Часть 1
15 сентября 2015 г. в 18:49
Питер Край
Боги маленьких мальчиков
Мне кажется, она родилась у моря. Люди, рожденные у моря, вырастают особенно красивыми.
Глава 1
— Загадай желание.
— Какое?
— Какая разница?! Какое хочешь!
— Хм… — на секунду задумался парень. - Всё, загадал.
Ласковая рука девушки потянулась к его лицу, сняв опавшую ресницу с правой щеки, она кинула ее за пазуху его белой футболки.
— Ты же должна была спросить у меня, на какой щеке ресница, —
улыбаясь, произнес Дима.
— Да. Должна была. Но дело в том, что они у тебя и там и там, поэтому ты и так угадаешь, и желание наверняка сбудется.
— Что ты загадал? — по-детски заискивающе поинтересовалась Катрин.
— Если я скажу, то оно не сбудется.
— Эй, так не честно! — воскликнула девушка. Схватив рядом лежавшую подушку, она слегка ударила ею своего парня по спине.
— А ну говори, о какой, очередной фотомодели ты мечтаешь?! — будто обиженный ребёнок жаловалась она, продолжая колотить хитреца.
— Эй! Может, хватит?! — перебил он, после чего схватив, бережно повалил на кровать.
— О какой ещё фотомодели кроме тебя, я могу мечтать?! — говорил Дима, пристально вглядываясь в её бесконечно красивые, серо-голубые глаза. После этих слов, возникла пауза и двое молодых, красивых людей, застыли в поцелуе, в котором было нечто большее, чем просто физическое прикосновение. В нём будто звучал шёпот или еле слышная мелодия, где было всё то, что они испытывали друг к другу.
— А если честно, — настаивала Катрин. — Какое желание ты загадал?
— Какое желание, я могу загадать? — задумавшись, произнес Дима.
— Чтоб ничего не прекращалось, и все было таким, каким оно есть сейчас. Обнимать тебя, целовать, быть рядом с тобой, с самой красивой девушкой на земле. Оставаться такими же свободными как мы сейчас, такими же молодыми. Мне всё это нравится. Я счастлив.
Любовные откровения, двух молодых людей внезапно прервал стук в дверь.
— Room service, — прозвучал из-за неё мужской голос, с сильным французским прононсом.
— Я же просила тебя повесить на двери табличку, не беспокоить, — недовольно фыркнула Катрин.
— Это всего лишь очередное предложение поменять полотенца или убрать в комнате. Не беспокойся, скажу, что нам ничего не надо и вернусь к тебе.
Дима нехотя встал с кровати, поднял валяющийся на полу халат и, накинув его на себя, пошел открывать двери. Открыв их, перебивая, не дожидаясь каких-либо слов, он произнес стоявшему перед ним портье на ломаном английско-французском языке с добавлением русского, что они не в чем, не нуждаются, и полностью удовлетворены столь высококлассным сервисом.
Диму и Катрин порой раздражала дотошность персонала отеля, которую проявляли те, к привилегированным клиентам, коими являлась молодая пара из восточной Европы.
Портье смотрел на постояльца и несколько секунд с пренебрежением мерил его с ног до головы, холодным взглядом. Далее, с невероятной, чисто французской надменностью и невозмутимостью, он протянул руку, в которой держал белый конверт.
— You have a message, — по-английски произнес он, после чего отдав послание, развернулся и направился в сторону лифта.
Дима бегло осмотрел конверт.
„Забавно“ проскочила мысль в его голове. На нем отсутствовала марка, или какие-либо другие данные, указывающие на отправителя.
Дима снова выглянул в коридор и посмотрел по сторонам, вслед за тем, он опять взглянул на конверт и на мгновение застыл.
— Ну что? — донесся голос Катрин из номера. — Обслуживание в номерах? — Эти слова одернули Диму, который будто завороженный смотрел на послание.
— Нет, — произнес он, после чего зашел внутрь и захлопнул за собой дверь.
— Здесь какое-то письмо или что-то в этом роде, — Дима подошел к кровати и сел рядом с Катрин. — Как думаешь, от кого это? Может от родителей?
— Не думаю. С чего бы они писали нам письма, да еще и в другую страну. Если бы они хотели с нами связаться, они бы набрали нас. Как они сделали это, например, вчера. Да и точный адрес гостиницы я думаю, им неизвестен.
— Тогда может быть кто-нибудь из твоих знакомых или подружек знает, что мы здесь?
— Нет! — немного возмутившись, сказала Катрин. — Не твоим, не моим знакомым, я не говорила, где именно мы остановимся. Я сказала лишь, что мы едем в Париж, как ты и просил. Тем более послания на бумаге, конверты, почта и прочее, мне казалось, это все вымерло вместе с динозаврами, так как давно существует интернет. Поверь, все мои знакомые, того же мнения.
— Странно. Тогда от кого это?
— Тебе проще открыть конверт и посмотреть, что в нём находится. Так ты узнаешь от кого он, или для чего он. Это лучше чем сидеть и гадать, откуда он взялся.
— Хорошо. Вернусь, расскажешь, — Кинув конверт на постель, Дима нежно поцеловал Катрин, улыбнулся и пошел в душ…
Глава 2
Ровно в 9:00 по парижскому времени, на станцию метро Sentier, спустился молодой мужчина, двадцати-восьми лет отроду, нордической внешности. Он шел быстрым уверенным шагом, смотря по сторонам, пристально всматриваясь в лица проходящих мимо людей.
Такой человек, увы, не мог не обращать на себя внимания. Высокий рост, светлые волосы, голубые глаза, и еле заметная нервозность, заставляли прохожих оборачиваться и провожать его взглядом. Одет он был во всё черное. Сливаясь в одну общую темную массу, его одежда походила на тунику проповедника.
В 9:00:23 вслед за ним, не менее быстрым и уверенным шагом, в парижскую подземку спустились два огромных, атлетически сложенных темнокожих мужчины. Остановившись у самого начала платформы, они стали осматриваться вокруг, явно пытаясь взглядом кого-то отыскать.
— Ты обыщешь правую сторону, а я левую! — Понимая друг друга с полуслова, кивнув, напарники разошлись в разные стороны.
Не спеша пробираясь сквозь огромную толпу людей, беспорядочно снующую по платформе, Рамсес напряжённо всматривался. Он точно бы хищник рыскал, вынюхивая того, кто был сейчас самой большой проблемой для него, и для его всесильного шефа, кроме того, этот человек был его видимо единственным шансом, превратить свои сокровенные желания в реальность и занять достойное место в жизни.
— Скажите, можно с вами сфотографироваться? — прозвучала ломаная французская речь.
-Что? Что? — произнес Рамсес, продолжая сканировать взглядом толпу.
— Можно с вами сфотографироваться? — снова повторился нежный детский голосок.
Рамсес не торопясь опустил голову и увидел стоящую рядом с ним маленькую азиатскую широко улыбающуюся девочку. В руках она держала телефон, у которого на экране отображался режим фотосъемки.
— Нет, девочка, со мной фотографироваться, к сожалению нельзя. Никому нельзя, — Рамсес немного нагнулся и демонически улыбнулся. Смотря девочке прямо в глаза, он тихо добавил.
— Фотографироваться со мной, крайне опасно для жизни, — после незамысловатой угрозы он поднялся, и дальше стал осматривать людей находящихся на платформе. Спустя секунду, к нему подбежала женщина, тоже азиатской внешности, судя по всему, она была мамой девочки. Также радушно улыбаясь, как и её дочь, она начала что-то очень быстро тараторить на своём родном языке. Рамсес нехотя слушал и также нехотя кивал головой.
— Я ни черта не понимаю. И кроме того мне не интересно всё то, что ты горишь женщина, — обреченно и холодно произнес он.
К платформе подошел поезд.
Люди не спеша начали сбиваться к прозрачным дверям вагонов.
К великому счастью охотника, также поступили назойливые мама с дочкой. — Наконец-то, — с облегчением выдохнул он.
Внезапно, словно ведомый кем-то, Рамсес повернул голову и посмотрел на противоположный конец платформы. Вдалеке, у самого края стоял человек, похожий как раз на того, кого они с напарником преследовали последние несколько часов.
Рамсес сделал два шага вперёд и вытащил из-под коричневого кожаного пиджака пистолет. На удивление шумная толпа увлечённая процессом посадки, будто не замечала столь угрожающих действий.
В следующее мгновение, всё вокруг Рамсеса и его цели замерло, перестало двигаться, не было не шума, не голосов, не людей. Они остались одни.
— Эй!!! — прокричал Рамсес.
Парень, обреченно, неторопливо повернулся и с неприязнью улыбнувшись, посмотрел в глаза своему оппоненту.
„Это точно он“ подумал Рамсес и уверенно навел на него оружие.
Несмотря на угрозу, молодой человек даже не шевельнулся, выглядел он так, словно ожидал увидеть человека с пистолетом, на другом конце платформы.
Рамсес убедился, перед ним находится именно тот, кого он впервые увидел сегодня утром на фотографии.
Наконец жертва стояла перед ним, стояла и смотрела прямо в глаза своему палачу. Удивительно, но выглядела она невероятно спокойно.
Парень улыбался, не сводя глаз с Рамсеса. В этой улыбке было нечто странное, даже скорее завораживающее.
Рамсес уверено нажал на курок…
Щелчок… Осечка! Боёк сработал, но не смог дать нужной искры.
Парень ухмыльнулся, и вместо того чтоб скрыться, продолжал смотреть, не отводя взгляда от дула пистолета.
Во время второго прицеливания, всё вокруг них внезапно изменилось, опять ожило, зашевелилось, двери вагонов открылись, и оттуда повалила толпа людей, заполнившая пространство между ними, скрывшая палача от жертвы.
Рамсес спрятал пистолет и начал пробираться сквозь толпу, расталкивая людей попадающихся ему на пути. Добравшись до конца платформы, он не нашел там того кого искал. Парень словно испарился.
— Marde! (Черт), — сквозь зубы прорычал Рамсес.
— Ну что, нашел его? — спросил, внезапно появившийся запыхавшийся напарник.
— Да, но он исчез у меня прямо из-под носа.
— Куда исчез?
— Откуда я знаю куда, если бы знал, здесь не стоял и не вёл бы с тобой задушевных бесед!
— Может он прыгнул в вагон?
— Возможно!
Напарники, переглянувшись, моментально ринулись к закрывающимся дверям поезда.
Заскочив внутрь и напряженно вздохнув, Рамсес произнес. – Так, успели, это уже не плохо. Теперь осталось найти эту белобрысую мразь.
— Давай, — согласился напарник. — Надо суметь осмотреть весь поезд до того как он прибудет на следующую станцию.
Двое темнокожих парней не мешкая, приступили к поискам. Вагоны были заполнены разнообразным людом, которому не было никакого дела друг до друга. Арабы, Кришнаиты, стучащие в свои барабаны, АфроФранцузы, нагло и громко слушающие свою музыку, пенсионеры, а самое главное туристы, все эти люди были верными и постоянными спутниками парижской подземки. Среди такой публики, найти привлекательного хорошо одетого человека, не составляло никаких проблем. Однако Рамсес и его напарник, пройдя вагон за вагоном, внимательно осмотрев пассажиров и дойдя до самого конца, так и не обнаружили своего беглеца.
-Marde, marde, marde!!! — прокричал Рамсес, стуча по дверному стеклу, отделяющему его, от темного, холодного, и беспрерывно отдаляющегося мрачного туннеля.
Глава 3
Дима сполоснул лицо холодной водой. Опершись двумя руками о раковину, он посмотрел на себя в зеркало, вглядываясь в глаза.
У него и Катрин было всё, о чём могли мечтать люди в их возрасте. Ей было 25, ему 27. Будучи детьми, очень богатых родителей, они много путешествовали, часто приезжали в Париж. Они обожали этот город, особенно осенью. Нынешний год не стал для них исключением и они снова здесь.
Попасть во Францию для молодой пары не составляло никакого труда, отец Катрин был гражданином этой страны. Вначале 90-х, он получил разрешение работать в одной из республик бывшего советского союза, и совместно с отцом Димы стал делать нефтяной бизнес. Познакомившись с мамой Катрин, и впоследствии женившись на ней, он окончательно застрял на своей новой родине, лишь изредка навещая отчий дом, напоминая себе, что в глубине души, он все же француз.
Отцы Димы и Катрин были постоянно заняты, это приводило к тому, что их дети непрерывно были со своими матерями, те в свою очередь, практически всегда были вместе, тратя все свое свободное время на бесконечные женские разговоры и походы по магазинам. Таким образом, Дима и Катрин уже очень много лет были неразлучны. Повзрослев, их детская дружба переросла в симпатию, а со временем и во взрослую любовь. Единственное что рознило молодую пару, это виды деятельности, Дима пытался помогать отцу, а его девушка была фотомоделью. Однако подобная работа не всегда устраивала Катрин. Она не хотела, чтоб окружающие воспринимали её, как пустую красивую куклу, именно поэтому, сражаясь со стереотипами, она беспрерывно находилась в поисках нового ремесла.
— Ты ещё долго там? — крикнула Катрин, прерывая самокопания Димы.
— Уже иду. Сейчас только голову высушу, — Дима вытер лицо полотенцем, им же вытер волосы и, повесив его себе на плечи, вышел из ванной, проследовав в комнату.
— Что в конверте? — спросил он, продолжая потирать волосы.
— Я не открывала.
— Почему? — удивился Дима.
— Не смогла найди что-нибудь острое, письменного ножа, например. Вдруг там что-то важное, боялась повредить.
— Хм… Катрин, а как насчёт того, чтоб по краю аккуратно разорвать. Такая мысль случайно не приходила в твою модельную красивую голову.
— Слушай, только не надо надомной издеваться. Возьми и открой его сам, умник!
Дима взял конверт, сел на кровать и аккуратно открыл его, отрывая маленькие кусочки сбоку. Засунув руку внутрь, он почувствовал там нечто непохожее на бумагу для писем, или на рекламный буклет. Вытащив её, он взглянул на содержимое конверта. Не способный оторваться от того что увидел, Дима впал в ступор.
— Что с тобой? Что там? — обеспокоилась Катрин, вырывая из рук послание.
Перед собой Катрин держала старую черно-белую фотографию. На ней был запечатлен её возлюбленный и ещё три парня, в окружении красивого природного ландшафта, наполненного деревьями и высокими кустарниками.
Снимок выглядел крайне странно. Бумага была ветхой и потрепанной, словно ей уже не один десяток лет. Это казалось странным, ведь Дима на самом фото не выглядел хоть сколько-то младше, нежели сейчас. Необычным являлось также то, что все четверо парней были одеты в тёмное, будто находясь в трауре. По крайней мере, так казалось исходя из черно-белой палитры снимка. Дима выглядел на фотографии довольным и даже счастливым. Закинув руки на плечи рядом стоящим с ним людям, он улыбался.
— Любимый, кто это, почему я их не знаю?
— В этом-то всё и дело, я их тоже не знаю, — спокойным голосом ответил Дима.
— Но выглядите вы так, будто знакомы друг с другом очень хорошо? —
— Я повторяю тебе, я не знаю никого. Первый раз всех их вижу, — напряжённым тоном сказал Дима и забрал фотографию. — Знаешь, что самое интересное? — всматриваясь, говорил он. — Я никогда не делал этого снимка, у меня никогда не было такой одежды, ты же знаешь, я не люблю черный. Со мной ничего такого не происходило, я уверен.
— В таком случае, может это чья-то глупая шутка, фотошоп?
— Может быть. Но зачем, кому это нужно?
— Не знаю любимый, — Катрин подвинулась и обняла Диму сзади.
— Вдруг какая-то дурацкая акция отеля. Фото привилегированных клиентов раздаются на память. Спустись в фойе и узнай у кого-нибудь из персонала, если тебя это так сильно тревожит.
— Ты права. Так и сделаю.
Дима встал с кровати, быстро надел рубашку, натянул штаны, вышел из номера и направился к лифту.
Оставшись одна, Катрин несколько секунд сидела и смотрела в сторону дверей, за которые только что вышел ее парень. Внезапно спохватившись, она оделась и отправилась вслед за ним.
Дима стоял у лифта, ожидая его прибытия. Рассматривая фото, он перевернул его и на обороте увидел надпись синими чернилами, ; Paris.
Двери лифта открылись, озадаченный парень, не отрывая взгляда от надписи, шагнул внутрь.
— Я поеду с тобой, — выкрикнула Катрин, в последнее мгновение, запрыгивая в закрывающийся лифт.
Подняв голову, Дима посмотрел на свою возлюбленную и улыбнулся.
— Никак не отвяжешься.
— Какой тактичный кавалер у меня, — саркастично улыбнувшись, произнесла Катрин.
— Кстати скажи, если впереди стоит ‘А’, как это переводится?
Взяв фотографию, Катрин внимательно осмотрела её обратную сторону.
–Хм. Очень просто „В Париже“.
* * *
Задняя часть лифта была стеклянной и после того как он проезжал пару этажей вниз, оттуда открывался великолепный вид, на красивое и просторное фойе гостиницы, стены которого были оббиты дорогими гобеленами, на которых висели картины в стиле Микеланджело, Да Винчи и прочих художников эпохи возрождения. Потолок был декорирован вензелями, покрытыми сусальным золотом, смотрелись те просто роскошно. Венцом совершенной красоты являлись огромные хрустальные люстры, свивающие с потолка, будто виноградные гроздья, да так низко, что казалось, вот-вот заденут головы наиболее высоких постояльцев.
Фойе всегда было шумным и наполненным людьми, кто-то приезжал, кто-то уезжал, кто-то просто зашел посмотреть на находящуюся внутри дизайнерскую красоту. ‘Les garcons’ в красной униформе и причудливых тюбетейках, услужливо бегали вокруг дорого одетых и статусных посетительниц, молодых и не очень, а также, вокруг солидных мужчин, в дорогих костюмах, которые не спеша занимались своими делами и незаметно поглядывали на красивых, стройных девушек. Только что прибывшие молодожены, держась за руки, смотря друг на друга с невероятной любовью, спешили к лифту, мечтая оказаться в своих апартаментах и заняться чем-то не очень приличным. Ну, а маленькая дрожащая собачка, получала от своей хозяйки лёгкие похлопывания по мордашке за то, что та сходила в туалет прямо на новый красно-коричневый ковер, недавно постеленный в фойе пятизвездочного отеля.
Выйдя из лифта, Дима со своей девушкой сразу же направился к администраторской стойке.
Портье увидел как сквозь посетителей, к нему пробираются два молодых человека.
„Боже мой, опять этот странный славянский тип“ подумал он. Портье взял себя в руки и выдавил из себя кислую улыбку.
— Чем я могу вам помочь?
Дима достал из кармана фотографию и сунул её в лицо портье.
— Что это? — с негодованием спросил он на английском.
Портье в ответ слегка наклонил голову, быстро всё осмотрел и снова выпрямился.
— Не знаю как у вас в стране, а у нас, это называется фотографией.
— О да, очень остроумно! — язвил в ответ Дима. — Что это такое, я и сам знаю. Меня интересует, откуда она?
Портье услужливо покивал головой. — Сегодня утром, чуть позже того времени когда я заступил на смену, в гостиницу зашел мужчина, дал мне конверт, назвал вашу фамилию и попросил, чтоб я передал его вам. Обязательно лично в руки.
Дима немного растерялся. Он обязан был как-то реагировать, и задавать вопросы, но услышанный ответ обескуражил его.
— Как он выглядел этот мужчина? — вдруг поинтересовалась Катрин.
— Честно говоря, я его плохо запомнил, знаете ли, за день проходит столько людей. Из памяти всё стирается.
Быстро сообразив, Дима снова продемонстрировал фотографию. — Может кто-то из этих людей её принес?
— Нет, — всматриваясь, ответил портье. – Тот, точно помню, был не молод, седой. Ах да, у него были длинные зализанные назад волосы. Надеюсь, данная деталь как-то поможет, так как больше мне ничего особенного не запомнилось.
— Возможно, он что-нибудь просил передать на словах? — снова включилась в диалог, Катрин.
— Точно нет. Как только незнакомец дал мне конверт, он просто сказал, кому его передать и тут же удалился.
— Ну, если это все, спасибо большое, — растерянно пробормотал Дима.
Видя обеспокоенного юношу, сердце строгого француза немного растаяло.
— Пожалуйста, — понимающе напоследок добавил он.
Возвращаясь обратно к лифту, Катрин смотрела на своего парня, не выпускающего из рук таинственный снимок.
— Дим, не думай об этом, наверное, кто-то узнал, что мы здесь, и решил таким образом подшутить над тобой.
— Нет, Катрин, не думаю. Если это и шутка, то очень непонятная. Настораживает то, что человек, который передал фото, назвал мою фамилию, а значит, это не ошибка или какая-нибудь случайность. Теперь у меня какое-то дурное предчувствие. Мало ли что…
— Перестань, я уверена это не заговор против тебя. А само фото лишь чья-то неудачная шутка. Давай ты её выкинешь, и мы будем жить, как жили, спокойно и счастливо, — успокаивала, будто ребёнка Катрин. — Лучше поехали куда-нибудь позавтракаем, я дико проголодалась.
— И я немного, — улыбнулся Дима. — Только перед этим, нам следует заехать кое-куда.
Глава 4
В 12:37, из туннеля, проложенного под проливом La Manche, выехал поезд Eurostar, следующий маршрутом Лондон-Париж, на огромной скорости он направлялся в сторону французской столицы. В четвертом вагоне, в одном из купе, в одиночестве у окна сидел молодой человек. Он смотрел на проносящиеся мимо пейзажи, любуясь открывшимися перед ним красотами.
Держа в руках Библию, парень о чем-то размышлял, постоянно нашептывая себе под нос какие-то слова.
— Наверное, так и должно было быть. Так и должно было случиться.
Странный пассажир прилег на сидения и прижал книгу к груди. Уйдя в себя и закрыв глаза, он стал молиться.
„Всю свою жизнь я ждал. Ждал, что ты обратишь на меня своё внимание и случиться нечто очень важное, способное изменить во мне всё и вокруг меня. Теперь, я точно знаю, я не ошибся в своём пути. Благодарю тебя, и прошу прощения, ведь нашел тебя лишь сейчас“.
Звонок мобильного телефона, прервал умиротворяющий медитативный поток мыслей.
— Алло? — произнёс парень, нажав на зеленую клавишу.
— Привет Джеймс.
— Привет Мама, — услышав родной голос, он улыбнулся.
— Сынок, я хотела спросить, всё ли у тебя в порядке? Ты так быстро собрался и уехал, мы толком попрощаться не успели.
— Со мной всё хорошо, я просто немного нервничаю. Ты же знаешь, за пределы Лондона выбираться мне ещё не доводилось.
— Не волнуйся, все будет хорошо, ты погуляй там, как следует, оторвись так сказать, и возвращайся домой.
— Обязательно, — любя успокаивал свою маму Джеймс. — И привезу вам с отцом кучу всяких сувениров.
— Позвони, как только где-то остановишься. Будь аккуратен, — вздыхая, сказала Мама. — И помни, мы тебя очень любим, несмотря ни на что.
— Я вас тоже, — тепло прошептал Джеймс, и отключил телефон.
В последние несколько лет, отношения Джеймса и его родителей были очень напряженными. Ему не удалось реализовать всех их надежд и амбиций. Больше всего они обижались на него за то, что он даже и не пытался сделать этого.
Джеймс рос крайне болезненным замкнутым и молчаливым мальчиком. Это приводило к тому, что еще совсем маленьким ребенком, он проводил много времени в больницах и санаториях. Потом, как всегда это и случается в историях про гадкого утенка, мальчик вырос, и стал взрослым привлекательным, и утончённым парнем. И пускай все его недуги были излечены, он почему-то всё ровно оставался замкнутым и молчаливым. Привычка.
Общению с друзьями и девушками, он предпочитал книги и долгие часы размышлений о прочитанных строках у себя в небольшой комнате.
Но жизнь несется вперед с невероятной скоростью, и Джеймс неминуемо достиг того возраста, когда необходимо было поступать в колледж, или принимать какое-либо иное решение относительно своего будущего. Именно тогда дела внезапно стали совсем плохи. Отец хотел, чтоб сын учился в хорошем университете и получил престижную специальность. Он думал, это поможет, и парень станет более общительным, приспособленным к окружающему, порой, очень жестокому миру.
За две недели до сдачи вступительных экзаменов Джеймс вдруг замкнулся в себе, теряя крупицы того общения с внешним миром которые у него были. Целыми днями он находился лишь у себя в комнате, практически не выходя из нее. Родители в те дни видели сына только тогда, когда он шел в ванную или молча, перехватывал чего-нибудь съестного на кухне.
Как всегда в подобных семейных историях, терпению отца наступил конец. Он устал теряться в догадках, что именно происходит с его единственным безумно любимым сыном, и решил пойти к нему в комнату. Словно безудержный ледокол, без стука он вошел внутрь и спросил, как говорится в лоб.
— Сынок, у тебя какие-нибудь проблемы? Ты употребляешь наркотики?
Сидя на кровати Джеймс улыбнулся.
— Нет, отец, я не наркоман и проблем у меня тоже нет.
— А в чем тогда дело, почему ты не выходишь из комнаты, не общаешься с нами?
Сын встал, подошел к отцу и посмотрел ему в глаза так, как ещё никогда прежде. В его проникновенном взгляде, читалось желание, коснутся сердца, человека, так сильно переживающего за него.
— Просто пару недель назад, со мной произошло событие, которое произвело на меня огромное впечатление. Я меняюсь отец, через некоторое время, я тебе всё объясню. И еще… Отец, я не буду поступать в колледж, а просто найду себе работу, чтоб не быть вам с мамой обузой. А жизнь покажет, как там будет дальше.
В ответ отец лишь кивнул головой. Он никогда не видел, чтоб его сын выглядел настолько уверенным в себе и был с ним столь откровенен.
— А теперь иди к маме, и расскажи, как все прошло. Она наверняка волнуется.
Естественно, все услышанное, отец Джеймса перетрактовал по-своему и сделал, как ему казалось единственно правильный вывод.
Зайдя на кухню, он посмотрел на пол, потом поднял голову и напряженно взглянул на жену. Её глаза округлились до неузнаваемости.
— Вы поговорили? — взволновано спросила она.
— Поговорили, — обречённо ответил супруг.
— Не томи, рассказывай быстрее!
Отец упер руки в боки, скривил кисло лицо, прищурил глаза и беспомощно произнес.
— Дорогая, по-моему, наш сын, стал геем!
На самом же деле, событие, упомянутое Джеймсом в диалоге с отцом, носило не тот характер, о котором подумал его отец. По мнению юноши, случившееся с ним было знаком свыше, указывающим путь, которым следует идти.
В день, когда знамение произошло, Джеймсу необходимо было ехать подавать документы на вступление в колледж. На улице шел проливной дождь, и Джеймсу пришлось вызвать такси. Подъехав к зданию приемной комиссии, он попросил таксиста подождать его. Быстро закончив все свои дела, он вышел на улицу, но таксиста там уже не было. Ему ничего не оставалось, как стоять под навесом у входа в старинное здание колледжа и пережидать дождь.
— Джеймс, — послышался вдруг голос.
Повернув голову, он увидел взрослого мужчину с длинными седыми заглаженными назад волосами.
— Да, — ответил молодой парень. — Я вас знаю?
Незнакомец не торопясь подошел и что-то протянул. – Нет, но это неважно. Я здесь, чтоб помочь. Возьми, уверен, тебе сейчас как раз необходимо именно это.
Джеймс аккуратно взял из рук незнакомца, книгу в черном переплёте, на которой золотыми буквами было написано, БИБЛИЯ. Внимательно осмотрев её, он пожал плечами — Но зачем она мне?
Удивительно, но тех нескольких мгновений пока парень осматривал неожиданный подарок, хватило незнакомцу, чтобы исчезнуть за пеленой густого ливня.
Глава 5
— Да! Да! Конечно же, я вам гарантирую, всё будет хорошо, я всё сделаю, обещаю.
Раздался стук в дверь.
— Простите, — сказал мужчина, оглянувшись и посмотрев на дверь.
— Мне уже пора, ни о чем не беспокойтесь, — после этих слов он положил трубку.
— Oui… (Да).
Открылась дверь и в кабинете появился худощавый молодой человек.
— Monsieur Pitieux, — сказал он неокрепшим юным голосом.
— Да Николя, я вас слушаю.
— Я зашел, чтоб сказать, люди, которых вы ожидаете, уже здесь, поднимаются по лестнице.
— Спасибо Николя, вы свободны. Нет, постойте, у меня к вам просьба, вы не могли бы передать Адель, чтоб она ко мне никого не пускала и ни с кем не соединяла, пока у меня будут эти самые люди?
— Конечно.
— Простите monsieur Pitieux, а можно вопрос? — тушуясь, спросил молодой стажер.
Филипп, сидя в мрачном троноподобном кресле, холодным взглядом обмерял кандидата в свои новые помощники, с ног до головы.
— Ну, задавайте.
— Мне показалось, что подойдя к вашему кабинету, до того как постучать в дверь, я слышал как вы говорили с кем-то по телефону, и речь кажется русская, — несмело лепетал юноша — Вы знаете русский язык?
Филипп сделал многозначительную паузу и леденяще безразличным голосом ответил.
— Еще раз Николя, спасибо. Вы свободны.
Хозяин кабинета встал из-за стола, демонстративно подошел к дверям, и проводив молодого подчиненного взглядом, запер их.
Вернувшись к своему рабочему месту, он сразу же взял со стола небольшой бумажный пакет, который томился среди дежурных документов уже около часа. На нём небольшими черными буквами была надпись, Pour le monsieur Philippe Pitieux. Что означало ‘Для месье Филиппа Петье’. Филипп покрутил его немного в руках и тяжело вздохнув, решил открыть.
„Господи только не это. Только не снова…“
Из бумажного пакета он достал папку, открыв и посмотрев на её содержимое, на его лице появилось разочарование.
— Мать его!
В двери снова постучали.
Не поворачиваясь, стоя спиной к входу, Филипп произнес.
— Войдите.
Двери открылись и в кабинет зашли двое огромных чернокожих мужчин. Это были Рамсес и его напарник.
— Присаживайтесь, и чувствуйте себя как в кабинете у своего начальника, — недовольно шипел Филипп. Обернувшись, он посмотрел на своих гостей, после чего обошел стол и сел в кресло. Подчинённые не желая лишний раз нервировать шефа, поторопились выполнить его просьбу и расположились перед ним будто на допросе.
— Рамсес, я не могу понять, что происходит?! Мне позвонили, и доложили о том, что вы не смогли выполнить порученное вам критически важное задание. Более того, вы потеряли цель из виду, и теперь мы не знаем, нигде она, ни что она делает. И вот, наконец, о чудо, вы вдвое предо мной. А ну-ка, давайте, начинайте свое нелепое бормотание и расскажите, или придумайте нечто внятное, пытаясь оправдать свою некомпетентность.
Начальник Рамсеса в подобные моменты выглядел устрашающе, каждая мышца на его худом морщинистом лице напрягалась, а две побитых сединой брови, опускавшиеся на глаза, были сигналом для всех его сотрудников, что сейчас произойдет нечто очень плохое. Например, случится маленький локальный атомный взрыв, который испепелит лишь их двоих.
— Шеф, вы не поверите, — неловко переминаясь в кресле, практически прошептал Рамсес. — Мы с напарником решили разделиться и разошлись по разным платформам. После того как я обнаружил цель, я вытащил пистолет, прицелился, убедился в том, что это точно тот кто нам нужен и сразу нажал на курок. Но я услышал лишь слабый щелчок бойка. Чертова осечка. Когда я попытался выстрелить второй раз, цели уже не было. Словно сквозь землю провалился.
Напарник, посматривая то на начальника то на Рамсеса, лишь испуганно кивал головой.
— Но мне кажется…
— Так! Теперь слушайте меня очень внимательно, — жестко перебил Филипп. — Ваша ошибка, пока не несет катастрофических последствий, но только пока. Я хочу чтоб вы поняли, — здесь его тон стал ниже и еще более устрашающим, — У нас есть всего три дня, за это время вы обязаны выполнить порученную вам роботу. Если вы не вложитесь в эти сроки, то попросту… — Филипп внезапно запнулся и замолчал.
— В общем, качественно сделайте привычное вам дело и всё.
В ответ, напуганная пара гостей, одновременно кивнула, будто давая клятву Богу, быть друг с другом и в горе и в радости, до конца дней своих.
— Шеф, простите за идиотский вопрос, но где нам теперь искать этого парня, быть может, есть наводки от кого-то в городе? — беспокоился напарник.
— Забудьте. На его счет можете не волноваться, он теперь не ваша забота.
— Что вы имеете в виду? — не понимал Рамсес.
— На улицах Парижа сейчас полторы тысячи наших людей, из полиции, спецслужб, и прочих невеселых организаций. Все они ищут лишь одного человека. И если они его найдут, или хотя бы увидят, они, либо сами всё сделают, либо дадут вам знать, и вы сыграете свою партию.
— Что прикажете теперь месье Петье?
— Вот-вот, интересный вопрос, что же делать дальше? — Филипп замолчал и на несколько мгновений задумался.
— Возьмите папку, лежащую на столе. Откройте её.
Рамсес привстал и кончиками пальцев дотянулся до белой папки, которая лежала на краю стола, сев обратно он открыл её. Внутри лежали две огромных фотографии формата А4, они были цветными, отличного качества. На одной из них было запечатлено лицо черноволосого парня, с тонкими выразительными чертами и огромными карими глазами. На второй, тоже был молодой парень, от предыдущего тот сильно отличался по внешности, но выглядел не менее броско. Голова была полностью бритой, глаза серыми, будто каменными, а мощный мужской щетинистый подбородок, придавал запоминающейся выразительности. Незнакомец выглядел точно бы отважный киногерой, способный на отчаянные поступки.
Рамсес понял всё без слов. Так было и в прошлый раз, они пришли с напарником к Петье в кабинет, и им просто показали фото.
— Еще двое? — поинтересовался он.
— Да, — тяжело вздыхая, ответил Филипп. — Теперь у нас троица. Я хочу, чтоб вы занялись этими. О Николасе, позаботятся другие.
— Где найти, этих двоих? —
— Об этом позже, — Филипп встал из-за стола и подошел ближе. Потирая руки, он неторопливо, с расстановкой, решил донести до своих подчиненных всю замысловатость и сложность возникнувшей ситуации, а также всю необычность дальнейших действий.
— Важно другое, и я хочу, чтоб вы запомнили это. Понимаете, теперь появилась одна маленькая, но очень интригующая деталь.
— Какая Шеф?
— Совсем не обязательно убивать всех троих, достаточно всего одного.
У Рамсеса от удивления слегка приоткрылся рот.
— Как так?
— А вот так, для нормализации обстановки, которая возникла по вашей вине, и для моего личного спокойствия, достаточно будет одного человека из этих трех. Остальных трогать не следует.
— Но как это понимать шеф? То есть, мы гнались за блондином, а теперь если мы убьем одного и этих двоих, то он может спокойно бродить по Парижу?
— Да Рамсес. Ты абсолютно правильно меня понял. Совершенно спокойно.
— Но как такое может быть, это абсурд? — растеряно произнёс напарник.
— Хватит! — гавкнул Филипп. — Это приказ, выполняйте его молча! Хорошо расслышали?! Молча!
Рамсес хотел что-то добавить, но видя разгневанного шефа, передумал.
— С обратной стороны фотографий, написаны их имена и где их можно будет найти, а главное во сколько. Это всё, ступайте.
Рамсес с напарником, не обронив не слова, покорно встали и поторопились выйти.
* * *
Оставшись один в своем кабинете, обставленном дорогой резной дубовой мебелью темно-бордового цвета, Филипп Петье подошел к креслу и подкатил его к окну. Удобно устроившись в нем, он закурил.
Сквозь огромные серые тучи, на морщинистое сухое лицо падали яркие лучи солнца. В это время года оно светит особенно ярко, таким оно бывает лишь в конце октября.
Филипп сидел и смотрел в окно, любуясь тому, как осенний ветер гоняет опавшие пожелтевшие листья по темно-серому асфальту. Он любовался людьми, ходящими по улицам города, в который он был бесконечно влюблен, он любовался всем, к чему прикоснулся его печальный взгляд.
„Что, если мы не успеем, “ терзали мысли его голову. „Что если тогда у нас ничего не получилось. Как мы могли? Как мы могли выпустить всё из своих, казалось всесильных рук? Как? Теперь ты платишь идиот. Платишь за содеянное“.
* * *
Выйдя из лифта, Рамсес и его напарник оказались в подземной стоянке огромного тридцати-пяти этажного здания, расположенного недалеко от центра города.
— Как ты думаешь, что все это значит? — спросил Рамсес, направляясь в сторону машины.
— Не знаю, хотя мне тоже все это кажется странным. Вот, например, — задумался напарник. — Обычно шеф нам всегда рассказывает, кого и из-за чего мы должны убрать. В этот раз, такого не было.
— Ты прав.
Подойдя к машине, Рамсес перебросил ключи напарнику.
— Веди ты, — Открыв двери, он сел на место пассажира.
— Вот смотри, — продолжал он, достав ещё одну фотографию из бардачка и раскладывая их все перед собой, — У всех трёх человек есть одна особенность.
— Какая? — поинтересовался напарник.
— Внешность и взгляд. У них абсолютно нормальная и даже приятная внешность. Они не похожи на тех подлецов, с которыми мы обычно имеем дело. Нет отпечатка чего-то плохого и темного на лицах.
Напарник глубоко вздохнул и проникновенно по-дружески произнес.
— На самом деле это не наши проблемы Рамсес. Не стоит задавать лишние вопросы, и все будет нормально. Деньги, женщины, и грязная, но стабильная робота. Тем более мы своего рода санитары леса, очищаем наш город от всякой погани, только без суда и следствия.
— Твоя мысль мне понятна, но, черт возьми, все ровно, в этот раз получается как-то не, то что бы странно, непривычно, что ли.
Хитро улыбнувшись, Рамсес посмотрел на напарника и протянул ему фотографии, — Выбирай, кому из этих двоих сегодня повезло меньше?
— Давай, этого, — напарник показал на снимок, где находилось лицо черноволосого юноши с огромными карими глазами.
Рамсес перевернул фотографию и прочитал вслух написанные там координаты и время.
— Поезд Лондон-Париж, прибытие в 14:00, парня зовут Джеймс.
— А второй где и когда будет?
— Аэропорт Шарля-де Голля, посадка тоже в 14:00, рейс из Нью-Йорка, имя Кристофер. Заметь все они иностранцы. Интересно, что им понадобилось в Париже? — размышлял вслух Рамсес. — А с другой стороны, какая разница. Если начальство считает, что нужно именно так, то пусть будет так. Поехали куда ближе.
Напарник Рамсеса кивнул головой и нажал на педаль газа. Автомобиль со свистом выехал со стоянки, направляясь в сторону железнодорожного вокзала.
Глава 6
— Здесь остановите, пожалуйста, — сказал Дима, как всегда используя те крохи французских слов, которыми он обладал.
— С вас, 26 евро, — произнёс таксист.
Дима достал бумажник и отдал деньги.
— Куда ты меня привез? — с любопытством спросила Катрин, вылезая из машины.
— Помнишь, мы вчера проезжали по этой улице, когда ехали из клуба?
— Помню.
— Так вот, я запомнил одну вывеску, — Дима поднял указательный палец и показал на противоположную сторону улицы.
Там, на большом баннере, красовалась надпись на английском языке, „МАГАЗИН. ЦЕНТР ОБРАБОТКИ ФОТО И ВИДЕО“.
— Просто в этом городе не так много вывесок не по-французски, вот я и запомнил.
Катрин поникла.
— Зачем мы здесь?
— Послушай, — оправдывался Дима. – Тут, скорее всего мы сможем узнать настоящая ли присланная фотография или подделка. Помнишь, ты говорила, чья-то глупая шутка. Мне нужно удостовериться в этом.
— Но я очень хочу есть. Или тебя это совсем не волнует?
— Конечно, волнует. Но я не успокоюсь, пока не узнаю, что это за чертово фото.
Дима, любуясь, взглянул на Катрин, после чего подошел и обнял её.
— Если хочешь, возьми такси и отправляйся в ресторан сама. Я закончу и приеду к тебе.
— А вдруг это займет много времени? — прижимаясь, лепетала Катрин.
— Тогда возвращайся сюда. А когда всё закончится, поедем куда-нибудь повеселимся.
Лицо Катрин стало кокетливо нахмуренным.
— Хорошо, только если что, сразу звони, — прошептала она.
— Обожаю, когда ты вот так злишься на меня, будто ребенок, — после этих слов, Дима нежно поцеловал Катрин.
Печально вздохнув и выбравшись из объятий, она подошла к краю тротуара, затиснула два пальца зубами и очень громко свистнула. Зная, что это веселит её возлюбленного, она вела себя очень уверенно, по-мальчишески.
Подъехала машина, сев в неё, спустя несколько секунд Катрин исчезла из поля зрения Димы, потерявшись в потоке несущихся по дорогам автомобилей.
Аккуратно перебежав через дорогу, оббегая проезжающие машины, Дима остановился у яркой, красочной вывески.
„Ну что же, смелее“.
После небольшого аутотренинга, Дима поднялся по ступенькам и открыл прозрачную стеклянную дверь, которая была обклеена яркой профильной рекламой.
Холл заведения был пуст, и лишь девушка, облокотившаяся на стойку, разглядывающая журнал, нарушала её.
— Do you speak English? — обратился к ней Дима.
Девушка подняла голову и сквозь очки с толстыми линзами, скептически посмотрела на гостя.
— Конечно, это заведение как раз рассчитано на туристов говорящих по-английски. Чем могу вам помочь?
— У вас можно определить подлинность фотографии?
— Не поняла.
— Ну, можно ли выяснить, проводились ли с ней манипуляции, может какая-то компьютерная, цифровая обработка или же она настоящая?
Девушка приподнялась с локтей и прокричала. — Papa!
Через некоторое время из-за ширмы вышел мужчина в таких же огромных и смешных очках.
„Мда…Яблоко от яблони“.
— Здесь клиент по твоей части, — сказала девушка и неторопливо удалилась.
— Чем могу быть вам полезен, молодой человек?
— Я хочу проверить фотографию. Мне интересно она настоящая или сделанная, например в фото-редакторе.
— Вы можете её показать? — заинтересовался француз.
— Конечно, — Дима расстегнул куртку и из внутреннего кармана достал предмет своего беспокойства. – Вот.
Мужчина внимательно осмотрел снимок и через некоторое время произнес. – Да, думаю смогу, по крайней мере, можно попробовать.
— Сколько это займет времени?
— Ну как сколько? Как во всех подобных местах, сдавайте её, а завтра приходите за результатом.
— Завтра я никак не могу, утром мы с девушкой собирались улететь домой.
— Тогда счастливого пути вам и вашей девушке, я не могу изменить существующий порядок, масса людей до вас уже сдала свои фото и видеоматериалы, и каждый из них ждет, чтоб их напечатали, подретушировали или еще что-нибудь с ними сделали.
— ОК, тогда попробуем так, — Дима вытащил из заднего кармана кошелек, открыл его и достал оттуда увесистую пачку новеньких банкнот номиналом пятьсот евро каждая. — Может быть это поможет? его лицо расплылось в хитрой улыбке, так как подобный прием, часто оказывался решением многих проблем.
Мужчина посмотрел на деньги и в ответ улыбнулся не менее хитро. — Это займет минут тридцать-сорок, не больше, — он положил фотографию себе в карман, развернулся и зашел за ширму, — Следуйте за мной, — крикнул он из-за неё.
Дима быстро обошел стойку и направился вслед.
Как оказалось, комната, в которой происходило всё волшебство, связанное с фото и видео производством, больше напоминала космическую станцию, нежели фотоателье. В ней стояли четыре огромных белых высокотехнологичных машины, внутри которых постоянно что-то происходило, трещало и издавало всяческий металлический скрежет, постукивания и прочие механические звуки. По-полу комнаты вились всевозможные бесконечные провода различных цветов.
— Это оборудование для автоматической печати фотографий, — прочитав мысли гостя, произнес мужчина.
Кое-как, спотыкаясь об преграды, Дима догнал умника. Пройдя через весь зал, они вдвоем подошли к белой двери.
— Добро пожаловать в мой кабинет, — гордо провозгласил француз, открывая его.
— Проходите. Присаживайтесь.
Дима зашёл и удобно устроился на диванчике, стоявшем у стены.
— Мой кабинет может быть и маленький, но зато в нем все по последнему слову техники, — немного смутившись, сказал француз.
— Ну что, ближе к делу, — он сел за свой компьютер, вытащил из кармана фото и положил его в рядом стоящий сканер, после чего его пальцы судорожно забегали по клавиатуре.
— Сейчас он обработает её, и мы начнем так сказать разбирать изображение по частям.
— А то, что фотография немного потрепана, не помешает?
— Абсолютно нет, при нынешней технологии это уже не проблема. Хотя будь она на оригинальном носителе, будь то фотопленка или файл, мне было бы немного проще.
Выхватывая из речи, приправленной сильным акцентом, понятные слова, Дима вежливо кивал головой.
— Всё, через пятнадцать минут программы закончат проверку и выдадут предварительные результаты. Вы посидите пока здесь, а я пойду и проконтролирую всё ли у меня там, в зале работает как надо, — произнес француз, после чего вышел за двери.
Молодой озадаченный парень остался один наедине со своими мыслями и тревогами.
Дима не очень любил одиночество, причем во всех смыслах этого слова. Он не любил, как находится один, так и быть одиноким. Но в данный момент ему необходимо было остаться в одиночестве, без посторонних людей. Его озадачивали те чувства и эмоции, которые возникли в нем после начала всей этой неразберихи с фотографией. Интуиция подсказывала ему, что все происходит не просто так, и это послание означает для него что-то, и снимок, быть может, некий ключ или шифр к чему-то чего он еще не понимает, но интуитивно уже предчувствует.
„Я должен все точно знать“.
Через 20 мин сотрудник ателье вернулся и без единого слова опять сел за рабочий стол.
Дима подвинулся к краю дивана для того, чтоб видеть изображение на мониторе.
Француз очень внимательно вглядывался в экран и постоянно нажимал кнопки на клавиатуре, — Ага так… Хорошо… Теперь попробуем это, — приговаривал он.
За странными манипуляциями прошло еще около 10-ти минут.
Диме удалось заметить, как изображение на мониторе то увеличилось, то уменьшалось, приобретая абсолютно невообразимые оттенки и цвета.
— Вуаля молодой человек! Все готово!
Нервно вздохнув, Дима спросил. — Ну и каков результат?
— Не знаю, устроит ли вас мой ответ или нет, но реальность такова, что эта фотография настоящая, и изображение на ней никогда не подвергалось цифровой обработке или какому-то другому воздействию, я даю на это процентов 95-97 точно.
Услышав вердикт специалиста, Дима почувствовал себя так, будто ему в лицо плеснули холодной водой. Его дыхание стало нервным и глубоким.
— Более того, — сказал француз, вытаскивая загадочное фото из сканера. — Видите вот эти белые линий и потёртости на углах?
— Вижу.
— Они появились, не от времени.
— Не понимаю.
— Они рукотворные молодой человек. Просто кто-то взял современный фотоаппарат, выставил на нем черно-белую съемку, сделал снимок, напечатал его, и сделал на нем сгибы и потертости. Кстати, стоит заметить, сейчас, винтажный стиль фотографии очень популярен. Даже отдельные выставки проводятся, — француз сделал паузу. — Это все. Извините у меня мало времени, нужно возвращаться к работе.
Дима не знал, как реагировать на услышанный вердикт. Он, молча, встал, положил пару купюр на стол, забрал фото и поспешил выйти из магазина. Оказавшись на улице, ему никак не удавалось прийти в себя. Находясь словно в бреду, превозмогая растерянность, достав из кармана телефон, Дима набрал номер Катрин.
— Да любимый, — ответила она.
— Малыш у меня есть новости относительно фотографии.
— Да! Ну и какие, плохие или хорошие?
— С одной стороны такие, с другой такие, а с третей, кто знает. Я к тебе сейчас приеду и всё расскажу.
Глава 7
Джеймс почувствовал, как кто-то аккуратно толкает его в плечо.
— Сер, проснитесь, мы уже прибываем. Проснитесь.
Он открыл глаза и увидел над собой проводника.
— Ага, спасибо.
Не дослушав благодарность до конца, любезный проводник удалился.
„Наверное, я задремал“.
Джеймс встал, достал рюкзак с верхней полки, и начал складывать в него свои немногочисленные вещи, лежавшие на столе. Закончив и сев у окна, он, посмотрев вперед по направлению движения, увидел приближающийся город. По телу прокатились мурашки.
„Так, спокойно, не нервничать“ повторял он себе, но это помогало слабо.
Джеймс очень сильно переживал. Он пережевал не только из-за того, что это была его первая столь далекая от дома поездка, да ещё и без родителей, но и прежде всего из-за причины, которая побудила его внезапно сорваться с насиженного и теплого места и ворваться в незнакомый, по его мнению, очень жестокий мир. Из-за причины, которую он скрыл от всех, кто его знал.
Поезд въехал в город и мимо глаз парня начали проскакивать здания, люди, дороги. Проехав все промышленные районы и новостройки окраин, показался центр и его несравнимые ни с чем достопримечательности.
Поезд внезапно сбавил скорость и начал двигаться очень медленно, будто говоря, смотрите, любуйтесь, вы приехали в самый прекрасный город на земле.
„Как здесь красиво“ подумал Джеймс, пытаясь бегло всё осмотреть.
„Ну что, нет времени любоваться красотами. Пора на выход“.
Джеймс надел рюкзак и вышел из купе. В коридоре уже стояла длинная очередь, и он оказался в её конце.
— Они что становятся здесь сразу, как заходят в вагон, — недовольно буркнул незнакомец.
* * *
Рамсес и напарник подъехали к вокзалу.
— Сколько у нас еще времени?
— Три, четыре минуты, не больше. Он вот-вот прибудет.
— Пойдем, надо еще узнать на какой путь.
Войдя внутрь здания вокзала, Рамсес и его напарник сразу уставились на огромное черное табло, весящее под потолком, на котором желтыми буквами высвечивалась вся информация о прибытии и отправлении поездов.
— Поезд Лондон-Париж прибывает к четвертому пути. Пойдем быстрее, — дернул напарник.
— Дэжавю какое-то. Опять поезда, опять туристы.
— Главное чтоб, не было дэжавю с целью, а то начальник нас в лучшем случае сожжет на костре. Ты же знаешь, как он любит историю инквизиции.
Спускаясь к платформам, они услышали оглушающий, постоянно повторяющийся механический стук, сопровождающийся непонятным грохотом.
Рамсес интуитивно почувствовал неладное.
Найдя нужную платформу, они обнаружили её пустой, там не было не поезда, ни встречающих, ни пассажиров. Рамсес поднял руку и указал пальцем на причину неожиданного шума.
Напарник обернулся.
В конце платформы находилось полтора десятка людей в ярко-желтой униформе, которые с явным воодушевлением, держа в руках молоты и кирки, били по рельсам, вытаскивая из шпал крепящие болты и сваи. Рядом стоял гудящий промышленный локомотив, на нем лежали новенькие блестящие рельсы.
Напарник подбежал к рабочим.
— Какого черта здесь происходит?! — прокричал он.
Один из рабочих отвлёкся. — Этого черта называют ремонт, а еще замена старых выработанных ресурсов на новые, — питался сквозь шум докричаться он.
Подошёл Рамсес.
— А где поезд, который должен сюда прибыть?
— Мне откуда знать. Наверно подали к другой платформе.
Рамсес гневно осмотрелся по сторонам.- Теперь надо обшаривать весь вокзал.
— Как?! Как мы это сделаем?! Одновременно прибывает пять-шесть поездов, мы же все их не обыщем? — негодовал напарник — Надо подумать, хорошенько.
* * *
Джеймс вышел из вагона, глубоко вздохнул и окинул взглядом помпезное помещение вокзала. Повсюду находились поезда, прибывающие пассажиры, а также те, кто их встречал, их родные, близкие, друзья. Лишь Джеймса никто не встречал. Куда податься он не знал.
„Ну, Создатель, помогай, надеяться осталась только на тебя“.
Джеймс вдруг почувствовал легкий душевный дискомфорт, будто кто-то сверлит его взглядом. Пару секунд хватило, чтоб обнаружить причину своего беспокойства. К Джеймсу подошел человек с южной экзотической внешностью, крутя на пальце ключи от автомобиля, он заговорил с ним. — Такси, нужно? Очень дёшево, клянусь, — в голосе незнакомца слышался сильный непонятный акцент.
Только что прибывший в столицу парень, осмотрел незнакомца в ответ с ног до головы.
Тот выглядел безумно комично, взгляд у него был словно у хитрого лиса, а на голове красовалась непонятная кепка, которая предавала ему еще более ироничный вид.
Джеймс оценил это как очередной знак и решил согласиться на странное предложение проныры.
— Да нужно.
— Тогда идем за мной, — сказал таксист и махнул головой в сторону лестницы ведущей к выходу.
* * *
Гневу Рамсеса не было границ, он не привык чувствовать себя беспомощным и обведенным вокруг пальца. Одного раза в день как ему казалось было достаточно. Второго шанса, он никому предоставлять не собирался.
— Мы сможем найти его у выхода. А постольку поскольку их у нас несколько, ты пойдешь к главному, а я к одному из боковых. Будем надеяться, он нам попадется.
— Хорошо, — ответил напарник и кинулся прочь. — Рамсес! — окликнул он вдруг. — Если тебе снова доведется встретиться с мишенью, сделай всё на пять балов в этот раз.
Рамсесу не понравилось услышанная рекомендация, но времени на пререкания не было, он проглотил обиду, и сохранив внешнюю невозмутимость, отправился на поиски цели.
Как назло на его пути возникло несколько пассажирских составов и ему пришлось преодолевать их, пролезая под ними. Это отнимало драгоценные постоянно ускользающие секунды.
Выбравшись, он поспешил к выходу. Подойдя к огромным стеклянным дверям, за которыми уже был город, Рамсес зашел за находящийся рядом стенд с объявлениями, для того, чтоб не привлекать к себе лишнее внимания
„Ну, где же ты. Где?!“.
Рамсес просматривал толпу идущих к выходу людей в надежде заметить знакомое лицо, в бесконечном потоке они все сливались воедино и он не мог нечего разобрать.
„Может он уже вышел“.
Охотник посмотрел в окно. Всего пару секунд ему понадобилось, чтоб вдалеке на площади перед вокзалом заметить человека в черной одежде, идущего рядом с полным невысокого роста мужчиной. Этот человек очень сильно отличался от серой суетливой массы.
„Тот был в чёрном, может и этот должен быть в черном“.
Выйдя за дверь, Рамсес попытался внимательнее рассмотреть удаляющегося парня.
* * *
Джеймс подошел к машине, прежде чем открыть двери и сесть в неё, он обернуться для того чтоб запечатлеть в памяти красивое архитектурное сооружение центрального Парижского вокзала.
* * *
Рамсес прищурился и задержал внимание на парне. Молодой человек повернулся к нему лицом и обратил свой взор на здание вокзала.
„Это он! Попался, мать твою!“, гневно подумал Рамсес и ринулся на встречу.
Их разделяло около сотни метров.
Парень открыл дверь и сел в такси. Машина завелась, и водитель начал не торопясь выезжать с парковки.
Оббегая людей, Рамсес стал ускоряться. Его рука потянулась под пиджак за пистолетом. Он кожей ладони почувствовал холодную сталь оружия. Еще мгновение, он вытащит его и произведет выстрел. До цели осталось буквально пятнадцать-двадцать метров. На сей раз никому не удастся скрыться от безудержной машины для убийств.
Но неожиданно, преследуемая мишень, находящаяся в автомобиле посмотрела на Рамсеса. Сделала она это невероятно спокойно, так, будто не ожидает от незнакомца ничего плохого. Одной секунды оказалось достаточно, чтоб произвести необратимое впечатление на хладнокровного убийцу. Пробежав по инерции еще несколько метров, он остановился, после чего вынул руку из-под пиджака. В ней было пусто.
Когда Рамсес увидел взгляд своей мишени, в его голове что-то перемкнуло, и сомнения, некогда зародившиеся в нём, стали ещё сильнее.
* * *
— Куда поедем? — спросил таксист.
— Пока вперед.
Джеймс взглянул в окно, там он увидел бегущего в его сторону огромного темнокожего мужчину. Они встретились взглядами, и молодой парень еле заметно улыбнулся. Ему всегда казалось, что эта самая лучшая реакция при пересечении взглядов, пускай даже и с абсолютно незнакомым человеком. Через мгновение, машина набрала скорость, и забавный незнакомец исчез из поля зрения.
Рамсес еще несколько секунд стоял неподвижно, провожая взглядом человека, у которого мгновение назад готов был отобрать жизнь.
Глава 8
Непроглядно густой и холодный туман окутывал полностью обнаженное тело Кристофера. Перед его глазами витала мерзкая белая пелена и раздражающая тошнотворная рябь. Он оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть рядом очертания чего-нибудь знакомого, привычного. Однако ему ничего не удалось заметить сквозь плотную стену тумана.
„Почему так тихо. Что? Что это за место? Как я здесь оказался?“, словно в бреду мямлил Кристофер.
Безумный страх и паника, начали наполнять его сердце. Колотящееся, оно будто предчувствовало неминуемую смерть.
„Так, надо выбираться отсюда“.
Дрожа, сделав несколько несмелых шагов вслепую, его ступни, обжигаемые холодным, адски промерзшим асфальтом, практически полностью онемели, и ноги перестали слушаться.
— Господи…как же…холодно!!! — вырвался стон из его груди.
Не выдержав невыносимой муки, весь трясясь, он беспомощно рухнул на землю. Сжавшись, точно бы маленький ребёнок в калачик, он прижал свои трясущиеся ледяные колени к груди. Все его мысли в ту секунду были о тепле. Он так раскаивался, что когда-то ругал вездесущую жару, которая с каждым годом становится все беспощадней. Теперь, даже ради самого маленького теплого солнечного луча, он готов был отдать всё, чем дорожит.
С каждой секундой, маниакальный молчаливый холод становился всё сильнее, агрессивней и безжалостней.
Кристофер постепенно перестал чувствовать кончики пальцев рук и ног, а бок, на котором он лежал, беспрерывно, невыносимо жгло.
Наконец наступил тот страшный момент, когда ему начало казаться, что он не выдерживает сражения с холодом и потихоньку отключается. Повернув голову вверх и посмотрев на затянутое серо-белое небо, он мысленно попрощался с этим миром. В его тело проникла сладкая дьявольская истома, которая медленно растекалась внутри, заставляя, сомкнув глаза заснуть страшным сном.
Из последних сил он продолжал смотреть на небо, но веки уже не слушались и открывались все реже и реже.
Кристофер положил голову обратно на промерзший ледяной асфальт.
— Ну, вот и все, — тихо прошептал он. — Закрывай глаза, скоро все закончиться, — веки медленно сомкнулись. Сердцебиение становилось все слабее и тише. Кажется, уже где-то недалеко виднеется та грань, за которой пропадают остатки страха, и появляется легкость, неосязаемая и не понятная живым.
Откуда-то сверху донесся нарастающий шум, напоминающий приближающийся сильный ветер. Настигнув полуживого Кристофера, он стал быстро рассеивать окружающий его туман, и сквозь него начали виднеться слабые очертания тротуара, а также огромного здания, возвышающегося над ним.
Сменившаяся картинка вернула немного сил обездвиженному мужчине.
Туман продолжал рассеиваться, его исчезновение выглядело необычно и даже странно. Белая дымка улетучивалась, поднимаясь вверх, словно пар втягиваемый вытяжкой.
Используя остатки воли, Кристофер оглянулся и обнаружил, что лежит по центру огромного перекрестка, по краям которого выстроились высокие серые небоскребы. Смотрелись они крайне гротескно, и даже зловеще, в них не было окон, состояли они из крайне грубых бетонных блоков, те, казалось, вот-вот сорвутся и рухнут. Огромные арматурные проржавевшие изогнутые пруты, торчали из бетонных плит отовсюду, от первого этажа до последнего. Окружение выглядело крайне неприветливым, жутким, ужасающим, будто очутился в фантазии, больного, извращённого, маниакального ума.
Кристофер еще раз собрал всю свою энергию в кулак и закричал, что есть мощи:
— Помогите!!! Помогите кто-нибудь!!! - так, он не переставая, захлебываясь в попытках ухватить еще немного воздуха, продержался несколько минут. В ответ, получая лишь тишину и отзвуки собственного эха.
Истошный крик, стук сердца и оглушающая мертвая тишина, слились в какофонию безысходности и душащего бреда. Невозможно было разобрать, где реальность, а где галлюцинация. В такт сердцу послышался ритмичный шум. Он становился с каждым следующим мгновением все громче.
„Копыта!“ осенило Кристофера „Такой звук издают копыта“.
Кинув взгляд в сторону, откуда доносился звук шагов, он увидел идущего к нему внушительных размеров вороного скакуна. Тот подошел в плотную, опустил голову и бережно прикоснулся своим огромным влажным горячим носом к лицу замерзающего парня. Теплое дыхание лошади вселяло надежду на спасение, из промерзшего бледного ада.
Мощное и красивое животное казалось знакомым, от него исходило необыкновенное тепло, почти жар, а из огромных ноздрей при каждом выдохе вырвался обволакивающий пар.
Почувствовав это, Кристофер, дрожа, встал и крепко обнял коня за шею, надеясь немного согреться.
— Ох, ты мой хороший. Ты мой хороший, — повторял он, прижимаясь к неожиданному спасителю. Тот в ответ почти не двигался, послушно подчиняясь, лишь порой слегка фыркая и поматывая огромной головой.
— Будущее, — послышался хриплый мужской голос.
Кристофер испугался, разжав свои объятья, он резко обернулся. Но там, откуда доносился голос, никого не было.
— Твоё будущее, — в этот раз слова прозвучали чуть ближе.
Кристофер снова стал оглядываться. Повернув голову обратно, испугавшись, он дернулся, увидев стоящего в нескольких метрах от него старика, с длинными седыми неухоженными волосами и неаккуратной бородой.
Старик был невысокого роста, одет в грязную бежевую тунику, в руках у него был посох.
„О боги“ всматриваясь, подумал Кристофер.
Глаза старика были абсолютно белыми, без зрачков и окружностей.
— Простите что? — нервно прошептал Кристофер.
— Твое будущее, — упрямо продолжал тот.
От растерянности и страха парень весь сжался, после чего шепотом, словно напуганный ребёнок он произнес. — Я не понимаю. Что значит моё будущее? Что? Что вообще здесь происходит?! Где я? —
Внезапно вокруг него всё замерло, стало искусственным, исчез холод, окончательно пропали остатки тумана.
Старец поднял руку и указал пальцем на испуганного парня.
— Твое будущее, выгладит, словно сажа, пахнет словно дым, и звучит, словно крик тысячи людей.
Возникла несколько секундная пауза…
Вырвавшись одновременно отовсюду, разрывая тишину, внезапно раздался густой рёв сирены.
Её звук был ужасным, оглушающим, выворачивающим наизнанку, столь жутким, что лица и старца и Кристофера, скривились в адских, невообразимо мучительных гримасах. Наверное, именно так чувствует себя животное, которое разделывают на скотобойне.
Вибрации, исходящие от сирены, подавляли волю, вызывая животный страх. Проникая внутрь сознания, делая каждую новую секунду невыносимой.
Желая спастись, Кристофер закрыл уши руками. Подняв голову верх, пытаясь найти источник нестерпимого шума, он заметил, что здания не выдерживая мощной вибрации, и начинают разваливаться, словно карточные домики. Огромные серые куски грубого бетона стремительно летели вниз и с грохотом падали, проламывая асфальт, раскалываясь на куски.
От здания, под которым спрятался Кристофер, со скрежетом и скрипом откололась насквозь прошитая арматурными прутами плита, которая с невероятной скоростью начала нестись прямо на него. Обреченно смотря на неминуемо приближающуюся смерть, он сжав руками свою голову, упал на колени, благодаря судьбу, что он наконец-то сдохнет, и этот психоделический ад закончится.
Кристофер почувствовал сильный удар, после которого сразу же зазвучали аплодисменты.
Он вздрогнул и вынырнул из терзающего его кошмара.
Рукоплескание означало, что полет через Атлантику прошел нормально и борт номер 37 удачно приземлился в пункте назначения.
Напуганный Кристофер, нервно вытер холодный пот со лба и поддержал всех остальных пассажиров, слегка похлопывая в ладоши. Его взор обратился к взлетно-посадочной полосе, которая, то появлялась, то исчезала в овальном окошке иллюминатора, пока самолет, заглушая шумные двигатели, приближался к терминалу.
Несколько раз, глубоко вздохнув, парень прогнал остатки дурного непонятного сна.
Кристоферу Тернеру было 30, и все эти годы для него прошли очень непросто.
Он был американцем, во всех смыслах этого слова. Патриотом любящим свою страну, защищающим все её гордые истинны и идеалы, готовым прийти на помощь каждому кто попросит об этом. Он обожал образ жизни, в котором при желании любой мог добиться всего чего пожелает.
Но это не его история. Несмотря на всю широту и возможность действий, к своим тридцати годам он добился немногого. Виной тому служил характер, очень сложный, непокорный и вспыльчивый.
Кристофер никогда не знал своих родителей, у него не было родных и близких, он был абсолютно один в этом огромном мире.
Его путь начался с грязной сумки стоящей на крыльце одного из Нью-Йоркских приютов для несовершеннолетних. В этой сумке находился он сам. Кто-то просто оставил его, позвонил в дверь и убежал. Так, он очутился в месте, ставшем для Кристофера единственным родным домом, на долгие годы. Также как и каждому ребёнку, прошедшему подобные учреждения, там ему приходилось несладко. До того как он вырос и окреп, его постоянно обежали старшие мальчишки, а когда повзрослел и похорошел, к нему стал приставать старый тщедушный директор-извращенец. В подобных условиях он быстро научился постоять за себя в самом раннем возрасте, а также полагаться только на собственные силы, в частности на свои крепкие кулаки. Тяжелая давящая атмосфера, и единственный друг телевизор, по которому транслировались только государственные каналы, стали причиной его сложного, но патриотичного характера, повлекшего за собой череду жизненных неудач. Забавно, но в этом негативе было и кое-что хорошее, а именно воля, внутри его ранимого и одинокого сердца, жила титаническая сила воли.
Недолго думая, Кристофер решил записаться в ряды родной армии. Красивые телевизионные ролики, призывающие защищать родину, сделали свое дело, и совсем ещё зеленый юноша, очутился на призывном пункте. Там его встретили с распростертыми объятиями, и старый ветеран вьетнамской войны, начал рассказывать обо всех преимуществах и прелестях такой роботы. Увы, судьба преподнесла очередной удар, и новобранец не прошел медкомиссию. Здоровье подвело, какие-то проблемы с кровью. Никто толком нечего не объяснил.
Вот так прошли все его 30 лет, в какой-то нелепой борьбе, то за выживание, то с одиночеством, то ещё с чем-то.
Кристофер поменял десятки робот и специальностей, но нигде не задерживался надолго, продолжая оставаться верным лишь своим твердым мужским убеждениям.
Но в последнее время, даже это слабое равновесие и титаническая воля пошатнулись.
Непривычные, странные и порой кошмарные сны начали терзать его голову, они были наполнены символами и головоломками, перемешивающимися с отвратительными ужасами. Плохо было то, что ощущения после сна ещё долго не покидали его душу и продолжали бередить целый день. Для Кристофера подобное было несвойственным, он с легкостью мог расстаться с любой мучающей его мыслью или человеком. Иными словами — одиночка.
Но теперь всё совсем по-другому, с каждым днём он слабел. Слабел словно ребёнок пред лицом этих ужасов, повторяющихся почти каждую ночь. Это и выбивало его из хрупкой жизненной колеи. Когда-то очень сильный и уверений в себе мужчина перестал быть таким, и превратился в замкнутого, мрачного, боящегося засыпать человека.
Ему казалось, он догадывается, с чем связана его напасть, но он не хотел себе в этом признаваться. И всё же, Кристофер решил рискнуть и разгадать тайну. И вот теперь, он прилетел в Париж…
После того как все пассажиры вышли из самолета, Кристофер встал, накинул на себя джинсовую куртку и проследовал вслед за остальными к таможенным воротам.
— Месье, — неожиданно окликнул его худощавый таможенник.
— Будьте добры, ваши документы.
Кристофер, безразлично подошел, и сам того не желая, совершенно случайно, стал пялиться на блестящую словно зеркало лысину таможенника.
— Ваши документы! — недовольно повторил тот.
— О да, простите, — оттаял Кристофер.
Немного покопавшись в карманах, он достал документы и протянул их.
Внимательно изучив и пролистав все страницы, таможенник закрыл паспорт, и хитро посмотрел на гостя.
— Кристофер Тёрнер. Впервые во Франции?
— Да. Это может каким-то образом повлиять на мой въезд в страну? — в голосе американца чувствовалось недовольство. — И вообще, зачем понадобилось проверять мои документы?
В ответ таможенник ехидно улыбнулся. – Ну, вы же знаете, сейчас так много опасностей повсюду, теракты, преступники, захваты самолётов. Простите месье, обыкновенная формальность. Вот ваши документы.
Кристофер взял паспорт, накинул на плечо сумку и пошел дальше. Через некоторое время, он обернулся назад, чтоб еще раз окинуть взглядом странного таможенника. Он увидел, как смотря ему в след, тот разговаривает по телефону. Заметив на себе внимание американца, испугавшись, таможенник резко отвернулся и тут же кинул трубку.
Глава 9
Дима зашел в ресторан. Минуя администратора зала, он пошел прямиком к столику, за которым сидела красивая и улыбчивая Катрин.
— Привет, — нервно сказал Дима, чмокнув любимую в щеку. Кинув куртку на спинку стула, он присел рядом.
— Приветик, — обеспокоено ответила Катрин. — Может, закажешь сразу себе что-нибудь?
— Да, конечно, — Дима поднял руку и возле него тут же появился приятный молодой официант. - Мне, пожалуйста, вот это и вот это, — безразлично выбирал он, тыкая в меню пальцем.
Напряжённое поведение её возлюбленного насторожило Катрин.
— Ну, и какие же новости у тебя?
Дима не спешил отвечать. Он потянулся в карман своей куртки, достал оттуда злополучную фотографию и небрежно, двумя пальцами, кинул её на стол. Откинувшись на спинку стула, он сказал. — Она настоящая.
— Как? — удивилась Катрин.
— Да, да. Представь себе. Мне сказали, что снимок подлинный.
Катрин растерянно замолчала.
— Вот, в принципе и все новости, любимая.
— Что ты собираешься теперь делать?
Снова повисла пауза
— Не знаю. Может у тебя есть предложения?
— Честно говоря, я надеялась именно на этот вопрос.- Катрин наклонилась к Диме и нежно взяла его за руки. — Предлагаю тебе сейчас хорошо покушать, потом поехать куда-нибудь погулять, а завтра, забыв обо всей этой истории спокойно улететь домой. Но сейчас, главное выкинуть эту дурацкую фотографию. Просто уничтожить. Забыть о ней.
— Ты права, каждый нормальный человек на моём месте, поступил бы именно так. Но знаешь в чем загвоздка?
— В чем?
— В том, что если сделать, так как ты предлагаешь, я никогда не узнаю в чем все-таки дело, и до конца своих дней буду думать, что где-то, я что-то забыл, пропустил, быть может, невероятно важное и имеющее огромный для меня смысл.
— Но зато ты будешь спокоен, — улыбаясь, настаивала Катрин.
— Вот как раз спокойствия не будет. Больше никогда.
Дима взял снимок и принялся его снова разглядывать.
— Ты знаешь, каждый раз, когда я смотрю на фото, у меня такое ощущение, будто в моей памяти всплывают какие-то эмоции, воспоминания и образы. Все эти люди, здесь, на снимке, для меня не чужие, — Дима поднял голову и проникновенно посмотрел в глаза своей девушке. — Но я точно знаю, что нечего этого никогда не было. Понимаешь!
— Может ты просто забыл.
— Исключено, я пока еще не выжил из ума, чтоб забывать подобное.
После этих слов, рядом со столиком неожиданно возник всё тот же симпатичный официант, который стал сервировать стол. В конце виртуозного волшебного действа, он поставил огромное блюдо с салатом перед молодым человеком.
— Merci, — сказал Дима и не торопливо начал есть.
Катрин не стала отрывать возлюбленного от еды. Она продолжила играть в игру, изображая спокойствие, понимание, любовь, пряча за ними, взволнованность и сомнения. Ей не понравилось все то, что она только что услышала. Все те слова о чувствах и людях, которых он забыл, заставили её задуматься. В душе Катрин поселилось недоверие и смятение.
„Лишь бы все закончилось поскорей“.
Шум ливня, отвлек её от созерцания самого главного человека в её жизни. Взглянув на окно, она увидела, как капли дождя тревожат маленькие квадратные стекла, заключенные в решётчатые деревянные рамы. Умиротворяющие звуки дождя и тусклый свет за окном, немного успокаивали её взволнованное сердце.
„Боже, если бы он только знал, как сильно я его люблю“, говорила она себе.
Дима знал, какие чувства испытывает к нему Катрин, но, как и каждый мужчина, неумело отвечал ей взаимностью, считая, что вместо бесконечных ненужных слов о любви, следует совершать поступки, которые скажут всё за себя сами. Желая показать своё истинное отношение, он постоянно дарил ей подарки, продолжая ухаживать за ней так, словно они познакомились неделю назад. Даже свои занятия спортом он обосновывал тем, что они необходимы для того, чтоб она не теряла к нему интерес, добавляя при этом (если бы мы не были с тобой вдвоем, я бы наверняка стал толстым ленивцем, валяющимся на диване).
Катрин не всегда верила всем его потугам и признаниям. Дима был очень привлекательным парнем, его черные, точно бы уголь волосы и голубые выразительные глаза свели не одну девушку с ума. Да и тем более деньги, которых у него было предостаточно, способствовали привлечению представительниц слабого пола. Из-за всего вышеперечисленного Катрин постоянно была как на иголках, особенно в те моменты, когда её любимого не было рядом.
И вот теперь это фото, которое по ее мнению подтверждало некоторые её опасения…
Закончив обед, молодая пара, взявшись за руки, вышла из небольшого уютного ресторанчика, который они часто посещали всякий раз, когда приезжали в Париж.
— Что теперь? — спросила Катрин.
— Не знаю. Но мне уже не хочется сегодня, куда-либо ехать, — тихо ответил Дима. — Если ты хочешь, чтоб я всё забыл и выкинул из головы — продолжил он — Мне нужно побыть в тишине и немного помолчать. Поехали в гостиницу, к тому же завтра у нас самолет, надо отдохнуть и собраться.
Катрин понимающе кивнула.
За то время пока молодая пара ехала в такси, они не обмолвились ни словом. Сидя по разным сторонам, держась за руки, они смотрели на дождь, который, то усиливался, то слабел.
Подъехав к красивому классически оформленному входу в гостиницу, пара вышла из машины и Катрин сразу же устремилась внутрь, подальше от дождя. Дима догнал ее на ступеньках, и аккуратно схватив за руку, остановил. Его любимая растерянно развернулась и посмотрела на него.
— Что! Что такое? — удивленно спросила она.
Дима смотрел на нее и не мог оторвать глаз, из-за дождя черные длинные волосы Катрин скрутились во вьющиеся локоны, а по лицу пробегали маленькие капли воды, словно подчеркивая правильные черты лица и слегка курносый носик.
— Давай немного прогуляемся под дождем?
— Зачем? Мы же промокнем?
— Ну, давай, — улыбаясь, настаивал Дима. — Мы никогда такого не делали. Мне так нравится этот легкий сумрак, —
Дима закрыл глаза, поднял голову и глубоко вздохнул.
— А особенно шум, ты слышишь, он такой мягкий и ненавязчивый, будто мелодия или шепот.
— Слышу, — растерянно ответила Катрин. — Но мне становится холодно, да и капли, словно ледышки, попадают за шиворот, а это знаешь ли не очень приятно.
— Тогда ты иди, а я здесь еще постою, — сдался парень.
— Ещё раз?! — возмутилась Катрин. — Ты хочешь, чтоб я пошла в номер, одна? Хм, ну как скажешь. Раньше ты меня ни на шаг не отпускал в чужом городе, если я сама этого не просила. А теперь хочешь, чтоб я ушла?
Эти слова немного пристыдили Диму.
— Нет, ты неправильно поняла. Ты же сама сказала что…
„Хватит, сейчас же все выскажу ему“ подумала Катрин. Не дослушав невнятных объяснений до конца, она перешла в атаку.
-Знаешь, а тебе ведь раньше никогда не нравилась такая мерзкая погода! Ты не выносил её! Слякоть, холод и прочее!
Дима, тоже был не робкого десятка.
— Во-первых, успокойся, а во вторых мне просто захотелось…
Катрин его снова перебила.
— Нет, нет. Я уверенна, мне известно, в чем дело.
— И в чем же? — развел руками Дима.
— Я думаю в том, что я тебе мешаю, что-то сделать, вот ты и спроваживаешь меня постоянно куда-то, то в ресторан, то в номер!
— Что за бред!
— Не перебивай меня, я еще не закончила!
Дима лишь обреченно опустил голову и уставился на потемневшие от влаги, каменные ступени. Выглядел он словно хулиган-школьник, вычитываемый учительницей или директором школы.
— Мне кажется, я знаю, что происходит с тобой, и про твою дурацкую фотографию, тоже.
— А ну-ка, поведай и мне? — лукаво поинтересовался Дима.
— Я практически уверенна в том, что фото подлинное, а ещё уверенна в том, что ты не забыл, где и как она делалась, просто ты не хочешь, чтоб я узнала, что тогда происходило со всеми вами.
Дима удивленно раскрыл глаза. — И что же, по-твоему, тогда происходило?
— Какая разница! Что-нибудь мужское. Ты с какими-то своими друзьями, которых я не знаю, устроил гулянку, вы пили, развлекались с девками, потом сделали эту типа старую стильную фотографию. И вот теперь, твои якобы таинственные знакомые здесь, таким образом, решили напомнить о себе. Еще и написали на ней „В Париже“, чтоб ты не растерялся. Я думаю, тебя следует оставить одного, так ты сможешь связаться с тем, кем хочешь.
Дима решил перебить гневный монолог.
— Хотя твой рассказ не лишен некой логики, — он набрал полные легкие воздуха и выдал. — Но это полная выдуманная чушь. Это наиболее фантастическая небылица, которую мне доводилось когда-либо слышать.
— А вся эта история с посланием, не фантастическая небылица?! —
Дима внезапно переменился и стал серьезным и спокойным.
— Нет, я думаю это не небылица, а по-настоящему нечто важное. Но не переживай, я всё сделаю как ты сказала. Забуду обо всем и вернусь домой.
— А я все-таки переживаю и ты знаешь за что? — не дожидаясь ответа Катрин продолжила. — За нас. За наши отношения!
После этого признания, Дима немного остыл и с трепетом посмотрел на Катрин. Его взгляд был нежным и сожалеющим.
— Но ведь с нашими отношениями всё хорошо. Ты любишь меня, а я тебя. Мы вместе и это главное.
— Да! Если это так, и у нас все гладко, то тогда почему спустя все эти годы, ты до сих пор не сделал мне предложение?
По щеке Катрин покатилась ни то слеза, не то капля дождя. — Я спрашивала тебя, какое желание ты загадал, потому что хочу знать, не лишаю ли я тебя ненароком чего-то важного. Я хочу быть уверенной, что ты счастлив со мной.
Сказанные слова били прямо в сердце, обескураживая, делая Диму беспомощным.
Тема брака была скользкой и нежелательной для них обоих, и молодая пара с завидным успехом избегала её. Так было, потому что Катрин знала, он не готов к браку, правда не понимала почему, ведь они так сильно любят друг друга. Быть может, у него есть кто-то еще. Та, кто на ее фоне кажется такой интересной и новой, с огромным бесконечным внутренним миром, в котором хочется провести вечность, наслаждаясь нетронутой красотой. Катрин ненавидела подобные мысли, и гнала их от себя, однако при каждой новой неурядице, они возвращались, волоча за собой угнетающие эмоции и неуверенность в себе. Будто маленькой девочке, ей всего лишь хотелось, чтоб чернявому яркому мальчишке, которого она увидела когда-то в детстве, было хорошо рядом с ней.
-Молчишь? — грустно сказала Катрин. – Ну, молчи, а я пойду с дождя в номер, и буду, как верная собака ждать тебя там.
Обернувшись и поднявшись по лестнице, Катрин исчезла за вращающимися дверями.
Дима продолжал стоять под моросящим дождем и смотреть ей в след. Жаль он не мог сказать своей девушке, что не делал ей предложение не потому, что сомневался или у него был кто-то другой, а потому, что считал себя юнцом, неспособным быть достойным мужчиной для столь прекрасной девушки. Он жил за счет богатых родителей, да ещё и в таком возрасте, это очень сильно терзало его. Отец в свою очередь не спешил привлекать сына в семейный бизнес, мотивируя это тем, что он не для того тяжело пахал и трудился всю жизнь, чтоб его дети занимались тем же самым.
Займись чем-нибудь творческим, мыслительным. Пой, будь художником, философом, кем угодно, только не тем, кем стал я. Этот бизнес очень тяжёлый, а в нашей стране ещё и криминальный. Не раз повторял отец.
Вот так и мыкался всю жизнь Дима, в поисках чего-то, способного стать его истинным делом и судьбой.
Дима, волоча ноги, спустился по лестнице и решил немного прогуляться по опустевшим мокрым улицам. Он не верил в эмоции, особенно в те, которые возникают во время ссор. Они мешают нормально думать и принимать правильные решения. Пятнадцать-двадцать минут вполне достаточно, для того чтоб выветрилось лишнее, и осталось самое важное, сказанное и услышанное.
Дима старался быть объективным. Смотря на себя со стороны, он и сам удивлялся своему поведению.
„Катрин права, я никогда не любил дождь, а теперь“. Теперь он чувствовал себя словно рыба в воде. Пускай от всего происходящего вокруг у него кружилась голова, и он был встревожен, все же, ощущения правильности происходящего не покидало его. Словно сейчас, вся эта неразбериха и должна происходить, и необходимо немного подождать, и все станет на свои места.
Дима медленно прохаживался вдоль дороги, шаркая подошвой о небольшие лужицы, ловя каждую секунду и каждое движение обыкновенной земной мистики, на которую уже давно никто не обращает внимания.
Усевшись на первую попавшуюся мокрую лавочку Дима достал из кармана все ту же злополучную странную фотографию. Ладонью, прикрыв её от дождя, он снова решил взглянуть на неё, но уже в последний раз.
„Ну что, вот и конец загадочной драмы“ подумал он. „Прощайте, кем бы вы ни были, и что бы все это не значило. Мне надо жить дальше, и желательно спокойно“. В Димином сердце появилась легкая грусть, будто тонкая игла проткнула душу.
— Я никогда не узнаю правду, — прошептал Дима.
Рука, в которой он держал фотографию, потянулась к стоявшей рядом урне.
Поднялся сильный ветер, обрывающий с деревьев остатки пожелтевших листьев. Несколько мокрых листочков с порывами ветра попали на одежду молодого парня, сидящего на лавочке. Дима начал стряхивать их с себя, окончив, он встал и подошел к урне, глубоко вздохнув и немного подождав, он кинул фотографию внутрь.
Где-то недалеко, неожиданно прозвучал пищащий продолжительный рёв.
Быстро оглянувшись, он увидел как автомобиль такси, несшийся на большой скорости, стал резко тормозить, поднимая вверх брызги от луж, образовавшихся на дороге около обочины. Машина остановилась с противоположной стороны улицы, как раз напротив того места где стоял Дима.
Наблюдая за всей этой сценой, он начал чувствовать несильный, но четко ощутимый дискомфорт в левой руке. Взглянув на нее, он изумился. Он все ещё держал снимок.
Шокированный Дима, снова взглянул на такси. Через некоторое время, из неё резко выскочил, или даже вынырнул человек, который принялся что-то кричать и агрессивно жестикулировать.
Для Димы удивительно было то, что этот человек смотрел в его сторону и обращался, по всей видимости, именно к нему.
Глава 10
— Куда? — спросил пожилой шофер.
Кристофер скривил лицо, дав понять, что он и сам не знает.
Таксист улыбнулся. – Ну, хоть примерно?
— Покатайте меня по городу. Я осмотрюсь, а потом решу, — улыбаясь в ответ, произнес парень. — Так вас устроит?
— Желание клиента закон, — сказал таксист и нажал на педаль газа.
Кристофер решил не уделять много времени разглядыванию окрестностей и сразу же перешел к делу.
— Скажите, а девушки у вас, — американец запнулся. — В смысле в Париже, красивые?
Таксист засмеялся. Это был стандартный, и один из первых вопросов, которые задавали молодые туристы, в основном мужчины, приехавшие во Францию.
— Лучшие, — гордо ответил он. — Тем более, что Париж самый романтичный город на земле. Все желающие любви особы едут сюда. Так что здесь, вы с легкостью сможете найти как легкую интрижку, так и серьёзные отношения.
Кристофер ехидно улыбнулся. — Я вообще просто так спросил.
— Да, да. Как скажите. Но тогда позвольте вопрос? — продолжил таксист.
Парень немного удивился. — Конечно же, зачем просить разрешения? Вы Французы, все такие вежливые?
Шофер с улыбкой посмотрел на пассажира через зеркало заднего вида, и произнес.
— Вежливость и культура, привилегия сильных.
Слова мужчины звучали гордо и уверенно.
-Так вот, насчет моего вопроса. Я хотел у вас спросить, что привело вас в этот город. Дела или отдых?
Вопрос озадачил Кристофера.
— Никогда бы не подумал, что у меня будут проблемы с таким простым вопросом. Даже не знаю, как сказать. Я приехал в поисках решения одной проблемы, возникшей не так давно.
— Ну и как думаете, вы ее решите?
— Странно слышать такие вопросы от водителя такси, но я всё-таки отвечу, — вздохнув, парень продолжил. — Может быть да, а может, не получив желаемого, отправлюсь обратно домой.
— Уверен, всё будет хорошо, вы добьетесь того, чего хотите, — поддерживал пассажира водитель.
— Спасибо
-И еще, для того чтоб знать о вас все что мне нужно, назовите мне ваше имя.
— Меня зовут Кристофер Тернер.
— Приятно познакомится мистер Тернер.
— И мне.
Мужчины посмотрели друг на друга через зеркало заднего вида, словно старые друзья, после чего замолчали.
Таксист вел свой автомобиль старинными улочками, маленькими и не очень, замедляя ход, возле основных городских символов.
Проезжая мимо Эйфелевой башни и триумфальной арки на площади Каррузель, он не ехал, а практически стоял, казалось, что если еще, хоть немного сбавить скорость, они начнут ехать назад. Пассажир не стал этому противиться, наоборот это умиляло и забавляло его. Да и к тому же помогало отвлечься, от преследовавших молодого американца мыслей и ощущений, связанных со сном, уведенным перед приземлением.
Так, в разъездах по городу мужчины провели почти час, попутно застревая в небольших пробках.
Кристофер приподнялся немного с заднего сидения и посмотрел в проем между передними креслами, пассажирским и водительским. На счетчике накопилась немаленькая сумма. Но это не сильно волновало Американца. Кристофер взял с собой в путешествие все свои сбережения. Так, словно он и не собирался возвращаться домой.
„Если нечего не выйдет, оторвусь по полной, на все деньги“.
Это был один из немногих моментов его жизни, когда он не знал, что делать дальше, как поступить после того, как все закончиться, и ему придется возвращаться домой. Печальным было то, что там за океаном, его никто не ждет. У него не было ни семьи, ни постоянной девушки, ни близких друзей. Лишь маленькая холостяцкая квартирка в плохом районе, в которой не нашлось бы лишнего места, даже домашнему животному.
— Накатайте еще 10-15 евро и отвезите меня, пожалуйста, в какой-нибудь отель.
— Вам в дорогой или не очень? — спросил таксист.
Кристофер немного подумал, и после недолгой паузы сказал.
— Меня туда, где, по вашему мнению, я мог бы чувствовать себя комфортно во всех отношениях.
Шофер улыбнулся и кивнул головой.
По истечению тех самых пары десятков евро, такси направилось к будущему месту пребывания американца.
И всё прошло б гладко, если б не очередная пробка, возникшая на пути автомобиля. Но в этот раз, все было гораздо серьезней и длинная колона автомобилей, стояла словно вкопанная.
„Черт, мне и в Нью-Йорке хватает проблем с движением, так еще и тут“
На лобовое стекло, разбиваясь, начали падать маленькие капли, снова начинающегося надоедливого дождя. Водитель поднял голову и посмотрел сквозь прозрачный люк на небо.
— Только этого нам не хватало, — буркнул водитель. Стоило ему произнести эти слова, как дождь, точно бы в отместку, стал усиливаться.
— Скажите, а можно как-то все это объехать?
Недолго думая, водитель ответил. — Можно, но это будет стоить немного дороже.
— Не имеет значения, лишь бы выбраться отсюда.
Услышав просьбу, водитель пересек двойную осевую и развернулся на 180 градусов, нарушив при этом все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. На удивление дорога в обратном направлении, по которой собрался ехать таксист, была практически пуста.
— Я поднажму, если вы не против? — спросил он.
Кристофер выглянул из-за плеча водителя и оценил ситуацию, сложившуюся перед ними.
— Да, без проблем!
Улицы опустели, и только кое-где под навесами автобусных остановок стояли люди, пережидавшие капризную и непостоянную погоду.
Кристофер положил голову на подголовник.
Такие изыски природы, как дождь и пасмурное небо, у многих вызывают умиротворение, неизбежно ведущее к сонливости. И гость из-за океана не был исключением. Его веки стали все чаще закрываться, и к нему начала подступать дремота. Понемногу отключаясь, его глаза полностью закрылись.
— Проснись, — прозвучал мужской голос.
Эти слова пробудили сонного и уставшего американца.
— Что? Что вы сказали? — вяло произнес он.
Водитель удивленно посмотрел в зеркало на пассажира. – Я! Я не проронил, ни слова. Вам, наверное, показалось.
Пассажир пожал плечами, зевнув, он уставился в окно. Его веки становились все тяжелее, будто наливаясь свинцом. Коварное тепло, окутывающее салон автомобиля, убаюкивало не хуже седативного наркотика. Всемогущая дрема стерла из головы все мысли, оставив лишь возможность наслаждаться неизбежно подступающим сном. Вяло поглядывая на улицу, он уже был не способен вырвать из смазанной действительности, что-то конкретное.
Однако его внимание, неожиданно привлек одинокий молодой человек, спокойно сидящий на лавочке под дождем, без зонтика. Это показалось ему не совсем обычным, и он сфокусировал зрение для того, чтоб разглядеть чудака.
От увиденного Кристофера начало трясти, а в душе зародился страх. В мгновенье ока, сон отступил.
Переборов эмоции парень взял себя в руки и прокричал.
— СТОЙ!
Водитель резко нажал на тормоза, боясь, что не заметил пешехода, но осмотревшись, понял, что все нормально. Обернувшись, он испуганно спросил. — Что случилось? —, но на заднем сидении был пусто, там лежало всего несколько купюр, за дрогу.
Протерев в запотевшее боковое стекло, таксист нашел, кого искал. Его пассажир стоял за дверью, размахивая руками, он что-то кричал.
Из-за серой пелены дождя, Дима не мог понять, что происходит, ему никак не удавалось разглядеть агрессивного субъекта, а белый шум бесконечного ливня и проезжающих мимо машин не давал расслышать выкрикиваемые им слова.
— Что? Я не понимаю? — кричал он в ответ.
Явно взбешенный такой реакцией, незнакомец ринулся к нему через улицу. Заметив подобное нежелательное развитие событий, Дима положил фотографию обратно в карман, сделал несколько шагов назад и стал в боевую стойку.
По мере приближения бранные слова становились понятнее.
— Какого черта вам от меня надо?! Что это все значит! Отвечай!!!
Человек подошел значительно ближе, и Диме удалось четче разглядеть его лицо.
-Что! — удивленно прошептал он. — Кристофер?!
Лицо Димы окрасилось злобой и напряжением. Подчиняясь эмоциям, он кинулся навстречу.
Двое сильных, атлетически сложенных парней вступили в жестокую схватку. Кристоферу одним хуком удалось повалить противника на землю, после чего прыгнув на него, они начали возню на мокром асфальте, нанося друг другу короткие несильные удары.
Диме удалось выпутаться из стальных пут и нанести несильный, но очень неприятный удар ногой по подбородку, так, что тот отскочил от него и упал на спину в паре метров от него.
Дима быстро встал, вытер текущую из носу кровь, и ошарашенный отошел от места битвы на пару шагов.
— КТО ТЫ ТАКОЙ? — вырвалось из него гневное рявканье.
— ПОЧЕМУ Я ЗНАЮ ТВОЁ ИМЯ?!
Эти слова не произвели никакого впечатления на Кристофера, поднявшись, он снова накинулся с ударами на противника.
Водитель такси положил деньги в бумажник и кинул его в бардачок. Повернув ключ зажигания, он собрался ехать дальше в поисках очередного клиента. Но внезапно прозвучавший истошный крик нарушил его планы. Посмотрев в окно, он увидел своего пассажира, дерущегося с каким-то парнем. Тут же выскочив из машины, таксист принялся их разнимать.
— Хватит! Хватит, я вам говорю! Что вы делаете?! — повторял смелый француз, отрывая парней, друг от друга. После недолгих ловких пируэтов, ему все же удалось втиснуться между ними.
— Отдышитесь и успокойтесь. Так вы всё ровно ничего не добьетесь, только лица себе помнёте.
Парни не смели прерывать взрослого мужчину, но при этом продолжали пожирать друг друга ненавистным взглядом.
— Молодые, вспыльчивые, а мозгов, как я посмотрю, вообще нет! — вычитывал таксист.
— Расскажите в чем суть проблемы, может, может мне удастся вас рассудить?
Несмотря на это, парни продолжали молчать.
— Ну, давайте смелее. Что вы не поделили, девушку, деньги, что?
— Вот что! — произнес Кристофер.
В своей разбитой подранной руке, тридцатилетний Кристофер Тернер держал черно-белую фотографию, на которой были запечатлены четверо молодых, одетых во все черное мужчин. Фотография была аналогична той, которую утром портье передал Диме.
— Да! В ней все и дело! — прорычал Дима. — Он неизвестно каким образом, сделал этот снимок и через третьих людей передал его мне.
— Что ты несешь? — грубо выкрикнул американец.
Француз сделал глубокий вдох и произнес.
— И из-за какой-то фотографии вы устроили весь сыр-бор. Да вы психи просто какие-то!
— Дело не в этом, — перебил Дима.
— Тогда в чем? Изъясняйтесь понятнее! —
— А в том, что она настоящая и это притом, что я ее никогда не делал.
— Так ты щенок на меня всю вину перекидываешь! — возмутился американец и подался грубо вперед. Но перед ним нерушимой преградой стоял пожилой француз.
— Успокойся и отойди на прежнее место, — твердо произнес он.
— Расскажи лучше свою историю.
— Два месяца назад, кто-то подкинул мне в почтовый ящик фотографию, сзади там есть надпись „В Париже“, а непосредственно на ней самой запечатлен я, с незнакомыми мне людьми! Я такой фотографии не делал, это точно! После проверки, мне сказали, что это не подделка.
Глаза Француза округлились — Либо у вас ребята в крови слишком много тестостерона, либо наркотиков. Потому что сейчас я вообще ничего не понял.
— А что тут понимать! — твердил Кристофер. — Он со своими приятелями когда-то видно напоил меня, и сделали этот снимок. А теперь неизвестно зачем, прислал его мне.
— То же самое я могу сказать о тебе! — спорил Дима.
— Не можешь! —
— Это еще почему?
— Потому как ты сам во всём признался, когда назвал моё имя! — рычал Кристофер.
Дима поднял голову в небо и сквозь зубы простонал. — Я не знаю, откуда мне известно твоё имя. Может быть, я запомнил его, когда ты, меня подпаивал, а не я тебя?
— Все хватит! — громко произнес таксист. — Обоюдные, нелепые обвинения не помогут, — француз глубоко вздохнул и повернулся к Кристоферу.
— Послушай, я не буду делать вид, что хорошо разбираюсь в людях, но мне кажется, парень говорит правду. А то, что он знает твое имя, еще ни о чем не говорит. Вам надо спокойно все обсудить. Уверен, после этого всё станет на свои места. Если ты не согласен мне придется вызову полицию.
Слова новоявленного мудреца, слегка остудили воинственного Кристофера.
— Хорошо, я согласен, — успокаиваясь, произнес он.
— А ты, сорвиголова, — переспросил таксист, посмотрев на Диму.
— Будешь себя спокойно вести?
Тот глубоко вздохнул, и одобрительно кивнул головой.
— Отлично, тогда я вас покину наедине с вашими проблемами и вопросами, — француз посмотрел в глаза Кристоферу. — Приятно было с тобой познакомиться, быть может, еще встретимся, — после этих слов, торопясь скрыться от дождя, таксист поспешил к машине.
Кристофер проводил приятного взрослого мужчину взглядом.
Двое парней стояли под дождем и пристально с подозрением смотрели друг на друга.
Повисла неловкая пауза.
Дима решил взять ответственность на себя и начал первым.
— Ты вообще кто такой?
— Что? — возмущённо, произнес американец.
„Не самое удачное начало“, подумал Дима.
— Давай сделаем всё так, как сказал старик. Спокойно все обсудим и выскажем свою точку зрения.
— Я не верю тебе!
— Не понял? — удивился Дима.
— Я всё ровно тебе не верю! — повторил Кристофер. — А то, что мы не деремся, еще не значит, что мы стали лучшими друзьями.
— Не очень то и хотелось. Тем более что я не верю тебе точно так же, как и ты мне! Но эта обоюдная паранойя ничего хорошего не даст.
— Что делать?
— Не знаю. Для начала надо отчего-то оттолкнуться.
Пытаясь собраться с мыслями, Дима ненадолго умолк.
— Ты говоришь, что к созданию этой фотографии не имеешь никакого отношения, ведь так?
— Именно так.
— Я говорю тоже самое. Правильно?
Американец в ответ кивнул головой.
— Теперь представь на секунду, что ни один из нас не имеет к этому отношения.
— Объясни, — удивился Кристофер.
— Я сам не знаю, что говорю и что думаю. Я в тупике. Может ты, прояснишь ситуацию!
Кристофер растерянно развел руками. — Если ты говоришь правду, то получается безумие какое-то.
Глава 11
Рамсес быстрым и напряженным шагом шел по коридору, направляясь в кабинет своего начальника. Открыв двери, он посмотрел на секретаршу.
— Шеф у себя?
— Да у себя. Но он занят, — сказала стройная, красивая девушка.
–Ему что-нибудь передать?
— Нет, не стоит, я сам, — ответил огромный и хмурый, будто монстр Рамсес.
Не обращая внимания на юную особу, он прошел мимо, и без стука вошел в дверь, на которой висела табличка с надписью, ДИРЕКТОР ПАРИЖСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ИНТЕРПОЛА, Philippe Pitieux.
Звук открывающихся дверей отвлек Филиппа от рутинной роботы с бумагами. Он поднял голову и увидел как его подчиненный, бесцеремонно, не говоря ни слова, вломился в кабинет и также нагло уселся перед ним в кресло. Филипп Петье сделал вид, что не предал случившемуся никакого значения, обратив свой взор обратно, он продолжил изучать рабочую документацию.
Внезапно, прозвучал тихий, напоминающий шипение змеи голос.
— Тебя кто учил, так вламываться в кабинет? Ты что, в сарае родился, там стучаться не учат?
Эти слова осадили Рамсеса.
— И где твой напарник, на вокзале потерял?
Услышав это, тот растерялся.
— Чего молчишь, ты же такой уверенный, злой, зашел сюда, а теперь и слова сказать не можешь, — Филипп рассержено кинул бумаги на стол и вскочил с места. — Помимо того, что ты опять не выполнил порученную тебе работу, так ты еще и не доволен чем-то! Я должен быть недоволен! Понимаешь! Я! — практически кричал тот.
Рамсес попытался взять себя в руки и несмело произнёс
— Откуда вы знаете?
— Знаю что?
— Что у нас с напарником ничего не получилось?
Улыбнувшись, Филипп злобно оскалился. — Во-первых, напарник в данной ситуации не причем, ты лично провалил задание, а во-вторых, помимо тебя там было еще 10 страхующих агентов, от них и узнал.
Сказанное задело Рамсеса. — Зачем надо было нас страховать? Из-за первой осечки в метро?
Филипп глубоко вздохнул. — Тогда вас тоже страховали.
— Но зачем?! — возмутился подчиненный. — Вы думали, что мы не справимся?
— Заметь, если б я так думал, то оказался бы прав.
После этих слов, Филипп потускнел. Вернувшись в свое кресло, он закурил сигарету. Его рука потянулась к телефону стоящему на столе, он нажал на кнопку и из динамика прозвучал молодой женский голос.
— Да месье Питье?
— Сделайте мне чашечку кофе, пожалуйста, и как можно быстрей. Крепкого.
— Да, сейчас.
Филипп пристально посмотрел на Рамсеса.
— Вас страховали не потому, что предполагали, предполагали ваш провал. О том, что вы провалитесь, я догадывался с самого начала.
Рамсес удивился. — Вы считаете, у нас недостаточно подготовки для выполнения подобного задания?
— Да причем здесь это!
— Тогда в чем загвоздка? Я не понимаю!
Филипп обреченно ухмыльнулся. — Так прямо я тебе всё и рассказал.
Двери открылись, и перед мужчинами возникла изящная аккуратная секретарша, державшая в руках поднос с кофе и круасанами.
Девушка подошла к столу, поставила поднос, и начала услужливо сервировать стол. Мужчины переключили все своё внимание на привлекательную особу. Тем более что выполняла она свои обязанности грациозно, будто рисовала картину.
— Это все, месье Питье?
— Да, спасибо.
Секретарша забрала поднос и не спеша удалилась. Рамсес обернулся, посмотрел ей в след, оценивающе меряя её с ног до головы взглядом.
— Не сломай шею.
— Простите Шеф, — шепнул Рамсес, неловко переминаясь в кресле.
— Послушай, я прекрасно понимаю, почему ты пришел ко мне, а еще я догадываюсь, почему ты был столь наглым и злым. Но и ты пойми меня, я не могу тебе всё рассказать, по крайней мере, не всё сразу.
Рамсес опустил глаза и посмотрел на красивый, узорчатый персидский ковер, и после небольшой паузы произнес. — Тогда расскажите сейчас, то, что можете.
Филипп глубоко вздохнул. — Хорошо. Я приоткрою тебе самую малость. Потом, если заслужишь, еще кое-что. Но предупреждаю тебя, развяжешь язык и ты покойник.
Рамсес одобрительно кивнул головой.
— Хорошо, тогда я начну. Помнишь того светловолосого парня, сегодня утром в метро?
— Конечно. Неудачи, легко запоминаются.
— Так вот, он в Париже уже четыре дня. Знаешь, когда я узнал о том, что он здесь? — не дожидаясь ответа, начальник продолжил. — Четыре дня назад.
— Простите, пал не складывается.
— Его уже четвертый день гоняют по городу и ничего не могут с ним сделать. Он каждый раз, словно туман рассеивается. Поэтому сегодня утром, я назначил вас, как самых лучших своих людей, для выполнения этой непростой задачи.
Рамсес внимательно вслушивался в каждое слово, своего шефа, пытаясь соединить тонкие нити истории.
— В метро помимо вас было еще 8 наших людей, но они не страховали вас, они следили, чтоб всё не вышло из-под контроля, все-таки центр города, метро, и тут два огромных афро-француза с пистолетами. В случае чего, они бы успокоили народ.
Филипп глубоко затянулся сигаретой и продолжил.
— Когда вы отправились на вокзал, я уже был уверен, что у вас ничего не получится, поэтому послал туда людей, чтоб объект не пропал из поля зрения.
— Тогда зачем мы туда ездили? — поинтересовался Рамсес.
— Повторяю, потому как вы самые лучшие. Вдруг у вас бы вышло, — Филипп встал из-за стола и подошел к своему подчиненному. — Ну что, я удовлетворил твою любознательность?
— Нет, шеф, меня откровенно признаться не это интересовало.
-А что же?
Рамсес встал, и сделав шаг приблизился к своему начальнику. Посмотрев ему в глаза, он тихо произнес. — Почему?
— Почему что? — переспросил Филипп.
— Почему так происходит, что несколько десятков профессионалов, обученных убивать и задерживать преступников, не могут даже дотянуться до зеленых, и видимо совершенно не опасных парней? Это же глупо.
— Рамсес, ты задал неправильный вопрос. Он сопряжён с продолжительностью твоей жизни…
— Может быть, но я задам таких еще несколько, а вы уже решите на какие вы ответите, а на какие нет.
— Продолжай, — прошипел Филипп.
— Внимательно посмотрев на фотографии, которые вы мне дали в последний раз, возникло впечатление, что это не совсем стандартные субъекты. Они не похожи на наркоторговцев или политиков, да и на любых других социально опасных особей они не тянут. Кого мы пытаемся убить?
— Что-нибудь еще? — лукаво гримасничал Филипп.
— Да! Тот первый парень, в метро, странно, но он выглядел так, словно знал меня, а также знал, что должно случиться в следующий момент. Он не испугался пистолета. Второй на вокзале, вообще смотрел на меня как добродушная овечка, мне даже померещилось, что он улыбнулся. Обычно так не ведут себя наши жертвы. В общем, хотелось бы знать ответ лишь на один вопрос, кто эта троица?
Филипп, точно бы дьявол, знающий главную тайну бытия и её иронию, улыбнулся. — Они…
Его начавшееся откровение прервал звонок телефона. — Вот видишь, какая неудача, наверно нечто очень важное, — Филипп подошел к телефону и поднял трубку. — Я слушаю.
Рамсес наблюдал за своим начальником. Тот, молча, кивал головой. Вдруг, лицо Филиппа побелело, его глаза закрылись, и он обреченно, словно тряпка, плюхнулся в кресло. — Когда это случилось? — спросил он — А вы куда смотрели? — крикнул он.
Рамсес ещё ни разу не видел Филиппа Петье таким, и это пугало его действительно сильно. Он знал своего шефа как невероятно волевого, практически стального человека, каким тот на самом деле и являлся. Однако сейчас, перед глазами Рамсеса, была лишь бледная тень, некогда всесильного мужчины.
— Хорошо, я понял, — произнес Филипп. — Продолжайте наблюдение и без приказа ничего не предпринимайте, — он положил трубку и уставился на своего подчиненного.
— Что-нибудь серьезное шеф?
— На сей раз, думаю, да, — тихо ответил тот.
— Полагаю, это как-то касается нашего последнего разговора?
— Да! А в прочем, скорее всего это уже не имеет никакого значения, — Филипп поднялся и подошел к собеседнику. — Идите домой Рамсес, забудьте об этом проклятом деле. Живите, как жили раньше. Пожалуй, на этом и закончим, вы свободны.
— Но шеф, вы так и не ответили, ни на один из моих вопросов?
Филипп криво улыбнулся. — Уверен, скоро вы сами все узнаете, хочу я этого или нет. А пока вы свободны.
Тот послушно развернулся и направился к выходу.
— Эй, Рамсес? — остановил его начальник. — У меня к вам есть один вопрос.
— Я слушаю.
Филипп глубоко вздохнул. — Когда вы виделись с теми парнями, вы не заметили ничего странного или необычного?
-А что, должен был? — смекнул Рамсес.
Филипп растерялся и не мог сообразить, как правильно ответить.
Рамсес решил не напирать на раздосадованного шефа и сразу продолжил. – Нет, не заметил, скорее почувствовал. Но не думаю, что сейчас смогу объяснить или описать это месье. Быть может, просто живот заболел, — Рамсес услужливо кивнул головой и вышел из кабинета.
„Идите домой. Как бы ни так“ подумал он, оказавшись за дверями.
Ему срочно требовалась какая-то зацепка. Стремительно проанализировав все имеющиеся элементы, его взгляд остановился на симпатичной секретарше. Собрав все свое вселенское обаяние и нобелевский интеллект в кулак, темнокожий мужчина перешел в наступление.
— Адель, вы не могли бы дать мне номер телефона или какие-нибудь координаты человека, который связывались с месье Питье, буквально несколько минут назад. Он просил меня позвонить встретиться с ним.
Секретарша с недоверием посмотрела на нависающего над нею громилу, соизмерив его габариты и свои, она решила ему не отказывать.
— Да, без проблем. Вот! — произнесла она, протягивая листок с номером телефона.
— А как насчет свидания, красавица? — улыбаясь, произнес Рамсес.
Эти слова девушка восприняла словно приговор, что и отобразилось на её лице. Казалось вот-вот олененок Бемби, разрыдается схватиться за револьвер и прострелит себе голову.
Заметив это, Рамсес смутился. — Это была шутка, извините за беспокойство.
Выходя в коридор, он взглянул на только что добытый номер.
„Ого!“ проскочила мысль в его голове.
Рамсес узнал этот номер. Его обладателем был командир особой засекреченной группы, специализирующейся на захвате и устранении наиболее опасных, практически неуязвимых преступников, и прочих элементов, не вписывавшихся в концепцию современной, цивилизованной Европы.
— Простите шеф, но я не успокоюсь, пока не буду знать хоть какую-нибудь внятную правду — тихо бормотал Рамсес, набирая номер на своем сотовом.
— Алло, это Рамсес, помощник Филиппа Питье, он попросил меня с вами связаться.
* * *
Филипп Питье подошел к своему рабочему столу и по привычке нажал кнопку на стационарном телефоне.
— Да месье, я вас слушаю.
— Адель, не соединяйте меня ни с кем минут тридцать и не пускайте никого, — сказал Филипп, после чего убрал палец с кнопки громкой связи. Не спеша, словно в бреду, он подошел к дверям, и повернул ключ. Сделав несколько шагов к окну, он закрыл тяжёлые коричневые занавески. Они были настолько плотными, что мраком покрылся весь кабинет. В темноте, практически на ощупь, он снова подошел к столу и сел в кресло. Включив настольную лампу, опять закурив, Филипп начал прислушиваться к тишине, к тому, как тлеет сигарета и собственным мыслям. Через несколько секунд он потянулся рукой к столу, открыл верхний ящик и посмотрел туда. Там лежал хромированный и отполированный до блеска, восьми зарядный револьвер «Магнум„…
Отрицательно помахав головой, он задвинул ящик. „Не сейчас дружище. Не сейчас“.
