь всей своей жизни, как боль уходит. – Блейн. You're losing your memory now На наручных часах Блейна 11:59, когда в его жизнь врывается Курт. В последний раз – и навсегда. You're losing your memory…