Его рука снова потянулась к столу, но в этот раз он открыл ящик, который был чуть ниже. Вещи находящиеся там представляли собой старый, ненужный хлам, слегка присыпанный пылью. Филипп тяжело вздохнул, и в поисках чего-то, начал перебирать его содержимое. Немного покопавшись, он нашел то, что искал. В своей морщинистой руке, он держал старую записную книжку. Перелистывая белые, заполненные текстом и номерами страницы, его глаза наполнились печалью. Найдя то, что нужно и прочитав имя, написанное там, он помрачнел ещё сильнее, и практически полностью слился с сумраком, стелящимся по кабинету.
На белой выцветшей странице, было написано имя Маркус, а под ним, семь невероятно важных для него цифр.
Филипп взял телефонную трубку и набрал номер. Абонент долго не отвечал, но постоянно повторяющиеся гудки, давали надежду на то, что трубка всё-таки будет поднята. Внезапно гудки прервались.
— Привет Филипп! — прозвучал бархатный мужской голос.
— Привет Маркус.
— Рад тебя слышать, старый друг.
Сердце Филиппа сжалось в тоскливом стоне воспоминаний. — Я тоже рад дружище, — немного помолчав, он продолжил. — У нас проблемы Маркус. Большие.
— Я знаю, — уверенно ответил собеседник.
— Откуда? — удивился Филипп.
— Я до сих пор в системе мой друг, поэтому знать все, одна из моих привилегий.
— Хорошо, пусть так, но что делать, это ты знаешь?
— Может быть, — собеседник недовольно вздохнул. — Давай не будем сейчас об этом говорить. Мы так давно не виделись. Я предлагаю встретиться, пока еще есть возможность.
— Это же невозможно, — печальным голосом произнес Филипп.
— Возможно! К тому же теперь, уже какая разница.
— Не понял? — удивился Филипп
— Я в Париже, дружище.
— Что?! Что ты здесь…. Как?
— Эти четверо привели меня сюда. Да и честно говоря, я просто хочу это видеть. Видеть своими глазами.
От удивления и в какой-то степени от радости, Филипп не мог произнести и пары слов, сильно выдохнув, он все же справился с эмоциями.
— Да, конечно же, это было бы здорово — улыбался Филипп.
— Только где и когда?
Немного поразмыслив, Маркус грустно ответил.
— Давай там, где все началось. А когда…? Как и в тот раз, прямо сейчас.
— Хорошо. Я скоро буду — торопясь произнес Филипп и кинул трубку.
Глава 12
— Скажите, у вас что, во Франции так принято? — спросил молодой англичанин.
— Что именно?
— Таксистам встречать людей прям возле поезда, да и счетчика я у вас не вижу?
Южанин заметно растерялся. – Нет, то есть не совсем так. В общем, долго объяснять, не хочу отнимать ваше время. И вообще, вы так и не сказали куда ехать.
Джеймс понял, что таксист пытается переменить тему и увильнуть, но делает он это надо заметить достаточно неуклюже и грубо.
— Мы поедем в отель, причем в не очень дорогой, и необязательно в центре, — улыбаясь, произнес Джеймс. — А пока мы будем туда ехать, вы мне все-таки расскажите про ваш необычный стиль роботы?
— А зачем вам это, какая разница? Вы из налоговой службы? — испугался южанин.
— Нет. Но я приехал в незнакомый город, не понимаю многих вещей, никого здесь не знаю. Вдруг вы меня вообще похитить пытаетесь.
Таксист с удивлением посмотрел на парня. – Нет, вы что! Зачем такие вещи на меня говорите. Я хороший человек и не собираюсь вас похищать.
— Это понятно, — перебил Джеймс — Но и вы поймите меня правильно, я должен быть аккуратным. Тем более, что у нас в Англии таксисты не встречают пассажиров на выходе из поезда.
— Вообще-то и во Франции так тоже не принято — тихо произнес водитель.
— Хорошо, я все вам расскажу, если пообещаете, что это останется между нами?
— Обещаю — заинтересовался Джеймс.
— Тогда для начала разрешите представиться, меня зовут Ашот Мартасян. Это армянское имя и соответственно армянская фамилия, — после этих слов, таксист хорошенько откашлялся и продолжил свой рассказ.
— Понимаете, я долгое время жил в Советском Союзе, а после его развала и в нынешней независимой Армении. Там таксисты в основном только так и работают. И вот несколько лет назад у меня объявились родственники здесь в Париже. Я переехал. Так и получилось, что место жительства я поменял, а привычки остались прежние. Поэтому не судите строго.
Джеймс не с особым доверием воспринял слова водителя, но решив не доставать его лишний раз. И просто вежливо улыбнулся.
— А как вас зовут? — спросил южанин, дабы немного растопить лед недоверия.
— Меня зовут Джеймс.
Таксист хотел продолжить непринужденную беседу. Но проехав еще несколько сот метров, некогда спокойная и покладистая машина внезапно превратилась в кашляющую и трещащую со всех сторон развалюху.
— Эй! Что случилось, а ну давай езжай нормально, — повторял таксист, постукивая кулаком по рулю.
„Ну, вот этого еще не хватало“ огорчился Джеймс.
Так, они проехали еще метров 50, после чего окончательно заглохли.
— Ну что, все? Поездка закончилась? — расстроено произнес Джеймс.
Смущенный и покрасневший южанин попытался что-то пролепетать. – Нет, сейчас все исправлю, — включив аварийный сигнал, он выбежал из машины, поднял крышку капота, из-под которой шел дым, и принялся за срочный ремонт.
В машине внезапно запахло то ли бензином то ли моторным маслом. Запах был отвратительным. Не выдержав мучительной пытки, Джеймс поспешил выйти из доживающего свои последние дни автомобиля.
— Как, вы уже уходите? — спросил вылезший из-за капота чумазый таксист.
— Нет-нет. Я просто вышел подышать свежим воздухом, — сочувствуя, ответил Джеймс.
— Пока я ремонтирую, можете полюбоваться.
— Полюбоваться чем? — удивился тот.
— Как чем. Вот! — возразил таксист и указал пальцем за спину невнимательному парню.
Джеймс медленно обернулся и обомлел. Перед его глазами предстала та, ради которой, что бы там не говорили, приезжают тысячи людей из года в год. Её имя ЭЙФЕЛЕВА башня.
„Ого“ подумал Джеймс. „А она действительно не маленькая“.
— Скажите, а ремонт еще долго продлится? — спросил он, не отводя глаз от сооружения.
Армянин почесал затылок. — Еще минут пять, может семь, максимум.
Джеймс словно завороженный кивнул головой, закинул на плечо рюкзак и медленно пошел в сторону башни. — Тогда я пройдусь и посмотрю ближе.
Не торопливо шагая по Елисейским полям, молодой Англичанин разглядывал людей, коих здесь было предостаточно, красивые старинные здания, белеющие вдалеке, и естественно огромную коричневую башню.
Заметив единственную свободную лавочку, Джеймс поторопился её занять.
„Здесь очень красиво“, проскочила мысль в его голове.
Посмотрев на часы, Джеймс удивился. Он не успел глазом моргнуть, как за разглядыванием Эйфелевой башни, семь минут отведённые ему таксистом миновали.
„Что-то я загулялся“.
Молодой парень встал и начал возвращаться к автомобилю. Сделав несколько шагов, он внезапно остановился.
— Вот аферист, — сдержанно гневался Джеймс. — Хорошо, что сумку забрал, — причиной столь негативной реакции молодого человека было отсутствие непутевого водителя и его машины.
Джеймс вдруг почувствовал себя очень одиноким и обманутым, этому способствовал, не только инцидент со странным таксистом, но и то, что теперь он был абсолютно один в центре большого мегаполиса. При этом, не имея ни малейшего понятия, куда ему идти и что делать.
„Наверное, надо немного подождать и что-нибудь случится“, мысленно, утешал он себя.
Джеймс вернулся ко все ещё пустующей скамейке, сняв рюкзак и положив его, он присел рядом. В его не самое радужное настроение вмешался внезапный осенний дождь.
Джеймс поднял лицо в небо и глубоко вздохнул. Маленькие, моросящие капли падали на его молодое лицо. В этот момент он безмолвно молился об эмоциях и знаках, которые укажут ему путь. Интуиция упрямо продолжала молчать.
„Может это поможет“, подумал он.
Джеймс подвинул рюкзак чуть ближе и открыл его. Он достал из него небольшой белый конверт. Его содержимое и было той причиной, по которой он приехал в этот город. Причиной, которую Джеймс скрыл от родных и близких ему людей. Кому-то она показалась бы смешной, кому-то нелепой, а кому-то и вовсе недостойной столь далекой поездки. Но только не для него. Ему она казалась единственным лучом и единственной возможностью стать счастливым. Он верил в это.
Джеймс открыл конверт и достал из него потертую черно-белую фотографию. На ней был он и еще трое неизвестных ему парней. Джеймс знал, а точнее чувствовал, что это не подделка и не фотомонтаж. Люди находящиеся рядом с ним на снимке казались молодому англичанину очень знакомыми и даже где-то дружественными и родными. В тот момент, когда он в первый раз увидел эту фотографию, в его сердце зародилась надежда, надежда на то, что он наконец-то обретет тех, кто поймёт его тонкую и ранимую душевную организацию. Людей, способных поддержать его тяжелое, выстраданное решение.
„Скоро мы с вами встретимся, где бы вы ни были“.
Единственной опасностью в данной ситуации, Джеймс для себя считал слишком уж маленькую подсказку, чтоб отыскать всех ребят запечатленных на снимке.
„В Париже“ такая надпись находилась на обороте снимка.
„Но ведь город такой огромный. Где мне их искать?“
В этом вопросе, юный Джеймс старался уповать на всевышнего.
Дождь стал усиливаться. Джеймс быстро спрятал фотографию в конверт и положил её обратно в рюкзак. Встав, и пройдя несколько шагов к небольшому деревцу в попытке спрятаться от дождя, молодой англичанин подумал, что ему некуда идти.
„Что делать, не мокнуть же под дождем вечно“, размышлял он. „Так подожду еще немного, а потом если что, поеду в отель“.
Простояв еще 10 минут и промокнув практически до последней нитки, Джеймс не выдержал. Тем более что дождь, увеличился до состояния ливня.
„Все хватит, Богу богово, а кесарю кесарево! Да и воспаление легких мне не нужно“.
Джеймс попытался пойти в сторону дороги, для того, чтоб остановить такси. Но попытавшись сделать шаг, его что-то внезапно подкосило, он упал и ударился о землю, неудачно приземлившись на локти.
— Что! Какого? — удивленно простонал он.
Посмотрев на свои ноги, Джеймс с удивлением обнаружил, что шнурки на его кедах, связаны между собой. Он не мог отвести глаз, а главное не мог понять, как такое получилось.
Его ступор и удивление прервал звук шагов, приближающихся и ворошащих листву.
Джеймс медленно начал поднимать голову, его глаза остановились на двух огромных черных ботинках, возникших перед его лицом…
— Вот сейчас, только спокойно, без лишних движений — прозвучал знакомый, мужской голос.
Глава 13
— Хорошо, я могу предположить, что ты не имеешь к этому никакого отношения, а факт того, что ты знаешь мое имя случайность или совпадение. Но если все это так, то как прикажешь понимать водоворот окружающего нас бреда? — возмущался Кристофер.
— Не знаю здоровяк, не знаю! Точно могу сказать одно, — Дима глубоко вздохнул, и посмотрел в глаза незнакомцу. — Твое имя мне известно не просто так. Это не случайность.
— Что же это, по-твоему?
— Повторяю, что не знаю, — повысил тон Дима. — Послушай, сейчас разбираться бесполезно. У меня течет кровь из носу и губы, а еще дико болит тело, от твоих ударов.
— И как теперь поступим потерпевший? — ехидно спросил Кристофер.
— Ты имел в виду, как буду поступать я? — смело улыбался Дима. — Я сейчас пойду к себе в гостиницу, это здесь недалеко, переоденусь и подлатаю себя, потом выйду и мы поедем в какой-нибудь бар или кафе, и уже там всё выясним.
Кристофер засмеялся. – Нет, так не пойдет.
— Это еще почему?
— Послушай мальчик, неужели ты думаешь, что я тебя так спокойно отпущу. Это похоже на банальный развод. Ты, наверное, не знаешь, — американец ненадолго замолчал — Я вырос в приюте, и там такое практиковалось, довольно, часто. Ты сейчас уйдешь, а через несколько минут вернешься с битой или пистолетом или еще хуже, с толпой отморозков.
Лицо Димы скривилось. — Ты какой-то больной параноик!
— Я не больной, просто читаю между строк! — зло прорычал Кристофер, схватив Диму за воротник. — В лучшем случае, что тебе светит, это прогулка к тебе в отель вместе со мной.
— Эй! — крикнул юноша, выдираясь из рук, агрессивного незнакомца. – Ты, наверное, не знал, МАЛЬЧИК, но я родился в СССР, а это хуже любого американского приюта.
От услышанного, глаза Кристофера налились кровью. — Значит так, либо мы идем вдвоем, либо выясняем все здесь.
— И как ты думаешь, я могу это сделать. Я не собираюсь пускать такого неуравновешенного психа как ты к себе в номер. Там у меня девушка, да и вообще, я всё ещё думаю, что ты причастен к обману со снимком.
— Тебе придется мне довериться, — произнес Кристофер, разминая кулаки, словно готовясь к драке.
Диму подобное наглое и дерзкое поведение унижало, а единственными в этом мире людьми, под которых он готов был прогнуться, были его родители и Катрин. Он собрал всю свою мужественность в кулак, и смело произнес.
— Нет, здоровяк, это тебе придется мне довериться, — после чего смело развернулся, и стал идти в сторону отеля.
К горлу Кристофера подкатил комок злости. Американец повернулся и посмотрел вслед наглецу. Первым его желанием было догнать и снова вступить в драку с зарывающимся юнцом. Но мысль „За что?“ гасила его гнев. Ведь смотря вслед, Кристофер видел перед собой бесспорно загадочного и ретивого, но все же, самого простого парня.
— Дима, Дима. Откуда же мне известно твоё имя, — успокоившись, прошептал вслед Кристофер.
Крайне довольный и гордый своей смелостью, Дима шел к себе в отель.
„Вот так“, подумал он „Чтоб знал“.
Дима решил еще раз гордо посмотрел на своего обидчика.
Обернувшись, он увидел мокнущего под дождем, унылого и растерянного парня, беспомощно борющегося с пятнами грязи, разбросанными по его одежде.
— Тоже мне, боец, — прошептал Дима.
— Кристофер! — крикнул он.
Американец поднял голову, заметив, что его позвал все тот же наглый юнец, он оторвался от своих грязных брюк и резко сделал серьезный и невозмутимый вид.
— Чего тебе? — надменно произнес он.
Диме не понравилась такая высокомерная реакция, но все же, жалости и любопытства в его душе было больше.
— Идем!
— Куда? — удивился Кристофер.
— Куда, куда? — негодовал Дима. — В гостиницу!
— Зачем это? — возмущенно спросил тот. — Ты же только что был против этого.
— Я просто подумал, тебе тоже не помешает подлатать себя, да и грязную одежду сможешь поменять.
Кристофер с подозрением прищурил глаза. — Как-то это странно, твои переменны настроения.
— О Боже, — устало простонал Дима. — Как хочешь, можешь оставаться здесь, под дождем, весь грязный и побитый, наедине со своей паранойей. Я пошел!
Дима повернулся и быстрым шагом направился в отель. Сзади послышался звук, плюхающей воды.
— Постой, я с тобой, — сказал подбегающий американец.
Дима в ответ кивнул головой и продолжил победный марш к себе в номер. — Только, как ты и сказал, это еще не значит что мы стали друзьями, просто я решил проявить немного вежливости.
Кристофер в ответ ехидно улыбнулся, ощупывая свои кровавые ссадины на лице
— Послушай, а твоя девушка не будет против моего появления?
Дима задумавшись, почесал затылок. — Вот и мне интересно. Хотя ты будешь прямым доказательством того что я не вру.
— Вот видишь, даже твоя девушка тебе не верит. Значит, я был прав, с тобою что-то не то, — язвил американец.
Дима в ответ, едко ухмыльнулся. — В общем, будем выкручиваться на месте.
Быстро проскочив мокрые серые улицы, двое парней оказались у строго, дорого декорированного входа в гостиницу. Кристофер остановился у лестницы и принялся рассматривать помпезное сооружение, покрытое художественными фресками ручной работы и изящной лепниной. От архитектурного произведения искусства, исходила какая-то особая энергетика, состоящая из чувства покоя, роскоши и власти.
— И ты здесь живешь? Ты русский мафиози? — поинтересовался Кристофер.
— Почему сразу русский? — возмутился Дима. — Почему не украинский, не белорусский. Небось, ты таких стран и не знаешь?
Кристофер собрал всю свою гордость и достоинство, неспешно подойдя к своему оппоненту, он уверенно произнес. — А я по акценту узнал, что ты русский, а никто бы то ни было другой.
Дима еле сдерживал смех, он знал, что тот говорит о вещах, о которых не имеет никакого понятия.
— Идем Эйнштейн.
— Вот так-то, — кинул Кристофер, после чего шагнул во вращающиеся двери гостиницы. Дима, улыбнувшись, последовал вслед за ним.
— Ваш номер триста-четырнадцать. Вот ваш ключ, — вежливо произнес портье, улыбаясь новым постояльцам.
Внезапно его внимание привлекли двое вошедших людей, явно отличающихся своим видом от здешней дорого одетой респектабельной публики.
— Месье, здесь каких-то два побитых пьяницы, — нервно прошептал, подбежавший помощник. — Мне позвать охрану?
Портье напряг зрение. – Нет, не стоит, это наш привилегированный клиент.
— Что? — удивился тот.
— Идите, работайте. Я все улажу, — приказал француз и вышел из-за администраторской стойки.
Догнав двух парней ожидавших лифта, он произнес — Я прошу прощения, месье!
Дима, услышал окликнувший его знакомый голос и стыдливо обернулся в его сторону.
— О боже! — воскликнул француз, увидев кровоподтеки на лице юноши и его странного спутника. — Что с вами месье, вам помощь нужна?
Дима смутился. — Нет спасибо. Все в принципе нормально. Мы сейчас исчезнем и не будем никого пугать своим видом.
— Нечего страшного, я всё понимаю, может вызвать скорую помощь или полицию? — услужливо продолжал француз, при этом с недоверием поглядывая, на бритоголового головореза, стоящего рядом.
— Спасибо, не стоит беспокоиться.
Портье еще немного посмотрел на парней, после чего кивнул головой и отошел.
— Хотя знаете, — вдогонку кинул Дима.
— Да, да, — вернувшись к паре, заинтересовался тот.
— Принесите аптечку в мой номер. Если она у вас имеется.
— Сейчас сделаем, — практически на бегу, удаляясь, выкрикнул портье.
Открылись серебристые, практически зеркальные, хромированные двери лифта. Дима и Кристофер зашли внутрь.
— Ты меня заинтриговал, живешь в дорогом отеле, вокруг тебя бегают, прислуживают. Кто ты все-таки такой? — спросил Кристофер, меряя взглядом незнакомца.
Дима явно погрустнел и даже впал слегка в ступор. — Во-первых, человек, который ко мне подходил не прислуживается, а выполняет свою роботу и надо заметить довольно качественно, — Дима глубоко вздохнул и печально добавил. — А во-вторых, ты знаешь такое русское слово МАЖОР?
— Никогда не слышал.
— Тогда что-либо тебе объяснять бесполезно.
Уйдя в себя, Дима поник.
— Извини, я не знал, что тебе не стоит задавать подобные вопросы, — аккуратно оправдывался Кристофер.
В ответ, Дима многозначительно промолчал.
Глава 14
— Тихо! Ты слышал скрип?
— Нет.
— Вот, еще раз! Только что!
— У тебя с этой работой совсем крыша поехала. Это может быть голубь или этот, от шефа, забыл как зовут. Тот, кто звонил недавно.
Рамсес поднимался по деревянной винтовой лестнице на чердак.
„Это же надо было так высоко забраться“.
Ступени были такими старыми и сухими, что каждый шаг сопровождался громким пищащим скрипом.
Пройдя несколько этажей, Рамсес оказался у не менее старой деревянной двери, та также была столь ветхой, что с неё практически полностью осыпалась потрескавшаяся красная краска. Рамсес медленно открыл дверь и сунул в образовавшийся проем голову. От запаха плесени и птичьего помета у огромного француза слегка закружилась голова.
— Эй, здесь кто-нибудь есть? — прошептал он. — Ребята вы где?
В ответ Рамсесу послышалось голубиное воркование и трепыхание крыльев.
„Так надо еще пройтись“ подумал он, заходя внутрь.
Спотыкаясь, наталкиваясь лицом на паутину, Рамсес продолжал двигаться вперед.
„Где они могут быть, ни черта не видно“.
— Точно, у меня же есть чудо технического прогресса, — внезапно воскликнул он, доставая из кармана мобильный телефон. Через некоторое время, после того как Рамсес покопался в меню своего смартфона, древний и мрачный чердак озарился светом.
„Хорошо, что в них встраивают фонарики“, радовался француз.
Немного пошарив по чердаку и поводя из стороны в сторону лучом света, Рамсес наткнулся на сплошную кирпичную стену, стоящую поперек, и перерезающую чердак на две половины. Стена была белого цвета, и мягко говоря, сильно отличалась от окружающей архитектуры. В центре нее, находилась крепкая железная дверь.
„Вот вы где спрятались“.
Больше всего в тот момент Рамсеса удивляло то, что представшая перед ним стена была новой или, по крайней мере, построенной здесь совсем недавно, что не очень вписывается в контекст старинного обветшавшего чердака.
„Становится всё интересней и интересней“, думал француз, подходя к стальной двери, в которой был встроен кодовый замок.
„Поставили б звонок для удобства“.
Мощным увесистым кулаком Рамсес постучал в двери.
— Кто? — послышался удивленный мужской голос.
— Это Рамсес, от Филиппа Питье. Я звонил вам недавно.
Раздался звук, открывающегося замка.
— Да, одну секунду, сейчас откроем.
Процесс борьбы с замком затянулся.
— Входите, — произнес боец. — Только скажите кто вы по званию, а то я не знаю, отдавать вам честь или нет.
Рамсесу понравилась дальновидность и прозорливость молодого человека.
— Будьте уверенны, если я знаю личный номер телефона вашего командира и приехал по прямому поручению Питье, звание у меня достаточно высокое.
— Тогда добро пожаловать, — выпрямился, будто дуга парень, салютуя, прислоняя выпрямленную ладонь ко лбу.
Рамсес вошел и сразу принялся жадно шарить глазами по окружающему его пространству, боясь упустить даже самую малозначительную деталь.
В небольшой комнате наполненной современной техникой предназначенной для слежки, находилось пятеро спецназовцев. Их монотонное пребывание в таком неуютном месте скрашивал стол, окруженный несколькими стульями и толстая стопка журналов, лежавшая все на том же столе. Сами же бойцы выглядели так, словно им вот-вот надо будет выезжать на опасное боевое задание. На них была черная униформа с полной боевой амуницией. Рамсес также обратил внимание на аккуратно сложенные черные маски, лежавшие на стуле в углу комнаты. Всё указывало на то, что спецназ готовился к чему-то очень серьезному.
— И давно вы здесь? — тихо спросил Рамсес.
Мужчины растерянно переглянулись между собой.
— Четверо суток. Я думал, вы знаете… — ответил хмурый, обременённый какой-то внутренней тяжестью, стоявший у окна мужчина. — Что вам угодно месье… Эм… Простите, забыл ваше имя? — продолжал он.
— Рамсес. Меня зовут Рамсес, — неуверенно ответил гость.
— О да, точно, — поворачиваясь, сказал спецназовец.
— И все-таки, вы не ответили на мой вопрос. Что вам угодно? — повторил он, медленно приближаясь к Рамсесу. — А то по телефону, я толком то нечего и не понял?
Гость напрягся, он не ожидал столь холодного приёма. — Ну как же, я вам все объяснил, меня сюда направил Филипп Питье, для того, чтоб вы меня ввели в курс дела и сообщили о последних происшествиях.
Рамсес врал, и стоить заметить, делал он это крайне неубедительно.
Подошедший вплотную проницательный француз, пронзительно смотрел в глаза вруну. Слушая его нелепые речи, он понимающе кивал головой.
— Простите, забыл представиться, капитан Ле Фэр, я командир этих маньяков, уже очень много лет. Вы извините меня за такой дотошный интерес к вашей персоне и к цели вашего визита, но поймите меня правильно, мы здесь всё-таки не пирожки печём.
От одного взгляда капитана, даже у Рамсеса нервно перехватывало дыхание, и бежали мурашки по спине. Пред ним стоял невысокий, подтянутый, коротко стриженый мужчина, лет тридцати-пяти, сорока. На его лице красовались несколько огромных шрамов, перекрещивающихся между собой. Казалось, будто по лицу мужчины проехала газонокосилка. Не выдержав обжигающего взгляда, Рамсес опустил голову и глубоко вздохнул.
-Да, я все понимаю, — тихо произнес он. — И не имею нечего против, подобных расспросов.
Ле Фэр кивнул головой и отрешенно прошептал. — Спасибо большое.
— Ну что, — очнулся он. — Приступим. Что именно вас интересует, относительно наших дел? — спросил спецназовец, надеясь поймать гостя на неточностях.
„Вот сейчас надо дать правильный ответ“, подумал Рамсес, и начал взглядом сканировать комнату. Неожиданно его глаза уцепились за замеченное ранее оборудование для слежения. Он воспрянул и с невероятно осведомленным деловым видом спросил. — Как идет слежка за объектом?
Ле Фэр хитро улыбнулся, поняв уловку хитреца. — Отлично она у нас идет, месье. Что-нибудь еще?
Рамсес снова занервничал и решил наугад выдать. — Вы за последнее время наблюдений не замечали ничего необычного?
Командир глубоко вздохнул и отошел обратно к окну. — Вы меня простите, но видя вашу неосведомленность, я вынужден позвонить Петье. И если вы действительно приехали по его поручению, то удостоверившись в этом, я расскажу вам абсолютно все, что знаю. Если же вы мне соврали, то мы вас убьем. Как вы думаете, это справедливо?
Рамсес, обреченно кивнул головой.
— Так же я понимаю, ваши полномочия и возможности наверняка невероятно велики и мои нынешние действия, могут обернуться против меня. Поэтому заранее прошу у прощения, пусть это будет простая формальность.
Замолчав, капитан набирал номер телефона на своем сотовом.
„Ну, все, мне конец“, нервничал Рамсес.
В комнате повисла напряжённая пауза. Молодые бойцы встали со своих мест, сменив милость на гнев, они будто волки окружили гостя.
Через некоторое время тишину прервал голос командира.
— Здравствуйте месье Петье, — произнес он. — Это снова я, Ле Фер.
На лбу у Рамсеса проступила нервная испарина…
— Какого черта??! — вырвалась хрипота из груди Ле Фера.
Находящиеся в комнате люди, все как один резко посмотрели на него. Тот напугано пялился в окно. Рука, в которой он держал телефон, задрожала, оттуда доносился еле слышный голос Петье.
— Алло… Алло…Что случилось?
В следующую секунду, лицо Ле Фэра обреченно скривилось, и из последних сил он прошептал дрожащим голосом.
— Все на пол…Быстро!
В следующую же секунду, окно, у которого стоял Ле Фер, покрылось трещинами. Влетевшие сквозь них семнадцать грамм свинца достигли своей цели, командир Дельты 66 с огромной дыркой во лбу, безжизненно рухнул на пол.
Напуганные бойцы ринулись по углам, но было поздно. Как только они двинулись со своих мест, пули начали их настигать словно самонаводящиеся. Возникало ощущение, что на них обрушились автоматные очереди минимум из двадцати-тридцати орудий. Это был просто град из пуль пронизывающих все вокруг.
Рамсес, стоя напротив злополучного окна, не понимая, что происходит, шокированным взглядом продолжал смотреть на кровавое месиво.
Двум парням удалось скрыться в углах комнаты.
— Чего ты стоишь идиот…спасайся! — крикнул один из них, закрывая голову руками.
Не задумываясь, Рамсес решил последовать его совету. Попытавшись сделать шаг, он практически застыл, медленно перебирая ногами. Его снова настигло хорошо знакомое чувство. Окружающий мир стал замирать, становясь густым и вязким.
Медленно, точно бы в самом страшном сне, он изо всех сил пытался добежать до какого-нибудь укрытия, но даже самозабвенные усилия воли не освобождали его от оков накатывающего бреда.
Рамсес обернулся и посмотрел в окно — „О боже. Как такое может быть!“
Он заметил, что не только он словно улитка аномально медленным, но и всё происходящее вокруг него, было таким же неторопливым. Мелкие осколки отлетали от оконного стекла и неспешно падали на деревянный пол, словно в замедленном видео-воспроизведении. Если хорошо присмотреться, то можно было увидеть даже пули, пролетающие в сантиметре от огромного француза, попадающие в стены, в обездвиженные тела, в искрящуюся аппаратуру. Впервые в своей жизни, Рамсес стал молиться, Создателю, в которого он никогда не верил.
Толи благодаря его молитвам, то ли за счет невероятных усилий воли, ему вдруг удалось вернуться в нормальное состояние. Спотыкаясь и падая, он добрался до стола. Перекинув его на бок, ему удалось спрятаться за ним. Дрожа от страха, Рамсес прижался к полу и затаил дыхание.
Адская канонада внезапно стихла.
— Эй, есть кто живой? — превозмогая скованность, выдавил он из себя.
Никто не отозвался.
— Кто-нибудь? — продолжал он вопить, в ответ, получая обреченную тишины.
„Неужели он всех убил, этого не может быть“.
Рамсес собрался с силами и медленно выглянул из-за стола. Перед его глазами предстала чудовищная обезоруживающая картина. Пятеро, некогда сильных и натренированных элитных спецназовцев, бездыханно лежали посреди комнаты.
Рамсес быстро и внимательно осмотрел их…
Даже те, кто казалось, успели спрятаться, были мертвы, у всех у них, не смотря на огромное количество произведенных выстрелов, было всего одно пулевое ранение, в голову.
„Значит снайпер“, с тревогой подумал Рамсес, возвращаясь в укрытие. „Но даже для супер профессионала это слишком“.
Рамсес глубоко вздохнул и шепотом произнес. — Теперь думай, как отсюда выбираться? — он повернулся и посмотрел на выход. „Нет! Дверь находится прямо напротив окна. Я не рискну, соревноваться в скорости с пулей“.
— Что же делать? — продолжал он говорить сам с собой. Позвоню кому-нибудь из своих, пусть вытаскивают меня из этого дерьма!
Лежа на полу, не поднимаясь ни на сантиметр, Рамсес начал судорожно рыскать по карманам. » Давай, где же ты?“ ощупав себя, он не обнаружил телефон.
Растерявшись, Рамсес осмотрелся.
— Черт!!!
Такой желанный гаджет, лежал на полу, всего в паре метрах от него.
„Наверное, я обронил его, когда падал“.
— Я должен дотянутся. Максимум что мне грозит, это ранение, в руку, — Таким образом, загнанная в угол жертва успокаивала себя, понимая, опытный снайпер определит по положению руки, где голова мишени.
„Ты должен сделать это быстро, очень быстро“, повторял он себе.
Сосредоточившись на цели и досчитав мысленно до трех, Рамсес резко кинул руку в сторону телефона.
— О, черт, — До долгожданного спасения ему не хватило нескольких сантиметров.
Внезапный, знакомый звук, бьющегося и падающего на пол стекла, разорвал устрашающую тишину. Испугавшись, Рамсес дернулся, он хотел было забрать руку, но понял, что уже слишком поздно. Зажмурив глаза, он приготовился к резкой, не продолжительной боли.
Нечего не произошло, снайпер был не настолько хорош, как казалось.
— Промахнулся, — радостно прошептал бедолага.
Рамсес быстро откатился назад, лег на спину и облегченно вздохнул. Отдышавшись и посмотрев снова на свой ключ к спасению, он замер от удивления. От некогда нового смартфона, остались лишь несколько разбросанных осколков.
— Этот поддонок играет со мной. Издевается, — простонал Рамсес. — Но ничего, есть еще телефон командира.
Тут же, после этих слов, прозвучал еле слышный звук выстрела. Сотовый командира, постигла та же судьба.
„Вот и все, теперь у меня нет выхода. Кроме как сидеть здесь и ждать пока меня пристрелят“.
Рамсес лежал на полу и медленно, глубоко дышал, ему казалось, что из его головы пропали какие-либо мысли, а особенно те, которые казались спасения.
Внезапно, его осенило. „Чтоб стрелять так быстро, нужна обойма, не ее перезарядку необходимо время. Ведь так? Значит, я могу посчитать выстрелы, когда он начнет перезаряжаться, подниму автомат, подбегу к окну и сделаю все так же, как и он“.
Рамсес снова собрал всю свою волю в кулак, слегка приподнялся, резко высунул руку из-за стола и начал ею водит из стороны в сторону, словно перемещающаяся мишень. Но, несмотря на все его старания, снайпер, точно бы разгадав его планы, не стрелял.
„Ну, давай, стреляй“, негодуя, думал Рамсес. „Сколько мне еще, строить из себя клоуна!“.
Бежали секунды, а вслед за ними минуты, убийца упрямо продолжал игнорировать действия своей жертвы.
Уставший, нечего не добившийся Рамсес прекратил бесполезное и монотонное размахивание руками, схватился за голову и упал на пол.
„Как же мне, выбраться из этой передряги!!!“ Он крайне неловко чувствовал себя в роли мишени, подобного, ему еще никогда не доводилось испытывать.
— Всё хватит, я так больше не могу, слышишь меня, — зло прорычал Рамсес. Его глаза налились кровью, округлившись, будто у безумца. Он резко выскочил с пола, вытащил из пиджака пистолет и направил его на окно. Стекло было целым, оно не разлетелось на мелкие куски. Вся прозрачная поверхность была пронизана тонкими трещинами, похожими на пронизывающую тонкую паутину. Оно было настолько повреждено, что через него можно было разглядеть, лишь силуэт крыши дома напортив.
Снова раздался глухой звук выстрела. Рамсес попытался выстрелить в ответ наугад, но прежде чем нажать на курок, он почувствовал сильную и резкую боль в руке, такую будто по ней ударили молотком. Не выдержав, он выронил пистолет. Проигравший дуэль Рамсес закрыл глаза. Его голову терзала всего одна мысль, как снайпер мог видеть все его перемещения по комнате, через усыпанное трещинами поврежденное стекло.
Треск разбивающегося и наконец, рухнувшего стекла, вернул Рамсеса к жизни. Он трусливо открыл глаза и наконец-то увидел своего палача. Тот спокойно лежал на крыше противоположного дома и держал безоружную жертву на прицеле. По снайперским меркам, дома находились настолько близко, что выходило — небольшой отряд спецназа расстреляли буквально в упор.
На убийцу капал дождь, и вода медленно стекала по его черному словно у демона, длинному плащу. Голова его скрывалась под капюшоном.
Рамсес у разбитого окна и продолжал смотреть на человека в чёрном, ожидая фатального выстрела. Его дыхание было прерывистым и быстрым.
„Давай стреляй, чего ждешь! Хочешь, чтоб молил о пощаде!“, думал Рамсес, с ненавистью смотря на снайпера. Но тот не спешил, даже казалось, что снайпер и сам неживой, застывший, искусственный.
После нескольких напряженных секунд, снайпер сдвинулся с места. Он неторопливо поднялся и выпрямился в полный рост, оставив закрепленную винтовку лежать на месте. Сняв с головы капюшон, он пронизывающе посмотрел на Рамсеса. Того в свою очередь поразил не столько высокий рост и дистрофическая худоба убийцы, сколько его кожа и глаза. Он выглядел серо-пепельным, и крайне болезненным. Глаза как у больного психопата, пустые, безжизненные.
„Господи, кто же ты такой?“
Снайпер, точно бы услышав мысли бедолаги, выражая всем своим видом удивление, показал на себя пальцем, как бы спрашивая, …Кто Я!
У Рамсеса побежали мурашки по коже, на лбу проступил холодный пот.
Убийца не останавливался. Продолжая свою чудовищную игру, он поднял руки и посмотрел на небо, отдавая свое лицо холодному дождю.
„Вот сейчас“ Рамсес медленно потянулся за лежащим рядом с ним пистолетом.
Вдруг наплывшее ощущение тошноты и задавленности в голове, остановили его. Кости, выламываясь и выкручиваясь, заставляли против собственной воли не двигаться, замереть и наблюдать за демоническим убийцей. Тот, в свою очередь, стоял с поднятыми в небо руками, наслаждаясь промозглым ветром и непогодой. Через некоторое время, он опустил руки, и снова кинул свой холодный взор на жертву. Ныне, его взгляд казался подчеркнуто безжалостным, злым. Прислонив палец к губам, он намекнул на то, чтоб жертва молчала. После этого убийца накинул на голову капюшон, небрежно взял винтовку и скрылся с глаз, перелезая через борта, и невысокие заграждения на крыше.
Спустя всего пару десятков секунд Рамсес отмер. Первым делом, он взглянул на свою раненую руку. Повреждений на ней не оказалось. Подняв пистолет, изучив его, он не заметил на нем не единой царапины, так же там не было и следов попадания пули.
„Тогда как ему далось?“ не понимал француз.
— Какая разница, все ровно надо валить отсюда, — произнес он, после чего выглянул в окно, чтоб осмотреться. При малейшем воспоминании о только что произошедшем его передергивало. Посмотрев вниз, он с удивлением обнаружил немногочисленных и нечего не подозревающих прячущихся от дождя людей, а также нескольких случайных прохожих.
— И они еще удивляются, почему полиция бездействует! Да потому, что никто нечего слышит и не видит, — зло пробурчал Рамсес.
„Может погнаться за ним? Если схвачу, есть шанс выйти на троицу“, промелькнула мысль в его голове.
Рамсес засунул пистолет обратно в кобуру, и направился к выходу, проходя мимо стеллажа с какими-то папкам и документами, он приостановился на секунду.
„Нет времени, потом изучу“.
Оказавшись у дверей, он отодвинул огромный металлический засов, и они наконец-то распахнулись. В этот момент ему показалось, что кто-то еле-еле коснулся его плеча.
— Хватит с меня этой чертовщины! — выкрикнул Рамсес, резко разворачиваясь и вытаскивая пистолет.
Еще раз, внимательно обшарив комнату взглядом, он вдруг заметил, что картинка на одном из уцелевших мониторов изменилась, там что-то происходило. Он подбежал к экрану и присмотрелся внимательней. На нём появились трое молодых людей, девушка и два парня, они очень оживленно о чем-то беседовали.
„Зачем им понадобились эти трое?“, озадачился Рамсес.
Внезапно, один из парней, который был наиболее немногословен, развернулся и посмотрел практически в камеру.
— Будь, я проклят!!! Это же американец, с фотографии! — удивленно произнес француз. — Где ты находишься?
Рамсес посмотрел на другой монитор, на нем был показан длинный красивый коридор с красной ковровой дорожкой. Спустя несколько мгновений, лифт, находящийся в конце коридора открылся и из него вышел гарсон в униформе с подносом в руках.
„В гостинице“, француз быстро понял, где находится столь желанный объект.
Посмотрев на противоположную крышу, он снова вспомнил жуткого убийцу „Все-таки, наверное, он как-то связан с ними? Может они заодно, и он сейчас спускается к ним в номер?“
Рамсес настолько обозлился, что при всей своей природной черноте, стал еще чернее.
-Ну, все, теперь ты точно мой!!! — сквозь зубы прошипел он, выбегая из превратившейся в мясорубку комнаты.
Глава 15
— Вот сейчас только спокойно, без рук, — тихо повторил незнакомец.
-Нет, нет, все будет нормально, — спокойно сказал Джеймс, поднимаясь на ноги. Выпрямившись, перед его взором пристал не столько человек сколько надежда. — Так я и думал, — улыбаясь, продолжал он. — Ты один из парней на фотографии.
Незнакомец не сводил глаз с Джеймса, он смотрел на него со смятением и странным чувством, будто встретил старого друга. Но тот факт, что видел он его первый раз в жизни, заставлял держать себя в руках.
— Тоже самое, я могу сказать и о тебе, — вторил незнакомец.
Джеймс посмотрел на свои ботинки. — Только вот не могу понять, зачем ты связал мои шнурки?
Парень удивленно приподнял плечи.- Чтоб ты не накинулся на меня с кулаками.
— С чего ты взял, что мне придет это в голову?
— Даже не знаю. Мне просто почему-то так показалось — ты можешь начать драку. Ладно… Проехали.
Джеймс кивнул головой, присел и перевязал шнурки правильным образом, после чего встал, и протянул руку. — Будем знакомы. Меня зовут Джеймс Эдвардс, я англичанин, а ты, судя по акценту нет.
Улыбаясь, незнакомец пожал руку. — Меня зовут Николас, если хочешь — зови меня Ник, а акцент у меня такой из-за того что я немец. Фамилию не стану говорить, потому как, даже мне ее трудно выговаривать.
Джеймс на секунду задумался, и его облик сменился с дружелюбного на серьёзный.
— Пожалуй, хватит, моменты удивления и любезностей минули, теперь о деле, — он достал загадочный снимок и протянул его Николасу.
— Что это вообще значит?
Николас мельком осмотрел фото и вынул из кармана точно такое же. — Не знаю, у меня нет ответа на твой вопрос. Мне просто доставили ее почтой и после этого все началось.
— Началось?
Погладив пальцами подбородок, немец ответил. — Ну как тебе сказать, всякие странности. Необычные яркие сны, чересчур странные совпадения, эмоции, размышления.
— Ага! Я понял.
Перебивая Николас, продолжил. — Например, как только я приехал в Париж, я знал его, как пять своих пальцев, хоть и не был здесь ни разу, — парень глубоко вздохнул. — А еще, все эти дни за мной кто-то гоняется и пытается убить, только вот неизвестно зачем. И каждый раз, мне каким-то непонятным и даже фантастическим образом удается избежать смерти.
— Странно, — произнес Джеймс. А как ты меня нашел?
Николас растерялся. — Ты не поверишь, но я просто гулял по городу и заметил тебя. Теперь, я уже практически уверен, что это какие-то знаки, нечто необъяснимое, хотя в мистику и фантастику, я не верю.
— У меня, практически всё тоже самое, — странные сны, новые эмоции, ощущения. Толи ностальгия, то ли меланхолия. И так же как и ты, я уверен, это не просто так.
Прищурив глаза, Николас посмотрел на капающий с неба дождь.
— Надо спрятаться где-то. Найдем какое-нибудь кафе, там поговорим подробней и обсохнем, а то я с этими прогулками промок до нитки.
— И я, — соглашался Джеймс — Веди. Ты, судя по всему, лучше меня знаешь здешние закоулки.
Пройдя несколько десятков метров, перебежав через мокрую улицу, парни шагнули на тротуар и быстро направились вдоль домов, в поисках теплого, а главное сухого заведения.
С каждым новым шагом в душе Николаса почему-то росло странное чувство, такое, которое он испытывал в Париже каждый раз, когда ему грозила опасность. Остановившись, он огляделся по сторонам.
Надев кепку и опустив голову, Джеймс, не заметив замершего немца, продолжал идти дальше. Николас посмотрел ему вслед и заметил, как ему на встречу идет необыкновенного вида человек, худой, высокого роста, одетый в длинный черный плащ, с капюшоном на голове. В руке прохожий держал продолговатый серый кейс. Тонкое, высокое существо, производило крайне жуткое впечатление на окружающих. Пускай невооружённым глазом и не было заметно ничего неправильного, но от человека исходила энергетика какого-то гротеска и пугающей мрачности. Николас заметил, что незнакомец идет прямо на Джеймса, лоб в лоб, и видимо делает он это специально.
Испугавшись, немец попытался выдавить из себя пару слов, и предупредить своего нового приятеля, но неожиданно запнувшись — прозвучал лишь еле слышный шепот.
— Осторожно.
В следующую же секунду, Джеймс столкнулся с жутким незнакомцем. Юноша не спеша поднял голову и посмотрел на великана. Из темного, словно бездна капюшона, послышался противный шипящий голос. — Простите молодой человек, я вас не заметил.
— Не стоит…нормально…я не… — путался в словах оторопевший Джеймс.
— Вы в порядке? — продолжал незнакомец.
Джеймс, всматриваясь внутрь капюшона, пытаясь разглядеть лицо, но каким-то непонятным образом ему это не удавалось, оно было скрыто в темноте.
— Да, все хорошо, — выдавил из себя парень.
Незнакомец кивнул головой, точнее капюшоном и обойдя парня произнес. — Тогда, не буду вам мешать, еще раз простите, — после этих слов он последовал дальше.
Проходя мимо Николаса, гигант почему-то сделал такой же жест вежливости, смотря на него, он кивнул головой. Тот в свою очередь, сделал вид, что не заметил этого.
Застывший Джеймс, продолжал стоять на месте. Немного обернувшись, он смотрел вслед, кидая взгляд, то на огромную фигуру, то на спешащего к нему Николаса.
— Ты нечего не почувствовал? — спросил он.
— Кроме страха и жути, нечего, — тихо ответил Джеймс.
Неожиданно, прозвучал все тот же противный шипящий голос.
— Прошу прошения молодые люди.
Парни снова обратили свой взор на высокого мужчину. Незнакомец вернулся к ним. — Вы не подскажите, где здесь поблизости, можно проявит старую фотопленку, черно-белую?
Удивленные Николас и Джеймс, безусловно, читали между строк намек, но оцепеневшие они не проронили, ни слова.
— Молчите… Значит не знаете, — хитрил незнакомец. — Я был уверен в обратном, — жуткий незнакомец глубоко вздохнул. — Ну что же, еще раз простите, — после этих слов, он развернулся и неторопливо прохаживаясь, исчез за углом дома.
— Вот теперь наша история, мне перестала нравиться, — нервно произнес Джеймс.
— Мне кажется, он знает о фотографии, — уверенно задекларировал Николас.
На лице Джеймса появилось комичное недоумение. — Да ну! Я этого сразу и не понял.
Николас не заметил дружеского подшучивания. — Точно тебе говорю, ему что-то известно.
— Да понял, я понял… Только вот не думаю, что он нам расскажет что-то хорошее, — перебил англичанин. — Давай для начала обговорим наше, а потом уже будем черпать информацию извне. Если будет суждено, то мы повстречаем его вновь, я уверен.
Николас покивал головой, не отводя глаз от угла за которым недавно исчез таинственный незнакомец.
Пройдя пару сотен метров, пытаясь как можно дальше скрыться от зловещего человека в черном плаще, Николас и Джеймс наткнулись на маленькое уютное кафе, аккуратное и уютное, словно с рекламной открытки. Войдя внутрь, они сразу же заняли столик в дальнем углу зала.
Кафе до отказа было заполнено шумными дружескими компаниями, галдящими, пьющими пиво, вино, наслаждающимися горячей выпечкой, и прочими изысками французской кухни. Скорее всего, на количество людей повлияла непогода, все стремились спрятаться от ливней, то появляющихся, то тут же исчезающих. Пережидать капризничающую природу значительно приятней в уютном заведении, нежели под навесами автобусных остановок или парадных.
Удобно устроившись возле теплой батареи, парни заказали по чашке кофе и по паре круасанов. Всю дорогу до новой теплой обители они не проронили ни слова, будучи под впечатлением от встречи. Вот и теперь, они молчали, лишь изредка растерянно переглядываясь.
— Ты знаешь, — начал разговор Николас. — Не одна теория, касающаяся розыгрышей, реалити-шоу и иных забавностей не стыкуется с тем, что происходит с нами.
— Ага, — встревожено вторил Джеймс.
— Такое впечатление, что с каждой новой секундой мы к чему-то приближаемся, о чем нечего не знаем. И боюсь, итог, нам не понравиться.
— Видишь ли, — вздохнул англичанин. — Я человек религиозный, а значит мистик. Я верю в добро во зло, а также в то, что и то и другое, может иметь свою материальную и даже физическую сторону, ведя, непонятную пока нам двоим игру. Например, для меня уже давно стало все понятным, — продолжал Джеймс. — Я непререкаемо убежден, происходящее не розыгрыш и не шутка. Тебя пытались убить, не думаю, что кто-то будет шутить с такими вещами.
— Хорошо, может быть и так, — перебил немец. — Но у нас ведь нечего нет кроме фотографии. Мы словно слепые котята идем на ощупь. Пускай до этого нам везло, но что дальше, мы, же ничего не знаем о происходящем с нами, а также вокруг нас.
Джеймс хитро улыбнулся. — При любых обстоятельствах, события последних дней не совпадение, напротив — это закономерность. А относительно информации, так у нас ее теперь предостаточно, поверь мне.
Николас неодобрительно покачал головой. — Не понимаю, почему ты так уверен
— Ну как же. Это ведь просто, — спокойно продолжал Джеймс. — У нас даже слишком много информации, как бы в ней не запутаться.
— Например?
— Вот, смотри. Есть фото, надпись на ней, и двое парней стоящих рядом. Помимо этого есть сны и ощущения, а самое главное люди, которые гоняются за тобой, и высокий зловещий человек в длинном черном плаще, эти персонажи наверняка, знают больше нашего. А если будет угодно всевышнему, наши ноги приведут нас куда нужно, как и прежде, — Джеймс сделал маленькую паузу. — Полагаю, этого хватит, для первых выводов
Николас глубоко вздохнув, скептично посмотрел на собеседника.
— Во-первых, думаю всевышний здесь не причем, во-вторых, насчет осмысления известного ты прав, давай так и сделаем, но есть еще и в-третьих, — он замолчал и проникновенно посмотрел в глаза Джеймсу. — А в-третьих, ты сказал, что все это не случайность, а закономерность, если это так, то ради чего?
Джеймс, дружески посмотрел на немца. — У меня есть пару теорий.
— Выкладывай.
— Мне кажется, происходящее вынуждает нас, во что бы то ни стало узнать о чем-то, или что-то сделать.
— Не самые точные данные, — разочаровался Николас.
— Ну уж простите. Это пока всё.
Внезапно подошедший официант, прервал их диалог. – Вот, пожалуйста, — произнес он, ставя на стол кофе и круасаны, после чего, спешно удалился.
Продрогшие и мокрые парни настолько проголодались, что тут же набросились на теплую сдобу и горячий кофе.
— Ты, знаешь, - жуя, произнес Джеймс. — А ведь у меня, есть еще одна зацепка.
Николас, заинтересованно махнул головой.
— Некоторое время назад, еще дома в Лондоне, ко мне подошел незнакомый мужчина и дал мне Библию, сказав, что мне это необходимо. Вслед за тем он загадочно исчез.
— Ого…прям как в кино, так все таинственно, — шутя произнес немец. — Может он просто, из какой-то церкви или сектант?
— Не думаю. Он не похож был не на кого в таком плане. Не приставал с разговорами о Боге и последних днях нашего мира. Внешне он выглядел очень солидным, в сером плаще, пожилой, с зализанными назад, длинноватыми седыми волосами, лицо ухоженное, загорелое.
Чем больше Джеймс описывал незнакомца, тем больше Николас удивлялся. Он нервно глотнул кофе и поставил недопитую чашку обратно на блюдце.
— Мне кажется, именно он впоследствии подкинул мне фотографию, — добавил англичанин.
Николас побледнел. — Я знаю, о ком ты говоришь, мне доводилось видеть его, и не раз.
— Где?
— В своих снах, — боясь показаться чудаком, неуверенно ответил Николас.
— Ты серьезно! — удивился Джеймс. — Расскажи!
— Мне часто снится один и тот же сон. Я маленький, лет шести-семи не больше. А он вот такой, седой, ухоженный, прямо как ты рассказывал. И я будто знаю его. Он очень по-доброму, почти по-отечески берет меня за руку, мы идем гулять по маленьким красивым улочкам, какого-то неизвестного мне города или селения. Незнакомое место наполнено восхитительными частными красивыми домами, словно некий элитный пригород.
Там мы одни, улицы абсолютно пусты, вокруг нас тишина, покой, и лишь приятный теплый летний ветер беспокоит нас. Он рассказывает мне необычные фантастические истории, сказки, увлекающие, завораживающие. Там, я словно дома, чувствую себя на своем месте.
В глазах Николаса отобразилась легкая печаль и боль. — Потом внезапно наступает ночь, неестественно резко…он отпускает меня, падет на колени и тянет ко мне руки, начиная рыдать, так горько, как маленький ребенок. В конце сна я слышу какой-то оглушительный грохот, неописуемый пугающий шум. Вслед за этим я сразу просыпаюсь. Но тоска по этому человеку и месту где мы были, не проходит, я чувствую себя так, словно утратил кого-то из моих близких, будто я забыл о ком-то очень дорогом мне, — закончив рассказ, Николас замолчал и уставился на чашку кофе.
— Я даже не знаю, что сказать, — несмело произнес Джеймс. — По крайней мере, кое-какие вещи уже начали состыковываться.
— А какие сны снятся тебе? — грустно спросил немец.
— Мне? — переспросил тот. — Как и тебе всегда один и тот же. Не то кошмар, не то послание, не то просто нелепый бред. Я вижу свой дом, вижу своих родных. Потом оказываюсь в своей комнате и замечаю на столе белый конверт. Все как в тот раз, когда я впервые увидел фотографию. Кстати интересный момент, могу…
— Нет…об этом не сейчас, лучше продолжай, про сон, — перебил Николас.
— В общем, я подхожу к столу и сажусь за него. Без малейшего удивления беру конверт, открываю его и вытаскиваю пустой лист бумаги. После чего мною овладевает безумное вдохновение, что-нибудь написать. Я беру ручку и начинаю сочинять невероятной красоты стихи, со складной рифмой и глубоким смыслом. Вслед за тем, как только я заканчиваю и заполняю сверху донизу весь листок, я отвлекаюсь на какой-то шум в коридоре. Обращая обратно свой взор на написанное, я вижу совсем другие слова.
Джеймс взял со стола чашку и сделал глоток бодрящего кофе.
— Ну! — негодовал Николас. — Говори, что там написано!
— Буквы смазаны, но все ровно, мне удается разобрать их…„ТВОЕ БУДУЩЕЕ, ВЫГЛЯДИТ, СЛОВНО САЖА, ПАХНЕТ СЛОВНО ДЫМ, И ЗВУЧИТ, СЛОВНО КРИК ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ“.
— Ни черта себе, — прошептал немец. — Это посерьёзней моего будет.
— Тебе что-нибудь говорят эти слова? — спросил Джеймс.
— Нет. Точно нет, — ответил Николас, откидываясь на спинку стула.
— Мне это чем-то напомнило, как в фильме про маньяка, записка: „Я знаю, что вы сделали прошлым летом“.
— Хм…- улыбнулся Джеймс. — Это ты хорошо подметил.
Шутка немного отвлекла парней от давящих их мыслей и догадок.
— Я рад, что встретил тебя, немец. Это дарит мне надежду.
— На что? — поинтересовался Николас.
— На то, что я не шизофреник. И на то, что мы все-таки разгадаем тайну фотографии, — улыбаясь, продолжил тот.
— Ты знаешь, — серьезничал Николас. — Несмотря на печальные сны, попытки убить меня, непонятные страхи, мне кажется, что это может, наконец, привести меня к чему-то правильному. Это пугает меня, казалось бы, я должен бояться происходящих передряг, вместо этого, мне комфортней, чем рыбе вводе. Если не считать моментов, когда на меня наводят оружие.
— Не волнуйся, скоро все встанет на свои места. И как сказал один умный человек, все будет так, как должно быть, и никак иначе.
Немец одобрительно кивнул головой. — Очевидные, но мудрые слова.
— Ну? — зевая, сладко потянулся Джеймс. — Что будем творить дальше?
— Честно говоря, без понятия, — отвечал Николас. — Ты же сам говорил — ноги приведут, закономерность, и прочее. Давай доверимся судьбе.
В кармане Джеймса, завибрировал телефон. Он достал его оттуда, но прежде чем ответить, решил посмотреть на номер звонящего.
— Странно, — растерялся он.
— Что такое?
— Телефон нечего не отображает. Нет номера…Нечего…Просто тупо, вибрирует и все.
Николас внезапно побледнел и испытал чувство страха.
Англичанин тут же заметил изменения во взгляде Николаса. — Что опять? — после этих слов, телефон перестал гудеть.
Немец в ответ кивнул головой и принялся шарить глазами по сторонам, ожидая увидеть нечто намекающее на опасность.
— Ну как?
— Даже не знаю, но мне не по себе, — нервно произнес тот.
— Надо уходить отсюда.
— Хорошо. Давай, — кивнул англичанин.
Джеймс и Николас встали, положили на стол деньги, оделись, и быстро вышли на улицу. Немец остановился у входа и начал зрительно что-то искать.
— Вот так каждый раз, когда возникает опасность, — сквозь зубы произнес он. — Но я не вижу и малейшего намека на что-то плохое
— Может просто занервничал или паническая атака? — неуверенно спросил англичанин.
— Нет, я убеждён, да и телефон свой вспомни. Он же непросто так стал глючить.
— ОК. Тогда давай походим в округе, поищем, неприятностей на свою задницу.
— Хорошо, так и сделаем, — бормотал Николас, продолжая смотреть по сторонам. — Только куда пойдем?
У Джеймса на лице появилась зловещая улыбка. — Туда куда пошел тот дистрофик баскетболист, в капюшоне.
Немец, также зловеще улыбаясь, кивнул головой. После чего направился вместе с Джеймсом вслед за мрачным незнакомцем. Парни шли быстрым шагом, не упуская из виду не одной, даже самой мелкой детали.
Тем временем, погода стала налаживаться, и так долго терзающий прохожих и город ливень, немного стих, и превратился в слегка моросящий незначительный дождик. Париж снова начал наполняться людьми. Многие наиболее находчивые горожане вооружились зонтами. Ну, а влюбленные пары, продолжали игнорировать непогоду, держась за руки, они отдавали себя во власть божественной стихии.
Пройдя пару сотен метров, парни подошли к тому зданию, за углом которого исчез зловещий мужчина. Приблизившись к нему, Николас остановился и начал глубоко дышать.
— Что случилось? — обеспокоился Джеймс.
— Ощущения усилились, — ответил немец.
— Давай не будем спешить.
— Как скажешь.
Парни не торопясь свернули на соседнюю улицу и прошли несколько десятков метров, однако нечего необычного или угрожающего не заметили. Просто красивые дома, с козырьков и крыш которых продолжала капать вода, люди как люди, и машины проносящиеся мимо.
— Странно, — произнес немец. — Вроде нечего нет, а ощущения все еще сильные.
Джеймс начал внимательно всматриваться в конец улицы.
Внезапно, глаза Николаса округлились, он поднял руку и пальцем указал на здание находящееся совсем недалеко. Сделав несколько шагов назад и спрятавшись за газетным киоском, он произнес. — Вот сейчас, смотри внимательно.
Стоявший рядом с Николасом, Джеймс, уставился на здание.
Звук резко отворившихся, стукающих дверей, немного напугал парней, но те продолжали стоять на месте затаив дыхание.
Из распахнувшихся дверей, выбежал огромный чернокожий парень с пистолетом в руках, он ринулся через дорогу, оббегая проезжающие мимо автомобили, едва ли не попадая им под колеса. Оказавшись на противоположной стороне улицы, он спрятал пистолет. Быстро перебирая ногами, он поднялся по небольшой лестнице и вошел в фешенебельную гостиницу, расположенную напротив.
— Я знаю его, — обеспокоено произнес Николас. — Могу поклясться, именно он сегодня утром навел на меня оружие в метро.
— Я тоже его знаю, — тихо добавил Джеймс.
— Откуда?
— Мы виделись сегодня, на вокзале. Он бежал к такси, когда я в него садился. Но тогда он мне не показался столь уж угрожающим.
Николас глубоко вздохнул и подпер своей спиной киоск. — Я думаю надо остаться здесь и подождать его, а уже потом, когда он выйдет, решить, как поступить.
— Почему! — удивился Джеймс. — Нас же двое, подойдем к нему и спросим обо всем, что нас интересует. Тем более в гостинице много людей и он не осмелится использовать силу.
— Ха! — ухмыльнулся немец. — Поверь, огромная толпа в метро, не остановила его от того, чтоб взять меня на прицел, и думаю, если бы он успел к машине, когда ты в нее садился, тебя бы постигла та же участь, а может и пострашнее.
— Ну не знаю, — отрицательно помахав головой, сказал англичанин.
— Перестань, Джеймс, — взяв за плечо, поучал Николас. — Посмотри сам, он только что пробежал через оживленную улицу с оружием в руках, и никто не обратил на него внимания, — после недолгой паузы, он продолжил. — Доверься моей интуиции, она не раз меня спасала за последние дни.
Джеймс согласился. — Хорошо, давай подождем его здесь.
Николас благодарно улыбнулся. — Спасибо. Теперь главное его не упустить, — подойдя к краю киоска, он уставился на входные двери гостиницы.
— Не за что. Будем надеяться, не произойдет, то, о чем я думаю, — как бы невзначай кинул Джеймс.
— Не произойдет что? — обернулся немец.
— Не понял? — наигранно переспросил Джеймс.
— Ты только что сказал, надеюсь, что чего-то там не произойдет.
— Ах да, — продолжал играть тот. — Но нечего особенного. Так, малозначительное предположение.
— Давай выкладывай, свое маленькое предположение, — возмутился Николас.
Джеймс слегка напрягся. — Это только теория, но вполне приемлемая.
— Ближе к делу.
— Он ведь гнался за тобой в метро?
— Да.
— Меня на вокзале, он также преследовал.
— И? — не понимал Николас.
— Возникает вопрос, за кем он гонится теперь?
У Николаса, на и без того влажном лбу, проступил холодный пот. Он сжал кулаки, беспомощно скривился, и расстроено прошептал.
— Schei; e… Неужели ты думаешь?
— Да, я думаю, он побежал за кем-нибудь с фотографии.
— О боже, — продолжал скулить немец. — Что нам теперь делать?
Джеймс очень уверенно и где-то даже зло посмотрел не своего нового друга.
— Я думаю, их надо срочно выручать.
Глава 16
Комфортно расположившись на заднем сидении своего служебного автомобиля, Филипп Петье стремительно несся по маленьким улочкам родного города. Несмотря на умиротворяющее тепло в машине и гипнотизирующий дождь, он был беспокойным, и немного нервным. Переживал Филипп из-за того, что с минуты на минуту, он должен был встретиться со старым другом, которого не видел уже много лет. Его тревожила мысль, о причине столь неожиданного появления этого самого друга в Париже.
„Зачем ты здесь, Маркус, ведь тебе нечего не угрожает!“
Филипп передернул головой. Отвлекаясь от мучающих его мыслей, он потер пальцами усталые глаза.
„Зачем гадать, при встрече всё узнаю“ успокаивал он себя. Подвинувшись ближе к окну, Филипп загрустил. Когда-то он ездил этим маршрутом десятки и даже сотни раз, даже не предполагая, что его поездки могут привести к ужасающим последствиям. Однако сильнее всего грусть овладевала им, когда он вспоминал тот самый первый раз, когда всё началось. Грустил он потому, что это был самый счастливый и самый мистический день в его жизни, день, который больше некогда не повториться. Даже нынешняя погода была такой же, как тогда, способствующая погружению в необыкновенную, таинственную атмосферу, внутрь себя, в неизведанные закоулки души. Филипп пускай с печалью, но и с неимоверным удовольствием ловил осколки чувств, подаренные воспоминаниями.
Его телефон вдруг зазвонил. Посмотрев на номер, он удивился.
„Чего ему опять от меня нужно?“
— Алло!
В трубке прозвучал хриплый прокуренный мужской голос.
— Здравствуйте месье Петье.
— Да! — уверенно продолжал тот.
— Это снова я, Ле Фер.
— Я это понял. Что вам нужно?
Звонивший почему-то не отозвался, и в трубке повисла тишина.
— Какого черта?! — послышался взволнованный голос командира.
Удивленный таким положением дел, Филипп обеспокоился.
— Алло…Алло…Что случилось?
В ответ, он услышал страшные слова. — Все на пол ребята, быстро!
„О Господи, только не это“.
Филипп продолжал держать телефон и с закрытыми глазами вслушиваться в звуки несущие смерть. Через некоторое время адская бойня внезапно прекратилась.
— Алло, меня кто-то слышит? — обреченно сказал он, в надежде хоть на кого-нибудь живого.
Не дождавшись ответа, он положил трубку. Ему не верилось, что все начнет происходить так скоро.
„Они считались непобедимыми“.
Филипп внезапно рассердился и превратился в ретивого монстра.
„Хорошо, если вы так, то и я сделаю свой ход королевой“ злился он, набирая номер одного из своих подчиненных.
— Алло, это начальник! — говорил он приказным тоном.
— Вы получили координаты и условия задания?
— Да, шеф!
Филипп набрал полные легкие воздуха и на выдохе рявкнул.
— Тогда я приказываю немедленно выполнить задачу! Но с маленькой поправкой. Славянина и его девушку не трогать.
— А как же тогда…? — не смело, произнес парень.
— С ними будет еще один! Его и ликвидируйте!
— Ясно шеф…Будет сделано, — отрапортовал парень.
Филипп Петье положил трубку и посмотрел не шофера.
–Поднажми!
Чувствуя гнев начальника, шофер выполнил просьбу и нажал педаль газа.
Через десять-пятнадцать минут, они были в месте назначения…
На одинокой заброшенной загородной дороге, окруженной бескрайними полями, и виднеющейся вдалеке грядой деревьев, стоял огромный, черный Роллс-ройс Фантом. Рядом с ним, у разломанной телефонной будки, находился невысокий, пожилой человек, в сером плаще.
Увидев его, все страхи, все переживания покинули сердце Филиппа. Он вышел из машины, и глубоко вдыхая свежий загородный воздух, неторопливо подошел к телефонной будке.
— Ты помнишь, — тихо произнес Маркус. — Мы пришли сюда истощенные и уставшие, а потом, словно повелению волшебной палочки всё изменилось. На нас свалились возможности, деньги, слава, а главное будущее. Мы так в нём были уверенны.
Филипп поравнялся с Маркусом и посмотрев на осколки прошлого, также тихо произнес. — Конечно, помню, ведь тогда мы и познакомились. А потом, — Филипп глубоко вздохнул. — Прозвучал звонок.
— А ведь не я, и никто из моих до сих пор не знает, кем был звонящий, — после этих слов, Маркус повернулся и осмотрел с ног до головы старого друга, остановившись на его глазах. — Ну здравствуй Филипп, — произнес он, протягивая навстречу руки. — Я безумно рад тебя снова видеть.
— И я тебя, — вторил Филипп, заключая друга в крепкие, мужские объятья. — А ты ведь совсем не изменился, такой же стиляга. Ох, что делали твои длинные прилизанные волосы с юными парижанками. Небось, и сейчас разбиваешь сердца!
— Да-да, — смеясь, говорил Маркус. — Только теперь они немного побелели. У времени и седины, знаешь ли, свои правила.
— Никакая это не седина, — улыбаясь, продолжал Филипп. — Ты просто на старости лет превращаешься в молодого блондина.
Мужчины засмеялись.
— И все-таки, я чертовски рад тебя видеть, — произнес Маркус.
— Ты один или с водителем? — внезапно переменил тему, Филипп.
— Ответь, ты когда-нибудь видел, что бы за рулем такой машины сидел владелец!
— Нет
— Тогда ответ у тебя уже есть.
Филипп почесал затылок — Будь добр, скажи своему подопечному, чтоб он пересел ко мне, нам есть о чем поговорить, наедине, да и при такой погоде, на улице, немудрено заболеть. А в нашем возрасте нужно начинать о таком задумываться.
— Давай, — произнес Маркус, после чего сел в машину.
Сделав соответствующие указания, мужчины, остались одни.
— У тебя можно курить? — достав пачку сигарет, спросил Филипп.
— Тебе можно.
Филипп подкурил сигарету и глубоко затянулся. Красиво и не спеша, дым начал струиться, приобретая необычные формы. Филипп еще раз затянулся и на выдохе произнес. — Зачем ты здесь? Только скажи правду, а не чушь в стиле, я тут, чтоб все уладить, все увидеть и так далее.
— Мда, — ухмыльнулся Маркус. — А ты, как и раньше, прожженный, профессиональный волк…тебя даже по телефону обмануть проблема. Но ты не поверишь, это практически, правда, просто не вся. — Маркус тяжело вздохнул и продолжил. — Дело в том, что очень многое изменилось Филипп. Очень многое. Ты уже не в системе, а я, — опечалился Маркус. — Я врос в нее корнями, теперь я там большой начальник, но лучше бы мне не знать не о чем, оставаться в неведение, и быть обычным человеком.
Его друг хитро улыбнулся. — Ближе к делу, родной.
Голос Маркуса стал нервным и даже где-то злым. — Тени словно крысы в чумном городе по вылазили из всех дыр. Ещё никогда до этого они не были такими наглыми и безжалостными.
„ЧЕРТ“ подумал Филипп. „Дельта 66, наверняка их рук дело“.
— В начале их было совсем немного, — продолжал Маркус. – Так, кучка обозленных идиотов, а теперь они повсюду. Ты даже не представляешь, насколько они высоко забрались. Они стали сильнее нас, а главное, им известно значительно больше чем нам.
— Все это не объясняет твоего срочного прибытия, — перебил Филипп.
— Ты хочешь услышать причину! Тени здесь, в Париже. И не так как всегда один или два, а десятки, и абсолютно разного сословия и уровня. Они наблюдают из всех мрачных углов, кайфуя от своей мерзости. Вся королевская рать собралась, чтоб устроить кровавый пир во время чумы, — тяжело вздохнув, Маркус продолжил. — Я здесь из-за них. Это все, что я могу сказать тебе. Прости, я и так лишнего сболтнул.
Филипп понимающе покивал головой.
— Ты знаешь, Христос когда-то сказал: „Правда освободит вас“. Но я с ним не согласен, — продолжал Макрус. — Правда не только освобождает, но и делает несчастным, и даже более того — обреченным.
Аккуратно перебивая, Филипп спросил. — По-телефону ты сказал, что может быть, знаешь, что делать с нашей проблемой?
— Да! — неуверенно ответил тот. — Я привез с собой человека, по моему мнению, единственного, способного справится с подобным.
— И кто же это, мне он известен? — с настороженностью интересовался Филипп.
— Да. Известен, — помрачнел Маркус. – Это, монах.
Глаза Филиппа округлились. — Я думал, он умер давно! И к тому же, он вроде Тень.
— Нет, он сам по себе. У него связи вроде как посерьезней.
— Ну, ты даешь, ты удивил меня таким заявлением. Это ведь все ровно, что брать на работу дьявола.
— Да, знаю я! — недовольно парировал Маркус. — Но уверен, он единственный кто выполнит поставленные перед ним задачи. Ведь у нас всего три дня, чтоб все исправить.
— Не понимаю, с чего тебе так волноваться? — разозлился Филипп. — У тебя уже все решено!
Огорченный Макркус посмотрел на своего старого друга и горько произнес.
— Не так это! Не так, понимаешь! И если все это окажется правдой, то мне тоже конец. Всем нам конец.
Филипп взял себя в руки и успокоился. Смотря в окно, он произнес. — Теперь все ясно, все части головоломки сложились воедино.
— Ты злишься на меня? — перебил Маркус.
— Нет. Ни в коем случае. Каждый без исключения биологический индивидуум, существующий на этой планете, борется за свою жизнь, когда ему или его близким, угрожает опасность, и ты не исключение. Но во всей этой мишуре есть одно но.
— Какое? — спросил Маркус.
— За всеми планами и кулуарными тайнами, вы не задумываетесь о самом главном, — сделав глубокую затяжку, Филипп продолжил. — О жизнях людей, многие из которых не о чем не догадываются. А вы из года в год продолжаете цинично наблюдать со стороны, строя свои догадки. Созерцая на то, как они умирают, кончают жизнь самоубийством и сходят с ума. А может, вы остановитесь и пусть будет, так как должно быть?
Маркус боялся этих слов, он несколько секунд молчал, после чего внезапно и невероятно уверенно поинтересовался.
— Как дела у твоей семьи? Дочки, жены?
— Зачем, ты так? — понимая, к чему тот ведёт, произнес Филипп.
— А как! Как еще! Ведь у меня тоже есть семья и я готов на все, лишь бы они были живы. — Маркус тяжело вздохнул. — Просто будь на моей стороне и знай, что все решения, которые ты принял за последние несколько дней, нарушая государственные законы, были правильными. Ты поступил и надеюсь, будешь поступать как настоящий мужчина и дальше.
Слушая, Филипп с циничным видом кивал головой.
— Хорошо, предположим, нам удастся убить одного из них, и мы всё остановим. Что тогда будет с гигантской системой и с тем огромным количеством вопросов, на которые не ты, не я не ответили?
Маркус, перебивая своего оппонента, недовольно произнес. — А нечего не будет! Мы оставим всех в покое, пускай они живут своими жизнями! А насчет вопросов… А черт с ними, с этими вопросами!
Филипп печально улыбнулся, после чего произнес. — Хорошо. Наверное, ты прав. Мне жаль, что нам приходится встречаться при таких обстоятельствах, и говорить в таком тоне.
— Обещаю, — снова перебил его друг. — Если проблема уладится, мы встретимся в другом формате. За бокалом отличного коньяка и ароматной сигарой, у теплого камина. Проводя ночи, за увлекательными философскими беседами.
— А ты оптимист, — ухмыльнулся Филипп.
— Нечего не могу с собой поделать, — соглашался Маркус, — Чего у человека не когда не отнимешь, так это способности мечтать.
Посмотрев друг другу в глаза, старые друзья понимающе покивали своими седыми головами, открыв двери, они не спеша вышли из машины.
— Ну что, ты теперь куда? — спросил Маркус.
— Я…? Ах да, кстати! — внезапно оживился Филипп. — Относительно того куда я. У меня ведь тоже есть козырь в рукаве.
— Любопытно, какой?
— Я послал отборный отряд, доблестной французской полиции в гостиницу. Ты не поверишь, — перешел на тихую речь Филипп. — Но их сейчас в гостинице двое.
— Не понял? — растерялся Маркус.
— Да, друг мой. Все произошло, как и планировалось. Они встретились, — глубоко вздохнул Филипп. — Дима и Кристофер уже вместе.
— Ого! — оторопел немец.
— Где остальные двое пока не знаю. Но их ищут.
Маркус еще долго не мог прийти в себя. После услышанной новости, он, молча, стоял, сверля глазами асфальт. Внезапно он произнес. — Что же, значит, мы не ошиблись и всё, что мы сейчас делаем, так или иначе, во благо.
— Да, — поддержал его друг. — Когда я узнал об их встрече, точно также удивился. Единственное, я должен тебе сказать, определённая странность таки произошла при их встрече.
Маркус, заинтересованно махнул головой.
— Мне доложили, что они подрались, когда друг друга впервые увидели. А это наталкивает на кое-какие мысли.
— Ну не юли Филипп, говори прямо.
— Вдруг, тогда у нас ничего не получилось, и то, что они здесь непонятная нелепая случайность? Именно этим, можно объяснить их потасовку.
-Исключено! — недовольно произнес Маркус. — Такого не может быть, чтоб четыре человека из разных концов света, объединенные такой тайной не видя друг друга ни разу, приехали в одно и то же время, в Париж, и встретились! Это значит только одно, схема сработала, и им уже обо всем известно.
— А если нет? — продолжал донимать его друг.
— Перестань! — разнервничался Маркус. — Тогда какого черта они здесь делают и почему двое из них уже встретились?
— Не знаю друг мой… Не знаю. Но то, что Дима и Кристофер подрались, очень странно. И тем более, если они знают правду, почему они не вчетвером, почему вдвоем?
Тяжело вздохнув, Маркус ответил. — Не знаю к чему все эти твои разговоры, чего ты хочешь ими добиться. Но я скажу тебе то, что ты надеешься услышать. Если тогда у нас нечего не получилось, то погибнет не в чем, не повинный человек. Ты доволен?
Филипп посмотрел на хмурое серое небо наполненное дождем и холодом, после чего подошел к своему другу и посмотрев ему в глаза, проникновенно произнес. — Я также растерян, как и ты. Теряюсь в догадках. Просто хотел узнать, осознаешь ли ты всю ответственность за происходящее. Теперь я знаю, что осознаешь.
Макрус напрягся и вступил со своим другом в интеллектуальный спор.
— Осознание собственной ответственности не спасет нас Филипп. Не тебя, не меня, не наши семьи, никого вокруг. Но хорошо, в чем-то я с тобой соглашусь, и предположу, что в прошлом мы допустили ошибку, и наши тогдашние поступки глупый бред и фантастика. Тогда, почему, почему они здесь?
— Вот-вот, — оборвал друга Филипп. — Нам следовало бы узнать, почему? Но уже слишком поздно, ты послал монаха, а я отряд головорезов, и у них весьма чёткие указания. Полагаю для нас, это так и останется, очередной неразгаданной тайной.
После этих слов, Филипп, молча, развернулся и направился в сторону своего автомобиля. Его худое морщинистое лицо, хлестал холодный, порывистый ветер. — Созвонимся! — прокричал он, подняв ладонь вверх, — Все ровно, ты еще как минимум три дня будешь здесь.
Пред тем как сесть в свою машину, Филипп повернулся и еще раз посмотрел на своего старого друга. Тот смотрел ему в след и по-дружески улыбался.
Внезапно где-то рядом блеснула молния, а вслед за ней, через пару секунд раздались раскаты грома. Филипп взялся за хромированную ручку и открыл двери. — Все как в то утро. Гром, молния, и мы, — произнес он, всматриваясь вдаль.
Маркус проводил взглядом удаляющийся автомобиль, со столь драгоценным ему человеком. К нему подбежал молодой шофер и услужливо открыл заднюю дверь. Маркус не заметил этого, наблюдая за длинным серым дорожным полотном, ведущим в город. После того как маленькая черная точка исчезла за горизонтом, он подошел к остаткам разбитого таксофона и очень зло, сквозь сжатые зубы прошипел. — Будь ты проклят звонящий, кем бы ты ни был.
Спешно сев в машину, он проследовал вслед за своим другом в Париж.
Глава 17
Выйдя из лифта, Дима со своим новым знакомым шагал по красной ковровой дорожке, приближаясь к номеру. Кристофер, находясь немного позади, шарил глазами по сторонам, заглядывая в каждый угол, ожидая какого-нибудь подвоха.
— Может быть, хватит? — раздраженно произнес, резко обернувшийся Дима.
— Нет там никого. Мне казалось, мы уже вышли хоть на какой-то минимальный уровень доверия.
Удивленный Кристофер пожал плечами. – О.К. Только зачем так нервничать.
Дима указал за спину, на коричневую деревянную дверь, после чего вытер нервную испарину со лба.
— Извини, не хотел. Просто ума не приложу, как обо всем рассказать Катрин, и при этом остаться в живых.
Посмотрев на дверь, американец сообразил, они уже прибыли на место и понимающе покачал головой.
— Ты не представляешь, что она мне устроила, пред тем, как я тебя встретил, — нервно продолжал Дима.
— Из-за чего? — интересовался Кристофер.
— Да все из-за той же поганой фотографии. Не поверила, что ничего о ней не знаю. Прям, как и ты. Наплела такого бреда.
Американец хотел сказать что-то подбадривающее и обнадеживающее, но попытавшись это сделать, его перебил Дима.
— Ладно, надо собраться и встретить свою судьбу. Ты постой пока здесь, как только я все улажу, позову тебя, — он развернулся и подошел к дверям, подняв руку вверх, его стал пронизывать озноб и нервно колотить.
Наблюдая печальную сцену со стороны, Кристоферу стало жалко своего нового знакомого. Он поднёс ладони ко рту, как бы делая рупор, и прошептал. — Удачи!
Не оборачиваясь, тот кивнул головой. Выдохнув Дима, постучал в дверь.
Через пять секунд она распахнулась, открыв перед глазами Димы, необыкновенной красоты картину. Там стояла жгучая, словно самая таинственная ночь, сексуальная брюнетка, на которой из одежды были лишь пижамная майка и облагающие шорты. Катрин всегда так делала, когда они ссорились, показывая этим всё то, что он может потерять. И самое главное, это действовало точно бы магический эликсир. Дима в такие моменты превращался в безропотную влюбленную тряпку, но при этом невероятно милую.
В этот раз подобная идиллия продлилась считанные секунды. Увидев кровоподтеки и грязную одежду, Катрин схватила своего любимого за руки и затащила в номер. Напуганная она суетилась вокруг него.
— Что стряслось? На тебя напали?
Сев на кровать, Дима любя посмотрел на свою девушку и очень аккуратно её перебил. — Со мной все в порядке, успокойся, пожалуйста.
Но Катрин, не обращая никакого внимания на его слова, продолжала крутиться вокруг, и осматривать его словно беспокоящаяся медсестра.
— Что значит, в порядке?! — негодовала она. — Посмотри на себя. Ты весь грязный и побитый! Я должна быть абсолютно спокойна, по-твоему?! Мне кажется, следует вызвать врача!
„Сопротивление бесполезно“, думал он, отрицательно крутя головой.
— Я уже позаботился об этом, сейчас принесут аптечку. Раны не настолько страшные, как могут показаться.
— Ну-ну, — унявшись, скептически произнесла Катрин. — Может, ты мне поведаешь, что стряслось?
— Естественно, я об этом тебе и пытаюсь рассказать, — несмело пролепетал Дима и замолчал, уставившись в пол.
— Ну…чего молчишь? Говори! — продолжала настаивать Катрин, присаживаясь на стоящий напротив стул.
Собравшись со всеми своими мыслями и эмоциями, Дима никак не мог найти фразу, с которой ему следовало бы начать. Поэтому, как всегда он выбрал не самую удачную.
— Послушай…Ты главное не волнуйся и выслушай до конца, — нервно переминаясь, начал говорить Дима. – То, что я тебе сейчас расскажу и покажу, еще не подтверждает, твои догадки и предположений, высказанные мне на лестнице.
— Отличное начало! — фыркнула Катрин.
— Так, вот, — продолжал Дима. — Помнишь ту фотографию?
— О Господи, опять ты за свое! — выкрикнула девушка, вскочив со стула.
— Я думала, ты забыл о ней давно! Да и причем здесь она, к тому, что ты пришел побитый?!
— Я же попросил тебя не нервничать и выслушать до конца, — тихо сказал Дима.
Недовольная и разгоряченная Катрин, сдерживая злость из последних сил, уселась обратно на стул, закрываясь, она скрестила руки на груди.
— Между тем как мы расстались у входа в гостиницу и тем как прийти сюда, кое-что произошло.
— Это я уже поняла, — смотря из-подо лба, пробормотала Катрин.
— Случилось то, чего я совсем не ожидал, — замолчав и посмотрев на пол, Дима застыл…- Я встретил одного человека.
Эти слова напугали Катрин, она подумала, что Дима говорит о какой-то девушке. Чувство безудержной злости и огромной боли перемешались в ее сердце. Её возлюбленный не торопясь встал и последовал к дверям номера.
— Зачем тебе объяснять что-либо. Лучше тебе самой все увидеть, — после этих слов, он повернул ручку и открыл дверь.
Высунув голову, Дима окликнул стоящего в коридоре парня.
— Заходи, — после чего вернулся обратно и сел на кровать.
Кристофер несмело огляделся по сторонам, подняв с пола сумку, он подошел к номеру. Заглянув внутрь, он нечего там не обнаружил кроме голубоватой стены коридора.
-Ну, давай, где ты там?
Зайдя в комнату, Кристофер увидел Диму, одиноко сидящего на кровати.
— А где твоя девушка? — удивился американец.
— Она в ванной переодевается.
Американец озадаченно посмотрел на своего нового знакомого и шепотом спросил. — Ну как все прошло?
— Даже не знаю, — упав на кровать, вздыхая, ответил Дима. — Она как услышала, что я кого-то встретил, замолчала как рыба.
„Это не к добру“, подумал американец.
— Ты присядь, не стой.
Кивнув головой, Кристофер сел в большое мягкое кресло в углу комнаты.
Внезапный щелчок открывающихся дверей, заставил мужчин встать, будто по приказу. Из ванной вышла, Катрин и тут же с недоумением уставилась на гостя. После этого, она с таким же недоумением посмотрела на Диму.
Растерявшийся и неготовый Дима, выдавил из себя нечто несуразное. — Вот что со мной произошло, — указав на Кристофера бормотал он. — Его я и встретил.
Перед Катрин стоял абсолютно незнакомый ей парень. Но исходя из слов её возлюбленного, перед ней должен был предстать некто, кого она знает и ей удастся понять, почему Дима пришел побитый.
— Здравствуйте, — произнес Кристофер.
— Кто это? — удивилась Катрин.
— Ты не узнаешь его?
Всмотревшись, девушке показалось, на секунду удалось зацепиться за что-то знакомое, но через мгновение, это мелкое и слабо-осязаемое что-то, испарилось. – Нет, не узнаю.
Дима подошел к Катрин и достал из кармана фотографию. — Вот он, рядом со мной, — тыкая пальцем, объяснял он.
— Ага, — многозначительно произнесла девушка. — Теперь мне всё понятно, ты повстречал своего дружбана. Надеюсь, ты наконец вспомнил, что за фотография и что за гулянка!
— Ооо… — расстроено простонал Дима. — Причем здесь это.
— Все хватит! — резко перебила Катрин. — Я устала теряться в догадках! Просто возьми и расскажи мне все как есть!
— Мы просто случайно встретились на улице. У него оказалась такая же фотография и он точно также как и я, нечего о ней не знает. Поэтому мы и подрались, думая о друг друге плохое. Это вкратце.
— И ты думаешь, я поверю в эту ахинею! — иронично произнесла Катрин, скептически смотря на своего парня.
— А как ещё?
Между молодыми людьми завязалась словесная перебранка.
Смотря и слушая все происходящее, Кристофер ничего не понимал.
Вырывающиеся слова, напоминали скорее марсианский, чем какой-то земной язык. Но ясно было одно, влюбленные точно говорят не о том, как они друг друга ценят и обожают.
-Я прошу прощения, мисс, — аккуратно вмешался гость.
Молодые люди перестали ругаться и посмотрели на него.
— Да! — агрессивно кинула Катрин.
— Извините, что перебиваю вас и вмешиваюсь, — несмело продолжал Кристофер. — Я как бы ни совсем понимаю, о чем вы говорите, точнее сказать, совсем не понимаю, но догадываюсь, — американец сделал многозначительную паузу.
— Поверьте, то, что говорит ваш парень правда. И пока мы шли сюда, он думал лишь о вас, и о том, как вам объяснить ситуацию, при этом не расстроив. Он очень вас любит.
С удовлетворением миротворца, Кристофер замолчал и улыбнулся.
Глубоко вздохнув, Катрин посмотрела на своего парня. В его глазах читалось желание, чтоб ему поверили. Девушка снова обратила свой взор на гостя и не спеша подошла к нему. Мило улыбнувшись, она внезапно ударила его кулаком по лицу, да так, что тот плюхнулся в кресло.
— За, что? — скривившись, простонал американец.
Наклонившись, Катрин очень зло произнесла. — За то, что ты побил моего парня.
— Но он ведь тоже в долгу не остался, — обижено продолжал тот.
— Уверена, ты начал первым! — после этих слов, девушка гордо выпрямилась, будто неукротимая птица. Посматривая то на одного, то на второго, она вынесла вердикт.
— Я не верю вам обоим, козлам! — открыв дверь, Катрин вышла в другую комнату и заперлась там.
— А она у тебя молодец, — произнес, держась за челюсть американец. — В обиду не даст.
— А ты как думал, — довольно произнес Дима. — Знойная, горячая женщина. Иногда, даже слишком.
— Ну и что будем теперь делать? У нас вроде своих проблем достаточно со снимком и прочими загадками.
— Да, — потирая лоб, ответил Дима. — Действительно, надо что-то с этим делать.
Послышался стук в дверь и знакомые слова.
— Обслуживание в номерах.
Дима вышел и забрал долгожданную аптечку. Отдав ее Кристоферу, он с хитрым и довольным лицом произнес, — У меня есть идея.
Достав из кармана мобильный, он набрал свою возлюбленную.
— Алло, — недовольно отозвалась она.
— Извини за беспокойство, — жалким, душераздирающим голосом говорил он.
— Поскольку ты заперлась в комнате, и вряд ли будешь отзываться на стук, решил тебе позвонить.
— Ну? — также недовольно фыркнула Катрин.
— Нам тут принесли медикаменты, бинты, йод и прочее. Я совсем не умею с ними обращаться, у девушек это лучше получается. Может, поможешь, уж очень сильно раны болят.
— Обманщик, — после этих слов, его возлюбленная положила трубку. Во вновь открывшихся дверях, показалась красивая и столь дорогая сердцу Димы брюнетка.
— Только это не значит, что я тебе поверила и перестала злиться.
— Как скажешь, — наигранно согласился Дима.
Катрин вывернула содержимое аптечки на кровать и принялась трепетно латать раны своему возлюбленному. Склонившись над ним, сострадая, всматриваясь в царапины, она аккуратно наносила на них антисептик, и заклеивали их небольшими кусочками заживляющего пластыря.
Из-за ее спины, беззвучно вынырнул Кристофер. Улыбаясь и смотря на Диму, он сжал кулак и поднял большой палец верх, как бы говоря, отличная работа дружище.
Тот, в ответ еле заметно улыбнулся.
Катрин вдруг резко обернулась и увидела застывшего Кристофера. Растерявшись, он тут же посмотрел наверх и произнес первое, попавшее на язык. — Красивый потолок.
На лице девушки царил скепсис, особой деталью которого была высоко поднятая правая бровь.
— В смысле комната, — исправился американец.
Вернувшись к своим врачебным делам и посмотрев на Диму, Катрин произнесла. — Еще один обманщик. Такой же, как и ты.
Заметив небольшую ссадину на лбу возлюбленного, она приблизилась к нему так близко, что тот еле касался своим носом ее шеи. Дима чуть не сошел сума от запаха и от нежности прикосновения.
— Ты очень приятно пахнешь, — прошептал он.
Эти слова, действовали на нее как тепло на лед. Ей всегда нравилось, когда её парень делал комплименты, задумчивым, низким, бархатным голосом. Тем более что все сделанное ею в жизни, было лишь ради одного, чтоб он заметил, как она старается быть для него самой лучшей.
— Не подлизывайся, — женственно и изящно прощебетала она.
— Ты знаешь, — продолжал он настаивать на своем. — Когда ты ругаешься или злишься, в тебе просыпается нечто прекрасное, словно вспыхивает огромное, безудержное пламя.
Не став слушать до конца сладкое мурлыканье, Катрин перебила Диму — Поздравляю пикапер, ты добился своего, — на выдохе нежно произнесла она, и сразу же принялась красиво и не спеша целовать его губы. Так продолжалось несколько десятков секунд.
Смущенный и оторопевший таким положением дел, Кристофер робко произнёс. — Постеснялись бы. Здесь же люди, которым, кстати, тоже нужна кое-какая медицинская помощь.
Катрин и Дима оторвались друг от друга.
— Да, ты прав…Извини, — виновато сказал Дима.
Смущенная девушка подошла к Кристоферу и аккуратно подправила его небольшие ссадины. После чего, любя посмотрев на Диму очень по-доброму и ласково произнесла. — Пожалуйста, скажи мне правду, все как есть?
— Но это и есть правда, — глубоко вздохнув, ответил он. — На самом деле, — Дима встал и подойдя к своей возлюбленной взял за руки. – Все, что я говорил тебе до этого, и была правда. Честно говоря, не знаю, что и придумать, чтоб ты поверила мне и успокоилась.
Его правдивую исповедь прервал стук в дверь.
— Ну, кто там ещё? — недовольно выкрикну он.
-Откройте! Это Интерпол! — послышался из-за двери угрожающий голос.
Глава 18
Ворвавшись в фойе гостиницы, Рамсес внимательно окинул окружающее пространство взглядом. А главное каждого, кто находился внутри. Своего нового знакомого зловещего убийцу-снайпера, он среди них не нашел. Его внимание замерло на рецепшине, где находился администратор и его немногочисленные помощники.
Рамсес стремительно и угрожающе направился к ним.
— В каком номере проживают трое молодых людей, двое парней и девушка, один из парней коротко стрижен, почти лысый? — смотря в глаза своему собеседнику, допытывался темнокожий парень.
Консьерж сразу понял, что к чему и о ком тот говорит. — Простите, месье, у нас таких гостей нет, а если бы и были, то я не сказал бы вам об этом. Вся информация о постояльцах конфиденциальна.
— Не надо играть со мной в прятки мудила! — прошипел разозлившийся Рамсес.
— Ваше агрессивное поведение мне не по душе, месье. Если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию, — продолжал смелый француз.
Рамсес нагло засмеялся и кинул жетон сотрудника Интерпола на стол.
— А зачем вызывать полицию, она уже здесь. Отдел по борьбе с мудаками. Так что давай выкладывай, где они! Ты же не хочешь, чтоб я поднял крик, всем лежать, проводится задержание опасных преступников и прочие устрашающие действия, способные опорочить репутацию отеля! — сказал он, отодвигая борт пиджака и указывая на пистолет. — А так, я спокойно поговорю с ребятами, и уберусь отсюда! А?
— Комната 303 месье.
— Спасибо, вы так любезны, — паясничал Рамсес.
Войдя в лифт и нажав кнопку третьего этажа, в его голове появилась страшная, мучительная мысль. Он был в считанных шагах от выполнения самого важного и запутанного задания, когда-либо получаемого им в жизни. Рамсес мог одной единственной пулей, решить все проблемы и вернуть покой не только своему начальнику, но и огромному количеству агентов в штатском, находящимся сейчас на дождливых улицах, и наивно думающих, что они должны задержать и уничтожить особо опасных преступников. А главное, он наверняка завязал бы со столь грязной, порядком ему поднадоевшей работой. На его голову, скорее всего, сваляться всевозможные регалии и почет. А также то, что ему больше всего не хватает — это аккуратная и спокойная следственная робота в кабинете. После ликвидации цели, он её точно получит. Но как всегда, есть одна маленькая, но очень волнующая деталь, так, он вряд ли сможет узнать ответы, на десятки внезапно возникших вопросов.
Выйдя из лифта, направляясь к номеру 303, он все ещё мысленно метался между любопытством и желанием выслужиться.
„Все, хватит! Забудь. Просто стреляй“, уверенно постучав двери, безжалостно подумал он.
— Ну, кто там ещё? — послышалось из номера.
— Откройте! Это Интерпол! —
Через несколько секунд двери открылись. Перед Рамсесом стоял молодой незнакомый ему брюнет.
— Чем я могу помочь?
Француз скривил свою знаменитую дьявольскую улыбку, после чего внезапно выхватив пистолет, затолкал парня в номер.
— Тихо-тихо! — приговаривал он, толкая парня
Впихнув и кинув Диму на пол, незнакомец направил пистолет на присутствующих, кидая его от одного человека к другому. — Где он? — агрессивно будто сорвавшийся с цепи пес рявкнул француз.
— Кто? — испуганно спросила Катрин.
— Урод, в плаще?
Трое молодых людей нервно переглянулись.
— Какого черта! — вставая, прорычал Дима. — Мы не знаем о ком вы говорите! Вы, наверное, ошиблись номером.
Внимательно посмотрев на зарвавшегося юнца, Рамсес передернул затвор пистолета и резко направил его на девушку.
— Я повторяю еще раз, где он?
Испугавшись, Катрин зажмурила глаза.
— Стоп, стоп, стоп, — трусливо запинаясь, заговорил Дима. При этом медленно закрывая своим телом, любимую девушку. — Уберите пистолет, пожалуйста. Мы с радостью помогли бы вам найти того кого вы ищете, но думаю, произошло какое-то недоразумение. Здесь, кроме нас троих, вы никого не найдете. Если хотите, можете осмотреть всё что нужно, до мельчайших деталей.
Рамсес скривил лицо, в мучительной гримасе. — Вот так всегда! Почему нельзя взять и признаться! Просто сказать правду!
Страх — это то, что сильнее всего не любил Кристофер. И скорее не сам факт существования этого чувства, а то, что вслед за ним идет нечто более страшное, а именно трусость, рождающая апатию и бездействие, мерзкое желание спасти лишь свою шкуру. Это в основном приводит либо к отвратительным и гадким поступкам, либо к тому, что люди в подобных ситуациях становятся самими собой, со всеми своими достоинствами и недостатками.
Страх? Нет, такую роскошь Кристофер не мог себе позволить.
— Какую правду? — смело произнес он, вскочив с дивана. — Ты не слышал, что тебе сказали! Здесь кроме нас никого нет!
„Неправильный ответ“, подумал Рамсес.
Зловеще улыбаясь, он повернулся к выскочке и направил на него оружие.
— Ты, наверное, не совсем понимаешь, что сейчас происходит! Мне все известно!!! — гневно рявкнул он. — Я знаю насчет тебя и остальных двоих!
— Каких двоих? — смело, в ответ кинул Кристофер и сделал шаг навстречу французу. — Ты с какой-то другой планеты, никто не понимает, о чем ты говоришь!
Рамсес оторопел. Он знал, что лучший способ защиты это нападение, но не догадывался, что и против него этот принцип также сработает. — А ну сядь! — уткнув пистолет в грудь, сквозь сжатые зубы выдавил он из себя. — Ты не представляешь, насколько шатко, сейчас твое положение.
Кристофер взглянул на оружие. Он хотел ловко выхватить его из рук полицейского, но все те же гадкий страх и сомнения, не дали ему этого сделать.
В схватку влез Дима. — Кристофер, прошу тебя, сядь.
— Да, Кристофер, послушай своего мудрого друга…Сядь!
В возникшей ситуации, у него было лишь два союзника, Дима и его девушка. Кивнув головой, он аккуратно без резких движений сделав пару шагов назад, сел обратно.
Проявив мирную инициативу, Дима хотел как-то задобрить и успокоить француза, и как назло, в беспокойную голову, где царила паника, не лезла не одна приличная мысль. Тем более что молодой парень никак не мог понять пред ним стоит сотрудник Интерпола или отъявленный бандит. — Осмотрите комнаты и убедитесь, кроме нас здесь никого нет.
— Я похож на идиота? — ухмыльнулся Рамсес.
Только один всемогущий создатель знал, как сильно хотелось Кристоферу в этот момент сказать ДА. Но единственное, что он себе смог позволить, это лишь легкую еле заметную улыбку.
— Тогда вам придется верить мне на слово.
Рамсес был в замешательстве, происходящее не устраивало его. Все шло не по задуманному сценарию. Видя перед собой оружие и человека угрожающего использовать его, люди, окутанные страхом, с радостью расстаются со своими тайнами, совершенно забывая о лжи.
Ситуация накалялась и запутывалась еще сильнее, напоминая бесконечный клубок ниток который распутать уже не возможно, однако у француза имелся джокер, способный ему помочь.
Рамсес посмотрел на американца и спокойным голосом спросил.
— Кто ты?
Не смотря на всю простоту вопроса, в данный момент он был не самым легким. – Я? — переспросил тот.
Из всех возможных вариантов ответов, связанных с перипетиями и проблемами в нашей жизни, нам всегда на ум первым делом приходит один и тот же ответ.
— Я человек!
— Спасибо за информацию, — ехидно кинул француз. — Я спрашиваю, что ты из себя представляешь, почему ты здесь?
Этот вопрос еще сильнее озадачил Кристофера. Разговор напоминал скорее жесткую беседу о смысле жизни, нежели допрос. — Не понимаю, что вы от меня хотите! Я обыкновенный человек, приехавший в Париж, просто как турист.
— Хорошо, — опустив оружие, произнес Рамсес. — Я перефразирую. Объясни, зачем мне сегодня дали три фотографии, на одной из которой был ты, при этом добавив, что одного из вас надо срочно убить, неважно кого?
Взгляды Димы и Кристофера пресеклись, они посмотрели друг на друга и безмолвно поняли, что думают об одном и том же. За последнее время слово фотография, приобрело для них новый, не самый приятный смысл.
— Мне кажется, это может касаться снимка, — тихо произнес Дима.
— Я тоже так думаю, — поддержал Кристофер.
Рамсес резко перебил. — Так стоп, какого снимка?
— Покажи ему, — спокойно попросил Дима.
— Ты думаешь?
— Эй, я извиняюсь, что прерываю вашу дружескую беседу, — Рамсес возмутился и снова навел на парней пистолет. — У вас что, есть выбор?
Кристофер, немного пошарив в кармане, достал черно-белую фотографию.
— И что теперь? — осмотрев её, произнес француз.
— Ну как же…
— Хотя постойте, — вдруг произнес Рамсес. Он всмотрелся в лица парней на снимке внимательней. Со смешанным чувством удивления и закономерности происходящего, он обнаружил, трое из них, являлись его непосредственными мишенями. И снова необычная шарада, среди них был и тот, о котором он нечего не знал.
— Я устал, — вздыхая, произнес француз. — И нечего не могу понять.
Недовольно помяв фотографию, и кинув её на пол, он продолжил.
— Если сейчас мне кто-нибудь не объяснит в чем дело. Я пристрелю лысого.
Дима и Катрин невероятно испугались, услышав очередную угрозу незнакомца. В свою очередь Кристофер, сохранял фальшивое, но всё же львиное спокойствие.
— Я считаю до пяти, — добавил тот, после чего подошёл и приставил дуло пистолета к взмокшему лбу американца.
Сделав шаг в сторону француза, Дима дрожащим голосом произнес. — Это какая-то нелепая ошибка, катастрофическое глупое совпадение. Прошу, не делайте этого.
— Один!
— Выслушайте меня! — донимал Дима.
— Два!
По щекам Катрин стали катиться слезы. Она закрыла руками лицо, и мысленно стала молиться.
„Нет, Господи, не допусти этого“.
— Три!
Вдруг, Кристофер набрал полные лёгкие воздуха и превозмогая душащий комок в горле выдавил из себя. — Ты хочешь знать, в чем дело?
Рамсес резко опустил оружие. – Да! Причем всё, и как можно подробнее.
— Так вот, дело в том, что не я, не эта пара, на данный момент не знаем, что вокруг нас творится. Я в этом городе из-за того клочка фотобумаги, который ты только что помял и кинул на пол. И еще, к сведению, может быть тем, что прострелишь мне голову, ты и сделаешь большое одолжение не только мне, но и всей планете! Однако определенно можно сказать одно, если ты настоящий полицейский, а не подонок и убийца, то ты совершишь ошибку, так как убьешь ни в чем неповинного человека.
Рамсес глубоко вздохнул. — Хорошая речь, — после чего поднял пистолет. — Четыре!
Душа и мысли Димы наполнились негасимой тревогой и ужасом. Он думал, что так не должно быть, ведь обязано произойти нечто в самый последний момент, как в плохом предсказуемом кино, и будет хеппи-энд, все встанет на свои места. Но всё происходило не на фабрике грез, а в суровой и хищной реальности, где есть настоящая боль, кровь, и хуже всего, настоящая смерть.
— Пять!
Кристофер закрыл глаза…
Лицо француза устало скривилось. Он закусил губу и очень горько сквозь сжатые зубы произнес.
— Ну что ж такое! Почему ты…? Что в вас есть о, из-за чего вся эта истерика! — Еле сдерживая эмоции и невероятно сильный гнев, он опустил пистолет и, отойдя к стене, сполз по ней на пол.
— Вы не похожи на убийц, насильников, оккультных извращенцев. Однако ты один из троих, кого я должен убить. Причём очень-очень срочно, в течение пары дней. И где этот урод, в капюшоне. Я просто хочу знать ответ, — отбросив пистолет в сторону и положив руки на колени, он устало продолжил. — Я повидал за жизнь немало лжецов, всяких мразей, и вы точно не одни из них.
Кристофер облегчённо выдохнул, будто снял с горла удавку, после чего, обессилено плюхнулся в кресло, которое показалось ему в этот раз не просто мягким, а просто таки божественным, словно невесомое облако.
— Так, теперь давайте спокойно и без угроз, — вяло произнёс вымотанный француз. — Что там с вашей фотографией. Может вместе, что-то выясним, — небрежно схватив помятый снимок и развернув его, он заметил на нем надпись „В Париже“.
— Ну чего замолчали, давайте рассказывайте, — возмутился Рамсес.
— То, что я присел и успокоился, не значит, что я не возьмусь за старое.
Дима слегка дернулся, словно отмер. — С чего начать?
— Сначала! — негодовал француз.
— Расскажи с того момента, когда нам ее доставили, по порядку, — тихо произнесла все еще немного напуганная Катрин.
Дима одобрительно кивнул головой, взяв свою подругу за руку, он присел на диван, обитый дорогой золотистой тканью. — В общем, — не уверено начал он. — Мне принесли ее утром.
Посвятив недружелюбного полисмена, во все перипетии своего недавнего прошлого, а также в историю, услышанную от Кристофера, Дима замолчал.
Рамсес, слушая нервную исповедь, не отрывал глаз от снимка. Его что-то завораживало в нём. Взгляд парней изображенных на ней при всей веселости сцены, казался холодным и не очень добрым.
— Понятно. История про ваши встречи и прочие детали о знании имен, очередная ничего не объясняющая мистика, к которой я уже привык, — француз хитро посмотрел на Диму, и спросил. — Ты живешь в этом номере?
— Да, — растерялся Дима.
— Ты впервые здесь?
— Нет, мы часто приезжаем и останавливаемся именно тут
Рамсес лукаво улыбнулся. — Отлично, — подняв руку, он указал пальцем вверх, на угол, под потолок. — Там находиться микрокамера. Она записывает все происходящее в номере круглые сутки. Как тебе такие новости?
Растерянно улыбнувшись, Дима тихо произнес. — Скажу, что это бред.
Француз вскочил с пола и подошел к противоположной стене, грубо скинув вазу с цветами с маленького столика стоявшего в углу, он произнес. — Бред говоришь.
Подвинув и забравшись на хрупкую конструкцию, он достал из кармана ключи и принялся ковырять им белоснежный потолок.
Кристофер специально все это время молчал, не вступая в беседу, ожидая момента, когда победа и расправа будет от него на расстоянии вытянутой руки. Он посмотрел на Диму, взглядом и ужимками лица, боясь издать лишний звук, он пытался привлечь его внимание. Когда же тот повернулся, молодой американец указал на пистолет, лежащий у окна.
Дима и Катрин, сразу же поняли задумку непокорного Кристофера. Дима немного подумал и не столько ведомый страхом и нерешительностью, сколько верой, доверием и желанием узнать, что будет дальше, моля посмотрел на своего друга, и отрицательно помахал головой.
Кристофер, чуть не взорвался гневным криком. Почему?
— Вот почему, — прочитал его мысли Дима, и показал пальцем на огромного темнокожего афро-француза.
Тот, продолжал тереть потолок, оттуда сыпалась белая, словно мука штукатурка, которая падала словно снег на персидский, шерстяной ковёр ручной работы. Удивительным было то, что побелка сыпалась с потолка крайне обильно, будто в старом, прогнившем здании, коим столь фешенебельная гостиница, никак не являлась.
— Voila! — довольно произнес Рамсес и спрыгнул со столика. — Ну что, бред говоришь, — хитро сказал он, протягивая предмет, чуть длиннее и толще иголки.
Дима взял технологический шедевр в руки. От микрокамеры, одетой в чёрный пластмассовый корпус, исходили два тоненьких проводка, предназначенных для подсоединения к источнику питания, в данном случае, к проводке в стенах здания. Шокированный юноша, продолжал разглядывать гаджет.
— То, что там находилась камера не бред, — продолжал Рамсес. — Бред то, что камеру туда поставили французские спецслужбы для наблюдения за тобой. И судя по её устаревшей модели, следят они за тобой достаточно давно.
— Но зачем, — удивился Дима.
— Это лучше ты мне расскажи, зачем? — француз не спеша подошел к своему пистолету. — Но поверь, этот вопрос второстепенный, сейчас интригует другое, — Рамсес остановился у окна так, чтоб оружие лежало прямо у его ног. Посмотрев на крышу дома напротив, он продолжил.
— Почему не смотря на слежку за тобой, присутствие на вашем черно-белом снимке и очевидной твоей связью с моим заданием, тебя мне не заказывали.
— В смысле?
— Мне не приказывали тебя убить. Я впервые тебя увидел вон на том чердаке, — показывая пальцем, продолжал он. — После чего прибежал сюда. Правда, мое присутствие здесь мистическая случайность, ведь меня чуть не убил жуткого вида маньяк, — Рамсес глубоко вздохнул, и опустив голову посмотрел на пистолет. — Может, ты мне чего-то не договариваешь, и я навожу оружие не на того?
Повисла пауза, Дима не знал что сказать, он перебирал мысли и догадки, дабы оправдаться, внезапно ему в этом помог Кристофер.
— Вы, конечно, не обижайтесь, — уверено произнес он, вставая с кресла. — Но у меня возникла интересная идея, поэтому поводу.
— Продолжай, — безразлично интересовался француз.
— Предположим никакой вы не полицейский, а просто какой-то больной извращенец. А теперь давайте поразмышляем.
— Так-так, — наигранно поддерживал монолог Рамсес.
— Вы неизвестно каким способом делаете эти фотографии и посылаете их нам, после чего ставите здесь эти камеры. И вот мы приехали, теперь, вы играете с нами в эту больную игру, придумывая спецслужбы, и какие-то задания.
Француз поднял руки и стал медленно, явно издеваясь, демонстративно хлопать в ладоши.
— Браво. С такими задатками надо работать у нас, в Интерполе. Отличная теория, но все же ты не прав.
— Почему? — не менее ехидно поинтересовался Кристофер.
— Запомни это раз и навсегда. Прав всегда тот, у кого пушка, — Рамсес заметно переменился и стал чернее черного. — А почему-то всегда так выходит, что с ней оказываюсь именно я, — подняв с пола оружие, он сунул его в кобуру под пиджаком. — В общем так. Как полицейский, — продолжал он, демонстрируя удостоверение. — Я имею право задержать вас на некоторое время и сопроводить в участок, — Рамсес устало вздохнул и посмотрел в глаза каждому из присутствовавших в комнате молодых людей, после чего шепотом, практически про себя произнес.
— Пусть Петье разбирается с вами сам.
— Но мы нечего не сделали, — настаивал Дима.
— Если это так, в чем я сильно сомневаюсь, то после выяснения всех обстоятельств, вас отпустят, и вы превратитесь снова в добропорядочных туристов. Более того, перед вами наверняка извинятся. Ну, а если выясниться ваша вина то… В общем, это не главное, главное, что я по крайней мере частично выполню поставленную предо мной задачу и не буду чувствовать груза ответственности за ваши жизни, — после этих слов, у Рамсеса появились сомнения и душевный дискомфорт.
— Я имею право сделать телефонный звонок? — спросил Дима.
— Нет. Но если хочешь, можешь звонить, думаю, в данной ситуации тебе поможет, лишь Господь Бог.
Достав из кармана новенький сверкающий телефон, эксклюзивной серии, Дима с крайне наглым и демонстративно надменным видом подошел к темнокожему гиганту. – Вы, наверное, не знали, но достаточно большое количество людей, в этом мире, называют моего отца именно так.
Разрешить воспользоваться священным правом каждого гражданина, а именно одним телефонным звонком, было большой ошибкой и крайне опрометчивым поступком полицейского.
На тот момент, в жизни Димы не было ни одной проблемы или преграды, которую бы его отец не мог решить в считанные минуты, благодаря своим огромным капиталам, или еще большим связям.
Улыбнувшись, Рамсес подошёл к окну и посмотрел на улицу. Он ожидал, что ситуация может обрести именно такой поворот, но для него, кроме собственного начальника и огнестрельного оружия, авторитетов в жизни не существовало.
Разглядывая мокрую, зеркально-серебристую дорогу, распростершуюся вдоль гостиницы, его внимание привлекли два темно-коричневых грузовика, недавно появившихся возле входа. С учетом того, что парковка у входа в подобные заведения запрещена, тем более столь крупногабаритного транспорта, это показалось Рамсесу странным. Немного подумав и сопоставив все детали, связанные с отрядом „Дельта 66“ и их звонком Филиппу Петье, он быстро сделал выводы.
Как назло, с отцом отсутствовала связь. — Черт! — расстроено сказал Дима.
— Забудь. Это бесполезно, — окликнул его Рамсес.
Присутствующие не поняли, о чём тот.
— Подойди сюда.
Дима неторопливо, с недоверием подошел к полицейскому и стал рядом с ним у окна. Тот в свою очередь указал пальцем на два фургона припаркованных возле отеля. — Смотри. Очень внимательно. Сейчас, вылетит птичка.
Внезапно дыхание француза стало сжатым и очень нервным.
Двое мужчин пристально вглядывались в каждое движение, происходящее на улице у входа, кроме проносящихся мимо машин, и мирно прогуливающихся пешеходов смотреть было не на что. И все же, два тёмных грузовика казались странными, от них словно исходила какая-то непонятная энергия, напряжения и тревоги.
— Я не понимаю… — бормотал Дима.
Двери грузовиков с грохотом внезапно распахнулись, и из них, беззвучно хлынула группа захвата, или в данной ситуации — группа уничтожения.
Одетая в тёмно-синюю экипировку, единая масса, словно саранча, стала проникать внутрь здания и близлежащих подворотен, окружая его. Бойцы были одеты в форму подобную военной, с одной только поправкой, на ней было большими белыми буквами написано POLICE. Все бойцы были в черных масках, с небольшими штурмовыми автоматами в руках. Их оказалось так много, что у вращающихся дверей гостиницы возникла небольшая очередь, которая не сразу исчезла.
— Вот теперь, у вас по-настоящему огромные проблемы, — произнес Рамсес.
Дима, растерянно выпятив глаза, посмотрел на огромного француза, после чего также удивленно посмотрел на Катрин и Кристофера.
— Что случилось? — обеспокоилась его девушка.
Дима был настолько шокирован, что не смог связать и пары слов.
— Случилось, то, — перенял инициативу француз. — Что сейчас сюда несутся несколько десятков бойцов, и независимо от моих желаний, примерно через минуту они выломают дверь, и скорей всего пристрелят нашего американского друга, или кого-нибудь другого.
Глаза Катрин снова наполнились страхом и печалью, она упала на колени, сложив ладони, словно молясь. — Прошу поверьте, мы ни в чем не виноваты!
Подобная картина могла разжалобить и разорвать сердце, даже самому бесчувственному и заскорузлому человеку. Юная прекрасная дева напоминала святую Марию, молящую о помощи.
Рамсес беспомощно скривил лицо, и обиженно простонал. – Эй, так нечестно.
Внезапно топнув ногой, он зло произнес. — Черт с вами, за мной. Но если вы меня обманули, пристрелю вас всех, включая тебя, красавица.
Дима быстро подхватил лежавшую на диване, небольшую сумку с деньгам и документами, и взяв за руку свою возлюбленную, вслед за французом выбежал в коридор. Кристофер держался позади всех и постоянно оглядывался назад.
Рамсес остановился у дверей, над которыми большими красными буквами было написано SORTIE (выход). Дождавшись остальных, он аккуратно, очень тихо открыл двери, при этом показывая, чтоб те вели себя как можно тише.
Оказавшись на лестнице и посмотрев в пролет между перил, он увидел, что группа захвата находиться буквально парой этажей ниже, с каждой секундой, стремительно приближаясь ближе. Француз тихо, практически на носках начал подниматься вверх, широко шагая, переступая ступени через одну. Молодые люди, напуганные и скованные страхом, делали все возможное, стараясь не отставать. Поднявшись на несколько этажей вверх, они услышали, как внизу открылась лестничная дверь. Это значило, что бойцы практически у номера.
После того как шум шагов полностью стих, четверка беглецов переменила шаг, на напряженный бег.
— Попробуем через крышу, — запыхавшись, произнес Рамсес.
Достигнув долгожданной двери и изрядно устав, француз дернул за спасительную ручку, после чего недовольно прошипел. — Она заперта.
— Ну что за день! — сокрушался Кристофер.
— Может, попробуем выломать? — спросил Дима.
— Исключено, она металлическая и с хорошим замком.
— А лифт?
— Будь уверен, они будут ждать нас внизу, когда откроется дверь, — нехотя отвечал Рамсес.
Кристофер встревожено посмотрел на француза. — Тогда давай стоять здесь и ждать, пока нас схватят!
Не обращая внимания на этот дерзкий выпад и не проронив не слова, тот спустился по ступенькам вниз и зашел на последний этаж гостиницы. Вереницей, вслед за ним, направилась и троица.
Рамсес внимательно осмотрел коридор, в поисках чего-то, что способно помочь осуществить, практически невозможный побег.
— Давайте спрячемся в какой-нибудь номер? — несмело прошептала Катрин.
Француз не согласился и помахал головой. — Как только они не обнаружат никого в номере, они начнут обшаривать остальные комнаты, — недолго подумав, он обреченно взглянул на ребят.
— По-моему это конец, я не знаю, что делать.
Дима нервно выдохнул. – Нет, должен же быть какой-то выход. Может, вы нас защитите, скажите им о досадной, нелепой ошибке, которая привела ко всему этому хаосу и неразберихе.
Рамсес сочувствуя посмотрел парню в глаза.
— Они получили приказ, от более высокого по званию человека, нежели я. Люди с такими званиями, поверьте, никогда не ошибаются. Меня никто даже слушать не станет.
Угрожающе словно приговор, снова донесся грохот шагов с лестницы. Было слышно, как орда стучит своими ботинками по бетонным ступенькам. Шум становился с каждой секундой все ближе и сильнее, словно барабанный бой предвещающий казнь.
— А вот и они, — взглянув на дверь, тихо произнес Кристофер.
Катрин, еле сдерживая слезы, обняв, прижалась к Диме.
— Простите, кем бы вы ни были, — пытался оправдаться за содеянное Рамсес.
Характерный звук, звенящего колокольчика потревожил и в какой-то степени даже напугал беглецов. Двери лифта открылись, внутри стоял долговязый, гордый и всегда чуточку надменный, хорошо известный консьерж.
С абсолютно невозмутимым видом, он заявил — Прошу сюда, господа, — указывая на свободное пространство рядом с ним.
Быстро между собой переглянувшись, четверо молодых людей практически залетели внутрь. Сотрудник гостиницы нажал на кнопку, рядом с которой была выгравирована цифра 0, после чего маленьким ключиком повернул замок, расположенный на панели управления.
Всех стоящих в лифте людей, удивляло спокойствие консьержа. Несмотря на совершаемое им преступление, вел он себя так, будто происходящее, для него каждодневная рутина. Скорое всего именно так себя вел айсберг, наблюдая приближающийся к нему Титаник.
— Не знаю, что они там себе надумали, — произнес он. — А у меня к вам претензий нет. Вы всегда вели себя спокойно, вежливо, да и про чаевые вы не забывали.
Дима еле заметно улыбнулся. — Спасибо, большое.
— О нет, нет, — нарочито возмутился тот. — Вы V.I.P. клиенты, а для нас это значит значительно больше, чем просто репутация или прибыль.
— Куда мы едем? — поинтересовался Рамсес.
— На служебный этаж. Я заблокировал лифт, и пока мы там не окажемся, двери не откроются. Оттуда вы попадете в подвал, а уже оттуда, через чёрный ход, куда захотите, — консьерж не спеша обернулся и посмотрел на Диму и Катрин.
— Увы, это всё, что я могу для вас сделать. Надеюсь, вы еще остановитесь у нас, и не раз.
Остановившись, двери лифта медленно открылись. Портье поднял руку и показал пальцем на небольшие белые двери, находящиеся в десяти метрах от него. — Для того, чтоб оказаться в гараже, вам необходимо вон туда, там вы найдете склад и уже оттуда, через заброшенный черный ход, сможете выбраться на улицу.
Рамсес и Кристофер, не задумываясь, поспешили вперед.
Молодая пара, выйдя из лифта, решила на мгновение задержаться. Катрин обернулась, посмотрев в глаза своему спасителю, она произнесла. — Даже не знаю, как вас отблагодарить.
Француз грустно улыбнулся… Картинно выпрямив осанку, он произнес заученные, затертые до дыр слова. — Спасибо, приезжайте еще! Au revoir! — после чего статично помахал рукой. Вслед за этим, двери лифта закрылись.
Глава 19
— Бежим! — крикнул Джеймс. После этих слов словно неудержимые псы, оба парня ринулись далее по улице, в сторону гостиницы. Приближаясь к входу, за которым только что исчез вооруженный темнокожий мужчина, их сердца наполнились тревогой и страхом.
Спешно оббегая случайных прохожих, задевая их плечами, Николас, так увлекся погоней, что не заметил огромной лужи разлившейся перед ним. Неожиданно, крайне неудачно подвернув ногу, он споткнулся на ней и рухнул, оказавшись всей своей массой на мокром асфальте, обрызганный с ног до головы.
— Черт! — пробормотал себе под нос Джеймс. — Только не сейчас!
Подойдя к неуклюжему немцу, расстроено смотря на него, он протянул руку и помог ему встать. — Не ушибся?
— Вроде несильно, — постанывая, произнес Николас.
— ЭЙ, МОЖНО ПО-АККУРАТНЕЙ!!! — послышался вдалеке недовольный женский возглас.
Резко обернувшись на возникший гул толпы, парни не сразу поняли что происходит. На их глазах несколько десятков вооруженных людей, одетых в темно-синюю униформу, выпрыгивали из коричневых грузовиков, на задних дверях которых большими белыми буквами было написано POLICE. Они нагло расталкивали попадающихся им на пути прохожих и клиентов гостиницы. Люди в форме, тёмно-синею рекой проникали в здание, а те немногие из них кто находился на улице, принялись сновать по близлежащим окрестностям и закоулкам вокруг отеля.
— И как это понимать! — оторопел Николас.
— Не знаю, — растеряно ответил Джеймс. — Остается, наедятся, они приехали не по наши души.
— Да! И вообще, к нам они не имеют никакого отношения! — грубо вторил Николас. — Ты сам-то в этот бред веришь?
— А почему нет! Вряд ли из-за нас, они бы стали присылать толпу вооруженного коммандос, — стоял на своем Джеймс. — Хотя, если я ошибаюсь…
— Если ты ошибаешься, будет очень интересно.
Глубоко вздохнув, юный англичанин посмотрел на небо, в поисках выхода, он принялся копаться в своих мыслях. Заметив озадаченную гримасу на лице Джеймса, Николас решил не беспокоить его. Кинув свой взор на часы, он увидел неспешный бег времени. Пробежавшись немного по циферблату, секундная стрелка остановилась на цифре три. Слившись в одну сплошную линию, все стрелки замерли возле римского обозначения тройки. Николас прислонил часы к уху и с удивлением обнаружил, что механизм продолжает тикать. Не смотря на постукивание по сапфировому стеклу, хронометр не оживал. Спустя мгновения его осенило, разгадав несложную шараду, немец ухмыльнулся.
— И сколько там набежало?
— Нам следует пойти на право.
— Что?
Николас повернулся лицом к своему другу. — Ты отлично меня слышал, я сказал направо.
Посмотрев туда, куда вдруг стали указывать стрелки часов, они увидели, небольшой заброшенный грязный закоулок. Ветер, беснующийся там, разбрасывал по сторонам опавшие влажные листья, остатки выброшенных газет и клочки рекламных объявлений. Данное ответвление улицы, перекрытое защитной строительной сеткой, выглядело совсем неприметным. Полностью заставленное строительными лесами, оно не привлекало к себе никакого внимания. Вряд ли кто-то станет тратить свое время, на разглядывание грязных серых стен, вдоль которых стоят мрачные металлические конструкции, и валяются груды строительного мусора.
— Объясни? — тихо произнес англичанин, не отводя глаз от мрачного переулка.
— Просто иди за мной.
Подняв плохо закрепленную защитную сетку, и переступив небольшое заграждение, Николас пошел дальше, вглубь переулка.
* * *
Подъезжая к зданию роскошного пятизвездочного отеля, Филипп осматривал мимо проносящиеся улицы и здания. Заглядывая в глаза прохожим, он надеялся увидеть знакомые юные лица, не дающие ему покоя несколько последних дней.
Черный служебный лимузин, остановился на противоположной стороне улице. Филипп со смешанными чувствами посмотрел на два грузовика, задние двери которых уже были открытыми.
„Значит уже внутри“.
Буквально на мгновение, у него промелькнула мысль о том, чтоб отменить свой собственный приказ. Но она быстро улетучилась, и на ее месте осталось лишь чувство неудовлетворенности. Ведь как только погибнет один из парней, гигантский хрустальный замок, тайн и загадок, состоящий из тонких хрупких нитей, толщиной с паутину рухнет, закрыв за собой дверь к истине, которая порой бывает слаще самого сладкого наркотика. И сотни вопросов, никогда не обретут своих ответов.
— Жди здесь, — тихо сказал водителю Филипп, выходя из машины. Достав из кармана пачку сигарет, он закурил. Глубоко затянувшись, француз оглянулся по сторонам в разные концы улицы, после чего поспешил перебежать через дорогу.
— Сержант, ко мне, — крикнул он, указав пальцем на одного из полицейских, стоящих у входа в отель. Тот сразу же подбежал и отдал честь.
— Доложите, как все проходит, — продолжал Филипп.
Слегка полноватый и неопытный жандарм, еще раз отдал честь.
— Отряд по вашему приказанию успешно проник в помещение, и приступил к непосредственному выполнению задания.
— А вы, почему не сними, или вас мои приказы не касаются? — едко спросил Филипп.
— Никак нет, — испугался тот. — Я и еще несколько бойцов следим за периметром.
Неожиданно, рация, висевшая на плече полисмена, ожила, и после короткого характерного шума, послышалась нечеткая, прерывающаяся речь. — Его нет в номере. Повторяю, объект в номере не обнаружен.
Филипп резко схватил рацию и зло прокричал.
— Рассредоточится, обыскать все этажи, комнаты, и даже крысиные норы, если они там имеются!
— Так точно! — послышался ответ.
Нервно докуривая сигарету, не находя себе места, Филипп размышлял о том, как ему перехитрить все врем ускользающих из его рук парней. — Рядовой, а где тут черный ход? — поинтересовался он.
— За угол, налево, но он уже охраняется.
Петье хитро улыбнулся и сделал вид, что не заметил слов своего подчиненного. Вытащив из кобуры офицерский наградной револьвер, подаренный самим министром внутренних дел, он направился в закоулок.
* * *
Спустившись в подвал, Рамсес увидел перед собой металлические двери с надписью СКЛАД. Открыв их, он аккуратно переступил через порог. Махом руки, он показал остальным, чтоб те спускались вслед за ним.
В небольшом, пыльном помещении, горел тусклый, давящий свет. У стен, ступенчатыми пирамидами, стояли ящики и коробки наполнение гостиничной утварью.
— Давайте найдем выход и выберемся из этого места наконец, — практически шепотом произнес Дима.
Рамсес улыбнулся и не согласившись махнул головой.
— А что, мы разве не для этого здесь? — удивился Кристофер.
— Несколько вооруженных человек будут нас ждать именно там, возле входа.
Молодые люди напряженно переглянулись. — Зачем же мы сюда пришли, если ты знал, что так будет? — негодовал американец.
— Для того чтоб найти какую-нибудь лазейку, маленькое окно, или заброшенную дверь.
— И вообще, что за недоверие, — возмутился Рамсес. — Я не свою шкуру спасаю, а ваши.
— Хорошо делай, как знаешь, тебе видней, — успокаивающе сказал Дима.
— У кого-нибудь есть фонарик, может быть на телефоне?
— Вот, возьмите, — произнесла Катрин, протягивая сотовый.
Рамсес принялся шарить лучом света, по бледно-коричневым стенам. Вдалеке он заметил большую металлическую дверь, закрытую на засов. Это и был тот самый складской черный ход, о котором говорил консьерж.
„Туда мы пойдем в последнюю очередь“.
Осмотрев каждый сантиметр складского помещения, от потолка до пола, Рамсес нечего обнадеживающего не обнаружил, кроме маленькой вентиляционной трубы, в которую не то что взрослый, а и младенец с трудом пролезет.
— Думай… Думай! — давил на себя француз.
Кристофер растеряно развел руками. Посмотрев в глаза присутствующим, он хотел было обреченно рассмеяться, растянувшись в улыбке, его глаза внезапно округлились. Американец почувствовал, что пол под его ногами слегка задрожал и словно неоткуда начал доносится гул. Это ощутили и остальные.
Смотря на странную гримасу и поднятые вверх руки Кристофера, француз испуганно спросил. — Это ты делаешь?
— Надеюсь, нет, — мысленно молясь, ответил тот.
— Может за нами, танки приехали? — предположила Катрин.
Темнокожий француз прищурил глаза, пытаясь, сосредоточится на нарастающем звуке, он присел на корточки. — Похоже это метро, прямо под нами.
— Под нами? — возмутился Дима. — Шум такой, будто оно за стенкой.
Рамсес довольно улыбнулся. — У меня есть идея, — после этих слов, поднявшись с пола, он принялся сновать между коробок.
— Какая идея? — хором крикнули ему вслед.
Немного побродив в нехитром лабиринте, Рамсес всех подозвал к себе.
— Скорее всего, где-то здесь есть канализационный люк. Может быть рядом проходит, вентиляционная шахта, в общем, что-то вроде того. Именно через нее и доносится шум.
— И где, по-твоему, может быть этот люк? — спросил американец.
Рамсес растерянно пожал плечами. — Не знаю. По-моему я осмотрел всё.
— Мужчины, скорее всего он под коробками, — подчеркнуто надменно произнесла Катрин.
Сильному полу стало немного неловко, от собственной невнимательности.
— Чего застыли мальчики, работайте. Эти коробки сами собой не исчезнут, — с иронией продолжала она.
Горы коробок, заполненные махровыми полотенцами, халатами и одноразовым шампуням стали быстро таять. Через некоторое время, из дальнего угла подвала, донеслось долгожданное.
— Нашел!
Вспотевший, но довольный Дима, стоял над чугунным, круглым канализационным люком, от граней которого отражался тусклый оранжево-жёлтый свет. Постукивая его по плечу, Кристофер произнес.
— Отличная работа. А теперь, давай сдвинем эту крышку и свалим отсюда.
Двое молодых людей хрипя, пытались зацепиться пальцами за края люка, в надежде хоть немного его приподнять. Но их сил для этого явно не хватало.
Точно бы во время солнечного затмения, их накрыла огромная тень.
— Свободны, — прозвучал низкий голос. Рамсес нагнулся и его две огромные, мускулистые руки, с не большими проблемами, ухватили края, строптивого куска метала. Подняв его над своей головой, он метнул его в противоположную часть склада. После чего раздался грохот и оглушительный звон.
— Зачем так шуметь! Нас услышат! — испугалась Катрин.
Француз довольно взглянул на молодых людей. — Пока они сюда доберутся, мы будем уже очень далеко, — недолго раздумывая, он первым нырнул в старую и давно всеми забытую дыру.
* * *
„Перехитрить хитреца“.
Невероятно медленно, размеренно, словно крадущийся волк, Филипп Петье шел меж серых стен и гор строительных отходов. Каждый его шаг был беззвучен и четок.
„Перехитрить хитреца“, повторял он мысленно себе.
Остатки дождя продолжали кое-где тревожить зеркальные лужи, наигрывая в фантазии странную мелодию из далекого прошлого. Серой дымкой, практически цепляя крыши домов, густые тучи неслись над городом, спеша куда-то за горизонт.
Петье смахнул с дула револьвера несколько сверкающих капель. Взведя курок и выставив оружие перед собой, он стал рыскать меж мрачных стен. Его взгляд устремлялся вглубь подворотен.
„Какого черта?“, растерялся он.
Окружающие хитросплетения проходов и мостиков, перекинутых меж строительными лесами, выглядели необыкновенно замысловатыми.
„Почему здесь никого нет?“
Как коренному парижанину, эта часть центральных улиц ему была хорошо известна, но в это раз, перед ним предстал незнакомый и мрачный лабиринт.
Филипп продолжал пробираться, вслушиваясь в каждый шорох. Но как раз именно он и отсутствовал. Единственное, что тревожило слух француза, были звуки падающих с крыши капель. Безмолвные закоулки, мрачные, бледно-грязные, напоминающие некую зону отчуждения, где нет нечего живого. Они будто затягивали внутрь себя метр за метром, уводя всё дальше от внешнего реального мира.
Видимое спокойствие казалось искусственным и неестественным.
Спустя несколько мгновений оно прервалось…
Нарастая, стал доноситься устрашающий животный рык. Филипп Петье кинул свой взгляд вперед и узрел огромного, черного пса, неподвижно стоящего в паре десятков метров от него. Животное вонзилось в мужчину своими огромными, черными, зловеще пустыми глазами. По телу француза от неожиданности пробежала нервная дрожь. На лбу проступил холодный пот, и волосы казалось, встают дыбом. Тошнота сдавила горло.
Он никогда не забудет этот демонический взгляд…
— Нет! Только не это! Это не возможно! Джульетта! — шептал Петье.
Пес продолжал неистово рычать.
Сделав шаг вперед, Филипп навел оружие на кошмар из своего прошлого.
— Теперь я не стану бежать от тебя, — громко произнес он.
Услышав резкий металлический скрежет позади себя, француз испугано развернулся, готовый произвести выстрел. Однако там, никого не оказалось.
— Давай руку, — откуда-то из-за угла донесся знакомый голос.
Бросившись в сторону голосов, Филипп Петье обернулся и снова взглянул на темный осколок своего прошлого.
Жуткая, черная, словно самая темная тень собака, не торопясь, уходила вдаль.
* * *
— Давай руку! — произнес Рамсес, смотря на изрядно запачкавшегося Диму. Тот, что есть силы, уцепился за крепкую черную ладонь, и начал подтягиваться вверх.
— Помоги остальным, а я пока осмотрюсь, — командовал тот. Темнокожий француз сделал несколько аккуратных шагов в сторону от канализационного люка. Быстро осмотревшись по сторонам и не заметив нечего угрожающего, он позволил себе вздохнуть с облегчением и немного расслабиться.
Обернувшись, Рамсес улыбнулся и широким шагом подошел к своим новым неожиданным подопечным.
— Боюсь сглазить, но видимо нам все-таки удалось.
— Где это мы? — выбравшись наружу, снимая с себя остатки грязной паутины, интересовалась Катрин.
В ответ француз, прищурив глаза, еще раз огляделся.
— Я не уверен, но судя по всему, мы примерно в ста метрах от гостиницы. Думаю это отличная фора, для того, чтобы успеть найти машину и смыться отсюда.
Катрин жалобно застонала. — Боже мой, мы все насквозь пропитаны этим отвратительным запахом. Я чуть не умерла в тех зловонных катакомбах.
Улыбнувшись, Дима обнял свою девушку и с нежной иронией в голосе сказал.
— Скоро все закончится, и ты примешь роскошную ванну. Обещаю.
Скривив кислую мину, американец и француз неодобрительно переглянулись.
— Может, все-таки продолжим побег, а эти нежности вы оставите на потом! — поторапливал Кристофер.
— Брось оружие, Рамсес!
Услышав знакомый голос, тот весь сжался. Первые несколько секунд, он не мог даже дышать. Этот голос, Рамсес не перепутает не с чьим другим.
— Оружие! — громоподобно повторил Филипп.
Темнокожий француз медленно обернулся и посмотрел на своего шефа. Он обреченно, нервно улыбнулся. На какое-то мгновение, в его голове проскользнула обнадёживающая мысль, о том, чтоб соврать, выдумать что-нибудь оправдывающее его. Но Рамсес не последовал вслед за ней, он понимал, что ему вряд ли удастся обмануть великого Филиппа Петье.
Вынув из кобуры пистолет и положив его на серо-стальной асфальт, Рамсес пнул его ногой. Через секунду, оружие было в руках у Петье.
— Ты хоть знаешь, кого ты защищаешь? — гневно кинул он.
Кристофер и Дима переглянулись.
— Нет, не знаю, — спокойно ответил Рамсес. — Расскажите!
— И вообще, почему так случилось, что такой хладнокровный и расчетливый убийца как ты, решил вдруг кому-то помочь?
Петье выглядел злым и обиженным, в его голове не укладывалось, что самый верный и воспитанный подчиненный, мог стать предателем.
— У меня был плохой день, — язвил тот в ответ. — За последние несколько часов, я пережил и увидел столько странного и непонятного, что решил, прежде чем нажимать на курок, разобраться, в чем дело. Ведь я не только убийца, но и не поверите, еще и человек.
Филипп Петье неодобрительно покачал головой. — Ты просто дурак. Есть вещи, о которых лучше не знать, я говорил тебе об этом. Поверь, то что мне известно по какой причине необходимо совершить данное убийство, этого вполне достаточно, — немолодой француз без предупреждения навел пистолет на Кристофера. — Время пришло, хватит этой болтовни, чему быть тому не миновать.
„Ну вот! Опять!“, с ужасом подумал американец.
— Перед тем как вы это сделаете, — воскликнул Рамсес. — Я хочу сказать, что не один из этих парней не знает, по какой причине их хотят убить. Они говорят, что ничего преступного не совершали, и может быть, вы убьете ни в чем неповинного человека.
В голове Филиппа, гипнотизирующим звоном без остановки повторялись эти слова. Он и сам говорил их себе сотни раз.
Его рука задрожала… — Я знаю, — в отчаянии прошептал он. — Однако если сейчас не нажать на курок, то может погибнуть огромное количество людей. Ты даже не можешь представить, в твоей голове просто не уложиться, то, какой ужас, тебе придется лицезреть.
Кристофер посмотрел на небо. Больше всего в то мгновение ему хотелось не жить, а понять, во что ему довелось ввязаться, и причем здесь именно он. Но видимо не судьба.
„Прости мой мальчик“, подумал Филипп, после чего нажимая курок, прицелился как можно точнее.
Дима отвернулся и прижал к себе Катрин, закрывая её своей спиной от дула пистолета.
Прозвучал оглушительный хлопок и пуля, вылетавшая из ствола, спустя мгновенье, пронзила Кристофера насквозь.
Его тело сжалось, каждая мышца внутри напряглась словно наэлектризованная. Он из последних сил, задыхаясь, спешно хватал ртом воздух. Но невыносимая тупая боль в сердце, оказалась сильней.
Упав на спину, его веки сомкнулись.
Катрин, до белых костяшек впивалась пальцами в Димину спину, прижимаясь к его груди. Из ее глаз градом катились слезы. Она хотела закричать, но нервный комок в горле не дал ей это сделать.
Филипп опустил дрожащую руку, сжимающую пистолет. Тяжело вздохнув, он виновато посмотрел на бездыханно лежащего Кристофера, и тех, кто его окружал.
Глава 20
Невыносимое жжение с левой стороны груди, пробудило Петра от очередного смутного ночного кошмара. Дернув головой, он глубоко вздохнул и лег на спину.
Постепенно, неприятные пронзающие ощущения уходили. Словно быстро исчезающая судорога, мелкие, электрические покалывания просто растворялись.
Пётр очень широко открыл глаза.
Опасаясь снова заснуть, он старался не моргать. Его тело практически покинула резко возникшая боль, а дыхание стало медленным и размеренным.
Пётр положил руку на сердце.
„Снова… Снова все перешло вслед за мной, из сна в реальность“, подумал он.
Вместе с остатками физических ощущений, развеялись и обрывки сновидения, которые с каждой наступившей секундой, превращались в серую неразборчивую массу непонятных картинок. Молодой парень, практически уже и не помнил, что его так напугало и причинило такую боль. Было лишь чувство, которое не с чем не перепутаешь. Чувство некой потери, когда ты начинаешь скучать и тосковать за чем-то, или за кем-то, очень дорогим и близким.
Неторопливо встав, и присев на край кровати, Петр окинул взглядом маленькую покрытую сумерками комнату. Свет от рекламных бордов и неоновых вывесок магазинов проникал внутрь, попадая на стены и потолок, делая квартиру светлой и уютной. Несмотря на глубокую ночь и темноту внутри нее, все было очень хорошо видно и различимо.
Не включая свет, в полудреме, Петр пошел на кухню, оказавшись у окна, он посмотрел сквозь приоткрытые жалюзи, на мрачную, но такую им любимую улицу. После только что окончившегося ливня, мокрый асфальт наполнился тусклыми красками, отражая свет фонарей.
В ночной тишине, раздался звук вспыхнувшей спички…Закурив сигарету, молодой парень глубоко затянулся. Открыв окно, он выставил руку на улицу. Оттуда повеяло осенним холодом и сыростью.
Кинув свой взор на обшарпанную пятиэтажку, стоящую напротив, Петр задумался, и на его лице, отобразилась глубокая печаль.
„Господи, как давно это было…кажется, что все случилось вчера…а ведь 15 лет прошло“, говорил он себе. „А может, ничего и не было. И это просто сны…и совпадения“, внезапно выкинув сигарету через окно, Петр тихо прошептал.
— Я больше не верю вам, кем бы вы небыли. Вы обманули меня. Вы обманули всех нас. Хотя да… вас же не существует…это лишь плоды моего воображения, подсознания.
Высунув голову в окно, он продолжил. — А может, вы все-таки наблюдаете, из тех окон напротив, и слышите меня, — в ответ, послышался легкий шум ночного ветра. Грустно ухмыльнувшись, молодой парень закрыл окно и отправился обратно, спать.
„Я должен жить как все нормальные люди“, размышлял он, закутываясь в одеяло. „Тем более, мне все ровно никто не верит, как и я себе“.
Закрыв глаза и немного успокоившись, Петр попытался вспомнить, что его так напугало и опечалило во сне. Всё что всплывало в его сонной голове, это лишь несколько нечетких образов, в мире грез они казались вычерченными и точными, как в реальной жизни. Какие-то люди, которых он знал, несколько мужчин и молодая девушка.
— Как же ее звали? — тихо прошептал он.
Бесконечные, ассоциативные копания в собственной памяти, не давали никакого результата, кроме бессонницы. Взяв себя в руки, Петр попытался просто заснуть, выталкивая из сердца и головы, отягощающие мысли и ощущения.
Его веки всё реже открывались, а через несколько минут, перед глазами начали проноситься беспрерывные потоки бессмысленных картинок. Как всегда, это значило, что вот-вот наступит долгожданный сон… Но тут…
— О Боже! — тихо произнес молодой парень. Одна из картинок была ослепительно яркой и четкой. В воображении возникла сцена, точно бы запечатленная на слайде. Петр стоял посреди какой-то подворотни, повсюду было огромное количество строительного мусора и брошенных без дела стройматериалов. Рядом с ним стояло несколько человек, казавшихся ему знакомыми, скорее даже, это были его друзья.
„Что было дальше? Что меня так опечалило и причинило боль?“.
Быстро нарастая, возникла слабая еле различимая боль в левой части грудной клетки.
Открыв глаза, Петр напряжённо вздохнул. Всё увиденное во сне, вспомнилось до мельчайших деталей, единственное, лица персонажей были по-прежнему расплывчаты.
Он вспомнил, как кто-то выстрелил в него, как пуля прошла сквозь его тело, и как он упал на мокрый асфальт. А так же он вспомнил, что тот, кто стрелял, казался ему во сне близким, знакомым ему человеком, именно это и причиняло такую сильную душевную боль, не говоря уже о физической. Поразительно, как, обыкновенный сон может вызывать столько чувств и ощущений, порой преследующих даже после пробуждения.
Молодой парень, в очередной, уже, тысячный раз, был растерян, будто находясь между окрыляющей надеждой и совершенным безверием.
„Спи“, говорил он себе. „Может быть сейчас, присниться еще один сон, и всё забудется. Всё, что так бередит сердце“.
Погружаясь в легкую дрему, молодой парень невольно вспомнил о самой большой тайне в его жизни, тайне, которая приходила с темнотой, и исчезала с первыми лучами солнца. О тайне, которую, несмотря на все старания, спустя многие годы, он так и не смог забыть…
Глава 21
„Не может быть! Не может быть! Так не должно быть“, гневно думал Дима, прижимая, что есть силы к себе Катрин. Неспособный отойти от шока, он зло смотрел на Филиппа. Лишь сумасшедший сковывающий страх за своего любимого человека, заставлял держать себя в руках.
Почувствовав это, пожилой француз, склонив голову, неторопливо устремился прочь. Филипп знал, за то, что он сейчас сделал, ему никто и никогда не скажет спасибо. В лучшем случае, в воспоминаниях нескольких молодых людей, которым довелось стать невольными свидетелями трагедии, он будет мразью и безжалостным убийцей. И не один из них, так не о чем и не узнает.
Терзаемый совестью, он на мгновение обернулся, чтоб запечатлеть в своей памяти лицо парня, который ценой своей жизни, сам не зная об этом, спас огромное количество людей.
Кристофер лежал в небольшой луже крови. На лице молодого американца, словно отпечаталась вся та боль, которую он перенес за свою недолгую жизнь. А капли моросящего дождя постоянно омывающие его закрытие глаза, походили на слезы.
Не отрывая взгляда, оправдывая себя, француз подумал. „Теперь тени нечего не смогут сделать. Они беспомощны. Мы победили. Вместе со мной и Маркусом, пускай эта тайна уйдет на тот свет“.
Продолжив свой путь, Филипп вытащил из кармана сигареты и зажигалку. Закурив, он потихоньку начал ускорятся. Еще несколько метров, и за поворотом, эта долгая история, наконец, закончится.
Сквозь неистовую боль, карабкаясь вверх из кромешной темноты к свету, превозмогая абсолютно неподвижное от шока тело, Кристофер открыл глаза. Схватившись своей крепкой рукой за левое плечо, он, стиснув зубы, громко застонал.
Дима и Катрин, с удивлением посмотрели на американца. Тот, корчась от боли, пытался подняться с мокрого асфальта, но опершись на руку, неуклюже свалился.
Огромный темнокожий француз, сквозь зубы из себя тихо выдавил. — Лежи, не двигайся идиот.
Практически у самого поворота, Филипп услышал истошный стон. От неожиданности он обронил сигарету. Ему сразу всё стало понятным.
„Но я никогда не промахивался“, растерянно подумал француз. Несмело повернувшись, он словил на себе взгляд Рамсеса. Он попеременно смотрел то на Кристофера, то на него.
В этот раз, в голове Филиппа не было ни сомнений, ни сожалений…на это уже прост не было времени. Вытащив пистолет, он снова направил его на свою цель.
Француз попробовал выстрелить, когда неожиданно на него из неоткуда обрушилось нечто огромное и тяжелое. Удар оказался такой силы, что тот, свалившись словно кегля, выронил пистолет и сразу же потерял сознание.
Не став разбираться, что случилось, Рамсес подбежал к своему бывшему шефу, и схватил лежавшее рядом с ним оружие. Помимо этого, он увидел находящийся около бессознательного тела Петье порванный мешок, из которого высыпалось немного цемента. Боковым зрением он заметил две темные фигуры стоящие сверху справа на строительных лесах. Резко повернувшись, он нацелил на них оружие.
Рамсес узнал обоих — это были Николас и Джеймс.
„Хм…теперь они всё вместе. Может шеф был прав“, аккуратно подумал он.
Немного подержав их под прицелом, он опустил пистолет и с недоверием в голосе спросил. — Что стряслось?
Стоящая сверху пара была напугана и растеряна, находящийся перед ними человек, несколькими часами назад угрожал их жизни.
Джеймс помолчал немного, после чего неуверенно произнес.
— Мы услышали выстрел, подобравшись ближе, увидели этого типа с пистолетом, поняв в кого, он стрелял, решили не давать ему второй попытки, бросив на него мешок цемента.
Рамсес, печально ухмыльнувшись, окинул своим взором лежащего без сознания Филиппа. — Стареешь волк… стареешь.
После этих слов, темнокожий француз поспешил обратно. Склонившись над Кристофером, он приспустил с его левого плеча джинсовую куртку и осмотрел рану.
— Ах ты везучий, сукин сын. Пару сантиметров и в сердце была бы дырка.
Сошедшие с хрупкой строительной конструкции, Николас и Джеймс проследовали вслед за полисменом.
— Невероятно, мы вместе. Мы нашли друг друга, — прошептал англичанин, подходя ближе и смотря на недостающих двоих парней с фотографии.
Невероятный, мистический момент. Момент, когда вся их странная и необычная четверка воссоединилась. Никто не мог проронить ни слова. Они, просто молча, смотрели, друг на друга. Даже корчащийся от боли на асфальте Кристофер, превозмогая полуобморочное состояние, застыл, не спуская глаз с двух новеньких.
— Вот это да, — тихо произнес Джеймс.
На мгновение повисла гробовая тишина, и где-то недалеко блеснула молния. Еще секунда и раздался гром такой силы, что со всех близ стоящих домов, в небо, от испуга, черными тучам, сорвались бесчисленные стаи голубей и ворон, скрывая от людей, незначительные остатки света. Шум от сработавших автомобильных сигнализаций слышался на многие километры.
Огромный француз, взволновано посмотрел на стоящих рядом с ним беглецов.
— Я думаю нам надо убираться. С минуты на минуту здесь будет полиция, да и мой босс скоро может прийти в себя, — после этих слов, из открытого канализационного люка, послышался нарастающий гул, знакомый тяжелый топот солдатских ботинок.
— Послушайте, в одного из вас уже стреляли, и он выжил только благодаря очередной странной случайности. Я не уверен, что в следующий раз, кому-то из вас повезет также, — продолжал донимать Рамсес.
— Но куда мы пойдем? — растерялся Джеймс.
— Домой! — ответила Катрин.
— Ну, а как же все то, что происходит вокруг нас и эта странная фотография! — спорил англичанин.
Рамсес привстал с колена. — Она права, езжайте домой, и забудьте обо всем.
Дима скривил лицо. — Это не возможно, вот так взять все и забыть.
— Так будет лучше для всех, — спорила Катрин.
Шум из канализации становился сильнее и ближе.
Обессиленный Кристофер снова попытался встать. Неумело опираясь на левую раненную руку, он упал. Не растерявшись, Николас сразу подхватил его и помог встать.
— Мне некуда ехать, дома меня никто не ждет, — сокрушенно сказал американец. Застонав и сжав пальцами, плечо, он добавил. — Думаю доктор для меня сейчас значительно важнее всего прочего.
Дима посмотрел на Катрин. — Отвезем его в госпиталь, после чего решим, как поступим.
Девушка попыталась скрыть своё недовольство и одобрительно кивнула головой. Она знала, им с Димой, для того, чтоб выбраться из вновь прибывающего лавинообразного ужаса, нужно всего лишь добраться до аэропорта. Однако Катрин, была не только хорошей девушкой, но и хорошим человеком, поэтому старалась не тянуть одеяло на себя и не возмущаться, хотя в данной ситуации, ей это давалось с трудом.
— В госпиталь сейчас нельзя, — сказал Рамсес. — Как только там увидят огнестрельное ранение, сразу вызовут в полицию. И нам с вами уже никто не поможет. Нас оттуда просто не выпустят.
Оглянувшись по сторонам, он остановил свой взор на тяжелой, металлической крышке. Взяв ее, он закрыл канализационный люк, из которого доносился угрожающий гул, чего-то рыскающего и ненасытного, будто стая волков.
„Они уже совсем близко“.
Подскочив к Кристоферу, француз ловко подхватил его под руку и водрузил на себя. Спеша прочь из злополучного лабиринта зданий, он небрежно взглянул на своего, уже, скорее всего, бывшего начальника, убедившись, что тот все еще находится без сознания, он аккуратно произнес.
— Есть одно место, где вы будете в безопасности, заодно подлатаете своего друга. Пуля прошла насквозь, напичкаете его антибиотиками и обработаете рану. Этого будет достаточно.
Идущий рядом Николас, с недоверием поинтересовался. — Какое место?
— Это старая, заброшенная квартира, в ветхом доме, там давно никто не живет. Я ее создал как раз для такой ситуации как нынешняя. Там достаточно медикаментов, еды и прочих вещей, которые помогут залечь на дно, на некоторое время.
— Ты уверен, что там до нас никто не доберется? — продолжал донимать немец.
— Уверен! Об этом месте известно лишь мне, — Рамсес остановился. — И вообще, к чему эти вопросы! — возмутился он.
Николас внимательно посмотрел на оппонента. — Сегодня утром в метро, ты угрожал мне оружием, а теперь помогаешь. С какого дива?
Француз быстро окинул взглядом всех присутствующих, после чего снова возобновил свой путь. — Мы уже это проходили, с твоими друзьями, спросишь у них, они тебе, если захотят, объяснят.
Николас многозначительно посмотрел на Диму. Тот в ответ кивком головы и жестикуляцией показал, что сейчас не лучший момент для выяснения отношений.
Продолжив идти рядом с остальными, не произнеся ни слова, немец смерено согласился.
Немного побродив среди серых стен и углов, они наконец нашли долгожданный выход. Вдалеке, сквозь строительные конструкции и зеленую заградительную сетку, виднелась дорога, по которой проезжали автомобили.
Подойдя ближе, Рамсес отпустил американца, прислонив его к кирпичной стене. Высунув голову из-за угла, француз внимательно обшарил глазами улицу. Заприметив в вдалеке черный полицейский грузовик, он ухмыльнулся.
— Значит так, — произнес Рамсес. — У дома напротив, стоит серый огромный внедорожник, видите вон там!
Потянувшись и посмотрев туда, куда указывал пальцем француз, все дружно покивали головой.
— Это моя машина. Сейчас, после того как я выйду и направлюсь к ней, вы спокойно, не обращая ни на кого внимания, проследуете за мной и сядете в нее. Ясно?
— Ясно! — ответил за всех Дима.
— И прикрывайте Кристофера, сделайте так, чтоб никто не заметил пятен крови на его куртке.
Джеймс скинул с себя черную ветровку и накинул ее на плечи американца.
Позади послышался металлический скрежет, это означало, что полицейские нашли выход, и выбрались наружу из канализации.
— Всё, они уже здесь! — кинул Рамсес. После чего махнул рукой, указывая молодым людям, дабы те шли за ним.
Перейдя через ограждения и сделав несколько небольших, но быстрых шагов, темнокожий француз оказался на тротуаре среди прохожих. Быстро проскочив их и перейдя дорогу, он очутился в комфортном и роскошном салоне своего автомобиля. Через мгновение открылись двери, и внутрь заскочили еще пятеро молодых людей.
Неуклюже разместившись на переднем сидении, раненый Кристофер произнес. — Готово. Можно ехать.
Рамсес пару секунд кивал головой, как бы соглашаясь с американцем, при этом, вид у него был немного отрешённый, погрузившись в себя, он думал о чем-то очень важном и серьезном. Очнувшись через секунду, он провернул ключ в замке зажигания, нажал на педаль газа, и беглецы умчались сквозь пасмурные парижские улицы прочь. Проехав всего пару километров, француз решил вдруг остановиться около одного из многочисленных дорожных указателей.
— Почему мы стали? — поинтересовалась Катрин.
В ответ, Француз указал пальцем на знак.
Всем присутствующим хватило всего одного мгновения, дабы понять намек водителя.
На указателе была раздваивающаяся стрелка. Возле белой линии, ведущей налево, было длинное и непонятное французское слово, оно обозначало название одной из улиц. Возле белой линии, указывающей направо, также было французское слово, которое практически на всех европейских языках, звучит одинаково, A; roport.
Сжимая своими сильными пальцами обитый бежевой калифорнийской кожей руль, Рамсес тихо и очень серьезно произнес.
— Когда я поверну налево, вы, да и я тоже, станем для всех парижских правоохранительных органов преступниками, и я не смогу вам больше помочь выбраться из Франции. А если я поверну направо, то у нас будет еще примерно сорок пять, пятьдесят минут, чтоб сесть на самолет и убраться куда подальше. Моего удостоверения будет достаточно, чтоб раненому Кристоферу дали возможность улететь, — после несколько секундной паузы он добавил. — Вам решать.
Услышав эти слова, четверо молодых парней поникли, сидевшая на коленях у Димы Катрин, это заметила. — Почему?! Почему вы не хотите все остановить? — недоумевала она. — Неужели вам нравиться, когда в вас стреляют, когда за вами гоняются!
— Малыш, мы просто хотим…
— Знать Правду! — зло перебила девушка своего парня. — Я это уже слышала! Неужели эта правда, дороже тебе чем я, чем твоя собственная жизнь!
Дима растерялся, не спеша с ответом… Повисла долгая, напряженная пауза.
— Нет не дороже, — тихо ответил парень. — Но все же, я предпочел бы знать ее.
Рамсес посмотрел в зеркало. В отражении он увидел Диму, который в окно пялился на мелкий колючий осенний дождь. Выглядел он растерянным и сконфуженным. Окончательно запутавшись, Дима не мог принять твердого решения, которое сейчас ждали от него. Полная неразбериха внутри, сковывая, не давала возможности адекватно думать и принимать какие-либо решения.
Огромный, темнокожий француз, был не самым проницательным человеком в западной Европе, но даже его скудных чувств и эмоций оказалось достаточно, чтоб многое понять, и сделать выводы. — Ты знаешь, что делать. Она здесь не причем, — спокойно произнес он.
Катрин покачала головой и обреченно улыбнулась, по ее бархатной щеке, прокатилась маленькая еле заметная слеза. Держа себя в руках, она быстро стерла ее, так, чтоб никто не заметил.
— Езжай домой, ты не должна из-за меня подвергаться опасности, — виновато произнес Дима.
Господи, если бы только кто-то знал, сколько боли после этих слов возникло в сердце Катрин. Жаль, что она не могла заглянуть в душу Диме, там бы девушка увидела огромную любовь и нежность. Но молодой парень не мог дать ей всё это сейчас, несмотря на то, что в ту секунду он испытывал такое же чувство, как и его возлюбленная. Чувство будто они разлучаются навсегда и больше друг друга никогда не увидят.
Дима хотел уехать с Катрин, но не мог, слишком поздно, вязкая трясина событий увлекла его, и он как наркоман, жаждущий истины, не мог остановиться.
Резко отвернувшись от Димы, девушка задела своими черными, шелковистыми волосами, его щетинистое лицо. Словно неукротимый ураган, она вылетела из машины. Обернувшись, рассерженная Катрин попыталась сказать что-то гневное, но увидев глаза Димы, она передумала. Схватив его за руку и сжав её, что есть силы, она тихо словно молясь, произнесла.
— Вернись домой живым…и не в наручниках…
Дима кивнул головой.
— Не говори нечего отцу. Когда вернусь, сам ему все объясню, — робко произнес он.
Высунувшись через окно, молодой парень грубо схватил свою возлюбленную за шею, прижав к себе, он коснулся ее щеки губами, после чего нежно поцеловал в уста, напоминающие по вкусу не то карамель, не то самую сладкую конфету. Катрин также была нежна, но секундой позже, не желая казаться всепрощающей и покорной, гордо обернулась и направилась в сторону ближайшего такси. Она поступила с Димой, непросто как его девушка, а как самый родной и близкий человек.
Сев обратно на сидение, влюбленный парень еще раз мысленно попрощался со своей подругой и признался ей в любви. За последний день, он многое понял о человеке, который долгие годы был рядом с ним. Понял, чего тот на самом деле заслуживает.
— Пора! — произнес Рамсес, после чего, снова завел машину. В считанные секунды, его серый Кадиллак Эскалейд, затерялся в паутине улиц, по-прежнему хмурого Парижа. В полисмена возникла карта, которую он прокладывал сотни раз, но он и не мог представить, что когда-нибудь доведется применить, заученную схему. Несмотря на сложности возникшей ситуации, для Рамсеса все еще был выход, пока парни рядом с ним, он мог выполнить задание. Для этого у него в запасе два дня.
Глава 22
Маркус услышал знакомый, характерный щелчок открывающегося замка, вслед за ним, как всегда последовал звук, работающего огромного слаженного механизма, состоящего из сотен шестеренок и деталей.
Несколько секунд и причудливый набор стуков и скрипов стих.
Двери распахнулись, и изнутри повеяло свежей прохладой. Услужливые проводники, аккуратно взяв Маркуса под руки, помогли ему сделать еще несколько десятков шагов вглубь просторного зала. Отпустив гостя, они стянули с его седой головы небольшой плотный мешок и беззвучно удалились. Пускай вынужденная церемония происходила с Маркусом не первый раз, он все еще не догадывался, где он находиться.
Путь в это загадочное место, начинался с добровольного закрытия глаз, после чего, кто-то сзади накидывал на его голову светонепроницаемый мешок и спустя несколько десятков минут езды в неизвестном направлении, машина останавливалась. Пожилому, ничего невидящему немцу, два молчаливых спутника помогали выбраться из машины. Несколько ступенек вверх и его начинали вести длинными коридорами и бесконечными лестницами.
Запах. Головокружительный, божественный, еле уловимый запах, нарастая, сопровождал Маркуса до самого зала. Несмотря на всю сладость аромата, немец чувствовал, что в нем есть нечто болезненное, околдовывающее. Несколько мгновений, и он оказывался внутри просторной комнаты, которой очень боялся, ведь кроме луча света падающего на него сверху и черного мраморного пола под ногами, вокруг себя он нечего не видел. И лишь знакомое завораживающее благоухание, там было особенно сильным.
Маркус медленно приоткрыл веки. Стоя в кругу света, за которым как всегда ничего не было видно, он внимательно прислушивался к окружающей его тишине. Он чувствовал, как тьму пронизывали пристальные взгляды находящихся в зале людей. Маркус буквально осязал то, как они осматривают его с головы до ног. Кроме того, врем от времени, тихий, едва слышный шепот, выдавал любопытных присутствующих.
Внезапно, голоса стихли.
— Маркус! — громко с отзвуками эхо послышалось из темноты. — Мы пытаемся понять, — после этих слов, раздался звук шагов. Говорящий принялся ходить вокруг гостя, словно хищник вокруг жертвы.
— Что? — спокойно ответил немец.
Шагающий человек остановился…– Вы верны нам? — громогласно продолжал тот.
Маркус глубоко вздохнул. — У вас есть сомнения? —
Повисла пауза. Пожилой мужчина немного занервничал.
— Монах, — прервал тишину голос из темноты.
Донесся шелест волочащейся по полу ткани и неторопливого шарканья, которые говорили сами за себя лучше, чем визитная карточка. Первых аккордов было достаточно, для того, чтоб практически у всех присутствующих в душе поселилась тревога и страх.
В круг света вошел высокого роста человек, облеченный в длинный, черный дождевой плащ. Скинув капюшон, он склонил голову и посмотрел в глаза немцу. Серое, высушенное, лишенное какой-либо мимики и эмоций, покрытое глубокими морщинами лицо, напоминающее восковую маску, угрожающе нависло над гостем.
— Неужто, сам Монах! — глядя в полные мрака глаза, цинично произнес он. Маркус не мог себе представить, что когда-нибудь встретится с мифическим убийцей, лично.
В ответ великан вежливо кивнул.
Снова послышался бархатный мужской голос. — Почему, Филипп Петье, до сих пор жив?
— Не знаю, — нехотя солгал старик.
— Ну, а как вы думаете…Ваши версии? — властно продолжал нагнетать человек из темноты. — Может быть, Монах допустил ошибку?
— Нет, — точно бы змей прошипел мрачный убийца. — Свою работу я выполнил.
— Значит, кто-то из вас лжет.
— Кроме отряда „дельта 66“ и здорового негра на том чердаке никого не было, — продолжал Монах.
Гость явно был сконфужен таким развитием событий. Дальше лгать казалось бессмысленным.
— А может быть…- голос из темноты стал спокойней. — Филипп жив, потому что вы встречались с ним на окраине Парижа, у заброшенной телефонной будки.
Шокированный Маркус, еле дыша, стоял застывший словно камень.
— С вашей стороны, безусловно, очень благородно спасать старому другу жизнь. Но по отношению к нам — это неправильно. Именно поэтому, я и спрашиваю, вы всё ещё верны нам?
— Мне кажется, смерть Филиппа необязательна, — защищаясь, кинул старик.
— Напомню вам наш уговор. Все, кто раньше был причастен к четвёрке и непричастен сейчас к Теням или Богам — должны умереть. И вы сами прекрасно это знаете.
— Да, но пока, он мне еще нужен, — бормотал Маркус. — Тем более, у меня до сих пор нет никаких гарантий в том, что вы выполните свои обещания, я даже не знаю, являетесь ли вы тенями. Вдруг это какая-то очередная проверка на лояльность, ваши лица и моё местонахождение для меня по-прежнему загадка. Поэтому Филипп будет моей страховкой, а когда, я буду уверен в вас, он будет мертв. Я сделаю все сам.
— Слышишь Монах, у тебя намечаются выходные, — саркастично произнес человек в темноте.
Монах зло улыбнулся, после чего не торопясь, шаркая, вышел из круга света.
На несколько секунд, в помещении воцарилась абсолютная тишина, в какой-то момент, немцу даже показалось, что в комнате, кроме него самого больше никого нет, совершенная пустота. Но тревожное молчание было обманчивым, и сквозь монотонную, еле слышную артериальную пульсацию и сердцебиение, до пожилого мужчины, начал доносится шепот. Маркус понимал, сейчас в какой-то степени решаются не только его дальнейшие действия, но и вполне вероятно, его судьба. Пытаясь вырвать из речи хоть какие-нибудь слова, он напряг слух изо всех сил. Но это не дало результата, за исключением того, что стало понятным, говорит лишь один человек, а второй является молчаливым слушателем. Монолог казался напряженным, В самом конце, прежде чем он закончился, Макрус четко, несколько раз услышал, одно и то же имя…Джеймс.
Таинственная беседа резко оборвалась, и из темноты снова обратились к немцу.
— Этот эпизод с Филиппом, мы оставим без разбирательств и позволим вам сделать все так, как вы считаете нужным. Но помните, что после смерти „Дельты 66“, у нас осталась всего одна проблема, ее имя Филипп Петье. Он единственный, кто сейчас угрожает жизни четырех парней. А еще как минимум двое суток, сохранение их жизней, будет нашим приоритетом.
Дослушав, Маркус согласившись, кивнул головой.
— Это всё, — произнес человек во тьме.
Обычно, это означало, что очередная встреча подошла к концу. Через секунду на голову старика должны натянуть мешок и отвезти обратно. В этот раз, с мешком почему-то никто не торопился.
Луч света стал медленно угасать.
— И еще одно, — опять послышался загадочный голос. — Вы сказали, что может быть, вас проверяют, и мы не Тени, что никогда не видели наших лиц, — вдруг в гаснущий круг света вошел человек. Внимательно посмотрев на гостя, он продолжил. — Мы решили восполнить этот пробел, тем более вот-вот вы станете одним из нас, — мужчина протянул руку и уверенно произнес. — Меня зовут Жак, я отец Теней не только Парижа, но и всей Франции.
Маркус понял, пути назад больше нет. Он либо один из них, либо покойник.
Пожав руку, немец ощутил холод и мурашки, которые пробежали по его телу. Невысокий, аристократичного вида мужчина улыбнулся, отпустив руку гостя, он исчез, вместе с остатками света.
На мгновение, Маркус оказался в кромешной темноте.
Его усталые глаза постепенно привыкли и сквозь полумрак стали просматриваться силуэты помещения, а также людей, находящихся там. Немец был поражен, всем великолепием и роскошью, которое всё предыдущее время было скрыто от его взора. Огромный, овальный зал, с необыкновенно высокими потолками, величественно нависал над Маркусом.
Посредине просторного помещения стояли колоны, очерчивая круг, диаметром около пятнадцати-двадцати метров. Немолодой немец, стоял как раз в центре этого круга.
Основой помпезного сооружения, был черный с белыми прожилками мрамор, который, казалось, был повсюду, от потолка до пола. Отполированный до блеска, он отсвечивал слабый, но такой приятный глазу, мягкий, золотисто-оранжевый свет, исходящий от расположенного в вдалеке старинного камина, внутри которого безудержно плясало пламя.
Маркус глубоко вдохнул воздух, еще раз насладившись пьянящим запахом, после чего, окинув взглядом вокруг себя, вышел из круга и последовал вслед за новоявленным знакомым, по имени Жак. Тот, не торопясь, словно мотылек, вальяжно направлялся к источнику света и тепла.
Немец вдруг остановился. Боковым зрением он заметил, что на стенах что-то есть. Подойдя ближе, он оцепенел.
Пред его взором, предстали картины, огромные и величественные, невероятно сложные по своей структуре и исполнению, с большим количеством мельчайших деталей. Картины были настолько прекрасны, что Маркусу вначале показалось они ненастоящие, и это либо изображение на большом, десять на десять метров экране, либо голография или еще какой-то обман зрения.
Подойдя и дотронувшись до одной из них, подобные мысли пропали.
Творения состояли из золотых ниток, драгоценных камней, бисера, масляных красок, шелка и прочих декоративных материалов. Но не эти диковинки заставили оцепенеть Маркуса, а то, что было изображено на картине.
Трепет и раболепие, испытывал немец, вглядываясь в суть сверкающего полотна.
На нем был изображен мужчина без лица, стоящий на коленях, держащий на руках умирающую, невероятно красивую светловолосую девушку. Её лицо выглядело обескураживающее непорочным, оно казалось ангельским.
С невидимого лика мужчины, на окровавленное тело девушки падали слезы, а вокруг этой пары стояла равнодушная толпа, холодно, безо всякого сожаления, смотрящая на влюбленных.
К Маркусу подошел француз и протянул ему бокал красного вина. Глотнув немного, немец тихо, практически шепотом спросил. — Это произошло здесь? —
— Да, — задумчиво ответил Жак. — Вы догадались.
— Я слышал об этой истории…
Хозяин явно удивился осведомленностью гостя. — Откуда?
— К нам иногда просачивается информация от вас.
Оторопевший Жак попытался задать вопрос, но понимая, о чем он будет, гость быстро перебил его.
— Не спрашивайте меня как, даже я, при всей своей власти там, не знаю, откуда приходят сплетни.
Немец, не отводя взгляда от произведения, продолжил. — Неужели это, тот самый человек без лица?
Француз не хотел отвечать на поставленный вопрос, но дабы избежать неловкого молчания, он просто одобрительно кивнул головой.
— Ощущаете запах? — пытаясь переменить тему, внезапно произнес он.
— Да, — резко повернувшись, ответил собеседник. — Я его чую каждый раз, когда попадаю сюда, он странный и такой необычный. Мне всегда было безумно интересно, что это за аромат, но я не решался спрашивать.
Хозяин в ответ посмотрел в глаза Маркусу и произнес — Этот запах возник в момент её смерти. Я помню это день, будто это было вчера. После того, как он поднял ее с пола и прижал к себе, запах воспарил вверх, и заполонил всю комнату.
В ту секунду он был невероятно сильным, — Жак выпил немного вина. — И вот уже двенадцать лет, аромат остается здесь.
Маркус аккуратно перебил своего собеседника. — Особые входные двери специально, чтоб запах не выветривался?
Жак слегка ухмыльнулся. – Нет,
— Для чего же? Едва ли, вы боитесь незваных гостей.
— Многие из близкого окружения безликого верят, что где-то здесь, все еще витает её душа, и в то, что она может когда-нибудь возродиться заново. Именно поэтому запах остается в этом месте и таинственным образом напоминает о себе, время от времени становясь то сильнее, то слабее. Нам говорят, так пахнет её душа. Настолько прекрасно. Несколько приближенных к нему, глубоко верующих, жуткого вида стариков, в первые сорок дней после ее смерти, привезли откуда-то эти двери и установили их. Теперь, якобы, девичий прекрасный дух, мечется здесь и благодаря ним, не может выбраться.
На лице Маркуса отобразилось непонимание и удивление. — Но как? Как такое может быть?
— Не могу не согласиться с вашей реакцией, это больше походит на еретическую абракадабру, — Жак ненадолго задумался. — Хотя с другой стороны, уж мы-то с вами должны были привыкнуть к мистике в нашей работе, уже давно.
— А что же он, человек без лица? Он тоже верит в ее чудодейственное воскрешение? — продолжал допытываться Маркус.
Сконфуженный француз нехотя произнес. — Откровенно говоря, я не знаю, да и если бы знал, не ответил вам. Я видел его всего один раз, в день, когда это ужасное событие случилось. Его окружение не допускает к нему практически никого. Даже самых верных из нас. Может его давно уже и в живых нет. На самом деле, многое изменилось. Теперь нам известны лишь крохи, полной картины мы давно уже не видим, — Жак гордо расправил плечи и цинично добавил.
— С другой стороны, мне, да и таким как я, грех жаловаться. Мы получили самую важную возможность и дар от них. Возможность начать все сначала.
Для Маркуса эти слова были не чуждыми его собственным размышлениям, он смотрел на нового союзника как на отражение в зеркале. Когда-то и он был столь же амбициозен и слеп, до того, как ему открылась правда.
Немец посмотрел на свой бокал и на бокал Жака, оба фужера были практически пусты. Мужчины внимательно посмотрели друг другу в глаза.
— За вами наблюдают тысячи глаз Маркус. Вы даже не можете представить, как важно то, что вы сейчас делаете, — француз приблизился к гостю. Его речь переменилась и стала напряженной. –Спешите, мой друг. Спешите. Осталось совсем немного времени. Еще два дня. Слышите, всего два дня, до точки невозвращения, и мы получим то, чем так долго жили и горели. Поэтому берегите их любой ценой.
После этих слов со скрежетом открылась, тяжела мощная дверь…
— Вам пора, — произнес Жак.
В зал вошли двое парней, в руке у одного из них был знакомый, небольшой мешок.
Маркус обернулся на шум шагов. Негодуя, он снова кинул взор на хозяина.
— Зачем мешок? — недовольно спросил он.
— И берегите, из всей четверки, прежде всего, Джеймса, во что бы то ни стало, — величаво удаляясь, кинул вслед Жак.
Маркус, не сопротивляясь, послушно дал одеть на себя привычный, несуразный кусок ткани. Две мужских руки, аккуратно подхватили его и снова повели долгими коридорами обратно. Позади, послышался шум механизма, закрывающейся двери.
Возвращаясь, немец размышлял о том, что только что случилось. Из его головы не выходила картина. Картина, с запечатленным на ней человеком без лица. Он столько раз о нем слышал, но не верил, что тот существует. До этого самого дня, это был всего лишь миф, легенда, чьи-то бредовые сплетни.
„Если существует безликий, значит, они оба существуют. Выдумки и случайности, оказались совсем неслучайны“.
Маркус был окончательно запутан в хитросплетениях Теней и Богов. Однако сейчас, это для него было не самым важным, он вел свою такую опасную и хрупкую игру. Но в кое-чем он просчитался.
„Главное не заиграться, старик“ повторял он себе.
Волна за волной, его накрывало растерянность и смятение.
„Либо они многого не знают, либо чего-то не договаривают. Даже я, о происходящем знаю значительно больше, чем Жак. Или это просто очередной их обман. Здесь что-то не так, мне надо разобраться пока есть время“.
Маркус понимал, что ситуация становится запутанной…и что в ней, у него практически не осталось союзников, и альтернативных ходов. Из его рук ускользает контроль.
А ведь он, всего лишь хотел сохранить свою жизнь и жизнь своих старых друзей…Филиппа и Клода. Понимая, что это практически невозможно, его сердце наполнилось печалью.
„Я должен во чтоб это ни стало, постараться помочь им. Мне нужно встретиться с ними и попытаться всё объяснить. Другого способа их спасти, просто нет“.
— Осторожно, не ударитесь головой, — внезапно прервал поток беспокойных мыслей проводник, помогая немцу сесть в машину. Двери захлопнулись, и Маркус на большой скорости направился навстречу огромному мегаполису. Вслушиваясь в шум пробегающей под колесами дороги, он вспомнил лица своих друзей, когда они были молодыми и до безумия наивными.
Старик так сильно беспокоился о своих друзьях, не догадываясь, что жизнь и его самого, сейчас висит на волоске.
Глава 23
Внушительных размеров серый внедорожник, не торопясь, боясь привлечь к себе внимание, ехал сквозь столицу Франции по бульвару De Sebastopol. Проехав по нему несколько сотен метров, джип резко свернул направо, на узкую старую улочку. Спустя ещё сотню метров, он подъехал к старой арке, ведущей в мрачный заброшенный переулок. Оказавшись внутри, машина остановилась у черного хода, полу заброшенного здания, готовящегося к сносу.
— Приехали, — сказал Рамсес. — Выходите. И помогите выбраться Кристоферу.
Джеймс выскочил первым и подхватил своего раненного друга под руку.
— Как ты? — сочувствуя, спросил он.
— Так себе, — через стон ответил тот.
Рамсес встал из-за руля и подошел к беглецам. — Вот возьмите, — сказал он и протянул связку ключей. — Четвертый этаж, дверь направо. Там найдете бинты и антибиотики, и не забудьте перекусить.
— Подожди, — удивился Дима. — Ты с нами не пойдёшь?
Темнокожий француз посмотрел на небо. — Через полчаса стемнеет. А мне надо еще кое-куда заехать.
Дима кивнул головой, будто спрашивая куда.
— Помнишь чердак, о котором я тебе рассказывал?
— Да.
— Там я видел какие-то папки, на них были написаны даты, месяцы, дни и годы, — задумавшись, француз вздохнул. — У меня есть предположение, что эти даты совпадают со временем твоего пребывания в Париже. Может в этих папках, я найду какую-нибудь информацию, которая поможет пролить свет на нашу мрачную историю, — Рамсес смутился. — Потому как, если честно, помимо этого, у меня идей больше нет. Не знаю, что дела дальше. Разве что стреляться.
Николас задумался. — Мне кажется единственный, у кого ты можешь достать информация…у того типа с пистолетом. Но полагаю, нам не стоит с ним больше встречается.
— Та ладно, у меня есть еще одно не простреленное плечо, — ухмыляясь, вмешался в диалог американец.
— Тебе не следует появляться сейчас на людях. Это может быть опасным, — по-дружески переживал за француза Джеймс.
— У нас нет другого выбора, — хмуро произнес тот, после чего направился к машине. — Не стойте здесь, идите наверх и латайте парня. Да, и еще одно, — вдогонку крикнул он. — Не включайте свет. В этом доме, вроде как никто не живет. Он подлежит или под снос, или под реставрацию. Городские власти не определятся никак. Всё, вперёд, увидимся позже.
Проведя четверку взглядом и убедившись, что они поднялись в здание, Рамсес снова сел за руль своего автомобиля. Заведя его, он не торопясь развернулся и выехал из переулка. Оглянувшись по сторонам и нажав на педаль газа, он оказался на дороге, которая повела его обратно к отелю, и злосчастному чердаку. Серое, асфальтовое полотно, неутомимо вело вперед, извиваясь словно змея. На город неспешно опускался вечер и всевозможные витрины, и рекламные баннеры, засверкали ярким неоновым светом, окрашивая старые районы, во все цвета радуги. Вечерний Париж похож на рождественскую елку, в особенности Эйфелева башня, которая с наступлением темноты, начинает судорожно мерцать словно гирлянда.
Уставшие от работы горожане, а также утомленные пасмурной погодой и дождем приезжие, высыпаются на улицы, точно бы разноцветный бисер. Превращая центральные районы, в один живой организм, жаждущий отдыха, романтических приключений, а порой, простого откровенного дружеского разговора, за бокалом вина или пива. Вот и в этот раз, город в городе, коим по праву считается центр, наполнился многочисленным людом.
Француз без передыху крутил руль то вправо, то влево, объезжая огромное количество машин, стремящихся в эпицентр вечерней жизни. Резко свернув, он решил сократить путь, воспользовавшись несколькими подворотнями. Оказавшись вдали от человеческих глаз, он надавил на педаль газа сильней и с невероятной скоростью, понесся меж узких, бледных стен. Сбив несколько небольших мусорных баков, Рамсес снова выехал на дорогу. Свернув к обочине и проехав несколько метров, он затормозил.
Вдалеке виднелась толпа случайных прохожих, которые плотно выстроились у желтой ленты, на которой черными буквами было написано LE POLICE. Француз также заметил, что на помпезное старинное здание отеля, падали мерцающие сине-красные огни спец.сигналов от полицейских машин, которых, как казалось на первый взгляд, стояло на месте происшествия не меньше десятка.
После глубоко вздоха, француз вышел из своего джипа. Слившись с толпой пешеходов, опустив голову, незаметный мрачный призрак, последовал вместе со всеми к отелю.
Приближаясь к цели, Рамсес вдруг немного занервничал, повсюду находились жандармы, а агентов в штатском было еще больше. Заметив некоторых из них, пытаясь скрыться, он нырнул в ближайший закоулок и стал у стены.
Француз высунул голову из-за угла, для того, чтоб все внимательно без суеты рассмотреть. Всего несколько десятков метров, отделяло его от заветного здания, на чердаке которого, была столь необходимая ему информация.
В Париже есть много опасных мест, но для него, самое опасное было там, где он сейчас находился. В любой момент, кто-то из полицейских мог заметить его, а это означало арест, а при попытке скрыться, огонь на поражение.
„Наверняка Петье уже пришел в себя и его люди обо всем знают“. грузил себя мыслями Рамсес.
В следующее же мгновение, из подворотни, в которой скрывался бывший коп, выскочила машина с проблесковыми огнями, слепя его светом фар. Растерявшись, он застыл как вкопанный, в его голове проскочила мысль, что вот и всё, он обнаружен и арестован. Буквально через мгновение, из транспорта выскочат оперативники и наденут на беглеца наручники. Сердце француза заколотило словно воробьиное, неспособный что-либо предпринять, он смирился.
Рамсес заслонился ладонью от слепящего света.
Подъехав впритык, автомобиль притормозил, после чего разразился ревом сирены. Истеричная мелодия была нехарактерной для жандармов. Разобрав ее, француз чуть не раздался криком ликования, но сдержавшись, он чуть заметно улыбнулся.
Перед ним, стояла карета скорой помощи, которая используя сирену, питалась выехать из подворотни, разгоняя автомобили и любопытных прохожих.
Не желая мешать неотложке, Рамсес прислонился к стене. Вдруг, он сам того нехотя, случайно заглянул внутрь проезжающего мимо фургона. Заметив находящегося внутри пострадавшего, он срезу же резко увернулся и меж машиной, и стеной, ловко проскользнул вглубь темного закоулка.
Вздохнув, он нервно прошептал. — Петье! Это точно был Петье. Он увидел меня или нет!
Француз оглянулся.
„Не выскочил, значит, не заметил“.
Рамсес смотрел вслед медленно выезжающему фургону, на крыше которого судорожно мигали красные фонари. Транспорт на мгновенье загруз в многочисленной толпе зевак.
— Это твой шанс, — неотчетливо послышался шёпот, больше походивший на шум ветра, или на собственные мысли.
Испуганный полисмен, словно ведомый в бреду, преодолевая страх и сомнение, ринулся вслед за автомобилем. Воспользовавшись неразберихой и шумом, вызванным появлением скорой помощи, хитрый француз улизнул из поля зрения собравшейся толпы и проницательных жандармов, которые не сводили глаз с выезжающего фургона. Вспышки света исходящие от машины, засвечивали всё и всех, кто находился рядом. Таким образом, Рамсес, спокойно проследовав за ней, находясь в тени, добрался до противоположной стороны улицы.
От того места где был Рамсес, до входа в нужное здание, оставалось всего пару десятков метров. Эти пару десятков метров, он преодолел абсолютно спокойно и неторопливо, даже где-то нахально, так, как возвращается к себе домой, накинув на голову капюшон и широко шагая. Подобное поведение, по мнению француза, должно быть наименее подозрительным, ведь преступник который скрывается, не станет спокойно разгуливать возле места, где его могут обнаружить. Злоумышленник, по мнению полиции должен нервничать, красться и вообще, вести себя как можно тише и незаметней. Рамсес как не совсем правильный, но всё-таки полицейский, знал об этом. Владение теорией помогло ему, и, несмотря на то, что в пятнадцати двадцати метрах от него стояло несколько агентов в штатском, которые знали его, он оказался у нужных дверей в старинный дом, совершенно незамеченный.
Распахнув их, темнокожий француз вошел внутрь, глубоко вздохнув, он вытер нервную испарину со лба. Вытянув из кобуры пистолет, Рамсес прижался спиной к стене и начал аккуратно подниматься вверх, по хорошо знакомой ему скрипучей винтовой лестнице. В тот напряженный момент, его интересовал лишь один вопрос, успел ли Филипп Петье вызвать кого-то, чтобы убрать и замести следы после перестрелки или нет. В любом случае, оружие надо держать наготове, ведь чистильщик все еще мог быть на чердаке, а с одним из них, Рамсесу встречаться сейчас хотелось меньше всего.
Достигнув последнего этажа, француз выставил перед собой пистолет и осторожно шагнул в темноту заполонившую чердак. Металлическая дверь в небольшую комнату, которая стала последним пристанищем для спец отряда „Дельта 66“, была открыта и на первый взгляд, выглядела так, как её и оставили.
Оказавшись внутри, глазам Рамсеса предстала знакомая отвратительная картина. Несколько тел с пулевыми ранениями, перевернутый стол, остатки мобильного телефона, и огромное количество осколков разбитого окна, обильно рассыпанных по полу. Венцом этого зрелища, было несколько больших луж крови, раскиданных по всей комнате.
„Странно“, подумал француз „Всё на месте. Значит, чистильщик еще не появлялся“.
Он кинул свой взор на часы. Время поджимало.
Отбросив сомнения и страх, Рамсес подбежал к металлическому стеллажу, на котором лежали стопки папок. Судорожно перебирая их, он отыскал ту, на которой стояла наиболее ранняя дата. Смахнув с нее пыль и открыв, он уселся на уцелевший после стрельбы стул, и стал ее изучать.
* * *
„11.09.2008“
Первая запись, в первом журнале наблюдений.
10:36 по Парижскому времени, объект номер 2, прибыл в гостиницу со своей девушкой и остановился в номере 303. Там, заблаговременно, в каждой комнате, были установлены спец средства слежения, прослушивающие жучки и микро камеры. Картинка и звуковая дорожка от которых, будет круглосуточно поступать на мониторы, расположенные здесь, в наблюдательном пункте. Также, производится непрерывная аудио и видеозапись, всего, что происходит с объектом номер 2.
Благодаря сотрудничеству с полицией, нам удалось проникнуть в компьютерную систему безопасности отеля, что в свою очередь, дало нам возможность контролировать, незаметно для службы охраны, камеры внутреннего и наружного наблюдения, находящиеся на всех этажах, в лобби, а также, на стенах здания.
Первый день своего пребывания в Париже, объект номер 2, со своей девушкой провел, не выходя из гостиницы. Ничего необычного и странного о чем предупреждал меня Филипп Петье, не происходило. Четкий и скрупулезный анализ переводчиком, разговоров между молодыми людьми за день, тоже ничего интересного не показал.
Этими строками, закончилась первая страница журнала. Внизу нее, лишь оставалась небольшая каракуля, которая была подписью, рядом с которой, было печатными буквами написано имя и звание. Капитан. Ле Фер.
Рамсес на мгновение оторвался от черных букв на белой бумаге. „Почему они называют его номер 2? И о чем их предупреждал шеф?“, не понимал он.
Пока столь ожидаемых ответов ему так и не удалось получить. Как раз напротив, после сухого невнятного чтива, возникли новые вопросы.
Рамсес перевернул страницу, прочитав несколько строк, он недовольно скривился и начал судорожно перебирать листы. На них была лишь однообразная писанина, которая не проливала ни капли света, на происходящее.
— Ну, давай, давай, — бормотал себе под нос француз. — Должна же быть хоть какая-то зацепка. Не просто же так, вы здесь торчали столько лет.
Поиски были четным, первая папка оказалась совершенно бессмысленной для изучения, кроме пары фотографий, на которой фигурировали в разной обстановке Дима и Катрин, в ней ничего значимого не находилось.
Озадаченный Рамсес, схватил остальные лежащие на полках папки и положил себе на колени, открыв очередную, он вдруг замер, и резко повернул голову в сторону двери. Ему на сотую долю секунды показалось, что он слышал еле донесшийся скрип, похожий на скрип старого высохшего дерева. Француз немного застыл, удостоверившись, что ему все это почудилось, он решил продолжить изучение документов.
Вторая папка, оказалась куда более увесистой и содержательной. Пробежав глазами начальную часть, которая по-прежнему состояла из четкой, но ненужной констатации, сделанного молодыми людьми за день, Рамсес неожиданно наткнулся на абзац, где каждая строчка подчеркивалась жирной красной линией. Темнокожий мужчина ухмыльнулся, он знал, что именно таким образом, все подчиненные строгого Филиппа Петье, указывают в своих отчетах, не наиболее важные и необходимые детали, достойные особого внимания. Таким образом, они выполняли личную просьбу высокопоставленного чиновника.
— Ну вот, наконец-то.
Рамсес стал жадно всматриваться в строки, которые, как всегда, Ле Фер писал от первого лица.
«На шестой день наблюдений, как мне кажется, наконец-то произошло то, о чем в личной беседе меня предупреждал Петье. Появилась одна из „Теней“».
„Почему он использует такое странное обозначение!“, подумал Рамсес, обратив особое внимание на формулировку, „Тени“.
„Примерно около десяти часов вечера, сразу после того, как молодые люди уединились в спальне и погасили свет. Я и мои бойцы, проявив чудеса проницательности, решили выключить мониторы транслирующие картинку из номера.
Один из моих подчиненных, предложил воспользоваться возникнувшей паузой, для того, чтоб выскочить в ближайший магазин и купить чего-нибудь съестного. Идею позднего перекуса, все мы восприняли на ура.
Переодевшись в штатское, наш агент покинул пункт наблюдения и вышел на улицу. Выйдя из здания, он направился к недалеко расположенной мясной лавке. Пройдя пару десятков метров, спецназовец заметил едва различимую фигуру, стоящую в темном закоулке, напротив гостиницы. Как ему показалось, человек в темноте, смотрел на окна именно тех комнат, где расположились объект номер 2 и его девушка. Насторожившийся агент, как истинный профессионал, не подавая виду, что кого-либо заметил, и что его, что-то беспокоит, последовал дальше вниз по улице. Скрывшись за первым попавшимся поворотом, он позвонил мне и рассказал об увиденном. Подключившись к системе безопасности отеля, используя одну из камер, мы смогли найти предмет наших опасений. Из-за того, что особа стояла в тени, ее изображение было очень плохим и нечетким. Но за счет манипуляций с картинкой и ночного режима съёмки, нам всё же, кое-что удалось разглядеть.
Это была женщина, судя по первому впечатлению немолодая, но находящаяся в хорошей форме, одетая в черный плащ, перетянутый ремнем на талии. Она четко, не отрывая взгляда, смотрела на окна номера, в котором остановились Дима и Катрин.
Мы решили приблизить изображение.
Один из агентов, тот, кто был ближе всего к экрану, заметил, что губы незнакомой дамы шевелились так, будто она что-то говорит, и это при всем том, что рядом с ней никто не находился. Я пытался прочитать по губам, какие именно слова говорит женщина, но, не смотря на то, что произносила она всё с виду медленно и не торопясь, точно бы завороженная, это ничего не дало. В тот же момент, остающийся на телефоне боец, предложил подойти к незнакомке и спросить у нее, что-нибудь наводящее, способное пролить свет, на её появление.
Согласившись, я отдал команду и положил трубку. Через некоторое время, на изображении монитора появился наш человек, не спеша, приближаясь, он незаметно кинул взглядом в камеру, после чего подошёл к женщине и с улыбкой, что-то спросил. Как впоследствии стало известно, он спросил, может ли она подсказать, где находится ближайшая автобусная остановка. Та, в свою очередь, не шелохнув бровей, продолжала что-то лепетать. Агент попытался прислушаться к ее словам, с удивлением для себя обнаружив, что женщина говорит не на французском, а на каком-то странном и непонятном языке.
Повторяя вопрос, спецназовец повысил голос и подался чуть ближе к женщине“.
В дальнейшем, все строки, находящееся в абзаце, были написаны красным, это свидетельствовало, об особой важности, и значительности информации.
«Дама произнесла еще пару слов, после чего, замолчав, очень зло посмотрела своими тёмно-карими, практически чёрными глазами на нашего агента. Тот, не ожидая, такой гневной реакции, немного растерялся. Ничего не предпринимая, он продолжал стоять и молча смотреть на странную женщину. Через мгновение, она ему сказала несколько слов, и сделав шаг назад, скрылась во тьме. После её исчезновения, из подворотни вырвался сильный порывистый ветер, который выгнал оттуда огромное количество осенней сухой листвы, развеявшейся по всей улице. Также внезапно как стихия началась, так она и утихла. Не раздумывая, спецназовец ринулся за ней, через несколько секунд, выйдя из закоулка, посмотрев в камеру, он отрицательно покачал головой. Примечательно, что в руках, он держал плащ и брюки той самой загадочной особы.
Вернувшись на наблюдательный пункт, агент рассказал о том, как женщина гневно посмотрев на него, перед тем как скрыться в подворотне, произнесла слова, „Унесусь осенними листьями“. С учетом всего произошедшего, сказанное приобретает крайне странный и не укладывающийся в моём уме смысл. Помимо этого, агент подчеркнул, отправившись вслед за женщиной, он наткнулся на глухой, п-образный тупик, без единой двери, забора через который возможно перебраться, лестницы или любой другой лазейки. Там, посреди мрачного закоулка, была лишь ее одежда, лежащая на груде осенних, высохших листьев».
— Что за…?! — тихо произнес Рамсес.
Француз нервно перевернул еще одну страницу, после чего, еще одну. Удивительно, но практически весь последующий текст, был полностью красным. Лист за листом, он пестрил алыми абзацами, их было десятки. Рамсес просто физически не мог найти времени копаться в каждом из них. Тем более, что практически все они, были похожи друг на друга, точно бы списанные под копирку. На всех них, фигурировали так называемые — „ТЕНИ“. Рамсеса крайне интересовало, что, или кто, прячется за этим обозначением. Но помимо такого имя существительного, в содержании, о данных загадочных субъектах нечего не говорилось. Каждый раз, во время их появления, все сводилось к одному и тому же, будь они по одному, либо будь их несколько. Они просто стояли и в течении десятка минут, наблюдали за окнами молодых людей. Этим, в основном, все их действия ограничивались.
Тяжелые, путающие мысли, скользили в уме темнокожего мужчины. Сложный пазл никак не складывался в его уме. Очевидным было то, что зачем-то вся эта информация была нужна Филиппу Петье, и она была для него очень важной.
Переведя дыхание, огромный француз, перевернул последний лист.
Текст, как показывал цвет шрифта на нем, не являлся для Петье, и его бойцов таким уж важный. Но только не для Рамсеса.
* * *
„22.09.08.“
„В 11:45 Объект номер 2 и его спутница, выписались из отеля и взяв такси, направились в сторону аэропорта Шарля Де Голля.
Я, Капитан Ле Фер, закрываю журнал наблюдений, отдаю приказ о сворачивании операции и опечатывании пункта слежения, до следующего визита нашего подопечного в комнату 303, который, по словам объекта, номер 2 и его девушки, планируется в это же время, в следующем году.
Как мне и было приказано, я отправляю эту папку Филиппу Петье. Отредактированную же часть всех наших наблюдений, содержащую в себе только факты, касающиеся жизнедеятельности и самочувствия Дмитрия Собода, будет отправлена Клоду Морро“.
Это был конец журнала.
„Вот оно“, подумал Рамсес. „К шефу за информацией я точно не пойду. Мне нужен некий Морро. Человек, который получает эти отчеты, точно должен знать, что происходит“.
Отбросив папки, и принявшись копаться в уцелевших ящиках, темнокожий мужчина отыскал два больших конверта, на одном из них было написано: „Вручить лично Филиппу Петье“. На втором же, находилось имя Клода Морро и адрес.
„Это недалеко от Парижа“.
Рамсес скомкал конверт и сунул его себе в джинсы в задний карман
„Наконец, я нашел то, что искал. Завтра на рассвете отправлюсь туда“, устремившись к входу, подумал он.
— Привет беглец, — прозвучал мужской голос.
Темнокожий француз померк. В дверях стоял его близкий друг и напарник. Тот смотрел ему прямо в глаза.
— Не заставляй меня доставать оружие, прошу.
Возникшая ситуация, могла привидеться лишь в плохом сне или в чей-то больной фантазии. В любом случае, тяжелое напряжение повисло меж двумя мужчинами и казалось оно таким мощным, что его можно было резать ножом.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил Рамсес.
— Меня прислал шеф убраться, но я и не думал, что мне попадется такая добыча.
Тот в ответ лишь неловко развел руками.
— Мда, сложная ситуация.
— Чем ты думал, ты хоть понимаешь, с чем мы столкнулись из-за тебя и твоих новых друзей!
— Нет. Не понимаю.
— Вся полиция города, все секретные службы ищут только вас четверых. Петье сказал стрелять на поражение, если вы попадетесь в любом месте и в любое время. Ты не представляешь, какой переполох начался, и какие силы задействованы.
Саркастически улыбаясь, тот произнес. — Нас пятеро.
— Что? — переспросил напарник.
— Нас пятеро.
Оппонент медленно потянулся к кобуре. — Это неважно, важно лишь то, что ты перешел границу, которую в нашем деле переходить нельзя, — аккуратно вытащив пистолет, он добавил.
— Поэтому давай без сюрпризов, я спокойно отвезу тебя к Петье, и твои приключения закончатся.
Рамсес посмотрел на своего напарника так проникновенно, как только мог, после чего сделал пару шагов навстречу. – Нет.
— Ты помешаешь мне? — удивился тот.
— Сейчас я спокойно выйду, и ты никому не скажешь о нашей встрече.
Напарник настолько поразился услышанному, что не смог нечего вымолвить в ответ.
— И ты так поступишь не потому, что мы с тобой давно работаем или из-за того что ты хороший человек, ведь это не так, — улыбаясь продолжал Рамсес. — А потому, что я твой друг.
В ответ напарник резко поднял пистолет и навел его на товарища.
Несколько секунд злости сменились нерешительностью, и он беспомощно опустил пистолет.
— Твоя взяла. Вали отсюда. Только быстрей.
Проходя мимо друга, Рамсес остановился и положил руку ему на плечо.
— Спасибо.
Не смотря в глаза, тот по-дружески сказал. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Выйдя за порог, Рамсеса снова окликнул напарник.
— Эй!
Он стоял и ошеломлено разглядывал побоище, раскинувшееся перед ним. — Это ты их так?
— Нет
— А кто?
Рамсес после многозначительной паузы, с серьезностью в голосе произнес. — Ты все ровно не поверишь, — после этих слов он удалился.
Глава 24
Поднявшись на четвертый этаж, Николас вставил ключ в замочную скважину, провернул его, открыл дверь. Несмотря на ветхость и заброшенность здания, конспиративная квартира оказалась аккуратной и ухоженной. При всей её сумрачности, она была достаточно уютной. Дима зашел последний и закрыл за собой дверь на засов. Его рука автоматически потянулась к выключателю.
— Постой, — простонал обессиленный Кристофер. — Не помнишь, что нам сказал коп, свет включать нельзя, — после этих слов, раненый, упал на первый попавшийся стул.
Подскочив к нему, Джеймс помог снять окровавленную куртку.
— Нужно остановить кровотечение, найдите бинты и какой-нибудь антисептик.
Копаясь в аптечке, Дима раздраженно перебирал таблетки, ампулы и пузырьки, не выдержав, он вдруг возмутился. — Здесь кто-нибудь умеет читать по-французски?! Ни черта не понимаю!
— Я немного умею, — подбежал Николас и стал копаться в лекарствах.
– Так! Держи, ему надо вот это и немного этого.
Дима взял две небольших бутылочки, на которых латинскими буквами было написано „ПЕНЕЦЕЛИН“ и „ПЕРЕКИСЬ ВОДОРОДА“.
Молодой немец решил взять на себя инициативу и набрал в шприц антибиотик. Подойдя и немного постояв над страждущим, он несмело ввел его.
Пустое тихое здание, вдруг пронзил болезненный вопль.
— Потерпи, антибиотики все такие, — сочувствовал тот.
Медицинское колдовство закончилось быстро, раненому перевязали дырку в плече и дали немного обезболивающего.
— Ну как? — сочувствуя интересовался англичанин.
Кристофер слегка подвигал плечом, и устало произнес.
— Немного легче, думаю, до завтра заживет.
Улыбнувшись, парни переглянулись.
По небольшой комнате-студии, легко стелился таинственный полумрак, который прерывался пятнами света, проникающими внутрь сквозь занавески и большие полукруглые окна. Джеймс подошел к одному из них, и аккуратно отодвинув штору, посмотрел вниз, на вечернюю оживленную улицу. Ухмыльнувшись, он произнес. — Никогда бы не подумал, что окажусь в такой ситуации.
— Никто из нас не думал, — добавил Кристофер, мостясь удобней на небольшом диванчике.
— И все же интересно, кто мы для них такие, почему они пытаются нас убить? — продолжал заворожено шептать англичанин.
Сидя на полу у стены, Дима тихо произнес. — У меня до сих пор не выходят из головы слова того человека.
— Какого? — удивились присутствующие.
— Который стрелял в Кристофера. Он сказал громиле, что ему известно, зачем необходимо уничтожить вас.
Николас резко перебил. — Не понял, почему нас? Ты в наш клуб заказных не входишь?
Дима, немного замешкавшись, продолжил. — Не перебивай, дай закончить. Так вот, я повторюсь, он сказал, если не выстрелить, то может погибнуть огромное количество людей, и тому придется узреть невероятный ужас.
После этого напоминания, повисла давящая пауза, и присутствующие посмотрели друг на друга.
— Бредни больного сумасшедшего, — недовольно сказал американец.
— А если нет? — продолжал. — Если чего-то мы еще просто не знаем, тем более оба человека, которые нам всё это время угрожали, были полисменами.
Немец, немного подумав, перебил говорящего. — Именно поэтому Рамсес поехал куда-то, дабы добыть необходимую информацию, чтоб больше не теряться в догадках.
Дима, не соглашаясь, помахал головой. — Все равно мне неспокойно на сердце, интуиция заставляет опасаться будущего и возможных последствий происходящего. Подумайте сами, еще сегодня утром, у каждого из нас, была нормальная, спокойная жизнь.
— Не у всех спокойная, — перебил американец.
— И не совсем нормальная, — стоя у окна, поникнув, добавил Джеймс.
Услышав такие откровения, Дима и Николас посмотрели друг на друга.
— Не знаю, у меня до того как появилась фотография, в жизни сравнительно всё было спокойным, — произнес немец, после чего раздал парням сэндвичи, которые только что приготовил.
— Тынялся из стороны в сторону, поменял десятки работ. Так и не отвык от свободной, холостяцкой жизни. Поэтому всегда один. Всё как и у многих других, — продолжал он садясь на пол рядом с Димой.
— Не понятно, — удивлялся тот. — Мы настолько разные, нет ничего такого, чтоб нас объединяло. Все мы отличаемся по духу, характеру, мы даже на разных языках говорим, не считая уже наше разное гражданство.
Кристофер вдруг оживился и улыбнулся — Зато, благодаря моей вездесущей и демократичной стране и её языку, мы друг друга понимаем.
Четверо молодых мужчин засмеялись.
— Благодаря моей! — шутя, возмущался Джеймс. Отвлекшись от своих созерцаний, он отошел от окна и сел на кресло стоящее возле дивана.
— А вообще, если серьезно, то он прав, нас ничего кроме этого снимка не объединяет.
Англичанин вытащил из кармана злополучную картинку и глянул на нее.
— Хотя, судя по тому, как мы выглядим на ней, нас явно что-то связывает.
— Надеюсь, полицейский принесет хоть какую-нибудь информацию на этот счет, — всматриваясь в своё фото, задумчиво сказал Кристофер.
— Если этого не произойдёт, — снова включился в разговор Дима.
— Я первым же рейсом полечу домой.
— Не спеши, пути господни неисповедимы, — философствовал Джеймс. — Быть может наша история станет началом чего-то нового и хорошего в твоей жизни.
— Пока что совсем наоборот, — негодовал Дима. — Ничего хорошего не происходит, мы постоянно куда-то бежим, и от кого-то прячемся, — парень глубоко вздохнул. — В любом случае, будет день, будет пища, я порядком подустал от сегодняшних перипетий, пойду умоюсь и буду спать. Вам бы тоже не мешало привести себя в порядок и передохнуть. Тем более не вы, не я, не знаем, когда снова придется бежать.
— Он прав, давайте отдыхать, — устало произнес Николас. — Всё равно если Рамсесу будет, что важного рассказать, он разбудит нас.
— Ха, — ехидничал американец. — Или заманив нас в ловушку, перестреляет, пока мы спим, — после этих слов, он лёг на бок, на здоровое плечо и стал укладываться для сна.
Кинув на пол несколько матрасов и одеял, парни улеглись рядом, считая, что так будет безопаснее. Усталые и обессиленные, они практически сразу же заснули.
* * *
Дима медленно, как будто бы в тягучей смоле, шел по ночному летнему лесу. Вокруг него были тысячи высоких деревьев, обильно укрытых зеленными листьями. Откуда-то издалека, доносился вой совы и шум ветра, который поднимая тяжелые ветки, превращался в приятный уху гул. На ночном небе, звёзды обильно рассыпались брильянтовой мукой, они выглядели очень яркими и близкими, казалось, от них исходило легкое и приятное тепло. Удивительно, но, несмотря на сумерки, лес был светлым. Молодой парень оглянулся и посмотрел на небосвод. На его лице появилась улыбка, он увидел над собой, неестественно огромную, сияющую желто-горячую луну.
„Значит завтра жара“.
Внезапно, повеяло свежим бризом, стали доноситься еле слышные раскаты волн. Казалось где-то вдалеке, находится море. Дима обрадовался этому и последовал навстречу ласкающему ухо, успокаивающему звуку. Время от времени ветер усиливался, колыша верхушки сосен и принося с собой чарующий запах соленой, морской воды. Молодой парень, не торопясь, практически паря, вышел на окраину леса. И его сердце вдруг замерло, затаив дыхание, он схватил себя правой рукой за футболку в районе груди и сжал со всей силы. По его телу пробежали мурашки.
„Господи, где я?“.
Дима был ошеломлён той сказочной красотой, которая предстала его взору. Пред его взором раскинулась огромная долина, которая оканчивалась у уходящего за горизонт моря. На берегу находился дивный город, наполненный небольшими освещаемыми улочками и аккуратными, красивыми домами. С одной стороны он примыкал к бескрайнему лесу, а с другой, к высоким зеленым холмам. Город был пуст, но он не выглядел заброшенным.
Величественная Луна, нависла над темною водой, создавая свою мифическую дорожку, которая тянулась по водной глади от горизонта, до самого берега, точно к городу.
Молодой парень, воодушевленный желанием посмотреть на всю эту красоту как можно ближе, спустился с возвышенности и побежал навстречу необычному селению. Несмотря на внушительное расстояние, он добрался до него за несколько мгновений. Дима удивился этому, но, не предав значения, ступил внутрь города.
Его началом являлась тянущаяся к центру автомобильная дорога. Асфальтовое полотно было идеально ровным, со свежей, недавно нанесенной белой разметкой. Это показалось ему странным, ведь вокруг не было, не единой машины.
Вдоль дороги стояли красивые, очень напоминающие лондонские, старинные уличные фонари. Благодаря свету исходящему от них, деревья и трава, находящиеся рядом, окрашивались в изумрудно-зеленый цвет.
Дима стал на разделительную осевую линию, по самому центру пути, и направился вглубь сказочного городка. Смотря по сторонам, он любовался, одно, двух и трехэтажными домами, которые следовали один за другим. Все они являлись архитектурными произведениями искусств, практически шедеврами. Одни казались очень простыми и выполненными в стиле минимализма, другие же напротив, выглядели изысканными и утонченными. Объединяло их одно, они были великолепными, и дополняющими друг друга. Вокруг каждого дома находился невысокий забор, который в точности повторял стиль окружаемого им строения. Внутренние дворы, также радовали глаз, они могли похвастаться чистыми и аккуратно постриженными газонами и свежее посаженными молодыми деревьями, на чьих ветвях, ещё даже не успели появиться листья. Казалось, над окружающим великолепием трудился непросто архитектор, а гениальный художник.
Зайдя в один из дворов и заглянув в окно дома, Дима растерялся, внутри него ничего не было, он пустовал, без мебели, без обоев. Ничего кроме стен.
„Там никто не живет“.
Удивленный парень, обследовал еще несколько домов, но столкнулся с таким же результатом. Строения были не обжиты и не обставлены.
„Но почему? Зачем?“ спрашивал себя парень. „Видно, что здесь все новое. Где все? Где хоть кто-нибудь?“
Не раздумывая, Дима поспешил дальше, в поисках моря.
Город, несмотря на первое впечатление с холма, оказался не таким маленьким. Поворот за поворотом, появлялись новые улицы и здания. Ближе к центру, на пути молодого человека стали возникать нежилые, административные строения, высокие двадцати, тридцати этажные дома, лавки, магазины, кафе и ресторанчики, аллеи, словно с открыток, чудные фонтаны и памятники. Одним словом, все атрибуты полноценного, ухоженного населенного пункта.
Посередине города, находилась небольшая площадь, на которой стояла, красивая в готическо-романском стиле ратуша, с неотъемлемым ее компонентом, высокой часовой башней.
Дима ненадолго остановился, осмотревшись вокруг себя, он подумал.
„Что за дивное место“. Сразу же после этих мыслей, откуда-то донеслись звуки шагов.
— Здесь кто-нибудь есть? — оглядываясь по сторонам, крикнул парень. Его голос эхом разнесся по пустой площади, но ответа он не дождался.
Звук шагов стал затихать, так, словно шагающий человек удалялся. Определив, откуда исходит звук, Дима отправился вслед за ним. Забавным было то, что Дима, несмотря на отсутствие знакомства со здешними местами и странностями с отсутствием горожан, не испытывал никакой тревоги. Напротив, его душа наполнилась таинственностью и легкостью от происходящего.
Пытаясь сократить расстояние, юноша ловко нырял из закоулка в закоулок. Пробираясь меж зданий, всеми правдами и неправдами он стремился догнать беглеца. Ему это удавалось. С каждой секундой, звук шагов становился сильнее и ближе.
„Где же ты!“ смотря вперед, думал про себя Дима. Никого, не видя, он решил ускориться, полагая, что ему это поможет настигнуть преследуемого. Несколько минут бесполезной гонки утомили парня, но непоколебимая воля, держала его на уставших ногах. Изрядно запыхавшись, он решил сменить бег на быстрый шаг. Отдаляясь от центра, шум бьющихся об берег волн становился сильнее, а звук шагов почему-то слабее. Спустя несколько мгновений, постепенно затихая, шаги и вовсе исчезли.
Уже где-то совсем недалеко находилось море. Дома находящиеся вокруг, снова стали напоминать престижный, богатый пригород, со своими улочками и двориками.
Вдалеке вдруг показалось, то, что, по мнению Димы, было ему знакомым. Это был небольшой, пляжного типа коттедж.
„Я точно где-то тебя видел“, подойдя и остановившись возле строения, подумал он.
Молодой парень зачарованно смотрел на дом, бледно-голубого цвета, с низеньким белым забором. Он изо всех сил копался в своей памяти, стараясь отыскать воспоминания об этом здании, но все было бесполезным, нечего путного в уме не возникало. Раздираемый любопытством, Дима решился, приоткрыв маленькую калитку, он зашел во двор.
По выложенной из камня дорожке, ведущую к крыльцу, он сделал несколько шагов. Поднявшись по ступенькам на крыльцо и остановившись, он еще раз оглянулся. Удостоверившись, что вокруг никого нет и глубоко вздохнув, его рука уверенно потянулась к золотистой, отполированной до блеска ручке дверей. Попытавшись открыть её, его постигла неудача, дом был закрыт. Внутри, через небольшое окошко в дверях, виднелся просторный холл, пару комнат и лестница, судя по всему, ведущая на второй этаж. Расстроенный таким положением дел, молодой парень решил удалиться прочь. Прежде чем уйти, он внимательно осмотрел запертую дверь, а также сверкающую ручку.
И его внимание, вдруг, привлекла маленькая деталь, чуть ниже замочной скважины. Посередине, находилось отверстие для писем, закрывающееся небольшой металлической планкой, такого же золотистого, как и ручка цвета. На ней была крупная печатными буквами гравировка, всего два слова. Дима присел, для того, чтоб прочитать их, но сумрак сливал всё воедино. Немного отклонив голову влево, чуть-чуть исходящего от уличного фонаря света, все-таки попало на надпись. „Дмитрий Собод “.
— Это же мое имя! — вскочив, удивленно произнес Дима. Сделав пару шагов назад, он на ватных ногах спустился с крыльца, и подняв глаза вверх, осмотрел строение. Его голова вдруг загудела, после чего начала болеть. Резкие, невыносимые, болевые вспышки свалили парня с ног, он упал на колени и сжал кулаками голову. Каждый новый спазм, приносил за собой не только страдания, но и какие-то невероятные картинки, о людях, местах в которых он бывал, но забыл. Внезапно возникнувшая напасть, также внезапно отступила его.
Дима лежал на зеленом газоне и глубоко дыша, смотрел на яркие звезды. Немного подумав и вытерев со лба нервную испарину, он, опираясь на руки, встал и уверенным шагом отправился к ближайшему соседнему дому. Нагло вломившись во двор и подойдя к дверям, молодой парень принялся жадно глазами что-то искать. Через мгновение он произнес. — Есть, нашел!
В этот раз, не на планке почтового окошка, а над входом, тоже была надпись и так же, как и в первый раз, это было имя и фамилия, но теперь уже незнакомые Диме. Осмотр еще нескольких домов, принес такие же результаты, подобная именная маркировка находилась на всех зданиях.
„Что это может значить?“.
Абсолютно один в большом незнакомом городе, размышляя о том, где и зачем он здесь находится, парень бесцельно побрел по дороге, в сторону моря. Единственными его попутчиками, были романтично трещащие сверчки, редко попадающиеся на глаза светлячки, а также, проносящиеся над головой, кричащие чайки.
Больше всего Диму интересовало, как его имя могло попасть на дверь и зачем вообще все эти имена на домах.
— Ха-ха-ха, не думаю, — прозвучал знакомый голос.
Услышав это, парень ускорил шаг, минув пару поворотов, он оказался около необыкновенно красивого, чистого и освещенного луной пляжа, о который беспрерывно билось, отражающее мельчайший свет море. Сняв с себя обувь и закатив штаны, он ступил на приятный, прохладный песок.
— Нет, нет, — снова донесся веселый голос.
Дима резко повернул голову влево, прищурив глаза, он наконец-то заприметил говорящих. Три темные фигуры сидели от него в метрах сорока или пятидесяти, смотря на желто-горячий, естественный спутник земли, о чем-то оживленно общались. Подойдя к ним, он заулыбался. Перед ним были товарищи по таинственной фотографии, Джеймс, Николас и Кристофер.
Немец обернулся на звук шагов. — Посмотрите! — радостно произнес он.
— Все в сборе.
— Присоединяйся, — указывая на место возле себя, произнес Джеймс.
Кивнув головой, Дима сел между ними и также как они начал разглядывать сказочную огромную луну.
— Откуда вы здесь? — безразлично поинтересовался он.
Кристофер указал пальцем на водную гладь и деревянную лодку, прибитую к берегу, колыхающуюся на волнах. — Я приплыл сюда.
Продолжая любоваться небесным светилом, завороженный словно ночной мотылек, Джеймс произнес. — Не помню, как здесь оказался, просто появился в городе и всё. Гулял по улицам, наслаждаясь теплой ночью, увидел очень светлый красивый дом, как раз такой о котором мечтал всю жизнь, на калитке оказалась табличка с моим именем, представляете себе. После этого прибрёл сюда.
Николас посмотрел на Диму — Я тоже не запомнил, как тут очутился, моя история, как и у Джеймса. У всех у нас, судя по всему такая история.
Молодой американец лег на песок и подперев ладонями затылок, тихо сказал.
— Что это за дивное место!
— Теперь мне всё ясно, — улыбнулся Дима. — Это просто мой сон, и вы мне все снитесь.
Трое парней рассмеялись. — С чего ты взял?
Тот встал перед своими знакомыми. — Просто сейчас должна быть осень, а у Кристофера перевязанное плечо.
Спохватившись, тот принялся себя ощупывать, не найдя раны, он сказал. — Таки и вправду, это, наверное, твой сон.
— Если он твой, тебе и знать, где мы, — заметил Джеймс.
— В раю, — спокойно произнес Дима. — Именно так, он для меня и выглядит.
Все четверо парней поднявшись с песка, развернулись спиной к морю и встали рядом друг с другом, с благоговением смотря на сказочный прекрасный город, раскинувшийся в живописной долине. Накрытый загадочной ночью, он продолжал хранить свою великую тайну.
— Если именно так выглядит рай, то я не прочь в нем остаться, — улыбаясь, сказал Николас.
— Не просыпайся подольше, — вторил американец.
Сразу же после этих слов, Кристофер испарился, будто бы туман. Вслед за ним и Джеймс…
— Какого…? — удивился Дима.
Николас шокировано наблюдал за всем происходящим, но через несколько мгновений и его постигла та же участь.
Испуганно оглядываясь, единственный оставшийся на берегу Дима, начал изо всех сил звать исчезнувших парней, пытаясь понять, в чем дело. Его действия оказались напрасными, никто не отозвался.
После того как остатки его эхо стихли, из-за спины он услышал старый, хриплый голос.
— Вы, — произнёс кто-то.
Дима резко обернулся и увидел там старика, с полностью белыми глазами, без зрачков и радужной оболочки. Тот указывал пальцем на молодого парня.
Сильно дернувшись, Дима вдруг открыл глаза, над ним стоял толкающий его в плечо Рамсес.
— Проснись! Проснись! Слышишь меня! — постоянно повторял он.
Глава 25
Темнокожий француз, вышел из здания, находившегося напротив отеля, и тотчас же направился к своему автомобилю. Бежать оттуда, оказалось значительно проще, чем проникать.
Сев в машину, Рамсес поехал обратно в дом, где находилась его непутевая четверка.
Через несколько минут езды, он был у цели. Заехав в закоулок и припарковав своего стального коня, он не спеша поднялся по лестнице и воспользовавшись запасным ключом зашел в квартиру.
„Забавно“. Подумал Рамсес, взглянул на четверых спящих рядом парней. Трое из них лежали на полу, а один расположился на маленьком, раскладывающемся кресле. На лицах у парней отображалось благоговение, если присмотреться, то можно было даже заметить легкую улыбку.
— Чем они тут занимались пока меня не было? — с издёвкой, тихо произнёс француз.
Не желая мешать спящей четверке, он тихо прошел на маленькую кухню и удобно устроившись за столом, стал утолять мучающий его, последние пару часов голод. Медленно пожевывая сэндвич, Рамсес мысленно раскладывал по полкам увиденное и пережитое за день. Больше всего его запутанный разум интересовала тайна, которую скрывает глава Парижского отделения Интерпола.
Проработав почти с десяток лет на Филиппа Петье, он ни с чем подобным не сталкивался. Ни один наркобарон или торговец людьми, коррупционер, или даже те, кто имел дело к дипломатическим и шпионским заговорам, не удостаивался такого внимания от патрона, как несколько молодых людей, в комнате с которыми находился Рамсес.
Немолодой шеф всегда был загадкой для своих подчиненных, но то, каким он стал для Рамсеса в контексте последних событий, размывали хоть какое-то представления о нем.
Постоянно крепкий и уверенный в себе стальной Филипп Петье, за всю свою карьеру, ни разу не был замечен в чем-то порочащем или компрометирующем его, не говоря уже о том, чтоб самому с пистолетом искать кого-то по подворотням. Это было исключено. Специально для подобных, не совсем законных с точки зрения права дел, и существовал темнокожий француз и его напарник. Они всегда были наготове, когда мораль Петье оказывалась сильнее и выше закона. Если шеф не мог достать кого-нибудь с помощью юриспруденции, им начинали заниматься такие как Рамсес, „Дельта 66“ и прочие. Можно долго осуждать их методы, но так или иначе, все они незаметно для обыкновенных людей, делали жизнь лучше, а общество чище. Это и была основа морали Петье. Он верил, что делает благородное дело, избавляя этот мир, от перешедших черту особей.
„Наверное, теперь я один из них“, подумав, ухмыльнулся француз.
Устало вздохнув, он поднялся и тихо подошел к четверым спящим парням, те, всё также умиротворенно и безмятежно продолжали дремать.
В небольшой комнате было тихо, и только ненавязчивое тиканье настенных часов и еле доносящиеся звуки вечерней улицы, изредка прерывали идеальную тишину. В ту секунду Рамсесу казалось все невероятно мирным и спокойным. Где-то за окном, вдалеке, зазвучала полицейская сирена, которая тут же стала затихать. Сердце копа ёкнуло. Решив всё перепроверить, он вытащил пистолет и подошел к зашторенному окну. Аккуратно дулом отодвинув занавес и посмотрев на улицу, Рамсес успокоился и убрал оружие в кобуру. Улица была практически пуста, за исключением нескольких прохожих и проезжающих машин.
Полицейское авто, судя по удаляющемуся звуку, точно направлялась не в их сторону.
Переведя дыхание, Рамсес глотнул клубок нервов, застрявший у него в горле, после чего, уперся руками в подоконник и устало прислонился лбом к прохладному стеклу. Ритмичное дыхание, раз за разом, на нем оставляло влажное пятно, которое возникало и тут же испарялось. Глаза мужчины на несколько мгновений сомкнулись, в ту секунду, из его головы улетучились все возможные мысли, и от всего того, что так тревожило целый день не осталось и следа. Медленно, сантиметр за сантиметром по ногам стала подниматься усталость и сонливость. Зевнув, Рамсес с изумлением посмотрел на наручные часы.
— Забавно, — глядя на бегущие стрелки, прошептал он. На часах было всего чуть больше девяти часов вечера, француз обычно в это время бодрствует, сейчас же напротив, он просто валился с ног, будто бы несколько дней не спал. Да и его непутевая четверка тоже рановато отключалась.
Не став бороться со сном, Рамсес тихо и аккуратно переступая через парней, отправился в спальню. Зайдя в комнату, он сел на кровать и принялся снимать с себя одежду. Состояние изнеможения и усталости медленно, но уверенно нарастало, казалось лишь стоит залезть под одеяло, как сразу наступит сладкий, долгожданный сон.
Рамсес кинул на пол пиджак и начал расстегивать рубашку, глубоко вздохнув, он почувствовал, что воздух в комнате тяжелый и спертый, такой, каким он бывает в долго не проветриваемых помещениях.
Со стоном, темнокожий француз нехотя встал с мягкой постели и подошел к плотным темно-синим шторам. Уверенно отдернув их, он легким движением руки открыл небольшую форточку. Свежий прохладный воздух, бодряще стал проникать в комнату.
Прежде чем вернуться в кровать, Рамсес взглянул на улицу. Вид из окна спальни существенно отличался от такого же в гостиной. Картина не радовала глаз, несколько грязных подворотен и ветхие серые здания, плотно стоящие рядом друг с другом. Однако этот ракурс слегка захватывал фасады красивых зданий, расположенных на одной из центральных улиц.
Скользящий взгляд усталого француза, остановился на одинокой фигуре, стоящей в тени, возле угла одного из домов. Тот, по-мужски ухмыльнулся и стал присматриваться внимательней, ведь фигура была женской и следует заметить крайне изящной. Пред его взором предстала женщина, немолодая, но и издалека было заметно, достаточно привлекательная. Она была одета в черный приталенный плащ с широким поясом на талии.
В голове Рамсеса, стали всплывать нечёткие ассоциации, постепенно вычерчиваясь, они приобретали форму.
— Это же она, — прошептал он.
И в правду, одинокая незнакомка являлась той самой таинственной женщиной из отчетов, оставленных на кровавом чердаке. Она также как и в день предыдущего, описанного на бумаге инцидента, стояла незамеченной для окружающих, и как показалось Рамсесу, смотрела на широкие окна гостиной, где находились четверо молодых людей. Её расположение было столь хитрым, что оттуда смотря на улицу заметить даму было практически невозможно. К сожалению, с такого расстояния нельзя было разглядеть, говорит ли она что-либо или нет. Но в контексте происходящих событий, нетрудно было догадаться, что, скорее всего, она здесь непросто так.
Француз с любопытством продолжал стоять и смотреть, на неожиданную вечернюю гостью. Он разрывался между собственным страхом и невероятным любопытством. Внезапно, женщина повернула голову в его сторону. Он отпрыгнул, и оставшись незамеченным, успел исчезнуть за занавеской. Застыв, Рамсес растерялся и не знал что делать, преследовать ее, или наоборот прятаться.
Возникшая ситуация прогнала сонливость, и избегая быть замеченным, Рамсес накинув на себя пиджак, пошел обратно в гостиную. Переступая через парней, он снова вытащил пистолет, и по привычке вынув обойму, перепроверил, сколько в ней патронов. Та была полной. Темнокожий мужчина остановился посреди темной тихой комнаты, его мысли наконец-то пришли в порядок, и из сотен вариантов, он решил агрессивно перейти в наступление. Стоя у дверей, уже обувшись, француз обернулся и еще раз посмотрел на спящих парней, те, будто мёртвые, совершенно не изменяя своего положения, лежали с вдохновенными лицами.
„Стоп“ сказал себе Рамсес. Ему показалось это странным. И ранний сон четверки, и то, как буквально несколько минут назад, он и сам, будто околдованный, валился с ног. А главное, выражение лиц молодых парней, выглядящих так, словно на всех них надета одна и та же маска, маска на которой запечатлена совершенная безмятежность и нирвана.
Молодой француз решил повременить с погоней. Он тихо подошел к лежащему на диване Кристоферу и внимательно посмотрел на него. Рамсес был в замешательстве.
— Что-то здесь не так, — прошептал он.
Не став теряться в сомнениях, коп аккуратно толкая, стал будить раненого. Тот спал столь крепко, что даже не повел ресницами, и это несмотря на то, что толкали его достаточно сильно для пробуждения. Удивленный француз повторил попытку, но тот не реагировал. Это насторожило его. Пускай Рамсес отличался не самым сильным интеллектом, он сразу же понял, точнее смог связать в своем уме появление таинственной дамы и глубокий анабиоз молодых людей.
Опасаясь за Кристофера и его друзей, минуя окно, он поторопился на кухню, там, не включая свет, он принялся рыться в жестяной аптечке, содержимое которой, после Димы и Николаса напоминало груду мусора. Отыскав нашатырный спирт, Рамсес подскочил к американцу и дал его понюхать. Через несколько мгновений он подействовал, и спящий очнулся. Кристофер проснулся так, словно его ударило током, резко, даже немного подскочив.
Вслед за ним француз разбудил Джеймса и Николаса. Последний кто подвергся отвратительному аромату, был Дима, но он не реагировал даже на такое радикальное средство. Отчаявшись, француз принялся трясти его, что есть силы.
— Просыпайся! Просыпайся! Слышишь меня! — повторял он.
Удивительно, но это вдруг сработало, и Дима пускай нехотя, но всё-таки открыл глаза.
— Что случилось? — недовольно бормотал он.
Рамсес не стал нечего объяснять, кинувшись обратно в спальню, он подошел к окну, и аккуратно отодвинув штору, выглянул одним глазом на улицу. Попытка отыскать таинственную незнакомку оказалась напрасной. Место, где она все это время находилась, было пустым.
Темнокожий француз с облегчением выдохнул. Возвратившись и посмотрев на только что разбуженных им парней, он не наткнулся на должное понимание, поддержку и благодарность, напротив, вся четверка выглядела крайне подавленной и расстроенной.
— Зачем ты нас поднял? Мне такой классный сон снился, — недовольно фыркнул Николас.
Поддерживая, Джеймс кивал головой.
— Не один ваш глупый сон не сравнится с моим, — также недовольно и где-то даже надменно произнес Дима. — Мне приснилось самое прекрасное место во всей вселенной, — он тяжко вздохнул и тихо добавил. — Мой рай.
Кристофер попытался встать с дивана, он приподнялся и после услышанных слов, тут же плюхнулся обратно.
— А ну-ка, расскажи-ка побольше про свой сон? — смотря на Диму, спросил американец.
— Я видел прекрасный город у моря, с красивыми улицами, домами, аллеями по которым бродил, далее, всякие странности привели меня к восхитительному дому, — Дима вдруг ухмыльнулся — На дверях оказалось моё имя.
Слушая этот рассказ, трое парней озабочено переглядывались между собой
Этого не мог не заметить темнокожий француз, который присел рядом и стал внимательно слушать рассказ Димы. Молодой парень монотонно продолжал свою повесть, время от времени останавливаясь на зевоту. Вдруг, тот по очереди посмотрел на Кристофера, Джеймса и Николаса, после чего добавил. — Вы в моем сне тоже были, сидели на берегу и любовались звездами, Луной.
— О Господи! — шепнул ошеломленный американец.
Все присутствующие сразу же на него посмотрели.
— Что такое? — поинтересовался француз.
Николас величаво встал с пола и после паузы, тихо сказал.
— Видимо всем нам приснился один и тот же сон, — он ехидно скривился. — Сам не верю, в то, что говорю. Бред какой-то, — сказав это, он удалился на кухню.
— Вам тоже снился мой сон? — не понимал Дима.
— Не думаю что он твой, — возразил Джеймс. — Скорее всего, он был один на всех.
— Как это? —
— А так, — вдумчиво произнес Кристофер. — Мы оказались в одном месте, сразу после того как заснули.
Рамсес молчал и внимал информацию, которая так сильно запутывала молодых людей, но при этом, для него самого проливала свет хотя бы на одну загадку. Загадку тайной незнакомки. Француз теперь был до мозга костей уверен, что необычная неразбериха со сном, дело рук таинственной дамы. Также как и несколько лет назад, она появилась под покровом темноты и скрываясь в тени, проводила свой странный ритуал.
— Так, а зачем ты нас разбудил? — спросил Дима.
Рамсес набрал полные лёгкие воздуха для того, чтоб выдать долгую тираду, об обнаруженной на чердаке информации и инциденте с немолодой дамой, но прежде чем из него вылетело, хоть одно слово, он почему-то резко запнулся и закашлялся. Пускай со стороны инцидент с кашлем выглядел как нечто непроизвольное, на самом деле было совсем наоборот. Громила умышленно замолчал, он вдруг передумал рассказывать обо всем, что узнал. Единоличное владение информацией, давало ему свободу действий, влекущую за собой массу преимуществ в ближайшие, пару суток.
В этом и была суть Рамсеса, несмотря на те благородные поступки, которые он успел совершить за день, он продолжал оставаться самим собой. Не только копом, а и хладнокровным наемником, который в случае чего, все еще может сдать Филиппу Петье четверых парней, попытаться договорится с ним, и вернуть жизнь на круги своя. Рамсес, бесспорно, выглядел в глазах юношей положительным персонажем, видимо, он таким бы и оставался, если бы это было в кино или на худой конец в книге. В реальной жизни всё наоборот. Как только речь заходит о безопасности отдельно взятого человека, любой положительный персонаж начинает думать лишь о себе, и Рамсес, увы, не был исключением. Именно поэтому, он решил солгать, и не сообщать об истинной причине пробуждения четверых спящих. И для того, чтоб ложь выглядела более убедительно, он ее разбавил каплей правды.
— Хм…да так…просто…подумал вас заинтересует, что удалось откопать на чердаке.
Услышав это молодые люди, оживились и скинули с себя остатки сна. Николас даже прибежал с кухни, желая тоже услышать столь вожделенный рассказ.
— В общем, я нашел кое-какой адрес, думаю завтра с утра, мы первым делом отправимся именно туда. Надеюсь, там мы сможем пролить свет на вашу странную историю.
— Ты знаешь, что это за место? — спросил Дима.
Рамсес отрицательно помахал головой. — Понятия не имею. Знаю только то, что это за городом.
Кристофер, держась за плечо, встал и тяжело шагая, подошел к настенным часам, посмотрел на время, после чего обернулся и обвел взглядом присутствующих в комнате мужчин.
— А если там появляться опасно и нас там будут ждать?
— Исключено, — уверенно ответил Рамсес. — Никто не знает, что мне известен этот адрес.
Лицо американца стало задумчивым. – Ок, если ты так говоришь, то, наверное, так и есть, и завтра мы туда отправимся, — после этих слов, он с таким же задумчивым видом вернулся обратно и удобно устроился на диване.
— Надеюсь, завтра все плохое закончится, — вторил ему Николас.
Дима после этих слов ушел в себя, вид у него был растерянным и поникшим. — Подождите, — тихо произнес он. — Я кое-что вспомнил. Не уверен, но мне кажется, что прежде чем проснутся, во сне, какой-то странный человек говорил со мной, точнее сказал одно слово.
Все присутствующие не отвлекаясь, напряженно слушали Диму.
— Воспоминания смешаны, как в бреду…Слово было произнесено очень громко и тихо одновременно. Сразу после этого я и проснулся, — Дима замолчал.
— Какое слово? — недовольно кинул Николас.
— ВЫ! — многозначительно произнес тот.
— Вы! — тихо повторил Кристофер, потирая пальцами подбородок. — Что это значит, неужели просто вы?
— Я знаю, что это значит, — заметил Николас. — Со мной было то же самое, только слово было не громогласным, а еле слышным, поэтому я и не предал ему большого значения. Однако оно было. Моё слово — ПРАВДА.
Рамсес, смотрел на происходящее и с упоением, внимая сказанному, процесс отгадывания загадок затягивал.
Немец приободрился, и став в центре комнаты произнес. — Давайте признавайтесь! — сверля взглядом Джеймса и Кристофера, донимал он. — Какие ваши слова?
Американец, недолго помолчав, несмело произнес. — НАЙДЕТЕ.
После этого, все как один направили свои взгляды на молчаливого, сидящего на полу Джеймса. Тот печально ухмыльнувшись, в ответ сказал. — В принципе уже и не сложно догадаться, ЗАВТРА. Я услышал ЗАВТРА.
Темнокожий француз вскочил и довольно потер руки. — Готово. Все части мистических шарад сложились воедино, — заведя свои руки за спину, он гордо, по Наполеоновски, стал прохаживаться по сумрачной комнате. — И что же мы имеем. А имеем мы следующее, ЗАВТРА, ВЫ УЗНАЕТЕ ПРАВДУ. Забавно, сон прям таки в руку.
— Ого, — изумлённо пробормотал Дима, хватая руками свою голову. — Ты ведь сказал, что утром мы едем…
— Да, да.- резко перебил француз. — И о том же.
Между молодыми парнями завязался горячий и напряженный разговор, о том, почему так случилось, что это значит и так далее. Рамсес стоял в стороне и молча, наблюдал за бессмысленным диспутом. Глаза выдавали француза, в них светилось знание и превосходство, а еще в них была уверенность. Уверенность в том, что он поступил правильно, не сказав о загадочной даме, и теперь, правильность этого решения была для него очевидна. Рамсес наигранно зевнул и потянулся, разведя свои мощные руки в стороны.
— Пожалуй, мне следует отдохнуть, перед утренним путешествием.
Дискутирующие молодые люди отвлеклись всего на короткое мгновение, пропустив сказанные слова мимо ушей, они продолжили непростой диспут.
Глава 26
Филипп Петье нехотя пришел в себя. Первое что он понял, открыв глаза и посмотрев на небо, что уже практически стемнело, наступил вечер. Второе, это то, что рядом с ним, опустившись на одно колено, находилась молодая медсестра, которая легкими похлопываниями по щекам, будила его.
— Месье, вы в порядке? Как вы? — настойчиво повторяла она.
Петье вяло кивнул головой и попытался встать, но попытка хоть немного напрячься, закончилась тупой болью в правом боку и легким головокружением. Француз не выдержал и беспомощно откинулся на стену, возле которой находился. Заметив полуобморочное состояние потерпевшего, к нему подскочили еще два врача, один из которых стал светить маленьким фонариком в глаза, а второй, приготовив шприц, что-то безжалостно вколол потерпевшему.
— Сколько пальцев видите? — взволновано произнес после инъекции врач.
— Два, — вяло ответил Филипп.
— Вас не тошнит?
Тот, отрицательно покачал головой.
Это удивило врача, и задумавшись он спросил. — Вас нашли полицейские лежащим в отключке. Вы можете вспомнить, что послужило причиной потери сознания? Нам необходимо это знать, дабы понимать, что делать с вами дальше.
После этих слов, к Филиппу подбежали несколько вооруженных до зубов бойцов, которые обступили его. – Шеф, как вы? — побеспокоился один из них.
— Я нормально, укол врача подействовал, — приходя в себя, ответил Филипп. Он посмотрел на ждущего ответа врача и на тех бойцов, кто его окружал. Они явно ожидали разъяснений о том, что с ним стряслось.
Отведя взгляд на разорванный влажный мешок с цементом, потерпевший лишь тихо пробормотал.
— Ничего не было, я видно неудачно поскользнулся на луже и ударился об мешок с цементом.
Работница скорой помощи ехидно улыбнулась. — Не хотите говорить правду, не надо. Но я все ровно вынуждена вас отвезти в больницу, хотя бы для самого элементарного осмотра.
Петье недовольно скривил лицо.
Аккуратно помогая ему встать, та добавила. — Тем более, вам не помешает привести себя в порядок, вы изрядно испачкались.
Осмотрев себя, француз покорно согласился.
Оказавшись в машине скорой помощи, рассерженный коп схватился за свой сотовый и набрал номер. Он позвонил напарнику Рамсеса и сообщил ему плохие новости, и о Рамсесе, и о развитии событий. А главное он отдал ему новый и очень неприятный приказ. Приказ убрать на чердаке, напротив отеля. Это означало одно, надо замести следы и уничтожить все свидетельства пребывания „ДЕЛЬТА 66“ в том злополучном доме.
Закончив разговор, Филипп Питье глубоко вздохнул и задумался. „Где мне их теперь искать? Сейчас их наверняка четверо. Это уже настоящая проблема“.
Он кинул свой взор на часы. „Я был без сознания около часа, этого достаточно, чтоб убраться подальше от Парижа“.
Карета скорой помощи, разрываясь, воем и слепя сигнальными огнями, ехала подворотнями и закоулками центральной части города. Водитель решил не разъезжать бесконечными лабиринтами и направился в сторону улицы. Прежде чем выехать на дорогу, машина притормозила, почти остановилась, загрузнув в толпе людей собравшихся около гостиницы, где как раз и случился весь переполох с беглецами.
Обнаружив это, Филипп отвлекся от нагружающих его мыслей и взглянул в окно. На мгновение ему показалось, что там он увидел лицо человека, очень похожего на Рамсеса, но через секунду человек исчез.
„Показалось, наверное“, встряхнул головой француз.
Толпа расступилась, и автомобиль на огромной скорости направился в ближайший районный госпиталь.
Сидя в машине скорой помощи, покачиваясь из стороны в сторону, Филипп смотрел в тонированное окно, в котором час от часу мелькали светящиеся фонари и наполненные уютом, окна жилых домов. Он нервничал и грустил одновременно, нервничал потому, что скоро стрелки часов перевалят за двенадцать и у него, и еще нескольких необычных персон, останется всего лишь двое суток, чтоб все изменить, и спасти дорогих им людей. А грустил, из-за того, что даже если ему и удастся остановить и изменить ход событий, он не сможет изменить главного, прошлого своего и своих друзей, Клода и Маркуса. Не сможет стереть из своей и их памяти тот период, когда для них началась самая важная история. Те несколько лет, которые изменили их, и создали то, что откликается сейчас самым опасным для них эхом. „Но нечего“, говорил себе суровый коп. У него было еще двое суток, а это немало. Он твердо решил, завтра ему следует поехать к своему старому другу, которого он давно не посещал, к Клоду Морро. Для того, чтоб снова поворошит столь прекрасное и страшное былое. Быть может оно единственный ключ к спасению.
Глава 27
1970 год. Париж.
Молодой французский юноша Филипп, спал в маленькой съемной квартирке на окраине города. Он был очень уставшим, ведь именно сегодня сбылась его мечта, он поступил со второй попытки в полицейскую академию. Экзамены были очень тяжелыми и отобрали у парня много сил, но все же, он счастлив. Всю предыдущую ночь он не спал, до утра зубрил необходимые дисциплины, поэтому оказавшись дома, с наступлением вечера, Филипп, попав в кровать, тут же заснул.
За окном стелилась теплая летняя ночь. К сожалению, в последние несколько дней погода не задалась, постоянно напоминал о себе ветер, колышущий бесконечно зеленные деревья, а грозовые тучи никак не давали появиться солнечному свету. Казалось, вот-вот разразится ливень с грозой и молнией, но кроме пары слабых вспышек ничего так и не случилось. Сегодняшняя ночь была решающей для погодных интриг. На улице было ветрено и парило на дождь, в его ожидании дворики и дороги опустели. С каждой секундой стихия усиливалась, грозовой циклон приближался, неся с собой грохот и постоянно сверкающие молнии. Молодой Филипп Петье, то ли чувствуя непогоду, то ли нечто иное, стал беспокойным. Крутясь в постели, он бредил и что-то шептал себе под нос. Его терзал ночной кошмар.
Нежданно, негаданно, за окном где-то рядом ударила молния, через секунду ее настиг шум грома такой силы, что окна в близлежащих домах задрожали. От оглушительного раската, испугавшись, парень проснулся. Отдышавшись, он встал, и вяло побрел по темной квартире в поисках ванной. Найдя ее, он омыл свое лицо холодной бодрящей водой. Смотря на себя в зеркало, юноша пытался вспомнить сон, который перед пробуждением терзал его, но судя по всему, дикая усталость беспощадно стерла из памяти все, не оставив даже эмоций.
Волоча усталые ноги, Филипп отправился обратно в кровать. Отдых, лучшее лекарство от ночных кошмаров, тем более что легкая дождевая капель, способствовала расслаблению и убаюкивала.
С улицы донесся пронзительный женский крик.
Филипп подошёл к окну и попытался на темной улице разглядеть того, кто кричал, но начавшийся сильный дождь, не оставлял ему шансов.
Вопль снова повторился, звучал он так, будто женщина очень напугана.
Молодой парень был без пяти минут полицейским, а значит, бездействовать он не имел права. Проявив всю свою доблесть и благородство, он быстро накинул на себя первую попавшуюся под руку одежду и выскочил на улицу.
Дождливый ночной город был пуст. Парень оглянулся, после чего решил обежать дом, но и этот нехитрый поиск ничего не дал.
„Не могло же мне померещиться“.
Расстроенный и до нитки промокший он побрел домой. Но там его ждала неожиданная находка, около парадного, преграждая вход, стояла огромная черная псина, с черными пустыми демоническими глазами. Она стояла, словно замороженная и проникновенно смотрела в глаза Филиппу, точно бы заглядывая вглубь его души. Животное выглядело ужасающе, оно было внушительных размеров, и весь её вид указывал на невероятную силу и мощь, которая скрывалась под густой, черной, сверкающей шерстью. Капли дождя медленно стекали по собаке, продолжавшей сверлить взглядом молодого парня. Её спокойствие пугало.
Филипп стоял и в ответ смело смотрел на ночного монстра, он знал, что главное сейчас не боятся, ведь собаки чувствуют человеческий страх, а вслед за этим, неизбежно нападают. Нервы юноши понемногу стали сдавать, и в его душу, через микроскопические щели стал проникать страх, вызывая учащенное сердцебиение, сбитое дыхание и выброс адреналина в кровь.
Собака вдруг издала глубокий низкий рык, вибрацию от которого можно было почувствовать на расстоянии, после чего немного подалась вперед.
— О Боже, — запаниковав, прошептал Филипп.
Он опрометчиво сделал несколько шагов назад, в надежде убежать.
Рычание повторилось вновь. В этот раз, оно звучало ещё более зловеще. Животное вдруг оскалилось, оголив огромные острые клыки, далее последовал угрожающий лай и пугающие рывки в сторону Филиппа. Тот, закрепощенный и напуганный, стал пятиться назад. Сердце молодого парня выскакивало из груди, скованный страхом он не знал, что ему делать, бежать или замереть.
— Фу! Фу! Кыш! — выкрикивал он, дрожащим неуверенным голосом.
Собака, будто понимая слова, наоборот, скрепя когтями об мокрый асфальт, сорвалась с места и ринулась на молодого парня. Филипп, чудом успел увернуться и кинулся от нее прочь. Он бежал так быстро, как только мог, но монстр, ни на секунду не отставал. Пытаясь оторваться, Филипп бежал извилисто, обегая фонарные столбы, деревья и мусорные баки, лишь это спасало напуганного беднягу, от пытавшегося настигнуть агрессивного животного.
Молодой парень продолжал бежать…
Энергии с каждой секундой в его теле становилось все меньше и меньше. Смотря по сторонам, он пытался найти что-нибудь способное помочь ему, забор, через который можно перелезть, какое-нибудь строение, чтоб вскарабкаться на него, и как назло, на пути нечего подобного не попадалось. Филипп не мог даже позвать на помощь. На улицах из-за не бывало сильного ливня, никого не было. Ночной город будто спал беспробудным сном.
Разъяренный, огромный пес продолжал свою охоту. Несясь вслед за молодым парнем, он неистовство жутко рычал, и лаял. Немного устав, его скорость в отличие от ярости стала меньше.
Отчаявшийся парень, после десятка минут изнуряющей погони, заметив подворотню, нырнул туда, там, на бегу, он увидел трухлявую дверь в заброшенный дом.
„Вот“, подумал Филипп „То, что нужно“.
Забежав в него, он тут же отыскал лестницу и стал подниматься по ней, переступая по несколько ступенек сразу.
В пустом, обшарпанном полуразрушенном здании, практически ничего не было. Кое-где немногочисленная покинутая людьми мебель, входные двери, сорванные с петель валяющиеся на полу, старые, порванные, однообразные обои, которые мелькали в открытых дверных проемах и всеобъемлющий окутывающий мрак, находящийся повсюду.
Окружение нагоняло на и без того напуганного юношу еще больше страха.
Филиппа спасали лишь обрывки света фонарей, попадающие внутрь, сквозь разбитые окна.
Шаги молодого парня разносились по зданию тревожным суетливым эхом. Преодолев несколько этажей, ему показалось, что он оторвался от зловещей собаки, по крайней мере, звука постоянно настигающих лап не было. Филипп остановился, пытаясь, отдышатся, он вслушивался в тишину. Она оставалась непоколебимой. Слегка улыбаясь, он заглянул в проем между этажами вниз, там было пусто.
— Ну, вот и всё, — на выдохе произнес француз, вытирая с лица капли пота и дождя.
С этажа выше послышался слабый, кратковременный шорох. Испугавшись, Филипп дернулся и посмотрел на лестницу, ведущую вверх, в темноту.
Из тьмы на него смотрело нечто, чьи очертания он не мог разглядеть. На помощь ему вдруг пришел блеск молнии, который осветил тело монстра, и все те же пугающие и пустые черные и будто затягивающая пропасть, глаза.
Из сумрака, на небольшой островок света, вышел огромный черный пес, он снова вонзился своим взглядом в парня. Тот от страха побелевший, прикованный незримой цепью к чудовищу, не веря в то, что происходит, вертел головой и что-то шептал себе под нос.
— Нет! Нет! Этого не может быть! Ты не могла оказаться здесь! — запинался он.
Рыча, собака вновь сорвалась и ринулась за жертвой.
Собрав последние силы и волю в кулак, Филипп продолжил свой побег. Очутившись на улице, он побежал по дороге прочь от пса, и тот не отставал не на метр, держа постоянную дистанцию. Казалось, собака не столько хочет настигнуть и напасть на свою добычу, сколько пытается загнать ее, как охотники загоняют раненного льва, пока тот обессиленный не рухнет на землю.
В теле Филиппа совсем не осталось силы бежать. Он, задыхаясь и бредя от усталости, под проливным дождем волочил слабые ноги в никуда, прочь от монстра, который неторопливо шел вслед за ним, словно змея, вился и повторял путь жертвы. Молодой парень время от времени оборачивался, пытаясь посмотреть на пса, тот в свою очередь реагировал на это как бык на красную тряпку, начиная рычать, лаять и подбегая к загнанной жертве ближе.
Молодому французу казалось, что он попеременно, то шел, то бежал, целую вечность.
И он был недалёк от истины. Он отошел от своего дома, очень далеко, город заканчивался, оставалось всего несколько складских терминалов, вслед за которыми шли лишь дороги, поля и одинокие деревья. Видит Бог, Филипп пытался остановить все это, его глаза неустанно искали палку или какой-нибудь камень, он пытался рывками оторваться и забраться на дерево, он даже несколько раз просто обреченно останавливался, но каждый раз был напрасным, собака угрожающе подбегала и пыталась схватить молодого француза за ноги. Инстинкт самосохранения делал свое дело, и он с новой силой продолжал побег.
Через достаточно продолжительное время, произошло как раз то, что происходит с загнанным львом.
Шаркая, покачиваясь из стороны в сторону, Филипп шел по разбитой асфальтовой дороге, вдалеке от города и от собственного дома. Он смотрел пустыми от усталости и страха глазами в никуда, казалось, в нем не осталось, не чувств, не эмоций. Даже то, что погода немного улеглась, и перестал идти дождь, его не радовало.
Юноша остановился и упал на колени, над его головой неслись густые, мрачные тучи, а щеки хлестал колючий, влажный ветер. Он стоял на коленях и смерено ждал расправы над собой. Пес не спешил, и это выводило француза из себя, в нем росла злоба и желание набросится, и отомстить за все пережитое этой ночью, однако, что может сделать хрупкий юноша, против огромного, разъяренного, зубатого пса. Единственное, что он мог сделать, это посмотреть перед смертью собственному страху в глаза. Молодой гордый Филипп так и поступил. Встав с колен, он с надменным лицом обернулся, но там, за спиной, никого не было, от ужасающего монстра и след простыл. В одном молодом парне, в ту секунду, было столько чувств и мыслей, что хватило бы на маленькую страну. Он был возмущен всем, почему на него не набросились, где собака, как долго он, находясь в оцепенении, брел без пса за спиной, и что вообще это было! Шок прошел быстро и Филипп с облегчением вздохнул.
— Где я? — оглядываясь, прошептал он. Перед ним раскинулось поле, на краю которого начиналась лесная роща, сам он стоял посреди дороги усеянной мелкой щебенкой. Место для него было совершенно незнакомым, в голове не нашлось даже предположения, куда нужно идти, назад или вперед, дабы вернутся в город. Но времени на предположения и размышления у Филиппа не было, холодная ночь, а также до нитки промокшая одежда, располагали к стремительным действиям, и он недолго думая, побрел в ту сторону, откуда, как ему казалось, он пришел. Сжав себя двумя руками, он пытался хоть как-то согреться. Дрожа, юноша, время от времени смотрел по сторонам. Боясь вновь повстречать ночного монстра, ему всё время слышались какие-то шорохи, виделись силуэты, напоминающие собак, но это были всего лишь игры его собственного, напуганного разума.
Филипп шагал по загородной, ночной дороге уже несколько десятков минут, а она все не кончалась, из-за однообразного пейзажа могло показаться, что он ходит по кругу. По всем его расчетам, он уже должен был быть на окраине города, или хотя бы издалека видеть его мерцающие огни.
Ничего подобного даже отдаленно не наблюдалось, вывод напрашивался один, несчастный беглец безнадёжно заблудился, в бесконечной паутине дорог предместья столицы Франции.
Дороги и тропинки, проложенные между бескрайними полями, обвивали огромный город. Созданные специально для сельскохозяйственной техники, убирающей урожай, они удалялись от Парижа на десятки километров. Для обыкновенного человека без карты, не составляло особого труда в них запутаться и соответственно окончательно потеряться. Выручить могло лишь одно, шум с трассы, по которой постоянно неслись тяжелые фуры и грузовики. Увы, но Филипп не мог услышать гул огромных машин, прохладный влажный ветер по-прежнему неистовствовал, теребя траву, колосья пшеницы и листву деревьев, естественные звуки заглушали шум с шоссе. Поэтому молодой француз продолжал брести в неправильном направлении, запутываясь с каждой минутой и километром все больше и больше. Небо постепенно из черного, начало становится темно-синим, близился рассвет. Усталый Филипп Петье заметив это, немного обрадовался, даже если предположить самый плохой вариант, все ровно, с наступлением утра появятся люди работающие здесь, и заберут его, или по крайней мере укажут путь в город. Несмотря на подобные радужные перспективы, парень не стал останавливаться и продолжил свой путь. Благодаря спешащему вылезти из-за горизонта Солнцу, на улице немного развиднелось, заблудившийся ходок остановился и огляделся, всматриваясь в горизонт. В метрах ста от себя, ему померещилось небольшое строение, напоминающее высокий ящик, трансформаторную будку или что-то вроде того. Сфокусировав свое зрение и прищурив глаза, он понял, что ему совсем не померещилось, и это совсем не то о чем он подумал. С осторожностью подходя ближе, на лице Филиппа отобразилось удивление и шок, оказавшись у самого строения, он улыбнулся и развел руками. Перед ним стояла новенькая телефонная будка, на подобии тех, которые стоят в самом центре Парижа.
— Здесь! Откуда! — улыбнувшись, произнес удивлённый Филипп. Молодой человек радовался, потому что, как и все мало-мальски образованные люди, он знал, даже не имея ни гроша в кармане, с любого французского таксофона, можно позвонить в полицию, скорую медицинскую помощь и прочие экстренные службы. И вот теперь, в столь сложный и опасный момент, он может воспользоваться этой нерушимой гражданской привилегией. Его рука победоносно потянулась к телефонной трубке, сняв ее и подведя к уху, он не успел услышать тонкий пронизывающий гудок, как откуда-то из-за спины прозвучал пробирающий вопль.
— Кто-нибудь! Помогите!
Филипп Петье выронил из руки трубку и посмотрел в сторону, откуда донёсся голос. Он подумал, может быть это очередной трюк с криком и собакой, но присмотревшись, он увидел мужчину в нескольких десятках метрах от него, который выскочил из лесу. Невзрачно и неуклюже, спотыкаясь и падая, он бежал по полю. Было видно, что он мчится не куда-то, а от кого-то. Бежал он, судя по всему давно и долго, это чувствовалось не только по его расхлябанным движением, но и по невероятно громкой одышке, которая со свистом и похрапыванием разносилась, пробиваясь сквозь все мыслимые шумы, издаваемые непогодой. Удивительно, но за ним никто не гнался.
Хорошие человеческие качества в юном Филиппе победили все сомнения и страхи, и он решил помочь бедолаге.
— Эй, я здесь, — громко прокричал он.
Тот, в ответ резко остановился и стал пялиться по сторонам в поисках спасительного голоса. Делал он это очень странно, немного выпячивая голову вперед.
— Вот же я, — повторял Филипп, размахивая руками.
Крутя головой в разные стороны, бедолага наконец заметил человека стоящего у телефонной будки. Подвывая, как маленький ребенок, он побежал к Филиппу, схватив его, за руки он обессиленный рухнул на землю.
Перед Филиппом, на коленях, стоял мокрый и грязный, в оборванной одежде, немного полноватый невысокий, молодой парень. Он смотрел на него молящим взглядом, сквозь разбитые круглые очки с потрескавшимися стеклами. Состояние стекол в очках было ответом на то, почему тот смотрел по сторонам с выпяченной головой, некоторое время назад. Парень продолжал стоять на коленях, и держатся из всех сил за руки надуманного спасителя. Пытаясь, отдышатся, он постоянно бормотал себе что-то под нос.
— Я нечего не могу разобрать, передохни, — успокаивал Филипп.
— И встань с земли.
Тот, запыхавшийся и напуганный, приложив массу усилий, взял себя в руки, встал на ноги и указал пальцем в сторону леса. — Он гонится за мной?!
— Кто? — недоумевал Филипп.
Проглотив нервный комок, дрожащим голосом беглец ответил.
— Огромный, черный пес, с жуткими черными глазами. Не знаю, когда он от меня оторвался, не заметил этого. Он был очень страшный и большой!
Выслушав неожиданное признание, Филипп скептически посмотрел на потерпевшего и так же скептически цокнул. – Мда. И по-вашему это смешно!
— Смешно? — не понимал тот.
— Ваш цирк, с ночным криком и собакой. Только не сложу в уме, как вам удалось совершить трюк в заброшенном доме, с черного входа завели животное? — Филипп возмущался так сильно, как только мог, тон его был напряженным и угрожающим. — Зачем вам это! Вы так развлекаетесь! — сделав паузу и аристократически выпрямившись, он продолжил. — Я студент полицейской академии и можете мне поверить на слово, после того что вы совершили, у вас будут большие проблемы. Надеюсь произошедшее — был дурацкий ритуал посвящения в студенческое братство, в противном случае, вы в глубокой заднице, месье. Так что давай, выкладывай всю правду!
После этой тирады, невысокий парень, сняв разбитые очки, всмотрелся в глаза оппонента. Он просто таки застыл на месте глядя на того так, как доктора обычно смотрят на психически больных.
— Прости, но я не совсем понимаю, о чем ты. Я просто вышел ночью перекусить в круглосуточное бистро и наткнулся на чудовищного пса, который стал меня гонять по всему городу, потом по лесу, и вот привел сюда, здесь я уже встретил тебя, — оправдываясь, парень выглядел очень искренним и наивным, будто ребенок.
Филипп уже изучал некоторые труды по криминальной психологии и пускай не без труда, однако мог отличить честного человека от вруна. И в данный момент он понимал, перед ним стоит человек говорящий правду, тем более что вряд ли тот сам стал бы себя покрывать ссадинами, синяками, и рвать на себе одежду.
— И когда это происходило? — спросил кадет.
— Последние пару часов, может больше. Все было будто в страшном сне, я пытался что-то сделать, звал на помощь, бросался камнями, вызывая этим только ещё больше агрессии.
Посмотрев вдаль, Филипп тихо произнес. — Ну не может же быть, чтоб она за нами гналась одновременно, в одно и то же время.
— Что-что? — не расслышал тот.
— Нет, ничего. Так, мысли вслух.
Невысокий парень снова разнервничался и сев беспомощно на прохладную траву, принялся жалобно скулить. — За что мне это несчастье. Ужасный день, я сегодня последний экзамен сдал, удачно, и поступил в университет.
Молодой француз сделал вид, что не придал значения услышанным словам, однако внутри, он весь напрягся. Имея достаточно хорошо развитую интуицию, после упоминания о поступлении, он понял, едва ли это совпадение.
— Если родители узнают о случившемся, они меня убьют, — продолжал канючить тот.
— Ты им просто не рассказывай и все, — успокаивал не по годам наивного парня Филипп.
— Хорошо, так и сделаю, — кивая по-детски головой, ответил тот.
Присев на корточки, Филипп, якобы, невзначай поинтересовался
— Ты кстати куда поступил?
— А, — недовольно махнул тот рукой. — Тебе не понять, очень долгое и сложное название.
— Ладно, не хочешь говорить не надо, — недовольно фыркнул будущий полисмен. — Я звоню в полицию, пусть вычисляют, откуда звонок, приезжают и забирают нас.
Филиппу снова потянулся к телефонной трубке. Ему опять что-то послышалось, и это была чья-то речь. Его новый приятель вскочил с травы и встал рядом с ним — Ты это слышишь? — испугался он.
— Тсс, не мешай.
Судя по становящейся громче речи, человек быстро приближался.
Двое молодых людей вслушивались в слова, несмотря на их чистое звучание и разборчивость, они все равно не могли ничего понять. Вдруг, из-за невысокого пригорка, показалась фигура мужчины, который громко разговаривал, при этом активно жестикулируя, одет он был в серый плащ и дорогой черный костюм, в руке у него был зонтик. Человек приближался к двум парням уверенным, широким шагом, выглядел он недовольным и даже где-то злым.
Филипп и его новый знакомый, все ещё пытались понять, что новоявленный мужчина так возмущенно говорит. Однако даже сокращение дистанции между ними, не внесло ясности в беспрерывный гневный поток речи. Подходя ближе, он ненадолго замолчал, после чего что есть мочи прокричал.
— Schei; e!!!
Переводчик не понадобился, все стало на свои места. Незнакомец говорил по-немецки, именно поэтому, пара стоящая у таксофона не могла нечего понять.
Филипп обмерял с ног до головы нервного субъекта и его осенило. По состоянию одежды и по внешнему виду, можно было сделать вывод, что именно незнакомец сейчас скажет, или, по крайней мере, попытается сказать. Но молодой парень лет двадцати-пяти, оказался значительно оригинальней, чем тот мог себе представить. Он прошел с отсутствующим лицом мимо двух промокших до нитки бедолаг, нырнул в телефонную будку и снял трубку.
— Что он делает? — поинтересовался парень в очках.
Посмотрев на буйного незнакомца со скепсисом, Филипп иронично заметил. – То, что мы не успели. Вызывает полицию или спасателей.
Немец несколько секунд молчал в трубку, после чего скривил лицо и ударил ладонью по металлическому телефонному аппарату. Через несколько секунд снова ударил.
— О Боже, не может быть! — с досадой произнес Филипп. Вслед за этим он открыл двери телефонной будки и выхватил из рук парня трубку, подведя ее к собственному уху, он, так же как и немец, спустя мгновение треснул рукой по таксофону.
Немец с сильным характерным акцентом произнес — Не работает, — после этих слов, он недовольно вскинул руками и вышел из телефонной будки.
— Но как же? Почему? — скулил полный парень.
Филипп пожал плечами. — Не знаю, может она новая и к ней не успели подвести телефонные линии.
Все трое парней после этого посмотрели на верхушку строения. Оттуда шли несколько серых и черных кабелей, которые тянулись к рядом стоящему фонарному столбу.
Немец печально улыбнулся. — Подвели.
Двое французов повернулись и внимательно посмотрели на незнакомца. Он очень сильно отличался от первых двух и уж совсем выбивался из окружающего пейзажа. Дорогой черный приталенный костюм, рукава которого венчали белые манжеты шелковой рубашки с золотыми запонками. Поверх этого великолепия, был одет последний писк моды, элегантный серый дождевой плащ. Портило картину лишь то, что одежда грязной, мятой и мокрой. Двух французов удивлял возраст богача, на вид ему было максимум лет двадцать пять.
Быстро сориентировавшись, Филипп спросил. — Что случилось, тебе нужна помощь?
Немец гордо поправил зализанные назад волосы и так же гордо, меряя с головы до ног парней, на ломаном французском произнес.
— Судя по вашему виду, вам нужна помощь, так же как и мне, — после короткой паузы он продолжил. — Вы спрашиваете, что случилось! Совестно сказать что! От собаки убегал, какой позор! Но таких тварей я еще не видел и надеюсь, больше не увижу! —
Двое собеседников заинтересованно переглянулись.
— И как именно это случилось? — хитро поинтересовался полноватый юноша.
Немец нехотя ответил на вопрос. — Возвращался домой, и тут она-то мне и попалась, вначале я боролся, даже пытался ударить её, но после того как она двумя лапами с легкостью, опрокинула на землю и чуть не укусила за лицо, я решил, делать ноги. Потом я таки оторвался от неё, и о черт, заблудился. Бродил по здешним околицам, пока не увидел свое спасение, телефонную будку и вас стоящих рядом. Больше рассказывать нечего.
Молодой Филипп возмутился с невероятной силой, смотря оппоненту в глаза, он спросил. — И конечно же ты сегодня поступил в какой-нибудь институт или университет?
— Нет! С чего вдруг!
Разозленный француз, приблизил своё лицо к лицу немца и угрожающе тихо стал говорить. — С того, что я и вот этот бедняга, тоже на протяжении ночи бегали от монстровидного пса, который больше напоминает демона из ада. Не я, не этот парень, совершенно не понимаем, что происходит и почему мы здесь. Это какой-то глупый розыгрыш, шутка, сон, мистика?! Что? Может, ты знаешь?! Судя по твоему виду, ты пострадал меньше всех и в твоих силах, подобное обустроить, — закончив, Филипп глубоко вздохнул и убрал свою недовольную мину от оппонента.
Тот, молча, стоял и смотрел на разгневанного парня. Смотрел такими глазами, как и пару десятков минут назад глядел невысокий парень в очках. Как доктор на шизофреника, удивляясь и опасаясь. — Я тут не причем! — прервал молчание немец. — Я потерпевший, как и вы. И вообще, может это вы, все подстроили, — произнеся это, немец отошел от двух мужчин и что-то зло произнес на своем родном языке в сторону бескрайнего поля. Закончив, он посмотрел товарищам по несчастью в глаза и грустно произнес. — День так хорошо начался, сегодня, точнее уже вчера, меня взяли на престижную и высокооплачиваемую работу. И тут такое!
— Подождите, — резко кинул парень, натягивая обратно разбитые очки. — В минувший день, каждый из нас сделал что-то такое, что является определяющим началом, может даже во всей его жизни, это то, что нас всех объединяет, помимо побега от собаки. Может, есть еще нечто объединяющее нас. Собрав воедино детали, мы выясним причину и следствие.
— Не говори глупостей, — махнув рукой, произнес Филипп. — Что может быть общего между нами, я будущий коп, ты как слышно по рассуждениям ботан, этот вообще немец, и видимо богатей. Остальное совпадение.
— Нет, несовпадение, — с трудом строил предложение по-французски немец. — Я никогда не поверю, что погоня всех троих, от такого жуткого чудовища, всего лишь банальное совпадение.
— Хорошо, тогда что это? — недовольно парировал кадет.
Немного помолчав, тот ответил. — Не знаю, нечто странное, но точно не спонтанно возникнувшая ситуация. Пускай я и сам не верю в свои слова, но кем-то, зачем-то спланированная. Нашли три одинаковых собаки, вычислили, где и когда мы будем находиться и устроили яркое эмоциональное представление.
Между молодыми людьми, повисла долгая и напряженная пауза…
— Если так, — тихо произнес парень в очках.– То кому может понадобиться, совершать с нами подобное?
В следующую секунду, произошло то, что навсегда изменит судьбы трех молодых парней. Неработающий таксофон вдруг зазвонил. Зазвонил он очень напряженно и резко, так, что трое парней слегка передернуло от неожиданности. Они как вкопанные стояли, смотрели на телефонную будку и в течение пару десятков секунд никак не реагировали.
Назойливый звонок повторялся снова и снова…
— Может кто-нибудь поднимет трубку! — произнес немец. — Быть может это наш шанс выбраться отсюда.
Филипп словно находясь под гипнозом, пялился на телефон стеклянными глазами. Передернув головой, он вышел из кататонического состояния и несмело сделал шаг к дверям.
— Постой, не делай этого! — произнес невысокий француз.
— Почему?
— Не знаю, у меня плохое предчувствие, — говоря это, парня слегка колотило, то ли от страха, то ли от холодного ветра.
Все это время телефон неистовствовал, раз, за разом напоминая о себе, к тому моменту, прозвучало уже где-то около пятнадцати, двадцати настойчивых звонков.
Филипп тоже чувствовал что-то дурное, нехорошее в атмосфере, но все же будучи человеком приземленным, мало веря во всякие странности, откинул сомнения и войдя внутрь, снял полыхающую трубку.
— Алло, — несмело произнес он.
В трубке была лишь тишина, при этом возникало ощущение, что на другом конце линии, кто-то находится, молча и спокойно слушая.
Француз решил повторить слова приветствия, однако прежде чем он это сделал, в трубке послышался, глубокий и тяжелый вздох.
— Приветствую вас, уважаемый месье Петье, надеюсь, я не ошибся, это вы? — произнес тот.
У парня по спине побежали мурашки, он был настолько шокирован словами незнакомца, что не смог выдавить из себя в ответ ни слова. Двое парней заметили, что с Филиппом что-то не так, подскочили к нему и нагло втиснулись внутрь, с трудом уместившись в тесной будке. Динамик в телефоне был достаточно большим, так что теперь, все трое могли слышать звонящего.
— Да! Это я! — несмело пробормотал парень.
— Макрус и Клод, тоже там, рядом с вами? — голос в трубке был глубоким, бархатным и невероятно приятным для уха, казалось говорящему лет пятьдесят-шестьдесят и он, по меньшей мере, профессиональный диктор на радио или актер. Несмотря на мягкость и интеллигентность, в его голосе чувствовалась строгость и невероятная, парализующая воля.
Филиппа накрыло еще одной волной шока и удивления. Звонящий точно бы находился где-то рядом и наблюдал за тремя парнями, и это при всем том, что на сотни метров, вокруг телефонной будки никого не было. Филипп в какой-то момент захотел бросить трубку, не ввязываясь в нечто, не укладывающееся в его уме. Но не смог этого сделать, один из главных человеческих недостатков — любопытство, пересилил, и он, отодвинув трубку от уха на пару сантиметров, задал парням вопрос. — Вас как зовут?
-Маркус.- тихо ответил немец.
— Меня Клод, — поправляя разбитые очки, прошептал француз.
— Да, все здесь, — переключился снова на разговор со звонящим, молодой Петье. Набравшись смелости он перешел в аккуратное наступление. — Как вы догадались, что мы все здесь? Откуда вы знаете наши имена, и как вы поняли, что именно я ответил на звонок?
В трубке повисла пауза, после вздоха, незнакомец ответил. — Не задавайте лишние, глупые вопросы Филипп, они лишь отнимают у нас время. Я все ровно не хочу и не буду, на них отвечать. Поверьте мне на слово, делаю я это только ради вашей безопасности и спокойствия.
Француз почувствовал, что незнакомец пытается вести с ним какую-то непонятную словесную игру, но зачем, этого юноша понять не мог.
— Кстати, — продолжил звонящий — Хотел у вас попросить прощения за Джульетту.
— Джульетту? — удивился Филипп.
— Собаку! Которая, вас напугала.
Услышав это, в сердце Маркуса словно снежный ком нарастал гнев, он хотел выхватить у француза трубку и грубо высказать все что он думает о человеке, из-за которого он пережил самую страшную ночь в своей жизни. Но, как и каждый немец, ведомый сильной волей и прагматизмом, решил взять в кулак свои эмоции до выяснения обстоятельств. А уже потом, воспользовавшись властью своих родных, обрушится с яростью на обидчика.
Пока же, он только заметил. — Так вот как зовут эту тварь.
Филипп был возмущен не меньше остальных парней. — Это ваша собака? — гневно кинул он.
— Можно сказать, моя, — ухмыляясь, ответил тот.
Опустив телефонную трубку вниз, француз гневно выдохнул и взял небольшую паузу. Он стоял уставший, промокший и злой, посреди огромного поля, в телефонной будке с двумя незнакомыми и малоприятными ему людьми.
— Но зачем? — жаловался Филипп. — Зачем вам нужен был этот цирк, с собакой, полем и телефонной будкой? Что вам от нас нужно?
После такого выпада молодого человека, звонящий стал крайне четок и серьезен в своих высказываниях. — Я знаю, мои способы знакомства могут выглядеть весьма экстравагантно и необычно, но поверьте, я вынужден поступать именно так. Не спрашивайте почему, я не могу ответить, — сделав паузу, он добавил. — Привыкайте, в жизни вашей троицы, теперь будет много странного.
Француз посмотрел сквозь небольшое окно на улицу и увидел, что там практически развиднелось, небо из синего, стало светло-голубым. Где-то издалека послышался слабый, но очень характерный грубый шум трещащего мотора. Это был звук приближающегося трактора. Трое парней с надеждой посмотрели в сторону приближающейся махины.
— Послушайте, у вас осталось очень мало времени, чтоб донести до нас то, что вы хотели, — чувствуя себя на коне, победоносно говорил француз. — Мы ждем сути, или я кладу трубку, иду в полицию и пишу на вас заявление.
Собеседнику видимо не понравились ни слова, ни тон Филиппа и он, позабыв о толерантности, и приличиях, строго произнес. — Не стоит торопиться класть трубку, кадет Петье, с учетом вашего недавнего поступления в полицейскую академию, это не в ваших интересах. Вас в любой момент могут вычеркнуть из списка абитуриентов.
Слова незнакомца, били, будто молот по голове. Филипп очень испугался, ведь он только со второй попытки поступил в академию, которая была его мечтой. Во рту его пересохло и он словно немой, просто стоял и слушал, послушно ожидая продолжения угроз и укрощения.
„Скорее всего, это какая-то проверка от начальства или вербовка. Главное сейчас не ошибиться в словах“, нервно подумал юноша.
— Тем более что трактор, который вы уже услышали, — вальяжно продолжил звонящий. — Доберется до вас еще нескоро. Но обещаю, он обязательно это сделает.
— Но как вы?! — побледнел Филипп.
— Вы не слушаете меня, — резко перебил тот. — Я уже говорил об этом. Лишние вопросы только задерживают и отвлекают.
Все сомнения, по поводу принадлежности к спецслужбам, человека на противоположной стороне телефона, после слов о тракторе у француза отпали. Он понимал, кто-то находится совсем недалеко и незаметно наблюдает за ними.
Невысокий француз не выдержал и решил, что стоит действовать.
— Я пойду на встречу, вдруг он повернет где-то и не подъедет сюда, — постанывая, произнес он, пытаясь, вытиснутся из телефонной будки. Практически выбравшись оттуда, Филипп почему-то сильно схватил его за рубашку, в районе плеча и потянул обратно.
Маркус с удивлением наблюдал за всем этим.
— Но почему?
— Не торопись! — напряженно смотря, прошептал парень. Сказал он это специально очень тихо, для того, чтоб телефонный незнакомец не услышал.
— Правильно, не стоит торопиться, — хитро подметил звонящий. — Браво месье Петье, в лояльности вы делаете успехи. А как раз это мне и нужно.
Изнеможенный тяжелой беседой и трудной ночью, француз беспомощно выдавил из себя. — Скажите, наконец, что вам нужно? Зачем мы здесь
Послышался тяжелый вздох. — Как вы уже поняли, молодой человек, вы и плотно прилегающие к вам парни находитесь там неспроста. Увы, но это единственный способ связываться с вами, так будет и впредь.
— Почему? — интересовался тот.
— Потому что есть правила, которые не могу нарушить даже я.
— Что за правила? — не понимал парень.
— Не все сразу, — звучал в трубке бархатный голос. — Придет время, и если вам повезет, вы о них узнаете. А пока. Пока я сделаю вам предложение. Самое серьезное и интересное предложение в вашей жизни, и сделаю я его всего один раз. И если вы сейчас откажитесь, то обещаю, что больше никогда вас не побеспокою и никаких странностей, мистики, зловещих собак в вашей жизни больше не будет. Но в случае вашей задержки еще на пять минут, скорей всего, вы сможете обеспечить себе в жизни всё, что только пожелаете. Способность, реализовать свои самые смелые амбиции и мечты. Вот что я вам предлагаю.
Трое парней стали слушать завораживающую речь словно околдованные. Несмотря на всю их разность, в них было нечто, объединяющее их. Это нечто — амбиции.
Каждый из них хотел добиться максимальных высот в своей сфере деятельности. Маркус добиться власти, огромных денег и главное, они должно быть достигнуты без помощи богатых и могущественных родителей. Это был его скелет в шкафу и основная цель в жизни, попытка доказать всему миру, что он сам способен добиться того, чего достиг его отец, крупный промышленник и политик. Но пока, у него это не очень хорошо удавалось.
В свою очередь, цель Филиппа была крайне проста, он хотел стать хорошим полисменом, с одной маленькой деталью, очень высокопоставленным полисменом, желательно с полномочиями, выходящими за пределы одного города, и, может быть, даже за пределы Франции. Каждую ночь, он ложился спать с мыслью о том, как когда-нибудь станет влиятельным чиновником организации, которая реализует эти желания, а именно Интерпола. Там он мог бы быть, не слишком публичным, чтоб вершить свое стальное, никому неизвестное правосудие, на подобии супергероя, под прикрытием.
И наконец, юный Клод, который по своей натуре, был наиболее мягким и положительным человеком из всей троицы, он был лишен подобных скелетов и запутанных историй. Однако у него была амбиция, не чем не обоснованная, голая амбиция, которую он со смущением хранил внутри себя, боясь, поделится даже с самыми близкими людьми.
Похоже, глубокие, внутренние секреты троицы, каким-то чудодейственным образом, оказались известны позвонившему незнакомцу, иначе, он бы не заговорил о них вслух.
— Я предлагаю вам участие в одном крайне сложном и ответственном проекте, — продолжал таинственный звонящий.
— Каком? — тихо поинтересовался молодой Филипп.
После этих слов, из уст человека позвонившего той злополучной ночью, не торопясь, размеренно, точно бы мантра, полились слова и речи, которые вгоняли троих молодых людей, в состояние ступора и беспрерывно нарастающего шока. Не один из них, даже в самом страшном или фантастическом сне, не мог себе представить, что услышит в жизни нечто подобное. Они понимали, с ними говорит либо сумасшедший, либо гений, настолько необыкновенным было его предложение. Через две-три минуты он замолчал, и между четырьмя мужчинами повисла напряженная пауза.
— Вы безумец! — сказал впечатленный француз.
Тот в ответ некоторое время молчал, после чего, низким, уверенным голосом произнес. – Хм. Вы так считаете? Иной реакции и не предполагалось, но увы, такие обстоятельства. Я не надеюсь от вас получить согласие сию секунду, но поверьте, уже сегодня до заката солнца вы измените свое мнение, и больше всего в жизни будите жаждать моего звонка.
Продолжая слушать, все трое парней боковым зрением заметили как из-за бугра, на дороге что-то показалось. Это была коричневая верхушка кабины, старого, трещащего трактора, который направлялся в сторону молодых людей. Ни один из них, не смотря на ночную погоню, после услышанного, уже не обращал внимание на приближающийся транспорт. Со смешанным чувством недоверия, тревоги и трепета, они слушали глубокий, таинственный голос звонящего.
— Скоро взойдет Солнце, и мы не сможем с вами продолжать нашу беседу.
— Почему? — невольно поинтересовался Маркус.
— Правила! — ответил тот. — Пока неизвестные вам правила. А также водитель трактора, который вот-вот к вам подъедет и заберет вас оттуда, — в заключении он добавил — В следующий раз, когда вы окажитесь на этом месте, если окажетесь, вы должны будете мне дать окончательный, стопроцентный ответ, относительно вашего участия в проекте, — завершение этих слов, смешалось с рычанием двигателя трактора, который потрескивая и похрипывая упорно приближался, находясь от телефонной будки, в метрах двадцати двадцати-пяти. Филипп с недовольной миной посмотрел на шумящий агрегат, прикрывая ладонью трубку, он громко произнес. — А как нам узнать, когда надо здесь появиться, в следующий раз? - увы, на этот вопрос, звонящий уже не ответил. В трубке царила тишина, ни гудков, ни приятного голоса незнакомца не было. Филипп подумал, что может быть, его не услышали, и решил повторить свои слова громче, набрав полные легкие воздуха, он уже хотел говорить, когда в трубке раздался резкий пугающий треск. Молодой Француз, дернувшись, отвёл от уха трубку, в ней продолжался странный и громкий звук, который вдруг сменился шипением, вслед за ним послышался монотонный кратковременный писк и после хлопка, будто бы лопнул шар, какофония завершилась. Приложив снова к уху трубку, Филипп понял, что на противоположной стороне уже никого нет.
Положив её, он задумчиво посмотрел на парочку, которая стояла рядом с ним.
— Что он ответил? — несмело поинтересовался Клод.
В ответ Француз покачал головой. — Не знаю, скорее всего, он не услышал мой вопрос, из-за шума трактора.
Наконец к ним вплотную, как по заказу, подъехал старый, словно египетские пирамиды трактор, у которого сзади беспорядочно телепался прицеп. Огромные, черные колеса трактора, были практически такой же высоты как телефонная будка, а шум и вибрация от двигателя были настолько мощными, что таксофон, несмотря на всю свою новизну, стал трястись, также как во время слабого землетрясения.
Удивительно, но несмотря не все пережитое этой ночью, прохладный ветер и промокшие до нитки вещи, трое парней, недовольным взглядом сверлили, содрогающиеся, спасительное чудо инженерной мысли.
Наконец оно замолкло. Водитель заглушил двигатель, открыв прозрачную дверцу, он, спрыгнул на землю, за его спиной двигатель еще пару раз фыркнул, после чего окончательно вырубился. Несколько мгновений, матерый рабочий, лет пятидесяти, безмолвно стоял и с опаской смотрел на троих незнакомцев, которые напоминали трех сумасшедших, сбежавших из психушки, прячущихся от кого-то или от чего-то в телефонной будке. Те, недовольно сдвинув на переносице брови, пялились в ответ.
Мужчина мозолистыми, толстыми пальцами, не торопливо вынул изо рта спичку, которую теребил зубами последние несколько минут и неуверенно спросил. — Вы что тут делаете, парни, да еще и внутри будки, втроем, дождя же вроде нет? — после этих слов, спичка вернулась на место.
Молодые люди, дабы окончательно не показаться полоумными, не зная, что ответить, нагло переглянулись. Тут наиболее находчивый из них произнес.
— Вы что не видите! — гордо произнес Маркус. — Звоним!
Рабочий снова вынув спичку, скептически вздыхая, тихо себе под нос, чтоб те не услышали, произнес. — Точно психи.
— Это еще почему? — возмутился Филипп, после чего выскочил из будки. Видно нелегкая ночь и напряженные нервы, даже в самом крепком и сильном организме, дали о себе знать. Маркус и Клод, чувствуя настроение француза, вышли вслед за ним и с такими же недовольными лицами стали рядом.
Мужчина, недавно вылезший из транспортного средства, почувствовав враждебный настрой юной троицы, поспешил рассказать, почему он так считает. — Ну как же, телефон не подключен еще. Значит, звонить вы никому не можете. Что я мог еще подумать.
— Простите, — настаивал немец. — Но только что, он работал, и мы по нему говорили.
–Этого не может быть.
Филипп развел руками. — Откуда вам это знать?
Взрослому мужчине этот диалог тоже явно поднадоел и он так же нервно ответил. — Да потому что я телефонист, который должен эту будку подключить и весь мой прицеп, почти под завязку набит телефонными кабелями, которые будут тянуться до ближайшего коммутатора. Это надеюсь исчерпывающий ответ!
Пристыженные и растерянные парни, на ватный ногах развернулись и посмотрели на телефон автомат.
— А как же все эти провода? — ткнув пальцем, заметил Клод.
— Это электричество! — продолжал рабочий. — Вчера сюда привезли эту будку, я принялся ее устанавливать, успел подвести лишь электрику, а телефонный кабель, из-за разразившегося дождя нет. Вот теперь приехал заканчивать работу.
Не верить словам новоявленного телефониста, не было никаких предпосылок. Филипп сделал выводы и дабы не усугублять и без того свое глупое, и неловкое положение, повернулся к Маркусу с Клодом, и прикоснулся указательным пальцем к своим губам, намекая тем чтоб заткнулись. Внутри двух молодых парней бурлили смешанные чувства, в основном состоящие из беспрерывного удивления и злости за все пережитое, и непонятое ими этой ночью. Но с них было довольно, немец кивнул головой, показав, что Филипп может солировать и выруливать ситуацию.
— Вы правы, — наигранно заулыбался он. — Мы основательно надрались вчера вечером, и скорее всего нам показалось, что мы говорили с кем-то.
— Вот это другой разговор, — нагло кинул телефонист, после чего заскочил в прицеп и стал наматывать на руку тонкий провод.
— И еще, — вежливо продолжил француз. — Вы не могли бы нас доставить, до ближайшей автобусной остановки или дороги, где мы найдем какой-нибудь транспорт, направляющийся в Париж?
Не обращая никакого внимания, тот вяло ответил. – Нет, сейчас не могу, работы полно. Эту будку по плану, я должен был сдать еще вчера. Так что расступитесь, — с этими словами он спрыгнул с прицепа и устремился к рядом стоящему столбу с линиями электропередач.
Маркус резко перегородил телефонисту путь, так, что тот не успел сделать и пары шагов. Теперь была его очередь солировать. Из внутреннего кармана своего шикарного плаща, он достал не менее шикарный тугой кошелек, сделанный из покрашенной в черный цвет лакированной крокодиловой кожи. Предмет личного обихода, производил невероятное, гипнотическое впечатление на всех, кто его, когда-либо наблюдал. И было это связано не с его тугостью и наполнением, а с неординарным внешним видом. Крупная крокодиловая чешуя, покрытая обильным слоем лака, блистала и играла бликами даже при самом плохом освещении. Венчал кожаный шедевр, небольшой, отполированный, золотой значок, расположенный на его внешней стороне. Состоял он из трех частей, циркуль и наугольник, складываясь вместе, образовывали нечто похожее на ромб, в центре которого находилась латинская буква G.
Не Филипп, не Клод, не уж тем более матерый телефонист, не знали, что означает данный символ, поэтому по своей наивности, обратили внимание, лишь на цвет метала, из которого он сделан.
Наконец Маркус, уверенным и вальяжным движением руки, открыл свой кошелек и достал из него несколько сотен франков. Самоуверенный юнец протянул свою руку и запихнул новенькие купюры в нагрудный карман на рубашке телефониста. После чего, ехидно добавил.
— Надеюсь, это освободит с десятков минут, в вашем напряженном графике.
Телефонист в первые несколько секунд, после представления с кошельком и запихиванием денег, находился, мягко говоря, в приятном шоке. Не скрывая этого, он вырази свои эмоции глазами и выражением лица. Высоко приподняв густые брови, он большим пальцем левой руки, приоткрыл карман своей клетчатой рубашки и заглянув туда, искренне улыбнулся. Не отводя взгляда от ласкающей картины, он своей правой рукой, ловко закинул обратно, в прицеп, моток проводов. Посмотрев на Маркуса, он так же на улыбке произнес. — Какого черта! Кому он здесь вообще нужен, этот таксофон. Отвезу вас на автобусную станцию.
Лихо, явно с отличным настроением, телефонист заскочил в прозрачную кабину трактора. Трое молодых парней, не дожидаясь приглашения, забрались в полуразрушенный прицеп и устроились там так комфортно, как только это было возможно, в огромном металлическом корыте.
Шумный двигатель снова зарычал, его вибрация моментально разнеслась по всему корпусу трактора и прицепа. Не было не единой малейшей детали, которая бы не почувствовала на себе, колебание сложного механизма. Трактор дернулся, после чего, колеса под ним наконец-то закрутились и долгожданное движение началось.
Филипп и его товарищи по несчастью, расселись по углам прицепа. Закутавшись в остатки собственной одежды, сжав себя руками, они пытались хоть как-то согреться. Через пару десятков метров езды по ухабам и вязким лужам, Филипп оторвался от созерцания серо-голубого неба, покрытого рваными тучами, и обратил внимание на парочку своих новых знакомых. Маркус и Клод, молча, сидели напротив него и с одинаковыми выражениями лица, смотрели вдаль, прокручивая внутри себя, еще раз и еще раз, пережитые этой ночью события.
Филипп сумел это прочитать в их взгляде. В очень глубоком и задумчивом взгляде. Ненужно было быть экстрасенсом или волшебником, чтоб понять, умы и мысли молодых людей, сейчас во власти позвонившего таинственного мужчины, вернее его слов.
Молодой француз, не отставал от пары своих знакомых и думал о том же, уж больно невероятными, и интригующими были речи звонящего. Напомнив себе о нем, юноша посмотрел вслед, отдаляющейся телефонной будке, которая вот-вот должна была исчезнуть, за плохо просматриваемым горизонтом.
— Действительно, — прошептал француз. — Кому она здесь нужна!
Шум, исходящий от двигателя, не помешал двум сидящим напротив парням, услышать это замечание и они оба обернулись и также кинули свой взор, на стоящий у дороги таксофон. Через несколько секунд созерцания, Клод произнес.
– Нам. Думаю, она нужна нам, — трое парней, негласно согласившись с этим, продолжили сверлить взглядом телефонную будку, которая с каждым мгновением, становилась все дальше и дальше. В самом конце, перед тем как она исчезла, будто повелению судьбы, из-за нее вышла плохо различимая, небольшая фигура. Став рядом, она остановилась. Сфокусировав зрение, трое молодых парней увидели, что размытым силуэтом, оказалась огромная черная собака из ночного кошмара. Казалось неподвижный монстр, специально смотрит вслед молодой троице, своими пустыми черными глазами, дабы проводить их. Забавно, но не один из них, несмотря на пережитую ночную погоню, в это раз, не испытывал страха или переживаний. Ныне, Филиппу и его сотоварищам, произошедшее уже не казалось столь пугающим, хоть и не менее загадочным. В ту секунду, им просто казалось, что, наверное, всё так и должно быть… Просто так надо…
Через мгновение, телефонная будка, а также стоящая рядом с ней собака, исчезли за утренним горизонтом словно мираж…
Глава 28
От резкого, кратковременного звука скрипящего паркета, Рамсес дернулся и тут же открыл веки. Обведя взглядом комнату, он понял, солнце взошло, наступило утро. И судя по ярким лучам, падающим сквозь толстые занавески, и на выцветшие темно-зеленные полосатые обои, утро было несвойственно для последних нескольких дней ярким и безоблачным. Рамсес ворочаясь, повернулся с боку на спину и взглянул на наручные часы, они показывали, без шести минут девять, улыбнувшись, француз откинул руку и сладко потянулся. Ему наконец-то удалось выспаться, почти одиннадцать часов сна. И хоть тело напоминало легким дискомфортом о вчерашнем дне, все же оно отдохнуло и перезарядилось.
Треск паркета в гостиной, ненавязчиво повторился, вслед за ним, неотчетливо послышались голоса общающихся молодых парней.
Темнокожий мужчина вылез из-под одеяла и направился к дверям, тихо открыв их, он стал в дверном проеме. Молодые люди, которые к этому моменту уже пару десятков минут не спали, поначалу не заметили безмолвно появившуюся мощную фигуру и поэтому продолжали заниматься своими делами.
Первым, экзотический пейзаж заметил стоящий у кухонной стойки, готовящий завтрак Николас. – Ого! — испуганно произнес он. — Ты хоть бы предупредил!
Джеймс и Кристофер сидели на диване и говорили не о чем, но после замечания немца, они точно бы по команде обернулись и посмотрели на Рамсеса. Джеймс дернулся, шутя, положив руку на сердце — он произнес:
— Да! Предупредить бы стоило!
Судьба пощадила Диму, он не о чем, не догадываясь, стоял у окна и продолжал общаться по телефону, судя по всему со своей возлюбленной Катрин.
В свою очередь, трое парней продолжали нагло пялиться на француза.
— Что? — не понимал тот.
— Ты себя в зеркало видел? — ухмыляясь и жуя сэндвич, произнес Николас.
Перед ними стояла махина, под два метра ростом и такой ширины, что с трудом умещалась в дверях. Выглядела эта махина как профессиональный культурист.
— Прям терминатор, — смеясь, добавил Кристофер. — Так и дар речи потерять можно, — после этих слов, Джеймс, Николас и Кристофер, по-дружески издеваясь, засмеялись.
— А! — недовольно махнул рукой Рамсес, после чего поспешил в ванную. Вдруг остановившись, он обернулся и с каменным лицом произнес. — I’l be back.
Дима, наконец, положил трубку. С унылым видом он оперся спиной о стену и несколько раз об нее ударил затылком. Видя расстроенного юношу, парни не спешили спрашивать, как всё прошло.
— Ну как? — аккуратно поинтересовался Джеймс.
Мгновение помолчав, Дима ответил. — Собрала вещи, вернулась к родителям.
Трое парней с сожалением переглянулись, сами не зная почему, но они в какой-то степени, испытывали чувство вины, за все происходящее с Димой.
— Все обойдется, — сочувствовал Николас.
— Надеюсь, — тихо сказал тот. — Сегодня же, после нашей поездки, вылечу ближайшим рейсом обратно. И исправлю положение, — после тяжелого вздоха, он продолжил. — Наша история не стоит отношений с Катрин.
Николас с пониманием кивнул головой, после чего, не желая нагружать и без того расстроенного Диму, переключился на раненного Кристофера. Подойдя и присев перед ним, он поинтересовался. — Как рана?
— Странно. Но как мне кажется, очень даже недурно. Практически не болит, — пошевелив аккуратно плечом, удивленно ответил американец.
— Давай заново перебинтую, — суетился немец, подготавливая антисептик и бинт. Кристофер своей правой рукой стал осторожно разматывать перевязку. На ее поверхности виднелось небольшое красно-коричневое пятно от запекшейся крови. Скривив лицо, американец уже предвкушал, с какой болью ему придется отделять бинт от раны, когда произошло противоположное. Кусок белой ткани и небольшой кусок ваты, находящийся под ней, с легкостью отстал от плеча.
В недоумении, американец посмотрел на огнестрельное ранение, после чего, уже не понимал, радоваться ему или пугаться. Подоспевший со всем медицинским инвентарем Николас, также по началу растерялся.
— Так и должно быть? — тихо спросил Кристофер.
Николас сев рядом, с интересом уставился на рану, которую и раной то уже нельзя было назвать. На месте некогда сквозной дырки, находился лишь небольшой, практически заживший рубец, со спекшейся кровью.
— Я конечно неспециалист, — стал отвечать немец. — И мои знания в медицине ограничиваются скаутским курсом первой помощи. Но на следующий день, после столь серьезного инцидента, так быть точно не должно.
— Как думаете, это хорошо или плохо? — нервничал Кристофер.
— Скорее первое, — вмешался вдруг появившийся Рамсес.
Вытирая полотенцем, свою голую как колено голову, он стал причитать. — Другой на твоем бы месте радовался, а ты переживаешь.
— Не в этом дело, — парировал тот. — Просто как-то это странно.
— Хм, — наигранно удивился Рамсес. — Я думал, вы уже привыкли к странностям. Лично я привык, — после этих слов, он открыл маленькие деревянные дверцы, старого скрипучего шкафа. Внутри него находилось огромное количество новой, еще даже не распакованной одежды разных размеров, несколько пар солнцезащитных очков и несколько кепок.
— Приторговываешь? — шутя, подначивал Николас.
Тот, оценив юмор, улыбнулся, после чего, вдруг поочередно осмотрел с ног до головы всех парней. Порывшись немного в шкафу, он достал оттуда несколько запечатанных футболок, пару джинсов и еще каких-то вещей.
— Примерьте это, — говори он, кидая каждому обновки. — На вашей одежде грязь и следы крови Кристофера, смените ее и приведите себя в порядок. Нас будут видеть люди. Сегодня не хочу никаких сюрпризов.
Француз отправился обратно в спальню и стал одеваться. Обыскав себя, он проверил всё ли на месте, новый телефон, ключи от машины, бумажник, пистолет с полной обоймой. Прежде чем выйти на улицу, он еще раз подошел к окну. Незаметно отодвинув двумя пальцами занавеску, настороженный француз, внимательно осмотрел улицу. Обшарив глазами все закоулки, и ничего не обнаружив, он нервно вздохнул.
Тем временем, закончив с переодеванием и прочими освежающими процедурами, парни ожидали команды копа на выход. Посмотрев на него и заметив его озабоченность, Джеймс спросил.
— Есть чего опасаться?
Француз направился к выходу, остановившись у дверей, он произнес. — Здесь по идее нечего, об этом месте никто не знает. Но как только мы окажемся на улицах Парижа, все будет, как и вчера. Помните, нас ищут сотни полицейских и прочих государственных служащих, а значит будьте внимательны.
Рамсес медленно открыл двери и шагнул за порог. Заглянув в пролет меж этажей, он уверенно надел кепку и со своими подопечными, спустился по лестнице вниз. У черного входа было чисто, и лишь недалеко, безмолвно ждал верный, и безотказный внедорожник.
Забравшись внутрь, они сразу же отправились по найденному на чердаке адресу.
Сегодня, утренние Парижские дороги, оказались на удивление мало наполненными, что способствовало быстрой езде. Даже коренной городской житель Рамсес, был несколько удивлен такому положению дел. Самым плохим, а точнее забавным, в этой свободе было то, что ею, как бы французу этого не хотелось, теперь нельзя было воспользоваться. Рамсес понимал, город кишит жандармами, патрулирующими улицы, которые рыщут в поисках него и загадочной четверки. Поэтому он не торопясь ехал по одной из главных Парижских магистралей, ведущей из города. Ровная, словно стекло дорога, устремлялась на юг.
Рамсес достал из бардачка флешку, вставил ей в проигрыватель и выбрав нужный трек, сделал погромче.
Французский реп, занимавший особое место в сердце Рамсеса, в столь раннюю пору, был как никогда, кстати, для вялых сонных парней. Темнокожий мужчина, чувствуя глубокий заводящий ритм, стал в такт музыке, слегка покачивать головой, и пританцовывать.
Четверо парней, не могли не обратить на это внимание. Первым не выдержал Дима, он засмеялся и замахал головой. Заулыбавшись, его поддержали и остальные парни.
— Что опять не так? — низким голосом произнес коп.
— Просто, ходячий стереотип, — первым отреагировал Николас.
— Не понял? — негодовал тот.
Дима решил разъяснить ситуацию, закипающему французу.
— Огромный, темнокожий качек, за рулем Кадиллака Эскалейд, громко слушающий реп или хип-хоп. Это классика, пойми. И выглядишь ты очень круто.
— Не каждый день, такое увидишь, — добавил Джеймс. — Разве что в клипах или кино о суровых окраинах злачных районов.
Подумав немного, Рамсес понимающе улыбнулся. – Хм, видимо, вы правы. Если честно, некогда не замечал за собой. Наверное, со стороны, выглядит забавно.
— Йоу бро, ну конечно, — снова вмешался немец.
Рамсес по-дружески толкнул в плечо рядом сидящего шутника.
— Остряк…- Француз в отместку хотел как-то его подколоть, но внезапно появившаяся в зеркале заднего вида полицейская машина, сменила не только тон беззаботной беседы, но и убрала с лица француза улыбку. Радовало лишь то, что автомобиль с жандармами находился достаточно далеко.
— Marde! — сквозь зубы, зло произнес темнокожий мужчина.
Парни, видя его озабоченные глаза, которые словно манометр переключались с дороги, на зеркало заднего вида и обратно, тоже разглядели нежданных гостей.
— Может, успеем оторваться? — беспокоился Джеймс.
Рамсес не согласился. — Если я надавлю на газ, это наверняка привлечет их внимание, может, они не нас преследуют. Эту машину они не знают, — немного подумав, он добавил. — Лучше пригнитесь и не высовывайтесь.
В просторном салоне дорогого автомобиля, несколько молодых людей, неуклюже пригнувшись, затаили дыхание и ожидали наихудшего.
И это наихудшее случилось.
Дистанция между двумя транспортными средствами, стала стремительно уменьшаться, полицейская машина набирала скорость.
Занервничав, француз схватился за рычаг переключения коробки передач. В любую секунду, он готов переключиться на спортивный режим, что неминуемо приведёт к погоне. Француз медлил, причиной тому было отсутствие сигнала сирены. Он все еще не был уверен, во враждебном настрое жандармов.
Тем временем, белая полицейская машина приближалась все ближе. С каждой секундой, возможность оторваться от нее, становилась призрачней.
Спустя мгновение, громко завопила полицейская и замерцали сине-красные спец.сигналы.
Рамсес сменил режим езды на спортивный, но было уже поздно, жандармы весели на хвосте. Тяжелый внедорожник, с полным салоном людей, едва ли сможет оторваться от легкого, быстрого седана, тем более на трассе.
Француз растерялся.
Полицейский автомобиль, приблизившись вплотную, вдруг перестроился в правый ряд и поравнялся с Кадиллаком. Сидящий за рулем жандарм недовольно посмотрел на Рамсеса. Тот, смотря в ответ, предвкушал, как его автомобиль сейчас будут сталкивать с трассы или еще хуже стрелять по колесам.
Четверо молодых парней, слушая реп, смешивающийся с воем сирены, продолжали, не догадываясь о плохом развитие ситуации, прятаться.
Недовольный жандарм, почему-то медлил. Напуганный француз не понимал, что тот от него хочет, но тут, в его голову пришла одна мысль, может он просто не уступил дорогу, спешащему на вызов патрулю. Он решил рискнуть.
Достав из кармана жетон агента Интерпола, он показал его жандарму. Присмотревшись внимательней, тот сказал что-то своему соседу, после чего, улыбнулся, отдал честь и ускорившись скрылся за ближайшем поворотом. Француз успел лишь посмотреть им вслед.
— Думаю, можете расслабиться, — на выдохе произнес он.
— И что это было? — вставая, спросил американец.
— Скорее всего, ехали на вызов. В здешних местах, они частые гости.
Пятеро мужчин наконец-то добрались до окраин огромного мегаполиса. Эта часть города, была не такой уж и плохой в светлое время суток. Хотя, однообразная, кубическая архитектура, преимущественно в серых, тусклых тонах, нагоняла на сердце лёгкую тоску.
Рамсес, оказавшись среди высоток пригорода, почему-то притих, словно ушёл в себя. Мягко и неторопливо ведя машину, его взгляд скользил по здешним зданиям, фонарным столбам, тротуарам, по всему попадающемуся на пути.
В черством сердце Рамсеса, что-то защемило и отозвалось болезненным эхом. И в том не было нечего странного, ведь где-то в окружении этих невзрачных трущоб, находился дом, в котором он вырос. Хотя годы, проведенные здесь французом, не были самыми приятными, все ровно, он не жалел, что снова, пускай и проездом, но побывал здесь.
Еще несколько минут пути, пару бензозаправок, складских терминалов и огромный мегаполис окончательно остался позади.
Широкое и заполненное спешащими машинами шоссе, километр за километром уводило молодых людей, все дальше на юг.
Четверо парней, чья жизнь перевернулась с ног на голову, всего лишь за одни сутки, были в тридцати с лишним километрах, от человека, которому известны все ответы, на мучающие их вопросы. Накатывающий волнами нервный озноб, учащенный пульс, частые глубокие вздохи, свидетельствовали о сильном переживании парней. Основной причиной этого, была невзрачная черно-белая фотография, о которой они по-прежнему нечего не знали.
Через несколько километров езды по автомагистрали, Рамсес остановился у неприметного поворота. Введя в джи-пи-эс новые координаты и взглянув на карту, возникшую на мониторе, он поводил по ней немного пальцем.
— Точно, — произнес он. — Нам туда!
С этими словами, Рамсес свернул направо и очутился на небольшой, двух полосной дороге, которая была идеально ровной и выглядела совсем новой. Вдоль нее, по обеим сторонам, плотно друг к другу, стояли высокие, покрытые оранжево-желтой листвой деревья. Покорные времени и ветру, они немного склонились, образовывая над дорогой, своего рода тоннель. Извиваясь, он тянулся куда-то вдаль вслед за асфальтовым полотном.
Сквозь ветви мрачных, осенних деревьев, на быстро едущий автомобиль, падали лучи немного греющего солнца. Дима, прищурив глаза, посмотрел на светило, оно, следуя за ними, летя за ветками, беспрерывно моргало. Отвлекшись, он продолжил смотреть в окно, любуюсь здешними просторами, у которых осень и непогода, все еще не отобрали привлекательности. Бескрайние, зеленные, ухоженные луга, холмы, рощи, леса заполоняли всё окружающее пространство. Кое-где, виднеющиеся фермерские постройки и небольшие домики, удачно дополняли картину. Подобное, в союзе с умиротворяющей монотонной ездой, время от времени отвлекало юных пассажиров, от тревожных, давящих мыслей.
Николас, сидевший на переднем пассажирском сидении, так же как и все, проникся внешней красотой, но его нервы несмотря ни на что, были натянуты словно струна. Он будто нутром чувствовал неладное.
Взгляд Николаса вдруг остановился, на горизонте, и там, он увидел то, что, скорее всего, было причиной его предчувствий.
— Стоп, стоп, стоп! — выкрикнул немец, указывая пальцем вытянутой руки вперед.
Слушаясь, Рамсес остановился. Посмотрев в самый конец дороги, его немного передернуло.
Тихую, мало наполненную, загородную дорогу, преграждал полицейский кордон, состоящий из двух автомобилей расположившихся поперек дороги и нескольких жандармов. Те, настолько хитро разместились, у зигзагообразного поворота, что заметить их издалека было почти невозможно.
Черный джип и пятеро мужчин находящихся внутри, замерли в полутора сотнях метрах от засады.
— Что теперь будем делать? — спросил Дима. В его голосе чувствовалась усталость и в какой-то степени злость, от постоянных перипетий и препятствий.
— Надо валить отсюда, пока нашу машину не заметили. Доберемся другой дорогой, — уверенно сказал Кристофер.
В сложившейся ситуации, это был оптимальный вариант, но у жандармов, было другое мнение на этот счет.
Дверь полицейской машины открылась, из нее вышел невысокого роста полисмен. Заслоняясь ладонью от солнца, он посмотрел, как показалось парням, прямо на них.
— Поздно, — смотря в ответ, произнес Рамсес.
— Может, стоит ехать дальше, снова покажешь значок, и нас пропустят, — размышляя, предложил Джеймс.
— Нет, — отрезал француз. — Пост здесь не просто так. Он наверняка тут из-за нас.
Пока пятеро мужчин решали, как выходить из сложившейся ситуации, невысокий полисмен, продолжал смотреть на подозрительный, стоящий вдалеке черный джип. Из рядом находящейся полицейской машины, вышел ещё один жандарм. Подойдя, он спросил. — Ну что там?
— Какой-то джип стоит. У меня возникло такое впечатление, будто нас увидели и остановились.
Подошедший жандарм, также заслонился рукой от света. — Может это наши?
— Ты когда-нибудь видел, чтоб наши, ездили на подобных машинах!
Рамсес снова пытался найти способ решить возникнувшую проблему, но в данный момент, запас лазеек исчерпался.
— Если сейчас развернемся и попытаемся скрыться, то не проедем и пары километров, на трассе нас зажмут с десяток машин, не говоря о вертелах и прочих угрожающих приспособлениях.
Драгоценные, столь необходимые секунды, предательски ускользали.
— Возможно это они? — осторожно произнес, невысокий полисмен.
— С фотографий? — присматриваясь и кивая головой, вторил его коллега.
— Да.
Обнаруживший джип полицейский, глубоко вздохнул. — Сейчас, разворачиваемся, и будто ни в чем не бывало, садимся обратно по машинам. Передашь по рации, пускай перекроют с другой стороны дорогу, после этого сразу рванем за ними. Если что — стреляй.
Сбитый с толку, Джеймс смотрел на двух стоящих вдалеке полицейских, он, как и все, был растерян и усиленно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Неожиданно, он предложил. — Может, оставим машину и выберемся через багажник, так мы сможем выиграть немного времени. Незаметно улизнём, и обходными путями доберемся до нужного места.
— Нет, — расстроено произнес Рамсес. — Нам еще почти тридцать километров до этого самого места. По здешним холмам, да лесам, мы до завтрашнего утра не доберемся.
Дима резко приподнялся, размышляя, его глаза забегали.
— Делайте то, что он вам сказал, — торопливо произнес он.
Рамсес растерянно развел руками, после чего, недоумевая, переглянулся с остальными парнями.
— Вылезайте из машины, через багажник как говорил Джеймс! — жестко настаивал Дима. — Я сяду за руль и поеду дальше.
— Что? — изумились присутствующие.
Раздраженный подобной медлительностью и непониманием, Дима строго посмотрел на француза. — Помнишь, ты сказал, что обо мне ничего не знаешь. Меня тебе не заказывали?
— Ну?! — ещё не сообразил тот.
— Ты же коп и они копы. Вдруг они обо мне тоже нечего не знают.-
Быстро смекнув, хитро улыбнувшись, Николас посмотрел на Рамсеса. — Он один спокойно проедет полицейский пост, мы обойдем заставу, после чего подсядем где-то дальше.
Рамсесу и троим парням, больше не надо было ничего говорить, они как ошпаренные, стали перелазить через сидения. Приоткрыв заднюю дверь багажника, аккуратно, по одному, они выбрались из машины и затерялись меж гряды деревьев. Последним, покидал машину Рамсес. Прежде чем захлопнуть тяжелую, заднюю дверь, посмотрев на Диму, он произнес.
— Скажи, что машина взята на прокат, документы забыл в гостинице, катаешься по пригороду, в общем, соври что-нибудь в этом духе.
Багажник захлопнулся. Оставшись один в машине, Дима неторопливо провернул ключ зажигания, переключил передачу и набравшись смелости, не торопясь отпустил педаль тормоза.
— Ну! С Богом!
Двое жандармов, поступили так, как и планировали, развернувшись, они пошли к своим автомобилям. Невысокий полисмен, взявшись за дверную ручку, аккуратно окликнул коллегу и с плохо сдерживаемым ликованием произнес.
— Представляешь себе, нам буквально пару часов назад подвезли фотографию четвертого парня и вот теперь такая удача. Надеюсь это они. Петье оценит и кинет пару новых звезд на погоны.
Размашисто открыв двери, ликующий полисмен сел за руль автомобиля. Он понимал, сейчас для него наступает один из самых важных моментов в жизни. Но жизнь, как явление порой неконтролируемое, продолжала вносить в столь радужный поток мыслей, свои коррективы…
Не успев вдавить педаль акселератора в пол, и отправится в погоню за подозрительным, черным внедорожником, как спешащего жандарма аккуратно толкнул локтем, сидящий рядом юный коллега. Он указал на все тот же огромный, Кадиллак, с единой поправкой, машина, нежданно-негаданно, не торопясь, сама ехала к ним на встречу.
В ответ, полисмен, недовольно улыбнувшись, произнес: — Так даже лучше, — взяв в руки рацию, он приказным тоном добавил. — Всем выйти из машин и держать оружие наготове.
Нервничая Дима, подъезжал к патрульному посту. Его ладони, от напряжения стали влажными.
„Надо держать себя в руках“.
Тут же, после этой мысли из полицейских машин, вышли пятеро патрульных. Выглядели они не самым дружелюбным образом, и это, увы, не способствовало успокоению Димы.
Невысокого роста полисмен, левой рукой указал, чтоб водитель дорогостоящего автомобиля, остановился у обочины. Правую руку, он демонстративно положил на кобуру. Заметив это, Дима понял, что из всех патрульных, этот главный.
Несмотря на то, что молодой парень не был хорошим актером, ему удалось достаточно неплохо изобразить человека спокойного и непонимающего, что происходит. Послушный велению представителей закона, он остановился в нескольких метрах от контрольного пункта, на краю дороги.
Жандарм медленно подошел к внедорожнику.
— Хм, — недовольно фыркнул он. Увы, но на первый взгляд машина была практически пуста, кроме водителя, там никого не было. Напрягшиеся представители закона, рассчитывали совсем на другое.
Невысокий полисмен, внимательно заглядывая в салон, неторопливо обошел транспортное средство. Подойдя к двери, за которой находился Дима, он с многозначительным видом, постучал согнутым указательным пальцем по окну.
Несмотря на внутреннюю зажатость, Дима не растерялся и со спокойным видом опустил его.
Жандарм сделал долгую паузу. Пронзительно заглянув в глаза молодому парню, он ядовито улыбнулся. – Pr; sentez vos papiers!
На лице у Димы отобразилось непонимание и сожаление одновременно. Ничего не поняв, помахав головой, он коверкая слова с плохим акцентом добавил.
— Excuse moi. Je ne parle pas france.
Это явно позабавило жандарма и его коллег. Те, после услышанного, почему-то переглянулись и сделали несколько шагов ближе.
— Anglais, Allemand…quel? — продолжал, француз.
Немного подумав, Дима понял, тот спрашивает на каком языке с ним говорить.
— Rus…English.
Жандарм, продолжая сверлить холодным, оценивающим взглядом, на английском произнес. — Ваши документы!
— А! — воскликнул парень, после чего достал из заднего кармана паспорт, пару ещё каких-то бумажек и протянул их.
Размеренно, не спеша, жандарм переворачивал страницы загранпаспорта Димы. — Почему вы сделали там остановку? — не отрываясь от документов, спросил француз.
— Где? — сделал тот вид, что не понял.
Жандарм не отреагировал на это нелепое переспрашивание.
— Вы имеете ввиду, там? — поспешил исправиться Дима и соврал, первое, что пришло в голову. — Говорил по телефону. На ходу этого ведь делать нельзя, поэтому и остановился. Не нарушать же закон.
— Всё отлично, ваши документы в порядке, — ехидно произнес патрульный. — Но среди них, я не вижу документов на машину.
Дима занервничал. – Они, к сожалению, остались в номере отеля, если хотите, можем позвонить, попросить, чтоб открыли комнату и подтвердили, что они там находятся.
После этих слов, невысокого роста француз задумался, через мгновение он подозвал к себе коллегу и отдал ему документы молодого иностранца.
— Проверь его, — сказал он по-французски.
Дима не подал виду, но он очень испугался непонятной ему фразы.
— Зачем вам мои документы? — аккуратно поинтересовался он.
На лице жандарма, снова проскользнула холодная язвительная улыбка. — Что вы здесь делаете?
Возникло ощущение, постепенно сгущающейся и накаляющейся атмосферы. Поведение жандармов, выглядело грубым и вызывающим. Дима понимал, скорее всего, в ближайшее мгновение произойдет какой-нибудь подвох и его задержат.
— Просто так, катаюсь по окраинам, — ответил юноша.
— Так просто? — наигранно продолжал француз.
— Почему бы и нет, я взял напрокат отличную машину. Решил опробовать.
Все возможности актерской игры молодого парня исчерпывались. Он не знал, что ему делать дальше, прекращать этот фарс и сдаваться или давить на педаль газа и попытаться скрыться. И тот и другой вариант, в данной ситуации, не являлся удовлетворяющим, потому как гарантировал с одной стороны большие проблемы, с другой стороны, очень-очень большие проблемы.
Тем временем, из полицейской машины вышел патрульный, который направился к дорогостоящему внедорожнику. В руках у него были документы Димы.
Подойдя к своему коллеге, он отдал ему бумаги, после чего, стал с ним о чем-то говорить на своем родном языке.
— Он чист, на машину тоже нечего нет, она не в угоне и не в каких криминальных сводках не числиться. К тому же, у него дипломатический паспорт, — поглядывая на парня, сидящего в машине, рассказывал полисмен. — Отпусти его, это не один из них. Нам проблемы с посольством не нужны.
— Не уверен! — злился невысокий жандарм.
— Сам проверь, — произнес тот и устремился обратно в машину.
Нехотя, сделав внушительную паузу, представитель закона протянул паспорт зеленого цвета молодому человеку. Дима, кивнув головой, взял документы. Он не совсем понимал, что происходит, хотя и надеялся, патрульные испугались его особого дипломатического паспорта, который при наличии достаточной суммы денег и связей, в его стране, можно оформить всего за один день.
— Вы свободны, — недовольно фыркнул тот.
У молодого парня, от удивления слегка приоткрылся рот, спустя секунду, он с недоверием покосился на француза. — Я могу ехать? — для уверенности переспросил он.
Невысокий француз, возлагавший на этот инцидент большие надежды, вынужден был смириться с тем, что придется отпустить подозрительного субъекта.
— Да! Не задерживайтесь, езжайте! — после этих слов, патрульный жестом показал полицейским, чтоб машины разъехались и дали путь автомобилю.
Спокойно провернув ключ в замке зажигания, Дима не мог поверить, что ему удалось, он вот-вот сможет поехать дальше и забрать своих товарищей, те, наверняка его уже ждут.
Молодой парень стал отпускать педаль тормоза.
— Секундочку! — вдогонку выкрикнул жандарм.
Машина не проехав и метра, слегка дернулась, и остановилась.
Резкий выпад француза, был обусловлен словами его напарника, который сказал, чтоб тот сам всё проверил. Жандарм решил проявить осторожность и сделать еще одну небольшую проверку, напоследок.
— Извинит, — снова оказавшись у окна, произнес он. — Я задержу вас, еще на одну минуту. Незначительная формальность.
— Да, конечно, — сказал Дима.
Засунув руку в карман, невысокий полисмен достал то, что заставило Диму по-настоящему испугаться и немного покраснеть от волнения. Француз держал в своих руках, несколько цветных фотографий. Молодой парень краем глаза заметил, что на одной из них находился Николас. Увы, но кто был на остальных снимках, Диме разглядеть, пока не удалось.
Француз взял фотографию, на которой красовалось лицо улыбающегося немца, и показал ее задержавшемуся водителю.
— Вам знаком этот человек? — спросил он.
Дима вначале сделал вид, будто бы присматривается к снимку, это дало ему немного времени, дабы взять под контроль обострившуюся панику.
— Никогда его не встречал, — с трудом выдавил он из себя. От нервов, его горло и рот, стали вдруг абсолютно сухими.
— А как насчет этого? — показав очередной снимок, произнес жандарм.
Дима опять наигранно посмотрел на фотографию, на которой теперь находился совсем юный Кристофер. Кадр явно сделали у него на родине, в окружении высоких зеркальных зданий Нью-Йорка. Американец выглядел так, словно не догадывается, что его снимают. Такая небольшая странность и юный возраст Кристофера означали лишь одно, даже по ту сторону Атлантики, за ним наблюдают, и уже давно.
— Хм…Этого тоже не знаю, — продолжал притворяться Дима.
Жандарм, недовольно ухмыльнувшись, показал еще один снимок. На нем был стоящий у какого-то здания, худощавый Джеймс. Как и в предыдущем случае, он и понятия не имел о слежке за собой.
Перед тем, как в очередной раз соврать, парень задумался об угрожающем порядке возникновения фотографий. Ведь на следующей, по логике вещей, должен находится он, это будет означать провал, всех их общих попыток перехитрить полисменов и преодолеет блокпост.
— Нет, — произнес сидящий за рулем парень. И тут, он окончательно смирился, сейчас закончится весь этот фарс, и его арестуют.
Глубоко вздохнув, невысокий француз едко заметил. – Его, вы естественно тоже, никогда не встречали? — после чего, показал последнюю фотографию.
Застыв, Дима, смотрел на снимок, на котором находилось лицо Рамсеса. Казалось, молодой человек должен был бы радоваться, что у жандармов нет его фотографии. Но он напротив, почему-то потускнел, будто угасающая масляная лампа.
— Не встречал, — холодно сказал парень.
У француза больше не находилось причин, продолжать бесполезный допрос. С чувством поражения, он отошел от машины.
— Вы можете ехать!
Двигатель зарычал и из-под колес сорвавшегося с места джипа, выскользнула пыль, перемешанная с мелкими осколками щебёнки, скопленной у обочины. Внедорожник стал стремительно набирать скорость, с каждой секундой, удаляясь все дальше, от столь опасного полицейского поста.
Невысокий жандарм, смотрел вслед отдаляющемуся подозрительному незнакомцу.
„Что-то здесь не так“.
Будто бы услышав мысли француза, к нему подскочил его молодой коллега.
— Может быть, стоит сообщить Петье? — предложил тот.
— Хм…Может быть и стоит.
Как только Дима достаточно далеко отъехал от блокпоста, он сбавил скорость. Боясь пропустить четырех скрывающихся парней, он скользил взглядом по местности. Действия не принесли никакого результата, и молодой парень решил несколько раз просигналить.
Услышав донесшийся звук клаксона, Рамсес улыбнулся. — Это моя машина.
Вслед за этими словами, он и его трое подопечных, быстрым шагом поспешили по осеннему лесу, в сторону дороги. Довольный и ликующий Джеймс, пробираясь меж деревьев, шаркая, поднимал пожелтевшие листья вверх.
— Неужели ему это удалось!
— Надеюсь, — улыбался Николас.
Темнокожий мужчина, махнув рукой, показал троице, чтоб та остановилась, сам тем временем подошел поближе к трассе и аккуратно выглянул из-за дерева. Там, на дороге, он увидел медленно приближающийся Кадиллак Эскалейд, за рулем которого сидел Дима. Похоже, слежки или погони, за молодым парнем не было.
— Все ок…Это он, — крикнул француз.
Дима решил просигналить еще раз, но перед тем, как его рука коснулась кожаной обивки руля, он увидел, как на дорогу, из леса вышел Рамсес. Несмотря на расстояние между ними, в двадцать-пять, тридцать метров, ему удалось разглядеть широкую улыбку француза. Остановившись перед ним, Дима победоносно вышел из машины и кинул ему ключи.
— Как тебе это удалось? — недоумевал тот.
— Сам не знаю. Просто повезло.
Диалог двух мужчин, был прерван воодушевленной троицей, которая выйдя из леса, спешила к Диме.
— Молодчина, — похлопывал его по спине Николас.
— Да уж, — вторил Джеймс. — Хоть мы все и нервничали, но лично я, верил, что у тебя все получится.
— Не ты один, — улыбался Кристофер.
Дима посмотрел в глаза подскочившим к нему довольным парням, которые так искренне радовались и переживали за него. Несмотря на то, что он ответно улыбался и чувствовал единение с ними, точно бы с друзьями, коих знает сто лет, в глубине его души, по-прежнему оставался неприятный осадок. Этот осадок зародился еще вчера, вслед за словами Рамсеса, когда тот сказал, что ничего о Диме не знает. После сегодняшней встречи с жандармами, ситуация для парня усугубилась, у них тоже на него не оказалось никакой информации. И хотя именно благодаря этому, Дима и его друзья, смогли перехитрить полицейских и безопасно перебраться через блокпост, на душе у него было почему-то паршиво. Тот факт, что снимков с его изображением у жандармов не оказалось, печалил и смущал его. Но еще больше, он негодовал, потому, как не мог понять, почему это так сильно его задевает. Парень окончательно запутался в своих ощущениях и мыслях. Разум подсказывал Диме, сейчас ему следует рассказать обо всех этих не стыковках, сердце же говорило обратное.
Рамсес со своим полицейским чутьем, разглядел сквозь улыбку Димы, что с ним, что-то не так. Но времени на выяснения обстоятельств не было, тем более, если бы тот хотел, сам все рассказал бы.
— Надо спешить, — вернул на землю молодых людей Рамсес. — Садитесь в машину. Осталось совсем немного.
Оказавшись в автомобиле, после того как последняя дверь была закрыта, Рамсес всё-таки рискнул и обратился к Диме. — Ты как вообще, в порядке?
— Да. Вполне, — удивился тот. — Почему спрашиваешь?
— Даже не знаю. Ты показался мне самую малость странным. Будто чего-то недоговариваешь, — продолжал мудрый Рамсес, и попал в самую точку.
Таким образом, сам того не желая, у Димы появился шанс, поведав правду о фотографиях, скинуть с души камень. Пожалуй, следовало бы поступить, подобным образом. Тем более, на одном из снимков, находился сам Рамсес, эта деталь, могла бы серьезно повлиять на существующую ситуацию. Но сердце и интуиция Димы, твердящие держать рот на замке, победили разум. Парень решил повременить, потом, когда все проясниться и наверняка уже не будет иметь никакого значения, он обо всём расскажет. Пока же он оставит сомнения и угрызения совести самому себе.
Дима, воспользовавшись недавно приобретенным актерским опытом, сделав непонимающее лицо, посмотрел сквозь зеркало заднего вида на француза. — Нет-нет. Все в порядке. Наверное, просто перенервничал.
Мудрый француз, в ответ, смотря в зеркало, ехидно ухмыльнулся.
— Ну да… Наверное.
Не став зацикливаться на собственных подозрениях и сомнениях, Рамсес, заведя машину, поспешил прочь, далее, вглубь полей и лесов пригорода Парижа. Француз обратил внимание, чем дальше они пробираются, тем меньше им попадается намеков на цивилизацию, и даже вдалеке перестают мелькать какие-либо строения. Несмотря на безупречное состояние дороги, а также близ лежащих окрестностей, было видно, места здесь пустые и тут редко кто-либо ездит.
Проехав еще совсем немного, Рамсес остановился возле небольшого, белого дорожного знака, на нем, было написано несколько слов по-французски. Сразу же за знаком, был съезд с дороги, уводящий меж деревьев и кустов, правее от главной трассы.
— Мы практически у цели, — довольно сказал Рамсес, надавив на педаль газа, свистя шинами, автомобиль свернул вправо. Оказавшись на проложенной в густом лесу дороге, француз удивился. На ней не нанесена разметка или какие-либо другие опознавательные путевые знаки. Помимо этого, она сильно отличалась по качеству, от практически идеального асфальтового полотна, которое все прошедшее время стелилось перед черным внедорожником. С каждым новым метром, ситуация усугублялась, окрестности, становились всё более запущенными, а дорога, покрывалась трещинами и небольшими выбоинами.
— Не похоже, чтоб в этих местах кто-то жил или работал, — бормотал себе под нос Дима.
Рамсес хотел было согласиться с молодым парнем, когда вдалеке, он вдруг заметил высокий металлический забор.
Уходящее вглубь леса заграждение, походило на сплошную монолитную стену, без единой бреши и изъяна. Настораживало то, что по периметру всего забора, была натянута колючая проволока.
— Надеюсь нам надо не туда? — обеспокоился Джеймс.
Опасения молодого парня, как показало время, оказались небезосновательными. Спустя сотню метров, дорога заканчивалась, и заканчивалась она у старых заброшенных ворот, которые были частью неприступной ограды. Остановившись и внимательно осмотрев препону, Рамсес, тяжело вздохнув, произнес. — Выходите, приехали.
Выбравшись из машины, пятеро мужчин стали аккуратно оглядываться по сторонам. Они находились посреди спокойного и таинственного осеннего леса. Густой и непроходимый, он скрывал от глаз людей всё находящееся внутри него.
Не раскачиваясь на раздумья и созерцание окрестностей, Дима поспешил к воротам и внимательно их изучил. Конструкция была два с половиной метра в высоту и также как и забор, состояла из сплошных листов крепкого металла. Покрывающая ворота белая краска, от времени потускнела и потрескалась, обнажая кое-где всесильную ржавчину. Итогом данного великолепия, был весящий на воротах мощный, увесистый замок. Дима попытался найти на преграде какую-нибудь щель или брешь для того чтоб заглянуть внутрь, но его потуги оказались тщетными. — Что теперь будем делать? — поинтересовался он.
Подумав, француз уверенно произнес. — Надо перелазить.
Джеймс, уловив настроение присутствующих, немного заволновался. — А разве это законно!
Рамсес, ухмыльнувшись, развёл руками, – Нет, Но это нас не остановит.
— Почему?
— Как тебе сказать, — стал ёрничать француз. — Скорее всего, из-за того, что почти все парижские жандармы, сейчас разыскивают нас и думаю о нас, как о крайне опасных преступниках. И именно по этому, эпизод с проникновением на территорию чьей-то частной собственности, не будет иметь никакого решающего значения, в наших непростых отношениях с законом.
— Не волнуйся, Джеймс, — подключился Николас. — Судя по состоянию ворот, здесь давно никого нет. Эти места пусты.
Дима решил вмешаться в разговор. — Я бы на твоем месте, не торопился с выводами, — указав пальцем на запирающий ворота замок, парень продолжил. — Он совсем новый.
— И что? — интересовался американец.
Взял на себя инициативу Рамсес. — Думаю стоя на месте, мы этого не выясним. Так что полезли, — Француз не дожидаясь одобрения действий от своих подопечных, поспешил к воротам. Воспользовавшись имеющейся в нем ловкостью и физической силой, он вскарабкался на преграду и уже через мгновение был на другой стороне. — Лезьте, давайте! — крикнул он оттуда. — Здесь чисто.
Четверо молодых парней, не мешкая, отправились вслед за ним. Оказавшись с другой стороны, они первые пару секунд пребывали в легком замешательстве.
Перед ними раскинулась огромная территория, которую невозможно было охватить взглядом. Незнакомое место, выглядело мрачным и походило на заброшенный парк или декоративный сад. Мелкие детали указывали на то, что когда-то, он был аккуратным и ухоженным. Теперь же, всё выглядело печальным и одиноким. Казалось, это место просто-таки дышит тоской. Неуловимо, это проскальзывало во всем окружающем.
Первое, что привлекло взгляды пятерых парней, были невысокие кустарники, аккуратно высаженные вдоль тянущейся вдаль дороги. Без надлежащего ухода, они превратились в нечто наподобие кучи высохшего хвороста. Находящиеся вокруг многочисленные деревья, постигла та же беспощадная участь. Казалось, дождь и влага, которых в последние дни было в достаточном количестве, совсем не действует на здешнюю растительность.
Усугубляя ситуацию, осень отобрала у всего растущего здесь, остатки привлекательности, и сорвав со здешней богатой флоры листву, застелила практически все вокруг желто-коричневым, тусклым полотном. Обрамление здешних мест, а точнее декорирующая часть незнакомого сада, тоже не блистали. В метрах пятидесяти, справа и слева, по диагонали от дороги, находились два неработающих, скульптурных фонтана, сделанных в стиле барокко. Несложные сооружения являли собой красивые мраморные чаши, с нескольких сторон которых должны были стекать тонкие струи воды, после чего, попадать в нижестоящий круглый бассейн, диаметром около двух-трёх метров. Несмотря на свою высокохудожественную изящность, пара фонтанов имела унылый вид. Серый мрамор, из которого они состояли, покрылся разводами от грибка, а внутри чаш, скопилась дождевая вода и случайно угодившие туда опавшие листья. Два декоративных сооружения, смотрелись естественным дополнением к окружающей мрачной картине. Но на этом она не заканчивалась.
Вокруг фонтанов, на брусчатке стояли несколько деревянных лавок, было заметно, как они подгнили, практически превратившись в труху.
Абсолютно всё в незнакомом месте, источало полное уныние.
— Очень мило, — недовольно произнес Дима. — И где это мы?
— Без понятия, — продолжая рассматривать окружающее пространство, ответил француз.
Американец вмешался. — Интересно куда теперь? Нет не домов, не зданий, не людей.
Немного подумав, француз произнес. — Не торопись. Территория здесь насколько я понял немаленькая, так что просто пойдём по главной дороге, к чему-то она нас да приведет.
— Согласен, — вторил Николас. — Нужно просто идти.
Пятеро мужчин, не торопясь зашагали по алле вглубь странной и загадочной местности. Будучи на чеку, они вслушивались в тишину и вглядывались во всё попадающееся им на пути.
Юный Джеймс, постарался унять недавно возникшую внутреннюю тревогу и сосредоточится на окружающем. Ему удалось это сделать, ведь здешние пейзажи не могли не завораживать. Не смотря на свою мрачность и запущенность, в этом месте была какая-то еле уловимая неправильная красота, печальная изящность. Казалось, именно так всё должно и быть, и никак иначе, всё на своих местах. Джеймс и сам не мог понять почему, но ему здесь начинало нравиться, точнее, его здесь нечто привлекало, и с каждым пройденным метром, эта привязанность росла. Со временем незнакомое место стало ему казаться не только привлекательным, но отдаленно знакомым. Чувство зовущееся DEJA-VU, стало усиливаться, диктуя воображению какие-то картинки, светотени и линии. Быть может, англичанин уже видел нечто похожее, возможно по телевизору, возможно в журнале, а возможно и в своих снах, фантазиях, когда проводил целые дни напролет, не выходя из маленькой лондонской комнатки.
Недолгое путешествие Джеймса и его знакомых по странной территории внезапно прервалось у расположенного меж ветвистых деревьев т-образного разветвления дороги. Теперь их становилось две, и шли они в диаметрально противоположном направлении друг от друга. Англичанин почему-то знал, нужно поворачивать и идти направо.
— Налево, — в диссонанс с мыслями юноши прозвучали слова Рамсеса. Джеймс хотел сказать о противоположном, но осознав, что ему не удастся объяснить причины своего мнения, передумал.
На выручку ему неожиданно пришел Дима.
— Нет, — косо смотря на француза, произнес он. — Надо идти направо.
Рамсес развел руками. — С чего это вдруг?
— Просто так, — настаивал тот. — Знаю и все.
Рамсес молча, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на Диму. Спустя несколько секунд после глубоко вздоха, он тихо произнес. — Ладно. Раз уж ты так считаешь, пойдем туда, — Вслед за этими словами, француз и необычная четвёрка отправились далее.
— Так значит я не один такой фрик, — идя возле Димы, тихо спросил Николас.
— Не один, — спокойно ответил тот.
Краем уха, услышав данный диалог, Джеймс и Кристофер, переглянулись и хитро друг другу улыбнулись.
Десять минут ходьбы, по выбранной Димой дороге, не принесли никаких результатов. Незваные гости продолжали бродить по аллеям меж бесконечно-печальной, осенней природы.
— Боже мой, — вяло произнес Кристофер. — У этой дороги и места есть границы!
Николас улыбнулся. — Представьте, если это как в сумеречной зоне, теперь мы будем бродить здесь вечно.
— Шутки, шутками, — поучал Рамсес. — А за всё надо благодарить Диму. Я говорил, следует идти налево.
Дима хотел хлестко парировать упрек француза и даже для этого набрал в легкие воздуха, когда вдалеке, меж черно-коричневых стволов деревьев, он заметил серое здание.
— Смотрите, — замерев, воскликнул он и указал пальцем на находку.
-Наконец-то, — с облегчением вылетело из уст Рамсеса.
— Полагаю, это мы и ищем.
Мужчины во главе с французом, после обнаружения здания, с новыми силами устремились вперед. Через некоторое время, дорога наконец-то привела их к цели.
Посреди вековых дубов, стоял средних размеров, старый, двух этажный дом. И хотя находка не особо сильно выбивалась из окружающего запустения, она, всё-таки впечатляя, завораживала. Ветхие, бледно-серые стены здания, наполненные мелкими, изящными деталями, просто-таки излучали таинственность и загадку. Сама постройка, была выполнена на стыке стилей, некое соединение классики и модерна. Подобного рода дома, часто строились во Франции, в конце девятнадцатого, в начале двадцатого века, судя по всему, этот был также тех времён. Еще одной интересной подробностью старого здания, являлись висящие на огромных, тёмных окнах, красиво вьющиеся кованые решётки. Металлические конструкции, состоящие из черных прутьев с застроенными наконечниками, украшали окна не только первого, но и второго этажа, что лишний раз подчеркивало, нежелательность визита кого-либо незнакомого. Быть может, железные преграды и стали бы для кого-то серьёзным аргументом, и отбили бы желание проникать без разрешения внутрь. Но только не для Рамсеса и его подопечных. Каждый из них в тот момент осознавал, отступать было некуда и все они в этой истории зашли слишком далеко. Тем более, вполне возможно, ответы которых они столь сильно жаждали в последние дни, находились уже совсем близко.
Пятеро мужчин наконец-то приблизились к старому зданию и остановились в десятке метров от него. Несколько безмолвных мгновений, они просто стояли и будто загипнотизированные глядели на таинственный дом.
— Пойдём, — приводя в чувство себя и молодых людей, тихо произнес Рамсес.
Приблизившись к крепкой деревянной двери, закруглённой сверху, окрашенной в темно-зелёный цвет, молодые люди нервно переглянулись. Звонка на ней не было.
— Сейчас что-то будет, — смотря на поднявшуюся руку француза, пробубнил Николас. Тот, услышав слова немца, лишь ухмыльнулся, после чего уверенно несколько раз постучал в двери.
На стук никто и не отозвался. Рамсес решил повторить попытку и теперь постучать значительно мощнее, и громче. Но и во второй раз, на его усилия никто не отреагировал.
— Может, выломаем? — предложил американец.
— Не торопись.
Прежде чем прийти к более радикальным методам, француз хотел попробовать прочие возможные варианты. Не надеясь на успех, он обхватил своей огромной ладонью изящную дверную ручку, выглядящую как горизонтально расположенная буква S, и аккуратно её повернул. Прозвучал щелчок, и вместе со скрипом, дверь приоткрылась. Поэтому поводу, на лице француза не отобразилось не радости, не удовлетворения, скорее, наоборот, на нем появилась гримаса непонимания и абсурдности произошедшего.
— Забор, колючая проволока, замок на воротах, решётки. И вот теперь просто взял и открыл. Бред какой-то.
Стоящие за спиной Рамсеса молодые люди, не разделили его возмущения, тот факт, что преград на их пути больше не было, стал для них важнее прочих деталей.
Успокоившись, француз легким толчком руки распахнул дверь, оттуда вырвался затхлый, спёртый воздух. Сунув голову в дверной проём, Рамсес аккуратно осмотрелся. В небольшом плохо освещаемом фойе, царила тишина и покой, казалось, в старом доме никого нет.
— Здесь есть кто-нибудь?! — прокричал Рамсес. — Отзовитесь… Ау! —
Подождав немного и убедившись в отсутствии ответа, полисмен, и его подопечные зашли в дом, предусмотрительно закрыв за собой двери. В маленькое фойе, сквозь плотные тёмно-бордовые портьеры, с трудом проникал свет, но и этого было достаточно, чтоб разглядеть всё вокруг.
Первым делом, в глаза бросалась нарочитая роскошь внутреннего убранства. Стены круглой комнаты, были украшены узорчатыми гобеленами и картинами, в основном репродукциями полотен, знаменитых художников эпохи ренессанса. Внизу под холстами, справа и слева, у стен, стояли две изящные банкетки, обитые чёрным, с золотистой россыпью шелком. В противоположной от входа стороне, находилась ведущая на второй этаж винтовая, мраморная лестница. Под ней спрятался маленький резной столик, сверху на котором, расположилась отполированная до блеска антикварная фарфоровая статуэтка, белого цвета, изображающая полуобнаженную девушку. Также, в фойе имелось несколько подчёркивающих внутренний стиль дверей, окрашенных в благородный ореховый цвет. Две из них, скрывали за собой сквозные, идущие через весь дом коридоры, а та одна, что находилась в дальней части комнаты, была совсем неприметной и преграждала собой спуск в подвал. На этом, декоративные достоинства незнакомого места не заканчивались, мелкие детали фойе, можно было перечислять еще очень долго и для этого, не хватило бы, наверное, и целого дня. Достаточным будет сказать, что окружающий интерьер, выглядел не просто классическим, он был подчёркнуто аристократичным, при этом, все смотрелось изящным и невероятно уютным. Единственным недостатком, во внешнем совершенстве, являлся постоянно напоминающий о себе запах. Запах старых вещей, то ли плесени, то ли сырости, то ли того и другого. Он выдавал возраст и состояние всего, что украшало таинственный дом.
Закончив осматриваться, незваные гости, не представляя как действовать дальше, оказались в легкой растерянности, ведь основной целью их поисков всё это время являлся некий Клод Морро, коего в доме, судя по всему не было. Само здание, без человека, обладающего необходимой информацией, не имело практически никакого значения. Рамсес понимал это, но учитывая, что зацепок и вариантов действий больше не было, он не торопился опускать руки.
Француз подошёл к дверям, ведущим в левое крыло здания и распахнул их.
В просторном коридоре, из-за торцевого окна, света было чуть больше чем в фойе. Быстро окинув его взглядом, Рамсес поспешил к противоположным дверям и тоже их распахнул. Отыскав необходимое, темнокожий гигант обернулся к четверым парням.
— Здесь достаточно много комнат, полагаю, нам следует их осмотреть. И даже если Морро в доме нет, возможно, в одной из комнат нам удастся отыскать хоть что-нибудь полезное, — Переглянувшись, четверка согласилась.
Француз продолжил. — Дабы не терять времени, стоит разделиться. Мы с Димой обследуем второй этаж, а вы трое, обшарьте всё здесь.
— Думаешь это хорошая идея? — скептически произнес Кристофер.
— А то будет как в фильмах ужасов, вначале мы разделимся, а потом нас всех перебьют поодиночке.
Француз в ответ ухмыльнулся. — Вот вы втроём и не разделяйтесь. Самое главное, внимательно всматривайтесь, особенно в документы и папки.
— А как нам понять, что у нас в руках будет то, что нужно? — встрял в разговор Джеймс. — Французским, мы не владеем.
— Ориентируйтесь на адреса, даты, названия гостиниц и улиц. Возможно, вам попадутся ваши имена.
После этих слов, полицейский вместе с Димой устремился к лестнице. Поднимаясь по ней, француз кинул, троим парням вдогонку.
— Как проверите комнаты, дайте знать, либо просто возвращайтесь и ждите в фойе. Здесь и встретимся.
Оказавшись без всегда знающего, что делать Рамсеса, троица не растерялась. Роль главного поводыря, взял на себя самый старший, а именно Кристофер.
— Пойдём. — Американец и двое парней, направились в левую часть дома.
В коридоре находилось восемь, похожих друг на друга, как две капли воды, дверей. Подойдя к ближайшей из них, Кристофер
взялся за ее ручку и дернул, та не поддалась. – Хм, закрыто, — заметил американец. Услышав это, Николас поторопился к следующей двери и повторил произведенную американцем процедуру. — Эта тоже заперта.
Джеймс хоть и находился рядом, но казалось, был немного отрешённым от происходящего. Его абсолютно не волновала проблема запертых дверей, юношу скорее привлекало само место. Он, с огромным удовольствием, сосредоточившись на окружающем антураже, изучал детали. Его сердце, ещё не покинуло ощущение дежавю, напротив, оказавшись внутри дома, он стал казаться ещё более знакомым. Несмотря на явную недружелюбность близлежащих территорий, а также самого загадочного здания, англичанин чувствовал себя не в гостях, а дома.
Тем временем, Николас и Кристофер пробежались вдоль всех дверей и не одна из них им не открылась.
— Ты знаешь, — обратился немец к американцу. — Мне кажется, в противоположном коридоре будет то же самое.
Кивая головой, тот ответил. — Я одну из дверей даже попытался выбить. Толкнул несколько раз плечом, достаточно сильно. Бесполезно, хоть тут от всего и веет старьём, двери очень крепкие.
Джеймс подошел к находящимся у торцевого окна парням. — Как успехи?
— Никак, — с неудовлетворенностью в голосе ответил немец.
Отвлёкшись, Кристофер, молча, посмотрел в окно на осенний, хмурый лес. Глубоко вздохнув, он оперся двумя руками о небольшой подоконник.
— Странно, — тихо пробормотал он себе под нос.
— Что? — не разобрал Николас.
— Говорю странно. Наша история и фотографии и дом и вот теперь двери. Всё это странно.
— Не раскисай, — подбадривал немец.
— Нет- нет, я не раскисаю. Просто интересно, я здесь?
В диалог, абсолютно наглым образом, вмешался юный англичанин.
— Ты ищешь истину, — смотря на какую-то картину, тихо вымолвил он.
Николас и Кристофер заинтригованные, с легкой ухмылкой переглянулись.
— Еще раз?
— Истину. Тебя интересует к чему фотография, к чему сны, почему в тебя стреляли. А самое важное, ты ведомый каким-то непонятным большим чувством, которое сильнее тебя, оно необычное, мистическое, заставляет тебя жаждать продолжения, — все это время англичанин продолжал, есть глазами картину, постепенно, он стал переходить на шёпот, а речь стала медленнее.
— Несмотря на всю опасность и сложность, тебе в глубине души это нравится, ведь у тебя наконец-то появился какой-то смысл. У всех у нас.
Двое парней удивлялись столь глубокому психоанализу мотивов их поведения. И с учётом того что юноша каждым своим словом попадал в точку, они не стали ему возражать.
— На что ты там такое уставился? — не выдержав, вдруг поинтересовался Николас.
Джеймс по-прежнему стоял и не отрывался от созерцания.
— О! — с иронией в голосе ответил он. — Вам это наверняка понравится.
После этих слов, парни просто таки подорвались со своих мест и тут же обступили с двух сторон Джеймса. Теперь троица смотрели на одно и то же. Как оказалось, на бархатистой, покрытой узорчатыми гобеленами стене, висела совсем не картина, а большая, сорок на тридцать сантиметров, черно-белая фотография, находящаяся в строгой и простой хромированной рамке. На снимке стояла дата „1974 год“, помимо неё, там были запечатлены трое молодых, улыбающихся парней, закинувших руки, друг другу на плечи. Они были засняты на фоне дома, в котором сейчас находились пятеро непрошеных гостей. Примечательной подробностью являлось состояние окружающих троицу пейзажей. Всё то, что казалось в течение путешествия таким запущенным и ветхим, расцветало и имело крайне приятный вид. Фасад дома на заднем плане блистал от чистоты, а решётки на окнах и прочие декоративные мелочи, выглядели абсолютно новыми. Даже большой возраст фотографии и блеклая черно-белая палитра, не смогли скрыть общей ухоженности.
— Почти как наша? — тихо сказал Николас.
— Наша? — не понимая, поинтересовался Кристофер.
— Я имею в виду фотографию. Она похожа на нашу, где мы вчетвером.
— Хм…Быть может ты и прав, — добавил Джеймс. — Но я бы на вашем месте, обратил внимание совсем на другое, — указательный палец юного англичанина потянулся к весящей на стене фотографии. — Видите вот этого, по центру? — показывая на одного из улыбающихся парней, продолжал он. — Он вам никого не напоминает?
Кристофер и Николас стали внимательно всматриваться. И один и второй, перебирая в голове воспоминания и образы прошлого, еле уловили невнятное сходство и спустя пару секунд оно прояснилось.
— Он похож на мужика, стрелявшего в меня, — с неприязнью произнёс американец.
— Бинго, Эйнштейн, — ухмыльнулся Джеймс. — Только на снимке он значительно моложе, чем сейчас. Как насчёт остальных двух, кто-то из них тебе знаком?
— Нет, не думаю.
— А как насчёт тебя? — переключился на Николаса англичанин.
Немец, недолго помолчав, ткнул пальцем в фотографию и не уверенно произнес. — Вот этот. Который с зализанными назад волосами, он напоминает мне человека из моих снов. Но тут и в правду он совсем юный.
— Да-да. Я догадывался, что ты его узнаешь, — кивал головой Джеймс. — Именно он, когда-то помог мне измениться.
— Измениться?
— Однажды в Лондоне, мы встретились. Он окликнул меня и протянул мне Библию. Я на секунду отвлекся, после чего он таинственным образом исчез, — парень вздохнул. — Теперь эта книга и описанное в ней, ведут меня по жизни. И я ему за это, безмерно благодарен.
Выслушав это, Кристофер и Николас еле заметно переглянулись. Ни один не второй, не были верующими, но уважая и дорожа Джеймсом, они с пониманием улыбнулись.
Американец снова сосредоточился на находке. — Что нам это теперь даёт? Снимок, и то, что мы их уже встречали?
Джеймс наигранно улыбнулся. — Вот-вот. Что? Пока вы, неистовствуя, неслись по коридору, пытаясь, высадит хоть какую-нибудь дверь, тихий английский парень, всё внимательно осматривал и обнаружил немало интересного.
— Ближе к делу! — торопил Николас.
Англичанин подошел к окну и остановился возле двери расположенной рядом. — На фотографии запечатлены три человека, правильно?
В ответ молодые люди покивали.
— А теперь обратите внимание на двери, их здесь в конце коридора тоже три и они расположены слегка отдаленно от остальных. Сосредоточитесь на них, изучите и вы увидите то, что так просто увидеть.
Глаза Кристофера закатились под веки. Он так устал от бесконечных загадок, однако глубоко вздохнув, он взял себя в руки и поступил так, как сказал англичанин. Пальцы Кристофера слегка коснулись потрескавшегося лака, нанесенного на старые, но всё ещё очень крепкие двери. Он крутился вокруг них, осматривая сверху донизу, пытался заглянуть в замочную скважину, но эти действия, так и не приблизили его к ответу, на загадку предложенную Джеймсом. Тот, решил помочь незадачливому другу. Став напротив окна, он закрыл собою свет, падающий на дверь, дверь, тут же стала равномерно коричневой и на ней оголились мелкие еле заметные детали. Американец хитро ухмыльнулся, обнаружив то, на что указывал Джеймс. Старая древесина от времени и от солнечных лучей совсем побледнела, в том же месте где когда-то были набиты буквы, она была темнее. Буквы образовывали слово, а точнее имя.
— Маркус, — с трудом разбирая буквы, прошептал Кристофер. Посмотрев на англичанина, он продолжил. — На остальных тоже имена?
— Да! Филипп и Клод.
— Наверное, это их имена? — оживился Николас. — Троих с фотографии.
— Скорее всего. И за этими дверьми, судя по всему, комнаты как-то связанные с ними. Единственное, мне непонятно почему с них содраны буквы.
— Дом покинут, здесь никого нет. Скорее всего, поэтому, — размышлял американец. — Просто уехали и сняли имена.
— Тогда почему снимок не забрали? — недоумевал немец.
Кристофер глубоко вздохнул. — Почему так, а не так, да эдак, можно гадать часами. Самое важное это находка Джеймса, она указывает, что мы находимся рядом с разгадкой или, по крайней мере, с новыми зацепками. Здесь, в доме, точно должно быть нечто проливающее свет на нашу историю. Если понадобится, возьмём у нашего французского друга оружие, прострелим замки и выломаем к чёрту двери.
Речь американца вдруг прервал знакомый голос Рамсеса, доносящийся из фойе.
— Ей! ну где вы там?
— А вот и наш друг, — улыбнулся английский юноша.
Трое молодых людей подошли к находящимся в фойе, Диме и Рамсесу. По их лицам было всё понятно без слов, однако Николас решил поинтересоваться делами. — Как успехи, нашли что-нибудь?
— Нет, — с недовольной миной произнёс Дима. — Даже скорее не так…нам просто не удалось открыть не одной двери, не говоря уже об остальном.
Рамсес выглядел как-то особенно расстроенным. — Не могу поверить. Такого еще никогда не было, чтоб я, да не мог выбить старые деревянные двери. Начинаю думать, а не ослабел ли я.
Кристофер, Николас и Джеймс ехидно заулыбавшись, переглянулись.
— А как на счёт ваших поисков? — заметив хитрый взгляд парней, поинтересовался Дима.
— Да всё также, — выступил от лица троицы Кристофер. — За исключением одной мелочи.
— Какой? — навис над американцем Рамсес.
— Наш, как всегда внимательный и проницательный Джеймс, обнаружил в конце коридора, весящею на стене старую фотографию.-
— Ещё фотографии?! — негодовал вслух Дима.
— Да. Но на ней находимся совсем не мы. Там запечатлены трое молодых парней. И в одном из них, как нам показалось, мы узнали твоего шефа, только молодого. Джеймс и Николас узнали еще одного, но мне он не знаком.
— Так почему же вы не принесли снимок? — удивился Рамсес. — Может, я их знаю, вдруг это поможет делу?
После слов француза в разговор решил вступить Джеймс. — Мы её не взяли, предвидя необходимость, вернутся туда всем вместе. Ведь мы нашли еще кое-что.
В этот раз, Дима был явно недовольным. — Неужели мне и Рамсесу, всю информацию надо из вас вытаскивать клещами. Разве нельзя рассказать всё и сразу?!
— Окей, окей, — успокаивал юноша. — В конце коридора, на дверях остались следы от букв, когда-то набитых на них. Если присмотреться, то на каждой можно увидеть по одному имени. Это Филипп, Маркус и Клод.
Француз после новой информации немного озадачился. — Клод, скорее всего тот, кого мы здесь ищем. Филипп понятно. А вот с именем Маркус, мне не доводилось сталкиваться в своей карьере. Интересней всего, как с этим связан шеф.
Кристофер развел руками. — У тебя есть шанс выяснить. Воспользуйся своим револьвером, простерли замки, открой двери с именами. Наверняка там их кабинеты или еще что-то в этом роде.
Темнокожий француз тяжело вздохнул. — Как мне этого не хотелось, но боюсь ты прав. Похоже, это единственный способ отпереть эти чертовы двери, — сказав это, Рамсес вытащил из-за пояса пистолет и уверенно направился в левое крыло загадочного, старого здания. Ему не удалось, сделал и нескольких шагов, как его намерения и еще четверых следовавших с ним парней, внезапно оборвал звук включившегося радио. После продолжительной глухой тишины, Рамсес испугался и резко направил оружие по направлению к шуму. Вначале слышалось громкое шипение, будто кто-то ищет правильную волну, спустя несколько секунд оно прекратилось, и на его месте возник голос радио ведущего анонсирующего очередную музыкальную композицию.
— Настроил, — отрешенно прошептал Дима.
Вторя ему, темнокожий гигант несколько раз кивнул головой.
— Может, спрячешь оружие! — продолжал парень. — Кто-то всего лишь включил радио. Вдруг это тот, кого мы ищем, Клод Морро.
Французский полисмен медленно опустил пистолет. — Откуда звук то хоть?
Закрыв глаза, Николас попытался сосредоточился на музыке исходящей из радиоприемника, разомкнув веки, он сразу же кинул свой взор на расположенную под лестницей, никем не замеченную дверь.
— Оттуда, — указав пальцем, добавил Николас.
— Её-то мы и пропустили, — заметил Джеймс.
В этот раз, Рамсес не стал советоваться со своими подопечными и смелым шагом, первым отправился к двери. Потянувшись к ручке и провернув её, он на мгновение растерялся. Ведь дверь в отличие от всех предыдущих в доме отворилась, хотя и была столь же крепкой, как и остальные в особняке.
Пораженные легкостью, с которой преграда была преодолена, четверо молодых парней поспешили к французу. Перед молодыми людьми, предстала просторная лестница, уводящая куда-то вниз. Было заметно, спустя восемь-десять метров, она переходила в идущий далее коридор, с невысокими потолками. Находка не выглядела мрачно и забыто, как дом, и территория вокруг него, более того, она вообще не вписывалась в концепцию окружающего классического, роскошного интерьера. Обнаруженная лестница и виднеющийся далее коридор, казались до безобразия обыкновенными, и если так можно выразиться, квадратными. Окружение напоминало некое административное или офисное помещение, нежели жилое. Незваных гостей, также удивило наличие большого количества света. Расположенные под потолком лампы дневного света, ярко освещали невыразительные белые стены.
— Эй, посмотри на это! — иронично произнес Николас, после чего потянулся рукой к огромной связке ключей, весящей на крючке, возле дверей. — Думаю теперь, проблем с закрытыми замками не возникнет.
Спустившись, непрошеная пятёрка снова оказалась в начале очередного коридора. Слава Богу, в этот раз, он был не особо длинным, и благодаря свету просматривался очень легко. Внизу находилось пять металлических дверей, по две справа и слева, и одна двойная, в тупике коридора. Рядом с каждой дверью, находились странные электронные устройства.
— Какого чёрта?! — заметив их, недоумевал Рамсес. — Это же биометрические сканеры, голоса и сетчатки глаза. Даже у нас в штаб квартире Интерпола в Лионе, не везде есть такие, они страшно дорогие. Кому они понадобились в этом захолустье?!
Джеймс посмотрел в самый конец коридора, последние двери, были приоткрыты на пару сантиметров, именно оттуда и доносилась музыка.
— Нам туда, — тихо промолвил англичанин. Пятеро мужчин, не спеша направились в конец коридора, к дверям. Несколько из них, после пары крайне опасных и крайне загадочных дней, невероятно сильно нервничали. Перед ними находился тот рубеж, за которым, как им казалось, происходящие мистика и загадки должны проясниться, именно поэтому, их сердца так бешено стали биться. Странностей в последние дни было немало, но самая главная для четверки, это небольших размеров черно-белый снимок, где все они запечатлены. И ответ на неё был всего в нескольких метрах.
Рамсес крадучись, точно бы по-кошачьи, приблизился к дверям, и тихо их открыл, спустя мгновение он ступил внутрь. Несколько напуганных и незнающих чего ожидать молодых парней, несмело проследовали за ним.
Невысокого роста, полный мужчина, одетый в потрёпанную белую рубашку и такие же неприглядные чёрные брюки, не подозревая, что в комнату вошли люди, стоя к ним спиной, продолжал скрупулезно изучать бумаги, лежащие у него на столе. Со стороны, человек выглядел суетливым и даже где-то немного забавным, было слышно, как копаясь в документах, он тихо подпевал в унисон стоящему рядом радиоприёмнику. В широкой, светлой комнате, заставленной столами, на которых огромными кучами лежали разнообразные папки и бумаги, мужчина находился совсем один. Пятеро непрошеных гостей, не зная как дать о себе знать, молча, стояли позади него. Их проникновение, то ли из-за играющей музыки, то ли из-за чего-то еще, осталось абсолютно незамеченным.
Николас не выдержал. – Кхм! — притворно кашлянул он.
Невысокого роста мужчина, не пошевелив и бровью, продолжал дальше заниматься своими делами.
— Кхм! — чуть громче кашлянул немец.
Услышав это, хозяин от удивления даже немного подпрыгнул и резко обернулся, положив руку на сердце. Глубоко отдышавшись и уняв панику, он, внимательно прищурившись, посмотрел на стоявших у него за спиной молодых людей. Его правая рука потянулась к радиоприёмнику, нажав кнопку, надоедливый ди-джей и музыка, играющая на фоне, замолкли. На мгновение невысокий, полный мужчина просто-таки замер, одев болтающиеся у него на груди очки, он постепенно отмер.
Его глаза от изумления округлились. — Это вы!!! Но мы! Я! Вас ждали только послезавтра, — с трепетом и благоговением, запинаясь, произнес он. – О, простите, вы же не говорите по-французски, — исправившись, он сказал тоже самое, но уже на английском языке.
Слова и реакция пожилого мужчины, стали полной неожиданностью для Рамсеса и его подопечных.
— Вы Клод Морро? — спросил француз.
— Да, я, — Вдруг, он опустил голову и словно безумец, тихо беседуя с самим собой, что-то стал бормотать себе под нос. — Но может высвобождение случилось раньше, или как-то иначе, — Снова выпрямившись, он улыбнулся, хлопнул в ладоши и стал их потирать.
— Неважно, чему быть того не миновать. Проходите, присаживайтесь.
Сам того не желая, француз оконфузился, ведь в необычной комнате напоминающую университетскую аудиторию, помимо нескольких столов, пары шкафов и гор бумаг, находился всего один стул. Неловко себя, почувствовав, он стал оправдываться.
— Гости, знаете ли, у меня бывают нечасто. А точнее их у меня вообще не бывает. Я много лет один. Извините за неудобства, если хотите, присаживайтесь на столы.
Пятеро молодых парней, видели перед собой странного, немного не в себе мужчину, явно очень взволнованного и довольного происходящим. Он пошел вглубь комнаты и присел на деревянный скрипящий стул. — Мне так, о многом, вас надо расспросить.
— Вам нас?! — вскипел Дима. Он подошел к Морро и резко сунул ему в лицо злополучный чёрно-белый снимок. — Что это? Откуда вы вообще нас знаете? Что происходит вокруг нас, эти несколько проклятых дней? — поведение парня напоминало извержение вулкана. — И не отпирайтесь, судя по тому, как вы нас рады видеть, вам известна, правда.
Клод Морро посмотрел на фото, потом на Диму, далее его взгляд проскользнул по остальным мужчинам, которые приблизились к нему.
„Что-то здесь не ладно“, подумал он. Своей реакцией и словами, видать, он сделал лишнее.
— Это фотография! — несмело пролепетал пожилой француз.
Такой ответ не удовлетворил Диму, глубоко вздохнув, он спрятал снимок и завалился на один из столов. — Я сдаюсь!
Рамсес показал руками, чтоб парни успокоились. — Тихо, тихо, — после этих слов он подошёл к своему соотечественнику и деликатно спросил. — Вам знакомы эти четверо молодых людей?
На сей раз, Клод уже не торопился таким же откровенным, как прежде. Он просто молчал и смотрел непонимающими наивными глазами на темнокожего мужчину. Рамсес зло ухмыльнулся. Он вспомнил огромнейший арсенал методов, которыми часто пользовался, выбивая из людей правду. Его рука потянулась к оружию, но за нее в последний момент схватился Джеймс.
— Дай я, — прошептал он.
Молодой англичанин стал напротив сидящего Морро.
— Пожалуйста, я вас очень прошу, если вам что-то известно, расскажите, — голос юноши звучал чрезвычайно проникновенно, будто молитва. — Вы единственная наша надежда прояснить ситуацию.
Морро почесал затылок. — Ну если вы здесь, значит вам всё и без меня известно и высвобождение случилось, пускай и на полтора дня раньше, — по-старчески ворчал он. — Иначе что вам здесь делать!
— Изначально, сюда в Париж, нас привело то фото и надпись на её обороте, — вмешался Николас. — Вам её уже показывали. А непосредственно к вам, нас привела длинная череда, странных, запутанных и порой опасных событий.
— Вы нам поможете? — продолжал молить англичанин.
Пожилой француз посмотрел на юношу, как-то очень откровенно, почти по-отечески. — Джеймс, но чем? Похоже, я сам, совсем ничего не знаю.
Парень улыбнулся. — Ну например, начните с того откуда вам известно моё имя.
— Твоё имя Джеймс, мне было известно задолго до твоего рождения. Ещё до того, как оно пришло на ум твоим родителям. Не спрашивай, как так получилось, я и сам толком не разобрался до сих пор.
В последнее время, с пятью молодыми людьми, происходило много странного и непонятного, способного поразить до глубины души и заставить усомнится в здоровье собственного рассудка, но слова прозвучавшие мгновение назад, перечёркивали всё это, их смысл был чересчур фантастическим и нереальным.
— Я не понимаю, — растерянно произнёс англичанин.
Клод Морро тяжело вздохнул, его глаза наполнились грустью. — В этой комнате, как вы и сами заметили, огромное количество бумаг, разных документов, отчётов, хроник. Они, посвящены лишь вам четверым.
Опираясь о ручки стула, француз встал и подошёл к стоящему у стены металлическому шкафу, порывшись внутри, он достал несколько старых папок. Вручая их каждому парню, он произносил их имена.
— Кристофер, Дима, Николас, Джеймс, — вернувшись в кресло, он продолжил. — Для нас троих, ваша история началась с этих документов, за три года до рождения старшего из вас, Кристофера.
Дима, как и остальные трое парней, поспешил открыть свою папку. В бесконечных, трудно понимаемых строках написанных по-французски, парню удалось разглядеть главное, своё имя, фамилию, отчество, а также год рождения и адрес, где он прожил с родителями первые несколько лет жизни. Дима занервничал, он надеялся, что после разговора с французом всё наконец прояснится, но ситуация лишь усугублялась. Перелистнув наполненные сухим текстом страницы и добравшись до конца, Дима побледнел. — О Боже! — тихо произнёс он. Его глаза на секунду закрылись, сердце сжалось внутри и натянулось будто струна. Вытерев со лба резко проступивший холодный пот, Дима вытащил из папки фотографию, на которой находился он, совсем маленький, всего несколько месяцев отроду. Никаких сомнений в том, что это именно Дима, быть не могло, ведь этот снимок являлся особой гордостью семьи и первым запечатленным изображением новорожденного мальчика. Мама Димы часто любила вспоминать, как когда-то её муж, получив премию, купил фотоаппарат и несколько катушек с чёрно-белой плёнкой. Первым делом, молодая советская семья, решила увековечить крошку сына, лежащего на диване, на фоне висящего на стене ковра. Такие фото в те времена были не редкостью и обязательными во всех семьях с новорожденными.
Молодой парень, всматриваясь в детали, поражался, это была точно такая же фотография, как и у него дома. В его голове не укладывалось, каким образом она могла оказаться здесь, за много тысяч километров от дома.
Подобный, неожиданный сюрприз, ожидал каждого из парней, но хуже всего от него было именно Кристоферу, его снимок был отнюдь не семейным и уютным. Сделанный в холодных стенах приюта, он тут же напомнил о том негативе, серости и одиночестве, которые Кристофер пытался долгие годы выкинуть из своей головы. Последний раз эту фотографию американец видел в день своего совершеннолетия. Тогда, собрав свои вещи, он навсегда покидал безразличные стены детдома. Одна из сотрудниц, предложила забрать первый в его жизни снимок, всё это время пылившийся в кабинете директора, в личном деле подкидыша, с красивым французским именем — Кристофер.
Его душевная струна оборвалась первой, — Откуда она у вас? — еле сдерживая слёзы, произнес американец. — И что это за бумаги? Что в них?
Видя боль Кристофера, одинокий старик не стал юлить. — В документах ваши биометрические данные, рост, вес, возраст, группа крови, медицинские и физиологические подробности, а также несущественные данные о родителях, адреса, где вы будете находиться после рождения и прочие мелочи.
Глаза Кристофера, после этих слов, стали напоминать глаза человека находящегося на грани. — Вам что-то известно о моих родителях?
Пожилой француз, вдруг вспомнил, что американец от рождения является сиротой. А значит, ему следует быть максимально деликатным.
— Известно? — повторяя, выкрикнул Кристофер.
— Прости, но я нечего не знаю. В полученных документах о твоих родителях почему-то изначально ничего не было написано. Да и родители меня интересовали меньше всего, ими у нас занимался Маркус.
— Какой Маркус? Где я могу его найти? — продолжал тот настаивать на своем.
— Не отыскать, не связаться с ним нельзя, он сам это делает, когда необходимо. Единственное, что я знаю — адрес его электронной почты. Правда, от него уже давно ничего не приходило.
Этот допрос, Кристофер наверняка смог бы вести вечно, но в планы Рамсеса это не входило.
— Постойте, — вклинился он. Внимательно слушая сказанное раннее, Рамсес старался анализировать и складывать по полочкам в голове, но выходило это с трудом. — В самом начале вы сказали, что знали об этих четверых, ещё до того как родился самый старший из них. Как подобно возможно?
— Не знаю, — замешкался Клод. — Тогда вокруг нас творилось много необъяснимого, и поверьте, это было не самым странным. Единственное, что я могу сказать, четыре папки со всеми данными, уже находились здесь, когда мы впервые пришли в дом. С нашей стороны, мы лишь добавили ваши фотографии после рождения. Представьте себе наше удивление, когда всё написанное в документах до вашего появления на свет, впоследствии оказалось правдой.
— Это невозможно! — с недоверием фыркну Николас.
Пожилой француз ехидно оскалился. — Тогда мы эти слова произносили чаще, чем имена друг друга. Невозможно, нереально, фантастика и прочие, но в лексиконе звонящего, такие слова отсутствовали, для него не было нечего невозможного.
— Вы постоянно говорите мы, нас.- продолжал допытываться Рамсес. — Кого вы имеете в виду?
Клод Морро снова тяжело вздохнул. — Филиппа, Маркуса и соответственно себя, — старик кинул недоверчивый взор на своего соотечественника и обмерял его с ног до головы. — А вы, собственно говоря, кто? —
Данный вопрос, вызвал в Рамсеса ощущение внутреннего дискомфорта. — Скажем так, мы с Филиппом Петье коллеги.
— Полицейский? — приподняв бровь, спросил Морро.
— Да. Вроде того, — кивая головой, отвечал тот. — Ну и помимо всего, в последние дни, помогаю этим четверым бедолагам, разобраться в ситуации происходящей вокруг них.
Подойдя к Джеймсу, Николас шепнул ему на ухо. — В перерывах, когда не пытается нас убить.
Дима не знал, как насчёт остальных, но сейчас ему было совсем не до шуток. Он помнил об обещании, данном Катрин, у него оставалось совсем немного времени для прояснения ситуации и возвращения домой. В любой момент, его отец мог почувствовать неладное и тогда станет крайне сложно многим, включая его самого. Отец не переносил ложь и недомолвки.
— Я прекрасно понимаю, — стал торопиться Дима. — И более того, мы были на полпути, чтоб поверить в ваши небылицы, но есть один серьёзный просчёт.
Слова юноши взвали улыбку Морро. — Какой?
— Если верить вашим словам, этой папке более тридцати лет. Тогда мои родители даже не были знакомы, они жили в сотнях километрах друг от друга. А возраст, не позволял помышлять не о детях, не об отношениях.
— И я не раз задавался этим вопросом, — ехидничал француз. — Ответ полагаю, очень прост. Твои родители, скорее всего, уже тогда, были заодно со звонящим и участвовали в его интригах. Впрочем, думаю, это касается всех ваших родителей.
Четверых парней и даже Кристофера, никогда не видевшего родных, слова француза разозлили. Заметив такую реакцию, тот решил продолжить.
— Не стоит сердиться. Это единственное объяснение тому, что многие детали о вас были известны заранее. Группа крови, цвет волос, наследственные болезни, даже черты характера и имена. Нетрудно проработать подобные детали, когда знаешь всё о родителях, а точнее, с ними планируешь беременность.
Даже всегда мягкий и спокойный Джеймс, не смог сдержать эмоций. — Мои отец и мать очень простые, и, да простит меня Бог, не самые умные люди. Они не в чём, не могут быть замешаны.-
Француз развёл руками. — Это всего лишь мои догадки. Повторюсь, родителями у нас занимался Маркус, мне мало о них известно. Однако наличие фотографий из ваших домашних архивов, заставляют задуматься. Не так ли!
Рамсес недовольно посмотрел в пол, потом снова на Морро. — А вы и Филипп, тогда чем занимались?
— Я непосредственно четверыми парнями, а Филипп следил за тем, чтоб никто ничего не узнал. Также он единственный с кем связывался звонящий.
— Звонящий, звонящий! — гневался Дима. — Кто это вообще такой?
Морро сделал долгую многозначительную паузу. – Я, Филипп, Маркус, и еще пару десятков человек имевших честь говорить с ним, тоже хотели бы знать, кто он такой. Но мы лишь слышали его голос и испытали на себе его невероятную всесильность. Он звонил, давал поручения, мы их выполняли, а за это, он нам давал то, что мы тогда хотели. Потом наша совместная история закончилось, он исчез. Филипп пытался использовать свои каналы и даже подключал спецслужбы, но звонящий оказался неуязвим. О нём никто ничего не знает.
— Очень интересно, — скептически произнес Рамсес. — Но каким образом, рассказанное, касается четверых парней? —
— Как, каким?! Всё только ради них и из-за них, — вставая, ворчал пожилой француз.
— Абсолютно всё. Встречи, люди, долгие годы работы и ожидания, даже эти горы бумаг и документов, в них тысячи строк информации только о них одних.
Негодуя, темнокожий гигант попытался схватить одну из папок. Неуклюже развернувшись, он задел локтем стопку с документами, расположенную у него за спиной на столе. Бумаги и папки, словно карты, посыпались на белый, кафельный пол.
Среди белоснежных листов с различной информацией, оказалось огромное количество фотографий. Снимки были новыми и не очень, из домашних архивов и наоборот сделанные незаметно для самих объектов. Но везде на фотографиях находились парни, кое-где они были запечатлены с родителями, близкими и даже друзьями, а кое-где одни.
Николас поднял с пола одну из фотографий. — Видать паранойя у меня в детстве, была неспроста. Зачем? Зачем вам следить за нами?
Старик превратился вдруг в комок негодования. — Вопросы, вопросы. Сколько можно?! — поспешив к стоящей в углу комнаты кофеварке и набрав в стакан горячий кофе, он посмотрел на часы. — Через несколько десятков часов узнаете.
— У меня нет этих нескольких десятков часов, — возмущался Дима. — Ни у кого из нас нет. В течение последних пары дней некоторых из нас пытались убить, и вполне вероятно, что если вы нам не расскажите в чем причина этого, мы просто уйдём отсюда, и тогда, пытаясь скрыться, кого-то из нас грохнут. Быть убитым и не знать из-за чего, думаю это самое страшное, что может случиться с человеком.
— Но я не знаю, почему вас хотят убить, — простонал Морро. — И даже не представляю, кому могло понадобиться подобное!
Джеймс молящими глазами посмотрел на француза.
— Попробуйте рассказать, что знаете, с самого начала. Быть может среди слов, мы отыщем какие-то ответы.
Старик потускнел, он с десяток секунд молчал и грустно смотрел в пол. Его глубокий и напряженный вздох говорил сам за себя.
— Об этом тяжело говорить.
— Поверьте…Нам тоже сейчас очень не просто.
Выпив залпом стакан горячего и очень крепкого кофе, Клод Морро опять уселся в старое скрипучее кресло.
— Похоже, у меня нет выбора.
Собравшись с духом, он решился поведать правду…
— Чуть больше 30 лет назад, когда мы втроём были также молоды, как и вы, в нашей жизни произошло нечто, изменившее всё для нас. И это непосредственно касается вас четверых. Вы упомянули, что сюда, в этот дом, вас привели загадочные и опасные события. Подобное произошло и снами. С единственной разницей, наши события, привели нас не в поместье, а на дорогу, расположенную среди бескрайних полей и лесов на окраине Парижа.
Пятеро мужчин, стали жадно внимать каждому слову произнесенному Клодом Морро. Они надеялись, что вот-вот, получат ту самую долгожданную правду.
— Именно тогда я, Филипп и Маркус, впервые встретились и познакомились, — продолжал он. — Была глубокая ночь, крича, я вырвался из густого леса и услышал как меня, кто-то позвал.
— Постойте, — удивляясь, перебил Рамсес. — В лесу, да еще и ночью. Как вы там оказались?
— Я там спасался! — ворчал Морро. Ему показалось, что вопрос был с подвохом и недоверием. — Если не верите, могу нечего не рассказывать. Я не напрашивался.
Парни недовольно посмотрели на полисмена.
— Нет-нет, — поспешил исправиться тот. — Ни в коем случае. Продолжайте.
— Поздно ночью, в лесу, — неохотно продолжил старик. — Я оказался молодой человек из-за огромного, чудовищного пса. Спасаясь от него бегством, я пересек полгорода, всевозможные закоулки и подворотни. В итоге сам не помню как, попал в непроходимые дебри. С трудом их преодолев, я выбрался на поле.
Я уже упоминал, что услышал голос. Меня кто-то позвал, — на морщинистом лице француза появилась легкая улыбка. — Это был Филипп. Он стоял у телефонной будки. Заметив меня, он крикнул, и я обратил на него внимание, но с разбитыми очками, это выходило с трудом, тем более в сумерках. Впоследствии, когда я подошел к Филиппу, мне стало известно о том, что с ним произошло практически тоже самое. И пёс, и долгие скитания в попытке спастись, в общем, всё тоже. — Старик, предаваясь воспоминаниям, снова улыбнулся. — Потом, неоткуда появился Маркус.
— Дайте догадаюсь, тоже собака! — спросил Николас.
— Да, именно она, молодой человек.
Кристофер был в легком замешательстве. — У всех троих, одновременно, одна и та же?
— Верно, — кивал тот головой. — Но не спрашивайте, как так получилось, данный вопрос из тех, на которые у меня и по сей день, нет ответа. Единственное, что могу сказать, в дальнейшем, чудовищный пёс, еще не раз напоминал о себе.
— Можно ближе к сути, — торопил Дима.
— Я к ней и веду, — успокаивал Морро. — В общем, как потом окажется, там, на той дороге, возле телефонной будки, мы оказались неслучайно.
— Кто бы сомневался, — ехидничал Джеймс.
— После жуткой ночи, втроём мы пытались решить, как поступить, — продолжал рассказ француз. — И естественно первым пришедшим на ум, было воспользоваться таксофоном, позвонить куда-нибудь и попросить, чтоб нас забрали, полиция, такси или еще кому-то. Но было не так просто, телефон не работал, по крайней мере, позвонить нам не удалось, — После этих слов Морро замолчал, хитрым взглядом, он окинул находящихся в комнате. Он видел, как стоящая перед ним пятерка, с интересом слушала его рассказ, даже постоянно нервничающий Дима, сменив гнев на милость, спокойно внимал словам старика.
Не желая испытывать терпение парней, француз продолжил.
— Через несколько, плохо запомнившихся мне мгновений, телефон всё-таки заработал, но крайне странным образом. Он зазвонил, —
Присутствующие в комнате переглянулись.
— Из нас троих, первым взять трубку решился Филипп. Наверное, именно тогда и установилось его лидерство в нашем трио.
— Простите, — деликатно встрял англичанин. — Позвольте догадку, это был тот самый звонящий!
Покивав головой, Морро произнес. — Ты как всегда невероятно проницателен Джеймс, именно он. Представь наш шок, когда обнаружилось, что обладатель голоса услышанного нами впервые, знал о наши имена фамилии, где живём, порой казалось мысли наши ему тоже известны. Говорил он так, будто наблюдал за нами, ему было известно, что мы втроем находимся возле телефонной будки и внимательно его слушаем, — старик вздохнул. – Это, безусловно, повергало в шок. Хотя настоящее удивление, ожидало нас немного позднее, когда звонящий рассказал, для чего мы ему понадобились, — француз сделал многозначительную паузу.
— Он предложил нам работу, поучаствовать в проекте, точнее в его маленькой части. Как мы потом узнали, проект был огромен и имел массу ответвлений, в нем задействовались тысячи человек по всему миру. Разделенные на небольшие группы, они занимались лишь своим маленьким участком, изредка обмениваясь мелкими данными. Таким образом, никто толком нечего и не знал. Звонящий и его люди, жестко контролировали всю информацию внутри проекта, так, они хотели сохранить в секрете его общую структуру и стоит заметить, им это удалось. Нам было предложено, стать как раз одной из таких групп, со своей небольшой, но очень важной миссией.
Дима почувствовал, Морро боясь раскрывать истину, крутился постоянно где-то вокруг нее, но до цели так и не добирался. Видимо тот мог часами танцевать вокруг да около.
Дима, хитро ухмыльнувшись, решил надавить на француза. — И какая же миссия была у вашей группы?
Снова уткнувшись взглядом в пол и замолчав, Морро словно ушел в себя. Было заметно, его разум был во власти тяжелых, давящих мыслей.
— Сложно объяснить.
— Попытайтесь, — произнес Рамсес. — Уверен, у вас получиться.
— Вы когда-нибудь слышали о зелёном, флуоресцентном белке? — спросил у присутствующих пожилой француз.
В ответ, тот получил лишь тишину и недоумевающие взгляды мужчин.
— Так и думал, — улыбнулся Морро. — Тогда придется зайти совсем, издалека.
Зелёный флуоресцентный белок, сокращенно ЗФБ, это белок, выделенный из океанской медузы с красивым названием Aequorea Viktoria, он позволяет ей светиться в темноте.
Не так давно и сама медуза, и белок, достаточно часто упоминались в средствах массовой информации. Я уже не говорю про профессионалов, занимающихся биологией, химией и прочими сопутствующими науками. С их уст данные два названия не сходили день и ночь.
Молодые люди были сконфужены, они не понимали, каким образом подобные научные изыски могли касаться их.
— Своей известностью и белок и медуза, обязаны нескольким талантливым ученым. Добыв необходимое вещество из подводного создания, они провели ряд экспериментов, которые оказались крайне успешными, — Морро снова хитро улыбнулся. — Учёные сумели, зелёный флуоресцентный белок, пересадить в тело другого существа, и это позволило ему светиться.
— Повторите еще раз, — перебил Кристофер. — Я вроде, как и не тупой, но не совсем понял.
-Им удалось вживить ген медузы, вырабатывающий зелёный свет в другое живое существо, впоследствии, оно также стало светиться. В мире появилось масса диковинных существ: крыс, кроликов, свиней и прочих, отдающих забавным зелёным цветом, — было заметно, француз был крайне увлечён всем сказанным, вдаваясь в подробности, он восхищался, а его глаза сияли.
— Ух, — вырвалось из уст Рамсеса, после чего он встряхнул голову. — Я не стану настаивать и спрашивать вас, о том, как это относится к четверым парням. Но кое-что, меня все-таки интересует. Зачем понадобилось мучить бедных животных, просто ради свечения?
— Вы рассуждаете как аматер, — заносчиво произнес Морро. — Свечение не цель, а доказательство верности схемы. Важен не сам белок, а то, что после пересадки он работал, действовал. Главное, внедрение в организм гена, который впоследствии функционирует. Это важно, потому как только в одном человеческом организме существует тысячи и тысячи генов, многие из них, до сих пор не изучены. Вполне вероятно в будущем обнаружат ген, уничтожающий рак или помогающий быстро запоминать большое количество информации, или еще лучше, позволяющий значительно продлить жизнь. Подобное вполне реально, гены можно будет пересаживать от одного человеку к другому, улучшая его существование.
— Теперь понятно, — ехидно произнёс Рамсес. — А сейчас, пожалуйста, ту часть, где мы начнём понимать, зачем вы нам это поведали.
Морро покивав головой, ответил. — Отныне, вам будет проще понять, чем мы здесь втроем занимались и какое к этому имеете вы.
— Отлично, — язвил Кристофер. — Наконец-то нам хоть что-то станет, понятно.-
— Итак, — снова взял слово старик. — Здесь мы делали практически всё тоже самое, что и те талантливые учёные о которых, я упоминал раньше.
— Мучили несчастных животных?! — не сдержался пошутить Николас.
— Нет. Занимались молекулярной биологией и генетикой, с небольшой поправкой, то, чем так восхищается сейчас весь прогрессивный научный мир, а именно генами, медузами и светящимися крысами, нам было известно еще в те годы, тридцать с лишним лет назад.
— Но вы же сказали, открытие, произошли совсем недавно?! — не понимал Джеймс.
— Для всего человечества, да. Для меня, Филиппа, Маркуса и еще пары десятков человек, работавших в этом доме, нет. Я непрофессиональный генетик, скорее одарённый любитель, наверно именно поэтому, звонящий выбрал именно меня. Видать, моё нестандартное мышление и не зацыкленность на научных канонах и догмах, привлекали его. Но поверьте, даже я, самоучка без образования, был поражён, когда увидел предоставленную нам документацию, — глаза француза загорелись. — Данные находящиеся там, опережали своё время на сорок, пятьдесят лет. Даже сейчас, если их не держать в секрете и выдать на всеобщее обозрение, вероятность получения мною нобелевской премии, будет стремиться, к ста процентам.
— Так почему бы вам этого не сделать? — недоумевал Дима. — Получили бы большой куш и подлатали бы данное захолустье.
Слова Димы, причиняли боль пожилому французу, и это было заметно. Он поднялся из кресла, и неуклюже волоча ноги, направился к стоящему у стены столу, который украшала старомодная настольная лампа и хрустальная ваза с высохшими цветами. Морро стал делать вид, что перебирает лежащие там папки и бумаги, на самом деле, он пытался спрятать свои погрустневшие глаза. — Это место такое, каким должно быть. Сейчас я здесь один, и может показаться, что оно находится в запустении, увы, в связи с возрастом, я уже не могу как прежде ухаживать за домом и близлежащей территорией. Вместе с тем, в моей комнате, и комнатах Филиппа и Маркуса, всегда убрано и чисто, — печальный старик вдруг замер, будто впал в ступор. — А когда они вернутся, они мне помогут и всё будет как раньше, — еле слышно прошептал он.
Дима понял, по неосторожности он задел не зажившую рану. — Простите, здесь очень даже мило. Просто мне интересно, зачем понадобилось держать это в секрете, если можно было стать известным, да еще и нобелевскую премию получить.
Морро бросил бесполезное занятие и обернулся. — Пока у тебя есть тайны, у тебя есть нечто не принадлежащее никому кроме тебя, сверх эксклюзив. Именно его и держал в секрете от всех звонящий. Научная и исследовательская информация, поступала от него и соответственно принадлежала лишь ему, таков был уговор, а кто пытался его нарушить, странным образом погибал, заболевал или оказывался в психушке. Поэтому мы не торопились сообщать в нобелевский комитет и научной общественности о наших достижениях.
Гости понимающе улыбнулись.
— А насчёт славы и денег, — вздохнул Морро. — В первом мы никогда не нуждались, а второе, звонящий предоставил в избытке. Однако время убедило меня, что и второе мне незачем. Чего не скажешь о Маркусе и Филиппе, они привыкли и к деньгам, и к высокому положению в обществе.
Рамсес с интересом стал внимать, поступающую информацию, особенно его, увлекала та часть, где встречалось имя Филипп и слово деньги. Теперь темнокожему гиганту стало понятно, откуда у его шефа были средства, на не совсем чистую работу, выполняемую им и его напарником.
— Мы немного отвлеклись, — обратил на себя внимание Николас. — Вы пытались рассказать, где в этой истории наше место.
— Да-да, простите, — исправился старик. — Как я и говорил, полученные документы удивляли и интриговали. Стоить заметить, в них не писалось о медузах или крысах, а только о людях и специфике роботы с их организмом, — Морро подошел ближе к гостям.
— Понимаете, главная задача нашей группы заключалась в том, что мы должны были сделать с людьми тоже, что с крысами и кроликами.
— Сделать их светящимися? — насторожился Кристофер.
— Нет, — посмотрел американцу в глаза француз. — Пересадить им инородные гены, которые впоследствии будут работать. При этом, звонящего не интересовала банальная пересадка, его интересовало, чтоб подсаженные гены заработали в строго запланированное время, вплоть до дня.
— И как, сработало? — продолжал ерничать американец.
Морро приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, заглянув ему не просто в глаза, а практически в душу, он мистически спокойно произнес.
— Вот через пару дней вы ко мне придёте и поведаете, сработало или нет.
Для четверых парней, да и для Рамсеса, последние слова были не просто неожиданными, а по-настоящему обескураживающими. У всех у них, впервые мгновения отнялся дар речи. Дима с округлившимися, удивленными глазами уставился на пожилого француза.
— К чему эти намёки! — недовольно произнёс он.
Едва ли у кого-то из присутствующих, возникало желание, сомневаться или относиться несерьёзно к словам и рассказам Морро.
— Никаких намёков, молодые люди, — став собирать папки отданные парням, уверенно продолжал он. — Нашей главной миссией было пересадить определённые гены в человека и запрограммировать их так, чтоб спустя много лет, они в чётко заданный день и даже час заработали. Для данных целей, звонящий выбрал вас четверых, и мы этому не противились. Кстати, это лишний раз подтверждает мои подозрения, что ваши родители как-то замешаны в проекте. Без них, такое сложно было бы осуществить.
Джеймс слушал и не мог поверить, точнее не мог понять, он ждал от Бога божественных откровений, но точно не чего-то подобного. В его душе вдруг зародилось чувство страха.
— Я вам не верю, — нервно промолвил он. — Я никогда не покидал пределы Лондона, вы не могли бы со мной сделать ничего подобного.
— Вам и ненужно было ничего покидать, в буквальном смысле этого слова. Вживление производилось, когда вы находились в утробе ваших матерей. Все делал Маркус, — ухмыльнулся Морро. — Я занимался непосредственно вашим геномом и вживлением в него новых генов, а Маркус, уже следил за тем, чтоб материал правильно и вовремя, оказывался в ваших маленьких организмах. Ну и естественно высокая должность Филиппа в Интерполе, и его обширные связи в спецслужбах разных стран, содействовали проведению тихой и незаметной работы, далеко за пределами Франции.
Рамсес посмотрел на четверых молодых парней. В этот раз, его взгляд не казался столь доброжелательным, как в последнее время. Темнокожий француз смотрел на них как в первый раз, когда увидел на снимках, в момент приказа уничтожить.
Теперь, в его душе по-настоящему сильно укоренилась подлая и назойливая мысль, сомнение в том, что помогая парням, он поступает правильно. Морро произнес, через пару дней увидим, сработало или нет, сказанное совпадает со сроками, данными Петье, на уничтожение одного из объектов. Уже точно понятно, шеф был замешан в этом много лет в подряд, и наверняка знает значительно больше Клода, а значит его слова об опасности молодых парней, и о том, что из-за них может пострадать большое количество людей, могут иметь под собой почву. Рамсес волновался, но выводы делать было еще рано, чувствовалось, что до самого главного, Морро еще не дошёл. Темнокожий парень решил не торопить события, ожидая получить большее.
— Поймите, — вздыхая, произнес он. — Недоверие, высказанное Джеймсом вполне обоснованно, пускай вы разрушили его вполне логическими аргументами, есть как всегда одно раздражающее но. А именно Филипп Петье, он никак не мог вам помогать, да и связей у него тогда не могло быть, так как он тридцать лет назад еще учился в полицейской академии, ну или, в крайнем случае, только её закончил и являлся крайне сырым для серьёзных должностей и поступков.
Подобные нелепости вызывали на лице Морро улыбку. — Видать, вы недооценили вес слов, о могуществе личности, скрывающейся за обозначением звонящий. Маркус, я и Филипп, занимаем то положение в жизни, которое нам отвела эта таинственная персона. Это плата за сделанную работу. На следующий же день, после первого разговора с ним, в полицейскую академию, где учился Филипп, приехали высокопоставленные чиновники из Лиона, а именно из международной штаб-квартиры Интерпола, — лицо Морро заделалось наглым и надменным. — И представьте себе, они там появились, дабы отобрать нескольких студентов с последних курсов для возможной стажировки у них. Среди трёх отобранных студентов, оказался наш общий друг и знакомый Филипп, — француз сделал многозначительную паузу. — Это был его первый день в академии. Более того, люди из Лиона оказались к нему столь благосклонны, что решили его не забирать с собой, а почему-то оставили стажироваться в Париже. Разрешив ему, трудиться по вечерам, после занятий и в остальное свободное время. Естественно его предоставили Филиппу достаточно много, как преподаватели, так и полицейские. Он спокойно мог находиться и здесь, и работать в Париже, продолжая свой головокружительный взлёт по-карьерной лестнице.
Рамсес поднял вверх ладонь, как бы прося слова. Морро в ответ кивнул головой.
— Значит, высокие чины в полиции и Интерполе были заодно со звонящим?
Морро почесал затылок. — Сомневаюсь. По крайней мере, те, что общались с Филиппом, нет. Он пытался выведать у них информацию, задавал вопросы, говорил намёками, но единственное что он обнаружил, это некие размытые рекомендации и звонки, по своему поводу, помогающие ему по жизни, от кого-то сверху.
— Куда уже выше, — размышлял вслух Рамсес. — Правительство, спецслужбы.
— Вполне возможно, — развел руками старик. — По-моему личному убеждению, без специальных и секретных служб, здесь точно не обошлось. И скорее всего их было несколько, из разных стран. Только так можно осуществить столь масштабный замысел, держа его в секрете.
— А как насчёт вас и Маркуса? — поинтересовался Николас.
— Что насчет нас? — не понял Морро.
— Ну, Филиппу досталась высокий пост в Интерполе и прочие регалии, а вам двоим?
— Ах, вы об этом, — понимая, кивал тот. — У Маркуса водился один небольшой комплекс, он касался его отца. Тот, являлся крупным немецким промышленником и очень богатым человеком. Он не верил в Маркуса, считал, он без отца ничего не стоит, и не может чего-либо добиться. Вот звонящий ему и помог, утереть нос отцу.
— И как же? — продолжал выпытывать Николас.
— Вначале, — с воодушевлением возобновил рассказа француз. — На наши имена, в одном из крупных французских банков, люди звонящего открыли три мультивалютных счёта. Суммы на них лежали весьма внушительные, настолько внушительные, что даже Маркус удивлялся цифрам. И вот он, человек имеющий понятие в финансах и экономике, чего не скажешь о нас с Филиппом, воспользовался средствами со своего счёта, и вложил их в акции, молодых и еще только развивающихся компаний. Ну и естественно, как и в случае с Филиппом, Маркусу тоже сопутствовала невероятная удача. Спустя несколько месяцев, цена акций поползла вверх, их просто невозможно было остановить. Маркус стал инвестировать полученные дивиденды, во всё новые и новые проекты и они тоже становились удачными. Филипп мне рассказывал, впоследствии Маркусу удалось даже обогнать своего отца и подло, через подставных лиц, выкупить его промышленную империю. Без звонящего, подобная изощренная месть, была бы неосуществима.
Закончив рассказывать о Маркусе, старик запнулся и замолчал. Шёл черёд поведать о своей судьбе и о полученной им плате.
Затягивая молчание, Морро избегал начинать свою историю.
Однако человеческое неуёмное любопытство, сделало свое скверное дело.
— Теперь вы, — надавил на старика Николас.
На лице Морро, вырисовалось наигранное пренебрежение.
— Полагаю, это не очень важно.
Кристофер цинично ухмыльнулся. — Нет-нет, после сотворённого с нами, вы просто обязаны всё рассказать.
Морро тяжело вздохнул и преступив через себя продолжил свой рассказ. — Моё вознаграждение, случившиеся с нами. Ранее вы слышали, что я не являюсь профессиональным биологом или генетиком. Да и каким образом я мог им стать, будучи рождённым в обыкновенной, фермерской семье из французской глубинки, — он грустно улыбнулся. — Хотя именно семья и повлияла на мою мечту, отлучится от родового ремесла и заняться чем-то большим, — сделав короткую паузу, в глазах отобразилась ностальгия. — Очень давно, когда вас ещё не было, мой отец, крепкий и мощный работяга, взял меня на колосящееся, захватывающей красоты пшеничное поле, мне было лет семь, не больше. Отец копался в поломанном тракторе, пытаясь его починить, я услужливо подавал ему необходимые инструменты и шестеренки. Параллельно, он о чём-то рассказывал, в основном разные фермерские истории, которые порядком мне поднадоели, ведь он постоянно их повторял, изо дня в день. Таким образом, он видимо пытался меня запрограммировать, чтоб я не о чем, кроме как о родном доме и хозяйстве не думал. И у него могло бы получиться, если бы случайно он тогда не обмолвился. Не торопясь, ремонтируя трактор, он упомянул о человеке по имени Грегори Мендель, сказал, тот жил в девятнадцатом веке, будучи монахом, интересовался гибридизацией растений, а если по-простому, скрещиванием различных растительных культур. И что этот человек, сильно повлиял на развитие сельского хозяйства. Оно само, меня несильно интересовало, но узнав нечто новое, кроме бесконечных полей и скота, моё сознание уцепилось за свежую информацию. Я стал искать, ходить в библиотеку находящуюся в ближайшем городе и почитывать различную литературу. Сама возможность влиять на жизнь, её существование и развитие, захватывала меня, мой мозг, мою душу целиком и полностью. Так, я для себя определил, чем хочу заниматься в будущем. Существовала лишь одна проблема, отец ничего, и слышать не хотел об этом, а значит денег, на оплату образования или поддержку моего движения вперёд, в таком экзотическом для него направлении, у него не было. Достигнув совершеннолетия, я, соврав родителям, отправился в Париж, — Морро заулыбался. — Решил поступать своими силами, на бюджет. Думал, сдам экзамены, меня возьмут, дадут хорошую стипендию, я перезвоню домой и победоносно расскажу всё семье, они за меня порадуются и поймут, что поступали неправильно, не поддерживая меня.
Джеймс, догадываясь, к чему ведёт француз, решил его опередить. — И естественно таинственный звонящий, вам тоже помог осуществить задуманное.
— Не совсем, — ответил Морро. — Звонящий появился в моей жизни, уже после того, как я сдал вступительные экзамены. Но проходной бал, позволял учиться лишь на платном отделении, а денег на это как вы сами догадываетесь, у меня не было. Видимо он понимал, ради того, чтоб не возвращаться с позором домой, я буду готов взяться за любую работу, даже за не совсем этичную. Я ухватился за предоставленный шанс как за единственную спасительную соломинку, о таком подарке, я и мечтать не мог. Подумать только, у меня, только что поступившего в вуз юнца, находилось в подчинении 27 человек, все они являлись профессиональными учёными, докторами наук, академиками. Они недоумевали, почему именно мне повезло стать главой научной части проекта. Но звонящий им хорошо платил, и они не задавали лишних вопросов, порой помогая, и обучая меня там, где я чего-то не понимал.
— Постойте, постойте, — перебил Рамсес. — Откуда взялись учёные и как такие по вашим словам серьёзные люди, согласились участвовать в подобном?
— Я не знаю, — растерянно говорил Морро. — Набором персонала занимался сам звонящий, они просто приезжали сюда, как на работу каждое утро, а вечером уезжали. А по поводу того как согласились, думаю не существует ни одного учёного, который бы не дал согласия работать в проекте, опережающем время на двадцать-тридцать лет, да ещё и за хорошие деньги.
Джеймс вначале с негодованием посмотрел на Рамсеса, а потом с таким же видом на Морро. — Не прерывайтесь, пожалуйста. Мне интересно знать, вы сумели добиться от своей семьи расположения или нет!
Юный англичанин требовал продолжения, ему казалось, его жизнь и жизнь старика, в чём-то совпадают, а особенно та часть, где рассказ касается родных, и желания заниматься чем-то большим, чем определил его отец. Это было важно для Джеймса, ведь он тоже собирался по окончанию загадочной истории с фотографиями, круто изменить свой жизненный путь. Единственное, чего не знал юноша, так это того, что требуя от старика продолжения, он ворошит самые жгучие и неприятные воспоминания из жизни странного человека, из не менее странного дома.
— Нет, мне это не удалось, — пробормотал мрачный старик. — Я позвонил отцу, сказал, чем занимаюсь, а он назвал меня предателем. После этого, не с ним, не с кем-либо еще из моей семьи, мне больше общаться не доводилось. Даже не знаю, жив ли кто из них.
Моей новой семьёй, стали Филипп и Маркус, здесь мы жили, работали и были счастливы. У нас было всё, деньги, привлекательные девушки, любимая работа, а главное настоящие друзья. Так что звонящий, расплатился со всеми нами с лихвой. Маркусу деньги, Филиппу положение и должность, а мне этот проект, его прошлое, настоящее, и смотря на вас здесь, теперь понимаю, что и будущее.
Глаза Морро загорелись больным огнём. — Скоро всё повториться заново, — тихо промолвил он. — Мои братья сюда вернуться, и здесь снова будет хорошо, как раньше.
„Безумный старик“, жалея Морро, подумал Рамсес. Он знал, его шеф не о чём подобном и не помышляет, у того уже давно есть счастливая и крепкая семья, а также мощные и глубокие корни в полиции, которые не под силу никому, и ничему разрушить.
Дима после новости о генах, пересаженных в него и его троих друзей, терпеливо слушал беседу присутствующих, и старался держаться, что есть сил. Он глубоко дышал и стремился сосредотачиваться на новой поступающей информации, но попытки взять себя в руки и держать эмоции под контролем потерпели поражение. Молодой парень развел руками в стороны, и с округленными, сумасшедшими глазами посмотрел на четверых мужчин, с которыми он проник в загадочный дом. — Да вы хоть понимаете, какую чушь вы несёте?! — практически прокричал Дима. — Какая разница, что да как с ними было, ваши вопросы глупы и бессмысленны. Главное заключается в другом, — парень указал пальцем на Морро. — Перед вами человек, несколько минут назад признавшийся, что запихнул в нас какие-то чужеродные гены. А вы интересуетесь их прошлым, — присутствующие в комнате, растерянно смотрели на разнервничавшегося парня, никто из них такого не ожидал.
— А если это правда, и этот толстяк вместе со своими друзьями не маньяки, следящие за нами на протяжении всей жизни и коллекционирующие наши фотографии, а действительно люди сотворившие всё перечисленное с нами.
— Успокойся Дима, — понимающе произнёс Рамсес.
Парень прикусил губу, изнывая, смотря на друзей. — Хоть кто-то из вас спросил, какие именно гены нам пересадили?! Если помните, крыса начала светится. А как на счет нас, мы тоже начнём?!
Наконец-то парни, поняли суть возмущения.
Кристофер недовольно и где-то даже зло посмотрел на стоящего перед ними старика.
— Я не хочу светиться! — негодовал он.
Пожилого француза подобная претензия рассмешила, не сдерживаясь, он засмеялся.
Диме не понравилась подобная наглость. — И у вас ещё хватает совести смеяться?!
— Простите, я не над вами, — успокаиваясь, сказал старик. — Просто реплика о свечение, звучала забавно.
Волна негодования дошла и до Николаса. — И вправду, самое важное для нас именно это, — недовольно сказал он. — Через полтора дня, мы сами всё узнаем. Честно говоря, звучит угрожающе. И что же мы узнаем, что должно случиться через полтора дня?
Старик обернулся, и умышленно игнорируя вопрос, молча, направился обратно в кресло. Плюхнувшись в него, он посмотрел в глаза немцу.
— Через несколько десятков часов, должны активизироваться подсаженные вам гены и вовсю начать работать. Не бойтесь, светиться вы не начнёте, гены пересаживались не от животных, а от людей. Пускай сейчас передовые исследования и делаются на основе смешения генов человека и животных, что должно принести массу пользы, но не звонящего, не нас, это не интересовало. Так что успокойтесь, плохого с вами не произойдет.
— О, теперь все отлично, — со скептическим видом произнёс Джеймс. — Нам незачем волноваться!
— Что делают эти гены? — строго настаивал Дима.
Морро почесал затылок. — Ну как сказать, много чего. Известно, лишь в теории.
— Давайте теорию, — погонял Рамсес.
Пожилой француз, внутренне собравшись, решил открыть главную тайну, загадку, и суть всего. — В вас пересажены гены от людей, скажем так, не совсем нормальных.
— В смысле сумасшедших? — занервничал Николас.
— Нет, — успокаивал Морро. Его смущение было очень заметным — Я боюсь выглядеть смешным, однако попробую вам объяснить. Существуют личности, которым повезло больше других, природа их одарила удачной наследственностью, то есть хорошими генами. Кто-то должен потеть над собой в спортзале и сидеть на бесконечных диетах, чтоб накачать мышцы и скинуть пару лишних килограммов, а кому-то, это ненужно, и он от природы будет всегда стройными подтянутым. Кто-то будет сутками корпеть над учебниками, чтоб запомнить, хоть строчку, а кому-то достаточно беглого взгляда на текст и он с легкостью запомнит почти целую страницу. Во всём виноваты гены, у кого-то хороший набор, у кого-то не очень. Гены и их функции настолько разнообразны, что просто повергают в шок, они влияют на всё, даже на черты характера. Конечно же, самые интересные гены те, чьи функции до сих пор не изучены, и именно ими интересовался звонящий. Например, он утверждал, что одной из групп находящейся в южной Америке, удалось обнаружить гены, отвечающие за способности, которые имеют единицы уникальных людей на земле. Первая находка, была обнаружена у девочки семи лет, проживающей на одном из островов в Карибском море. У маленького ребёнка, наподобие того как это происходит у животных, возникал панический страх и истерика, за несколько часов до того, как должно было случится землетрясение. Со временем, свойства её таланта изменились и приступы паники происходили каждый раз, когда где-то рядом должно было, случится что-то плохое, будь-то автомобильная авария, убийство или стихийное бедствие, в общем, нечто связанное с опасностью. Для девочки, данный дар стал проклятием. Дело в том, что она жила в неблагополучной семье, да еще и в очень злачном районе, я уже не говорю о сейсмически опасной зоне, коим является Карибский островной архипелаг. Таким образом, непонимающего, в чём дело, несчастного ребёнка, лихорадило и трясло от страха практически беспрерывно. Наверняка родители могли бы развить талант девочки еще больше, и научить контролировать эмоции, но им было не до этого, они практически постоянно отсутствовали дома и бесконечно пьянствовали. На помощь измученному ребенку, пришел звонящий, хотя правильней сказать ученые, по его наводке. Они ее нашли и просто банально купили.
— Как купили? — удивился Кристофер.
Морро несколько раз кивнул головой. — Да-да, вы не ослышались, именно купили. Просто пришли, положили деньги на стол и забрали девочку. Отец и мать особо не горевали, и это несмотря на истерику, и плачь ребёнка. Вы наверно подумаете, что над девочкой стали издеваться и проводить чудовищные опыты. Это не так. Ее спасли, к ней относились крайне бережно, с любовью, один из учёных, даже взял ее в свою семью, где она с легкостью прижилась.
— Тогда зачем она им понадобилась? — запутавшись, спросил Кристофер.
— Её дар, — воодушевился пожилой француз. — Учёные, занимавшиеся ею, в мистику не верили. Они понимали, способности девочки имеют свою причину, и спустя несколько лет работы с ней, она обнаружилась. Уникальный ген, позволяющий ей предчувствовать опасность, был найден. И он, являлся одним из трёх генов привитых вам.
Четверо парней напряжённо переглянулись.
— Прекрасно, значит, он был еще и не один, — ехидно улыбался Дима. — Как насчет остальных двух!
— Про их носителей известно не очень много, южно американской группе были доставлены несколько пробирок с кровью, от двух испытуемых. Знаю лишь то, что один из них был пожилой японец, и у него на старости лет обнаружилась способность, время от времени видеть события которые должны случиться, спустя достаточно долгое время. В общем, он предсказывал будущие, но почему-то только глобальное, касающееся всего человечества.
— Вы, видимо шутите?! — не веря в слова старика, произнес Николас.
— Совсем нет, — серьёзничал Морро. — Правда, никто из нас так и не смог проверить правдоподобность повествований о японце. Увы, но у учёных, была лишь его кровь и рассказы звонящего. А на счет третьего субъекта, известно ещё меньше, он мужчина, средних лет, европеоид, и как утверждали документы — он умел читать чужие мозги.
— Телепатия? — не понимал Рамсес.
— Нет. Телепатия подразумевает некое двухстороннее общение, а он не мог ничего передать мысленно, просто читал мозги другого человека, не только мысли, но и воспоминания, и подсознание, самые потаенные уголки человеческого разума не могли скрыться от его дара. Морро почувствовал, будто с его плеч, упал тяжёлый и мучительный груз, который не давал покоя много лет. Он с облечением глубоко и громко выдохнул.
— Два гена, подаривших этим мужчинам необычные таланты, так же были пересажены вам, — после этих слов, старик недовольно посмотрел на Диму. — Теперь ты понимаешь, нечего страшного мы с вами не сделали, напротив, вы обязаны, гордится своей уникальностью.
— Вы сами, в эту чушь хоть верите?! — посмеиваясь, спросил Кристофер.
— Верю! Ведь все мы, участники данного глобального проекта, серьёзные учёные, и если бы кто-то заподозрил подвох, обман, или отсутствие перспектив исследования, даже бы не начали работу.
Диме снова не понравилось, что беседа переходит не в то русло, и он решил исправить ситуацию.
— Эти как вы выражаетесь — „дары“, начнут действовать послезавтра?
— Да! Завтра, ровно в двенадцать часов ночи.
„Время полностью совпадает со сроками, данными Петье на выполнение операции“, поймал себя на мысли Рамсес.
— Послушайте, — негодовал Кристофер. — А почем вы не запихнули в нас гены, чтоб мы стали супер спортсменами или сверх интеллектуалами, или, в конце концов, чтоб просто были очень здоровыми людьми. Зачем понадобилось делать из нас каких-то фриков?
— Увы, это не наше решение, — оправдывался француз — Так хотел звонящий, мы всего лишь выполнили его волю.
— Но зачем ему подобное понадобилось? — изнывал от непонимания Дима. — И откуда возникла именно эта дата — завтра, в двенадцать ночи? Почему не произвести задуманное раньше, например, на пять-десять лет, или вообще сразу после нашего рождения?
— Мне неизвестно для чего, я и сам пытался понять. Но едва ли он намеревался создать из вас суперсолдат или еще нечто подобное, иначе мы бы в вас запихнули отборную коллекцию генов отвечающих за физическое развитие, реакцию и выносливость. Как раз, напротив, у некоторых из вас появились небольшие проблемы с кровью, причиной тому являлись наши манипуляции с ней, и вот за это я прошу у вас прощения. Но, слава Богу, нечего опасного.
Слова француза о крови, стали для американца откровением которого он так ждал, ведь оно многое объясняло.
— Нечего страшного! — возмутился он. — Меня не взяли из-за этих проблем в армию.
— Я знаю, — виновато пряча глаза, произнёс старик. — Ещё раз прости. И Джеймс, причина твоей детской болезненности, та же.
— Проехали, — обиженно кинул англичанин. — Ответьте на вторую вопроса который задал Дима.
— Вы про дату и время?
Англичанин кивнул головой.
— Во-первых, звонящий постоянно говорил про какие-то правила, которые даже он не мог нарушить, нечего конкретного мы не знали, просто он вынужден был их беспрекословно соблюдать. Из-за его нелепой верности этим правилам, мы и общались с ним лишь ночью, и только с помощью того злополучного телефона-автомата. И главное, именно соблюдение правил, повлияло на сроки финальной части эксперимента. Он требовал очень четкого соблюдения временных рамок, вплоть до дня и часа. А во-вторых, так появилась ещё одна задача в проекте, которую необходимо было реализовать. Удивительно, но нам удалось её решить.
Видите ли, в организме многих людей находятся помимо прочих, еще и спящие гены, они либо такими и остаются, либо что-то происходит в человеческом теле, и они начинают функционировать. В последнее время, ученые всё чаще находят способы, будить их. Нам же напротив, удалось открыть метод, с помощью которого мы делали гены спящими. Мы научились программировать их так, чтоб те активизировались тогда, когда это необходимо нам, а в данном случае звонящему. Завтра вечером, в вашем организме создастся благоприятная среда, и подсаженные три гена оживут, не думаю, что вы это почувствуете, скорее всего, должно пройти немного времени, и шаг за шагом, новые способности начнут набирать силу. А вот высвободившаяся, сопутствующая информация, должна дать знать о себе сразу.
— Информация? — насторожился Николас.
Морро довольно улыбнулся. — Первые мои слова вам были о том, что мы вас ждали только послезавтра. Я так сказал неспроста, для меня это предмет особой гордости. Ген, является единицей наследственной информации, в нём содержатся всевозможные физиологические данные от ваших пап, мам, дедушек, бабушек и даже прапрабабушек, одним словом от всех тех, кто был причастен к вашему появлению на свет. К этому богатому наследству, я подсоединил еще кое-что, вполне четкие и осязаемые данные, с адресами, конкретными местами, датами, и тем, что вам необходимо, во что бы то ни стало, приехать сюда, в Париж, в наш дом. Также, вы сразу бы узнали и о проекте, и о нас троих. Хотя, это был лишь мой личный эксперимент и неизвестно удался ли он, но мне кажется, я сделал все верно, с другой стороны, вы здесь, вполне вероятно, это последствие моих манипуляций. Видимо произошел сбой, и информация проявилась раньше, чем заработали гены.
Джеймс задумался над словами Морро, теперь, его постоянным дежа-вю настигавшим в загадочном старом поместье, нашлось объяснение.
— Но разве подобное, возможно, передавать информацию, программировать её? — спросил он.
— Конечно, возможно, — ответил старик. — Здесь механизм схож с тем, как это происходит у обыкновенных дождевых червей.
— Надеюсь, нам нечего от них не пересадили, — с опаской шутил американец.
Ухмыльнувшись, Морро решил продолжить свой рассказ. — Когда червяка запускаешь в лабиринт, он долго ищет из него выход, и вот если этого червяка первопроходца скормить его собрату, то тот пройдёт лабиринт с первого раза. Проведя некоторые опыты, я выявил механизм того, как происходит передача информации и просто применил принцип на вас.
Дима, продолжая, относится ко всему сказанному с недоверием, решил добавить еще пару слов, дабы француз не обольщался.
— Сюда нас привела фотография и череда не самых приятных событий, а не какая-то подсаженная нам память червяков.
— Относительно фотографии, я вам ничего сказать не могу, — Морро вдруг замолчал и прищурил глаза. Ненадолго уйдя в себя, спустя мгновение он ожил. — Хм…Думаю после рассказа о червях, я поведал вам всё, так или иначе касающееся вас. Мне больше нечего добавить. Единственное хочу добавить — мне жаль, что так получилось и вам довелось встрять в какую-то передрягу. Мне бы хотелось спокойного развития событий, и вы бы послезавтра, приехали к нам с Филиппом и Маркусом сюда, вам всё было бы уже известно и мы бы гостеприимно встретили долгожданный гостей с распростертыми объятьями, — пожилой, слегка сумасшедший француз, говоря, выглядел очень искренним и трепетным. — Поверьте, вы четверо и этот проект, для меня больше чем жизнь. Кроме вас и Филиппа, с Маркусом, у меня другой семьи нет, и я никогда, не при каких обстоятельствах, не причинил бы вам вреда и мои двое друзей, уверен, тоже.
Слова, сказанные Клодом Морро, достигли своей цели и подействовали на четырех молодых парней, чего не скажешь о Рамсесе, ведь он многого не мог понять. Поэтому он решил задать вопрос, который бы точно расставил бы все на свои места.
Темнокожий француз ядовито улыбнулся. — Вы знаете, я вам верю, тем более, вы так содержательно и убедительно обо всём рассказали. Верю, про всякие там необычные способности, про гены, и даже про таинственного, могущественного звонящего. В данной истории, действительно много странного и загадочного, — с лица Рамсеса исчезла вдруг циничная ухмылка, и на её месте появился жёсткий и грубый взгляд. — А вот в распростертые объятья, не верю. Особенно в исполнении Филиппа Петье.
Морро растерялся. — Почему же?
— Потому как он, — повысил голос Рамсес. — Пару дней назад, требовал от меня и от группы полицейских разыскать, и убить стоящих перед вами парней.-
Старик опешил, он просто не верил словам копа. — Этого не может быть.
— Ещё как может, — встрял Кристофер. — Вчера ваш, как вы говорите близкий друг, меня прострелил насквозь. Правда рана быстро затянулась, наверное, ваши эксперименты тому виной. Хоть за это спасибо.
Услышанное не укладывалось в седой голове Морро, оно диаметрально противоположно, рознилось с положением дел, о котором знал он.
— Филипп не заинтересован в вашей смерти, — простонал старик.
— Ого, — нагло кинул Рамсес. — Вы я смотрю, многого не знаете. Мне кажется, он как раз единственный, кто в этом заинтересован.
— Исключено! Так мы не сможем закончить нашу часть проекта, и звонящий будет очень недоволен. А когда он недоволен, случается много плохого и Филипп прекрасно знает, и помнит об этом.
— Поверьте, — спокойно сказал Джеймс. — Мы не обманываем вас, он действительно пытался убить Кристофера и у него практически получилось. То, что нас здесь четверо, а не трое, истинное чудо.
Морро было не по себе, он чувствовал себя будто, не в своей тарелке. Его глаза нервно бегали по сторонам, а внутри царило смятение. Внезапно, он что было мощи сжал свой кулак и стиснув зубы, несколько раз, очень сильно, постучал по краю стула на котором седел. –Marde, marde, — ругался он при этом. Через мгновение, он с отчаянными глазами вскочил, схватился за свое деревянное кресло и швырнул его чрез столы в угол комнаты. С грохотом, оно упало на пол, задев при этом несколько стопок с папками и прочие лежащие на столах канцлерские принадлежности. Сдавший француз повернулся к парням спиной. Упёршись двумя руками о стол, и низко опустив голову, закрыв глаза, он еле слышно прошептал. — Это было очевидно.
Стоящие за его спиной пятеро мужчин удивлённые и шокированные нервным срывом, услышали его слова.
— Что? — аккуратно спросил Дима.
Морро глубоко и нервно дышал, спустя несколько секунд сквозь его напряженное дыхание стали доносится слова. — Я чувствовал, они от меня многое скрывали, — француз не спеша обернулся. — Особенно в конце, когда проект стал рушиться, — глаза причудливого старика, наполнились тяжестью, и в них словно в зеркале, отражалось каждое сказанное им слово.
— Знаете, этот дом, прекрасный окружающий парк, не всегда были такими унылыми как сейчас. Когда-то, здешние аллеи были ухоженными и аккуратными, казалось, тут царит вечное лето, и цветение. Ну, а этот дом, был наполнен счастливыми людьми, любящими и умеющими делать свою работу. Так продолжалось несколько лет, пока не родился Джеймс, он был последним из вас четверых. Всё шло как обычно, нам доставили фотографии новорожденного, результаты его анализов и даже копию его медицинской карточки. Мы изучили материалы и приобщили их к остальным личным делам. А потом произошло то, чего никто не ожидал. В назначенный день и час, звонящий просто не объявился. Как и прежде, в чётко определённое время, мы приехали к злополучной телефонной будке, но телефон так и не зазвонил. Нам пришлось просто уехать.
— Может, стоило подождать? — встрял Николас — Вдруг у него были какие-то важные дела и он позвонил бы позже.
Морро грустно ухмыльнулся. — Мы ждали несколько часов, и это не привело ровным счётом ни к чему. Звонящий исчез, просто перестал выходить на связь, будто испарился, мы продолжали ездить в определенные дни к телефонной будке, но ничего, лишь тишина. И даже его люди, регулярно приезжавшие, чтоб забирать или пополнять различную документацию, перестали появляться. Помимо этого, мы не могли связаться ни с одной из групп, участвовавшей в проекте. Связь была прервана, по всем направлениям, — старик глубоко вздохнул. — Так продолжалось два месяца. Всё это время, ученые продолжали приезжать сюда и выполнять работу, я отбирал данные и складировал их, на тот случай если звонящий, и его люди, снова объявятся. В свою очередь Филипп и Маркус пытались выяснить, почему так случилось, из-за чего связь оборвалась, но, несмотря на то, что они уже к тому моменту являлись солидными людьми с большой властью, им нечего не удалось узнать.
— Вам хоть заплатили? — оживился Кристофер.
— Да! С этой точки зрения ничего не изменилось, банковские счета остались нетронутыми, Филипп остался на своей должности, а Маркус со своим бизнесом. Мне же достался дом, его лаборатории и учёные, которые с удовольствием продолжали со мной работать. Но как я уже упоминал, так было лишь два месяца, до того как началось ужасное, — старик замолчал, он явно не торопился открывать хронику воспоминаний. В его мимике и глазах читалась тревога.
— Продолжайте…Прошу вас, — аккуратно настаивал Джеймс.
Оттаяв, старик посмотрел на своих гостей. — В тот день я как обычно проснулся, сделав все необходимые дела, спустился сюда, в подвал. Постепенно из Парижа начали съезжаться сотрудники. К десяти часам приехали практически все, не хватало лишь одного человека, я решил побеспокоиться и позвонить ему домой, узнать, не случилось ли с ним чего, в чём причина его задержки, — старик вдруг потускнел, его голос стал дрожащим, будто плачущим. — Трубку взял полицейский он сказал, что наш коллега покончил с собой, повесился. Филипп сразу же вылетел отсюда и направился на место происшествия. Как оказалось, полицейский не врал, тот действительно совершил расправу над собой. Безусловно, для нас, произошедшее стало шоком и трагедией, виной тому был не столько сам суицид, сколько то, что его совершил человек вполне нормальный, не склонный к депрессии или унынию. У него была семья, жена и двое детей, они ждали, когда он закончит работу здесь, и вернётся к ним домой, в Марсель. Но этому не довелось случиться.
Рассказывая, Морро будто переживал события заново, но, не смотря на душевную боль, он не останавливался.
— Произошедшее горе сплотило нас. Мы не стали прекращать работу, а напротив, стали трудиться ещё более усердно, и это было наилучшим почтением памяти погибшего коллеги. Казалось, нам быстро удастся оправиться от трагедии, но ровно через неделю, произошло еще одно самоубийство, также как и в первом случае, один из наших коллег, повесился.
Услышанное повергало в шок пятерых мужчин, в их головах не укладывалось, как подобные происшествия могли случиться, в столь короткий промежуток времени.
— После повторения трагедии, — продолжал Морро — Мы поняли, едва ли два таких события, являются совпадением. Филипп, используя свою власть, взял дела о двух самоубийствах под личный контроль, и расследования в итоге ни к чему не привели. Всё указывало на добровольный характер поступков, совершенных самоубийцами. На их телах не обнаружили не следов борьбы, не следов от инъекций, вскрытие, также ничего не показало. Мы прибывали в замешательстве, в голову стали закрадываться разные нехорошие мысли и догадки, в основном, они касались звонящего. Со стороны, возникшая ситуация выглядела так, словно дождавшись выполнения первой фазы нашего проекта, а именно благополучного вашего появления на свет, звонящий преднамеренно перестал выходить на связь, оборвал контакты, и далее принялся каким-то загадочным способом устранять людей причастных к работе выполняемой здесь, в поместье.
— Звучит логично, — размышлял вслух Рамсес. — Но если так, почему вы втроём до сих пор живи?
Старик хитро улыбнулся. — Хороший вопрос, и если хорошенько подумать, на него можно найти ответ. Полагаю, первая часть нашего проекта, действительно прекращается на том месте, где вы рождаетесь, мы получаем ваши анализы, фотографии, и прочие данные. Вторая фаза завершается завтра, в двенадцать часов ночи, этот отрезок не очень трудоёмкий, он состоит из бесконечной и порой бессмысленной обработки данных о вашем физическом и моральном состоянии. Если бы за эти годы, что-то бы пошло не так, мы бы благодаря постоянно поступающей информации, сразу же об этом узнали, и приняли бы меры. Для сбора подобных сведений нужно совсем немногое, а именно, связи Филиппа, деньги Маркуса и мои знания. Остальные сотрудники, для осуществления второй части проекта совсем не обязательны. А вот мы втроём, практически незаменимы, и как мне кажется, именно это является причиной, нашего нынешнего размеренного существования.
— Но, а как на счёт остальных, — вдруг перебил Дима. — Вы рассказали лишь о двух сотрудниках, а их, как вы упоминали, было здесь два десятка человек. Не мог же звонящий всех их убрать, даже при самой старательном скрытие информации, такое не осталось бы незамеченным, возникли бы вопросы.
Тягостно вздохнув, старик Морро нервно протер свой морщинистый лоб. — Не торопитесь с выводами, молодой человек. Странные события тех лет, не ограничиваются двумя печальными инцидентами.
После второго самоубийства, мы были полностью деморализованы, продолжать работать в такой атмосфере не представлялось возможным. Среди сотрудников, стали ходить всякие дурацкие разговоры, что это некий злой рок, нельзя было нам играть в Богов, и теперь, какая-то неведомая сила нас наказывает. На волне нарастающей истерии у людей стали проглядывается признаки паранойи и навязчивых страхов, многих из них стали мучить непонятные ночные кошмары, видения, имеющие жуткий и ужасающий характер. Эмоциональное напряжение было настолько высоким, что несколько людей рассказывали, как их, холодящие кровь сновидения стали появляться наяву. Ведения, точно бы реальные, представали пред ними. Честно говоря, мне и самому несколько раз мерещилось много странного в сумерках ночного поместья. Иногда по ночам, мне слышался истошный собачий вой, это была Джульетта, огромная жуткого вида собака.
Беда не приходит одна, и в то трудное время, она стала появляться с каждым разом всё чаще и чаще, принося с воем, дурные вести о новой трагедии. Как вы понимаете, долго в такой грузящей обстановке находится не представлялось возможным. Трудящимся здесь учёным было что терять, и они стали разбегаться от происходящих странностей и ужасов подальше, спустя всего пару недель после второго самоубийства, мы втроём остались здесь совершенно одни. Забавно, но вышеперечисленные страхи и ужасы, нас троих практически никак не коснулись. А вот скоропостижный побег наших коллег, так им и не помог. Кто-то из них уехал домой, кто-то вернулся на свою прежнюю работу в научно-исследовательские институты, а кто-то, решив отдохнуть, устремился в тёплые края, эти люди, надеялись, что всё плохое для них закончилось. Увы, они ошиблись.
Филипп, без их ведома, используя разветвленную сеть Интерпола, мониторил и регулярно получал информацию об их делах и перемещениях. Продолжая подозревать звонящего, он надеялся, что если тот попытается еще кого-нибудь убрать, то люди Филиппа, будучи рядом, смогут выяснить причину загадочных суицидов и по возможности предотвратят очередную трагедию. Но главное, они бы схватили того, кто по приказу могущественного заказчика, занимается инсценировкой самоубийств, — Морро печально улыбнулся. — Новости, как ни странно не заставили себя долго ждать. Информация о происшествиях с бывшими сотрудниками, стала поступать практически сразу, как они стали разъезжаться. Однако суть её оказалась не того склада, какого хотелось нам троим.
Если вкратце, то сообщения удивляли и напоминали эпизоды из какого-то триллера или фильма ужасов. Один из учёных разбился насмерть, на своём автомобиле, так и не добравшись до Ниццы, места своего долгожданного отдыха. Ещё одного сбил на огромной скорости автобус, не оставив на асфальте и мокрого места. Все случаи перечислять не имеет смысла, кого-то убили хулиганы на улице, кто-то поперхнулся куском хлеба. Также повторялись случаи самоубийств, и даже, случилось несколько эпизодов, когда самые мнительные сотрудники, толи от страха, толи от повторяющихся видений и снов, сходили с ума, и их пришлось госпитализировать в психиатрическую клинику, где как не трудно догадаться, через короткий промежуток времени, они погибали, снова при крайне загадочных обстоятельствах.
Старик остановил свой рассказ.
— Господи, — вдруг вырвалось из его груди. — Мы не успели глазом моргнуть, как два десятка сотрудников очутились на том свете. Не один человек, из тех, кто работал над вами четверыми, кроме нас троих не выжил. Виноват ли в этом звонящий, не знаю, но то, что без него, так или иначе здесь не обошлось, это определенно. И как мне кажется, Филиппу и Маркусу удалось, о нём, или о чём-то связанным с ним, откопать информацию. По крайней мере, у меня было именно такое чувство.
— Чем оно продиктовано? — заинтересовался Джеймс.
— После того как погибли все сотрудники, — отвечал старик. — Они вдвоем стали, словно сумасшедшие, пытаться отыскать истину, в происходящей, мрачной трясине, затягивающей глубже. Маркус и Филипп, постоянно находились в разъездах, и здесь практически не бывали, я же, понимая, что на мне висит ответственность за вас, и ваше самочувствие не прекращал работу. Именно тогда как мне кажется, они и стали отдалятся от меня, а постольку поскольку они были моими самыми близкими друзьями и практически единственной семьёй — это отдаление причиняло мне боль.
Пятеро мужчин внимательно смотрели и слушали Клода Морро, по глазам старика было хорошо видно, что слова о боли имели глубокое и сильное наполнение.
— Но ничего, я их понимаю, — продолжал пожилой француз. — Ситуация вышла из-под контроля, и в ней надо было как-то разбираться. Именно этим они и занялись.-
Морро задумавшись, вздохнул и почесал затылок. — В один из своих последних приездов сюда, Маркус и Филипп вели себя крайне взволнованно, и я бы даже сказал нервно, они постоянно суетились, копались в бумагах, торопливо бегали из кабинета в кабинет, и обменивались короткими репликами, делая это так, чтоб я их не услышал. Не став терпеть такого наглого игнорирования, я в грубой форме повышенным тоном стал задавать вопросы, о причинах такой нервной суеты. Внятного ответа мне услышать не удалось, постоянно увиливая, они избегали говорить правду, это чувствовалось. Звучали нелепые отговорки, мол ничего не случилось и им просто надо забрать кое-какие документы, не знаю почему они не хотели говорить, что стряслось, может, желали меня от чего-то уберечь, а может, банально не сочли нужным поделиться, — последние несколько слов, Морро произнес с особенной обидой.
–Не смотря на все их попытки скрыть от меня истинные цели их беспокойств, — с хитринкой в голосе произнес француз. — Мне всё-таки удалось ненароком услышать немного, как мне кажется полезных слов. Проходя по коридору, мои уши выхватили несколько фраз из диалога Маркуса и Филиппа, который они вели заперевшись в одном из кабинетов. Речь шла о финансовых потоках и банках, на счетах которых, хранились наши гонорары за проделанную работу.
Замолчав, Клод Морро лукаво посмотрел на присутствующих парней, желая чтоб те, сами догадались, к чему он клонит. Но в тот момент, смекалка оказалась не самой сильной стороной, незваных гостей.
— И? — прищурив глаза, неуверенно спросил Рамсес.
Старик, разочаровавшись в дедуктивных способностях полисмена, развёл руками, после чего с негодованием произнес. — А то, что, скорее всего Филиппу и Маркусу удалось благодаря своим полномочиям, выяснить, откуда или от кого приходили деньги. Мне кажется, отследив финансовые потоки, они добрались до звонящего, или до организаций подконтрольных ему. Видать, они узнали больше, чем они должны были, поэтому так и суетились. Думаю, им стало известно, кто такой звонящий.
Старик старался насколько это было возможно, войти в положение изрядно замучившихся и запутавшихся парней. Они были самой большой и, наверное, самой важной частью его жизни, он хотел им помочь и рассказать в чём причина их передряг, почему один из его старых друзей пытается их уничтожить, но после разговора сними, он и сам понял, видимо ему, известно, не так уж и много.
— Есть ещё одна немаловажная деталь, — продолжал Морро. — Последние слова, которые мне в тот день довелось слышать от Филиппа, — пожилой француз, замолчав и ненадолго закрыв глаза, пытаясь крайне точно вспомнить каждое слово, сказанное ему много лет назад. Несмотря на то, что его не молодой мозг уже не был столь быстр и чёток как раньше, ему удалось восстановить важный эпизод.
Морро проникновенно посмотрел на четверых парней. — Уходя, прежде чем сесть в машину, Филипп подошел ко мне и взяв двумя руками за плечи, взглянул в глаза. Так на меня никто и никогда не смотрел, такой взгляд пробирает насквозь, не знаю, но как мне показалось, тогда, в нём, я прочитал невероятную тревогу. Спустя пару секунд такого не простого взора, Филипп произнёс — очень важно, чтоб ты ни в коем случае, не при каких обстоятельствах, не прекращал работу. И я, и по сей день, верно, выполняю данную просьбу, насколько это возможно, старательно и надеюсь хорошо. Маркус и Филипп пообещали мне содействовать и сделать всё возможное, чтоб моему труду здесь никто не помешал. Так, это место стало таким, каким оно есть сейчас, с огромным забором, колючей проволокой и крепким замком на воротах. Именно в тот день, когда произошла вся та суета, и прозвучало странное наставление Филиппа, закончилась история нас троих здесь, и началась, судя по всему, какая-то новая история, неведомая мне, — приближаясь к концу своего рассказа, старик, раз за разом тяжело вздыхал. Но он и не думал останавливаться, ведь осталось совсем немного, ещё несколько фраз, и в его странной и непонятной судьбе, практически не останется тайн.
— Раз в неделю, из Парижа, мне доставляется, так сказать, провизия. Я отправляю письмо по электронной почте Филиппу, и услужливый полисмен привозит всё необходимое, включая документы связанные с вами. Иногда, очень редко, и сам Филипп заскакивает, мой единственный и лучший друг. В дни, когда это случается у меня настоящий праздник, — грустно иронизировал Морро. — Дабы окончательно не сойти с ума в этом подвале от одиночества, я часом выбираюсь в соседнюю деревушку, где в местной забегаловке пропускаю бокал, другой, вина, беседуя с местными стариками о футболе, о погоде и о прочей бессмысленной мишуре. Только это, между нами, — предусмотрительно предупредил старик. — Я обещал Филиппу каждый раз оповещать, когда выхожу за пределы поместья, его полицейский блокпост, который он выставил недалеко на шоссе, чтоб те следили за моей безопасностью и покоем.
Пятеро непутёвых гостей, вспомнили о недавней и очень нервной встрече с жандармами, наверняка пожилой француз, имел в виду именно их, говоря о блокпосте. Крутя в голове эту мысль, молодые люди переглянулись, слегка ухмыляясь друг другу.
— Как вы могли заметить, я уже не молод, — с юмором подчеркнул Морро. – Увы, моих физических кондиций недостаточно для содержания дома и близлежащей территории в порядке, и ухоженности, однако я стараюсь делать что, могу, поэтому, моя комната, а также комнаты Филиппа и Маркуса, всегда в идеальном состоянии.
Единственное, огромный парк, окружающий дом, некогда заполненный прекрасными садами, аллеями и декоративными лабиринтами, в последние пару десятилетий, стал напоминать некое подобие заброшенного, мифического леса. Но как я и говорил, думаю с вашим появлением, все, наконец, станет на свои места, в том числе и мои любимые аллеи и рощи, при минимуме усилий, станут бесстыже цветущими, — после этих слов, старик умолк и по-доброму заулыбался.
Рамсес пронзительно смотрел на причудливого и немного сумасшедшего старика Морро, пытаясь увидеть в его глазах, скрытый подвох или ложь. Тот в свою очередь, молча, периодически посматривал то на одного парня, то на другого. Смотря на свои творения, он по-отечески оценивал их, меряя с головы до ног. Рамсес в этом взгляде заметил лишь гордость за проделанный труд, но никак не ложь или хитрость. Повидав на своем веку достаточно врунов и аферистов, он мог практически со стопроцентной уверенностью определить, скрывает ли человек свои истинные мотивы и держит ли камень за пазухой. Темнокожий француз скептически улыбнулся, теперь, после долгого интересного рассказа, который оказался не совсем того толка какого он ожидал, ему, да и остальным четверым парням, снова надо было принимать решение, куда двигаться дальше.
Растерянно почесав затылок, Рамсес решил обратиться к своим подопечным, быть может, они знали, что делать дальше.
— Ну, медузы, что думаете? — полушутя спросил он.
Кристофер, уткнувшись взглядом в пол, задумался. — Не знаю, и верится, и не очень.
— Лично у меня, сомнений ни в чём нет, — тихо промолвил Джеймс. — Осталось дождаться завтрашней ночи, и всё произойдёт само собой.
Общаясь, пятеро неожиданных гостей стали вкруг. Говорить они старались тихо, чтоб их слова остались не услышанными и непонятыми Морро. Заметив это, пожилой учёный не стал мешать беседе, и удалившись к столам расположенным в дальней части комнаты, он спокойно продолжил копаться в своих бумагах, ожидая, когда вновь понадобиться. В процессе рутины, его взгляд остановился на коричневом телефоне, весящем на стене. Морро вдруг понял, ему следует позвонить Филиппу, по крайней мере, они когда-то именно так и договаривались поступить, в случае возникновения какого-либо форс-мажора. Пожилой француз, из-за плеча кинул взглядом на беседующих парней, не надо было иметь семь пядей во лбу, чтоб понимать, те будут против звонка его старому другу, тем более, что тот, якобы пытался убить одного из них. Но с другой стороны, Морро верил, ему удастся, прояснив ситуацию, убедить Филиппа не совершать, по его мнению, жестокий и бессмысленный поступок.
В любом случае, он считал своим долгом, сделать всё возможное, чтоб жизням четверых парней ничего не угрожало, как минимум еще пару дней, пока проект не будет закончен. Морро готов был пойти на всё, ради позитивного окончания эксперимента.
— Думаю, вам следует остаться здесь, — пробормотал себе под нос Морро.
Не сразу поняв, молодые люди с недоумением обернулись и посмотрели на старика.
— Простите! — заинтересовался Рамсес. — Повторите еще раз!
Клод Морро тоже не торопясь обернулся.
— Вы тут, значит всё идёт правильно, к своему логическому завершению. Думаю, вам следует остаться здесь, как минимум до послезавтра. Уверен, я смогу поговорить с Филиппом и уладить возникшую чудовищную неразбериху.
— Хм, — цинично ухмыльнулся Кристофер. — Попросите больше не стрелять, ни в кого из нас?!
Понимая, кивая головой, пожилой француз снова приблизился к гостям.
— Я в какой-то степени разделяю ваше негодование, вы имеете на него полное право, но всё-таки мне придется настоять и заверить вас, ситуация будет улажена. Здесь вы будите в полной безопасности.
Рамсес снисходительно улыбнулся, его забавляла наивность чудного старика.
— Вы ни в коем случае, не подумайте, не хочу вас обидеть, но Филипп Петье никогда не ошибается, и если он решил что-то предпринять, да еще и собственноручно, значит на то, есть крайне веские причины. Он не остановится ни перед чем, пока не выполнит задуманное. И помимо всего, уверен на сто процентов, данный дом, одно из тех мест, где уже сегодня, Петье будет искать наших парней. Так что у вас будет праздник в квадрате, к вам заявились не только ваши творения, но и прибудет ваш старый друг. Извините, даже если не брать какие-то особые стратегические интересы, а руководствоваться элементарным инстинктом самосохранения, я не рекомендовал бы парням оставаться здесь даже на один час.
Парни взглянули на Рамсеса.
— Всё настолько серьёзно? — обеспокоился Николас.
Тот в ответ одобрительно кивнул головой.
Дима с негодованием развел руками. – Ну, куда нам бежать в этот раз, снова в заброшенный дом?
— Вот после того как ты произнес данное местоимение при нашем новом друге, ехать туда уже не стоит, — с укором в голосе сказал Рамсес, недовольно смотря на болтливого юношу. — Не важно куда, туда где вы будете в безопасности, где вас никто не найдёт, по крайней мере как и говорил Джеймс, до завтрашней ночи, а там будет видно.
— И это всё! — продолжал возмущаться Дима. — Мы столько узнали про всякие там белки, некого звонящего, разные проекты, гены и прочую бредовую воспаленную фантастику. И теперь мы снова убежим. А как же фотография, как же причина, из-за чего стреляли в Кристофера и многое другое!
Рамсес строго посмотрел на Диму. – Это, ты можешь узнать, как мне кажется, только у двух людей — У Филиппа Петье и у некоего Маркуса, но одного из них мы найти не можем, а второй, разговаривать не станет, а сразу прострелит кому-то голову, — француз, зная какое впечатление на людей производят подобные слова, сменив строгость на надменность, продолжил добивать парня. — Ну как, может, хочешь пообщаться с Филиппом, устроить вам свидание, меня не затруднит такая мелочь.
— Я опасаюсь того, что мы снова зайдём в тупик, — оправдывался Дима.
— Тупик, лучше, чем смерть, — ухмыляясь и массируя раненое плечо, произнес Кристофер.
Рамсес, задумавшись, потёр свою лысую сверкающую голову. — Пойми, — обратился он к Диме. — Петье вчера, в кабинете мне сказал о том, как важно выполнить задание до завтрашней ночи, после двенадцати, любые действия по устранению станут бесполезными. Будет слишком поздно, а если будет поздно, то Петье стрелять не станет, пальба просто так из злости, особого удовольствия ему никогда не доставляла, — темнокожий парень вдруг сделал небольшую паузу, в его глазах появилась хитринка. — И в правду, почему я об этом раньше не подумал, действия диктуются сами собой, теперь, я точно уверен, вам надо залечь на дно, спрятаться, и когда срок давности задания истечет, мы спокойно и уверенно, сможем получить ответы, по крайней мере, попытаемся. Возможно, к тому моменту, угрозы вашим жизням уже не будет.
Пускай внутри Димы и царила буря негодования и недовольства, потому как он в очередной раз, как ему казалось, отдалился от истины, и убежать значило для него отдалится от неё ещё дальше, в глубине души он понимал, вполне вероятно, залечь на дно и уже потом действовать, единственный оптимальный выход на данный момент. Лишь постоянные мысли о Катрин, и обещании, которое он дал ей, беспрерывно волновали, заставляя торопиться.
— Не забывайте, — заметил он. — В отличие от вас, мне есть к кому и куда возвращаться. У меня есть жизнь, — произнося эти слова, Дима смотрел в сторону. Понимая, что сказанное может обидеть, он избегал прямого взгляда.
Подобная фальшивая деликатность его не выручила, Кристофер и Джеймс переглянулись, после чего с еле заметной обидой, небрежным взглядом окинули Диму. Казалось Николас, также должен был быть глубоко задет прозвучавшими словами, но он выглядел так, будто его совсем не волновало кинутое замечание, и думал он совсем о другом.
— Завтра, в полночь, будет поздно, — размышлял вслух немец.
— Интересно, — вдруг обратился он к Рамсесу. — Почему твой шеф так сказал?
— Не знаю, — пожав плечами, ответил француз. — Я пытался выяснить, но как он сказал, для моего же блага будет лучше оставаться в неведении.
— У меня есть теория на это счёт, — хитро смотря на присутствующих, произнес Николас.
— Давай, — увлекся Кристофер.
— Факты того, что кто-то из нас должен погибнуть до завтрашней ночи и того, что именно завтра в двадцать-четыре ноль-ноль, как выразился многоуважаемый Морро, должны заработать подсаженные гены, как мне кажется, связаны меж собой. Именно поэтому Петье говорит — слишком поздно. Он боится допустить, чтоб они заработали, после того как они проснутся, будет поздно, смерть будет не нужна. Судя по всему, его пугает сам факт того, что это может произойти.
— Какой вздор! — недовольно фыркнул Морро. — Как раз всё прошедшие годы, мы боролись и делали всё возможное, чтоб вам ничего не угрожало, и спустя годы в урочный день и час, изменения произошли. Настаиваю, случившиеся с вами лишь досадное абсурдное недоразумение, стоит мне поговорить с Филиппом, как всё успокоится.
Слушая разговор между Николасом и Морро, Рамсес обратил внимание на несколько фраз, которые показались ему особенно интригующими и настораживающими. В его голове, вновь всплыли слова шефа, о которых темнокожий парень не торопился вспоминать вслух, перед своими четверыми подопечным. Строгий и стальной Петье заблаговременно предупредил подчинённого, если не выполнить задание в срок, то может пострадать огромное количество людей, и он даже не представляет какой ужас ему пройдется лицезреть. Рамсес задумался, видимо молодой, прозорливый Николас прав, главу парижского отделения Интерпола пугает сами, как выразился старик, изменения. В этом может крыться причина такого странного поведения по отношению к верному другу, в далёком прошлом. Возможно, Филипп знает, изменения могут повлечь за собой, нечто нежелательное и опасное, именно поэтому, он так беспокоится о выполнении задания в намеченные сроки, а Морро он ничего не рассказывает, дабы не причинять тому боль, понимая, как важен проект, и в частности парни, для трогательного и одинокого старика.
Размышляя, Рамсес искоса пробежал взглядом по всем четверым парням. Если теория верна, то почему Филипп настаивал на том, что достаточно уничтожить, лишь одного из трёх, ведь гены активизируются во всех, и почему Димы, не находилось в списке заказанных. Вопросов оставалось ещё предостаточно, темнокожий француз понимал это, оттого и не торопился с выводами, но всё же, внутри него уже зародилось ощущение, что картина обретает черты и разгадка уже где-то рядом.
— Послушайте, — вдруг обратился Дима, к стоящему на своём старику, не скрывая в голосе подвоха. — Почему вы так уверено говорите о случившемся в последние дни как о недоразумении, вы же сами сказали, вы чувствовали, от вас многое скрывалось. У Маркуса и Филиппа без вас началась новая история, в которой вас нет. Уверен, те как вы выразились недоразумения, как раз и есть часть истории, и событий, неизвестных вам.
Аргументы, произнесённые молодым парнем, были если не убийственными, то по крайне мере стопроцентно правильными и логичными. Морро понимал, доля правды, и рациональное зерно в них есть, и на этот раз, он не стал возражать.
— Поступайте, как знаете, — уныло произнёс он, опустошенно пялясь в пол.
Юный Джеймс, из всей четвёрки являлся наиболее проницательным и чутким человеком, причиной тому была не столько его религиозность, сколько опыт. Когда-то, он, как и старик, проводил долгие часы взаперти, и ему тоже хотелось, чтоб его поняли и услышали.
Джеймс подошёл к старику и положил руку ему на плечо, тот подняв голову, посмотрел на парня.
— Поймите нас, — произнёс он. — Лично против вас и этого места, не я, не остальные присутствующие ничего не имеем против, более того, не знаю почему, но здесь я чувствую себя почти как дома, порой кажется, мне уже доводилось бывать тут и я, будто знаю вас откуда-то. Убеждён, у остальных ребят нечто подобное тоже проскальзывало. Но при всём выше сказанном, я вынужден согласиться со скепсисом и предостережениями. Подумайте сами, после того, как с нами произойдут запланированные изменения, нам некуда будет деваться, единственный, к кому мы можем обратиться за необходимыми нам пояснениями это вы, ну и естественно два ваших старых друга. Надеюсь, к тому моменту, когда всё случится, не один из них уже не будет желать нашей смерти, и мы сможем спокойно поговорить, — Джеймс улыбнулся. — Послезавтра утром, ждите нас в гости, опять, — сказав это, молодой парень посмотрел на французского полисмена. Соглашаясь, но при этом, не имея особой уверенности, тот покачал головой.
— Я всё понимаю, — глубоко вздохнув, произнёс Морро. — Буду вас ждать. Берегите себя, — Забавный старик выглядел не то что бы печальным, скорее унылым и подавленным, эта палитра эмоций отображённых на его морщинистом лице, имела и свою обратную, неискреннюю, и наигранную сторону. Грустный Морро, благородно отпускающий свои творения, уже распланировал, как только он запрёт двери за своими гостями, наберёт номер телефона Филиппа, а также жандарма, командующего расположенным недалеко отсюда блок постом. Территория не маленькая, а автомобиль остался у непреодолимой преграды, в виде огромных ворот и не менее огромного замка, а это означает, до своего транспорта, молодые люди будут добираться около десяти-пятнадцати минут. За такой отрезок времени, имея практически безграничные ресурсы и возможности, Петье, и огромное количество различных средств передвижения, наземных и воздушных, до отказа набитых крепкими бойцами, готовыми выполнить любой приказ своего командующего, будут если не здесь, то, по крайней мере, очень близко от поместья. Обнаружение и задержание, станут лишь вопросами незначительного времени. А если принимать в расчёт полицейский блок пост, то у них вообще есть шанс повстречать беглецов, еще до того как они окажутся в машине.
— Вы нас проводите? — мощным низким голосом спросил Рамсес.
— Да-да, естественно, — кивнув головой, ответил Морро и не торопясь, вместе с молодыми людьми устремился прочь из подвала, в роскошное классическое фойе, старого загадочного дома. Не спеша, шаркая ногами по ступеням, француз вывел всех наверх.
В холле по-прежнему царил полумрак и висел затхлый, старый воздух. Молодые люди, прежде чем окончательно покинуть дом, остановились у дверей, всё выглядело как в добром фильме с напутствиями и душещипательными прощаниями, но такой, сцена была лишь для Клода Морро. Пускай все вроде шло по плану, в его сердце царила тревога, время от времени напоминающая о себе дурными мыслями. Ему хотелось обнять парней, и по-отечески попрощаться сними, но сентиментальный старик сдержался. Ему на помощь пришла неожиданно вспомнившаяся мелочь, всплывшая в процессе общения с парнями, не получившая должного внимания со стороны пожилого француза, чёрно-белая фотография.
— Совсем забыл, — обратился он к гостям. — В самом начале, Дима мне давал некий снимок, можете мне его ещё раз показать.
— Да, конечно, — ответил Дима.
Достав из кармана фото, он протянул её французу. Тот внимательно осмотрел её, в первый раз, у него не было такой возможности, теперь же, поправив весящие на носу очки, он был более разборчив.
— Это шутка?! — спустя несколько секунд изучения поинтересовался Морро.
Парни переглянулись.
— В каком плане? — произнёс Дима.
Странный старик ехидно улыбнулся, продолжая, пялится в фотографию. – Ну, в чём, как бы суть проблемы? Зачем ты мне её показывал, спрашивал о чём-то, возмущался?
— О Господи. Мы никогда не делали этого снимка, не знаем, откуда он, но у каждого из нас он есть, к каждому он попал по-своему, кому-то, раньше, кому-то позже, все экземпляры на обороте имеют надпись „В ПАРИЖЕ“. Для нас нынешняя история с неё и началась, мы и по сей момент пытаемся выяснить, зачем, откуда, для чего и так далее, но пока ответа не находим.
Слушая парня, Морро со скептическим видом кивал головой. Перевернув снимок, он прочитал два слова, написанные там, почерк показался ему отдаленно знакомым.
— Понятно, — с иронией в голосе сказал пожилой учёный. — И значит, вы нечего не знаете, где делалась, когда?
— Да.
— Но это, же вы?! — продолжал играться тот.
— В том то вся и загвоздка, не один из нас не помнит, ничего подобного.
— При всём выше сказанном, — подключился Кристофер. — Она подлинная, а это, знаете ли, не может, как минимум не интриговать.
— Хм…забавно. И как же они у вас оказались?
Молодые люди, каждый по очереди, стали в двух словах рассказывать истории о том, как к ним попали загадочные черно-белые снимки, особо важной информации рассказы не содержали, тем более, что в основе вопроса пожилого француза, стояло не столько желание узнать ответ, сколько уличить четверых плутов во лжи. Разоблачение не удалось, парни выглядели искренними и правдивыми. Хотя в их рассказах, всё же нашлось зерно, которое привлекло его внимание. По словам Димы, администратор гостиницы, находившийся в лобби, поведал, что человек принесший фотографию и попросивший передать её одному из постояльцев, имел яркую и специфическую деталь во внешности, а именно длинные, зализанные назад седые волосы, почти до плеч. В рассказах остальных парней, тоже фигурировал похожий персонаж. Естественно у пожилого француза не возникло ни малейшего сомнения, что речь идёт о Маркусе. Но для чего ему понадобилось делать и передавать тайком подобные снимки, и почему четверо парней утверждают, что якобы никогда их не делали. Такие неточности, заставляли усомниться в правдивости услышанного, уже не говоря о том, что именно увидел Морро, внимательно рассмотрев таинственную чёрно-белую фотографию. Протянув её обратно Диме, француз тихо, но всё еще с легкой ехидностью в голосе и глазах спросил.
— И где она делалась, вы тоже не знаете?
Незваные гости, смиренно согласившись, покивали.
— Нет, — уверенно добавил Кристофер — Нам ничего о ней неизвестно.
Клод Морро не стал продолжать бессмысленные, наигранные расспросы, вместо этого, он решительно направился к входным дверям, чтоб указать лжецам на подвох, замеченный им. Отворив уверенно двери, он указал рукой на улицу.
— Будете продолжать отпираться?! — гневно произнёс пожилой француз, посматривая то на парней, то на улицу.
Пару шагов вслед за Морро, и парни смотрели туда, куда он указывал. В осеннем пейзаже, на первый взгляд не находилось ничего особенного, но это только на первый взгляд, несколько секунд разглядываний, и в уме четверых парней, стали проскальзывать какие-то нечёткие ассоциации.
— Будь я проклят, — удивленно произнёс Николас. Его рука резко потянулась в карман, достав фотографию, он выставил её перед собой, как бы пытаясь сопоставить увиденную картину и изображение на снимке. Остальные трое парней, не сразу поняли смысла данного поступка, однако поступили также, как и Николас. Став рядом с ним, они принялись разглядывать и сравнивать.
Понадобилось всего несколько секунд, и внутри каждого из них проскользнуло нечто еле ощутимое, некое слабое сходство. Еще через мгновение, всё, наконец, стало на свои места.
— И вправду, будь я проклят, — оторопев, подхватил Кристофер.
Заворожённая четверка, словно околдованная некой неведомой силой, стояла и просто таки проедала взглядом, то фотографии, то открывшийся перед ними пейзаж.
— Она была сделана здесь? — тихо, с благоговением прошептал Джеймс.
— Да, подхватил волну изумления Дима. — Только летом или весной, по крайней мере, листвы на фото явно больше чем сейчас.
Еще одна небольшая, но при этом очень значимая часть загадки приоткрылась. Перед странными и такими разными парнями, которых судьба привела в дивное имение, расположенное недалеко от Парижа, предстало место, которое послужило локацией для необычного черно-белого снимка. И пусть осенние деревья уже не выглядели, так как на фото, спутать было невозможно, совпадали и стволы деревьев, и недалеко стоящий столб с линиями электропередач. Неудивительно, что никто из ворвавшихся на территорию людей, не заметил подобное сходство сразу, подойдя к дому, пейзажи и его детали, остались не увиденными позади.
Опустив фотографии, парни переглянулись.
— В Париже, — задумавшись, произнёс Джеймс. — Можно было и не гадать, где был сделан снимок, на его обороте об этом написано.
— Ты прав, — аккуратно поддержал Кристофер. — Но суть в том, что не здесь, не вообще в этой стране, я никогда не был. И мой паспорт, а точнее отсутствие отметок в нём о пресечении границ, отличное тому доказательство.
— Не спорю, у меня ситуация практически такая же, — удивлялся Николас.
— Забавно. Мы бегали, скрывались, и в итоге, судьба нас привела сюда, там, где это случилось, для них, для нас.
— Может оттуда ощущение, что здесь так все знакомо! — добавил Дима. — Вдруг мы просто что-то забыли, но когда-то бывали здесь!
Рамсес и Морро подошли к парням, не надо быть Эйнштейном и иметь супер мозг, чтоб понять причину подобного поведения их подопечных, тем более пожилой учёный, со своими подозрениями был и так в курсе, хотя реакция гостей его немного удивила. Чего не скажешь о Рамсесе, привыкшему к постоянным странностям, тот уже не удивлялся, а снова заинтригованный наблюдал, зная, это всего лишь маленькая часть того, чему ещё предстоит открыться.
Французский коп, выдернул из рук Димы фотографию и взглянул на неё. Спустя несколько секунд он переключился на старика и ухмыльнулся.
— Видать, вы заподозрили нас во лжи?!
— Ну, а как еще! — возмутился тот. — Вы здесь были, есть тому подтверждение. Только не пойму, зачем вам эти игры, к чему вопросы и якобы незнание ситуации. Для чего водить меня за нос, я ведь вам не враг, а союзник.
Рамсес хотел было ответить, но его резко перебил Николас.
— Так вы думаете, мы вас обманывали?
На лице Морро периодично менялось то непонимание, то растерянность, то возмущение. Он набрал полные лёгкие воздуха, сложив губы в трубочку, он сильно выдул его, словно чайник, выпускающий пар. — Ну знаете ли, для того есть серьёзное основание.
Недоверие старика возмущало и расстраивало парней, по их мнению, после всего пережитого, подобное было крайне несправедливым и неоправданным.
— В наших вопросах, доводах и поведении, — негодовал Кристофер. — Обман отсутствовал на сто процентов. Даже больше того, на сто-один.
— Я вынужден с ними согласится, — решил поддержать молодых людей Рамсес. — Мне волею судеб известно больше чем другим о происходящем. И могу подтвердить, они не врут.
Пожилой француз, с ног до головы высокомерным взглядом обмерял огромного, темнокожего полисмена. — Вы думаете, одного вашего слова достаточно! И у меня испаряться какие-либо сомнения? Я вас в первый раз вижу, а таким людям, я не склонен слепо доверять.
— Вы упрямый сумасшедший, — смотря на старика, кинул Дима.
Тот опустив свои глаза, будто обидевшийся ребёнок, глубоко и напряженно вздохнув, сдавленно в ответ произнёс. — Уходите.
— Что?! — удивился Джеймс, хоть и осознавая, одинокому учёному не очень приятны слова зарвавшегося юнца.
— Ступайте прочь. Если все как вы сказали, жду вас послезавтра, — Клод Морро кинул ещё раз взгляд на незваных гостей. Они стояли на улице за порогом его дома. Молча, не дожидаясь ответной реакции на свои слова, он уверенным шагом зашёл внутрь и сильным махом запер со стуком дверь. От удара пятеро мужчин вздрогнули. Дима хотел гневно что-то сказать в ответ, но Джеймс резко схватил его за руку.
— Не стоит…достаточно, — произнёс он.
— Вообще, зачем ты так с ним? — не понимал Николас.
— А зачем он так с нами, мы же не врали, — парень тяжело выдохнул. — Не обращайте внимания, просто мне уже давно пора домой, я дал обещания, и меня ждут. А вся эта история меня уже порядком достала, — произнеся эти слова, Дима, длинной знакомой дорогой, направился обратно в сторону ворот и автомобиля стоящего за ними. Парень выглядел унылым, будто его покинули силы и мотивация, казалось, он готов был в любой момент всё бросить и удрать домой.
Остальные парни без промедления отправились вслед за ним
* * *
Захлопнув двери, Морро практически сразу же остыл. Слова Димы о его безумстве и упрямстве, задели его до глубины души. Он и сам знал, что является не совсем нормальным с общепринятой точки зрения человеком, но он не думал, что совершил нечто заслуживающее этой констатации факта. Выпустив пар, старик тотчас обернулся и стал наблюдать за происходящим за дверью через глазное отверстие. Послушав диалог парней, и пронаблюдав, как они удаляются, он с полной уверенностью решил рвануть в подвал, чтоб набрать номер телефона Петье и сообщить ему последние неожиданные новости, а также, о месте нахождении такой важной для них четвёрки. Морро сделал несколько шагов, вдруг он остановился, будто внутренний голос приказал ему это сделать. Обернувшись, он посмотрел на дверную ручку.
„Как они сюда вообще попали, ведь я закрывал двери!“ подумал пожилой француз.
В голове Морро не укладывалось, каким образом, нескольким людям удалось с такой легкостью проникнуть в хорошо защищённый дом. Ни на дверях, ни на замке, не было следов взлома. Просто напросто было не заперто, а этого, быть не может, он точно помнит, как всё закрыл и проверил. Двери в дом являлись не менее важным элементом безопасности и предосторожности, нежели высокий забор с колючей проволокой или решетки на окнах, поэтому им уделялось особое внимание.
— Тогда как?! — под нос пробубнил себе старик. Через несколько секунд молчания и размышлений он невольно заметил, невероятная неестественная тишина, накрыла и без того тихий бесшумный дом. В воздухе повисло какое-то напряжение и тяжесть. Морро отвлёкся от дверей и почему-то посмотрел на лестницу, потом на дверной проём, ведущий в коридоры второго этажа. Затаив дыхание, он стал прислушиваться, то ли в его голове, то ли на самом деле, но ему показалось, прозвучал какой-то шорох.
„О Господи“, в панике подумал француз. „В доме кто-то есть“.
Словно услышав его мысли, со второго этажа стали доносится звуки приближающихся шагов, напоминающих, ритмичный стук молота. Происходящее напомнило о далёком и страшном прошлом, те кто выжил во время тех страшных событий и попал в психлечебницу, рассказывали об оглушающей тишине, о шагах и остальных предвестниках неминуемой смерти.
Из-за этого, охваченный паникой и страхом, Морро словно пёс сорвавшийся с цепи, ринулся в подвал. Схватив связку ключей, весящую на стене, он запер за собой двери так крепко, как только это представлялось возможным. Снаружи её нельзя было отпереть, а единственный ключ находился у него в руках.
Напуганный старик, с надеждой бежал к телефону, в свой кабинет в подвале. Через мгновение, он собирался связаться с полицейскими находящимися не так далеко от его поместья, те мигом примчатся и решат даже самые серьёзные проблемы. По указке Петье, обладая расширенными полномочиями, они могли спокойно стрелять на поражение, даже при малейшей опасности, если посчитают нужным.
Минуя столы и задевая локтями горы папок, Морро добрался до столь желанного телефона. Схватив трубку и приставив её к уху, он спустя секунду заорал. — Нет… Этого не может быть… Не сейчас.
Связи не было, телефон не работал, и даже легкие постукивания по корпусу, и по кнопкам, не принесли желанного результата.
„Ну, ничего“ мысленно успокаивал себя француз, кладя трубку. „Я по-прежнему в безопасности, тут меня не достать“ Но зловещий молот, снова отчётливо зазвучал. Миновав запертую дверь, кто-то спускался по лестнице, неизбежно приближаясь к комнате, в которой находился испуганный пожилой учёный. Тот, обернувшись, с ужасом смотрел на последнюю преграду, металлические двери, увы, но те не закрывались и не могли служить средством сдерживания.
Француз не понимал, как кто-то мог попасть внутрь подвала, ведь он мгновение тому сам их запер. Отсутствовал звук проникновения, хотя бы малейший шум взлома или шум изношенных скрипящих деталей.
Нервная и беспорядочная чехарда мыслей прервалась резким неожиданным звонком телефона. Словно за последнюю надежду, Морро схватился за телефон. Единственный кто мог ему звонить, был его верный друг Филипп Петье, старик надеялся, что крик о помощи, ещё что-то может исправить, но прежде чем сказать хоть слово, в трубке раздался приятный, невероятно красивый и уверенный, бархатный голос.
— Простите меня друг мой, но я нечего не могу поделать…Правила. Еще раз, простите, — звонок оборвался и после нескольких кратковременных гудков, телефон замолчал.
Морро ждал звонка от этого человека десятки лет, это был тот самый таинственный и недостижимый звонящий. В первый и последний раз, француз пообщался с ним напрямую. Непонятно для чего, но тот решил напоследок напомнить о себе, да и ещё в столь страшный момент.
Рука Морро, крепко держащая трубку, обречённо сползла вниз, он затаил дыхание. Шаги стихли. Некто, перед кем не устояли ни одни замки, остановился за последней преградой. Дверь слегка приоткрылась.
Француз, лицезря картину, напрягся что есть силы…
В возникший проем, легкой поступью, грациозно, словно скользящая тень, зашла огромная чёрная собака. Она сразу заметила того, кого искала, и медленно стала к нему приближаться. Глаза дьявольского пса, светились адской чернотой, а из ужасающей оскалившейся пасти, исторгалось злобное рычание.
— Джульетта, — дрожащим голосом произнёс Морро. В ту секунду, перепуганный и трясущийся от страха старик, не стал задумываться о том, почему спустя три десятка лет, собака была жива, и при этом совсем не изменилась. Он вспоминал о том, что она приносит с собой, а именно смерть. И вот спустя много лет, она, наконец, вернулась за ним.
В ожидании прыжка демонической собаки, Морро смотрел ей в глаза, однако в данной ситуации, для него подобный исход был бы не самым страшным. Двери, на которые Морро уже не обращал внимания открылись полностью, в комнату вошел темный мужской силуэт. Француз поправил на переносице очки, чтоб внимательно рассмотреть вошедшего человека. Взору Морро, скорее всего, предстал хозяин животного именуемого Джульеттой и тот, перед чьими шагами не устоят не одни двери, и не одни преграды…
Глава 29
Наступило еще одно невнятное, пустое, и безгранично серое утро. Если бы не легкая прохлада и низко весящие свинцовые тучи, которые вот-вот разразятся громом и дождем, об этом дне никто бы и не вспомнил. Стихия, которая пришла вслед за бесконечно мучающей этим летом весь мир жарой, воспринималась словно спасение. Спасением это было и для Петра, но не таким как для остальных. Раскаты грома, молния и беснующийся ветер вдохновляли его, на фоне безликости и уныния царившей в его жизни.
Он мечтал о многом, мечтал постоянно, фанатично, увы, пока ничего не сбылось, по крайней мере, что-то значимое, что должно было изменить привычный уклад его бытия. Печально то, что это не была его вина, он как остальные не был всесильным, так считал он сам. В последнее время, реальность для молодого парня была не самой радужной, пережив несколько месяцев назад тяжёлый разрыв с девушкой, которую как ему казалось, он любил, и с которой он хотел связать свою дальнейшую судьбу, он разбитый и разбросанный на осколки, старался собираться. Но удавалось это не всегда, бесконечная вереница событий не давала свободно вздохнуть. Безразличие друзей, обман коллег по работе, с последующим вынужденным увольнением, неполадки в семье, постоянно повторяющиеся скандалы, казалось, весь мир настроен против него. Лишь маниакальная слепая вера, надежда и сила духа, твердеющая от часто напоминающих о себе горьких потрясений, не позволяли сдаваться.
Пётр открыл глаза и практически сразу же взглянул в окно, на улице было пасмурно, как и последние несколько дней. Ему нравилась такая погода, в шуме дождя и бушующем ветре он чувствовал еле ощутимую загадку, тайну. Каждый раз, когда природа показывала свой мятежный характер, в его ум и душу приходили невнятные очертания, образы, ощущения связанные с далёкими снами и событиями, произошедшими в прошлом.
В этот раз, его пробудил не звук будильника или чувство удовлетворения после долгого сна, а очередной нечёткий кошмар, точнее его окончание. Видение состояло из попытки скрыться от кого-то, или от чего-то, в незнакомом подвале, потом возникло чувство нехватки воздуха, удушья.
Молодой парень, не придав значение сну, встал с кровати и отправился в ванную. После, он подошел к своему компьютеру и включив его, уселся перед ним. Совершив несколько простых манипуляций, на экране монитора появилось то, что было для него невероятно важным последние несколько лет — его книга. Рождающаяся с трудом, она во многом являлась отдушиной и побегом от окружающей, временами грубой действительности. Строки, появлялись медленно, порой случались периоды, когда по несколько месяцев он даже не заглядывал в папку, где в электронном варианте находилась рукопись, а иногда, он, просто включая компьютер, пялился на белый лист, отображённый на мониторе, не способный выдавить из себя и слова. Наверное, обстоятельства, такие как: лень, работа, усталость и прочие, подошли бы для объяснения причины, почему так долго рождается его задумка, но самыми главными и неприятными, являются страх и неуверенность. Неуверенность, что кому-то это вообще нужно и в дальнейшем может понадобиться.
Вокруг, как всегда найдётся массу людей, которые с огромным удовольствием, вселять в тебя нерешительность и поспешат усомниться в твоих талантах. В основном, такие люди делают это фантастически легко, как бы с пониманием, по-дружески, говоря при этом, не уверен, мне не очень, не думаю, что это твоё, список дружеских подбадриваний можно продолжать бесконечно, и многим он будет до боли знакомым. Но, слава Богу, таких в жизни Петра, не так уж много, а те, кто был, или сами исчезли или молодой парень умышленно прекратил общение с ними. Хотя ему грех было жаловаться, на те, немногочисленные отзывы о своих трудах, которые он слышал, от узкого круга людей, доверившим отрывки или небольшие части, состоящие из нескольких десятков страниц. Людям нравилось, они находили прочитанное интересным и интригующим. Это помогало и давало силы двигаться дальше по белым страницам.
С недавних пор, текст стал рождаться значительно чаще, его стало становиться больше и больше. Будто по чьей-то указке, появляющиеся мысли и сюжеты, находили своё отображения в написанных строках. Абсолютно не подозревая об итоге, он продолжал идти дорогой, которую считал правильной, аккуратно доставая из своего сердца тайны и события прошлого. Порой, про себя украдкой размышляя, он говорил — раз уж не суждено сбыться, то пусть хоть кто-то, читая, мысленно увидит то, что когда-то довелось видеть мне… Все то величие.
Едва коснувшись пальцами кнопок клавиатуры, зазвонил телефон.
„Ну вот опять“, подумал Пётр, посмотрев на пробивающийся номер. „Снова не удастся поработать“.
Подняв трубку, Пётр услышал голос своей сестры, она попросила съездить с ней по делам, и он не отказал. Не став выключать компьютер, парень, быстренько собравшись, отправился к ней…
За постоянными встречами, обсуждениями ближайших планов, а также решениями насущных дел, миновал день, а вслед за ним и вечер, Пётр оказался дома уже практически ночью. Скинув с себя верхнюю одежду, он, пройдя в комнату, устало рухнул на стул стоящий возле стола с компьютером, нажав несколько клавиш на клавиатуре, электроника ожила, и на экране появилось изображение. Белая, незаполненная страница. Пётр горько ухмыльнулся…
„Жаль“, проскользнула мысль в его голове.
Он сожалел, что ему сегодня не удалось написать хотя бы несколько строк, а для того, чтоб начать их накидывать прямо сейчас, у него не было сил, да и спать как-то очень особенно хотелось. Выключив свет, компьютер и прочие достижения современного прогресса, парень лег в постель, накрывшись одеялом и удобно умостившись, он закрыл глаза. Практически сразу, он стал проваливаться в сон, обычно на это уходило минут двадцать-тридцать, теперь же, процесс происходил значительно быстрее, всего несколько минут. Не хватило времени даже, чтоб вспомнить, как прошёл день. Единственное, что возникло в голове Петра, уже практически перед тем как провалиться в сон, это женское имя Джульетта. Парень поймал себя на мысли, неизвестно по какой причине, но это имя, ему почему-то очень сильно нравится.
Глава 30
После больницы, где был сделан рентген, а также подлечены несколько синяков и царапин, Филипп Петье отправился домой. По-дороге, в автомобиле, на заднем сидении, его сопровождал один из заместителей, который услужливо докладывал о положении дел. Сокрушенный Филипп, был будто отрешен от всех его слов, как в прочем и от остального окружающего мира. Практически не моргая, он, уйдя в себя, смотрел в окно на проносящийся мимо вечерний Париж, иногда, будто на автопилоте, кивая головой и задавая дежурные короткие вопросы, угукая в ответ, практически не вникая в слова собеседник.
Находясь в оцепенении, строгий шеф столичного Интерпола размышлял, как действовать дальше, с одной стороны, вариантов и ресурсов для охоты имелось масса, с другой, невозможно абсолютно точно знать, какой именно вариант будет правильным и приведет к беглецам.
Поездка домой быстро закончилась, приведя к красивому элитному дому, расположенному в центре города. Кованные чёрные ворота, верхнюю часть которых украшали изящные заостренные изогнутые вензеля, после нажатия кнопки охранником, который видит на мониторе весь прибывающий и убывающий транспорт, не торопясь открылись, и служебный автомобиль въехал через арку во внутренний двор. Медленно обогнув небольшой, двух ярусный фонтан, выполненный в стиле барокко, машина остановилась у подъезда. Филипп, прежде чем выйди, посмотрел на окна своей квартиры, в них было темно.
„Спят уже, наверное“.
Посмотрев на наручные часы, он тяжело вздохнул, обнаружив, что время уже достаточно позднее, а он, за целый день, практически и словом не обмолвился с семьёй.
Выйдя из машины и захлопнув за собою двери, Филипп Петье не проронил не слова, это озадачило и водителя и заместителя, оставшихся внутри. Удивившись, они переглянулись. Обычно их шеф, перед тем как покинуть автомобиль, даёт указания на завтрашний день относительно своих дежурных планов, или хотя бы сообщает время, когда за ним следует заехать. Отсутствие наставлений, насторожило подчинённых, но они не стали лезть с вопросами и уточнениями, каждый из них знал, когда шеф не в духе, его лучше не трогать.
Петье не успел подняться по ступенькам и зайти в парадное, как его служебный автомобиль, развернувшись, скрылся со двора дома.
Крепкий и услужливый охранник открыл дверь. — Добрый вечер месье Петье, — произнёс он.
— И вам добрый, Эмильен, — устало улыбнувшись, в ответ произнес тот.
Войдя в белое мраморное фойе, подпираемое коринфскими колонами, немолодой француз направился к лестнице, а не к лифту, и это не смотря на то, что лифт поднимался прямо в его квартиру.
Сегодня Филиппу захотелось немного пройтись.
Медленно волоча ноги, он, шаркая, поднимался по овальной лестнице, которая расположившись вдоль стены, по спирали шла вверх, нарезая изящные круги. Филипп Петье жил всего лишь на третьем этаже, но путь от входных дверей до квартиры, занимал немало времени и был достаточно утомительным, виной тому служили, высокие, почти четыре метра в высоту потолки, а также широкие лестничные площадки, на которых располагались всего по две квартиры. В доме жило лишь восемь семей, каждой из них, принадлежало целое крыло здания, то есть пол этажа. Эти люди, ценили приватность и индивидуальность превыше всего, поэтому соседи практически между собой не общались, а о шуме и прочих беспокойствах, вообще никто и не вспоминал. Спокойствие, роскошь и комфорт, так можно описать ощущение, возникающее при попадании внутрь дома. Филипп, остановившись у дверей своей квартиры, обернулся. Молча рассматривая внутреннее убранство, он наслаждался умиротворением и надежностью излучаемым домом. Свет от бра висевшей на стене и реагирующей на движение, наконец, погас, и лестничные пролёты, ступеньки, перила, окутались мягкой темнотой, которая слегка прерывалась лучами фонарей, попадающими внутрь с улицы, сквозь огромные, прозрачные, словно воздух окна. Французу всё казалось тогда крайне, тихим и безмятежным, он хотел, чтоб так было вечно. Порой, покой и стабильность, когда твои родные здоровы, сыты, ты занимаешься любимым делом, и есть настоящее счастье, но к хорошему привыкаешь быстро, и уже не замечая того, что есть, люди начинают крутить носом, и лишь после того как потеряют, понимают всю ценность того, что подарила им судьба. Сейчас, стальной Петье осознавал всю хрупкость своего собственного мира как никогда, мира, где главной и самой важной частью, являются его родные и близкие.
Глубоко вздохнув, зрелый француз осмотрелся, обведя взглядом окружающую красоту, достал из кармана ключи и стал ими аккуратно открывать двери. Делал он это так, чтоб шумом щёлкающих замков не разбудить жену и ребёнка. Подобная деликатность говорила о многом, она указывала на то, что даже в мелочах француз готов на многое, дабы ничего не потревожило покой и равновесие его близких.
Петье переступил через порог, и аккуратно захлопнул за собой двери, не включая свет, он торопясь снял обувь и скинул со своих усталых плеч плащ. Соскользнув, изрядно испачкавшаяся после падения на мокрый и грязный асфальт вещь, звеня мелочью и прочей дребеденью находящееся в карманах, повалилась на пол.
Мягко ступая по тёмно-коричневому лакированному паркету из карельской берёзы, мужчина поспешил по длинному тёмному коридору меж белоснежных стен в спальню. Подойдя ближе, он увидел, что дверь туда слегка приоткрыта, и из щели струится слабый свет. Отворив её полностью своей морщинистой рукой, он по-доброму улыбнулся и замер. На широкой кремовой кровати, укрывшись кашемировым одеялом, обнявшись, спали жена и ещё совсем меленькая дочь, Сюзанна. Рядом на полу, лежала большая открытая книга, даже издалека, в ней были заметны яркие причудливые картинки. Это была любимая сказка малышки. Аннет часто читала её перед сном их дочурке, когда та не могла заснуть. Нередко подобный экскурс в мир фантазии и забавных сюжетов, заканчивался крепким сладким сном, для обеих любимых женщин стального француза. Возвращаясь поздно домой, заставая такую умилительную картину, он не торопился разрушать идиллию и будить Сюзанну, чтоб та шла к себе в детскую. Вместо этого он спокойно отправлялся в одну из гостевых спален, благо в огромной квартире их было достаточно, и некому не мешая, тихонько ложился там спать. Прежде чем покинуть свою спальню, он вошел внутрь и поднял с пола книгу, тихо положив её на стол, он сделал несколько шагов к тумбочке, стоящей возле кровати и выключил расположившуюся на ней небольшую лампу, которая окутывала всё вокруг, легким и уютным золотистым светом. Перед тем как лампа погасла, Филипп, запечатлел в своей памяти картинку, спокойно спящих в кровати дочери и жены, эти две персоны являются самыми мощными мотиваторами, во всех его действиях и поступках. Тяжело вздыхая, Петье вышел из комнаты и аккуратно запер за собою дверь. Зашагав по тёмным длинным коридорам, француз задумался. Задумался о том, как тяжело быть отцом маленького ребёнка, когда тебе за шестьдесят, и о том, как тяжело быть мужем, когда разница в возрасте с женой, составляет двадцать-шесть лет. А главное, о том, насколько эта тяжесть делает его счастливым. И как страшно, в одночасье утратить эту сладкую ношу. Француз и подумать не мог, что подобные мысли об утрате и разрушении мира, в котором он живет, когда-то придут в его голову.
В своё время, слепо устремившись вдогонку за своим амбициями и поверив обещаниям звонящего, он сделал выбор. И этот выбор, принес счастье и успех. Таинственный человек, регулярно появляющийся по ту сторону телефонной трубки, сдержал все свои обещания, даже те, которые не одному живому существу казалось выполнить невозможно. Однажды в разговоре, могущественный собеседник, дабы лишний раз убедить Филиппа в правильности принимаемого им решения, сказал, что тот может просить всё, что пожелает, не только материальное, как например деньги, работу, статус, а любые возникающее в фантазии. Филипп, думая, что пускай и обманывается, словно меленький ребёнок, гонящийся за радугой, не сдержался, и рассказал о многих желаниях и мечтах, таящихся у него на сердце.
После того, как он достигнет определённого возраста и положения в обществе, ему хотелось бы, чтоб у него появилась молодая и очень красивая жена, та, была бы будто из книг и фильмов, верная любящая, и безгранично мудрая, и пусть спустя определённое время, успев вдоволь насладится их чувством, свободой и возможностями, у них появиться дочь, маленькая, прекрасная принцесса. Она станет самым лучшим и заключительным аккордом в жизни француза. В конце, он попросил уйти из этого мира глубоким стариком, уверенным, с его женой и дочерью всё будет хорошо и они не в чём, не будут нуждаться. Филипп сказал эти слова будто в воздух, зная, подобное не подвластно человеку, уверенный, что ничего из перечисленного им не сбудется. В ответ, звонящий просто ответил, хорошо, и как всегда положил трубку. Стальной француз, за вереницей жизненных событий, порой крайне опасных, пожалуй, никогда бы и не вспомнил об этом разговоре, если бы не та картинка, которая отпечаталась в его памяти несколько минут назад, его крошка дочь, лежащая в обнимку возле мамы.
Желаемое сбылось, как он и просил, и самое удивительное, примерно в те же сроки, о которых он упоминал. И по сей день, Филипп не мог понять, как так случилось. Едва ли, даже ну очень могущественной особе, коим без сомнения являлся звонящий, удастся реализовать, или хотя бы создать благоприятные обстоятельства, чтоб всё случилось и случилось вовремя. Филипп уверен, в его личных отношениях во главе всего стоял случай, ведь счастье и искреннюю любовь невозможно подделать. Когда-то сомнения и одолевающие вопросы не оставляли в покое, именно поэтому, еще в самом начале, много лет назад, встретив молодую и красивую брюнетку Аннет, которая напоминала яркий солнечный лучик, возникший среди чёрных и однообразных туч, француз, перепроверил всё, касающееся её жизни, от рождения и до момента их встречи. Ничего компрометирующего не найдя, он пошел дальше, и проверил её родных и друзей, к большой радости подозрительного Филиппа, там тоже было чисто. Перед самим собой ему было крайне стыдно, за проявленное недоверие и сомнения в честности и порядочности хорошей и по-настоящему приличной девушки. С тех пор, все совпадения с собственными желаниями, которые были высказаны звонящему, и которые упрямо продолжали сбываться, француз, дабы не портить себе нервы и не терзать душу, списывал на случай и удачу. Прекрасно, что жизнь складывается именно так, как он хотел.
„Просто судьба“ говорил он себе, отгоняя лишние мысли.
Так продолжалось достаточно долго, до того момента, когда счастливая Аннет, довольная и сияющая не выбежала из ванной, держа в руках тест на беременность.
„Нам наконец-то удалось“ воскликнула она тогда, ведь годы стараний, не приносили никаких результатов. Со временем, после посещения доктора, который сделав УЗИ, торжественно произнёс, у вас будет девочка, иллюзии и надежды на случайность, покинули Филиппа. Неудачный опыт в выяснении чего-либо, так или иначе связанного со звонящим, удержал его от очередных проверок, француз знал, это не к чему не приведёт. Тем более, появившееся на свет маленькое счастье, было важней любых подозрений. И если таинственная особа, именующаяся звонящим, имеет хоть малейшее отношения к случившемуся в личной жизни Филиппа, то единственное, что тот может сделать, это сказать ему спасибо. Наверное, правильным было бы, пережив проблемы, возникшие в проекте, просто забыть всё связанное с ним, и наслаждаться тем, чем щедро одарила его судьба и могущественный незнакомец. В таком случае, существование Филиппа в данный момент напоминало бы рай, или, по крайней мере, мыльную оперу, где всё хорошо и сюжет заранее известен. Если бы сейчас стальной француз, мог бы выбирать, то он сто процентов, выбрал бы неведение, словно страус, прячущий свою голову в песок. В его разум, никогда не пришли бы дурные мысли, о потере всего, что у него есть, и сердце его не переполнялось бы страхом и болью.
Однако, молодые и горячие сердца Маркуса и Филиппа, не могли устоять перед собственной совестью и любопытством. Они стали искать и докапываться. Найденная правда их не освободила, а наоборот, сделала на всю жизнь рабами.
Самые светлые и дружеские чувства, испытываемые к Клоду, не дали двум друзьям посвятить его в обнаруженную подноготную проекта, который, увы, оказался совсем не тем, чем все они трое думали. Филипп знал, своим молчанием и внезапным отдалением от Клода, они с Маркусом, делают тому невыносимо больно, но в тот же самый момент, такое отдаление и безмолвие единственны способ защитить друга от правды, правды которая порабощает. Француз постарался хоть как-то защитить себя, оградившись от происходящего, лишь изредка узнавая новости и помогая Маркусу. А вот немец не смог, он загряз в заговорах и тайнах окончательно, будто переселившись в другой мир, полностью изменивший его. Но справедливости ради, надо сказать, что и французский коп, порой посматривал за грань. Происходящее там привлекало и манило практически постоянно, жизнь без этого, была лишь побегом в реальность, состоящую из самообмана, но отнюдь не к правде и свободе.
И вот теперь, спустя годы, шагая по темному ночному коридору своего красивого дома, Филипп Петье осознал то, что порой так манило, находясь за занавесом, само настигло его мир, и пускай все прошедшее время, он обманывал себя, этот самообман был прекрасен. Вполне вероятно, у него теперь осталось всего два дня такого обмана, где он счастлив, и счастливы его жена и ребёнок.
Филипп не мог допустить разрушение этого, практически идеального мира. Если ему представится ещё, хоть один шанс, его рука не дрогнет, и на сей раз, если понадобиться он нажмёт на курок не один, а для абсолютной уверенности четыре раза, и все выстрелы будут только в голову.
Филипп зашел в небольшую гостевую спальню, в темноте он сел на кровать напротив окна и посмотрел на небо. На лице зрелого мужчины, появилась горькая ухмылка.
— Боги маленьких мальчиков, — в сумерках, с болью в душе прошептал он.
— Глупцы.
Неумолимо бегущее время, всё расставило на свои места, и боги, несмотря на возможности и власть, оказались всего лишь пешками, в невероятной интригующей игре.
Филипп постарался перебороть волнующее его мысли и догадки. Он устал, ему необходим был отдых. Пережитая за день тяжесть настигла его, и он практически моментально уснул.
* * *
— Papa, papa…reveiller! — пробудил Филиппа то крепкого сна, звонкий детский голосок.
Пускай француз совсем не хотел вставать, он не злился, суровое морщинистое лицо, расплылось в довольной улыбке. Дверь открылась, и в комнату забежал ангелочек, с чёрными кудряшками и тёмно карими глазами, одетый в розовую пижаму с изображениями героев мультфильмов. Крепко держа в руках мягкого плюшевого единорога, он ловко заскочил на кровать, и что есть силы, обнял Филиппа. Имя этого неуёмного ангела Сюзанна. Вслед за ней, в спальню зашла Аннет, которая, несмотря на ранее время и недавнее пробуждение, выглядела роскошно. Она подошла, и села рядом с мужем и дочерью, на краюшек кровати.
— Во сколько ты вернулся? — спросила она.
Филипп смачно зевнул и потянулся. — Поздно.
Аннет, хитро посмотрела в глаза мужу. — Опять проблемы на работе.
Тот, грустно улыбнувшись, в ответ кивнул головой.
— Ты сейчас опять уедешь на работу и бросишь нас? — жалобно простонала малышка.
Филипп, уже приготовился запускать стандартную речь, применяемую как раз в таких случаях, о том, как ему приходиться тяжело работать, чтоб покупать игрушки и красивые платьица. Но глаза дочери и жены, надеющиеся, что сегодня произойдет чудо и Филипп останется дома, сделали своё дело.
— Давай так, — привстав и опершись о спинку кровати, улыбаясь, произнёс Филипп. — Сегодня я до трёх часов буду дома и уже потом, отправлюсь по делам, ты же, с благородного позволения отца, не пойдёшь в лицей, и всё это время, мы с тобой и с мамой, будем заниматься всем, чем захочешь.
— Ура, — довольно воскликнула Сюзанна, после чего принялась прыгать по кровати.
Проницательная и обворожительная львица Аннет, взяла своего любимого за руку, улыбаясь, они смотрели на, своего неутомимого ангелочка.
— Спасибо, — тихо промолвила Аннет.
Француз не понял. — За что?
— За понимание, почему, я именно с тобой.
Мудрые и красивые слова, грели сердце Филиппа. После них, у него не осталось ни капли сомнения, что он поступил правильно, оставшись с семьёй. Даже, несмотря на то, что усё вокруг незримо рушилось и пылало. И пусть француз терял драгоценные минуты и часы, он чётко и трезво понимал, хорошие и тёплые воспоминания, о первой половине сегодняшнего дня, могут оказаться последними.
Отведенное время, до трёх часов дня…Филипп и его семья прозанимались всякой ненужной, но приятной чушью. Почему-то именно сегодня, глава семейства был крайне добр и снисходительно щедр. Вредная еда, такая как чипсы, конфеты, мороженое, газировка и прочие продукты современной снек индустрии, лились рекой. Семья смотрела мультфильмы, играла в детские игры, которые почему-то казались очень сложными для понимания взрослых, общалась, смеялась, в общем, проводила правильный и приятный день. Но время истекло, Филипп был вынужден покинуть уютное семейное гнездо, дабы сделать всё необходимое, чтоб спустя пару дней, такое чудесное утро, повторилось.
* * *
Филипп, вышел из квартиры, и на лифте спустился в подвал, где находился небольшой гараж, с личными автомобилями жильцов. Ассортиментный ряд выгладил впечатляюще, даже многие именитые выставки позавидовали бы роскошным новинкам. На фоне фантастических по своему дизайну и оснащению автомобилей, французский стальной конь Петье, выглядел скромно, но он, как раз на это и рассчитывал. Пускай его машина не считалась элитной, она была флагманом в линейке французского авто-производителя. За неприметным, тёмно серым цветом кузова, прятался мощный двигатель и комфортный салон, а главное никто не станет обращать внимание и задавать лишние вопросы. А для чиновника находящегося на столь высоком посту, это крайне важно.
Филипп сел в машину, выехав из гаража, он сделал несколько звонков, все они касались пятерых разыскиваемых беглецов. Начальник стращал, накручивая своих подчиненных, чтоб те ещё более внимательно и усердно искали неуловимую четвёрку. Безжалостно запугав своих заместителей и кинув телефон на соседнее сидение, Филипп сосредоточился на дороге, ведущей прочь из города. Давно он уже не ездил этим путем, и думал, уже, наверное, никогда и не придётся. Будет лучше, если то место, со всеми его тайнами и даже человеком, которому оно по-настоящему принадлежит, навсегда останутся за высоким забором, пускай всё связанное с этим местом, навсегда исчезнет. Ничего хорошего оно не принесло, жаль лишь Клода, он повенчался с тем, что там произошло, увы, забрать его оттуда, это всё ровно, что лишить живое существо сердца. Пусть остаётся там навсегда. Филипп и Маркус решили, это наиболее правильный выход, но жизнь решила по-своему. Филипп с тяжёлым сердцем направлялся в мрачное поместье. Он понимал, время остановилось у последней черты, на самом краю обрыва. Интуиция стального француза подсказывала ему, нужно ехать к Клоду и рассказать ему всё, быть может человек, посвятивший жизнь четырем молодыми парнями, сможет подсказать, или даст маленький лучик надежды, видя между строк, то, что не разглядели они с Маркусом.
Филипп так глубоко заблудился в собственных размышлениях и мыслях, что не заметил как выскочил из города, и несколько минут мчался по широкой магистрали. Неожиданный звонок сотового телефона, оторвал француза от размышлений. Он был неожиданным, потому как мало кто знает данный номер, он заблокировал его для определения, подчиненные не звонят, шеф их всегда набирает сам, а семья начинает трезвонить уже ближе к вечеру.
Француз взял телефон и посмотрел на дисплей, номер он узнал сразу, сейчас с этим человеком ему хотелось говорить меньше всего.
Пожилой француз пересилил себя, и нажал зелёную клавишу сенсорного смартфона, нехотя приняв звонок.
— Да, — сказал француз по-русски.
Выслушав собеседника, он ответил.
— Простите, — твёрдо зазвучал его голос. — Теперь, увы, я ничего не могу поделать. У меня нет выбора.
Очередная порция аргументов от человека находящегося с другой стороны телефонного разговора, снова не достигла своей цели.
Филипп глубоко вздохнул. — Это не поможет. Если я этого не сделаю, просто ничего не будет уже иметь смыл. Прощайте.
Положив трубку, стальной коп выключил телефон. От горечи сдавившей сердце, он нажал на педаль газа сильнее.
Миновав все необходимые повороты, и проехав с десяток километров, Филипп наконец-то добрался до полицейского, блокпоста, который означал, что до поместья осталось совсем, немного.
Исполнительный жандарм, заприметив приближающуюся машину, привстал с капота своего служебного автомобиля, и поднял руку вверх, просигнализировав, чтоб тот остановился.
Филипп надменно ухмыльнулся, постепенно замедляясь, он приближался к полисмену так нагло, что остановился практически у его ног.
Тот, возмущённый и злой, ринулся к водительским дверям. Филипп опустил стекло, наигранно печально вздохнув, он медленно повернулся и посмотрел на стоящего рядом блюстителя закона.
Когда молодой парень понял, кто именно сидит за рулём зарвавшегося автомобиля, его так передёрнуло, что с головы чуть не слетела фуражка.
— Приветствую месье Петье, — отдавая честь, произнёс жандарм.
— Расслабься, — сбавил обороты пожилой француз. — Извини, что так нагло подъехал. Надо же как-то развлекаться начальству, — после этих слов, он открыл двери и вышел.
Несколько коллег полисмена, заметили и сразу же узнали фигуру мощного человека представшего пред ними. Спохватившись, они тут же выскочили из своего служебного транспорта, и чуть ли не выстроившись в ряд, отдали честь, знаменитому и суровому начальнику.
— Ну, всё, хватит, — пытался тот расположить к себе подчиненных.
— Вольно, уберите руки, я здесь неофициально.
С облегчением выдохнув, полицейские немного расслабились, и опустили руки.
— Рассказывайте, как тут у вас. Ничего внештатного не происходило?
Полисмены переглянулись. Стоящий рядом с Филиппом командир отряда, как старший по званию, взял на себя ответственность.
— Нет, всё как всегда, несколько неприметных машин, их мы проверили, того кого вы ищите, среди их пассажиров не оказалось.
— Понятно, — разочарованно опустил глаза Филипп. — Как насчет Клода, он давал о себе знать?
— Поэтому поводу тоже никакой информации, — продолжал рапортовать жандарм. — От него уже несколько дней не поступало звонков, но впрочем, ничего удивительного, он у нас отшельник.
Филипп улыбнулся. — Да уж, еще тот затворник.
Преданный жандарм, набравшись уверенности, решил полюбопытствовать. — А вы шеф, какими судьбами здесь?
— Сто лет тут не был, — с ностальгией в голосе ответил Филипп. – Вот, решил проведать старого друга.
Услышав это, подчиненные с пониманием и уважением покивали головой.
— Ладно, буду ехать дальше, — Филипп открыл дверь автомобиля. Уже практически оказавшись внутри, он услышал как один из младших полисменов, неестественно и громко кашлянул, будто желая привлечь к себе внимание.
Пожилой француз и прочие находящиеся на блокпосте люди, с интересом посмотрели на молодого парня.
— Да Фабьен, — обратился к нему командир отряда. — Вы хотели что-то добавить?
Тот, ничего не говоря, несмело приблизился к двум находящимся возле машины начальникам, и одному из них, а именно своему непосредственному командиру, протянул небольшой скомканный кусок белой бумаги. Отдав его, он сделал несколько шагов назад, вернувшись на прежнее место. Командир отряда с любопытством развернул клочок бумаги и прочитал написанное там. — Ах да, — воскликнул он. — Чуть не забыл. Конечно, не думаю, что это имеет какое-то особое значение, однако мы решили, нам следует рассказать вам о случившемся.
Филипп заинтересованно посмотрел на находящуюся в руках записку, а потом и на держащего её жандарма.
— Один из проезжавших здесь, показался весьма любопытным. Он был на дорогом автомобиле, документов у него не было, как он сказал, он оставил их в гостинице. Мы естественно пробили его и автомобиль по базе данных, на розыск и угон, однако документы и криминальная история оказались в порядке.
— И что же именно вас в нём заинтересовало? — не понимал Филипп.
— Лично мне он показался немного нервным. Да и чего вообще делать иностранцу в такой глуши, вдалеке от туристических достопримечательностей.
Филипп, после слов о, иностранце, будто бы включился и ожил.
— В каком смысле иностранцу?
— В прямом, молодой парень был откуда-то из восточной Европы, мне тяжело даются географические названия и имена из тех краёв. Поэтому я переписал его паспортные данные на листок, чтоб в случае чего показать вам.
Жандарм протянул записку Петье, тот взяв её, внимательно посмотрел и прочитал. Каждое слово, обозначение, имя, фамилия и прочее, оказались более чем знакомыми, они были просто выжжены в памяти Петье. Ошарашенный француз, напряженно задышал, на несколько секунд он закрыл глаза, дабы хоть немного внутри успокоится и унять эмоции. Разомкнув веки, он строго посмотрел на своего подчиненного.
— Он был один?!
— Да один! — почувствовав неладное, неуверенно ответил тот.
Филипп взял короткую паузу, немного подумав, он снова обратился к жандарму. — Какой у него автомобиль?
— Чёрный Кадиллак Эскалёйд, внедорожник. Серия и номер у нас в компьютере сохранились, если необходимо, мы можем объявить о перехвате.
Петье не соглашаясь, покачал головой. — Пока не стоит, вы лучше расскажите, может быть, что-то ещё вы мне забыли рассказать, какая-то небольшая, но существенная деталь?
Жандарм, напряженно поспешил покопаться в своей памяти. — Не знаю, можно ли считать это такой деталью, но молодой человек, прежде чем к нам подъехать, остановился на горизонте и пару минут просто стоял, после чего снова двинулся к нам на встречу.
Внезапно ударив по крыше своего автомобиля, сквозь сжатые от отчаяния и от злости зубы Филипп прокричал — Мать его!!!
Испугавшись, подчинённые жандармы нервно переглянулись, они не могли понять, почему их шеф столь зол, и расстроен, хотя внутри догадывались, судя по всему, они допустили какую-то ошибку.
— Дима, Дима, — гневался Петье. — А ты хитрец!
Опытный француз, в считанные секунды задумку беглецов, позволившие им миновать блокпост. Но самое главное, теперь он точно знал, раз уж Дима и остальные парни двигались в том направлении, значит они либо с Маркусом, либо каким-то образом, информация, заложенная в генах, стала доступна парням раньше времени, а значит им известно, кто они на самом деле. Медлить было больше нельзя.
— Снимайте пост, — грубо рявкнул Филипп. — За мной, сирену не включать. Будьте готовы по приказу стрелять на поражение.
Француз вернулся в машину, заведя её, он вдавил педаль газа в пол. Мощный четырех литровый форсированный двигатель взвыл, и из-под колёс полетела грязь вперемешку с пылью. Автомобиль ловко обогнул блокпост, и быстро набирая скорость, стал с каждой секундой удаляться, двигаясь в сторону поместья.
Спохватившись, полицейские запрыгнули в свои машины и отправились вслед за шефом.
Впиваясь пальцами в руль, тот ехал так быстро, как только мог. Посмотрев в зеркало заднего вида, он увидел, как три машины Парижской жандармерии стремительно догоняют его. Авто колона, за считанные минуты преодолела расстояние до заветного съезда, который ведет к старому загадочному дому с парком. Филипп не думал, что именно такие эмоции как страх и в тот же самый момент злоба, приведут его снова в это забытое место. У судьбы оказались свои планы на этот счёт.
Проехав немного по извилистой запущенной дороге, несколько автомобилей остановилась у высоких белых ворот. Пожилой француз, заворожено смотрел на вход в поместье, из которого когда-то спешил сбежать. Его сердце сжалось, будто в чьей-то мозолистой руке, а где-то в районе души застрял нервный постоянно напоминающий о себе, не дающий дышать сгусток, похожий на камень.
— Давай, ты должен, — сказал он себе. Стиснув зубы, он вышел из машины. Подойдя к воротам, он достал из кармана связку ключей, выбрав из большого многообразия один, который был наименее стёсанным, он стал открывать им мощный складской замок. Пока Филипп мучился со сложным механизмом, к нему подбежал командующий отрядом. — Шеф может, нужна помощь?!
— Нет, благодарю, — всхлипывая от напряжения, сказал тот.
— Здесь просто имеется небольшой секрет. Еще немного и проблема будет решена.
— Понятно, — кивнул головой жандарм, после чего решил немного осмотреться.
— А где Кадиллак? — спохватился он.
Филипп еще раз напряг указательный палец и после того как раздался громкий механический щелчок, замок открылся.
— Какой Кадиллак? — автоматически переспросил Филипп.
— Ну, тот самый внедорожник, за которым мы, судя по всему, следуем. Не думаю, что у беглецов есть как и у вас ключ от замка, а значит, если они хотели проникнуть на территорию поместья, им надо было где-то оставить автомобиль. Мне кажется, по логике вещей, он должен находиться тут у ворот.
Пускай слова жандарма, вносили диссонанс в размышления Филиппа о скорой поимке беглецов, он вынужден был согласиться с услышанными доводами.
— Хотя смотрите, — снова привлёк к себе внимание командир отряда, указывая пальцем на размокшую землю, находящуюся возле дороги под деревьями. — Следы от шин.
Филипп подошёл ближе, и присел на корточки возле отпечатка.
— Глубокие, и, а сам рисунок протектора характерный.
— Да сер, — приблизился к начальнику жандарм. — Судя по всему, тяжёлый крупный внедорожник. Как раз такой, как мы и ищем. Но если его нет, может они уехали?
Встав, Филипп хитро посмотрел в глаза своему подчиненному.
— Не стоит недооценивать наших беглецов, и что немаловажно, принимать всё связанное с ними за чистую монету.
Будто по команде, после того как суровый коп, поделился своими секретами относительно разыскиваемых им парней, из-за высокого забора, на достаточно большой высоте, показались клубы чёрного дыма. Шли они откуда-то с территории поместья. Заподозрив неладное, глаза жандарма наполнились удивлением и настороженностью. Заметив это, Филипп тут же обернулся и посмотрел на небо.
— О Господи, — прошептал он. — Клод…- Подобной реакции, от стального Петье, не ожидал никто, наверное, он и сам от себя её не ожидал. Такими люди становятся, когда они на пределе, и готовы на всё, чтоб защитить тех, кого любят.
Пожилой француз, истерично сорвался с места и подбежал к воротам, скинув замок на землю, схватившись двумя руками за край, он стал их открывать. Ворота не поддавались. Песок, опавшие листья и ветки, которые из-за продолжающихся последние несколько дней ливней, смешивались и накапливались возле ворот, не давали возможности сдвинуть преграду, даже на десяток сантиметров.
Заметив такую острую и в какой-то степени нервную реакцию шефа, полисмены по выскакивали из своих машин, и стали ему помогать в сражении с непослушным металлом. Дабы ускорить процесс, командующий жандармами, поднял с земли, лежащую рядом крепкую дубовую ветку, и вонзив в просвет меж дверями, потянул за неё двумя руками сколько есть сил. Поняв задумку, остальные полицейские также налегли. Раздался металлический скрежет не смазанных деталей, и ворота сгребая с земли грязь, сдвинулись с места.
— Еще немного, — сдавленным голосом командовал Филипп.
Полисмены стали ритмично раскачивать ворота, после нескольких дружных толчков, ворота были достаточно открыты для проезда машин.
— Всё хватит! Поехали! — крикнул Филипп. Сев в машину, он стремительно ворвался на территорию поместья. Остальные полицейские старались не отставать, так как они никогда не преступали границ загадочного места. Со слов Филиппа и Клода они знают, что человеку, впервые оказавшемуся среди здешних переплетенных дорог, аллей и тропинок, очень легко заблудится.
Едущие вслед за автомобилем шефа полисмены, с изумлением смотрели по сторонам. Максимальное, что их взору было доступно до настоящего момента, это лишь белые ворота, у которых они оставляли по заказу Клода провизию. Теперь же, недосягаемая тайна и загадка открылась. Она без сомнения поражала, мистической красотой и одновременно бесцветным упадком. Петье, дергая из стороны в сторону рычаг коробки передач, выжимая сцепление и вдавливая педаль газа в пол, набирая огромную скорость, буквально на грани фола несся сквозь увядшие сады и аллеи. Весящим на хвосте полисменам, казалось, ещё совсем немного и автомобиль с их шефом, не удержится на дороге и врежется в какое-нибудь дерево. Увы, подчинённые строгого Петьё, не могли заглянуть в тот момент в его душу, но если бы им это удалось, они увидели, что его интересует отнюдь не собственная жизнь, а жизнь друга, и ради неё, он готов рисковать своей. Полисменам не пришлось долго нервничать за рискованную езду своего шефа. Благодаря скорости и знанию Филиппом кратчайших путей, автоколонна подоспела к дому достаточно быстро. Приближаясь к цели, пожилой француз, за полсотни метров увидел ужасающую картину.
Поместье полыхало, оно просто таки уничтожалось огромными безудержными языкам пламени охватившими его.
Филипп побледнел, дыхание его остановилось. Последний рывок, и нажав на тормоз, машина со свистом остановилась, оставляя на асфальте след от дымящихся покрышек. Выйдя, Филипп на секунду остановился, где-то в глубине он всегда догадывался, всё закончиться именно так.
Безжалостный огонь стремительно поглощал дом, языки красного пламени вырывались из лопающихся от температуры окон, было заметно, как внутри моментально сгорают занавески и обои. Несмотря на расстояние в десяток метров, морщинистое лицо, стоящего у машины Филиппа, чувствовало жар.
Подоспевшие и выскочившие из машин жандармы, шокировано смотрели на происходящее страшное действо. Они были полностью растеряны, ситуация казалась настолько запущенной, что предпринимать какие-либо действия, скорее всего, было уже поздно.
Стальной француз, посмотрел на дверь дома, та была открыта нараспашку. Волоча ноги, будто на последнем издыхании он направился навстречу пламени. Напряженно переглянувшись, отряд полисменов, недолго думая, отправился вслед за ним. Не понятно как, но Петье, почувствовав это, не оборачиваясь, сквозь шум и треск от беснующегося пожара, прокричал.
— Стоять! Будьте здесь и не при каких обстоятельствах, внутрь не входить. Это приказ, — услышав начальника, жандармы замерли как вкопанные, с тревогой провожая взглядом шефа, шагающего в бушующий ад.
Зайдя внутрь и сделав буквально несколько шагов, Филипп, издав всхлипывающий звук, затаил дыхание, и тотчас рухнул на колени. По его морщинистым щекам, покатились слёзы.
— О Господи…Нет, — прошептал он дрожащими губами.
Пожилой француз, не замечал не сумасшедшего жара, не испепеляющих языков пламени вырывающихся отовсюду, он просто стоял на коленях и с разорванным сердцем, оцепенев, смотрел…
Посреди фойе, в паре метрах от пола, на крепкой толстой верёвке, перетянутой на шее, висел Клод Морро. Из-за сквозняка, возникшего от открытых дверей, его неподвижное тело, слегка раскачивалось из стороны в сторону, при этом заставляя тугую натянутую верёвку издавать мерзкий треск. На белом халате Морро, были видны, следы крови и это терзало душу Петье ещё сильнее. Ему становилось невыносимо больно от мысли, быть может, не в чём неповинный человек, который являлся его близким другом, и который будто ребёнок, никогда и никого даже в мыслях не обижал, прежде чем умереть, пережил страшные муки и самое ужасное, в связи с возрастом и характером, не мог себя нормально защитить. Филипп, несмотря на закалённый характер, повидавший многое, не сдержался и разорвался рыданием, тяжёлым и тоскливым воем. Он смотрел на своего старого друга, тот ему казался в то жуткое мгновения, таким же, каким он его встретил много лет назад, беззащитным, растерянным, немного странным и безумно добрым полноватым парнем, который всего этого не заслужил.
— Прости меня мой друг, — протягивая руки и плача, шептал Филипп. — Прости, что не был рядом, когда тебе это было необходимо. Я хотел защитить тебя… И у меня не вышло.
Откуда-то сверху раздался хруст, и с потолка камнем вниз, сорвалась горящая деревянная балка, служащая опорой, державшей крышу. С грохотом она рухнула совсем рядом с Филиппом, но тот не шевельнулся, продолжая горько и беспомощно рыдать, простирая вверх, словно маленький ребёнок руки.
По дому, начиная с крыши, пронеслась еле ощутимая вибрация, старому строению осталось совсем немного, оно могло рухнуть в любую секунду. Неконтролируемое пламя, вырвалось из подвала и перекинулось на стены фойе, продолжая уничтожать всё, что попадётся на его пути, гобелены, картины и прочие роскошества.
Филиппа поджимал огонь из коридоров, там пламя было уже настолько сильное, что кроме бушующих красных языков, ничего не было видно. Несмотря на окружающую смертельную опасность, пожилой француз, казалось, не собирался покидать дом.
Вдруг, ему показалось, что весящее тело Клода немного дернулось, шокированный Филипп, вскочил с колен, подошел ближе и пристальным взглядом впился в лицо повешенного. Быть может от шока и переживаний, полицейскому померещилось…
Но тут, губы мнимого покойника вяло зашевелились, а веки судорожно задергались…
— Держись! — с надеждой прокричал Филипп.
Вытащив из кобуры пистолет, он одним снайперским выстрелом попал в верёвку, сорвавшись, Клод рухнул ему на руки. Безусловно, пожилой француз не смог удержать нелегкое тело друга, и они оба завалились на мраморный горячий пол. Филипп ушибся, но он совсем не обратил внимания на боль. Он истерично, дрожащими руками стянул с шеи Клода удавку.
— Ты жив?! Откликнись?! — запинаясь, говорил Филипп.
В ответ послышалось вялое невнятное бормотание, после чего веки Клода Морро с трудом приоткрылись.
Стоящий перед ним на коленях старый друг, сквозь слёзы улыбнулся.
— Держись хороший мой, сейчас я тебя вытащу, приедут врачи, и мы тебя починим. Только не сдавайся, — после этих слов его рука потянулась за мобильным телефоном.
Раздался тяжёлый хрип, и отвратительное бурление…это был вздох Морро.
— Постой.
Суровый полисмен, не раз становился свидетелем трагических смертей своих подчиненных. Он знал, когда кровь попадает в горло и когда дыхание звучит так, скорее всего уже поздно спасать человека.
— Не отговаривай меня, прошу, — моля произнёс Филипп.
— Уже поздно, — вяло отвечал тот. — Пускай моя толстая шея на мгновение спасла меня от виселицы, травмы и повреждения внутренних органов, не совместимы с жизнью.
Филипп обречённо опустил голову, еле сдерживая слёзы.
— Я знаю друг мой. Я знаю, — после этих слов, он приподнял голову умирающего друга и положив себе на колени, стал любя гладить седые волосы.
— Молчи, скоро всё закончится… Но пред этим умоляю, скажи, кто это сделал с тобой?
Клод собрал в кулак остатки сил. — Не знаю, он был ужасен, мне кажется у смерти, именно такое лицо, — в конце, снова раздался кашель, а вместе с ним, жуткое бурление.
— Тихо, тихо, — поглаживая волосы, приговаривал пожилой полисмен. — Теперь отдыхай, спи друг мой.
Но неуёмная душа Морро не успокаивалась…Ему на ум вдруг пришли слова, которые он совсем недавно услышал от одного из четырёх парней, которых сам и создал. От Кристофера.
— Ты знаешь, — с трудом, практически шепотом произнёс Клод. — Самое страшное, это когда не знаешь за что …за что тебя пытаются убить…и мне видать, не узнать.
Огромная великая история, странного неприметного милого человека, подходила к концу, его тело покидала жизнь, с каждым мгновением её становилось всё меньше. Филипп, будто помешавшись, не обращая внимания на окружающий хаос, который вот-вот может отобрать жизнь у него самого, продолжал преданно находиться рядом со своим другом, в последние секунды его существования. Филипп, не прекращал прекрасный, но грустный ритуал, заключавший в себе, всё своё отношение к умиравшему, он продолжал аккуратно поглаживать волосы, сосредоточившись на каждом мельчайшем ощущении, ведь ещё совсем немного, и это всё, что останется от его друга, лишь ощущения и воспоминая.
И вот, кажется, неуёмная душа, ещё секунду и успокоится, упорхнет отвечать на самый важный вопрос.
Обессиленный и окровавленный Клод, вдохнул в последний раз. Напрягшись изо всех сил, он, посмотрев в глаза Филиппу, начал что-то шептать. К сожалению, он был уже настолько слаб, что его не было слышно. Его друг осознал, это последние слова, подведя своё ухо к устам умирающего и сосредоточившись, он затаил дыхание, боясь пропустить малейший звук.
Сквозь хрипение, донеслись слова. — Они тут были…Они не знают ни о чём…что-то происходит не так…молю…защити…их…
После этого, Клод выгнулся и как-то неестественно протяжёно выдохнул. Как только дыхание прекратилось, на его глазах, еле уловимо отобразилось умиротворение и покой.
Петье понял, его друга больше нет с ним… Он легко прикоснулся губами к ещё тёплому лбу, после чего обняв бездыханное тело, произнёс. — Прощай мой друг… Прощай. Для меня было великой честью, находится рядом с тобой.
Пожилой француз, сжимая в руках часть своей жизни, застыл.
На две замершие фигуры, не спеша падал горячий тлеющий пепел. Вокруг рушились горящие стены, шум ломающихся стен и перегородок не прекращался ни на секунду. Беснующееся пламя, охватило каждый сантиметр дома, окружение напоминало ад, из которого уже невозможно выбраться. Единственным не съеденным местом в этой преисподней, был небольшой клочок мраморного пола, где в последних объятьях заключились два старых, настоящих друга, прошедшие через всё…теперь включая пламя и смерть.
Казалось, Филипп не собирается покидать зловещий дом, наверное, он так и поступил бы, приняв смерть будто верный пёс рядом со своим другом, но мысли о жене и ребёнке, которым он нужен и которых он по-прежнему может спасти, в буквальном смысле слова, вытянули его из обступающего пламени. Пожилой француз разжал свои объятья.
— Покойся с миром, — произнес он, после чего встал, и сквозь огонь, закрывая руками лицо, быстро направился к выходу.
Вырвавшись из горящего ада, и отойдя от входа всего на несколько метров, он остановился, упёршись руками в свои колени, он обессилено нагнулся к земле. Из него вырвался тяжелый кашель, легкие стали избавляться от остатков едкого дыма.
Жандармы, увидев Филиппа, с облегчением выдохнув, устремились сразу же к нему. В основном он был строг с ними, но они были довольны, хоть и не показывали этого, что их суровый шеф, пускай даже с сильным запахом дыма, покрытый пеплом и испачканный кровью, не смотря ни на что жив и невредим.
Встревоженный пятнами крови, увиденными на плаще своего шефа, командир отряда решил поинтересоваться, как тот себя чувствует, и всё ли с ним в порядке. Но французский полисмен попросту не успел произнести и пары слов, когда его прервал грохот и треск, раздавшийся откуда-то из-за спины. Присутствующие во главе с Филиппом, обернулись, и замерли…
Старинный дом не выдержал битвы с всемогущим пламенем, и беспомощно рухнул. За считанные секунды, загадочное здание превратилось в огромные бесформенные полыхающие развалины, которые погребли под собой не только большое количество тайн, загадок, и вопросов, но и истинную душу этого места, Клода Морро. Теперь они навечно станут его последним пристанищем.
Наблюдая за бушующим пепелищем, Филипп еле сдерживал скупые мужские слёзы, зная, что больше никогда не увидит своего старого друга.
— Господи, — шокировано произнес жандарм. — Как вы месье? С вами всё в порядке?
— Да, — кивнув головой, ответил Филипп, не отводя взгляда, от догорающих развалин.
— Может, следует вызвать кого-то, пожарных или спасателей?
— Нет, — спокойно прозвучал голос стального француза. — И вообще, вас здесь никогда не было.
— Тогда возможно, стоит убрать? — поняв, что к чему, услужливо добавил один из полисменов.
Филипп горько ухмыльнулся. — Лучшей уборки и придумать нельзя было. Забудьте. Огонь сделает свое дело, а сырость и дождь, уничтожат окончательно, все, что может иметь хоть какое-то значение. Несколько месяцев, и погода, которая в последнее время напоминает страшный сон, сделает из этого места, трудно различимое подобие руин.
Веки стального француза сомкнулись, он глубоко вдохнул, в надежде последний раз насладится свежим воздухом здешних лесов, но вместо этого, в носу повис устойчивый запах гари, который, отныне постоянно будет ассоциироваться с этим местом.
Филипп обернулся к своим подопечным и тихо произнёс. — Езжайте.
— Но, как же вы месье? — с удивлением поинтересовался командующий отрядом.
— И я скоро поеду, ещё немного покатаюсь по здешним тропам, и осмотрюсь в последний раз
Жандармы смотрели на своего шефа, не верили своим глазам, великий стальной француз, выглядел опустошенным, абсолютно подавленным. Они не стали докапываться, задавать вопросы и лезть со своим служебным подхалимством, понимая всю сложность ситуации, они тихо направились к своим машинам.
— И запомните, — кинул тот вслед. Полисмены обернулись. — Хотя нет, не запоминайте, ничего не запоминайте, не было ничего такого.
Два раза повторять не понадобилось, слуги закона, послушав старшего по званию, покорно сев по машинам, убрались из поместья.
Мгновение, и Филипп Петье остался наедине с пепелищем и погребенным под ним старым другом. Жуткие картинки, будто вспышки, секундными озарениями возникали в его голове — трагическая смерть Клода не отпускала. Но вместе с тяжелыми воспоминаниями из бессознательного выныривали эпизоды и моменты несуществующей, давно забытой истории, где трое лучших друзей счастливы.
Оглядевшись, стальной француз направился к своему автомобилю. Оказавшись внутри, он, недолго раздумывая, мягко нажав на педаль газа, направился прочь, подальше от злосчастного дома и воспоминаний. Француз не торопился. Тайными тропами, запасными ходами, которых в имении находилось немало, Филипп совершал свой прощальный траурный ход, вглядываясь в детали: деревья, аллеи, повороты, - то, что он хочет вычеркнуть из памяти, но что вряд ли покинет его сердце.
Осталось совсем немного — дорога выровнялась и повела к одному из заброшенных выездов, припасенных для экстренных ситуаций. Приближаясь, боковым зрением, или шестым чувством Филипп выхватил откуда-то справа, из-за гряды деревьев, черное пятно. Француз отказывался верить своим глазам. По параллельной дороге несся роскошный черный Роллс-Ройс. Сомнений нет.
„Маркус“.
Растерянность, гнев, непонимание, — все смешалось и в без того мятущейся душе Петье. Его рука потянулась к рычагу коробки передач, а ноги стали попеременно вжимать в пол педали сцепления и газа. Неприметный серый Рено летел наперерез черному лимузину. Проехав несколько десятков метров, Филипп выскочил на развилку и резко остановился поперек дороги.
— Стой! — закричал Маркус.
Напуганный водитель сразу же затормозил, заставив замереть многотонную махину всего в пяти метрах от внезапно возникнувшей преграды.
Филипп выскочил из машины и громко захлопнул за собой дверь. Подойдя к Роллс-Ройсу, он принялся шагать перед капотом, будто мечущийся по клетке тигр, впиваясь сквозь тонированное лобовое стекло в испуганные глаза Маркуса.
Со стороны Филипп, казался угрожающе одержимым. Он, испепеляемый гневом, продолжал свой яростный танец. Вдруг его нервы сдали, и он весь, сжавшись словно кулак, протяжёно сквозь зубы завыл.
— Маркус!
Напуганный немец со страхом и болью смотрел на Филиппа. Ему хотелось, быть может упасть на колени, что-то объяснить, во всем признаться, но скованный ужасом, он никак не мог решиться.
— Сдавай назад, — сказал он своему водителю, — Выедем другой дорогой. Быстро!
Филипп словил себя на мысли, что рука невольно тянется к револьверу, и лишь прошлое не дает ему схватиться за оружие. На его глазах, машина резко сдала назад, совершила полицейский разворот, и стремительно набирая скорость, стала удаляться, взмывая за собой вверх пожелтевшие листья.
Сокрушенный француз, тут же нырнул в свой Рено и тоже направился прочь из поместья. Его скромный, пускай и заряженный стальной конь, не может на равных сражаться с пятилитровым монстром, поэтому он решил настигнуть беглеца иначе…
Глава 31
Усталая, измученная перелетом, бессонной ночью и жутким вчерашним днем Катрин, волоча ноги, зашла в роскошный загородный особняк на окраине города. Это был дом Диминых родителей.
Девушка переборола себя, и нарушив данное любимому обещание, решила всё рассказать всесильному главе семейства, который точно, используя имеющиеся деньги и власть, решит проблемы и поможет человеку которого она так сильно любит.
Услужливый охранник, открывший двери, как всегда безмолвно взял верхнюю одежду у Катрин и повесил её в гостевой шкаф.
— Где Андрей Михайлович? — спросила она. — У себя в кабинете, — ответил здоровяк, и сразу же немного помрачнел. — Будьте аккуратней, в последние пару дней он сам не свой.
Девушка, кивнула головой и поднялась по лестнице на второй этаж. Там, в конце коридора, за изысканными, практически царскими резными дверями, сделанными из тёмно коричневого дуба, находилась главная и самая недоступная для остальных обитель в доме, кабинет Диминого папы. Входить туда можно было, даже самым близким людям, только после стука.
Катрин чувствовала себя словно один большой сжатый нервный комок, она настолько сильно была мыслями сейчас в Париже рядом с любимым, что совсем забылась и пренебрегла строгим правилом. Изящные пальцы девушки потянулась к замысловатой, изогнутой золотистой ручке. После поворота, прозвучал еле слышный щелчок и тяжёлая дверь, медленно приоткрылась. Катрин хотела зайти внутрь, но была остановлена высоким напряженным тоном, порой срывающимся на крик, доносящимся из кабинета.
От испуга девушка замерла и остановилась будто вкопанная, осознав, что крик не из-за неё, немного успокоилась, и тайком заглянув в щель, стала подслушивать, такого сильно обеспокоенного чем-то отца Димы. Метясь по своему кабинету из стороны в сторону, он жадно прижимал к уху телефон.
— Умоляю, — кричал мужчина. — Не трогайте Диму, у нас же с вами уговор.
Сердце Катрин, заколотилось будто бешеное.
То, что услышал в ответ Димин отец, его явно расстроило, он схватил себя за рубашку, и сжал её в кулак. Закрыв глаза, он чуть не плача произнёс.
— Я готов на всё!!! Отдать любые деньги, всё, что у меня есть!!!
Мужчина рухнул на колени и из его обмякшей ладони, на лакированный паркет выпал сверкающий золотой мобильный телефон.
— Господи сынок…Что же я натворил. Как я мог тебя так подставить.
Ошарашенная Катрин, стараясь вести себя как можно тише, практически не дыша, аккуратно закрыла дверь. Она не хотела верить в то, что услышала, однако теперь, у неё не осталось сомнений. Проницательная девушка сразу поняла, отец Димы, судя по всему, знает, что происходит, и более того, видимо, как-то к этому причастен. Удивительным казалось то, что человек, который мог похвастаться огромным состоянием, а также дружбой с наиболее влиятельными людьми не только у себя в стране, но и далеко за её пределами, оказался бессилен, моля о помощи, будто маленький ребёнок. Это значило, Дима находиться в серьезной опасности.
„Какая же я дура“, подумала Катрин, вспоминая своё вчерашнее поведение и мысли, сомнения в честности своего парня.
„Стоило поверить и остаться с тобой родной“
Девушка глубоко вздохнула.
„Надо ему позвонить и предупредить“.
Аккуратно крадучись на носочках, будто балерина, Катрин бегом проследовала в гостевую спальню, в которой она и её парень всегда останавливались, когда ночевали в доме родителей.
Оказавшись в комнате, девушка подошла к окну и судорожно, оглядываясь на дверь, стала набирать такой знакомый и дорогой её сердцу, номер телефона.
Гудки повторялись один за другим, но трубку Дима упрямо не поднимал.
— Давай же, ответь мне, — пробормотала себе под нос девушка.
— Алло, — отозвался родной голос.
Катрин с облегчением вздохнула. — Как ты? С тобой всё в порядке?
Дима не торопился отвечать. – Да, всё хорошо. Лучше скажи, ты как. После утреннего разговора, мне тут не очень просто. Надеюсь, ты просто угрожаешь, и не станешь забирать свои вещи?!
Девушка, нервно вздыхая, собралась с силами. — Пообещай, ты не будешь злиться!
Парень сразу понял, подобная фраза не предвещает ничего хорошего.
— Вот теперь, я занервничал по-настоящему. Давай говори, что не так!
— Я не послушалась тебя, и решила всё рассказать твоему отцу.
Из трубки послышалось недовольное завывание. — Зачем?!
— Постой, не перебивай меня, — продолжала Катрин. — Я так ничего и не рассказала. Мне не удалось.
— Тогда в чём дело, — не понимая, донимал Дима.
Голос девушки стал дрожащим, будто плачущим. — Мне случайно удалось услышать разговор твоего отца, с кем-то по телефону, — после этих слов Катрин замолчала, она просто не могла пересилить себя.
— Ну?! — требовал продолжения её парень.
— Я не знаю, как это понять. Он с кем-то говорил о тебе, и делал он это так, будто знает о происходящем с тобой, там во Франции. Малыш, кажется, тебе угрожает огромная опасность, и даже он бессилен тебе помочь.
— Что за чушь! — оторопел Дима.
— Я понимаю, в это трудно поверить, но это так, — Катрин глубоко вздохнула.
— Мне кажется, он как-то замешан в этом. Вокруг тебя происходит, нечто очень странное. Я жутко запуталась, мне страшно за тебя любимый.
— Давай я позвоню ему и выясню этот вопрос.
— Нет-нет, — испугавшись, перебила она. — Не подставляй меня, прошу тебя.
— Перестань, — успокаивал Дима. — Всё будет нормально, я всё улажу.
— И всё же нет, — настаивала напуганная, Катрин. — Мне кажется ещё рано. Я постараюсь, выяснить ещё что-то
— Как?
Девушка немного подумала. — Не знаю, попробую покопаться у него в кабинете, когда он уйдёт, не просто же он так сильно переживает за его неприступность. А ты, пока заляг на дно, или если получиться возвращайся ко мне. Здесь дома безопасней, чем там.
— Главное береги себя, умоляю, — с трепетом и любовью в голосе говорила Катрин. — Я не переживу, если с тобой что-то случится.
Наверное, Диме, были необходимы как раз именно такие слова в тот момент.
— Я люблю тебя, — проникновенно произнёс он.
— И я тебя, — Катрин вдруг показалось, точнее, послышался какой-то шорох, доносящийся из коридора. От неожиданности, она немного вздрогнула.
— Всё, я буду класть трубку, охранник, видимо, сообщил твоему отцу, что я здесь. Пойду с ним поздороваюсь, не хочу, чтоб он что-то заподозрил. Как только будут новости, сразу дам тебе знать. И главное будь аккуратен. Всё, пока.
— Хорошо, как скажешь малыш, — с пониманием нежно сказал Дима. — До связи, — после чего положил трубку.
Довольная, немного успокоившаяся Катрин, с облегчением выдохнула.
„Так, теперь надо незаметно проникнуть в кабинет“ подумала она.
Стоя у окна и смотря во внутренний двор, Катрин размышляла, как обхитрить охранника и Диминого отца, дабы проникнуть в не преступный кабинет. От дверей туда, существовало два ключа, один всегда был с Андреем Михайловичем, а второй у охранника, в специальной комнате, оборудованной различными средствами слежения за домом и его близлежащей территорией.
Девушка хитро ухмыльнулась. Он вспомнила, когда глава семейства покидает особняк, верный охранник сопровождает его в гараж и там передает телохранителям, которые находятся рядом с ним вне дома. Во время этого важного и неизменного уже долгие годы ритуала, комната охраны на несколько мгновений остаётся пустой и незапертой. Катрин может воспользоваться подобной не аккуратностью, и, проникнув внутрь, взять ключ от кабинета, а на его место положить любой другой. Подмены никто не заметит. После того как она сделает всё ей необходимое, вечером, когда верный охранник отправится встречать босса, хитрая девушка вернёт ключ на место.
„Всё просто“, подумала Катрин.
Её триумфальный ход мыслей неожиданно прервался мощной и тяжёлой энергетикой, выедающим взглядом в спину. Обернувшись, она увидела стоящего в дверях Диминого папу.
У Катрин перехватило дыхание. Успокоившись и быстро взяв себя в руки, она с трудом выдавила из себя фальшивую улыбку. — Здравствуйте.
— Привет, — спокойно ответил Андрей Михайлович. Глаза выдавали его. Пускай глава семейства, был личностью очень мощной, внешне и внутренне, он казался невероятно подавленным. На пути к власти и богатству, ему и отцу Катрин не раз приходилось, переживать нелёгкие времена, лихие девяностые, разборки с криминалом, коррумпированные чиновники, различные кризисы и дефолты, но, несмотря на все вышеперечисленные испытания, его глаза никогда не были такими как сейчас. Напротив, трудности предавали ему дополнительную жизненную мотивацию, в глазах появлялся огонь, а в крови адреналин. Теперь этого не было, высокий уверенный в себе мужчина, как две капли воды похожий на своего сына, излучал нестерпимую печаль и боль.
— Как Париж? — поинтересовался Андрей. — Как Дима?
Катрин продолжала играть, полностью уняв волнение, она делала это более убедительно. — Париж, как всегда прекрасно. Дима вроде тоже нормально, у него какие-то дела возникли, и он решил там остаться, ещё на пару дней, — Ей вдруг не удалось сдержать свой неуёмный горячий характер, и она с не скрываемым ехидством решила поковырять кровоточащие раны.
— Почему бы вам самому не набрать Диму, и не поинтересоваться, как он.
Андрей Михайлович покивал головой. – Да, ты права, — горько ухмыльнувшись, ответил он. — Я бы с удовольствием, но, к сожалению не могу.
— Почему?
— Правила, — во время ответа, в голосе Диминого отца явно чувствовалась некая многозначительность и важность. — Не рушимые и такие сейчас мешающие правила.
— Что еще за правила?
— Да так, не обращай внимания.
Андрей Михайлович приблизился к Катрин. Став рядом с ней возле окна, он кинул свой взор никуда, просто на горизонт.
— Почему ты не зашла ко мне сразу? Обычно ты всегда, появляешься как лучик солнца, обнимаешь меня старика, целуешь в щетинистую щёку, спрашиваешь как мои дела, потом рассказываешь о своих, радуя этим карнавалом, моё отцовское сердце. Теперь я смотрю, всё не так. Даже сейчас, ты не торопишься, поступать как прежде.
Глава семейства повернул голову и в ожидании ответа, стал смотреть своим сканирующим взглядом на Катрин.
Та поняла отец Димы учуял нечто неладное, таких как он прожженных волков, вообще провести крайне сложно. Однако, лучший способ защиты это нападение, а в случае вранья, это честный взгляд, и давление своей линии.
Уверенно улыбнувшись, Катрин произнесла. – Нет, всё как и прежде. Я просто, немного расстроена, никак не могу найти одну вещь. Уже везде обыскалась, дома, у друзей, на работе, в общем везде. Решила посмотреть здесь в нашей комнате.
— И как успехи, нашла? — подозрительно спросил тот.
Лукаво смотря на своего возможного тестя, девушка шутливо развела руками.
— Нет…Здесь тоже нет, — после этих слов, с фальшивой улыбкой на лице, Катрин став на носочки, обняла Диминого отца, и холодно поцеловала его в небритую колючую щёку. Да так, что даже сам Андрей практически физически прочувствовал пробирающий холод.
Покивав головой и ухмыльнувшись, он произнёс. — Ну вот, теперь всё стало на свои места.
— Ага, — разжимая ледяные руки, лукаво согласилась Катрин.
— Ой, я так проголодалась…- продолжала она свою неискреннюю игру. — Спущусь на кухню, перекушу немного.
— Да конечно, мне, пожалуй, тоже следует заняться чем-нибудь. Поеду в город, решу кое-какие дела.
Коварная девушка обрадовалась, но не подала виду, ведь всё шло по плану, сейчас она спуститься на кухню, которая находится рядом с комнатой охранника, и как только тот отправится провожать шефа, она тайком возьмёт ключи и осуществит задуманное.
— Хорошо, тогда я пошла.
Катрин направилась к дверям.
— Постой, — остановил её Димин отец.
Хитрунья замерла, после чего обернулась.
— Ты кое-что забыла.
— Что? — не понимала она.
Медленно, будто мощный зверь, которому спешить уже некуда, и жертва улизнуть от него не способна, Андрей подошёл к Катрин и протянул сжатую ладонь, в которой он что-то держал.
— Наверное, это, что ты так искала, — Рука разжалась, и в ней оказался ключ. Заветный ключ, от неприступного кабинета.
— Тебе ведь он нужен, не так ли?! Пообещала Диме добыть компрометирующие меня факты, вперёд, торопись, не буду тебе мешать, могу даже код от сейфа сказать.
Катрин вначале от испуга побелела, потом, эмоции сменились на невероятную злость и гнев. Она сжала кулаки и смотря из-подо лба как на врага, готовая накинуться и растерзать, произнесла
— Что с Димой?
Андрей Михайлович никогда и никому не позволявший, не то что так разговаривать с собой, а и хоть сколько-нибудь повышать на себя тон, не говоря уже о взгляде из-подо лба, спокойно стоял и смотрел сверху вниз на девушку. Взяв её аккуратно двумя руками за плечи, он с трудом, очень тихо, превозмогая нечеловеческую душевную боль, прошептал.
— Я не хотел, чтоб так случилось. Если бы у меня был, хоть маленький шанс, поменяться с ним местами, или хоть как-то помочь, не сомневайся, я именно так и поступил бы. Но уже слишком поздно, нечего не изменить. Остается лишь надеяться.
Осознав весь ужас и смысл сказанных слов, в ярких глазах Катрин появились слёзы. — Что значит слишком поздно, как это понимать?
Обняв и сильно прижав к себе Катрин, суровые каменные глаза Диминого отца также стали влажными.
— Я так хотел, чтоб у вас всё было, — горько произнёс он. — Теперь это не нужно.
Оттолкнув от себя Андрея Михайловича, девушка с обозленным лицом, крайне дерзким тоном кинула. — Я требую, объясните, что происходит?!
Глубоко вздохнув, тот произнёс. — Диме угрожает огромная опасность, он может погибнуть.
— Это я и без вас знаю, — давила она. — Меня интересует, почему!
Наверное, в данной непростой ситуации, продолжать держать в тайне происходящее, не столько даже не представлялось возможным, сколько выглядело бы нелепо. Враньё и извивания, при всех имеющихся фактах у Катрин, казались бы смехотворными. Андрей Михайлович чувствовал это. Но с другой стороны, вот так взять и сразу рассказать своей юной невестке, главный секрет его жизни, о котором было известно в огромном семейном клане лишь ему, представлялось для него крайне тяжёлой вещью. Но жребий брошен, и его результат не удовлетворял Андрея. Как в кино, и время на нервно бликующем электронном циферблате истекло, и провод, как оказалось, был перерезан не того цвета. А значит, теряя самое дорогое, скрывать уже нечего…
— Ты видишь всё это вокруг, — неспешно с болью говорил мужчина. — Эти стены, роскошная мебель, дом, расположенный в самом престижном районе предместья, красивая дорогая одежда, одетая на тебе, быстрые шикарные машины, охрана, и даже ваши постоянные поездки по всему миру с Димой. За это, надо платить, — сделав короткую паузу, он горько вздохнул. — Но я и не мог представить, что расплата будет такой. Узнав правду, я до последнего надеялся, мне удастся сделать необходимое для спасения сына. Но увы, — суровый мужчина перестал сдерживать слёзы. — Даже я теперь понимаю, происходящее с ним сейчас необходимость… Так будет лучше.
— Как? — с болью, непониманием и злостью рявкнула Катрин. — Вы же говорите о своём единственном сыне. Просто не верю в это, как подобное может быть необходимым?! Вы монстр!!!
Андрей Михайлович, видя реакцию разгоряченной девушки, вдруг осознал, эмоции будто пелена, скрывающая всё, завладели её разумом и попытки донести суть и найти понимание, увенчаются провалом.
— Ты скоро сама всё увидишь и поймёшь.
Взяв себя в руки, холодно утерев с лица слёзы, мужчина направился к дверям. — Мне пора ехать, захочешь, звони, — сделав несколько шагов, он, на мгновение остановившись, не оборачиваясь сказал. — Напрасно ты ему позвонила и рассказала обо мне, второго звонка теперь сделать не удастся. Он больше не доступен. Молись…- после этого, Андрей Михайлович исчез за дверями.
Встревоженная Катрин, схватившись за свой сотовый, стала судорожно нажимать на кнопки, в надежде дозвонится, и снова услышать родной, любимый голос.
Первая попытка оказалась бесполезной, как и все последующие. Нервозность множилась, и не только из-за стараний, а ещё и потому, что в трубке слышалась лишь тишина, не короткие гудки или сухой записанный голос оператора, тот, что говорит, абонент вне зоны досягаемости, а просто тишина. Паника овладела сердцем девушки, и она ринулась вслед за Диминым отцом. Быстро сбежав по лестнице и влетев из дома, она настигла его у машины, в тот момент, когда послушный охранник собирался захлопнуть заднюю дверь роскошного седана.
— Почему? с одышкой произнесла Катрин.- Почему он не доступен?
Возникла недолгая напряженная пауза. Охранник, видя семейные разборки, деликатно удалился.
Не вставая с удобного бежевого кожаного сидения, сделанного из эксклюзивного материала Аль-Кантара, Андрей Михайлович, будто ни в чём не бывало, в присущей ему строгой манере, произнёс.
— Правила…- вслед за этим, сам закрыв дверь, дождавшись своего телохранителя, он отдал команду, и автомобиль стремительно умчался.
Глава 32
Пятеро беглецов сидели в огромном мощном джипе. Не роняя не слова, они ехали меж густых зарослей по грунтовой дороге обратно к шоссе. Каждый из них думал о своём, и одновременно об одном и том же. Едва ли рассказанную Морро историю, можно переварить за несколько минут или даже часов, скорее всего не помогли бы и месяцы. Тысячи, десятки тысяч человек если не больше, вообще не справились бы, будучи вовлечённые в подобное, они просто трусливо сбежали бы. Но острые когти происходящего, глубоко впились в пятерых беглецов, и самоустраниться просто не представлялось возможным. Память, порой жестокая вещь, она никого не щадит, напоминая о себе вопросами оставшимися без ответа, картинками, событиями и хуже всего людьми, которые являются источником этого, но до которых, уже никак нельзя дотянутся, кроме как с помощью, такой порой жестокой памяти. Необычную четвёрку, вышеперечисленное, тоже едва ли отпустит, выжирая, доносясь из прошлого, напоминая неудовлетворенностью. Значит надо идти дальше. Но монолит треснул и треснул давно. Теперь это был уже не квартет, а скорее в трио.
Держа в руках телефон, Дима нервно теребил его и смотрел в окно. Он собирался с силами, дабы вот-вот объявить всем окружающим, что сдаётся и намеревается, воспользовавшись влиятельными знакомствами в посольстве, предпринять попытку каким-то образом добраться домой. В настоящий момент в его голове крепко засела мысль, при таком количестве обстоятельств, которые не заканчиваются, а лишь множатся, ответы ему получить не удастся. Да и груз ответственности перед его семьёй и Катрин, заставлял принять тяжёлое, но вынужденное решение.
Телефон в руке Димы завибрировал. Номер он узнал сразу, каждую любимую цифру он вспомнит и в бреду и на том свете. Парень подумал, вот он, тот самый подходящий момент, сейчас он возьмёт трубку и скажет любимой, что для него приключение закончилось, и он отправляется домой.
— Алло, — радостно произнес он.
— Как ты? С тобой всё в порядке? — послышалось в трубке, после вздоха. Отвечать на этот вопрос положительно после встречи с Морро, было бы не совсем правдиво, но не отвечать так, являлось бы жестокостью по отношению к переживающей Катрин.
Сделав паузу, Дима неуверенно ответил. – Да, всё хорошо. Лучше скажи, ты как? Твой голос звучит взволнованно. Что-то случилось?
Находящиеся в машине, несколько невольных свидетелей разговора между влюблёнными, не понимали о чём говорит Дима с Катрин, ведь русского никто не знал, но вот эмоции, отображенные на лице и в мимике парня, а также его напряжённая интонация, говорили сами за себя.
Разговор оказался совсем коротким. Опустив руку, держащую у уха мобильный телефон, Дима не спеша обвёл взглядом находящихся в машине людей. После чего, снова безразлично уставился в окно. Заметив такую реакцию, парни между собой растерянно переглянулись.
— Ты в порядке? — аккуратно поинтересовался Рамсес, смотря на Диму через зеркало заднего вида.
— Да! Всё просто прекрасно. Лучше не бывает, — не отрываясь от созерцания проносящихся мимо видов, задумчиво ответил он.
Рамсес, наконец, снова выбрался на шоссе. Внимание молодых людей приковал тот факт, что повернул он не налево, в сторону Парижа, а направо, далее прочь от столицы, в бескрайние просторы, которым казалось, не существует не конца.
— Куда мы едем? — спросил Николас.
— Не будем отклоняться от плана, — ответил француз. — Как мы и планировали, вам следует залечь на дно, исчезнуть до завтрашней полуночи.
Близился вечер и небосвод стал неторопливо превращаться из голубого, в темно синий. Пятеро беглецов продолжали непростое путешествие прочь от столицы, далее к спасительному убежищу, которое по-прежнему находилось где-то за горизонтом. За пару часов езды бесконечными дорогами, беглецы сделали одну остановку, для пополнения запасов горючего и покупки всего необходимого, чтоб безвылазно находится в укрытии, чуть меньше полутора суток.
За время, проведённое в поездке, озадаченный и ошарашенный новой информацией услышанной от Картин, Дима, несколько раз пытался с ней снова связаться, но удивительным образом, даже при наличии отличного сотового сигнала, этого сделать не удалось. Взяв телефоны у своих попутчиков, и повторив процедуру, он натолкнулся на тот же результат, а точнее на его отсутствие. Диме достаточно хорошо удавалось скрывать вызванную этими обстоятельствами панику, вёл он себя хладнокровно, но вечно держать себя в руках он не собирался, и на вечер у него был припасён запасной ход, который наверняка внесёт много ясности.
— Приехали, — произнёс Рамсес. Нажав на педаль тормоза, он остановился на обочине небольшой дороги, где очень редко и не торопясь, слепя дальним светом, проезжали одинокие машины, за рулём которых, сидели в основном жители близлежащих посёлков и городков.
— На выход, — добавил француз, вытаскивая ключ из замка зажигания. Выбравшись, он, молча по хозяйски подошел к багажнику, и открыв его, достал оттуда всё необходимое для жизнедеятельности парней на ближайшие часы. Отдавая крайне важный багаж, он делал последние наставления. — Дальше вы идёте пешком, сами, — после сказанного, француз снова полез в багажник. Открыв стоящий там небольшой, металлический ящик и немного покопавшись в нём, он достал военный, очень точный компас.
— Вам это понадобится, — протягивая его, произнёс Рамсес.
Кристофер взял нехитрое приспособление. — И что нам с ним делать? — разглядывая полученную вещицу, спросил он.
— От этой точки, где мы сейчас находимся, постоянно идите на север. Через семь-восемь километров, вы наткнётесь на то, что осталось от огромного завода, занимавшегося химическими удобрениями. Его пришлось закрыть из-за непрекращающихся протестов зелёных. Там много мест где можно спрятаться. Французский полисмен сделал паузу, и окинул взглядом четверку, из-за которой его жизнь в последние пару дней превратилась в кошмар.
— Завтра в 12-ти ночи, я буду ждать вас здесь. Поедем обратно к тому пожилому чудаку в поместье, или к моему бывшему шефу. Если старик не врал, в вас уже стрелять не станут.
— Может не стоит проверять? — грустно улыбнувшись, поинтересовался Кристофер.
Рамсес в ответ ухмыльнулся и покивал головой. — Может и не стоит.
Без особых церемоний француз сел в машину и поехал обратно в город. Четверо парней проводили удаляющийся автомобиль взглядом. Оставшись одни, переглянувшись, они побрели вслед за стрелкой компаса, сквозь бесконечные, покрывающиеся вечерним сумраком холмы и луга.
Глава 33
В большой специально оборудованной круглой комнате, на огромных мягких кроватях, лежали двенадцать немолодых мужчин, высушенных, словно ветки под палящим солнцем, с лицами, будто со средневековых картин изображающих больных чумой. Кровати их были расположены так, как и отметки на циферблате часов. В помещении практически полностью отсутствовал свет, в нем не было не мебели, не люстр, не картин на стенах, ничего. И лишь одно небольшое тонированное окно, сделанное так, чтоб пропускать минимум солнечного света, отличало это место от склепа. Комната выглядела достаточно жуткой и мрачной, стены пол и потолок, были оббиты специальной темно-коричневой тканью с мягким наполнителем, впитывающим звук и одновременно не пускающий его внутрь комнаты извне. Кровати, на которых спали двенадцать пожилых мужчин, были тоже особыми, монолитно-литыми, такими, чтоб не скрипели и не издавали никаких звуков. Матрасы, одеяла и подушки, создавались под каждого индивидуально вручную. Температура внутри комнаты, не в зависимости от погоды за её стенами, триста-шестьдесят-пять дней в году, двадцать-четыре часа в сутки, всегда была одинаковой, идеальной для комфортного сна. Двери внутрь, никогда никто не открывал, кроме самих мужчин, когда те изредка проспались, чтоб выйти, поесть, сделать всё необходимое для гигиены, после чего возвратится обратно и впасть в сон, минимум, на двадцать-тридцать часов. Подобные условия создавались специально, ради их редкого и такого важного таланта. Таланта спать. Те, на кого они работали, готовы дать очень многое за их труды.
Для каждого из двенадцати пожилых мужчин, история началась ещё в далёком прошлом.
В детстве они очень плохо спали, их мучили кошмары. Им ничего не помогало, не медикаменты, не доктора. Мучения вдруг окончились, когда за ними приехали странные люди. Не спрашивая не у кого мнения, они нагло забрали их. Забавно, но родители и родственники не протестовали, они вообще, будто нечего не видели и не слышали, когда забирали их плачущих и вырывающихся из рук детей. К тому же они больше никогда о детях не вспоминали, просто их не помнили, продолжая жить дальше. Незнакомцы же, максимально помогали непонятному поведению родителей, заботясь об исчезновении фотографий, видеозаписей и документов, всего, где фигурировала информация об их детях.
Забравшие маленьких мальчиков люди, не причиняли им вреда и не желали им плохой участи, совсем напротив, они заботились о каждом из них как о драгоценном камне, держа их в беспрерывном комфорте и спокойствии. Но корысть в действиях странных незнакомцев всё-таки присутствовала. Они просили ребят как можно больше спать и запоминать, что именно они выдели и главное чувствовали во время своих кошмаров. Двенадцать мальчиков, выполняли просьбы с рвением и благодарностью за их сказочную жизнь, полную вещей и игрушек. Когда они стали немного постарше им принесли ветхую потёртую книгу, в которую даже не разрешили заглянуть, им лишь читали её вслух. Понадобилось всего несколько дней таких лекций, чтоб мальчишки бежали, будто одержимые с горящими глазами обратно в кровать, спать. Просыпаясь, они уже не горевали о бесконечных кошмарах, они с довольными лицами отчитывались пред своими хозяевами, умышленно упуская некоторые грязные факты. Так, реальность перестала их интересовать, они поселились в специально спроектированную для них комнату и уже практически никогда оттуда не выходили.
Кошмары, оказались невероятным даром и секретом, дарованным то ли Богом, то ли дьяволом. Он заключался в том, что с самого рождения, двенадцать мальчиков были невероятно тонкокожими, их нервная система была гиперчувствительная к внешним раздражителям. Особенно к эмоциональным аспектам, грусть, радость, обиды и прочее. Их чувствительность приводила к тому, что в момент, когда они засыпали, их неравная система конфликтовала с собственным сознанием, другими словами с душой. Она не отправляла сигнал той, чтоб та отключилась, и не ощущала процесс вхождения в сон. Таким образом, дети оказывались в жутком промежуточном состоянии сонного паралича, где их тело спало и отдыхало, а сознание бодрствовало. Они лежали часами парализованные, неспособные позвать на помощь, слыша шум собственного сердцебиения, походивший, на стук молота. Неспособные понять сути происходящего, они называли случившиеся с ними, ночными кошмарами. И всё бы ничего, можно было бы привыкнуть, если бы не одно но, побочный эффект который случался иногда во время сонного паралича.
Сознание, зажатое в коробку, продолжало видеть и слышать всё происходящее вокруг. Иногда даже больше чем следовало бы… Видения и звуки, странных и не понятных вещей, порой пугающих, порой прекрасных. Им мерещилось, как двери в их детские открывались, к ним приходили родители, говорили с ними, потом понимая, что это не они, те растворялись, или превращались в страшных монстров. Подобное очень пугало маленьких мальчиков. До того момента, пока им не принесли и не зачитали несколько страниц из огромной книги. Оттуда они узнали истинную суть своей уникальности. Сознание, находящийся на границе между сном и реальностью, воспринимает значительно больше окружающей информации, чем бодрствующий биологический организм. Человеческий глаз, видит очень ограниченный спектр электромагнитного излучения, подобная ограниченность касается и слуха. Возможности души в этом плане значительно больше, без физического контроля, без структурирующего фильтра она впитывает, видит и слышит всё, что не может осязать грубая человеческая материя. Но самое главное, этим даром можно управлять, настраиваясь, будто радиоприёмник на определённую волну, путешествуя по невидимым струнам бывая в разных местах, видя и слыша невероятные вещи. Также, книга, страницы которой так и не удалось увидеть двенадцати пожилым мужчинам, научила их осознанно проникать в мир, который мы зовём снами. Бескрайнее пространство, где имея полученные знания, можно бесконечно творить и делать со всеми смертными, непонимающими, где они находятся, и что с ними происходит, всё, что невозможно в реальной жизни. Это больше всего и интересовало хозяев, конкретные люди, которых там можно было отыскать. Точнее, всего один человек…
Когда достигшие почтенного возраста мужчины, полностью насладились властью, доступным им безнаказанным развратом и насилием, настало время платить по счетам. И они стали искать, того самого одного человека, который так необходим был хозяевам.
Раздался мощный хлопок в ладоши.
Несмотря на оборудование комнаты всем необходимым для впитывания шума, звук вышел очень громким и резким.
Двенадцать изнеможенных и обессиленных мужчин, вздрогнув от шока, проснулись.
— Подъём, спящие красавицы, — прозвучал в сумраке, низкий, бархатный женский голос.
Не отойдя ещё от пребывания в сонном параличе, ослабленные мужчины, кое-как приподнимались и садились, кто, опираясь о спинку кроватей, кто на практически атрофировавшиеся ослабшие руки. Глаза постепенно привыкли и они увидели, что дверь в комнату открыта, оттуда внутрь попадало немного света, в котором виднелся изящный женский силуэт, шагающий в центр зала.
Они не знали, как её зовут, они знали лишь, как она выглядит, и то, что она ближайший и верный помощник человека именуемого, безликий. Это значило, что перед ними если не Бог, то полубог, а в нашем случае Богиня.
Невероятной красоты брюнетка, лет тридцати-пяти сорока, с прямыми волосами ниже плеч и глазами, напоминающими самое страшное и сладкое из дьявольских искушений. Одетая, в соблазнительный приталенный костюм, состоящий из облегающего пиджака с воротником стоечкой, и в юбку чуть ниже колен, уверенно и не спеша, будто корабль проплыла в туфлях на очень высоким каблуке, в центр комнаты.
— Как успехи? — бесцеремонно кинула она.
Красивая женщина никогда не отличалась особой деликатностью по отношению к двенадцати пожилым мужчинам. Они с легкостью могли уничтожить любого, постепенно доводя через сны до сумасшествия или самоубийства, что они и делали не раз, но она, была для них недосягаема.
Самый старший из мужчин, на руках подполз к краю кровати.
— У нас масса проблем, — слабым хриплым голосом ответил он.
— Каких? — спросила гостья.
— Разных, — донеслось шипение с противоположной стороны комнаты. — И теперь их больше чем когда-либо. Мы уже не в силах противостоять. Он держится.
— Что на счёт месторасположения? —
— Мы были близки, — снова вступил старший. — Но он ускользает. Всё те же серые картинки, грусть, отчаяние. Он недавно пережил какой-то мощный личный стресс. Всё настолько сильно, что мы не можем пробиться сквозь эмоции и увидеть окружающий его мир. — На лице эффектной гостьи появилось недовольство. — Это всё?
— Нет, вы не понимаете, — включился третий мужчина. — Ситуация очень плоха…Других теперь там очень много, они помогают им, спасают. Раньше мы их видеть не могли, а теперь они даже не скрываются. Это не борьба, а месиво.
Тут в беседу включился старик, чья кровать стояла на том месте, где по аналогии у часов находится отметка двенадцать.
— Мы можем сколько угодно уничтожать их, доводя до самоубийства и расстройства психики. Вы можете сколько угодно убивать их, заставлять падать самолёты, в которых они летят, устраивать аварии, переманивать на свою сторону и прочее, но вы всех не остановите, они найдут его, и тогда мы проиграем, и заплатим ужасную цену.
Выслушав это, привлекательная особа цинично и с пренебрежением осмотрела всех двенадцать мужчин. После чего, на роскошной размашистой улыбке произнесла.
— Старые маразматики. Вы так много знаете и не знаете ничего. Вам позволили увидеть и соприкоснуться с сотой долей от сотой доли такого, что ваш ослабленный мозг не может даже осязать. И вы делаете выводы?! — гостья сделала паузу и также презрительно продолжая смотреть, обернулась к главному из мужчин. — Что ты знаешь о лавине.
Тот немного подумав, ответил. – То, что нам сообщают здесь, в этом доме. И то, что мы черпаем о ней из сонного паралича.
Услышав ответ, гостья торжествующе улыбнулась.
— Значит практически ничего. А постольку поскольку вы не одни из нас, то никогда и не узнаете, — подняв руки и разведя их в стороны, указав пальцами на стариков, охватывая всю дюжину, она громогласно продолжила.
— Вы, наш единственный способ, лазейка в правилах, именно на вас, пока единственная надежда. Если вы её не оправдаете, тогда лучше не просыпайтесь, хотя и это вам не поможет. Делайте то, ради чего вы здесь. Немного времени ещё есть. Найдите его! Слышите, найдите!
Опустив руки, женщина ещё раз окинула взглядом окружающих ее стариков, вслед за тем развернулась и направилась к выходу из комнаты.
— Постойте, — послышался голос лидера дюжины.
Остановившись и глубоко вздохнув, гостья с недовольным видом обернулась.
— Ну!
Теперь, торжествующий и хитрый взгляд был у пожилого мужчины. Он хитро улыбнулся. — Они практически встретились, нашли друг друга. Она уже совсем рядом.
— Кто? — не понимая, переспросила красивая женщина.
— Девушка, которую он зовёт Соломеей!
Гостья помрачнела…
-Знаки независящие от нас свидетельствуют, об их скорой встрече. Ещё немного и всё… Мы не в состоянии ничего сделать, не можем повлиять на неё. Что-то ведёт её к нему, что-то, с чем мы раньше не сталкивались. Да и вы, видимо, тоже, — последние пару слов из уст мужчины звучали особенно ехидно.
Красивая женщина, вальяжно и уверенно входившая в комнату некоторое время назад, стояла и выглядела не то чтобы побеждённой, но будто задумавшейся, о зыбкости некоторых своих мыслей и мнений.
— Теперь точно всё? — тихо для галочки поинтересовалась она.
— О да.
Гостья стояла на месте и смотрела в пол. О многом услышанном, она догадывалась, но до последнего надеялась, что интуиция Её подводит. Имея новые полученные данные, в который раз, снова придётся корректировать действия и ещё сильнее и безжалостнее искать того, кто был так важен для безликого.
— Попробуйте больше уделить внимание ей, тому, где она. Пускай после того как они встретятся, это и будет для нас титанически тяжело, но мы рискнём добраться до него с её помощью. При этом, не прекращайте попыток с ним синхронизироваться, смотреть его глазами.
После этих слов, восхитительная брюнетка вышла и закрыла за собой специальные вакуумные двери. Двенадцать пожилых мужчин остались одни, в своей вожделенной темноте и абсолютной тишине. Не говоря друг друга ни слова, они легли, и накрывшись одеялами стали ожидать, сонного паралича. Промежуточного состояния между сном и реальностью…
Глава 34
Необъятных размеров развалины, бывшие в недалёком прошлом, огромным заводским комплексом, изготавливающим химические удобрения, предстали в вечерней синеве, пред глазами четверых беглецов. Мрачные брошенные цеха, бесконечные ржавые трубы и трубопроводы, казалось, были повсюду от горизонта до горизонта.
— Ничего себе?! — раскрыв рот, произнёс Николас. — Размером, наверное, с деревню.
Дима ухмыльнулся, заметив реакцию своих друзей, которые подобное видели, только по телевизору.
— Это ещё маленький. Есть и побольше, — уверенно сказал он. — У моего отца, в несколько раз крупнее, чем этот.
Трое парней повернулись и с недоумением посмотрели на хвастуна.
— Кто твой отец? — спросил Кристофер.
Дима немного помолчал, после чего с той же ухмылкой ответил. — Долго объяснять. Могу лишь сказать, от всех правительств ваших стран, у него есть всякие грамоты и награды, об экономическом сотрудничестве, партнёрстве и прочей чепухе.
Смекалистый Джеймс улыбнулся и решил подшутить над парнем из высшего общества. — Раз уж ты среди нас единственный у кого папа с таким заводом, значит, ты лучше всех должен здесь ориентироваться.
Николас и Кристофер довольно и одобрительно закивали головами.
— Так что давай, веди нас к нашему пристанищу на ближайшие сутки, — поддевал англичанин.
Дима понял сарказм. Поставив на землю рюкзак и начав в нём копаться в поисках фонарика, он стал бормотать себе что-то под нос на своём родном языке, перекривливая и изображая манеру, с которой говорил Джеймс. Неуклюжие поиски фонарика и недовольство Димы, по-дружески потешали троицу, которая продолжала хихикать и подшучивать над ним. Внезапно вытащив из сумки фонарик, он торжествующе и мстя, стал светить им, в привыкшие к сумеркам глаза. Опустив кратковременное орудие пыток, он с улыбкой скомандовал. — За мной, — накинув на себя рюкзак, освещая себе путь, он устремился вглубь завода, напоминающего мрачный, гротескный город.
Одного фонарика для четвёрки было недостаточно, они достали из своих сумок нехитрое световое приспособление, и неторопливо шагая меж промышленных построек и заковыристых труб, светили по сторонам, изучая совершенный памятник индустриальной революции.
Настроение у парней, теряясь в лабиринтах завода, постепенно от позитивного, перешло к растерянности и лёгкому испугу.
Джеймс первый не выдержал и сказал то, что думали все. — Здесь как в фильме ужасов, в триллере про маньяка.
— Ага, — вторил Кристофер, разглядывая коммуникации труб напоминающие бесконечно вьющуюся паутину. — Сейчас кто-то из нас исчезнет, потом один отправится на поиски другого и так далее по сюжету, об убийце и заброшенном заводе.
Главный поводырь, устав слушать пугающие его глупости, остановился, развернулся и посмотрел на американца.
— То есть, вам всем, включая тебя, которого пару дней назад прострелили насквозь, мало того, что случилось. По-вашему мнению, в нашем времяпрепровождении, должен ещё проскочить маньяк для полноты ощущений!
— Мало ли, — на полном серьёзе заявил Николас.
Дима не поверил своим ушам. — Не мелите ерунды и не делайте так, что я и сам начну думать об таких глупостях. Сейчас найдём какую-то комнату с одним входом, там и расположимся, я буду спокойно спать на каремате, а вы можете поочерёдно держать вахту, чтоб вас не забрали Джейсон и Фреди.
— Дима прав, — произнес Джеймс. — Тем более, нам обещали, завтра к полночи мы станем суперменами, и Джейсон на пару с Фреди нам будут не почём, впрочем, как и Чужие с Хищником.
Так, за глупыми шутками и постоянным пуганьем друг друга, они прошли в поисках убежища, почти полсотни метров.
Не успев зайти очень глубоко, молодые люди наткнулись на здание, к которому подходило большое количество труб, шахт, конвейерных лент и прочих инженерных конструкций. Их выбор пал именно на это помещение, так как оно единственное не выглядело, будто собирается рухнуть в следующий момент. Выбив ногой трухлявую дверь, они зашли внутрь темного длинного коридора с обшарпанным стенами и толстым слоем пыли на полу. Побродив по нескольким этажам, убедившись, что здание пустое и там никого нет, они выбрали просторную комнату, где было более-менее чисто, и расположились там, меж нескольких столов и валяющихся стульев. Определив где чьё королевское место и постелив на холодный пол тонкие матрасы, состоящие из синтетической пены, обосновываясь, они стали разбирать рюкзаки, которые им, заблаговременно передал Рамсес.
— Какой кошмар, — выкладывая вещи на стол, бормотал Дима. — Ещё совсем недавно я находился в пятизвёздочном отеле, а теперь здесь, меж этой разрухи.
— Ничего страшного, — успокаивал Джеймс — Скоро это закончится. И ты вернешься к своей благоверной, в прежние условия жизни
— Ой, сдается мне, завтра нас ждёт большой облом, — подключился Николас.
Кристофер не спешил вмешиваться в разговор, причиной тому было плохое предчувствие не покидавшее его с того момента, как они остались одни, без Рамсеса.
Американец, глубоко вздохнув, деловито осмотрел комнату. Посветив фонариком на стены, он подошел к дверям и нажав на расположенный рядом на стене переключатель, произнес — Да будет свет.
Каково же было удивление четырёх парней, когда одинокая лампочка, весящая под потолком, зажглась тусклым, изредка дребезжащим светом.
— Ну вот, а ты говоришь пятизвездочный отель, — улыбался, смотря на Диму, Кристофер.
Теперь их обиталище предстало перед ними во всей неприглядной красе. Оно не сильно отличалось от того каким казалось в сумерках, однако к столам и стульям, теперь добавились грязные погнутые жалюзи на окнах и невысокий пустой шкафчик, на котором едва держалась дверца. Но к этим не очень приметным деталям, никак нельзя было не приписать ещё одну. Мощную металлическую дверь с огромными засовами. Она походила на герметично закрывающийся люк на подводной лодке, с той разницей, что он был прямоугольный, подходящий для стоящего человека, а не маленьким и круглым как на субмарине.
— Ого! — обратил внимание на находку Джеймс.
Четверо молодых людей не торопясь подошли к обнаруженной двери, расположенной в противоположном от входа конце комнаты.
Осмотрев её внимательно, они переглянулись.
— Может здесь была какая-то лаборатория, экспериментировали с продукцией. Всё-таки удобрения были химическими, — размышлял вслух Дима.
— Зачем гадать. Давайте откроем и посмотрим, — сказал Кристофер, и принялся рывками двигать плохо подающиеся засовы. Его товарищи помогли ему, и немного напрягшись, дверь со скрипом открылась. Внутри оказалась небольших размеров, герметичная металлическая, около двух метров в высоту и столько же в ширину, камера, в которой не было ничего кроме стен, потолка и пола.
Кристофер зашёл внутрь. — Интересно, зачем им понадобилось такое, — разглядывая камеру, произнёс он. — Кстати, она закрывается изнутри.
Дима ещё сильнее распахнул двери и посмотрел на её обратную сторону, там находился вентиль, приводящий внутренние ставни в движение.
— Хм…Действительно, — недоумевал Джеймс.
Кристофер вышел из обнаруженной камеры, толкнул двумя руками дверь и они снова закрылись. — В любом случае, теперь нам есть, где прятаться, если возникнет опасность.
— Опять вы за своё, — устало улыбался Дима. Вдруг, он сладко потянулся и зевнул. — Интересно который час. Я такой разбитый, будто сейчас глубокая ночь, — Вытащив из кармана мобильный телефон и посмотрев на время, он удивился, так как ещё было совсем не поздно, до отметки, за которой он привык засыпать, оставалось ещё несколько часов. Наверное, сказывалась накопленная эмоциональная и физическая усталость.
Смотря на свой роскошный брендовый телефон, Диму не покидала мысль, что он планировал, всё это время что-то сделать, и забыл что именно. Его вдруг осенило. После непростого разговора со своей любимой, он не мог к ней дозвониться. Наверняка её сотовый сел и после долгого перелёта и сна, она просто забыла его подзарядить, утешал себя мыслями парень, вновь набирая номер Катрин. Как и до этого, попытка связаться, оказалась безрезультатной, причём автоматический голос оператора ничего не говорил, не было даже гудков. Это насторожило Диму.
— Дайте мне свои телефоны, — обратился он к парням, надеясь разгадать головоломку со сбоем. Набрав номер, и немного подождав, Дима снова услышал тишину.
— Чёрт! — расстроено вырвалось из его уст. Отдышавшись и успокоившись, он принял решение, момент настал, он сделает запланированный ход, припасённый на вечер. Уверенность в эффективности, закралась в душу парня ещё днём, после первых бесполезных попыток дозвонится до Катрин. Теперь, многое станет ясным.
Дима набрал номер своего отца.
Через несколько мгновений в телефоне зазвучали гудки, которые вдруг тут же оборвались. Снова и снова, набирая номер то отца то матери, или любой другой из электронной записной книжки, происходило тоже самое, спустя несколько гудков, связь обрывалась.
Трое молодых парней наблюдали за взволнованным Димой, перебирающим в руках сотовые телефоны, будто жонглируя ими.
Он вдруг обернулся и печально, с непониманием и грустью в глазах спросил.
— Может у вас получится?!
— Что случилось? — подойдя, интересовался Николас.
-Я не могу никому дозвониться. И деньги вроде на счету есть и сами телефоны вроде исправны, но не один из них звонить не хочет. Они, при попытке кого-то набрать, будто блокируются сразу.-
Парни взяли свои телефоны и решили проверить слова Димы. И он не обманул, мобильные молчали.
— Господи, — нервничал Дима. — Из-за чего это может быть?
Кристофер не очень понимал эмоции взволнованного парня, никого по кому он мог бы так переживать, у него никогда не было.
— Не мучай себя так, — успокаивал он приятеля.
Посмотрев на Джеймса и Николаса, предпринимающих попытки выйти на связь со своими близкими, он улыбнулся. — И вы тоже не переживайте. Поверьте суть не в них, а в нас. Я уверен, до завтрашней ночи, ничего не удастся, это же так очевидно. Мы ни с кем не свяжемся, и думаю, нечего нового не узнаем. Уверяю, с вашими родными всё хорошо, вы лучше о себе побеспокойтесь.
Слова Американца были резонными и погасили в сердцах парней возникшую кратковременную панику.
— Но я просто себе даже не представляю, — эмоционально стал рассуждать Николас. — Неужели всё так серьёзно, и неужели эти бредни, не маскарад и не скрытая камера. Мне тяжело в это верить, не столько даже верить, сколько принять.
— А ты прими, — перебил его Дима. — Прими. Потому что это правда и реальность. Я не хотел вам рассказывать, но…
Присутствующие в комнате парни, после этих слов, негодуя, внимательно посмотрели на Диму.
— Давай…Что ты там от нас скрывал? — недовольно фыркнул Кристофер.
— Утром, когда я говорил с Катрин, она мне сообщила, что случайно узнала о причастности моего отца к событиям последних дней. По крайней мере, это касается меня, точно, — Дима замолчал ненадолго и виновато продолжил.
— В принципе всё, большего она мне просто не успела сказать. Поэтому я так ей и названиваю, чтоб ещё чего-то узнать, хоть немного, о причастности отца.
Кристофер улыбнулся. — И ты ещё удивляешься, почему мы не можем никуда дозвониться.
— В смысле?! — не понимал Дима.
— В прямом. Подумай сам, если твой отец, владелец завода, замешан в этом, а за нами гоняется большой полицейский начальник, и плюс ко всему фигурирует какой-то звонящий, который даёт любые деньги и исполняет все желания. То ты представляешь, кто за этим стоит, да они слушали наши телефонные разговоры, скорее всего в течение всей жизни. И вот теперь, твоя девушка обнаружила секрет и сдала папу. Естественно, они обрубят связь, всё что возможно, чтоб продолжать дёргать нас за ниточки и манипулировать нами как и прежде. Можешь никому не звонить, теперь думаю, тебе даже спутник связи находящийся в этой комнате не поможет.
После этих слов, Кристофер обмерял взглядом с ног до головы наивного парня, и отправился к своему рюкзаку в поисках чего-то съестного. — Пойду поем. А вы тут трезвоньте сколько хотите.
Джеймс с грустью посмотрел на Диму. – Ох, и подставил тебя твой отец.
Дима не отреагировал на его слова, он ушёл в себя, смотря в пол, его прищуренные глаза бегали. Было видно невооружённым взглядом, интеллект парня обрабатывает какие-то серьёзные и непростые вещи.
— Какой же я глупец! — вдруг произнёс он, закрывая руками лицо. Опустив их, он снова серьёзно взглянул на своих приятелей. — Я вам ещё кое-что не сказал.
От этих слов из рук Кристофера чуть не выпала шоколадка, которую он поедал с не скрываемым аппетитом.
— Ты всё больше и больше мне нравишься Дима, — с наигранным сарказмом произнёс американец. — С тобой всегда можно узнать много нового.
— Да, да Дима…Если это твоё настоящее имя, — поддерживая язвил Николас.
Джеймс недовольно посмотрел на двоих шутников. — Хватит его подначивать, он же наш друг. Дайте ему сказать, что он хотел!
Двое стервятников успокоились, после чего Дима решился поведать о загадке, причинявшей ему сильный душевный дискомфорт последние дни.
— Помните пост с полицейскими перед поместьем, нам удалось его очень легко миновать без всяких передряг?
— Помним…Продолжай! — выпытывал Джеймс.
— Я его проехал, потому, как у них просто не было наводки на меня. Они показывали мне ваши фото и спрашивали, видел ли я вас. Я ответил, нет. Но моей фотографии у них не было. Также как и у Рамсеса. — Дима виновато посмотрел в глаза Кристоферу. — Именно потому, что мой отец как-то с этим связан, а у тебя родителей нет, начальник Рамсеса стрелял именно в тебя, а не меня. Думаю мой отец, просто купил его, или воспользовался своими связями, чтоб как-то меня отгородить. Это его стиль, он постоянно так делает, порой против моей воли. Прости, я, правда, не знал об этом.
Кристофер, молча, покивал головой после речи его оправдывающегося друга.
–Я тебе верю. Но это точно всё, ты больше нечего не забыл нам рассказать?
— Да, больше ничего нет, — произнёс Дима.
— Ок, — развёл руками американец. — Теперь давайте наконец поедим, а то ещё совсем немного, и на этом заводе точно объявится маньяк, он будет каннибалом, — грустно улыбнувшись, он повернулся и пошёл дальше изучать провизию. Было заметно, темы о родителях, а точнее об их отсутствии, очень неприятны Кристоферу, от этого у него возникало ощущение, будто он человек второго сорта. Но закалённый непростой жизнью, он держался, умея по команде выбрасывать из своего сердца, терзающие мысли и эмоции. Правда, со временем, они возвращались.
— Ты своему старику хорошенько мозги вправь, — идя к своей сумке, кинул в сторону Димы немец.
— Это уж первым делом, как буду дома, — кивал он головой в ответ.
Послушав сказанное Димой, Джеймс задумался. — А чего это вы думаете, что наш друг такой особенный. Вы не спешите, быть может, нашим родителям тоже придётся мозги вправлять. Дима же узнал обо всём, как он говорит случайно. Есть вероятность, нам такая случайность просто пока ещё не выпала.
Николас заинтересованно развернулся. — Ты хочешь сказать, наши Папы и Мамы замешаны в этом странном заговоре?
Джеймс полез в свою сумку и достал оттуда пачку чипсов. — Кто знает, — улыбался он. — Подумай хорошенько и вспомни. Может ты замечал за ними какие-то странности или секреты.
— Тебя это тоже касается, — обратился к Диме англичанин.
Снова оставшийся не удел Кристофер, недовольно всех окинул взглядом.
— Ну, вы по вспоминайте, а я послушаю, — после этого он поднял с пола стул стряхнув с него пыль, сел и стал слушать истории и теории своих троих товарищей, которые не забывали отвлекаться время от времени на поедание калорийных снеков.
Спустя несколько часов, разговоры и словесные экскурсы в прошлое, переросли в дружескую беседу. Небо стало тёмным и на нём высыпались мерцающие от прохладного ветра звёзды. Бездомные беглецы, расположились на полу в тёмной комнате на тоненьких карематах, положив себе под голову, кто рюкзаки, кто вещи, чтоб хоть как-то сделать это подобие постели более комфортным. Лёжа, они уже не пытались копаться в том прошлом, где могли скрываться какие-то тайны и секреты, а просто делились своими забавными случаями, приключениями и планами на жизнь. Это был тот момент, когда каждый по очереди рассказывал свою историю. Порой захватывающую и интересную, а порой печальную, наполненную испытаниями и не сбывшимися надеждами. Каждому из них было о чём поведать. И они, не боясь показаться смешными, делились сокровенным.
Когда очередь дошла до Джеймса он немного замялся. Расположившись у окна, он задумчиво глядел на звёзды.
— Практически всю свою жизнь, я провёл в добровольном заточении, не зная как жить и что делать дальше. Можно сказать, эта поездка мой первый глоток свободы. И надеюсь, он, наконец, приведёт меня к тому, что я пойду тем путем, о котором мечтал.
— Каким же? — любопытствуя, крикнул с другого конца комнаты Николас.
Англичанин глубоко вздохнул. — Я хочу стать священником, — несмело произнёс он.
Кристофер приподнялся со своего места. — Мне не послышалось, ты сказал Священником?!
— Тебе не послышалось.
Дима с уважением покивал головой. — Думаю из всех нас, это самый экзотичный выбор жизненного пути.
— Не знаю, как об этом сказать родителям, — продолжая разглядывать космические светила, делился Джеймс. — Они переживают за меня, и мне не хочется их разочаровать. Я пытался им намекнуть, но уверен они ничего поняли. Думают, обо мне, наверное, неизвестно что.
— Не понять мне всех вас, и вашей мнимой ответственности, — вклинился Кристофер. — Даже не знаю хорошо это или плохо. С одной стороны нет плюсов в том, что у тебя нет корней и не к кому возвращаться. А с другой, я не боюсь, не оправдать чьих-то надежд и мне не за кем убиваться в случае чего, — американец улыбнулся. — Вы в принципе первые, с кем у меня столько общего.
— И не последние, — по дружески поддерживал Джеймс.
— Я тоже так думаю.- вторил Николас. — Уверен, у тебя всё наладится.
Кристофер со скептическим видом посмотрел в ту сторону, где располагался немец. – Да, так и будет…вот только стрелять, перестали бы в меня.
— Кстати как плечо? — спросил Дима.
Кристофер покрутил им немного, потом ощупал своей правой рукой. — Да так, побаливает немного, но терпимо. Если моё восстановление пойдёт дальше, также как и в последние сутки, то завтра буду как новый.
Постепенно подступал сон и их откровенный разговор, сам собой сошёл на нет.
— Давайте спать, будущие светящиеся зелёные человечки, — сонно бормотал Николас. — Если в этих супер комфортных условиях, такое вообще возможно.
Усталость подкралась, взяла верх над неудобством, и сон неизбежно поработил всех четверых парней.
Глава 35
Лояльность — понятие, которое имеет невероятную ценность, особенно у сильных и волевых людей находящихся на вершине социальной пирамиды. Настоящую верность невозможно не купить, не получить просто так в подарок, её можно только заслужить, внутренними качествами, трудом, авторитетом и прочим, у каждого это происходит по-разному. Филипп Петье заслужил невероятную лояльность подчиненных, благодаря всему выше перечисленному. Несясь с огромной скоростью в сером Рено, выскакивая на встречную полосу, крайне опасно обгоняя попутно идущие машины, стальной полицейский делал ставку именно на эту лояльность, нерушимую никакими званиями и деньгами. Подъезжая к стоящему у обочины картежу, состоящему из нескольких полицейских машин, он убедился, в своей жизни он сделал всё-таки кое-что правильное, благодаря чему заслужил верность.
Помимо полицейских машин, на краю дороги находился чёрный, будто ночь Роллс-Ройс Фантом. Вокруг него стояло пятеро полицейских, держащие на прицеле своих пистолетов водителя и пассажира так, будто они самые опасные и разыскиваемые преступники в мире.
— Сидеть в машине и держать руки так, чтоб я их видел, — крикнул командир отряда, заметив приближающийся автомобиль шефа. Остервенелый Филипп, остановился и стрелой вылетел из Рено.
— Проблемы были? — поинтересовался он у жандармов.
— Нет, — рапортовал командир. — После того как мы выехали из поместья и вы нам позвонили, мы тут же перекрыли дорогу и зажали их в тески. Здесь такие машины редкость, найти её было не проблема.
Петье наклонился и посмотрел в салон машины, там сидел Маркус, боящийся посмотреть в гневные глаза своего старого друга. Начальник Парижского Интерпола, резко вытащил из кобуры хромированный пистолет и окружающие вздрогнули.
Командир отряда посмотрел на Петье. — Я понимаю месье, происходящее как бы, не совсем законно. Лишь об одном прошу, чтоб это, на нас не отразилось, у нас у всех семьи.
Французу не надо было ничего долго объяснять, он отлично понимал, о чем тот.
— У вас не будет проблем. Вы свободны… Все. Возьмите себе несколько дней выходных, готовьтесь к премии и новым звездочкам на погонах, — он с уважением окинул взглядом личный состав полицейских, после чего с благодарной лёгкой улыбкой, кивнул им головой в сторону их машин, чтоб те поскорей убирались.
Как только последняя машина полицейских покинула обочину, Филипп резко открыл двери Роллс-Ройса, и одной рукой держа оружие и водителя на прицеле, а второй схватив за пиджак, выкинул его из-за руля на грязную дорогу. Тот, напуганный дерзостью и пистолетом француза, отполз от машины. Встав на ноги, он поднял руки вверх и отошёл на несколько метров, напугано наблюдая за происходящим.
— Надо было выбирать водителя из местных, — засунув голову в салон, с презрением сказал Филипп, смотря на старого друга.
— Поехать главной дорогой в город, какая непростительная оплошность.
— Ты совершаешь ошибку Филипп. И даже не знаешь, с чем сталкиваешься, — смотря в окно, недовольно фыркнул немец.
Тот в ответ отчаянно улыбнулся. — Вот ты мне всё и растолкуешь, — обойдя машину, Филипп открыл заднюю дверь. — Садись за руль.
Гордый Маркус пренебрежительно обмерял с ног до головы француза, теперь в его взгляде и в поведение отсутствовало дружеское тепло. – Нет, — холодно кинул он.
— Тогда мне придётся тебе размазать мозги по шикарному кожаному сидению прямо здесь, — наведя ствол на немца, произнёс стальной тот.
Маркус вынужден был подчиниться и сесть за руль собственного роскошного автомобиля.
Филипп сел сзади. — Поехали! — скомандовал он.
— Куда?
— Прямо…Тут недалеко.
Прежде чем нажать на педаль газа, немец крикнул своему водителю, чтоб тот ничего не предпринимал и ждал его на этом же месте. — Я всё улажу и скоро вернусь, — добавил он.
После того как машина тронулась с места, Филипп ухмыльнулся. — На твоём месте, я не был так уверен в разрешение твоих проблем. Боюсь твой водитель, тебя не дождётся.
Маркус посмотрел через зеркало заднего вида холодным, как лёд взглядом, на своего старого приятеля. — Брось Филипп, мы оба знаем, ничего не будет. Попугал нас грозным видом и хватит.
Француз не верил своим ушам и глазам. Даже в самых страшных снах, он не мог себе представить, что человек, которого он так любил, с которым столько пережил и разделил, будет таким безразличным и циничным. Возникало ощущение, будто ему абсолютно наплевать на недавнюю потерю друга и на то, что он в этом может быть как-то повинен. Со стороны поведение человека выглядело так, как словно ничего страшного не произошло.
— За что? — недоумевал Филипп.
— Ты о чём?
— Я про Клода, зачем ты его убил?
Немец, несмотря на свой нордический холод, глубоко и нервно задышал.
— Так ты думаешь это моих рук дело?! Я тут не причём. Когда мы туда приехали, дом уже пылал. Не надо быть гением, чтоб понять, Клод мёртв и ему не помочь. Мы уехали, а потом ты на дороге, как с цепи сорвался, да еще и с оружием. Любой нормальный человек от такого сбежит.
— Нет Маркус, — горько произнес Филипп. — Клод был жив, он умер у меня на руках, после того как я снял его с виселицы в горящем доме.
Маркус поник. — Тогда, мне жаль.
— Не думаю… Я тебе не верю, — продолжал француз, с печалью смотря в окно на смурнеющее небо.
— И все-таки, куда мы едем?
— К звонящему. Через пару километров повернешь налево, дорога нас приведёт к телефонной будке.
На лице Маркуса появилось невероятное негодование. — Но зачем, — произнес он. — Мы вчера там были.
— Я там был с совсем другим человеком, моим другом, тебя там не было.
— Хватит, я останавливаюсь, зачем этот цирк, — сказал немец и стал плавно нажимать на педаль тормоза, ожидая реакции Филиппа.
Он тут же вонзил холодное дуло пистолета в затылок Макруса, практически ударив его. — О нет, нет, ты наверно не понял, лучше тебе наоборот прибавить скорость. Более того, если ты допустил мысль, что из-за какого-то сложного сентиментального или ещё какого-то прошлого, я не пущу предателю пулю в затылок. Ты ошибся.
Немец по-настоящему занервничал. — Хорошо, хорошо. Я еду, — разрывая мотор, произнёс он.
По-пути, до места назначения, которое имеет огромный вес для обоих мужчин, они молчали.
Подъехав к разбитой телефонной будке, Роллс-Ройс остановился. Секунд тридцать-сорок, Маркус и Филипп просто сидели в машине, смотря на старое и загадочное средство связи, которое так сильно изменило всю их жизнь.
— Выходи, — спокойно произнёс француз.
Еле сдерживая испуг, Маркус посмотрел через зеркало на Филиппа. — Ты же не собираешься меня убить?
— Посмотрим, — безразлично отрезал тот. — Теперь все будет зависеть, от того, что ты мне скажешь.
Филипп передернул затвор пистолета. — Выходи, я сказал.
Двери дорого седана беззвучно открылись. Водитель и пассажир вышли из машины и стали один напротив другого, смотря друг другу в глаза. Судьба снова свела двух старых друзей, на старой заброшенной дороге, где просто в воздухе витала какая-то неразгаданная тайна. Зажимая в своей правой сухой руке оружие, Филипп глубоко вдохнул окружающий его прохладный и ароматный воздух, в котором чувствовались нотки влаги, находящегося рядом леса и бескрайних полей.
— Что происходит Маркус? — проникновенно произнёс француз. — Ты затеял какую-то новую опасную игру?
Сильный и гордый Маркус, в последнее время слишком часто стал оправдываться и одновременно врать. Но теперь, опыт заставил его осознать, бесполезность и первого и второго, даже, несмотря на благие намерения, стоящие за совершенными поступками и планами. Смысл продолжать изображать человека чего-то непонимающего, для немца отсутствовал. Пусть в какой-то степени он стал иудой, целью его шахматной комбинации была жизнь, а не смерть, но похоже, он проиграл эту партию, даже не смотря то, что мухлевал.
Маркус обреченно посмотрел в глаза своего старого друга.
— Филипп мы мертвы. И ты, и я, и все вокруг, родные, близкие, незнакомцы, в любом городе, в любой стране. Все мертвы. Нам с тобой лгали, нас использовали и теперь мы им просто не нужны. Задуманная нами хитрость, попытка убить одного из парней, для того, чтоб остановить неизбежное, просто наивность.
Не соглашаясь, Филипп махал головой. – Нет, мы с тобой всё просчитали. Должно сработать…Просто обязано!
— Ну и как, далеко ты зашёл в реализации своих планов? — иронично поинтересовался немец.
Француз задумался. – Нет, но у меня ещё есть время, и я предотвращу катастрофу.
Маркус возмутился. — А у меня нет. Нет этого времени понимаешь. И я принял решение, пытаясь спасти нас. Тебя, меня, наши семьи…Другого выхода не было, пойми.
— Какое решение? — напряжённо спросил Филипп.
Немец не спешил отвечать, опустив голову, он закрыл глаза. После тяжелого вздоха, он обернулся и сделал несколько шагов к телефонной будке, не оборачиваясь, немец тихо произнёс.
— Тени… Теперь я один из них.
Глаза француза закатились под лоб, разочарованный, он улыбнулся. — Ты старый выживший из ума, баран, — разведя руками, негодовал он. — Скажи, что они тебе пообещали? Хотя нет, не говори, что бы это ни было, они солгали.
Маркус обернулся, и словно демон из подо лба, посмотрел на француза.
— Завтра после полуночи, посмотрим, кто из нас баран. И вот когда всё случится, у меня и у моей семьи, будет индульгенция и возможное будущее.
— Но зачем, это же так нелепо, у тебя она и так была? — недоумевал француз.
— Ты не слушаешь меня, — гневно взорвался Маркус. — Мы оказались не нужны Богам, ни я, ни остальные люди работающие на них. Они просто нас использовали, покупали, давая власть и деньги, обещая спасение от смерти, мы слепо прикрывали их, веря, думая, что шагаем правильным путём. А на самом деле, мы просто занимались тем, что создавали инфраструктуру для заботы и присмотром за кучкой псевдо избранных, которые почему-то несмотря ни на что дохнут как мухи, от тех же самых бед, что и всё остальные на этой земле. Теперь, когда неизбежное начинает происходить и приближается будто страшный, самый ужасный сон…нам сообщили…мы не нужны, они нам не в состоянии помочь. Расходитесь, можете молиться.
Француз был шокирован услышанным. — Но как?!
— Вот так. Самое ужасное, что они пропали. Все. Просто исчезли, будто никогда и не существовало, нескольких тысяч человек. И знаешь, что бесит, даже благодаря данным ими деньгам, статусу и власти которые казались безграничными, задействовав любой ресурс, спецслужбы, спутники слежения и даже шарлатанов колдунов и экстрасенсов, найти их невозможно. Просто покинутые, пустые дома и здания.
Филипп постепенно стал проникаться возмущением Маркуса, ему казалось, что прежний друг, быть может, говорит правду и не имеет отношения к проблемам и несчастьям, преследующим его последние несколько дней. Просто напросто паникуя, немец, принял неправильное решение.
— Но ведь это не повод предавать себя и становиться в ряды теней, — с укором произнёс Филипп.
— Вот здесь ты и ошибаешься мой друг. Повод! Быть может это и гадко, но я как ты помнишь по моему сверкающему кошельку со странным символом на нём, с младых ногтей являюсь масоном, как и мой отец. Я привык не просто хорошо жить, а очень хорошо, привык к власти, быть сверху, знать больше других и управлять всем, ну или хотя бы быть причастным к управляющей касте. А главное, я хочу жить и хочу, чтоб жили те, кто мне небезразличен. Я не собираюсь этого терять, готов сделать многое во имя того, чтоб мир оставался таким, как и прежде. Пусть даже ценой нескольких жизней.
— Тебе от этого не гадко? — разочаровался француз.– Существовать, за счет смерти других?!
— Нет, — спокойно парировал тот. — Тебе ли меня упрекать в чьей-то смерти?!
— Ну, а бедняга Клод? Зачем надо было его убивать, он бы закончил свои дни в том подвале, никому не мешая!
Маркус подошел к Филиппу. — Это не моих рук дело. Я договаривался с ними, что если я перейду на их сторону, они пощадят тебя и Клода, а также наших родных, когда всё случится. За это я должен уничтожить всю существующую информацию о наших парнях, и сдать нескольких человек. Но что-то пошло не так. Не знаю что, я в неведении. Тени на меня всегда выходили сами, пока от них нет никакой информации.
В словах немца, то ли случайно, то ли умышленно, проскочила фраза, разорвавшая сердце Филиппа, но он, зная, что многое из сказанного может быть ложью, держался и не показывал виду, дабы не спугнуть разоткровенничавшегося лукавца.
— Кого именно тебе необходимо было сдать? — тихо, будто удав, поинтересовался француз.
В душе Маркуса пламенела вина, он не мог дальше смотреть в глаза своему старому другу, повернув голову, в сторону леса уходящего за горизонт, он произнёс. — Дельту 66 и твоих двух помощников, выполняющих иногда грязную работу, не помню их имён.
Переложив пистолет из одной руки в другую, Филипп скрутил пять пальцев в кулак, и внезапным апперкотом ударил Маркуса так, что тот тут же беспомощно рухнул. Стальной француз, стал над корёжащимся от боли и закрывающим лицо немцем.
— Как ты мог, мразь. Они ничего не знали, ты убил ни в чём неповинных людей, и убьешь ещё двоих как минимум.
Постанывая и убирая от окровавленного подбородка руки, тот не смело пробормотал. — Знали… Если ты им хоть что-то сказал или показывал фотографии, то по правилам считается что знали. Тем более в некоторых отчётах, которые ты высылал, было много странного, к чему они не должны быть причастны.
Внутри Филиппа закипела кровь, и он взорвался гневным криком.
— А ещё по правилам, когда один из звена становиться тенью, и не становятся остальные, их можно безнаказанно уничтожать… Это и случилось с Клодом, теперь полагаю мой черёд?!
Филипп навёл прицел пистолета, на голову Маркуса.
— Как ты мог поверить тем, кто создал саму ложь как понятие, кого интересует лишь смерть и самозабвенный страх. Кто питается слезам и болью!
— Ты не знаешь их, они совсем другие, — лёжа на асфальте и закрываясь от дула пистолета руками мямлил немец.
— А ещё они могут сохранить нам жизнь, когда всё случиться… Слышишь!!! Тебе всего лишь надо спрятать оружие и пойти со мной. Твоя жена и дочь будут живы.
Филипп пнул ногой предателя. — Не смей вспоминать их, — после этих слов француз передернул затвор пистолета и хорошенько прицелился для выстрела. Заметив это Маркус крикнул –Нет!!! перевернувшись он подполз к ногам палача будто червь и стал не поднимаясь с дороги целовать его ботинки.
— Прошу сжалься!!! Я хочу жить!!! Очень!!! Прости, только не стреляй!!!
Сказать, что Филипп разочаровался, ничего не сказать. Нет, совсем не этого человека он знал когда-то, тот, незаметно умер, в том прошлом, где они не виделись много лет. Хотя, скорее всего, как это часто бывает в жизни, он просто никогда и не знал по-настоящему человека, который был ему больше чем другом, практически братом, к которому он так хорошо относился.
Филипп увёл пистолет от головы, как он посчитал ничтожества.
— Ты жалок, — произнёс он, пряча пистолет в кобуру.
— Лучшим наказанием будет твое существование, я хочу, чтоб ты жил и помнил, какое ты ничтожество.
— Спасибо…спасибо, — дрожащим голосом повторял тот, продолжая свой унизительный ритуал с поцелуями ботинок. Француз гордо выдернул свои ноги из рук Маркуса и направился к машине. Открыв двери, он прежде чем сесть обернулся и взглянул на человека с которым больше не хотел видеться, общаться или даже вспоминать. — Важно, чтоб ты знал… Сегодня у меня погибло два друга…Два, — закрыв двери, Филипп Петье умчался обратно в Париж.
* * *
Когда Петье приехал к себе в элитный клубный дом, расположенный в центре города, на улице уже практически стемнело. Маленькая Сюзанна заметила такой вожделенный свет фар, наконец-то проскользнувший по стене тёмной комнаты, где они с мамой смотрели телевизор. Она как всегда в подобных ситуациях побежала к окну и забравшись вначале на стул, а потом на мраморный подоконник посмотрела в низ, в надежде, что это приехал её долгожданный папочка. На сей раз ей повезло.
— Мама, папа купил себе новую машину? — спросила малышка, увидев, как её отец выходит из невиданного до настоящего момента, огромного чёрного автомобиля.
Когда Аннет подошла к дочери и взглянула на суть вопроса, её глаза округлились.
— Видимо, премию дали, — с иронией произнесла она.
Через несколько секунд, во двор вслед за Филиппом заехал и его серый Рено, оттуда вышел его заместитель, которому были переданы ключи от роскошного седана, чтоб тот поставил оба транспортных средства на подземную стоянку. Спустя пару минут, в квартире, где проживала счастливая семья из трёх человек, раздался звонок в дверь. Довольные Сюзанна и Аннет уже готовые были отходить ко сну без главного мужчины в их жизни, одетые в пижамы и легкие цветастые халатики, с улыбкой поспешили по коридору открывать двери. Когда мама с дочкой увидели на пороге Филиппа, улыбки с их лиц сразу же исчезли. Перед ними стоял не человек, а огромное мрачное пятно, с опустошенными печальными глазами, на котором совсем не было лица. Как только Филипп переступил порог и закрыл за собой двери, Аннет и дочь обняли его.
— Что случилось любимый…Ты будто с войны вернулся!
— Фу, — отодвинувшись от отца, пропищала Сюзанна. — От тебя пахнет дымом.
Француз печально улыбнулся. — Я был на барбекю малыш.
— Почему ты весь в саже? — осмотрев плащ мужа, обеспокоено сказала Аннет.
Теперь, печальная улыбка Филиппа, была обращена уже к ней.
— Барбекю оказался крайне неудачным.
Аннет нечасто видела своего мужа в таком состоянии, а если быть точным, то никогда. Её мудрости и любви как всегда хватило, дабы не терзать его сердце и душу ненужными вопросами.
— Иди в душ, — тихо произнесла она, помогая снять с усталого тела плащ. — Мы тебя в гостиной подождём, возле телевизора, — Филипп не снимая обуви, вяло побрёл в ванную.
Глава 36
Рамсес подъехал на своём внедорожнике к дому, который прежде был стопроцентным, надежным убежищем для него. Именно здесь, сегодня ночью он, и четверо парней, прятались от преследований. Но после того как один из них неосторожно упомянул при странном старике Морро, о данном доме, возвращаться в него было небезопасно. Рамсес несколько десятков минут сидел в машине, посматривая то в тёмные окна своей квартиры, то по сторонам, вглядываясь в тусклые вечерние углы улицы, в надежде выявить западню. Близлежащие улицы и подворотни, казались невероятно спокойным, даже неестественным. Злой иронией для Рамсеса являлось то, что в обиталище, куда он бы никогда не вернулся, хранились как раз все необходимые вещи, чтоб скрыться, исчезнуть из страны и начать где-то новую жизнь. Поддельные паспорта разных стран, накопленные деньги и прочее. Быть может француз и не собирался покидать пределы государства, бесконечно скрываясь, от своего всемогущего шефа, однако посчитал необходимым быть готовым и к такому варианту событий, на случай если план, придуманный с четырьмя парнями, завтра даст сбой, и будет необходимо рвать когти.
Рамсес, чья бдительность и страхи за время наблюдения из машины постепенно притупились, решил рискнуть и попытаться проникнуть в квартиру. Пройдя через пустую вечернюю улицу, обильно освещаемую яркими фонарями, он как всегда через арку проник во двор, и зайдя через чёрный ход в здание, поднялся по лестнице к себе на этаж.
„Если бы сделали засаду, то на меня уже надели бы наручники“, успокаивал себя мысленно Рамсес, стоя на тёмной лестничной клетке, рукой сжимая под кожаным пиджаком револьвер.
Открыв замок невзрачным старым ключом, он быстро нырнул внутрь квартиры и запер за собой дверь на все имеющиеся замки. Тихо и аккуратно проверив углы и комнаты, он, глубоко отдышавшись, успокоился.
„Хм…“ мысленно недоумевал Рамсес. „Наверное, безумный старик из-за возраста просто забыл рассказать Филиппу, о приезде неожиданных гостей. Или решил послушать меня и ничего не предпринимать и до завтрашней ночи, сохраняя случившееся в тайне, от Филиппа и некого Маркуса“.
В любом случае, француза полностью устраивала нынешняя ситуация, ведь у него по-прежнему имелся туз в рукаве, позволяющий практически полностью поменять ситуацию и вернуть не только благосклонность Петье, но и, покаявшись, наверняка добиться повышения по карьерной лестнице. Этой картой были четверо парней, скрывающихся сейчас на заброшенном заводе, примерно в сотне километрах от Парижа. Безусловно, Рамсес перешёл границы дозволенного в субординации и невыполнении приказов своего шефа, но пока он ехал объездными путями обратно в город, избегая главных магистралей и шоссе, в его голове нехотя стали появляться сомнения. Видимо в этот раз, он взял на себя слишком много, и пришло время исправить ситуацию или хотя бы попробовать. Зная то, насколько для Петье важно выполнение задания и то, как он боится завтрашней отметки в двенадцать часов ночи, стоило рискнуть. Тем более, как и у каждого палача, у Рамсеса наступил момент, когда он категорически не хотел пачкать свои руки, а также и без этого замаранную совесть, в крови, не в чём неповинных людей.
Темнокожий француз догадывался, Петье знает значительно больше него и скорее всего, именно этой недостающей информации не хватает Рамсесу, чтоб смело выстрелить в одного из четверых парней. Однако он, решил не исполнять приговор, оставляя эту участь тем, кто знает больше других.
Рамсес зашёл на кухню и включил тусклую маленькую лампу, свет от которой был настолько слабым, что его невозможно было заметить с улицы. Достав из холодильника какой-то полуфабрикат и разогрев его в микроволновке, он сел на высокий барный стул возле кухонной стойки и стал не спеша ужинать.
Через несколько минут, он отвлекся от приёма пищи, и его правая рука потянулась в карман за телефоном. Молча смотря на свой сотовый, Рамсес пережевывал остатки пищи. Глубоко вздохнув, он тихо произнёс.
— Простите.
Пальцы забегали по поверхности смартфона, набирая текстовое сообщение. На небольшом цветном экране, стали появляться слова, складывающиеся в предложение. (ЕСЛИ, Я СДАМ ПАРНЕЙ, И СКАЖУ ГДЕ ОНИ НАХОДЯТСЯ. СМОГУ ЛИ Я ВЕРНУТЬСЯ НА РАБОТУ?) Француз внимательно ещё раз просмотрел написанный им СМС, выбрав в телефонной книге номер озаглавленный надписью шеф, он нажал на кнопку отправить.
Ответного сообщения пришлось ждать совсем недолго, Рамсес с опаской открыл его и прочитал. (ДА! ДАЮ ТЕБЕ СЛОВО).
Французский полисмен знал, когда Филипп Петье дает слово, он при любых обстоятельствах выполняет его. Пускай теперь четверо молодых парней, снова окажутся в опасности и превратятся в мишени, но зато потом, в сердце и воспоминаниях Рамсеса не будет мыслей и чувств, что он поступил где-то неправильно и принял неверное решение. Теперь это будет бременем Филиппа Петье. Темнокожий полисмен, вернёт себе привычную жизнь, до того как её окончательно не разрушил. А странная загадочная история с четырьмя парнями и всякой мистической чепухой, останется лишь трёхдневным эпизодом, который скоро забудется.
Рамсес набрал номер шефа…
* * *
В ожидании мужа, который вот-вот должен выйти из душа, Аннет сидела на диване с дочерью и смотрела телевизор. Из коридора, она вдруг услышала доносящуюся мелодию, стоящую в качестве звонка на телефоне Филиппа. Зная как в последнее время каждый звонок важен для мужа, она резко поднялась с мягкого дивана и устремилась в коридор, где на красивой кованной вешалке, сделанной виде сказочного дерева, со спиральным вьющимся стволом, висел испачканный, весь в саже плащ, в кармане которого разрывался гулом мобильный телефон.
Достав его, Аннет посмотрела на экран, там отображалось имя Рамсес. Она вспомнила, что Филипп порой вспоминал человека с таким именем, как одного из своих помощников. Поспешив в ванную комнату, откуда доносился шум бегущей воды, Аннет даже не стала стучать в двери и предупреждать о своём вторжении, боясь не успеть, до того как звонок сорвётся.
Зайдя внутрь, она впопыхах произнесла. — Тебе звонит Рамсес.
Филипп не поверил тому, что слышит. Смыв с себя остатки мыла и прикрывшись полотенцем, выскочив из душевой кабины, он схватил телефон.
— Алло, — удивленно произнёс он. После чего показал взглядом, чтоб возлюбленная оставила его наедине с собеседником. Оказавшись один, он был готов разразиться криком и бранью на своего бывшего подчиненного, но не успел. Тот наперекор его намерениям, начал говорить сам.
— Они находятся на заброшенном заводе химических удобрений, в сотни километрах к югу от Парижа. И будут там ещё сутки, потом я должен их забрать на дороге после двенадцати ночи. Так что делайте с ними что хотите, я с этим делом завязываю.
Филипп Петье не ожидал такого подарка от судьбы, пораженный и растерянный, кивая головой, он смог выдавить из себя лишь невнятное угуканье.
— Когда я могу вернуться на работу? — уверенно спросил Рамсес.
Его шеф недовольно скривил лицо. — Ты в своём уме?! Теперь, я думаю уже никогда. Весь личный состав парижской полиции, ищет тебя как предателя и отступника, никакого другого приказа, я давать не собираюсь.
Услышав это, Рамсес побледнел настолько, насколько позволял его цвет кожи. — А как же ваше обещание? — недоумевал он.
— Какое? —
— Которое вы дали мне, отвечая, на сообщение! Если я скажу вам, где находятся парни, вы позволите мне вернуться обратно. Вы же ответили утвердительно.
— Ты бредишь, — улыбаясь, триумфально и безжалостно говорил Филипп. — Я ничего тебе не писал, и даже если бы такое предложение поступило от тебя, то едва ли я пошёл бы на сделку с дезертиром.
— Нет! Стоп! — нервно вырвалось из груди Рамсеса, после чего он не ложа трубку, полез в память телефона, в поисках сообщения от своего хитрого шефа. Папки, оказалась пусты, там не нашлось того самого СМС, который сулил возвращение к прежней жизни.
— Этого не может быть. Я же видел его, — растерянно произнёс темнокожий француз, поднося снова трубку к уху.
Филипп продолжал ликовать. — Не знаю, что там у тебя стряслось, но спасибо тебе огромное, о таком подарке я мог только мечтать. Теперь я позабочусь, о наших беглецах, и их возьмут в поплотнее кольцо… А завтра, я сделаю за тебя твою работу. Ты даже не можешь представить, как сильно ты мог подставить нас, но теперь ты практически герой. За это, я позволю тебе скрыться, и сделаю зеленый коридор в аэропорту Орли в ближайшие сутки, чтоб ты смог убраться, если ты пропустишь этот шанс, гарантирую, ты сядешь в тюрьму. Стальной француз положил трубку, и накинув на себя белый махровый халат, с хитрой улыбкой отправился к совей любимой жене и дочери. Зайдя в тёмную комнату, освещаемую лишь светом исходящим от телеэкрана, он сел меж двух своих любимых женщин и обняв их, прижал к себе.
— Ну что? — беспокоилась Аннет. — Как ты? Когда ты зашел, на тебе совсем лица не было.
Француз не хотел, чтоб его работа выходила за рамки рабочего кабинета, рабочего дня, и потом переходила настроением или разговорами в семью. И этого удавалось избежать, но сегодня ударов в самое сердце у Филиппа было предостаточно, глаза выдавали его.
— Было тяжело, — спокойно произнес он. — Но теперь, после звонка, снова появилась надежда. Кстати, спасибо, что принесла телефон.
— Не стоит, — прижимаясь к груди мужа, шептала Аннет.
Филипп посмотрел на маленькую, постоянно зевающую Сюзанн. Её карие глазки слипались и она, готова была в любую секунду заснуть на коленях у отца. Он не стал ругать маму, что та позволила дочери допоздна смотреть телевизор, а просто тихо наслаждался моментом, где его любимые люди рядом и с ними всё хорошо.
* * *
Рамсес, ошарашенный пережитой неразберихой, кинул на кухонную стойку мобильный телефон. Взявшись двумя руками за голову, он попытался понять, что с ним стряслось, ведь он не мог выдумать сообщение от Филиппа. Темнокожий француз чётко помнил, как читал, как видел его, не может же это быть галлюцинацией. Резко встав и откинув стул на пол, он пошел к раковине и умыл холодной водой лицо, вслед за этим, он полез в холодильник, и достав оттуда бутылку с ледяной минералкой, за несколько секунд осушил её до дна. Встряхнув своей головой, он в тишине прошептал.
— Так! Успокойся, завтра ты исчезнешь… В новой жизни всё наладиться.
В ночной тишине, его слова внезапно прервались из-за послышавшегося скрипа деревянного пола, доносящегося из спальни. Напуганный Рамсес, посмотрел на револьвер, который он опрометчиво оставил возле входных дверей на небольшом журнальном столике. Темнокожий француз ринулся к оружию, но было поздно, он не успел сделать и нескольких шагов, как прозвучал тихий выстрел из пистолета с глушителем, пуля пробила двери спальни и попала ему в колено. Рамсес рухнул на пол, корёжась от боли, он стал пытаться подползти к столику, где лежало оружие. Знакомое ощущение выворачивающей тошноты и скованности, вдруг овладели его телом, от испуга, он замер и сжался. Через несколько секунд, он стал постепенно, от ног к голове, становится недвижимым, ему было подконтрольно лишь дыхание и зрение.
С ужасом, он смотрел на дверь в спальню, ожидая своей участи. Та медленно распахнулась, и оттуда в гостиную зашла чёрная мрачная фигура, высокая и худая, с ней французу уже довелось встречаться, тогда, она его напугала больше, чем, что бы то ни было в его непростой, наполненной опасностью жизни. Величественная особа, одетая в чёрный плащ со скрывающим голову капюшоном, не торопясь шагала, покачиваясь из стороны в сторону. Остановившись возле Рамсеса и немного наклонившись, высокий человек держащий Вальтер с глушителем в правой руке, скинул со своей головы капюшон. Его жуткое лицо, то, которое не под силу забыть французу, приблизилось, и пустыми серыми глазами, стало его рассматривать как будто вещь. В это время, внутри тела темнокожего парня происходило нечто, чего практически нельзя описать словами. Возникало ощущение, будто кто-то копается внутри его организма, безжалостно пытаясь поработить себе не только физическое, но и духовное. Окружающий мир стал, плавиться, одновременно сгущаясь. Время остановилось, перестало иметь значение, муки казались бесконечными.
— Ты умираешь, — прошептал склонившийся человек.
Рамсес, в ожидании второго контрольного выстрела, посмотрел на сверкающий в темноте пистолет.
— Твоя душа уже перестала нормально воспринимать реальное время и стала теряться в воспоминаниях. Припоминай, я уже сделал всё необходимое, чтоб убить тебя, — продолжала шептать демоническая особа.
Будто в бреду, темнокожий француз стал заново и заново переживать наслаивающиеся друг на друга картинки, недавний выстрел, выход из спальни страшного и неожиданного гостья, его слова. Между этими событиями, он что-то явно упустил. И тут Рамсес вспомнил о бутылке минералки, скорее всего то, что убивает его сейчас, находилось именно там. Его состояние и боль внезапно сконцентрировалось в животе, всё шло оттуда, он чувствовал это, постепенно ощущая свое тело как бы немного со стороны и находясь внутри него одновременно.
Гость лукаво заулыбался. — Да мой умирающий друг, всё верно, по-твоему, затухающему организму распространяется яд, который остановить уже не возможно, ты с каждой секундой приближаешься к великой тайне, открывающейся перед тобой.
Скованный страхом и болью Рамсес недоумевал, как тому удается читать его мысли, ведь это не возможно.
Монах взял стоящий на кухне стул и сев напротив погибающего парня, стал любоваться его агонией.
— Я не читаю твои мысли, — вдруг произнёс он. — Твоя душа, просто орёт, искриться, мигает, будто новогодняя гирлянда, переливается разными цветами, постепенно высвобождаясь из твоей физической оболочки. Я просто вижу это очень чётко, и знаю, по каждому оттенку, любое малейшее ощущение, эмоцию, мысль и даже конкретные слова возникающие внутри тебя. Мне выпала честь, стать одним из тех, кто видит и чувствует больше остальных, теперь и ты, познаешь на короткий миг блаженство, между реальностью и еще большей реальностью.-
„Я ненавижу тебя“ гневно подумал Рамсес.
— Ну, вот молодец, — жутко посмеиваясь, продолжал гость.
— Так мы сможем вести диалог. Кстати, когда человек ненавидит, он переливается от темно-коричневого, к коричнево-красному. Если бы ты только мог видеть толпу, какой вижу её я, в последнее время тона только тёмные и блёклые у всех. Мне это чертовски по душе.
Физическая боль темнокожего француза всё больше и больше нарастала и при этом становилась ему безразличной. Его терзали разные мысли эмоции, он не мог понять, почему высокий и худой убийца не убил его, когда мог, на чердаке дома, вместе с отрядом спецназовцев, и почему тот, ещё здесь, сидит и наблюдет, отчего просто не прострелит голову бедного парня и не прекратит его муки на этом.
— Геометрия, — тихо произнёс, после мысленного выброса Рамсеса, хладнокровный убийца. — Сложные, беспрерывно повторяющиеся, постоянно новые, бесконечные, короткие, замысловатые и простые линии. Законы и правила, очень чёткие, которые нужно беспрекословно соблюдать для достижения необходимых целей. А ещё есть цифры и буквы. Всё это они складывается в невероятно сложные таинственные коды, которые мне, увы, не дано понимать. Но есть те, кто, рисуя и выводя схемы, видят грядущие события и что необходимо предпринять, чтоб случилось то, чего они хотят. А значит, всему своё время. Вот и твой черёд наступил, — Монах встал и подошёл к Рамсесу.
— Мне кажется, твоё убийство отсрочили, с целью обеспечить встречу наших четверых юных зверушек с сумасшедшим стариком Морро, и с последующим перемещением бесценного груза на заброшенный завод.
Рамсесу изумился услышанному. Демонический убийца склонился перед ним на колени и стал шептать на ухо. — Чтоб сошла лавина, нужно лишь несколько снежинок.
После этих слов темнокожий француз почувствовал, как остатки сил стали покидать его немощное тело. Сердце замедляло свой ход, и дышать дальше практически не удавалось. Монах встал и со зловещей гримасой, закрыв глаза, поднял руки вверх и сжал в кулак свои худые длинные пальцы.
— Предавай всем нашим привет! — закричал он.
Страшный и жуткий крик сирены, который сотрясал всё вокруг, раздался угнетающим воем. С каждой секундой он нарастал. Чувствовалось, как здание начало трястись. Не выдержав низкой частоты звука, окна в комнате полопались и рассыпались мелкими осколками по деревянному полу. Откуда-то с улицы волнами стали доноситься душераздирающие человеческие крики.
— Запомни крохотные мгновения великой тайны, которую слышишь и чувствуешь! — беснуясь, неистово прокричал монах.
Рамсес перестал дышать, его сердце остановилось, он погиб.
Глава 37
Воскресение особенный день, безусловно, может и не для всех, но в нём, присутствует некая неповторимая магия. Наверняка каждый хоть раз в жизни ощущал её и особого удовольствия это никому не доставляло. В основном, лёгкий духовный дискомфорт связан с тем, что большему количеству прогрессивного человечества, на следующее утро необходимо рано вставать и идти на работу, и что ещё целых пять дней придется ждать новых выходных, тех мгновений, когда люди отдыхают и стараются принадлежать себе, а не системе. Однако для некоторых, в воскресенье есть нечто большее, какая-то легкая печаль, приходящая с первыми лучами солнца и исчезающая вместе со сном. Этот день самый одинокий из всех, порой, когда встаешь, смотришь в окно и видишь практически пустые улицы, возникает ощущение, что все окружающие находятся где-то. Там, где этой легкой ненавязчивой печали нет, и где люди не испытывают чувство одиночества. Но ты стоишь и смотришь на безжалостно светлую летнюю улицу, на мир, где происходит столько хорошего и прекрасного, и в нем, будто о тебе забыли или даже не вспоминали. И как бы ты в этот день не окружал себя друзьями, знакомыми и не наполнял его событиями, ничего не помогает, ты всё ровно не можешь избавиться от назойливого комара в душе, который напоминает время от времени о себе слабым, еле слышным писком.
В последние пару месяцев, для Петра все его воскресения были именно такими, как в прочем и остальные выходные.
В течение пяти будних дней, он ещё как-то старался занять себя поисками работы, помощью родным и близким, изнуряющими тренировками и прочей жизненной мишурой. И более того, это немного действовало, давая ощущение нужности кому-то. Но вот с приходом уикенда всё менялось, и без того редко звонивший телефон полностью замолкал, наступала тишина.
В эти дни, ему будто не хватало чего-то, он скучал по кому-то, кого никогда не видел, думал и тосковал о местах, где никогда не был. В душе возникала тоска, ностальгия, ему казалось, он что-то забыл, пропустил в бесконечном потоке однообразной действительности нечто очень важное, и это никак не было связано с его предыдущими переживаниями о жизненных неудачах.
Он никак не мог понять, что именно его беспокоит.
Пытаясь вырваться из лап уныния, в поисках занятия на выходных, чтоб в голову не лезли глупые мысли, он вспомнил о своей книге, заброшенной на долгие месяцы.
Пётр включил домашний компьютер и открыл текстовый файл, где на белоснежных страницах находился текст недописанной книгой, у которой спустя четыре с половиной года, по-прежнему не было названия. Он понял, ему удалось, отыскал то, что так терзало и мучило его в последнее время, напоминая нечеткими ассоциациями. Целый мир и история, странная, запутанная, приключившаяся с ним много лет назад, казавшаяся такой реальной, ждущая его и не отпускавшая многие годы. Она будто мистический якорь, держалась за душу Петра, теребя, желая, чтоб о ней рассказали. Но что если он уже совсем разучился делать то, что когда-то доставляло ему такое огромное удовольствие, писать о самой интересной и запутанной истории на земле, которая должна была случиться наяву, но, увы, так и осталась, лишь несколькими загадочными эпизодами, не дающими покой уже как полтора десятка лет.
Пальцы Петра несмело потянулись к клавиатуре, будто к клавишам на рояле, после чего, стали легко бить по кнопкам. Вначале появились слова, а вслед за ними и строки. Удивительно, но текст и события, описанные в нём, настолько сильно заполняли парня эмоционально, что ему во время работы над книгой удавалось забывать о реальности, теряясь в конструкциях выстраиваемых воображением. Он старался писать как можно больше и быстрее, как будто его кто-то подгоняет, и он должен был до чего-то успеть.
Пётр чувствовал некую мистичность этой книги в собственной судьбе, внутри него словно появлялось ощущение или скорее необычная убеждённость, что вслед за её окончанием, должно произойти кардинальное изменение в его жизни, несущее наконец-то ответы на многие вопросы, а также события, которых он так давно ждал. Пётр всегда верил в фатум и в знаки сопровождающие его.
Порой, Пётр засиживался до глубокой ночи или даже до самого утра, в огненном рвении писать как можно больше, это приносило плоды, в виде постоянно появляющихся новых страниц. После семи-восьми часов работы над текстом, практически беспрерывно находясь у монитора компьютера, под утро, из-за невероятной усталости, состояние походило на бред или полудрёму, в которой сосредоточиться было очень сложно. Не редкостью являлись и частые засыпания на стуле возле компьютерного стола, в таком случае, всё заканчивалось спустя пару часов затёкшими мышцами и костями, болящими в дальнейшем на протяжении целого дня.
Нынешнее августовское воскресение, выдалось прохладным, но солнечным. Пётр днём вернулся из загорода от своего двоюродного брата, с которым они, несмотря на разногласия и разность характеров, являлись друзьями. Наверное, это один из немногих его настоящих друзей, но постольку поскольку он являлся родственником, то это не считается.
Позанимавшись спортом, Пётр пришёл под вечер домой и стал ожидать приближения ночи, потому как по непонятной для него причине, он писал только в тёмное время суток, и все попытки поменять данную традицию, терпели постоянное фиаско.
Уже как полторы недели, молодой парень не слушал свою лень и усталость, непрерывно создавая текст собственной книги. Ему очень нравилось это делать, ведь возникало ощущение, что, наконец, он занимается чем-то достойным и важным, пускай даже только для него самого. Он поставил себе амбициозную цель, закончить дело, начатое четыре с половиной года назад, в течение грядущих десяти-пятнадцати дней. Для этого, молодой парень готов был затрачивать все необходимые ресурсы и силы, совершенно не жалея себя.
В этот раз, он работал над книгой дольше обычного, и уже семь часов беспрерывно стучал по клавишам клавиатуры, рождая строку за строкой. За окном постепенно светало, и по дороге расположенной возле дома, стали проезжать первые утренние автомобили, спешащие куда-то по своим делам. Как всегда сражаясь с окутывающим сном и слипающимися глазами, молодой парень, встав из-за стола, пошёл в ванную, омыл свое лицо холодной водой, после чего вышел на крошечный балкон, где сделал несколько глубоких вдохов свежего прохладного предрассветного воздуха. Обычно данная процедура всегда помогала перебороть сонливость, и продержатся за работой над книгой ещё около сорока или пятидесяти минут. Однако сегодня ощущение подступающей дремоты было каким-то чересчур безжалостным и сильным, ему просто не представлялось возможным противостоять. Пётр, зашёл обратно в комнату с балкона и тут же обессилено рухнул на кровать. Он даже не успел раздеться, накрыться одеялом и как следует удобно устроиться, как его настигнул сон.
Поспать практически не удалось, парня через минут десять будто вытолкнули из сна. Помятый как старый кожаный сапог, продолжая неистово желать спать, он разомкнул свинцовые тяжелые веки.
Сновидение оказалось настолько стремительным и скверным, что из него практически ничего не удалось запомнить, кроме пары невнятных ощущений и ассоциаций. А именно, выворачивающий страх и тошнота. Также, очень чётко запомнился и пока не до конца растворился в ушах, жуткий и неприятный, звук воющей сирены. Пётр, давно привыкший к подобным кратковременным, не запоминающимся кошмарам, встряхнув свою сонную голову, разделся и, забравшись под одеяло, снова заснул…
Глава 38
Торчащие из земли, огромные металлические трубы, высокие и мрачные, поеденные ржавчиной и грибком. Серые, неприметные полуразрушенные здания, от которых несло забвением и плесенью. Покинутые пустые резервуары, цистерны, бульдозеры, трактора и прочий спецтранспорт. Все эти брошенные доказательства научно-технического прогресса, при дневном свете, смотрелись не столь зловещими и мрачными, как в сумерках, предыдущим вечером. Пускай бескрайний индустриальный комплекс, не был наиболее романтичным местом на земле, он не выгладил как жуткое обиталище маньяка. Он скорее походил на один из заводов, не переживших борьбу за чистую экологию, которых в мире за последние двадцать-тридцать лет появилось предостаточно.
Средств на утилизацию промышленного гиганта не нашлось и он, так и остался стоять меж французских выбритых зелёных равнин, вдали от человеческих глаз, напоминая собой локации из фантастического триллера, о постапокалиптическом будущем.
Не смотря на отсутствие нормальных бытовых условий, четверо молодых парней, на удивление хорошо выспались. При этом не одному из них, поразительно, но не приснилось ничего необычного, странного или пугающего. Каждый из них настолько морально и физически за предыдущие дни вымотался, что провалился в сон, будто в бездну. Как только четверо друзей встали и привели себя в порядок, настолько, насколько подобное являлось возможным в таком месте, они оставив свои вещи в небольшой комнате со странной металлической герметичной камерой, отправились в поисках занятий, способствующих убийству времени, до того как часы пробьют долгожданные двенадцать ночи. Несколько десятков минут, они просто бродили меж индустриальных джунглей, изучая и удивляясь их масштабности.
— Идеальное место для страйкбола, — оглядываясь по сторонам, восхищался Кристофер.
Трое идущих следом парней, переглянулись.
— Страйкбол, это что ещё такое? — поинтересовался Николас.
Американец улыбнулся. — Это практически полная и достоверная имитация военных действий, со стрелковым оружием, по виду и весу идентичному оригинальному, подлинным обмундированием и амуницией. Существует лишь одна маленькая разница между истинными боями и страйкбольными, используемые в битве патроны. Они естественно ненастоящие, сделаны в виде меленьких белых шариков, не причиняющих каких-либо серьёзных увечий человеку, кроме слабых болевых ощущений.
— Ты рассказываешь обо всём, с таким знанием дела, — улыбался Дима.
Кристофер покивал головой, после чего печально вздохнул. — Я когда-то хотел пойти в армию, стать военным, но не вышло, сказали что-то не так с кровью, а значит в рядах пехоты мне не место. В поисках военной романтики пришлось обходиться вначале пейнтболом, а теперь, на смену краске, пришёл более реальный способ играться в войну. Так я и попал в страйкбольный клуб, где по воскресениям мы устраивали лихие бои.
— Так, а что с кровью? — интересовался рядом шагающий Джеймс.
Американец в ответ лишь развёл руками. — Ничего внятного не сказали.
— Мне кажется, — подключился Николас. — Это всё наши Боги с твоей кровью накрутили.
— Какие Боги? — не понимал Дима.
— Боги маленьких мальчиков, — улыбался немец. — Морро, Петье и некий Маркус, наблюдающие за нами откуда-то сверху с самого детства.
— Мда…Скорее всего ты прав. Но не страшно, я ещё не слишком стар, так, что когда часы перевалят за полночь и я стану практически терминатором, у всех армий мира, я буду нарасхват.
Четверо парней заулыбались.
— А я тогда стану, — побежав куда-то вперёд, прокричал немец. Великим супер футболистом, способным обвести всю команду самостоятельно и забить потрясающий гол, с сорока, или нет, лучше с пятидесяти метров, — ноги немца отыскали вялящуюся на земле старую жестяную банку от краски и стали её умело пинать.
— Ох уж эта ваша европейская игра, соккер, — надменно издевался американец. — В ней есть что-то от балета. Вот понимаю наш футбол, настоящая мужская брутальная игра.
Находящийся в метрах десяти, перед идущими парнями Николас, услышал шутливую издёвку, и пнул импровизированный мяч в их сторону.
— А ну-ка балерины, покажем нашему американскому другу, на что мы способны, а он пусть стоит и завидует нам.
Кристофер остановил ногой жестяную банку. — Ты думаешь я не справлюсь, с балетными премудростями, — выкрикнул он в сторону Николаса.
Джеймс и Дима явно довольные и заинтригованные происходящим, улыбаясь не отводили взгляд, от зарождающегося международного конфликта, в котором намеревались принять участие.
— Ну не знаю, — с наглым видом вдруг подошел к американцу Джеймс.
— Мне кажется ты слабоват, для нашего европейского, как ты выразился балета, — дерзким финтом англичанин выбил из-под ног Кристофера жестяную банку. Пасуясь с Николасом, он устремился куда-то вперёд.
Подначенный американец с глазами полными шутливого гнева, посмотрел на рядом стоящего улыбающегося Диму.
— Давай вперёд, я буду за тебя, — заговорщицки прошипел тот и двое парней ринулись меж труб, вентилей и цистерн, бегом вслед за наглецами, которые уже успели оторваться достаточно далеко. Настигая их, они заметили впереди небольшую поляну. Выбежав к её центру и остановившись, четверо парней принялись оглядываться, рассматривая окружающую обстановку.
Они стояли то ли посреди поляны, то ли небольшой плошали квадратной формы, примерно тридцать метров в длину и около, сорока метров в ширину. Повсюду под ногами была земля, поросшая невысокой бледно-зелёной травой, которую разбавляли перекрещивающиеся потрескавшиеся асфальтовые дорожки. Вокруг странной площади, будто стеной, очень плотно друг к другу стояли несколько высоких труб и огромных металлических резервуаров, которые продолжали, несмотря на время, выгладить блестящими и отполированными. Скорее всего, здесь находился центр, огромного промышленного комплекса, и может когда-то, небольшая площадь выглядела иначе, с несколькими лавочками и вьющимися тропинками, некое подобие зелёной зоны отдыха, окруженной нависающей индустриализацией. Теперь здесь практически пусто, за исключением небольшой кучи мусора в углу и пары перевёрнутых лавок, валяющихся рядом с ней.
— Вот он великий Уэмбли, — воскликнул Николас. — Чья история, словно история футбола.
— Он нас и рассудит, — проворчал Кристофер, после чего взял в руки жестяную банку от краски и поставил её на воображаемый центр поля.
— А мы, наверное, вратари, — расстроено посмотрел на Диму, Джеймс. Тот в ответ недовольно кивнул головой. Подняв с земли две палки, он устремился в сторону входа на площадь. Воткнув их в сырую землю, он обозначил границы своих псевдо футбольных ворот. Англичанин решил последовать примеру находчивого друга и сделал точно также.
Дима, засунув два пальца в рот, засвистел долго и протяжёно. Великая маленькая битва, началась.
* * *
Филипп Петье, подъехал по забытой промышленной бетонной дороге, с помощью которой доставлялось сырьё на индустриальный гигант, к заброшенному заводу химических удобрений. О данном пути знали немногие, но для француза, имеющего доступ ко многим секретным документам и картам, не составляло проблем отыскать необходимое, среди бумаг, где значились не до конца исчезнувшие дороги, возможные для использования в экстренных положениях.
Петье вышел из машины и сразу же вынул из кобуры пистолет. Тяжело вздохнув, он оперся рукой об машину, и на несколько мгновений закрыл глаза. Сухая морщинистая рука крепко сжимала рукоятку пистолета, из которого сегодня должна была вылететь как минимум одна пуля, и в этот раз, она обязана быть смертельной.
После невнятного тревожного сна, голова Филиппа раскалывалась, в ней непрекращающимся звоном повторялись последние слова его покойного друга Морро. Перед самой смертью, он попросил защитить четверых парней, говорил, что они о приготовленной им участи ничего не знают. Об этом он также слышал и от отступника Рамсеса, когда стрелял в одного из парней в первый раз. А значит, два человека никак несвязанных между собой, не могут хором врать об одном и том же.
Коварного умысла в действиях четвёрки не было и это уже становилось очевидным. Они оказались заложниками ситуации или случайно, или за счёт чьей-то таинственной воли.
„Маркус, старый подлец“, внезапно открыв глаза и стукнув кулаком по крыше машины, гневно подумал француз.
„Наверняка именно он, каким-то образом сделал так, что вся четверка встретилась в Париже. Ну, естественно, он же теперь один из теней…Они каким-то образом узнали или поняли, необходимая информация не откроется и не возникнет в их голове сама собой, а значит, может не сработать их очередной режиссерский шедевр. По правилам, они не имеют возможности сами добраться до парней, никто кроме нас троих, они решили обмануть старого идиота Маркуса, сыграв на его любви к высокому статусу и власти“.
Вот так, некоторые ответы нашлись сами собой, но в потоке разоблачающих мыслей и выводов, оставалась для Петье одна нерешённая загадка. Он не мог понять, как удалось заинтересовать не подозревающих о своей уникальности парней из разных стран, приехать в Париж и добиться того, чтоб они встретились.
Видать француз по-прежнему чего-то не знал и, видимо, уже и не узнает. Сейчас ему необходимо решить невероятно сложную дилемму, а именно совершить ужасный поступок, уничтожив одного, судя невиновного и не подозревающего ни о чем человека. И поступить так необходимо не ради аморфного всеобъемлющего понятия, такого как человечество, а ради любимой дочери и жены.
К сожалению, у каждого лукавца стоящего перед подобным выбором, на самом деле всё предопределено, он чётко знает, как поступит в тот самый ответственный и сложный момент.
С мыслями о том, что никто кроме него не сделает эту грязную работу, Филипп не торопясь устремился внутрь завода, ступая медленно и аккуратно, всматриваясь внимательно в каждый новый метр местности, возникающей перед ним.
Постепенно он стал углубляться в бесконечный, сложный индустриальный лабиринт, уводивший его все дальше, непрекращающимися лестницами и поворотами.
Француз приехал на завод один, без какой-либо подмоги, или заготовленного неподалёку подкрепления. Никто из его подчинённых или родных не догадывался, где он сейчас находится, от всех ему удалось отделаться лишь парой фраз, о невероятной занятости, и срочных делах. Власть Петье хоть и казалась безграничной, но не являлась такой на самом деле. Последние события и то, как он распоряжался подчиненными, давая необоснованные и не совсем законные указания, могли привести к нежелательным последствиям, всё могло выйти из-под контроля. В случае если просочится информация о беспочвенном убийстве иностранного туриста, то могущественную шкуру Петье, уже не сможет спасти даже сам президент. Поэтому необходимо оставаться в тени, надеясь, что совершенные ошибки не приведут к цепной реакции, вслед за которой последует срыв пагонов с мундира.
Мудрый Петье, в совершенстве умеющий манипулировать страхами и желаниями людей, вчера в разговоре со своим наиболее близким доверенным лицом Рамсесом, невзначай кинул несколько фраз, о том, что теперь, обладая данными о месте нахождении четвёрки, он сообщит об этом всем подчиненным и те возьмут беглецов в плотное полицейское кольцо. Так, он отбил у Рамсеса малейшее желание соваться на завод, вытягивать своих новых знакомых. Скорее всего, темнокожий мощный Рамсес, бывший когда-то верной и нерушимой опорой для своего шефа, уже давно сидел в самолете и летел куда-то в поисках лучшей судьбы. Филипп не стал горевать о потере сотрудника, с которым так много сделал и пережил. Уж очень специфическое у них сотрудничество было эти годы. Значит, лучше забыть, все эпизоды, а тем более те, которые были наполнены выстрелами, фальшивыми слезами и криками о спасении.
Филипп Петье, уже как почти час, будто хищник, тихо разыскивал своих жертв и бродил меж вьющейся паутины трубопроводов, забредая в постоянно попадающиеся на пути пустые цеха, забитые громоздкими тяжелыми станками и длинными конвейерами. За это время, он не нашёл и крошечного намёка, на присутствие где-то поблизости четверых парней. Французу даже начало казаться, быть может, Рамсес и оберегаемые им беглецы, выдумали хитрый план и специально ему соврали о своём местонахождении, дабы выиграть драгоценное время, которого осталось у него не так уж и много. Идея действительно неплохая, но стальной коп, сомневался в умственных способностях Рамсеса, а также остальных четверых парней. Едва ли, по его мнению, кому-то из них, в голову мог прийти столь хитрый и изощренный ход. Постепенно, Филипп стал отчаиваться, сколько ещё возможно бродить по бесконечному комплексу, надеясь отыскать несколько иголок в стоге сена. Наверняка немолодому мужчине, понадобиться несколько дней, чтоб обследовать все углы, подворотни и здания здешних мест, а это, недопустимая роскошь в сложившейся ситуации.
„Если они здесь“ размышлял Петье. „Должно быть и то, что выдаст их присутствие“.
Откуда-то сзади, совсем издалека, послышался мужской крик, вслед за которым раздалось громыхание, напоминающее шум перекатывающейся жестяной или железной банки. Разозленный Филипп, стиснув зубы, взведя курок револьвера, выбежал из цеха и устремился в сторону непрекращающегося шума. Приближаясь к источнику грохотания, он замедлился. Вдалеке меж труб и промышленных построек, были замечены мелькающие долгожданные цели.
Те бежали куда-то и весело пасовались между собой, старой металлической банкой от краски. Напряженный Филипп внимательно осмотрелся по сторонам, он понимал, что надо каким-то способом подобраться ближе, к ничего не подозревающей четвёрке и сделать это, необходимо незаметно, дабы совершить, лишь один, но очень точный выстрел. Внимание француза привлекли металлические ступени лестницы, ведущие вверх, к длинному, огибающему многие здешние постройки, металлическому подвесному мосту с перилами. Подобные высокие мостики и надстройки, создаются для наблюдения и большого зрительного обхвата пространства, а для завода имеющего дела с токсическими материалами, такое просто не заменимо. Филипп заметил, обнаруженная навесная постройка, вьющаяся будто змейка, уходит как раз в сторону, куда задорно направились парни. Держа наготове оружие, он ринулся по лестнице вверх и стал двигаться в направлении цели. Постепенно, подвесная решетчатая дорога, состоявшая из металлических арматурных прутьев, привела Петье к большому круглому резервуару, который она огибала по кругу. Тихо ступая по хрупкой шумной поверхности, он обошёл постройку и увидел перед собой то, зачем так упорно гнался, последние несколько дней. Четверо парней стояли посреди не большой квадратной поляны, осматриваясь по сторонам, буквально через пару мгновений, они принялись играть в нечто на подобии дворового футбола.
„Наконец-то“ глубоко вздохнул Филипп.
Теперь он был уверен, целям от него не скрыться. Увы, месторасположение не позволяло произвести точный выстрел, и пускай навыков француза хватило бы, чтоб стать снайпером, он не хотел рисковать попыткой, которая, скорее всего, является последней. Филипп Петье вернулся назад, и спустился по одной из многочисленных лестниц вниз. Он решил подобраться к своим жертвам вплотную и внезапно застать их врасплох, так, ему удастся произвести смертельный выстрел в упор.
* * *
Кристофер, безусловно, проигрывал в технике своему европейскому сопернику, но зато, он переигрывал его в физической подготовке и скорости.
Они оба старались изо всех сил, нередко прибегая к лёгкой, дружеской толкотне и грубым приёмам. Игра велась с улыбкой и смехом, ведь мяч просто не позволял им относиться к происходящему серьёзно, всё сводилось к постоянной возне и нелепым ударам, от которых пустая банка из-под краски, летела куда хотела. Остающиеся без работы вратари, не щадили своих игроков, отпуская в их строну, ровно столько критики и подначивающих шуток, сколько было возможно.
Николас изрядно запыхался, сражаясь с крепким физически развитым Кристофером. Парень просто перестал бороться и, опершись руками об собственные колени, опустил голову вниз и устало стал пытаться отдышаться. Его соперник решил не упускать такого шанса, выбив жестяную банку из-под ног немца, он, толкая её вперёд, стал с ликованием на лице приближаться к воротам, которые защищал Джеймс.
— Только несильно…Только несильно! — кукожась, постоянно повторял он, видя приближающегося агрессора. Но тот не обращал внимания и напоминал несущийся локомотив. Подбежав к воротам на расстояние нескольких метров, Кристофер ударил, что есть силы по металлическому мячу, и он, влетев в створ, исчез далеко за спиной вратаря, который даже и не пытался его ловить.
Американец, как это принято в настоящих, напряженных футбольных матчах, снял с себя футболку и начал бегать, размахивая ей, празднуя свой, как ему казалось невероятной красоты гол. Делал он это находясь, как можно ближе к Николасу таким образом по-дружески дразня его. Но немец знал, кто на самом деле выиграл. Улыбнувшись, он произнёс. — Поздравляю, теперь ты понял, непередаваемую красоту и динамику нашего балета.
— Да, да, — поддакивал Дима. — Отныне ты такая же балерина, как и мы.
Кристофер остановился и недовольно посмотрел на троих парней, он понял, что попал в ловушку. Натянув футболку американец недовольно пробормотал. — Как-нибудь сыграем в наш, американский футбол и я вам за всё отомщу.
Подходящие к нему трое парней, в ответ улыбнулись.
Вдруг из-за спины, они услышали знакомый мужской голос. — Не думал, что в Америке обучают игре в европейский футбол.
Четверо парней, испуганно обернулись и посмотрели в сторону, откуда послушался голос. Каждый из них, будто вкопанный с огромными глазами от удивления стоял и пялился на приближающегося человека, которого они считали своим палачом. Тот, не торопился, медленно шагая в сторону испуганных беглецов. В руке у Петье было взведённое оружие, готовое выстрелить в любое мгновение по приказу хладнокровного хозяина. Четвёрка, постоянно поглядывала то на спокойное ничего, не выражающее лицо приближающегося француза, то на хромированную поверхность револьвера. Прискорбно, что молодые люди стояли в самом центре пустой местности, и им даже не было, зачем скрыться. Они просто не успеют, и при попытке сорваться с места, чтоб добежать до какого-то укрытия, пуля их с лёгкостью настигнет.
Филипп Петье приблизился к четвёрке и остановился в паре метров от них.
— Как только кто-то попробует дернуться, я сразу выстрелю, — сухо произнёс он.
Француз поймал себя на мысли, ему стыдно смотреть в испуганные глаза парней. Но он, вдруг резко сжавшись и мобилизировавшись, морально взяв себя в кулак, стиснул зубы и ринулся в толпу. Выхватив из неё американца, он ударил его рукояткой пистолета по лицу, от чего ноги парня покосились и он рухнул на колени. Петье придерживал его своей левой рукой, стискивая футболку на груди, правой рукой, он упер холодное дуло револьвера ему в висок. Кристофер после оглушительного удара, плохо понимал, что происходит вокруг него, да и разве теперь это имело хоть какое-то значение. Чувствуя безжалостную сталь, он готовился к выстрелу, по отношению к которому смерился, опасаясь лишь болевых ощущений.
— Нет! Не надо…- моля вырвалось из груди стоящего рядом Димы. Француз на секунду отвлекся и быстро окинул взглядом троих парней, на их лицах отображался ужас и невероятный страх за своего друга.
Эта картина заставила сердце Филиппа просто разрываться, и стучатся будто бешеное. Он стал глубоко и напряженно дышать, на его лбу стали стремительно проступать нервные капли пота. Голова француза закружилась. Но от этого всего, он ещё сильнее стиснув зубы с неистово злым лицом, давил дулом пистолета на висок Кристофера, который с закрытыми глазами беспомощно болтался в руке палача. Давление становилось с каждой секундой сильнее, и стало причинять помимо моральной, ещё и очень сильную физическую боль.
Петье вдруг оторвал оружие от головы Кристофера и навёл его на парней, его глаза налились кровью, и казались демонически безумными. Он бросал руку с пистолетом, то на одного парня, то на другого словно выбирая в кого стрелять. Вид у пожилого француза был сокрушающим, он напоминал бомбу готовую взорваться в любую секунду и уничтожить всех вокруг.
— Marde!!! — прозвучал дикий вопль, после чего, он снова точно бы помешанный, вонзил пистолет в висок американца. Тело француза напряглось как одна наэлектризованная мышца, сморщив лицо, он закрыл глаза и стал медленно сжимать палец, находящийся на курке.
Сквозь его закрытые веки, пробилась одна скупая слеза, которая незаметно скатилась по его щетинистой впалой щеке.
Петье открыл глаза и грубо оттолкнул американца, тот, упал на бледную осеннюю траву. Придя в себя, он не сводя глаз с палача, стал карабкаться по земле в сторону своих друзей. Подхватив Кристофера под руки, они помогли ему встать.
С отчаянным взглядом, француз около тридцати секунд пялился на свои творения. Молча отойдя от них от них, он навел оружие на огромную кучу мусора находящуюся в углу квадратной поляны и с безжалостным видом разрядил в неё обойму. Наблюдая за подобной картиной, при каждом выстреле парни вздрагивали, не понимая суть происходящего. Когда патронов в пистолете не осталось, Петье успел сделать пару холостых выстрелов, сопровождающимися щелчками. После глубокого выдоха, он со всей силы швырнул хромированное оружие в противоположный угол небольшой площади. Упав на потрескавшуюся асфальтовую дорожку, оно несколько раз перевернулось и проскользив остановилось. Казалось, эхо от выстрелов, по-прежнему висит в воздухе над открытой местностью, и медленно растворяется меж заводским комплексом.
— Может, стоит пойти забрать? — вытирая с лица кровь, аккуратно произнёс Кристофер.
Джеймс, смотря на отчаянного старика, покачал головой.
— Думаю теперь, уже ненужно.
Четверо парней с не пониманием и может быть даже с какой-то благодарностью, смотрели на Филиппа Петье. Тот, опустошенный и выжатый, не торопился отвечать им тем же.
— Вы же тоже, чьи-то дети, — тихо произнёс он, но парни эти слова услышали очень хорошо. Посмотрев на раненного Кристофера, француз грустно добавил. — По крайней мере, некоторые из вас.
Американец сорвался с места и, подбежав к Филиппу, ударил его со всей своей силой, злостью и обидой, кулаком по лицу. Тот беспомощно повалился не землю.
— Должок! — гневно крикнул Кристофер. — Надо тебе ещё прострелить плечо и мы квиты.
— Перестань, — проходя мимо американца, спеша к корёжащемуся на земле французу сердился Джеймс. — В этом нет необходимости.
— Хоть моральное удовольствие получил, — дерзко улыбался Кристофер.
Англичанин помог встать ослабленному пожилому французу, у которого практически сразу после удара, возникла огромная ссадина и синяк под глазом.
Дима перевернул валяющуюся рядом с кучей мусора деревянную лавку, и пускай та была ровесницей завода, она всё ещё выглядела пригодной для сидения.
— Давай его сюда, — добавил парень.
Джеймс, поддерживая под руку покачивающегося Петье, аккуратно подвёл его к лавочке и посадил на неё. Четверо парней обступили приходящего в себя француза.
— Я надеюсь, вы не передумаете? — холодно обратился к нему Николас. — А то вдруг, у вас с собой найдётся ещё один пистолет.
— Не передумаю, — тихо ответил тот. — Не суждено, наверное, не одному из вас погибнуть от чужой руки. Да и не заслуживаете вы такого.
Американец не верил своим ушам. — И когда ты это понял? — склонившись над стариком, дерзил он. – До, или после того как хотел меня убить.
Будь то раненный физически или духовно, прибывая практически в любом состоянии, офицер Филипп Петье, не мог, и не собирался допускать неуважительного и наглого поведения по отношению к своей особе.
Не вставая, внезапно схватив Кристофера за мятую футболку и подтянув к себе, он на ухо ему прошипел. — Молодой человек, я не дал вам сдачи только по той причине, что нахожу ваш гнев и недовольство обоснованным. Моего опыта, вполне достаточно, для лишения жизни и при помощи голых рук. Так что видите себя прилично и не забывайтесь. Свою сатисфакцию вы уже получили, поверьте, на этом она закончилась. — Гордый Петье отпустил выскочку и тот не стал испытывать терпение копа.
Джеймс присел рядом. — Зачем вы пытаетесь нас убить?
Петье осмотрев четверых парней, горько ухмыльнулся. — Таки Морро не врал. Вы ничего не знаете.
— И об этом тоже поподробней. Чего не знаем? — влез Дима. — В последние два дня, меня настолько много путали, сбивали с толку, говорили кучу разного бреда, что мне наконец-то хочется понять. Что происходит?!
— Я не лучший рассказчик, — со скептическим видом ответил Петье.
— У нас другого нет, — настаивал Николас.
— Всё же, думаю, не стоит вам брать этот груз на душу, — француз посмотрел на часы. — Тем более осталось всего двенадцать с половинной часов, и вы сами скоро узнаете секрет, — на его лице, вдруг появилась циничная улыбка. — А если и не узнаете, то Боги или Тени, в ближайшие минуты после полуночи отыщут вас, и вы поймёте главную загадки происходящего.
— Однако, — прервал француза Дима. — Мне кажется после всего пережитого, мы заслужили правду, хотя бы немного.
Джеймс всматривался в Филиппа Петье пытаясь понять, каким является этот человек.
— Вы не поддонок, — обратил на себя внимание парень. — Просто так, ради удовольствия едва ли вы стали бы охотится за одним из нас, — Джеймс на секунду замолчал, в его голове вдруг возникла интересная мысль, и он поспешил её озвучить.
— Что вы пытались предотвратить?
Француз, в ответ с гордостью посмотрел на проницательного парня. — Ты всегда выделялся из всей четвёрки. В тебе было что-то особенное, чего нет в остальных. Конечно, ты больше других ждал и сидел на месте, но мы знали с Макрусом, твоё мышление особенное, оно будто само подсказывает в какую сторону двигаться, и придёт момент, когда оно за тебя примет правильное решение, ты обретёшь правильный путь, — Закончив хвалебную оду, Филипп окинул взглядом четверых парней. Он помрачнел, после чего, тихо и не торопясь, из его уст стала литься долгожданная правда.
— Я пытался, как мне казалось, предотвратить неизбежное. Но кто я такой, чтоб останавливать безудержную лавину. Пешка, возомнившая себя вершителем судеб, — печально вздыхая, сказал француз.
— Неизбежное? Как это понимать? — перебил его Дима.
— Понимай это как хочешь, — негодовал француз. — Вы конечно славные парни, считающие себя вполне обыкновенными, кому-то из вас повезло чуть больше, кому-то меньше, но есть маленькая деталь, объединяющая вас, и это отнюдь не наша запутанная история. За вами по пятам идёт смерть.
Услышанное, шокировало четверых парней.
— Это как-то связанно с нашими генами, и с прочей чепухой, которая должна произойти после полуночи? — заволновался Николас.
Петье улыбнулся — Смотрю после посещения Морро, вы обогатили багаж знаний, и он поведал вам многое о молекулярной биологии и генетике.
— Кстати, откуда вам известно, что мы посещали безумного старика в заброшенном поместье, — поинтересовался Дима. — Он нас всё-таки заложил.
— Не называйте его безумным, — с любовью в голосе отвечал Петье. — Немного странный, но не безумный. Не знаю, что он вам там говорил, но он сдержал слово, я узнал о вас случайно. Перебирая все возможные варианты вашего местонахождения, я навестил своего старого друга, и он перед смертью мне поведал, что вы его посетили.
— Как перед смертью? — испугался Джеймс.
Француз покивал головой. — Да-да, вы не ослышались, перед смертью. Его убили, а сам дом подожгли. Когда я подъехал, спасти жизнь Морро уже не представлялось возможным, — Петье вздохнул. — Мне даже вначале приходила в голову мысль, что это ваших рук дело, но если бы это было так, уверен, мой старый друг рассказал бы мне правду. Более того, вчера спустя пару часов, после смерти Морро, мне удалось узнать, кто совершил убийство.
— Кто? — продолжал беспокоиться англичанин.
— Неважно. Важно лишь то, что отомстить или хоть как-то привлечь к ответственности тех, кто это сделал, не удастся. Они недосягаемы.
— Как вы нас вообще нашли, здесь, на этом заводе? — вдруг недовольно полюбопытствовал Кристофер.
— Ваш верный защитник Рамсес сдал вас, надеясь таким образом заслужить возвращение в ряды парижских полицейских. Я не согласился, — француз ухмыльнулся. — Наверное, сейчас он уже в одной из банановых республик, загорает на золотистом пляже.
Николас, пытаясь отвлечь внимание от не самой важной темы в беседе в настоящий момент, хлопнул громко в ладоши.
— Ей… Разве я один услышал: за нами по пятами идёт смерть. Может, вернёмся к этому вопросу, а остальные менее значимые обсудим чуть позже?!
— Я же говорил, я не лучший рассказчик, — ехидно улыбался Филипп.
— Николас прав, продолжайте, пожалуйста, — мягко настаивал Дима.
Филипп Петье взял небольшую паузу, повернув голову, он посмотрел вдаль.
— Забавно выходит, в конце каждой истории злодей рассказывает всю суть происходящих событий. Никогда не думал, что наступит время, и я буду в этой роли.
Ну что же, каждый должен в данной игре выполнить свою миссию, видимо мне выпала именно эта.
— Попробуйте, — проникновенно произнёс молодой англичанин.
Француз не собирался особенно распинаться и делится своими секретами, он вообще редко делал поступки, которые не имели для него никакого смысла. Но встреча с четырьмя парнями и близкое общение с ними, изменило его мнение. И теперь, из головы Филиппа не исчезала мысль, возможно, ещё удастся предотвратить то самое неизбежное, но уже другим путем. Для того, чтоб его план сработал, необходимо открыть карты и рассказать четверым парням, совершенно всю правду.
— Морро вам много поведал о подсадных генах? — начал свою хитрую игру Петье.
Парни переглянулись.
— Он сказал, вы нам передали три каких-то особенных гена, принялся за всех отвечать Дима. — И сегодня когда стрелки часов перевалят за отметку двенадцать, они станут активными. Еще он обмолвился о какой-то подсаженной информации, но она как оказалось, не распаковалась, так как что-то пошло не так. Упомянул он и каком-то проекте, правилах и звонящем.
— Всё, всё, всё…Хватит, — перебил Петье. — Бедняга Морро на радостях от вашего появления, видать разболтал всё, что ему известно. И в принципе, он практически вам ничего не сказал, — француз сделал театральную паузу. — О специальных подсаженных генах Морро вам не соврал, они действительно в вас находятся и вот-вот будут задействованы. Но ваша уникальность заключается не в этом, а в том к чему вы сопричастны и для чего над вами так трудились и оберегали, ваше предназначение, задача. Когда мы втроём с Клодом и Маркусом, начинали маленькую часть огромного проекта, об истинной сути которого мы узнали значительно позже, мы думали, что нам просто очень повезло, и некий всемогущий заказчик, так и оставшийся по сей день для нас тайной, дал шанс, один из миллиона. Мы вцепились в него, считая, что выполняем не такую уж и плохую миссию, пускай вы ни о чём не знаете, но вреда вам это никакого не приносит. Мы старались сделать ваши жизненные условия максимально натуральными, не вмешиваясь, давая событиям развиваться своим чередом. Такими были требования заказчика, и мы беспрекословно выполняли их, следя лишь за тем, чтоб не с одним из вас, не приключилась беда способная повлиять на здоровье или жизнь. Нашей работой были довольны, условия, на которых мы и ещё десяток учёных предоставляли услуги, выполнялись регулярно, а значит, жаловаться не имело смысла. И мы, просто обгоняя свое время на несколько десятков лет, совершали эксперимент.
Если не мы, то всё ровно, рано или поздно, его кто-то воплотит в жизнь, — вдруг, Петье стал более серьёзным и сосредоточенным. — Но идиллия прекратилась, когда уникальные гены были подсажены последнему, из субъектов исследования, а именно Джеймсу. После его рождения, сотрудники принимавшие участие в нашем проекте, стали дохнуть и сходить с ума, будто после какой-то жуткой эпидемии. Заказчик исчез, и его загадочные звонки резко прекратились.
— Нам это уже известно от Морро, — перебивая подгонял Николас. — Вы говорили о нашем предназначении и задаче. В данный момент нас интересует это.
Петье хитро заулыбался.
— Вы не сможете ничего понять молодые люди, без частичного экскурса в прошлое. Так что проявите терпение, — кинув бегло взгляд на часы, он продолжил свой рассказ. — Мы трое не в состоянии были относиться к происходящему хладнокровно.
Оставив Клода в подвале, продолжать заниматься вами, мы с Маркусом решили понять, в чём дело, и разобраться, почему при странных обстоятельствах погибают люди причастные к эксперименту. Да и сама личность заказчика нас интересовала, так как мы предполагали, именно он виноват в череде страшных событий. В попытках отыскать какие-то зацепки, я долгое время опирался на собственные связи и информацию удававшуюся раздобыть от спецслужб. Маркус в свою очередь, задействовал также разнообразные рычаги, а именно попытки через отца, состоящего в высших чинах масонства, раздобыть малейшие крохи каких-то данных. Но это, ни к чему не привело, всё выскальзывало из наших рук, будто песок сквозь пальцы, а тем временем, наши сотрудники продолжали мучительно погибать, то попадая в аварии, то накладывая на себя руки. Деньги за работу, на счета продолжали приходить регулярно, обещания данные нам троим, Звонящий, как мы прозвали заказчика, выполнялись с завидным постоянством. Мы платили ему тем же, не прекращая мониторить и занимаясь вами. Более того, деньги перестали поступать на банковский счёт буквально месяц назад.
Петье ненадолго прекратил повествование. Его морщинистая сухая рука потянулась к карману, и он достал оттуда пачку сигарет. Закурив, он очень глубоко и сладко затянулся, после чего в сторону парней выдул ароматный дым. — Именно благодаря этим непрерывно поступающим деньгам, мы с Маркусом и смогли докопаться до огромной части скрывающееся от нас правды. Мы пошли на хитрость и законодательный обман, с помощью которых мы раздобыли разрешение на отслеживание источника финансовых транзакций. Схемы отправки денег оказались настолько сложными, что даже не у одного правительства мира, незаконно торгующего оружием с каким-то преступным и кровавым политическим режимом, таких не было. Мы потратили немало времени, но нам удалось выйти на некие больше и не очень фонды, некоммерческие организации, банки и даже религиозные секты, от которых поступали деньги. Причём самое интересное, они настолько рознились по сути, идеологии и функциям, что и посей день не понятно, как они могли быть связаны между собой. Разбросанные, будто бисер по всему миру, то одни, то другие, они время от времени высылали нам и не только, огромные деньги, используя при этом запутанные сложные схемы, в которых участвовали не только островные государства и банки с не благочестивой репутацией, но и огромные государственные учреждения из стран, находящихся за железным занавесом. СССР, Китай, страны Африки и Южной Америки.
— Нечего себе, удивился Кристофер — Кем являлся ваш звонящий?
Француз покивал головой. — Мы с Маркусом пытались это выяснить, но нам до сих пор не удалось обнаружить хоть малейших крох сведений, об этой могущественной личности, — крепко затянувшись, он, коварно посмотрел на парней. — Чего не скажешь о его многочисленных трудах и проектах. Ведь как я обмолвился ранее, деньги с помощью запутанных схем, высылались, не только нам троим, но и на некие другие, при этом не менее интересные задачи. Так, для нас Маркусом всё и началось, мы открыли двери туда, куда их открывать не стоило. Моё невероятное и поверьте, обоснованное желание убить одного из вас, исходит как раз из этих открытых дверей. Вы сейчас поймёте о чем я.
Четверо парней сосредоточились, и, не роняя ни звука, внимательно слушали рассказ пожилого француза. По его виду и интонации чувствовалось, что он подобрался максимально близко к сути интересующих их вопросов.
— Одна из денежных транзакций, привела нас к очень немногочисленной и ничем неприметной группе. В ней находился лишь один человек, и он был большим специалистом электрике, электронике, во всём, что касалось новейшего передового оборудования, и систем обеспечения автоматической безопасности, устанавливаемого на атомные электростанции. Жил он в ФРГ. Очень многие правительства мира, использовали его в качестве консультанта при строительстве новых АЭС. И скорее всего мы бы и не стали обращать внимание на узко-профильного специалиста со скучной работой, если бы не суммы денег поступающие на его счета в банках по всему миру. Они были баснословными и исчислялись миллионами, десятками миллионами долларов. Мне кажется, на тот момент он бы мог занять далеко не последнее место в каком-то бизнес издании своей страны, в списке самых богатых людей. Но, не смотря на такие обстоятельства, мужчина сорока лет, продолжал вести серую и незаметную для остальных жизнь, чётко выполняя свою работу. Деньги, что самое важное, поступали ему от нескольких баптистских и евангельских церквей, совсем новых и стремительно набирающих популярность в Америке. Даже не столько от самих религиозных организаций, сколько от их харизматичных лидеров.
Парни между собой заинтересованно переглянулись. Филипп заметил такую озабоченность молодых людей.
— Вот, вот, — отвечал француз на немой вопрос четвёрки. — Мы с Маркусом были озадачены не меньше вашего, вопросами о связях, ученого занимающегося атомными электростанциями и ревностными верующими пастырями. Ответ нашёлся не сразу, но когда он появился, мы впали в шок.
В те непростые дни, нам пришла в голову мысль, от её реализации зависело многое, и если бы заказчик знал или хоть сколько-то догадывался о нашем коварном плане, уверен, мы давно уже были бы мертвы. Но нам удалось провести всю операцию, с невероятной точностью, так, что никто не о чём не догадался.
У Маркуса, вышло раздобыть, через банк принадлежавший другу его отца, образцы почерка, таинственного неприметного немца. С этими образцами, я пошёл к самому талантливому специалисту по каллиграфии во всей Франции, и он недолго мучаясь, написал письмо, естественно под моим чутким руководством и с тем смыслом, который необходим был нам с Маркусом. На белом листе бумаги, ничего не подозревающий сорокалетний мужчина, вдруг попросил своих щедрых покровителей из-за океана, повторить отправку всех необходимых последних указаний по его проекту, только в этот раз, в одну из гостиниц Парижа, а не на домашний адрес.
— А если бы им было известно, что он у себя дома в Германии, а не во Франции? — удивившись хлипкости плана, перебил Кристофер.
Петье в ответ снова ехидно улыбнулся. — И они знали, но благодаря моей власти в Интерполе мы имели точные сведения, когда именно неприметный учённый приедет в Париж на конференцию по ядерной энергетике, а также отель, в котором он должен остановиться. Выверив необходимые сроки, операция стартовала как раз в такой момент, когда всё совпадало. Оставалось лишь перехватить письмо. Я это сделал, просто показав почтальону полицейский жетон, более того, он сам отыскал в увесистой сумке с сотнями посланий, необходимое письмо. Так, никто не о чём не догадался, и узко-профильный специалист, чётко продолжал вести свою важную работу.
Увлёкшись рассказом, Филипп скурил сигарету практически до самого фильтра. Почувствовав неприятный привкус, пригорающего синтетического материала, он ненадолго прервался, чтоб затушить сигарету о подошву своего коричневого, отполированного до блеска туфля. После глубоко вздоха, он снова сосредоточился на воспоминаниях и возобновил рассказ.
— Когда наступил вечер, мы с Маркусом, опасаясь слежки, у меня дома заперлись в кладовке, и под тусклой лампой вскрыли перехваченную корреспонденцию. Чувствовалось, что конверт был увесистым, а значит религиозные лидеры, не жалели не бумаги не чернил. Но мы ошибались, семьдесят-пять процентов информации, оказались сложнейшими чертежами, в которых, ни я, ни Маркус, не понимаем ровным счётом ничего. Нам осталось всего пару листов, где пастыри не поленились написать от руки, по-настоящему важную информацию. Из неё мы узнали, что они как и мы, держали связь с заказчиком, с помощью его редких телефонных звонков, в них он дает необходимые поручения и указания. Из текста мы поняли, мужчина, работающий на них, лишь нанятая на работу мелкая сошка, мало чего решающая и лишь слепо выполняющая необходимые технические директивы. Нас тогда насторожило, как они постоянно, чуть ли не через каждую строку напоминали ему, практически угрожая, о необратимости его действий, что уже слишком поздно, и отступать некуда, в противном случае его и самих служителей культа ждет крайне печальная участь. Вспоминая наших, сошедших сума и погибших сотрудников, мы сразу поняли, о чём они пытались намекнуть работающему на них немцу, — Филипп снова прервался, по нему стало заметно, что ему стало трудно дальше вести экскурс в прошлое. Его глаза наполнись огромной грустью и печалью, которою он не торопился вытаскивать на свет. Пауза немного затянулась.
— Продолжайте, — несмело подтолкнул француза Джеймс.
Тот покивал головой. – Да, конечно, — напряжённо произнёс он. — Последние несколько строк письма, оказались, как мы потом выяснили наиболее важными, но мы, к сожалению, поняли это слишком поздно, чтоб попытаться изменить приближающиеся события. Они настоятельно напомнили своему работнику, что последний и самый большой денежный транш, будет выслан ему после некого инцидента, о котором они прямо не говорят. В конце, из письма становится понятным, их проект задумывается ради именно этого таинственного, крайне важного для могущественного заказчика и них самих события. После чего, он и все его огромные деньги могут быть свободны и идти на все четыре стороны. Так, наша пляска с перехваченным посланием закончилась. Мы с Маркусом поначалу были крайне разочарованными, ведь ничего конкретного нам узнать не удалось.
Но это было опрометчивой реакцией с нашей стороны, — Филипп Петье, делаясь своей историей, постепенно будто загипнотизировал сам себя, его глаза уставились в одну точку, а речь стала монотонной и немного встревоженной.
— В отчаянии, от недостатка сведений и продолжающихся трагедий в нашем проекте, — последовал далее по воспоминаниям пожилой француз. — Мне даже приходила в голову мысль, о похищении этого загадочного неприметного мужчины, пока он в Париже. Мне казалось, быть может мы, таким образом, из него выудим больше хоть какой-то необходимой информации, ведь ради предотвращения череды несчастных случаев, очень походящих на умелые подстроенные самоубийства, я готов был на всё, даже на насилие. Увы, мои планам не суждено было сбыться, меня опередили сотрудники посольства советского союза. Сразу после окончания конференции, они приехали и забрали учёного в аэропорт, откуда он направился в Москву, и оттуда далее, по необъятной стране, где у него уже были запланированы участия в новых консилиумах и прочих встречах с коллегами, — Петье тяжело вздохнул. — До сих пор, не могу себе простить, что не успел сделать задуманного с похищением. Может тогда вышло бы…
Четверо парней смотрели на Филиппа Петье, он выглядел ужасающе мрачным, будто видел нечто перед глазами, что так сильно мучило его. Пускай он сделал много плохого по отношению к ним, но странная четвёрка просто не могла без сочувствия смотреть на искренне грустного француза.
— Как нам казалось с Маркусом, мы снова затормозили в нашем расследовании, от этого становилось страшно, ведь промедление в нём, было смерти подобно. Однако события, приведшие к истине, настигли нас сами собой, примерно дней через десять, после утраты из моих рук неприметного немца. Снова пришли вести из банка, принимавшего транши от лидеров баптистских церквей. На счёт нашего загадочного друга, поступили деньги, сумма казалась баснословной, такому внезапному заработку мог позавидовать, любой из первой десятки рейтинга журнала „Форбс“. Мы с Маркусом сразу догадались, это и была та самая последняя транзакция, упомянутая в перехваченном письме. Она была произведена ночью 26 апреля, 1986-го года.
После этих слов, Петье замолчал и посмотрел на парней, как-то неестественно задержав свой печальный взгляд на Диме, далее он снова принялся сверлить глазами землю.
Диме на удивление вдруг стало не по себе от услышанной даты и истории, он не мог понять, почему именно, но в прозвучавшем соединении цифр, для его сердца было что-то важное и забытое.
Француз вдруг прервал своё молчание. — Вы трое не очень хорошо понимаете, о чём я говорю, а вот Дима, должен знать и помнить многое. Вы тоже, как минимум несколько раз в своей жизни, слышали это жуткое слово.
— Какое? — спросил Николас.
Но Петье почему-то не спешил отвечать на заданный вопрос.
Диму вдруг осенило.
— Чернобыль, — тихо произнёс он. — Ночью 26 апреля 1986 года, в ста-восьмидесяти километрах от столицы Украины, Киева, взорвалась, новейшая и как простых граждан огромной страны уверяли, наиболее безопасная атомная электростанция в мире. Это самая большая ядерная катастрофа в истории. Трагедия не только для моей страны, но и для мира в целом. Последствия оказались ужасными, нам в школе об этом много рассказывали.
Смотря на шокированного парня, француз кивал головой, как только тот замолчал, он снова стал продолжать свой рассказ.
— Верно, такой атомной катастрофы мир ещё не знал, она породила массу смертей, человеческих мутаций и как следствие, огромное горе, масштабы которого невозможно переоценить.
— Постойте, — вдруг перебил спикера Кристофер. — Вы хотите сказать… — вдруг он замолчал, в его глазах появилось то же, что и в Диминых.
— Да, — грустно продолжил Петье. — Событием, инцидентом, то о чём так аккуратно и вскользь упоминалось в послании от заокеанских пастырей, являлась трагедия, случившаяся в Чернобыле.
— Нет, — вмешался озадаченный Николас. — Я в это не верю. Не может быть, один человек или даже группа, неспособны взять и совершить столь чудовищный поступок. Мне довелось когда-то видеть программу об этом, случившееся ужасало.
— Мне понятен ваш шок и непонимание, — успокаивал парней француз. — Но факт совершенного был на лицо. И поверьте, исчезновение личности неприметного учёного, а также прекращения финансовых поступлений на его счёт, отнюдь не самые серьёзные доказательства чудовищного плана, четко и хладнокровно реализованного.
Буквально через месяц после страшного инцидента, деньги со счёта были раздроблены и переведены в несколько банков в южной Америке, там, практически каждый день, небольшие суммы обналичивались, неким новым хозяином баснословных денег. Человек, транжирящий деньги направо и налево уже имел аргентинское гражданство и совсем другое имя и фамилию. Помимо этого, у меня хватило мозгов, сразу после случившегося несчастья, показать чертежи из перехваченного письма, профильному специалисту, к сожалению, он только удостоверил мои мысли и подозрения. В системе находящейся на чертежах, был очень хитрый и практически невозможный для обнаружения сбой, вызывающий короткое замыкание. Оно, как известно и привело к отключению охлаждения, после чего энергоблок перегрелся и взлетел на воздух.
— Есть хоть маленькая вероятность, что вы ошибаетесь? — с болью в сердце спросил Джеймс.
— Нет, — понимая грусть и возмущение парня, отвечал Петье.
— Всего через два месяца, мне поступила формация от моих коллег в Аргентине, о безрадостном случае, — лицо француза наполнилось ненавистью, на морщинистом лице появилась ядовитая ухмылка.
— Богатый иностранец, совсем недавно получивший паспорт и гражданство южной страны, к которому я проявлял исключительный интерес, был вдруг обнаружен повесившимся в своем роскошном новом доме, — Филипп Петье загадочным взглядом окинул четверых парней. — Самое интересное, в комнате, где было совершенно самоубийство, на полу, под весящим на верёвке безжизненным телом, повсюду валялись газетные и журнальные вырезки. Это были статьи и фотографии, об ужасах чернобыльской трагедии.
— Поделом ему, — спокойно сказал Джеймс. — Теперь ему значительно хуже.
В голове Димы, не укладывалась гнусность и самое главное смысл совершенного поступка. — Хорошо, пускай, рассказанное вами, правда, — стал допытываться он. — Но зачем, и кому могла понадобиться такая страшная катастрофа?
— Тем же, кому понадобились вы, — печально ответил француз. — И для того же. Чтоб и дальше не нарушались их возвышенные планы, схемы коды.
Парни не понимали, о чём говорит француз.
— Что может быть общего между нами и столь страшным событием? — возмущался Кристофер.
Он и четверо парней догадывались, у матёрого полисмена, с огромным жизненным опытом, наверняка найдется ответ и на этот вопрос, поэтому они не очень хотели и на самом деле боялись его услышать. Но пожилой мужчина, был неумолим.
— Я уже говорил, ваша уникальность, заключается не в редчайших генах и цирковых трюках, которые вы сможете вытворять после того как они станут активны. Вы особенные из того, для чего вы существуете, какой смысл в вас вложил заказчик, — Петье снова потянулся за пачкой сигарет и закурил.
— Чтоб его узнать, мало заниматься проектами, которые раздаёт звонящий, для этого не достаточно быть президентом какой-то страны, главой могущественной спецслужбы, самым разыскиваемым террористом или человеком с самой большой суммой денег на земле. Необходимо быть одним из них, участником их клуба, это единственный ключ к знанию.
— О ком вы говорите? — с опаской поинтересовался Джеймс.
— Я говорю о Богах и Тенях, а также обо всём и всех, кто является ими.
Я и Маркус, решили рассказать миру правду, о случившемся с нами, а также в Чернобыле, и о том, что мы знаем о пастырях, ученом, из Германии, работавшем при создании Чернобыльской АЕС, о вас, в общем, обо всём найденном, касавшемся звонящего и его необычных дел. Мы приехали спустя достаточно долгое время обратно в поместье к Клоду, и стали собирать не только наши вещи находящиеся там, но и незаметно для нашего дорогого друга, необходимую для великого разоблачения могущественного заказчика информацию и документы. Наверняка бедняга Морро на нас обижался за редкие появления и внезапную отстранённость от него, но любя его, мы не могли поступить иначе. Таким образом, не посвящая его в то, что мы обнаружили, нам казалось, мы сможем обезопасить его и сохранить ему жизнь. Но как видите всё иначе, и судьба делает свою порой безжалостную, порой прекрасную работу, не ставя никого в известность, — Филипп прервался и сделал глубокую затяжку — Так случилось и снами. Я и Маркус просто не доехали до телевидения, где мы собирались поведать Франции и миру правду, о случившемся у нас в небольшом подвале в поместье, и о совершённом чудовищном преступлении в Чернобыле. У нас были готовы документы, адреса, имена и прочие данные, позволявшие нам, в случае чего не выглядеть полными идиотами. Но как я и сказал, мы просто не доехали до телестудии.
После того как мы выехали из поместья, начался сумасшедший ливень, хотя его в тот день и не должно было быть. Маркус и я, уверенные и наивные неслись в Париж, по дождливым пустым дорогам. Пробираясь сквозь городские улицы, мы постоянно оглядывались по сторонам ожидая обнаружить подвох или слежку, но так ничего настораживающего и не заметили. За несколько кварталов до телецентра, где нас уже ожидала съемочная группа, подготовившая студию для сенсационного прямого эфира, мы остановились на одном из перекрестков, так как на светофоре загорелся красный свет. Мне тогда даже в голову не пришло заподозрить неладное, видя то, как он долго горел. Когда загорелся зеленый, Маркус неторопливо нажал на педаль газа и стал ехать, оказавшись примерно на центре перекрёстка, в нас на огромной скорости врезалась едущая поперёк, не обращающая внимания на запрещающие знаки, легковая машина. Действовали профессионалы, ведь они чётко целились в капот и колёса автомобиля так, чтоб мы не смогли двигаться дальше. Удар оказался настолько сильным, что нас на мокром асфальте развернуло практически на сто-восемьдесят градусов. Повторюсь, люди действовали крайне умело, так как мы с Маркусом, несмотря на отсутствие на нас ремней безопасности, абсолютно не пострадали. Я сразу же понял, с нами приехали не договариваться, а убивать. Звонящий каким-то образом узнал о нашем плане и выслал своих кровожадных псов, хотя мой самый лояльный помощник лично договаривался об эфире на телевидении, не используя никаких средств связи и посредников, а значит, информация просочиться не могла. Взбешенный и готовый стрелять на поражение я выскочил из автомобиля, выхватив из кобуры пистолет, я тут же направил его на водителя врезавшейся в нас машины. Слава Богу, выстрелить мне не удалось, меня остановила подъехавшая к перекрестку многочисленная подмога звонящего. Из пяти подоспевших легковых автомобилей, выскочило человек пятнадцать или семнадцать, я уже плохо помню, — потирал напряженно лоб Француз. — В основном это были молодые парни и несколько мужчин примерно такого возраста как я сейчас. Но самое удивительное, среди них находилась девочка лет десяти, сильнее всего мне запомнилось, как она выглядела, а также странное и мистическое ощущение, исходящее от неё. Черноволосый, очень красивый ребёнок, был одет словно взрослый, в тёмную классическую одежду, о каких-то цветастых джинсах и розовых куртках популярных у детей в то время, речи не шло. Она, эта необычная девочка, чей пронизывающий взгляд, я не могу забыть, по сей день, командовала всей прибывшей группой. От увиденного, я настолько растерялся, что опустил оружие, абсолютно не понимая ничего в происходящем вокруг нас с Маркусом. Он в свою очередь продолжал сидеть в машине и, так же как и я с удивлением наблюдать за происходящими событиями. Редкие прохожие, пробегающие мимо под проливным дождём, прячущиеся под зонтами, нас не замечали, и не видели произошедшей несколько минут назад автокатастрофы. Они просто продолжали беззаботно заниматься своими делами. Машины, подъезжающие к перекрёстку, также не обращали на нас никакого внимания, аккуратно объезжая место происшествия.
— Но хоть серьёзности аварии и толпе из полутора десятка человек, снующей по перекрёстку, они все-таки поражались? — растерянно интересовался Кристофер.
— В этом-то всё и дело что нет, — не менее растерянно отвечал Петье. — Нас будто там не было.
— И что вы предприняли дальше? — подгонял рассказчика англичанин.
— Ничего, а вот подоспевшие люди стали суетится будто муравьи. Первым делом, мистическая девочка приказала позаботиться о водителе машины, взявшей нас на таран, он оказался в значительно худшем состоянии, чем мы с Маркусом. Вслед за тем, оттолкнув нас от нашего Ситроена, они полезли внутрь салона, достав оттуда все документы, приготовленные для разоблачительного эфира и перегрузив их к себе, сели по машинам и практически все скрылись с наших глаз долой.
Я не выдержал, происходящей вокруг бредовой мистерии. Догнав удаляющуюся девочку, я спросил у неё, кто она, и эти люди слушающиеся её. Прежде чем мне ответить, девочка отошла и поговорила с одним из взрослых мужчин, присутствовавших в прибывшей группе. Точно помню, как он ей громко сказал — зачем тебе они, поехали. Но девочка его не послушала и, вернувшись после глубокого вздоха, произнесла — мы Боги. И если сейчас вы двое не пойдёте с нами, то через один час сорок-сем минут вы погибните. Не знаю почему, но я не стал задавать маленькой прорицательнице вопросы, наша история и, то, как она говорила со мной, смотрела в глаза, заставили меня довериться ей. Забрав Маркуса и пересев в машину к странным новым знакомым, я задал им лишь один вопрос, а как же две разбитые колымаги посреди перекрёстка. Молодой водитель ответил, чтоб я не беспокоился, через тридцать минут их уберут.
— Подождите, — перебил Дима. — Выходит вас спасли эти люди, во главе с мистической девочкой. Но, а как же кровожадные псы звонящего?
— Я ошибался, — разводил руками француз. — Они ими не являлись, скорее напротив. Хотя до сих пор, о том, кто такой на самом деле звонящий, знают лишь пару человек из Богов и Теней. Они настолько высокопоставленны, что к ним могут пробиться лишь единицы.
— Боги, Тени!!! …О чём вы? — не понимал Николас. — И причём здесь мы к ним? А также история с Чернобылем?
— Не торопитесь ребята, — лукаво произнёс Петье. — Я постепенно подвожу к этому. Поверьте, с таким бременем как, правда, о вас, будет нелегко спокойно жить дальше, поэтому не торопитесь, — Француз глубоко вздохнул. — Наши с Маркусом новые друзья, достаточно быстро ввели нас в курс дела, о смертях сотрудников и чьих это рук дело, о том, чем мы занимались в подвале и для чего, о трагедии в Чернобыле и остальном, чего знать на самом деле не хотели. Но таковыми теперь являлись условия нашего дальнейшего существования, мы должны были стать одними из них, иначе стопроцентная смерть. А постольку поскольку, такой вариант событий нас не устраивал, нам пришлось согласиться. Тем более нам предоставлялся шанс, один из миллиарда стать частью огромной тайны, которая даст ещё большую власть, комфорт и богатство. На это, прежде всего, попался Маркус, он был падок на материальные и социальные блага. Меня же интересовали вы и то, для чего вы понадобились звонящему. Со временем мистическая девочка, поведала мне правду.
Прежде чем открыть четверым парням, которые стали для Филиппа Петье самым тяжёлым из духовных камней, правду. Он замолчал и пару секунд набирался сил. Окинув взглядом, жадно внимающих каждому его слову молодых людей, он на тягостном выдохе стал говорить, то, что от него так ждали…
— Звонящий, корректировал ваш внутренний генетический код, дабы его планы, суть которых находится за гранью моего понимания, продолжали чётко и нерушимо сбываться. Для этого же, была искусственно создана атомная катастрофа в Чернобыле. Тени и Боги противоположны по своей сути и назначению, но они чётко соблюдают некие правила, как и сам звонящий, по ним, они беспрекословно должны выполнять его указания и действовать по его планам и схемам. Они научились ткать свои линии и стратегии, позволяющие достигать невероятного могущества и незримо управлять всеми нами. Они точно знают, в какой части мира, какого числа и в какой момент, вплоть до секунды, необходимо кинуть в море маленький камешек, чтоб через месяц, мир захлестнуло страшное всепоглощающее цунами. Им известно, куда нужно вложить один доллар, который впоследствии принесёт им миллиарды, это касается и противоположных вещей, приводящих к банкротству целых стран.
— Вы говорите о масонах, иллюминатах или каком-то тайном мировом правительстве? — заинтересовался Джеймс.
— Совсем нет, — грустно улыбнулся француз. – Всё, что ты перечислил, лишь внешне буферы на пути к ним, призванные растворять и не допускать внутрь ненужных людей, а также сохранять лояльность псевдоэлиты, считающей себя сопричастной с чем-то великим. То о чём я говорю, представляет собой невероятную, запутанную, сложную, огромную иерархию, находящуюся за гранью всего, что вы могли, когда-либо представить. Я не стал в ней копаться, меня пугало происходящее там. Как и многим людям, мне не очень нравиться неизвестное и необъяснимое. Я ушел оттуда, оставив Маркуса, прикрывающего долгие годы мою задницу, напоминая всем, что я один из них и меня трогать нельзя. Клод также имел иммунитет, так как продолжал заниматься вами и вашим здоровьем, мониторя малейшие изменения.
Француз вдруг встал. Замолчав, он закрыл лицо руками, после чего, они медленно соскользнули вниз, обнажив отчаянные глаза.
— Нет… Всё не то, — напряжённо произнёс он. Сделав несколько шагов в сторону, прочь от парней, он, глубоко вздохнув, посмотрел в небо. — Я никак не решаюсь сказать правду, — говорил он сам себе. Проглотив нервный комок, сдавивший его горло, он вернулся к парням.
— Устал я говорить, танцуя во круг да около, — печально произнёс он.
— Не щадите нас, сделайте это, — деликатно давил Дима, чувствуя что пожилой француз на грани. — Скажите все как есть.
— Но как…Как?! — повысил тот от безвыходности тон. — Это будто проклятье, оно начинает ходить за тобой по пятам, высасывая из тебя твои силы и эмоции, и ты уже не способен остановиться. Постоянно жаждешь продолжения страшной загадки.
— Разве мы ещё недостаточно прокляты? — проникновенно спросил Кристофер.
Петье кивнув головой, совсем помрачнел.
— Достаточно, — слово, сорвавшееся с его уст, напоминало если не выстрел, то точно приговор, не парням, а ему самому. А смертникам, как известно, можно всё.
— Боги и Тени, — тихо произнес он. — Стая, непонятных полу фанатиков, полу безумцев, или просто людей действительно, на самом деле знающих и умеющих больше других. Делающих и создающих то, во что они верят, и наоборот, верящих в то, что создают. Вы четверо, воплощение в реальность их веры в неизбежное будущее, вы вехи их пути, вы созданы, дабы всё продолжалось дальше и приближалось к точке невозвращения.
Француз почему-то посмотрел на Диму. — Чернобыль! Что ты знаешь об этом слове, расскажи его обозначение?
Парень удивился такому странному вопросу. — Если я не ошибаюсь, — не смело отвечал он. — Так называется местность рядом с рекой Припять, где строилась атомная электростанция, там впоследствии взорвался один из реакторов.
— Верно, — слушая парня, кивал головой Петье. — Но у этого слова, в вашем языке есть основное, главное значение. Такое имя носит трава называющаяся полынью. Чернобыльник, полынь обыкновенная, загляните в любую энциклопедию, и вы отыщите подтверждение моих слов.
— Да, мне это известно, — продолжал следовать за мыслью пожилого мужчины Дима.
— А теперь раздели это слово, по смыслу находящемуся в нём на две части. И скажи своим друзьям, что у тебя вышло.
— Хорошо, — не понимая, развёл руками Дима. — Но зачем это нужно?
— Просто сделай, — настаивал Петье.
Молодой парень сосредоточился и ненадолго задумался. Через несколько мгновений он сделал то, что просил французский высокопоставленный полисмен. Но Дима не был рад, отгаданной легкой загадке, на которую он никогда не обращал внимания, как впрочем, и остальные.
— Если делить по смыслу и структуре входящих слов, — несмело произнёс Дима, смотря на троих парней которые слушали его крайне внимательно. — То выходит два слова, ЧЁРНАЯ БЫЛЬ.
Парни настолько удивились и поразились услышанному, что не могли выдавить из себя не слов не эмоций.
Первым пришёл в себя Джеймс.
— Это действительно так? — удивлялся он, посматривая то на Диму, то на Филиппа.
— К сожалению да, — грустно ответил француз. — Чёрная быль ставшая, явью…или скорее сделанная явью.
— А у кого мозгов хватило построить атомною станцую в месте, именуемом черной былью! — возмущался Кристофер.
— Что дальше, будем строить детские сады и парки развлечений, в городе под названием Детско-Смертеинск?!
— Такое могло прийти в голову им, — продолжал вести к истине Петье. — Верящим в то, что делают, и делающим то, во что верят. По крайней мере, Теням так точно. Но одного названия города им, поверьте мало, для совершения катастрофы планетарного масштаба. Им необходимы мощные и неоспоримые доказательства правильности их действий. И они, бесконечно копаясь в кодах и шифрах, находящихся в словах и цифрах, отыскивают их. После чего, следуют чётким найденным указаниям, пользуясь корректировкой могущественного звонящего, воплощая всё в реальность.
Француз застыл и тихо начал произносить слова будто молитва.
— И третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно факелу, и пала на третью часть рек и на источники вод. И имя сей звезде „ПОЛЫНЬ“.
— Откровение! — прошептал заворожённый Джеймс. — Восьмая глава, десятый и одиннадцатый стихи.
— Тихо, тихо, тихо, — растерялся Николас. — Вы сейчас о Библии?
— Да! — ответил Петье. — О той её части, где описывается приход конца времен и события неизбежно приближающие его. Последняя книга канонического Евангелия.
Дима отказывался верить в услышанное, его сознание отвергало и не принимало поступившую запутанную и страшную информацию.
— Полынь, Чернобыль…А именно, чёрная, самая чёрная быль, ужасная ядерная трагедия, повлекшая за собой массу смертей и болезней. Всё это написано на страницах Библии, как одна из вех Армагеддона?! — сердясь, не верил Дима. — Что за бред?!
— Увы, это не бред, — ответил Джеймс. — Я сам читал об этом, там есть такие слова.
— Успокойтесь, — по-отечески произнёс Француз. — Скорее всего, Иоанн Богослов не догадывался, о чём пишет. Загвоздка в тех, кто будто крысы рыщет в книгах и писаниях из прошлого, в поисках знаков приближающих необходимые им события, и претворяет их в реальность. Могущественный, недосягаемый звонящий, сумел отыскать на этой многострадальной планете место, носящее такое страшное название, место, которому было суждено принять и исполнить жуткое предначертание. Именно так он наверняка сказал Теням, те в свою очередь, задействовав имеющуюся невероятную власть и гигантские ресурсы, добились строительства, в необходимом месте. Скорее всего, никто из отвечавших за стройку атомного объекта, не подозревал, о существовании подобных подводных камней, и скрытых смыслах. Люди честно выполняли свою работу, думая об энергетическом прогрессе.
Далее, всё тот же звонящий, отыскал нескольких религиозных фанатиков, а именно ревностных религиозных лидеров баптистских и евангельских церквей и убедил их в верности своих бредовых расшифровок священного писания. Они в свою очередь, вышли на одинокого неприметного человека, в душе которого, по счастливой случайности роились гадкие мысли и желания, о роскошной жизни и простых плотских утехах. Тени как всегда создали чёткий и хладнокровный план, вслед за этим, он в виде хитрых чертежей и указаний передавался пастырям, и оттуда, уже следовал к ученому, привлеченному в качестве консультанта, к работе над Чернобыльской атомной электростанцией. Вот и всё, так несколько строчек из Библии предвещающие апокалипсис, стали реальностью, благодаря группе именующей себя Тенями. Но они как это и полагается лгуны, каждого кто принимает участие в их хитрых планах, они используют будто кукол на верёвочках, манипулируя самыми низменными человеческими качествами, и после того как марионетка выполнит свою миссию, она чаще всего мучительно и при странных обстоятельствах погибает. Как только очередное событие сбывается, благодаря собственным трудам, они идут дальше, — Петье с ненавистью ухмыльнулся. — И заметьте, выходит так, что они правы в своих верованиях, ведь благодаря собственным трудам, они становиться реальностью.
— Но зачем приближать страшный суд? — негодовал Джеймс. — Они ведь первые попадут под его безжалостные наказания!
— А вот это, огромное заблуждения молодой человек, — скептически смотрел на молодого парня Филипп. — Вы начинаете задавать мне вопросы, на которые отвечать очень сложно, так как повторюсь, я не стал лезть туда, куда как мне казалось, не следует. Маркус знает значительно больше меня, подробности, детали, но он нам уже вряд ли поведает хоть что-нибудь. Однако следует заметить, за годы своей странной связи с этим необъяснимым и непонятным миром, и тех крох информации полученных из бесед с Маркусом, мне хватило для осознания наличия нечто такого у Теней, что позволяет им вести себя весьма смело и нагло. В грядущей войне, у них есть какой-то козырь, это очевидно.
— Люди, спасшие вас, Боги, — увлечённо интересовался Николас. — Кто они? Хорошие парни?
Француз отрицательно повертел головой. — Не совсем, они, скорее противники и зеркальное отражение Теней. Боги не менее, а может, даже более таинственны и скрыты, нежели их недруги. Маркус пускай и был среди них крупной птицей, они не пускали его наверх, выше собственной головы, туда, где всем заправляют персоны, за один взгляд на которых, могут немедленно уничтожить. Единственное, что мне известно о них, они не столь же могущественны как их враги, при этом, нет никого среди нас простых смертных, кто способен противостоять им, и их возможностям, деньгам, связям. Боги скрывают что-то, даже от своих собственных адептов, их огромные деньги постоянно куда-то уходят, и верхушка не отчитывается не перед кем. Они отрицают и не поддерживают методы Теней, уповая во всех событиях, лишь на своего могущественного Бога, создавшего вселенную, время, и оставившего им скрытые рычаги, тайные знания, помогающие чётко управлять нашим миром. Им нет дела до простых людей, они считают себя светлой стороной в последней апокалиптической битве, а значит, именно им надлежит остаться после грядущих кошмаров и ужасов, дабы насладиться наступившим раем на земле. Нам, мелким сошкам, таким как я, да и Маркус, обещали иммунитет от будущих проблем, взамен на лояльность и финансовые вложения. Но… - тут, Петье замолчал, он не хотел продолжать и выворачивать наизнанку остатки правды, дабы не спугнуть, практически уже готовую для подсекания крючком рыбу. — В общем, больше мне о них ничего неизвестно.
— Хорошо, — кивая головой, допытывался Дима. — Если мы, дело рук Теней и часть их веры, и несём какую-то задачу или функцию, то какую именно?
— Берегитесь. Ответ на этот вопрос, — окинул напряженным взглядом четверых парней Филипп. — Откроет смысл моих поступков, и охоты на одного из вас.
— Вперёд, — уверенно кинул Кристофер. — Убеждён, мы не сильно расстроимся, узнав бредни о том, для чего нас создавала кучка сумасшедших фанатиков.
— Ты наивен, — улыбнулся стальной француз. — Но я сделаю так, как ты хочешь, чтоб вы всё поняли, наконец.
Немного помолчав и морально подготовившись, он продолжил.
— Дело в том, что каждое, вполне безобидное слово, отысканное звонящим, Богами или Тенями в Библии или любой другой священной книге, где предрекается будущее и страшный суд, имеет для них большое значение. За которым, находится масса деталей, порой плохих, порой хороших, но в основном плохих, если не сказать ужасных. Так, за словом полынь, они увидели, страшную катастрофу от которой погибло много людей, и ещё больше продолжают мучиться, по сей день. За другими словами и строками, они увидели вас, — закончив фразу, Петье замолчал и наигранно отвлекшись, стал смотреть куда-то в сторону.
— И какие же это строки? — насторожился Джеймс, помня практически каждое слово нового завета наизусть.
Филипп Петье тяжело, будто сквозь больное, воспаленное горло вздохнул.
— Я дословно не помню, но вот смысл и грядущие события, вложенные в вас Тенями, мне запомнились хорошо. Маркус спустя годы, после окончания проекта рассказал мне об этом. Наша беседа, произошла буквально несколько лет назад, и я очень хорошо запомнил четыре слова, с которых начал разговор мой друг, — Француз на мгновение закрыл веки…
„Вот и всё“ подумал он. Филипп стоял перед точкой невозвращения, но её необходимо было переступить, и попытаться исправить сотворенное.
— Ну, что за четыре слова? — подгонял волнующийся Кристофер
— Мор…Война…Голод…Смерть, — заворожено произнёс Петье.
У Джеймса после услышанного к горлу подкатила тошнота, голова его закружилась. Он очень чётко знал и помнил, о чём говорит пожилой француз, но отказывался верить и внутренне постоянно просил Господа, чтоб сказанное оказалось неправдой.
— Я не припоминаю ничего такого в Библии, — с недоверием кинул Дима.
— Нет, — запинаясь, пролепетал англичанин, после чего, в поисках свежего воздуха расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. — Там есть строки, посвящённые этому, — Парни с удивлением посмотрели на своего друга, тому явно было не по себе.
— Четыре всадника…Апокалипсиса, — продолжал он.
— В шестой главе откровения Святого Иоанна Богослова, об этом пишется.
Хитрый француз внутренне ликовал, видя реакцию молодых людей. Те не просто были шокированы или удивленны, их внешний вид был будто после смертной казни. Сокрушающим.
— Выходит так, — надеясь на какую-то ошибку в словах Петье, сражался Николас. — Тени и некий чёртов заказчик, считают нас погаными всадниками страшного суда, о которых упомянул Джеймс?
Петье покивал головой. — Всё верно.
— Но какие из нас всадники, — негодовал немец. — Я и на лошади то ни разу в жизни не сидел.
— Хм…- лукаво улыбнулся пожилой француз, после чего решил привести мощный, убийственный довод. — А какая из полыни, атомная катастрофа?! Или, например персонаж, именующийся Вавилонской шлюхой, а так же земные цари, и прочие интересные высокохудожественные образы.
— Это какой-то бред! — сев на лавочку недовольно сказал Дима.
Американец больше других опечалился, услышав откровение Петье, ведь у него были на то свои причины.
— Нет, не бред, — твердо вдруг произнёс он, смотря на присутствующих. После чего, с мучительным выражением лица, стал потирать рукой свою лысую голову. — Когда я летел в самолете из Нью-Йорка в Париж, мне приснился сон, — американец выглядел не просто взволнованно, он словно находился на грани. — Я видел невероятного мощного вороного коня, он спас меня от мучительной смерти, потом появился жуткий слепой старик, который сказал о моём будущем, оно подобно крику тысячи людей.
Теперь, Кристофер ни капли не сомневался, во всём произошедшем и сказанном разными людьми, в последние пару дней. Он не верил в Бога, или некий высший разум, во всякую мистику и сказки, но он верил в услышанное и произошедшее с ним, в то, что прочувствовал собственной кожей и душой. Это означало, будущее грядёт, и быть может оно станет таким, как сказал во сне старец, таким, каким хотят его видеть в Тени…
— И что дальше?! — продолжал битву Николас. — Мы же вчетвером вполне нормальные парни, и не станем делать ничего плохого, как бы там ни было.
— Это не важно, — улыбаясь, сказал Петье. — Главное вы есть, вы существуете, а под вас, уже создадут необходимые условия, дабы четыре страшных слова, произнесённые несколько лет назад моим другом, каким-то образом воплотились в реальность и приблизили последние самые страшные события, описанные в откровении. Суть в символах, воплотившихся в реальности. Вы одни из них.
— Предположим это правда, — тихо спросил Дима, обреченно смотря на пожилого француза. — Возможно, как-то остановить грядущее?
— Да, — аккуратно улыбнулся тот, услышав необходимый вопрос.
— Убив одного из вас. Думаю никто, никогда, в мире, не слышал о трёх всадниках Апокалипсиса. Таким образом, мы бы выиграли минимум лет тридцать, пока они не вырастили бы новую четвёрку, а это миллионы, если не миллиарды сохранённых жизней.
Джеймс обречённо покивал головой. — Вы так торопились убить одного из нас до сегодняшней полуночи неспроста. Ведь так?
Петье с облегчением посмотрел на молодого парня. — Верно, теперь ты понимаешь, до чего мне необходимо успеть.
— Расскажи своим друзьям, в чём дело, — после сказанного, француз обернулся и направился в сторону, где на земле лежал выкинутый им пистолет.
Четвёрка осталась наедине. Джеймс после глубокого вздоха, стал рассказывать о своих мыслях и догадках.
— Четыре всадника появляются не сами по себе, — осторожно подбирая слова, говорил парень. — Они возникают после того, как ангел снимает первые четыре печати из семи, все они предвещают лютый гнев Господень. Я не стану вам перечислять те ужасы, которые должны произойти с человечеством. Да и дело совсем не в том…А в сегодняшних двенадцати часах ночи, и том, чему следует случиться, — молодой англичанин грустно окинул взглядом своих друзей.
— Ты о чём? — неспокойно спросил Дима.
— О генах, — печально ответил тот. — Они должны начать действовать. С них как бы снимается печать и появляемся мы, как и написано в откровении, и что значительно хуже, на это и наедятся чудовища из Теней. Уверен, они пойдут после нас дальше, создавая и воплощая кошмары описанные Иоанном.
— Поэтому так и торопились, пустить в одного из нас пулю до полуночи?! — произнёс помрачневший Кристофер.
Дима вскочил с лавочки. — Да пошли они!!! Это сказки, тупые бредни каких-то психически больных фанатиков.
— Ты хочешь проверить? — ухмыляясь, спросил Николас.
— А что ты предлагаешь делать?! — злился Дима.
Кристофер развёл руками, двух разгоряченных парней.
— Тихо…Успокойтесь. Вы оба правы, но ждать, надеясь на ошибку тех, кто всё всегда выполняет чётко и в срок, подобно игре в русскую рулетку, не револьвером, а пистолетом, с полной обоймой.
— Думаю если бы в расчётах Теней шло, что-то не так, мы бы уже знали, и они подкорректировали бы свои планы, — размышлял вслух Джеймс. — Но мы не можем ничего поделать, отвечать за чужие ошибки неправильно.
Дима проникновенно посмотрел на парней. — А жить с этим правильно, особенно если рассказанное окажется правдой, и мы будем видеть, как мучительно погибают ни в чём не повинные люди. И главное знать, мы могли когда-то остановить это.
— По Библии, — настаивал Джеймс. — Если они страдают и умирают, как описывается в откровении, значит, они грешны и несут наказание.
Кристофер недовольно с ног до головы обмерял англичанина.
— Расскажи это маленьким детям и их матерям, которые ничего плохого в жизни сделать просто не успели, думаешь, всем им повезёт пережить приготовленные Тенями ужасы.
Джеймс был пристыжен правильными и справедливыми аргументами.
— И не забывай, — продолжал американец. – Бог, который если и существует, здесь не причём. События ткутся могущественными, фанатичными людьми, готовыми на всё, как мне кажется ради абсолютной власти. Которой им мало, они видимо хотят ещё, и распоряжаться душами людей.
— Действительно забавно, — поражался Дима. — Получается так, что вокруг нас, происходит и будет дальше происходить, самое великое и невероятное событие, которого так сильно ждёт половина человечества, а вторая отрицает. И в ней не будет ни капли истинности, религии и мистики, всё будет рукотворным. Но никто и знать не будет об этом, будут наивно верить, что вот он, конец света, о котором предупреждали через святые книги, календарь мая, телевидение, интернет и так далее… Как умно. — Коварно заулыбался парень.
— Отличный способ снять с себя ответственность и избежать наказания за страшные преступления. Ведь никто даже не догадается. А бежать на телевидение и трубить о гигантском международном заговоре бесполезно, всё итак принадлежит их пешкам, средства массовой информации и вследствие этого общественное мнение. Обыкновенные люди если им рассказать, не поверят и подумают, что мы сумасшедшие.
— Значит, война проиграна, — обречённо произнёс немец.
— Да, до того как началась, — поник Джеймс. — Люди не станут даже слушать, о неком всесильном тайном обществе, считающим нас мифическими всадниками. Да и смысла распинаться уже просто не будет, — англичанин посмотрел на свои наручные часы. — Осталось совсем немного.
— Если среди них, даже мой отец, — с грустью произнес Дима. – То, там и многие другие, богатые и сильные люди. Никто не сможет ничего изменить.
— Твой отец, — вдруг послышалось из-за спины. Парни обернулись и увидели приближающегося вновь Филиппа Петье. Тот держал в своей руке хромированный револьвер.
— Что?
— Твой отец, — снова повторил подошедший пожилой француз. — Один из Богов. Более того, его успехи в бизнесе во многом связаны именно с этим. Он несколько дней назад звонил мне, предлагал хорошие деньги за твою жизнь. Поначалу я даже согласился, но когда ситуация стала выходить из-под контроля, мне пришлось передумать. Ты бы только знал, как он расстроился, узнав об этом. Стоит заметить, он тобой очень дорожит.
— Может и так, но всё вами сказанное не меняет того факта, что он лгал мне долгие годы, — скептически ответил Дима.
— А откуда тебе вообще известно об отце? — хитро смотря на парня, выпытывал Петье. — Боги и Тени, обычно не посвящают членов семей, в свою тайную жизнь.
Дима немного замялся. — Это произошло случайно. Долго рассказывать.
Кристофер вдруг подошел к Петье и, остановившись в полуметре от него, заглянул с надеждой в его строгие серые глаза.
— Как на счёт моих родителей…Кто они? Где живут?
Француз увёл глаза в сторону. — Я догадывался, что ты задашь вопрос о них… Прости, — печально сказал он. — Ты действительно сирота. Они погибли в автокатастрофе. Настоящей, — аккуратно поправил себя Петье. — Не подстроенной. Когда тебе было буквально несколько месяцев. В тот момент ты лежал на заднем сидении машины, и на удивление совсем не пострадал. Хотя видя тебя теперь, после недавнего моего выстрела, мне это уже не кажется таким уж удивительным. Жаль твоих родителей, они очень любили тебя, просто души не чаяли.
У американца, от последних нескольких произнесенных французом слов о любви, возникло ощущение, будто он получил письмо или весточку, которую ждал, очень много лет. И эта весточка, оказалась, прекрасной.
Смотря влажными глазами на француза, Кристофер еле заметно улыбнулся.
— Зачем вам оружие? — с недоверием спросил немец. — Неужто будете в нас снова стрелять?
Пожилой француз оценил каламбур Николаса, и в ответ хитро взглянул на него. Настало время, разыграть последнюю партию его хитрого и такого важного плана.
— Совсем нет, — садясь на скамейку, тихо произнёс он. Положив рядом пистолет, он добавил. — Оставлю это у вас. Пускай за вами вроде как никто уже и не охотится, я рекомендую побыть здесь, минимум до двенадцати часов, — после этих слов, француз полез правой рукой под плащ, где находилась кобура, и достал оттуда, из небольшого кармашка, всего одну пулю. Демонстративно зарядив её в обойму, он, оставив лежать оружие на прежнем месте, встал и сделал несколько шагов сторону выхода с завода. Вдруг остановившись, он обернулся, дабы в последний раз сказать несколько слов своему таинственному прошлому.
— Я еду домой, — уверенно сказал француз. — К своей жене и дочери, которых я безумно сильно люблю, и которыми безгранично дорожу. Наверное, завтра я напишу рапорт об отставке, чтоб каждый день из оставшихся, проводить рядом с ними. Сниму деньги с банковских счетов, и уеду с любимыми на лазурное побережье, не скупясь, буду делать дорогие подарки, каждый день их балуя. Поверьте, мы отлично проведём время, — печально улыбался француз. — Не знаю, сколько у нас будет его, чтоб насладиться настоящим, глубоким счастьем, но я обязательно буду ценить каждую секунду, проведенную рядом с маленькой дочерью и с моей красавицей женой. Но уже сейчас, в данную секунду, мне невероятно жаль, ведь моей, ни в чём неповинной дочери Сюзанн, не доведётся испытать, таких же эмоций, со своей будущей семьёй. И мне страшно представить чувства и невероятный ужас моих любимых людей, когда неизбежное, начнёт притворяться в реальность. И самое гадкое, я, человек сильный, всегда уверенный в завтрашнем дне, не способен буду их защитить.
Петье замолчал и, посмотрев на серое свинцовое небо, задумался. Четверо парней продолжали стоять у лавочки, где заблаговременно был оставлен неприятный сувенир, и смотрели на француза, который держался очень неплохо и уверенно, но глаза и интонация, выдавали его. Наполненные печалью и тоской, они рвали душу молодым людям, в их сердцах, смешались чувства непонимания, вины и боли, за такое развитие дел, где они не могут ничего изменить, но где именно они, будто во всём виноваты, становясь орудием в руках могущественных теней.
Филипп вернул свой взор на парней, те, не стали ему родными, несмотря на проведённые годы рядом с ними. В его душе царила грусть, от того, что все так ужасно случилось. Петье прощался с ними и со всем своим прошлым, одарившим его бесценными дарами. Редкие седые волосы, на голове стального Филиппа Петье колыхались на ветру, а полы серого плаща, вздымались вверх от прохладных порывов.
— Вы знаете, о чём я жалею больше всего, — проникновенно произнёс француз, заглядывая в душу молодым парням. — О том случае, когда не похитил неприметного ученого, когда он находился практически у меня под носом. По сей день, мне это рвёт душу, ведь если бы я это сделал, и он не отправился бы в Москву и далее в Чернобыль, мне удалось бы остановить катастрофу, невероятных масштабов и спасти тысячи, или даже миллионы жизней, и искалеченных судеб. Я до сих пор в это верю. Будь я немного проворней, мне бы удалось предотвратить трагедию, — На лице Петье появилась грустная улыбка. — И вот теперь, я стою перед вами, и меня разрывает та же дилемма. Предотвратить или уйти…
Я ухожу.
Но хочу, чтоб вы знали. Я не выстрелил в это раз, ни в кого из вас веря в то, что в данной ситуации вы лишь часть невинных жертв попадавших в мясорубку звонящего и двух пляшущих вокруг него маскарадов лжи. Впоследствии, мне не хочется, убив невинного человека, чтоб меня нашли на виселице в моём шикарном доме, не выдержавшего тяжкого духовного груза, — грустная улыбка, вдруг исчезла с лица стального француза. — Смотрите, как бы и вас не коснулась данная участь и под вашими мертвыми ногами, на полу не нашлись разбросанные вырезки из журналов и газет, на страницах которых ярко описывается жуткий мор, война, истребляющий голод и смерть, отбирающие у миллионов невинных страждущих, жизнь.
Стальной шеф парижского Интерпола, не стал дальше выворачиваться наизнанку, пытаясь дать понять парням, всю величину ответственности лежащей на них. Сделав после своей речи, небольшую паузу он твердо произнёс.
— Прощайте… Навсегда… — не дожидаясь ответа, крепкий словно камень, человек-легенда, обернулся и направился к своей машине. Он стал уходить прочь от парней, шагая в неизвестность, где придётся жить даже не сегодняшним днём, а нынешним часом, минутой и мгновением. Ожидая с каждой новой секундой, ужасных предвестников смерти и пожирающие муки.
Четверо парней, лишь молча, проводили его удаляющийся силуэт, встревоженными и немного грустными взглядами…
— Фотография, — тихо себе под нос, пробормотал Джеймс. — Почему мы о ней не спросили?!
— Какая разница?! — расстроено кинул Дима. — Теперь она не имеет никакого значения. Теперь вообще, нечего не имеет никакого значения.
Глава 39
Несколько часов, Маркус брел по загородной трассе, пока, наконец, не встретил попутку, согласившуюся довезти грязного и с пятнами крови на лице, бредущего в темноте человека, до ближайшего населённого пункта. Его телефон не работал, и позвонить с целью вызова такси или любого другого транспорта он не мог. Странным и настораживающим, Маркусу казалось и долгое отсутствие его водителя, он доложен был уже давно объявиться, в поисках своего пропавшего шефа, даже, несмотря на кинутую фразу, чтоб тот ничего не предпринимал.
Добравшись до небольшой деревеньки, автомобиль с добрыми попутчиками остановился около вечерней, практически опустевшей автобусной станции. Поблагодарив, Маркус покинул выручивших его помощников.
Стараясь не привлекать к своей персоне лишнего внимания, он спокойно прошагал к телефону-автомату, стоящему под одиноким светящимся фонарём у обочины и, воспользовавшись кредитной карточкой, стал судорожно набирать номер ленивого и не выходящего на связь водителя.
— Сейчас, я тебе устрою, — приговаривал он себе под нос, в ожидании пока закончатся гудки и наглец возьмёт трубку. Спустя пару десятков секунд, монотонные гудки прекратились и на звонок, так никто и не ответил. Взбешённый Маркус, тут же повторил попытку, но и она, оказалась холостой. Немолодой немец растерялся. Повесив трубку и глубоко отдышавшись, он принялся думать, куда ему двигаться дальше и главное зачем. Ему необходимо было связаться с Тенями, и выяснить действительно ли они его обманули, нарушив данные ему обещания. Тени всегда славились своей лояльностью и держанием слова по отношению к новым приверженцам и Маркус просто не мог поверить в обман с их стороны, тем более по отношению к собственной персоне. Его роль, казалась ему настолько значительной, что им едва ли придет в голову, крутить какие-то интриги за его спиной. Гибель отряда „Дельта 66“ и смерть помощника Петье Рамсеса, действительно его рук дело, он сдал их, и это невинное как ему казалось предательство, являлось одной из вех, в условиях, которые он обязательно должен выполнить, ради зачисления в ряды Теней. Но вот странная и неожиданная кончина Морро, действительно настораживала, и сеяла зерно сомнений, в честности новых союзников. Хотя быть может сумасшедший старик, не выдержав долгих лет одиночества, в отчаянии сам поджог дом, вслед за тем наложив на себя руки. Маркус перебирал много подлых и трусливых мыслей в собственной голове, пытаясь оправдать поступки, приведшие к нескольким трагедиям, способные повлечь за собой еще более ужасные события, но уже со значительно, большим количеством не в чём, не повинных людей. Он просто обязан в ближайшее время, связаться с Тенями и задать им пару скользких вопросов, ответы на которые прояснят происходящее. Помимо этого, как ему казалось, следует рассказать и о Филиппе, тот теперь слишком опасную игру ведёт вдали от глаз участников событий, чтоб оставлять его действия без должного внимания.
Но в непростых отношениях пожилого немца и всемогущего тайного союза, оставалась одна неприятная и пока ещё непреодолимая деталь. Он не имел возможности сам связываться с кем-либо из них. Посчитав это целесообразным, они сами выходили на него. А значит, для начала, следовало решить первоочередную задачу, и попытаться добраться в столь позднее время до Парижа. Там, Маркус будет на виду у многочисленных сторонников Теней, ожидающих в старом городе прихода завтрашней ночи. Момента, когда часы пробьют полночь, после чего ещё одна разгаданная ими великая тайна, обретёт материальное отображение, и они снова приблизят мгновения колоссального события, где у них будет шанс, окончательно разрешить спор, меж двумя сторонами. Возможность, уничтожить непримиримого соперника, являющегося последним препятствием, на пути к бесконтрольной власти и нечеловеческим возможностям.
К вечерней автостанции, подъехал потрепанный расстояниями автобус. Скрепя изношенными тормозами, он остановился возле небольшого здания, где располагался зал ожидания. Из его полупустого салона, вышло несколько человек, которые тут же разбрелись кто в поисках туалета, кто в поисках автомата продающего сладости и воду. Для Маркуса было огромной удачей, встретить в тот момент на своём пути подобный транспорт. Такси добиралось бы до немца ещё очень долго, а благодаря вечернему автобусу, он окажется в столице буквально через тридцать, максимум сорок минут. Благо на его лобовом стекле, внизу находилась надпись, указывающая на маршрут старого бродяги, а именно Лион-Париж. Автостанция, в такое позднее время уже не функционировала, а значит купить билет на проходящий мимо общественный транспорт, не представлялось возможным, но гордого Маркуса, это не останавливало. Поправив на голове волосы и отряхнув от грязи плащ, он уверенно устремился к автобусу. Зайдя в салон, он окинул его взглядом. Заполненный примерно на половину, усталыми и измученными поездкой пассажирами, транспорт выглядел вполне прилично и комфортно, даже для завышенных требований немолодого немца.
— Вам чего? — тихо спросил пожилой водитель, заинтересованно смотря на странного, дорого одетого мужчину, разглядывающего салон. Тот даже не стал обращать внимания и проявлять вежливость, пытаясь хоть как-то отреагировать на вопрос. Он, молча, продолжал рыскать глазами, в поисках свободного неприметного места, где-то в последних рядах. Отыскав необходимое, довольный Маркус, вытащил из кармана брюк свой кожаный бумажник и достал оттуда сто евро одной банкнотой.
— Мне до Парижа, — произнёс он, протягивая водителю деньги. Тот настороженно оглянулся в салон и посмотрел на людей, но те не замечали происходившего диалога между двумя мужчинами. Аккуратно выхватив ловким движением деньги из руки Маркуса, пожилой водитель кивнул головой, указывая щедрому безбилетнику, что тот может проходить и с комфортом располагаться, где ему захочется. Так и поступив, немец устремился в самый конец автобуса, сел в углу возле окна, где было темно, и рядом никто не находился.
Нажав пару раз на клаксон, водитель просигналил разбредшимся по автостанции пассажирам, чтоб те поторопились и вернулись обратно в автобус. Когда водитель дождался последних отсутствовавших попутчиков, он, закрыв двери, завёл громкий дизельный двигатель и отправился далее по дороге, в сторону ночной французской столицы.
Спустя тридцать минут езды, Маркус добрался до окраин Парижа. Попросив остановить около первого попавшегося такси, он пересел в него.
— Отель Георг Пятый! — фыркнул он водителю, имеющему ярко-выраженную южную кавказскую внешность. Забавным было то, что полноватый южанин, даже внутри автомобиля сидел в непонятной большой кепке. Таксист обернулся и обмерял взглядом пассажира. В далёких от центра неблагополучных районах мегаполиса, люди, садящиеся поздним вечером в машину, крайне редко называют столь роскошные координаты своего пути. Зрительно убедившись в состоятельности клиента, от которого просто таки исходила энергетика принадлежности к высокому сословию, водитель, улыбнувшись и кивнув головой, устремился в центр Парижа, где и находилась гостиница, не раз заслужившая звание самой лучшей и изысканной в мире.
Прибыв к точке назначения, немец, щедро расплатившись с водителем, покинул машину и зашел в отель. Быстро миновав изысканное фойе, он залетел в закрывающийся лифт и нажал на кнопку восьмого этажа, где находился его президентский люкс.
Волоча усталые ноги, Маркус подошёл к дверям, открыв их, он нырнул внутрь, мечтая о душе и о хоть каком-то кратковременном отдыхе.
Но его мечтам не суждено было сбыться.
В дорого обставленной гостиной, наполненной изящными произведениями искусств, картинами, статуэтками, антикварной мебелью, несколькими мягкими креслами и диваном, его уже ожидали. В комнате царил полумрак и горел лишь одинокий торшер, стоящий в углу около выхода на балкон. В темно-бордовом кресле у потухшего камина сидел его новый союзник, с которым он не так давно имел честь познакомиться лично, а именно невысокий и нарочито аристократичный Жак. Помимо него, в номере находилось ещё несколько человек, двое мужчин средних лет и молодая красивая блондинка с зелёными, словно светящиеся изумруды, завораживающими глазами. Немцу пару дней назад довелось отдалённо видеть этих людей, когда его окончательно приняли в ряды Теней.
Девушка и один из спутников Жака, комфортно расположились на диване. А вот второй мужчина, услужливо суетился вокруг аристократичного француза, который был увлечён, непривычным для Маркуса занятиям, он курил кальян, не спеша, сладко потягивая ароматный дым из деревянной резной трубки.
Держа в руках небольшое щипцы, помощник Жака беспрерывно хлопотал возле экзотического приспособления, следя за необходимой температурой углей и прочими деталями, способствующими его комфортному использованию.
Как только Маркус предстал пред неожиданными гостями, они впились в него взглядами. Сказать, что находящиеся в тёмной комнате люди выглядели мрачно, значит, нечего не сказать. В особенности это касалось Жака, излучавшего тревогу и злость. Однако его врожденный аристократизм и достоинство, заставляли держать себя в руках.
— Как успехи Маркус? — тихо, словно змея произнёс Жак.
Явно неготовый к такому повороту событий, тот растерявшись, просто развел в сторону руками. Прежде чем немец сформулировал какую-то подходящую для ответа мысль, аристократический француз опередил его.
— Вы обещали нам, уладить всё с Филиппом Петье. Сказали, когда придёт время, сами сделаете грязную работу, — затянувшись и элегантно выдув густой белый дым, он продолжил. — Мы поверили вам, сняли практически с хвоста, вашей как вы выразились страховки, самого Монаха. И теперь у нас, — Жак решил поправить свою мысль. — Хотя скорее у вас, большие проблемы. Самое, плохое, меня, и ещё нескольких человек, так долго добивавшихся возможности называться приверженцами Теней, ты можешь утянуть на тот свет, вслед за собой.
Лучшая защита, это нападение и Маркус помнил данную истину.
— Вы обманули меня, — грубо кинул он. — Мы договаривались лишь о „Дельте 66“, ну ещё может о помощнике, Рамсесе. Но зачем вы убили Морро, одинокий несчастный старик, нечего не знал о вас!
— Его посетила, ваша четвёрка раньше положенного времени! — в ответ также грубо кинула девушка. — С этой секунды мы имели право разорвать его хоть на куски, а значит, мы наших договорённостей не нарушали. Чего не скажешь о тебе, старый дурак!
Глаза немолодого немца от такой дерзости округлились, но девушка продолжала свой штурм.
— Ты хотел сохранить жизнь друзьям из прошлого, надеясь на свою интеллектуальную ловкость и изворотливость. Но заигрался и поставил под угрозу кропотливо выполняемые планы, величие, которых тебе не дано понять. Видать, вы все Боги, такие слабаки.
— Заткните ей рот! — сквозь зубы, зло выдавил из себя Маркус.
Жак довольно ухмыльнулся, делая очередную затяжку ароматного дыма.
— Не могу, — спокойно произнёс он. — У неё чёрная кровь, она семья и опора безликого. Я по сравнению с ней, пустое место.
Немца после слов Жака охватил дикий ужас, он хотел попросить прощения за своё опрометчивое поведение, но оказалось поздно. Его внутренние органы охватила жуткая судорога и пылающая боль. Кости стали будто выламываться сами по себе, и он словно по велению чьей-то невероятной воли, пал на колени, выгнувшись при этом в позвоночнике как дуга.
— Вот так уже лучше, — произнесла зеленоглазая девушка, вставая с дивана и подходя к мучающемуся от боли пожилому мужчине.
— Твои страдания, последствия собственной глупости. Но я пощажу тебя, и ты поймёшь уровень истинного благородства и верности, которых наверняка уже давно нет, среди твоих старых союзников.
Терзающая боль резко отпустила Маркуса и он рухнул на пол, чуть не потеряв сознание.
— То, что я здесь, и ты зришь меня, величайшая честь для тебя, — стоя над несчастным стариком, горделиво говорила девушка. — Считай, что ты видел больше, чем мог мечтать, когда-либо в своей никчемной жизни, наполненной дорогими вещами, деньгами и жалким цирком, который ты звал властью.
Маркус даже не пытался встать, он думал, как теперь задобрить незваных гостей, дабы окончательно не утрать из своих ослабевших рук, последние крохи возможностей.
— Можете убить Филиппа, — выдавил из себя ослабевший пожилой немец.
Присутствующие в комнате, надменно улыбнувшись, меж собой переглянулись.
— Твои старые друзья, пронюхав о вашем с Филиппом дневном инциденте, доложили нам о том, что он в отличие от тебя, по-прежнему Бог. Представляешь, они защитили его, — высокомерно продолжала девушка.
Приподняв голову с пола и посмотрев на Жака и его спутников, Маркус шокировано пробормотал. — Но…Но, откуда им известно, о нашей сегодняшней встрече….Откуда вы о ней знаете?!!
Гостья недовольно скривила лицо. — Наивысшие клирики, окружающие безликого видят многое, в частности ваши многочисленные ошибки. Они прислали меня, чтоб в случае чего, я сразу поведала им, обо всех, кто повинен в провале.
Маркус собрался с силами и стал становиться на ноги. Поднявшись и выпрямившись, он обречённо побрел к дивану и обессиленный уселся на него рядом с одним из гостей.
— Но ведь провал ещё не случился, — тихо бормотал он, осматривая людей.
Девушка посмотрела на несчастного пожилого немца, который выглядел измученно и жалко. — Завтра твой верный друг Петье, отправиться на заброшенный завод, где скрываются наши четверо мальчиков, мне не кажется, что их встреча, закончиться как-то положительно для нас. Уверенна, один труп будет точно. И вот тогда, к нему присоединяться ещё несколько тел, среди которых, будет и твоё.
Глубоко вздохнув, Маркус горько покачал головой. — Неужели нечего нельзя исправить? — кинул он печальный взгляд на девушку.
— Можно, — произнёс Жак, после чего, ещё раз глубоко затянулся ароматным кальяном. Встав с кресла, он подошёл к грустному запутавшемуся в собственных махинациях, пожилому мужчине и сел рядом с ним. Сложив ладони у собственных губ, будто молясь и немного помолчав, он душевно посмотрел в глаза Маркусу.
— Скажи, — перейдя на ты, произнёс француз. — Ты помнишь наш последний разговор, в мраморном герметичном зале, когда мы стояли у картины с изображением безликого?
— Да, помню.
— Ты помнишь, что конкретно, я тебе сказал в самом конце беседы, относительно одного из четверых парней, а именно о Джеймсе?
Маркус немного задумался. — Ты мне сказал, из всей группы, чтоб всё шло своим чередом, достаточно будет сохранить жизнь, лишь ему. Остальных троих можно пустить в расход.
Жак удовлетворенно улыбнулся. — Верно. А во время не очень удачной, насколько нам известно, сегодняшней встречи с Петье, ты может быть, что-то сделал, сказал, схитрил, как ты это умеешь, с целью его запутать, или сбить столку, дабы тот стрелял в кого угодно, только не в Джеймса?
После заданного вопроса, в глазах Жака загорелась нескрываемая надежда. Чувствовалось, как он хочет услышать положительный ответ. Маркус окинул взглядом остальных присутствующих в комнате людей, и прочитал на их лицах тоже самое. Но ложь уже и так завела слишком далеко, продолжать её поощрение казалось непростительной глупостью.
— Нет, — спокойно произнёс Маркус. — После сильного удара в лицо, у меня это вылетело из головы, — немец цинично ухмыльнулся.
Наигранная доброта и дружелюбие Жака, вдруг испарились. Его глаза и мимика наполнились гневом.
— Тогда наслаждайся, вполне возможно последними сутками в твоей жизни. И моли, каких угодно Богов, в надежде, что они услышат тебя, и Джеймс не погибнет.
Красивая светловолосая девушка, не стала продолжать слушать, ничего не значащие для неё разговоры и напоследок с надменным взглядом обмерив присутствующих, первая покинула президентский номер Маркуса. Вслед за ней, будто верные псы, направились и остальные находившиеся в гостиной мужчины.
Жак не торопился покидать немца. — Ты понимаешь, что ты натворил?! Завтра после двенадцати ночи, мы будем просто умолять, о выстреле в затылок. Я даже и не надеюсь на их согласие.
Маркус, уже не в состоянии был ответить или как-то отреагировать на слова француза, уж больно много он сегодня испытал и безвозвратно утратил, чтоб вступать в словесные перепалки и предпринимать попытки доказать свою невиновность.
Жак не стал дальше метать бисер. Молча поднявшись с дивана, и гордо поправив на себе пиджак, он покинул Маркуса, оставив его в одиночестве, с самым страшным врагом, самим собой.
Глава 40
Четверо молодых парней скрывающиеся на заброшенном химзаводе, после внезапного посещения их Филиппом Петье, практически весь оставшийся день, до самого вечера, не разговаривали друг с другом. Каждый из них, узнав неприглядную правду о себе, и об истории, тайно идущей рядом с ними по жизни, чувствовал острую необходимость, побыть наедине с самим с собой и подумать, о прошлом, настоящем, и пугающем будущем. Под разными предлогами, они разбрелись по индустриальному гиганту, обманывая друг друга, не говоря об истинном желании остаться в одиночестве. Совесть, чувство вины и беспомощности, медленно пожирали парней, которые продолжали внутри бунтовать, не желая мириться с приговором судьбы. Не у одного из них не осталось сомнений, относительно правдивости слов Морро и Филиппа, ведь безумная история, произошедшая с ними в последние несколько дней, лишь подтвердила некоторые имеющиеся в их головах и душах мысли, ассоциации, картинки и чувства, которые до настоящего момента оставались без объяснений. Теперь, многие ощущения, терзающие без причины, вызывающие иногда непонятную ностальгию и тоску по кому-то, а также, безумные необычные и порой очень страшные сны, временами изводящие молодых парней, начиная с самого детства, обрели, наконец, причину.
Когда Кристофер поведал, о своём кошмаре, увиденном в самолёте, перед приземлением в аэропорту, остальные трое его товарищей по несчастью, солгали, сделав удивлённый и шокированный вид. Всем им на протяжении их пока ещё недолгих жизней, хоть раз снился сон, где они видели красивого и мощного коня, напоминающего безудержную стихию. К каждому животному, его формальный хозяин испытывал огромное тепло и верность, не понимая причин подобного положительного расположения. В основном в ночных видениях, верный конь, выручал их из различных жутких ситуаций, становясь спасителем, когда казалось, ничего уже не поможет.
Джеймс, бродя по промышленному комплексу, заглянул в пустой огромный ангар, использовавшийся в свою бытность как склад, до потолка забивавшийся химическими удобрениями. Присев на уцелевший деревянный стеллаж, он вспомнил своего скакуна, увиденного в раннем детстве. Главное, что тогда показалось ему необычным во сне, это масть и цвет помогшего ему коня. Тот был не белым и не тёмным…Он был бледным… Только теперь, Джеймсу стало понятно. Всё сходилось, точно как в откровении Святого Иоанна Богослова, у каждого из всадников, скакун имел свой цвет, и на долю молодого англичанина выпал именно бледный.
„Какая ирония“, ухмыльнувшись, подумал он.
Ведь молодому парню, так хотелось быть связанным по жизни именно с религией и Библией, но быть предвестником конца света, это уже перебор.
Тогда, после внезапного рассказа Кристофера о сновидении, юный англичанин, да и Дима с Николасом, не стали говорить о своих воспоминаниях на данную тему, так как это сразу означало бы, абсолютную и беспрекословную правдивость и обоснованность действий Филиппа. А молодым парням, так сильно хотелось верить в маленькую ошибку, способную спасти их и не привести к катастрофическим последствиям. Однако судьба и время, всесильные и могущественные, с самого начала показывали им, через сны и ощущения об их участи, а значит, будущее уже давно и чётко распланировано.
После пары часов, бесполезных скитаний, по гигантской территории завода, терзающих мыслей и угрызений совести, молодые люди, заметили, что затянутое серыми тучами небо, начало темнеть. Приближался вечер, вслед за которым, наступит и ночь. Тот самый момент, являющийся причиной страха и нервозного озноба, накатывающего на парней, с завидной настойчивостью. На дворе была осень, а значит, вечера становились с каждым днём холоднее. Четверо молодых парней, стали возвращаться обратно, из разных концов завода, назад в серое здание, где находилась комната, в которой они остановились и ожидали сегодняшней полночи.
Кристофер пришёл самым последним, когда за окном было уже темно. Его друзья, молча занимающиеся своими делами, взглянули на зашедшего американца. Тот остановился у дверей и, держа руки за спиной, принялся пялиться в ответ. Было заметно, что в его голове крутиться масса сумасшедших мыслей, которые он хотел высказать, но не решался. От этого, его взволнованность становилась видной, даже самым неопытным и невооружённым взглядом.
— Как прогулялись? — для галочки спросил Кристофер.
Трое молодых парней переглянулись.
— Прекрасно, — ответил мрачный, словно грозовая туча Дима.
Американцу не нравилось такое вялое бездействие товарищей. Он посмотрел на наручные часы. — Через пару часов двенадцать, — на эту его реплику, никто из присутствующих в комнате, не отреагировал.
— Может нам следует поговорить! — не успокаивался Кристофер. — И подумать, как можно поступить!
Дима недовольно кинул на стол электронную книгу, которую без интереса читал. — О чём тут думать, — гневно произнёс он, вставая со стула. — Нам осталось дождаться, этой проклятой полуночи, и потом, хорошенько выспавшись отправиться по домам, занимаясь и дальше своей жизнью, стараясь не вспоминать случившегося с нами бреда.
Лежавший на полу Николас, покивал головой. — И надеяться, что мы всего лишь, будем светиться в темноте приятным зеленоватым светом, а не станем будоражащими кровь персонажами, несущими смерть и страдания.
Стоявший у окна и смотрящий на звёзды Джеймс, заинтересованный непростым разговором обернулся.
— Но вы, же сами знаете, что это правда, — спокойно произнёс он, смотря на Диму и Николаса. — Вам ведь тоже, как и мне, и Кристоферу, наверняка снился когда-то его личный конь, с определённым цветом. Уверен, вам запомнился этот сон, и невероятные эмоции, испытанные в нём.
Посмотрев друг на друга, Дима и Николас испытали лёгкий стыд, от того, что не сказали тогда пред Петье всей правды, как Кристофер.
— Какая разница. Это лишь один сон, — недовольно фыркнул Дима и стал собирать в сумку, валяющиеся на полу возле каремата вещи.
— Уверен, были и другие, не менее странные и загадочные сны, — добавил Джеймс.
— Мне просто кажется, — снова вернулся к беседе Кристофер. — Опускать руки ещё рано.
Дима резко встал с корточек и подошёл к американцу. С негодованием посмотрев в его глаза, он ехидно улыбнулся. — Ок…Мой много думающий друг. Что ты предлагаешь?
Тот не отвечал, видать мыслей по этому поводу у него было не так уж много.
— Вот так-то, — уверенно произнёс Дима. — А значит, и обсуждать нечего. Только нервы себе попортим в очередной раз, — после этих слов, он направился обратно и продолжил собирать вещи.
Кристофер неровно, глубоко вздохнул. — Я предлагаю тянуть жребий, — с трудом выдавил он из себя.
Не успев дойти до своего места, услышав нелепейшую фразу из-за спины, Дима обернулся и с удивлением посмотрел на американца. Также поступили Николас с Джеймсом, которые выглядели так, будто у них пропал дар речи.
— Какой жребий? — пересилил себя, стоящий у окна англичанин.
Кристофер разомкнул находящиеся за спиной руки, и в одной из них, показался пистолет Филиппа Петье. Француз достиг своей цели, его хитрый маневр с оружием и сказанные слова достигли сердца, как минимум одного человека, а именно неприменимого борца за справедливость Кристофера.
— Пока ещё не поздно, — на эмоциональной грани говорил он. — Мы способны это предотвратить.
Лежащий на полу Николас, привстал от неожиданных новостей и оперся спиной о стенку. Обмеряв с ног до головы американца, он недовольный покачал головой. — Неужели ты повелся на трюк Петье с пистолетом. Он ведь именно на это и рассчитывал, рассказывая о всяких ужасах и страхах, в надежде, что одного из нас загрызёт совесть, и он пустеет себе пулю в голову.
Кристофер сделал несколько шагов и стал по центру комнаты. Положив пистолет на стол, он, не спеша, с доброй улыбкой, посмотрел в глаза, своим друзьям.
— Рано, — с болью в душе произнёс он. — Рано нам пока становиться циниками и думающими только о себе тварями, мы ещё не Боги и не Тени. Фокус старика Петье, которому поверьте, я ни е в коем случае не симпатизирую, здесь не причём. Не ему, не Морро, не некому Маркусу, я никогда не прощу того, что они сотворили с нами, заставляя сейчас принимать такое сложное и жестокое решение, тем более, учитывая невиновность каждого из нас. Но сейчас, суть не в том, кем оказались эти три человека в нашей жизни. Важно кем стали мы, — Кристофер с укором посмотрел на немца. — Не один трюк с пистолетом и пулей, не отменяет наших снов, где все говориться ясно и прямо, а также ощущений, которые сейчас в ваших душах просто орут о моей правоте, — американец указал пальцем на Диму. — Вот ты, ответь…Что самое дороге в твоей жизни?
Парню не пришлось долго думать. — Мой любимый человек, и будущая семья вместе с ним, — уверенно ответил он.
— А ты, как на счет тебя? — снова тыкая пальцем, в этот раз в Джеймса, продолжал Кристофер. — Чем дорожишь, ради чего существуешь на этой планете?
Джеймс немного подумал. — Ради своих Отца и Матери, а также ради своего будущего ремесла…Уверен, мне удастся спасать души людей.
— Отлично, — довольно покивал головой американец, смотря на своих друзей.
— Тебе Николас, я даже не стану задавать подобный вопрос, наперёд зная ответ. У тебя, также как и остальных, найдется цель или некое душевное, потайное сокровище, оно и заставляет тебя двигаться дальше вперёд, жить, верить и надеяться.
Немец не стал возражать, против сказанных утверждений. Ему, как и остальным присутствующим в комнате людям, по крайней мере, двоим точно, были свойственны классические семейные ценности, пускай и немного переделанные на современный лад.
— У меня тоже есть надежды, — указывая на себя двумя руками, продолжал Кристофер. – Да, у меня нет семьи и сносного прошлого, за которое была бы возможность зацепиться и хоть самую малость, поскучать. Но у меня всё ещё есть будущее, где как мне кажется меня может ждать, нечто хорошее и светлое, чего я не получил в течение тяжёлую трудной жизни. — Американец на мгновение остановил свою проникновенную речь, стараясь дословно вспомнить запланированные обороты, придуманные во время прогулки.
-А теперь представьте, — возобновил копание в душах парней Кристофер. — Осталось совсем недолго, судя по развитию событий в мире, всего несколько лет, с этими катастрофами и непрекращающимися кризисами, до того момента когда ваших родных, близких и любимых не станет, надежд, планов связанных с ними. И будет очень хорошо, если четыре слова, а конкретней, мор, война голод и смерть, очень быстро и безболезненно пройдутся по вашим семьям, не причиняя никакой боли, кроме духовной. Но разве кто-то из вас, может быть уверен в этом? — после заданного вопроса, Кристофер окинул взглядом присутствующих в комнате, однако те не промолвили, ни слова, понимая верность самого старшего из них.
— Не может, — расстроено ответил за всех американец. — А значит, вполне вероятно, если мы не остановим череду событий, которых с таким остервенением жаждут Тени, то всё ради чего мы живем, существуем и просыпаемся каждый день, может исчезнуть, страдая от невероятных мук, и мы не в силах будем, остановить или защитить от них наших близких от этого.
Глаза молодого американца вдруг наполнились такой болью и печалью, казалось, он вот-вот зарыдает, но этого не случилось. Он лишь ещё более проникновенно и искренне, стал стучаться каждым словом, в сердца слушавшей его, молча, тройки. — Все предыдущее время, до того как буквально несколько дней назад начались перипетии, мне было наплевать не окружающих меня людей, они в общей массе, являлись для меня аморфным размытым пятном, статистикой, за которой для моего сердца нечего нет. Когда я смотрел новости, где сообщалось об очередном теракте, совершенном в какой-то далёкой от Америки стране, или смерти детей в упавшем самолёте, в моей душе не происходило ровным счётом ничего. Да я понимал мозгами, случившееся, ужасный и трагически инцидент, где погибли ни в чём не повинные люди, но я не чувствовал этого. Природные катастрофы, выстрелы и прочие беды кажутся на экране новенького японского телевизора такими далёкими, что в душе у сытого человека перегорает какой-то маленький чип, отвечающий за сострадание и ответственность перед болью и чужой бедой, — Кристофер развел руками в стороны будто крыльями. — И представите себе, — печально улыбаясь, продолжал говорить он. — Этот чип, у меня снова заработал. После того как Петье рассказал о нашем предназначение, и о ужасных событиях последующих вслед за нашем с вами бездействием, — парень беспомощно кинул руки вниз. — Мне будет тошно жить, зная, что где-то, от какой-то жуткой неизлечимой эпидемии погибают люди, и теперь не только в неблагополучных странах, а и по всему остальному миру, и самое важное, я мог остановить это, голод, войну и прочее, и не остановил… Испугавшись за свою шкуру.
— Почему ты так решил, что судьба окажется к тебе благосклонной, — вдруг перебил американца Николас. — Если не ошибаюсь, нам счастливой и долгой жизни никто не обещал. Мы также как и прочие можем умереть мучительной смертью.
— Какая разница! — вступился за Кристофера, Джеймс. — Не имеет значения, жив ты или нет, важен лишь факт, что из-за твоей тщедушности происходит зло, боль и непрерывные страдания.
Радуясь, Кристофер, еле улыбаясь, смотрел на англичанина, ему удалось донести смысл своих слов до друга и достучаться до его души и совести.
— Я не смогу существовать с таким титаническим грузом долго, — продолжал американец. — И как сказал Петье, меня найдут где-то весящим на виселице, в окружении вырезок, из чудовищных газетных хроник, пестрящих словами война, голод, смерть, — посмотрев в глаза Диме, а потом Николасу, Кристофер решил сказать свои заключительные слова. — А вы…сможете жить с подобным?
Прозвучавший вопрос, носил риторический характер, так как естественно, на него подразумевался у присутствовавших в комнате парней, лишь один ответ, нет.
Дима, стоявший всего в паре метров от Кристофера по центру комнаты, внимал его словам, меньше других, но постепенно, энергетика исходящая от спикера, овладела им и проникла внутрь, переваливая весы на сторону, где он вынужден согласиться с услышанными доводами. Тяжело вздохнув, Дима стал размышлять вслух. — Но ведь тридцать лет, это, так мало… Они наверняка вырастят новых и всё ровно сделают запланированное.
— Кто знает, — подхватил чужие размышления Джеймс. — Быть может через тридцать лет, они снова будут тянуть жребий и выиграют ещё немного времени.
— Подумайте, — снова обратился к друзьям Кристофер. –Три десятка лет, сколько в них дней, недель и месяцев… Это целая жизнь и куча возможностей изменить мир. Быть может, Тени, и Боги просто сожрут друг друга в бесконечной войне меж собой. И им уже не придёт в голову творить подобные безумства.
Дима опустил голову и, смотря в бетонный серый пол, тяжело вздохнул.
— Я согласен на жребий, — тихо себе под нос, пробормотал он.
Кристофер посмотрел на Джеймса.
— Я тоже, — уверенно поддержал тот.
Трое парней, дружно посмотрели на сидящего у стены Николаса. Он недовольно закатил глаза под веки, после чего гневно посмотрел в ответ на своих друзей. — А я нет…
Этих слова, просто таки обожгли уши Диме, Кристоферу и Джеймсу. Повисла долгая пауза.
— Однако сделаю, как вы хотите, — вдруг продолжил немец. — Не хочу на фоне таких благородных альтруистов как вы, выглядеть законченным себялюбивым поддонком и трусливым предателем, — Николас встал и подошёл к Диме и Кристоферу. — При этом, я хочу, чтоб вы очень чётко запомнили мою позицию. Мы ни в чём не виноваты, не в зависимости от того как будет в будущем. Нас сделали заложниками какого-то безумия, из-за которого один из нас умрёт, и вы пошли на поводу у этого безумия.
Кристофер как зачинщик происходившего, с пониманием покивал головой. — Хорошо, мы обязательно запомним твою позицию и будем её уважать. Но, увы, это ничего не изменит.
Дима вдруг лукаво ухмыльнулся. — Вы хоть понимаете, что сегодня один из нас погибнет. Здесь среди троих человек, будет лежать труп, в луже крови и дыркой в виске?
Джеймс отошел от окна и подошел остальным парням, находящимся в центре комнаты, возле стола с лежащим на нём пистолетом. — Лучше так, — смотрел он на Диму — Быстро и безболезненно, чем существовать, зная, что благодаря тебе, приблизиться фарс, подобие настоящего страшного суда, где могущественные мрази играющие в Богов, убивают невинных людей, среди которых, те, кого ты любишь.
— Хм, — печально улыбнулся Николас. — И место как никогда, кстати, здесь уж точно можно спрятать бездыханное тело так, чтоб его никто не нашёл.
— А как поступить с нашими родными? — волновался Джеймс.
— Они ведь будут искать нас, в случае задержки во Франции и длительного не выхода на связь?
— Если брать меня и Кристофера, — сухо произнёс смирившийся со всем Дима. — То нам тревожиться нечего. Его никто не ждёт, а мой отец, поймёт, ради чего, я совершил такой поступок, — тут парень заметно погрустнел. — Только вот не знаю, как донести до Катрин, смысл своих действий. Хотя она уже знает про отца, думаю, он её утешит, рассказами о моёй любви к ней, из-за которой, я и пошел на это. Мне так будет её не хватать на том свете.
— Ваши родные и близкие знают, где вы? — спрашивал Кристофер, смотря на Джеймса и Николаса.
— Только то, что я в Париже, — спокойно ответил немец.
— Мои, точно также.
— Тогда вам лучше оставлять их в неведение, — с печалью в глазах говорил американец. — Так им будет легче…
— Важно, чтоб полиция ничего не узнала, — забеспокоился Дима. — Не думаю, что у кого-то из нас выйдет, нормально объяснить сотрудникам правопорядка, об истинных целях случившегося и нашей невиновности.
— Пожалуй, всё, — нервно вздыхая, произнёс Николас.
Кристофер посмотрел на часы. – Да, остался всего час до двенадцати. Думаю, следует поторопиться, — достав из кармана заготовленные предварительно четыре коротких куска проволоки, одна из которых была меньшее остальных, американец выложил их все параллельно друг другу на стол.
— Кто это сделает? — дрожащим голосом добавил он.
— Давайте я, — произнёс Дима, после чего тут же взял со стола необходимый инвентарь и устремился в угол комнаты. Через несколько мгновений, он, развернувшись, выставил перед собой зажатый кулак, из которого торчали четыре тонких металлических проволоки, зрительно имеющих идентичную длину.
Дима вернулся, к троим парням, и все четверо, расположились вокруг кулака, держащего судьбоносный жребий. Не один из них, не торопился делать выбор, нервно переглядываясь между собой, они со страхом в душе максимально оттягивали момент истины.
Вдруг молодой Джеймс натянуто улыбнулся. – Ну, с Богом, — тихо произнёс он, и его рука потянулась за проволокой. Вытянув её, необходимость определять самого невезучего из них, отпала. Невооруженным взглядом было заметно, это та самая, короткая проволока, и она досталась юному Джеймсу, а значит, ему и пускать себе пулю лоб. Глаза парня наполнились не то болью, не то страхом, не то и тем и другим. Он, безусловно, согласился на опасную авантюру, но надеялся, о снисхождении Господнем, беспрерывно мысленно молясь, перед тем как сделать выбор.
Трое парней немного растерялись, видя обескураженного и неготового к такому развитию событий, беззащитного, словно маленький ребёнок Джеймса. Тот, на протяжении пары десятков секунд, продолжал, будто околдованный, стоять и молча смотреть на коротенький кусок тонкой проволоки.
— Может, переиграем? — тихо произнёс Николас. Кристофер и Дима, абсолютно искренне и честно хотели поддержать и согласиться на предложение немца. Но юный Джеймс, желающий остаться в памяти людей сильным и хорошим человеком, был другого мнения на это счёт.
— Нет, — твёрдо, сдерживая слёзы, ответил он. — Иначе будет нечестно по отношению к вам. Я…значит…я. Меня пугает, если честно, лишь одно, для нас христиан, самоубийство один из самых страшных грехов, — парень наигранно улыбнулся. — Но на всё воля Божья…Так, что пусть будет как суждено, — после этих слов англичанин отошел от своих товарищей и направился к рюкзаку с вещами, стоящему у окна. Достав оттуда маленькую и дорогую сердцу Библию, подаренную когда-то загадочным седовласым незнакомцем Маркусом, он стал на колени. — Сколько у меня есть времени? — спросил он, смотря на троицу, продолжающую с тупой болью в сердце пялится насовсем ещё молодого Джеймса.
— Около… Около…сорока минут, — запинаясь ответил Кристофер.
— Этого достаточно, — с благоговением произнёс мудрый не по годам англичанин. — Не отвлекайте меня, пожалуйста. Мне необходимо исповедоваться и попросить прощение, за многое совершенное и не совершенное.
Николас, Дима и Кристофер не могли нарушить последнего желания смертника. Отойдя в противоположный от Джеймса конец комнаты, они, боясь издать малейший звук, способный потревожить священный ритуал исполняемый молодым парнем, сели на стоящие у стены пыльные стулья. С неимоверной тоской и болью они смотрели на своего друга, к которому они уже успели привязаться. Души им рвало то, как именно юный Джеймс молился. Прижав к своему сердцу маленькую священную книжечку, он с закрытыми глазами, что-то непрерывно бормотал себе под нос, порой сквозь его веки вырывались редкие слёзы, скатывающиеся по щекам. Спустя десяток минут беседы с Господом, лицо молодого парня наполнилось какой-то еле уловимой одухотворённостью, незримой силой.
Как жаль, что история знакомства четверых парней, приехавших в Париж из разных уголков мира, имеет такой печальный финал. Увы, но время назад отмотать невозможно. Если бы такая функция в жизни людей была бы предусмотрена, то юный Джеймс, наверняка поступил бы точно также, и повелению своего сердца, желая понять и разгадать тайну странной черно-белой фотографии, отправился бы в столицу Франции, в поисках ответов и прекрасных божественных откровений, уготовленных судьбой на его пути. Вероятно, подобный уход из жизни, не самый плохой вариант. Фактически англичанин, благородно жертвуя собой, пытается спасти человечество, а для истинно верующего христианина, не может существовать лучшей участи. Если бы только не вынужденное самоубийство, то вполне возможно, когда-то со временем, спустя долгие годы, прознав, о непростой истории Джеймса, его признали бы великомучеником. А пока, ему приходиться усердно молиться, прося в каждой втором слове небеса, быть снисходительней по отношению к его душе, после того как он совершит вынужденный суд над самим собой.
На часах было без десяти двенадцать ночи, когда Джеймс прервал свою искреннюю молитву. Опустив руки вниз и встав с колен, он обречённо посмотрел на парней, после чего его взгляд переместился на лежащее по центру стола оружие.
— Пора, — тихо произнёс англичанин и пошёл к пистолету. Трое молодых парней, поступили также.
— У тебя еще есть возможность этого не делать, — проникновенно сказал Дима.
Джеймс печально улыбнулся. — И что тогда… Себе пулю в лоб, пустит один из вас троих?! Не думаю! В таком случае, наше настроение, когда мы готовы жертвовать собой, желая спасти людей, просто развалиться. А принимая во внимание, оставшиеся до срыва Библейской печати, десять минут, подобный отказ крайне опасен. Он повлечёт за собой за сбой, куда хуже последствия, чем самоубийство одного человека, — парень глубоко вздохнул и взял в руки прохладную оружейную сталь.
— Хватит демагогии…Как говорят, перед смертью не надышишься. Только вот где лучше это сделать, не посреди же комнаты.
Долго искать место для добровольной казни, не пришлось. Четверо парней, после последних слов Джеймса, одновременно повернули головы и кинули свой взор, на открытую, странную металлическую камеру, находящуюся в торце комнаты. Она как ничто иное, в тот печальный момент была кстати.
Англичанин, держа в руках, пистолет неторопливо побрёл, в камеру.
— Прощайте друзья, — не оборачиваясь, тихо промолвил он.
Картина происходящего разрывала сердце парням, они даже и не могли представить, уровень отважности и хладнокровности, которые проявит молодой парень, идущий на несправедливую, но необходимую погибель. Каждый из них, готов был в любой момент сорваться со своего места, дабы выхватить оружие из рук молодого англичанина, и остановить разворачивающуюся драму, ведь для её предотвращения, необходимо продержаться без выстрела, всего восемь или семь минут. Тем не менее, трезвый ум, контролирующий мучающие эмоции, продолжал твердить четверым парням, о необходимости такого страшного поступка.
— Постой, — вдруг вырвалось из груди Кристофера. Ему хотелось, как-то помочь и сделать хоть что-то хорошее, напоследок для отчаявшегося, идущего на смерть юноши.
— Самоубийство, страшный грех для верующих?
Обернувшись, стоящий практически внутри камеры, Джеймс, молча, кивнул головой.
Кристофер подошёл к нему, и протянул руку. — Ты помнишь… Я в эти ваши, религиозные штучки не верю. И если хочешь, могу помочь и нажать за тебя на курок?
— Но убийство тоже страшный грех, который ты возьмёшь на себя.
Американцу хотелось как-то пошутить и разрядить напряжённую, фантасмагоричную атмосферу, но всё что у него вышло, это лишь выдавить из себя наигранную циничную улыбку. — Это распространяется только на тех, кто верит в Бога, а я не один из них.
Джеймс достаточное количество раз в последние дни поступал благородно и честно, но в данный момент, он не хотел испытывать огненные адские муки, после того как лишит себя жизни. Его альтруизм имел границу, и он как раз к ней подошёл. Заглянув глубоко в глаза Кристофера, юный англичанин протянул пистолет, и положил его, в руку вызвавшегося помочь парня. Они двое, прежде чем зайти в металлическую камеру, оглянулись, и посмотрели на Диму и Николаса, которые провожали их волчьим тоскливым взглядом.
Кристофер потянулся своей крепкой рукой к мощному металлическому вентилю, расположенному на внутренней стороне дверей, и стал их закрывать. Раздался громкий протяжённый писк, издаваемый не смазанными старыми металлическими деталями. Было в этом долгом звуке, раздавшемся в ночной тишине, что-то жуткое, омерзительное. Двери с грохотом, плотно закрылись, и еле послышалось, как несколькими рывками, провернулся вентиль.
Дима и Николас с ужасом смотрели, на поржавевшую и покрытую грибком, поверхность дверей. Не существует слов, дабы описать то горе и боль, которую они испытывали смотря на последние пристанище одного из своих товарищей.
— Как же это не правильно, — тихо, чуть не плача произнёс Николас.
Дима посмотрел безумными, полными тоски глазами на стоящего рядом друга. — Я не держу тебя…
Тот, воспринял услышанные слова, будто призыв и тут же ринулся к дверям.
Парень вдруг резко дернулся, и остановился, замерев и сжавшись будто камень.
Причиной такого поведения, являлся хлопок, резко донёсшийся из-за дверей. Немец не успел, выручить своих друзей и попытаться остановить их.
В комнате, на заводе, да и казалось во всём мире, повисла невероятная густая тишина. Время, словно остановилось, преступив точку не возврата, оно замерло. В душе двух парней, смотрящих огромными опустошёнными глазами, замерших у дверей металлической камеры, после выстрела, что-то оборвалось. Оборвалось окончательно…
Жуткая тишина, исходила и из камеры, могло даже показаться, что она пуста, в ней никого нет. Кристофер по какой-то причине не торопился её покидать. Но всё же, снова раздался гул поворачивающегося вентиля, и мощная металлическая дверь немного приоткрылась, буквально на несколько сантиметров, после чего неподвижно замерла.
Дима и Николас не спешили заходить внутрь, смотреть на душераздирающую картину, они боялись просто не выдержать, не совладать с собой и эмоциями, готовые взорваться воплем, в котором будет сожаление о принятом решении. Но они не могли оставлять Кристофера, одного внутри камеры, со столь тяжелым для сердца грузом. Ответственность за произошедшее, лежала на всех оставшихся в живых парнях, и они хорошо понимали это.
Дима, медленно обошел замершего, ещё не пришедшего в себя Николаса, взявшись двумя руками за края тяжёлой металлической двери, он открыл её. Когда Дима увидел, что произошло внутри камеры, он упал на колени и из его глаз полились слёзы. Приблизившись к своим друзьям немец, вдруг схватился двумя руками за голову, не веря, не смиряясь, с тем, что один из них, несмотря на все уступки и помощь судьбы, всё-таки погиб.
На полу, посреди непонятой герметичной камеры, предназначение которой видимо навсегда останется загадкой, в луже крови сидел Джеймс, держащий на своих руках бездыханное тело Кристофера, с пулевым ранением в виске. Молодой англичанин прижимал благородное и чистое лицо погибшего, к своей груди, и медленно, будто маятник покачивался из стороны в сторону, глядя перед собой в пустоту, сумасшедшими полными боли глазами. Казалось, он совсем не моргал.
Смелый и чистый духом молодой мужчина, названный Кристофером, в честь какого-то знаменитого французского актёра, проведший детство в ужасах сурового приюта, и в дальнейшем проживший тяжёлую, полную разочарований жизнь, не был верующим человеком. Он не ходил в церковь, не причащался, не молился и даже не был крещённым. Но он поступил по отношению, к троим практически незнакомым людям, так, как не под силу многим кто посещает регулярно воскресные службы, вовремя которых, накалывает на себя кресты, соблюдает несколько раз в год посты и поучает окружающих, претендуя на истинность и правильность высказываний, не понимая истинной сути, понятия, верующий человек. Мертвый американец, не ответит уже никому на вопрос, почему он в самый последний момент, решил поступить именно так. Но, даже не имея ответа, трое молодых парней, чья благодарность продлиться до конца их существования, будут считать, что тот принял такое решение, защищая и заботясь о младших друзьях, чьи семьи, с трепетом и любовью, ожидают парней дома. Ведь его самого, некому было ждать, а значит, пускай живёт и получает радость тот, у кого есть возможности для этого. Быть может в следующей жизни. Ему тоже повезёт.
Ранним утром, Дима, водрузив неподвижное тело Кристофера себе на плечо, спустился по лестнице на улицу, и стал искать в округе хорошее место, где можно было похоронить друга. Дима не хотел оставлять его в злосчастной камере, он считал, что следует упокоить мятежного и благородного Кристофера, в более подходящем и красивом месте, нежели заброшенный завод химических удобрений.
Несмотря на бессонную ночь, парень с грузом на плече, терпеливо и уверенно шёл прочь, за пределы огромного промышленного комплекса. Вслед за ним, с сумками телепались Николас и Джеймс, им тоже не удалось сомкнуть глаз и хоть немного поспать.
Николасу и Диме, не сразу удалось оторвать обезумевшего Джеймса от бездыханного тела американца, с которым он даже сквозь физическую боль не хотел расставаться. Заботясь о духовном и умственном здоровье юного англичанина, они стали его успокаивать, но он не выходил из ступора, волчьими страдающими глазами, продолжая смотреть сквозь всё его окружающее. Спустя несколько десятков минут, того удалось привести в себя. Посмотрев на часы, а потом на суетящихся, вокруг Диму и Николаса, он спокойно произнёс.
— Либо мы совершили страшную ошибку, либо он всё остановил, —
Двое парней не сразу поняли с чего вдруг, он выдал такое заключение. Но увидев на циферблатах своих часов стрелки, которые уже, как тридцать минут перевалили за полночь, они разделили тревожные мысли Джеймса. Ведь внутри трёх уцелевших, несмотря на уверения и обещания, как безумного пожилого Морро, так и его друга Петье, ничего не произошло, не случилось обещанных метаморфоз. Не включились какие-то особенные таланты, сопутствующие уникальным генам, за ними не пришли, не Тени не Боги, как заверял стальной француз.
Бредущая под холодным осенним небом троица, утешала себя мыслями, что благодаря жертве Кристофера, удалось избежать ужасов и событий, перечисленных Петье. И теперь, они просто стали не нужны, тем, кто так усиленно охотился за ними, на протяжении последних трёх дней.
Он верили в это, потому как ничего другого, им, к сожалению не оставалось.
Собрав рано утром свои вещи, когда серое прохладное октябрьское небо утратило последние остатки ночной синевы, Дима и двое его товарищей решили похоронить Кристофера, стараясь соблюсти все необходимые христианские процедуры, после чего, планировали навсегда покинуть проклятое место и отправиться по домам, стараясь забыть страшные и непонятные эпизоды, случившиеся с ними.
Дима, несущий на своём плече Кристофера, шёл уже достаточно долго и сумел выйти за пределы завода, когда шагающему следом за его спиной Джеймсу, показалось, они нашли то, что разыскивали.
— Смотри, там возле леса, — тыкая пальцем куда-то вперёд, обратился к Николасу англичанин.
— Да, я тоже эту иву заметил, — сказал идущий впереди Дима. — Там его и похороним.
В нескольких сотнях метров вдали от индустриального монстра, на небольшом выбритом покрытом бледной травой пригорке, с вершины которого начиналась небольшая роща, отдельно от остальных деревьев, одиноко стояла огромная пышная ива, ещё не до конца утратившая остатки пожелтевшей листвы. Она выглядела величественно и гордо, медленно колышась из стороны в сторону, будто бушующий океан. Оказавшись возле неё, выбрав ровное место под её пышными ветвями, Николас и Джеймс предварительно захватившие с собой две плоских доски, принялись рыть сырую, пропитанную утренней влагой землю, позволяя Диме отдохнуть, после тяжёлого пути. Тот, положив тело американца на землю, молча сел возле дерева и упираясь спиной в ствол, стал смотреть на горизонт, думая о пережитом и наблюдая за встающим солнцем, чьи лучи пробивались сквозь свинцовые облака. Жаль, но лучи Солнца уже давно никого не грели.
Когда рытьё в чёрной земле закончилось, трое молодых парней с огромной печалью и болью в сердце, взяв за руки и за ноги мертвого Кристофера, аккуратно положили его в не очень глубокую выкопанную яму.
— У тебя есть шанс, стать ненадолго священником, — произнёс Дима, смотря на англичанина.
Тот, горько ухмыльнулся в ответ, после чего достал из кармана маленькую Библию. — Честно говоря, я не совсем знаю, что именно следует делать, какие стихи следует читать в таком случае.
— Неважно, — грустно поддерживал Николас. — Делай, как считаешь нужным, главное пусть слова исходят от души.
Джеймс покивал головой. Вздохнув, он отыскал в книге один из своих любимых псалмов, и стал читать его вслух, стараясь повторять в точности действия и даже интонацию, используемую священнослужителями при столь печальных событиях.
Николас и Дима, опустив головы вниз, терпеливо и с уважением слушали монотонную речь и слова, о бесконечной жизни и грядущих райских кущах ожидающих нас после смерти. Они прощались с верным и дорогим другом, который, увы, покинул этот мир, таким драматическим образом.
— Во имя Отца… И Сына… И Святого Духа… Аминь, — в конце своей литургической проповеди произнёс Джеймс, и перекрестил двумя пальцами, безмятежно лежащего в могиле Кристофера.
— Что теперь? — поинтересовался у присутствующих Дима. Николас взглядом перевел заданный вопрос англичанину. Но тот в ответ лишь растерянно пожал плечами. — Не знаю, — добавил он. — По-идее всё.
Дима вдруг склонился над покойником и полез в карман его джинсовой куртки. Немного пошарив в нём, он достал оттуда черно-белую фотографию, с которой всё началось и благодаря которой, они вчетвером повстречались. Парень, аккуратно положил её на грудь американца и снова выпрямился. — Наверное, ты унесёшь эту загадку вместе с собой, на то свет, — печально, улыбаясь, чуть не плача произнес Дима. — Прощай друг. Жаль, что так вышло. Мы обязательно ещё увидимся…
— Я буду молиться за твою душу, каждый день, — после этих слов, англичанин снял со своей шеи маленький деревянный крестик, и положил его на грудь Кристофера поверх фотографии.
— Отныне, ты для меня пример, — последним произнес немец. — Прощай.
Трое парней ещё несколько минут, молча, стояли, склонив головы, над могилой погибшего товарища. Они старались запечатлеть в своей памяти, как можно чётче его лицо, которое, несмотря на трагическую смерть, казалось очень спокойным и умиротворенным. В воспоминаниях каждого из них, Кристофер, несмотря на пережитое и испытанное, останется светлой вспышкой, которую невозможно будет забыть.
— Пора, — сказал Дима, и стал сгребать рыхлую, землю, скидывая её в могилу. Джеймс, не сдерживая слёз, стал помогать. Николас на несколько мгновений куда-то удалился, смотря себе под ноги, явно пытаясь что-то отыскать. После того как Джеймс и Дима закончили и окончательно засыпали яму, упокоив тело Кристофера под землей, немец снова появился, держа в руках две изящных ветки. Вытащив из своего ботинка длинный черный шнурок, он перевязал ветки так, что теперь они походили на католический крест. После этого, Николас воткнул его, у изголовья могилы Кристофера…
Взяв свои сумки, усталая троица, используя компас, не торопясь направилась в сторону трассы, где они планировали автостопом добраться до Парижа, а оттуда, из аэропорта, разлететься по домам, никогда не связываясь друг с другом и не видясь…
Глава 41
Первые лучи утреннего июньского солнца, застали её в постели. Изящное не укрытое тело девушки, напоминало лёгкие изгибы бронзовых пустынных дюн. Казалось, всё вокруг замерло и молчит, боясь потревожить её драгоценный сон.
Самое начало лета в здешних краях оказалось достаточно тёплым, и не способствовало сну под плотным жарким одеялом. Юная девушка предпочитала какое-нибудь легкое тонкое покрывало, которое в течение ночи в основном сползало с её тела, становясь бесполезным. В последнее время, её сны были настолько захватывающими, необычными и чрезвычайно глубокими, что подобная незначительная деталь, так и оставалась незамеченной до самого утра. Сегодня, не смотря на выходной день, а именно, воскресенье, оно началось очень рано.
Будильник прозвенел, когда на его электронном циферблате, высветилось семь, ноль, ноль. Из динамика стала звучать приятная ненавязчивая мелодия, уводящая своими мягкими мелодическими переливами, содержащими нотки восточной музыки, а также чего-то сказочного и фантастического, куда-то далеко, в неосязаемый мир грёз и мечтаний. Юная девушка предпочитала пробуждаться от своих дивных видений, именно под такие, загадочные глубокие мелодии, стараясь впервые секунды бодрствования, находясь под впечатлением от увиденного во сне, задержать как можно больше впечатлений и картинок. Те, неслись за ней оттуда по инерции в реальность, порой напоминания о себе на протяжении всего дня. Самыми главными, для неё являлись в просмотренной стремительной мишуре, редчайшие осколки чувств, столь сильных и волнующих, что забыть о них, было просто невозможно.
Она невероятно скучала по ним, а точнее по тому, кто дарил ей их. Забавно, но в реальной жизни, они никогда не виделась, это не позволяли правила, да и сама она старалась перечеркнуть все, что связанно с этим человеком. Но, наверное, это было и неважно, имело значение лишь чувство испытанное рядом с ним во сне. Его невозможно было назвать даже любовью, оно являлось нечто большим, как ей казалось. Её сложная непростая натура, с бесконечными размышлениями о жизни, отношениях между людьми, смыслом существования, тонкими ментальными деталями, скрывающими чистую, свободную словно ветер, и волнующуюся как всесильный океан красивую душу, моментально успокаивалась, когда в своих снах, она видела его. Душа молодой девушки наполнялась каким-то невероятным светом и трепетом, настолько сильным, что казалось, его можно было осязать всеми органами чувств, зрительно, обонянием, на вкус и слух. Сильная по характеру девушка, с невероятной историей, которую не под-силу, оказалось, обуздать ни людям, ни жизненным обстоятельствам, превращалась в маленькую девочку, с интересом смотрящую, огромными голубыми глазами на объект её сердечных волнений. Мечтая лишь о том, чтоб обняв, прижаться к его груди и после этого, с детской наивностью и чистотой, никогда не отпускать. Самыми мучительными оказывались моменты, когда чувствовалось, как сон растворяется, и она вот-вот проснётся. На её глазах, тот, о котором она так много и часто украдкой думала, мечтала и ненавидела, начинал растворяться, будто лёгкая дымка, а по бархатным щекам девушки начинали катиться слёзы. Ведь ей было известно, увы, в следующий раз, подобное сновидение, прейдёт ещё очень нескоро.
Уже в реальной жизни, юная девушка часто вспоминала и думала, как так выходит, что она не способная взять себя в руки, тает, будто воск горящей свечи, увидев и ощутив рядом с собой молодого парня, который мистическим образом, продолжал приходить к ней во сны, на протяжении практически всей жизни.
Ей иногда казалось, она так много о нём знает, благодаря их ненастоящим встречам, и крохам информации, доносящимся из прошлого. Казалось, он такой реальный и осязаемый, что вот-вот он ворвётся к ней, в её дом у моря.
В несмелых пугающих фантазиях на данную тему, она часто представляла, как может произойти их встреча и как она поведёт себя в этот момент. Больше всего пугало, что юная девушка, любящая и ненавидящая человека из своих снов, в случае их реальной встречи не сможет совладать с чувствами и эмоциями, накинется ему на шею со словами о том, как долго она его ждала или с наполненными гневом глазами, станет избивать его, что сил.
Однако время, безжалостно постоянно стремилось вперёд, а вожделенная встреча не происходила. Да и он стал посещать девушку в последнее время крайне редко, лишь изредка напоминая о себе, то мимолётным взглядом, то прикосновением, то доносящимся издалека голосом.
Несмотря на всё выше перечисленное, девушка не была безнадёжной мечтательницей, она понимала, что это, пусть и очень приятные, но всего лишь сны. Ей необходимо идти дальше, достигая поставленных целей, бесконечно самосовершенствуясь, а жизнь, пускай сама распорядиться и выстроит свои пути надлежащим образом, неизбежно ведя девушку к неминуемой развязке, в их необыкновенных взаимоотношениях на расстоянии.
Юная девушка держалась очень хорошо, продолжая много трудиться над собой, не ломаясь в своих надеждах и намерениях на будущее. Однако ей было тяжело, особенно последние летние дни. В ту пору, она как-то особенно сильно стала испытывать чувство одиночества и тоски. Ей постоянно казалось, будто она утратила и забыла, что-то очень важное, дорогое её сердцу и никак не может вспомнить. Иногда она вдруг начинала безумно скучать по тому, кого никогда не видела, и тосковать за местами, которые никогда не посещала. Это пугало девушку, ведь она должна, просто-таки обязана его ненавидеть.
Самими гадкими днями, когда одиночество её захлёстывало особенно сильно, были выходные, а особенно воскресенья. В основном, она проводила их сама.
Пытаясь застать как можно больше ускользающего тепла, она выбирались из дому, наслаждаясь буйствено зеленной природой. Однако ничего не унимало её мятежный дух. Она продолжала скучать и ненавидеть того, кого видела лишь во сне и на нескольких старых фото.
Спустя несколько десятков секунд, когда таинственная восточная мелодия будильника доиграла до конца, девушка, превозмогая дикое желание спать дальше, открыла сонные глаза. К сожалению, сегодня он не пришёл к ней в её сны, как впрочем, и вчера, и позавчера, как и весь предыдущий месяц. Но она продолжала верить и ждать, что он снова появиться и разбавит её одиночество, прекрасными сказочными мгновениями.
Не получив от ночного отдыха желаемого, ещё до своего окончательного пробуждения, у неё на душе сформировался достаточно скверный настрой на предстоящий день. Повернув голову в сторону электронного будильника и посмотрев на его черное табло, с ярко красными светящимися цифрами, девушка недовольно скривила своё красивое личико. Причиной её недовольства, была графа расположенная чуть выше той, где отображалось время, там находилось обозначения числа месяца и дня недели.
— Воскресенье, — тихо произнесла она.
Сладко потянувшись своим изящным телом будто лоза, и глубоко зевнув, она привстала. Немного посидев в тишине и посмотрев на коричневые обои её комнаты, слушая ритмичные раскаты волн, она взяла с тумбочки небольшую заколку для волос, и собрала их в аккуратный хвост.
Встав, она подошла к огромному окну её спальни, которое распростёрлось от потолка до пола, и стала проникновенно смотреть, на такое любимое ей, всегда прохладное, Балтийское море.
Всматриваясь куда-то в горизонт, она тихо произнесла.
— Интересно, ты все ещё передаёшь мне привет, когда оказываешься на берегу?!
Глаза девушки, вдруг окрасились грустью и тоской, за которой стояла великая тайна, идущая вместе с ней по жизни. Закрыв глаза и глубоко вдохнув, чистый солёный воздух, проникающий в дом сквозь приоткрытое окно. Она будто стихи, стала произносить такие дорогие и ненавистные ей слова, без которых не могла жить.
— Мне кажется, она родилась у моря. Люди, рождённые у моря, вырастают особенно красивыми.
Саломея разомкнула веки.
— Как жаль, что не напишешь этого никогда.
Глава 42
Аэропорт Шарля-де Голля, находиться на северо-востоке от Парижа, в двадцати-пяти километрах. Одним из наиболее удобных способов добраться туда, является электричка, идущая из центра столицы и достигающая места назначения всего через тридцать-сорок минут, после отправления. Именно на ней, трое молодых парней, предварительно остановившись в небольшом отеле и приведя себя в порядок, добрались до главного французского аэропорта. Оттуда, они планировали, разлетевшись в разные стороны, навсегда забыть, последние несколько дней своей жизни. В кино часто показывают как главные герои после потери близкого им человека, спустя совсем короткое время, приходят в себя и под влиянием различных жизненных факторов, улыбаются, радуются и продолжают существовать, будто ничего и не случилось. К сожалению или к счастью, с Димой, Николасом и Джеймсом этого не случилось. Их сердца не покидала боль от потери Кристофера, и несправедливости произошедшего с ним.
После того как трое парней добрались до Парижа на перекладных попутках, согласившихся подбросить в сторону мегаполиса плохо говорящих по-французски, иностранцев, они, оценив свой внешний вид, решили привести себя в порядок и переодеться, дабы не привлекать внимание и не пугать Парижан.
Пробираясь в центр дневной осенней столицы, парни обратили внимание, что теперь полностью отсутствуют угрожающие и строгие взгляды, со стороны жандармов, те абсолютно не обращают на них никакого внимания, не смотря на компрометирующий вид. Значит четвёрку, которая вчерашней ночью превратилась в тройку, уже никто не искал. Как и говорил Филипп, в этом просто не будет смысла. Однако, несмотря на все уверения и авторитетность слов стального француза, некоторые его обещания, остались лишь пустым звуком. Это касалось кинутой фразы, о Тенях и Богах, чьи когтистые лапы, должны были, по мнению Филиппа, в ближайшее время после злополучной полуночи, достигнуть молодых парней, и глубоко впившись, попытаться переманить их на одну из сторон. Однако, поскольку Кристофер пожертвовал собой, в попытке остановить рукотворный апокалипсис, скорее всего, трое молодых парней, просто уже были не нужны, сложной и запутанной системе, которая сама их и создала. Дима и его двое друзей даже прошлись несколькими улицами, где произошли напряжённые события, связанные с их историей. Если бы они представляли для кого-то интерес, то их бы заметили, ведь они находились на виду. Но кишащий полицейскими огромный город, который на протяжении трёх суток разыскивал лишь четырёх парней, превратился из агрессивного и напряженного муравейника, в спокойную детскую песочницу, не предвещающего ничего угрожающего. Ни тебе полицейских, не спецназовцев, не могущественных таинственных организаций. Сложная и таинственная история заканчивалась, и трое молодых парней чувствовали это. Начавшаяся, с черно-белой фотографии, происхождение которой так и осталось загадкой, она судя по всему, не получит желаемой развязки.
Дима, Николас и Джеймс решили не сражаться с ветряными мельницами, тем более осознав свою беспомощность в данном процессе, а постаравшись, многое забыть, жить дальше. Пускай у Димы через его отца, ещё была возможность ответить на многие вопросы, он не особо этого хотел. В тот момент его интересовал лишь одни человек, его любимая девочка, Катрин, и их совместное будущее. Волнующийся парень, продолжал попытки позвонить ей или кому-то из своих родственников, но по-прежнему ничего не выходило. Видимо телефоны парней не работали, или телефоны их родных и близких. В любом случае, связаться с кем-либо из них, не удавалось. И даже звонки из отеля остались без ответа.
Внешний и внутренний виды аэропорта имени Шарля-де Голля, можно описывать до бесконечности, наделяя его различными эпитетами и восхищаясь им. Однако всё ровно, не в зависимости от того, какие слова подбирать и как много на это потратить время, этого будет не достаточно, чтоб в полной мере передать его необычность и футуристичность, благодаря которой, он не редко становился локациями для съемок многих фантастических фильмов. Всегда густо заполненный прибывающими и отбывающими пассажирами, он напоминал чётко структурированный пчелиный рой, где каждый выполняет свою задачу.
Трое молодых парней подошли к регистрационной стойке, где должны били забрать свои билеты на самолёт. Процедура заняла, ввиду отсутствия очереди, совсем немного времени.
Дима посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут рейс, — грустно произнёс он. — Мои посадочные ворота в другом конце аэропорта. Так что, я, наверное, уже пойду.
Джеймс и Николас одобрительно кивнули. Наверное, никто из них не хотел, чтоб их расставание было именно таким, когда камень и боль на душе не дают возможности заставить выдавить из себя хоть какое-то нормальное прощальное слово или слабую улыбку. Но такова была суть происходящего, и её никто не мог изменить.
Дима закинул себе сумку на плечо, и глубоко вздохнув, стал удаляться прочь.
— Постой Дима, — хитро улыбаясь, вдруг произнёс на чистом русском языке, мужчина, идущий ему на встречу.
Дима остановился в тот момент, когда сам мужчина, которому на вид было лет около сорока, прошёл мимо и направился к Николасу и Джеймсу. Остановившись возле них, шатен с побитыми сединой висками, одетый в серый роскошный приталенный костюм, черный гольф и дорогие лакированные туфли с золотистой пряжкой, посмотрел в сторону Димы.
Продолжая стоять на месте, молодой парень с непониманием обернулся.
— Долго ты там ещё будешь стоять? — уверенно спросил незнакомец.
Николас и Джеймс, видя удивление Димы, переглянулись и стали сканировать взглядом стоящего возле них мужчину. Было понятно, что он не является знакомым их друга, сами они, тоже его не знали. Вполне вероятно, это один из тех о ком вспоминал Петье, один из представителей Теней или Богов.
Дима нехотя подошёл к незнакомцу и своим товарищам.
— Мне жаль, что так вышло с Кристофером, — вздыхая, сказал уже на чистом английском, незнакомец.
— Вы один и них? — с недоверием спросил Николас.
— Нет, — лукаво улыбнулся тот. — Создатель уберёг меня от этой участи.
— Тогда откуда вы знаете о Кристофере? — спросил Джеймс.
— И можно побыстрее, а то у меня самолёт через пару минут, — поторапливал, уставший от бесконечных недоговорённостей и интриг Дима.
— Ты успеешь, не переживай, — сказал незнакомец, после чего посмотрел на англичанина.
— Мне известно о Кристофере, так как по роду своей деятельности, мне приходиться знать всё, по крайней мере, о том, что касается человека, ради которого я здесь. А вы, как ни странно имеете непосредственное отношение к нему, — мужчина снова посмотрел на Диму, так как чувствовал в нём лидерство в уцелевшей тройке. — Я хочу, чтоб вы сделали кое-что для него. В обмен на это, я готов ответить, на волнующие вас вопросы.
Трое парней с недоверием переглянулись.
— Ну, хорошо, — насторожился Джеймс. — Суть вашей просьбы мы оставим на потом, а пока сделаете маленькое одолжение, — англичанин засунул руку в карман куртки. Вытянув оттуда черно-белую фотографию, он протянул её незнакомцу. — Что это? Откуда она? И для чего? — твёрдо спросил он. Тот, взяв снимок, несколько коротких мгновений изучал его, после чего вернул обратно.
— Эту фотографию должен был вам доставить Маркус, человек, перешедший на сторону Теней. Он когда-то работал над вами, вместе с покойным Клодом Морро и Филиппом Петье. Его задачей являлось доставить вам её любым способом, либо в руки, либо через кого-то.
— Для чего? — торопил собеседника Николас.
— И Тени и Боги, считали, что, таким образом, напоминая вам о вашем мистическом предназначении, информация находящаяся внутри вас, наверняка раскроется. А если нет, то вам точно не даст покоя суть снимка, которого вы естественно никогда не делали. Всё это должно было привести вас сюда в Париж, а иначе планы и схемы, так чётко и кропотливо выполняемые столько долгих лет, могли не материализоваться, и тогда не только пришлось бы начинать сначала, но и полетело бы много голов. И как видите, план с фотографией сработал, вы здесь. Даже если бы Дима и был бы со своей девушкой дома, ему снимок подбросили бы, и он всё ровно в поисках ответа примчался бы сюда.
Дима зло ухмыльнулся. — Красиво и чётко. Только ваши организации просчитались, благодаря Кристоферу, желаемые ими, рукотворные ужасы, остановлены.
Незнакомец не сразу стал отвечать на кинутую реплику молодого парня. Собравшись с силами, он решился.
— Увы…Но это не так, — грустно, произнес он.
— Всё так, — недовольно вырвалось из уст Димы. — Филипп сказал, что трёх поганых всадников апокалипсиса не бывает, а значит мы, предотвратили трагедию, пускай и таким страшным образом.
— Филипп старый, слишком много берущий на себя болван, которому известно лишь несколько крохотных частичек, в огромной запутанной мозаике, — легко отвечал незваный гость. — У вас был шанс, остановить грядущее, и вы были всего в мгновенье от него, но упустили эту в самый последний момент.
Джеймс побледнел. — Теперь я точно ничего не понимаю.
Стильный и дорого одетый мужчина, грустно посмотрел в глаза всем четверым парням.
— Тени в созидании своих планов, очень коварны и не потерпят ошибки. Ради этого, они готовы просчитывать и предугадывать все возможные развития событий на много ходов вперёд, — незнакомец замолчал, возникла напряжённая пауза, по истечении которой, должна была раскрыться невероятная, огромная, терзающая парней тайна.
— Филипп Петье занимался безопасностью и организационными вопросами, Клод Морро хлопотал над вашим здоровьем и различными научными деталями связными с вами, Маркус фон Фрейтаг отвечал за непосредственную доставку материала, содержащего уникальные гены, подставным докторам, которые и подсаживали их. Но не одна из создававших вас трёх пешек не знала, что матери выносившие вас были беременны …Близнецами…-
Слова незнакомца были для парней, будто гром среди ясного неба. Теперь им стало понятным, почему фотография, которую они никогда не делали, не являлась подделкой и содержала в себе такой мощный мистический магнетизм.
— Ваши матери узнали об этом, лишь при родах, — продолжал свой рассказ незнакомец. — Им сказали, что ваши идентичные братья, через некоторое время после рождения скончались. Естественно такое утверждение было ложью, пока родители находились в невероятном шоке и горе, Тени забрали четверых новорожденных мальчиков себе и стали растить своеобразный дубль, такую важную страховку. И всё было бы нормально, и вас, наверное, никто не трогал бы, если бы не брат близнец Джеймса. Несколько месяцев назад, он судя по всему не выдержав черноты и мрака Теней, окончательно съехал с катушек и, приняв непомерную дозу наркоты, погиб в жуткой агонии от передозировки.
Джеймс от ужаса закрыл руками лицо, убрав их, в его глазах показалась духовная мука, несравнимая ни с чем. — Значит, у меня не было дубля, и если бы я погиб, мы бы остановили грядущие ужасы и кошмары. Смерть Кристофера, оказалась напрасной.
Незваный загадочный гость, в ответ с сожалением покивал головой. — В последние часы перед полу ночью, выходки Петье и отступника Маркуса, заставили изрядно понервничать Теней, но как всегда, для них всё сложилось наилучшим образом.
— О Господи, — прошептал Дима. — Что же теперь делать?
— Уже нечего, — с пониманием в голосе, отвечал взрослый мужчина. — Ни смерть Джеймса, ни переход вас на одну из сторон, уже ничего не изменит. Точка не возвращения пройдена сегодня ночью, и безудержная цепная реакция началась.
Николас проникновенно посмотрел в глаза незнакомцу. — Неужели и в правду невозможно ничего изменить, хотя бы самую малость?
Странный мужчина хотел сказать, что-то обнадёживающее троим переживающим парням, но в данной ситуации было немного слов, способных хоть немного скрасить их страшную участь.
— Буду с вами откровенным, — произнёс он. — Для огромного количества людей, не стану называть процентов или точной цифры, она вас ужаснёт, уже, к сожалению всё потеряно. Но вы, именно вы, можете ещё кое-что предпринять, дабы спасти тысячи и тысячи, ни в чём не повинных заслуживающих жить людей. Не хочу лукавить, меня они не очень интересуют, но так вы сможете снять с себя груз терзающей вины и сделать для того, кто дорог мне, очень важную вещь.
— Какую? — беспокойно спросил Николас.
— Он пробуждается, — гипнотически говорил незнакомец, с взглядом за которым читается тайна, меняющая все. — Когда это случиться, вы должны быть рядом, и просто рассказать о нашей встрече, этого будет достаточно. Дальше он знает, что необходимо делать. Поверьте, так, вы снова обретёте не просто новый смысл жизни, а нечто значительно большее.
Последняя фраза мужчины, задела Диму. — Разве мы его утратили? — перебил он.
— Да, — уверенно парировал тот. — Ваши мысли и попытки вернуться в нормальную жизнь просто смешны. Грядёт страшная, не щадящая никого война, вы не сможете оставаться безучастными, к этому. Тем более, моё предложение, единственный шанс, спасти от летящего навстречу ужаса, ваших любимых и родных.
— Но как?! — удивился юный англичанин — Мы не Тени и не Боги, а значит, иммунитета у нас нет.
Незнакомец хитро ухмыльнулся. — Тот к кому вы отправитесь, знает, как все сделать.
— Кто он…о ком вы постоянно говорите? — спросил Дима.
В ответ ему протянули небольшой клочок бумаги, на котором был написан адрес и имя.
Он удивился. — Это же в моём городе, я даже знаю в каком районе находиться улица.
— Верно, — довольно похлопал по плечу Диму, мужчина.
— Почему именно мы, должны выполнить это поручение? — поинтересовался немец.
— Я, как и остальные замешанные в игре звонящего, обязан соблюдать правила. И не могут выходить за рамки вверенного мне субъекта, но в схемах иногда попадаются бреши, Тени и Боги из-за своей бесконечной борьбы их не замечают, а вот я, пользуюсь ими в полной мере. Вы остались на несколько часов не чьими, такой подарок попадается в нашей жизни нечасто, принимайте решение, оно может спасти многих.
Парни нервно переглянулись между собой, после чего с недоверием посмотрели на загадочного незнакомца.
— Откуда вы все это знаете? — насторожился Дима.
— От звонящего, — спокойно ответил тот.
Достав из внутреннего кармана пиджака конверт, мужчина протянул его недоверчивому парню — Здесь два билета и деньги. Постарайтесь не контактировать ни с кем, пока не отыщите и не встретитесь с моим человеком. Особенно это касается тебя Дима, не общайся с отцом, он уже по указке знает, что необходимо тебе сказать, дабы ты примкнул к нему. Можешь позвонить Катрин и приобщить к происходящему, так для неё будет безопасней.
— Но как я могу это сделать?! — негодовал парень. — Мы будто находясь в параллельном измерении, не можем связаться не с одним знакомым человеком.
— Не переживай, — успокаивал странный незнакомец. — Когда вы сядете в самолёт, ваши телефоны заработают минут на десять. Не теряйте этого времени и договоритесь обо всём с волнующимися родными. Ваше отсутствие немного продлиться.
— Кстати о рейсе, — заволновался Дима и посмотрел на часы. — До отлёта осталась минута, мы не успеем на противоположный конец аэропорта.
— Повторяю, вы успеете, — спокойно перебил мужчина. — Ваш рейс немного задержится.
Спустя пару секунд, после этих слов, в огромном холле аэропорта, из колонок, подвешенных у потолка, прозвучал сигнал, вслед за которым раздался приятный женский голос. Вначале на французском, а потом и на английском, та сообщила, что вылет самолёта, на который, так боялся опоздать Дима, откладывается на несколько десятков минут.
— Единственное, — обратил на себя снова внимание, удивленных парней, незнакомец. — У нас с вами, на наши действия, есть очень строгий лимит, не столько по времени, сколько по спешке. Вам необходимо добраться до моего человека, раньше Теней и Богов, иначе всё будет крайне плохо. Они дадут ему всё, чего он так долго ждал, боюсь, он не справиться с этим, и примет неверное решение. Тогда, просто уже не будет в этом мире силы, способной спасти и исправить хоть что-то.
— Интересно, из-за чего так за ним гоняются, — смотря на незнакомца, размышлял вслух Джеймс.
Тот в ответ улыбнулся. — Вы сами всё увидите. Хотя на первый взгляд это и незаметно, оно находиться внутри него.
У Димы на лице отобразилось непонимание. — А почему он сам не примкнёт к кому-то, если как вы говорили ему известно, что делать дальше. Или эти невероятно могущественные организации, просто не найдут его, и не сделают частью себя?!
— Есть нечто вне правил, — таинственным спокойным голосом, отвечал мужчина. — И он одно из них. Даже скорее не так, он и есть эти правила. Так высоко, не могут заглянуть, даже всесильные Боги и их Тени. Но когда он пробудиться, он станет, заметен им, и тогда начнется война. Так что спешите, — загадочный мужчина, прежде чем покинуть троих молодых парней, ненадолго задумавшись замолчал. Окинув их напоследок взглядом, он произнес. — Я хочу вас предупредить, о подлости и высоте коварного ума, а также безжалостности двух соперничающих линий. Не пытайтесь сражаться с ними, это не принесёт пользы. Эти люди, если их так можно назвать, начинают войны, создают глобальные экономические кризисы, искусственно уничтожают экологию, размывают и истребляют целые нации, калечат души людей через подконтрольную им индустрию развлечений и мировые средства массовой информации, спокойно убивают президентов, и заставляют падать целые самолёты с сотнями неповинных людей, ради устранения одного человека. Всё это делается во имя победы, в последней войне. Они коварны настолько, чтоб надавить на самые болезненные мозоли, и предложить, к примеру тебе Джеймс, место, сразу среди наивысших церковных клириков, осуществляя таким образом, твою заветную мечту.
Незнакомец посмотрел на Диму и Николаса.
— Для вас двоих, они тоже найдут что-то подходящее. Поэтому, когда вы столкнётесь с этим миром, а вы с ним столкнётесь. Познав его страшную и прекрасную подноготную, будьте сильными духом и делайте правильный выбор. Не сражайтесь с ветряными мельницами, а лучше попытайтесь спасти людей, как можно больше.
Закончив свою речь, таинственный незнакомец в сером элегантном костюме, слегка улыбнувшись парням, развернулся и лёгкой кошачьей походкой удалился, постепенно исчезая среди снующих по аэропорту людей.
Дима серьёзно посмотрел на Николаса и Джеймса. – Ну, что думаете?
— Думаю не Петье, и этот странный человек правы, — отвечал Николас. — Мы не сможем, после пережитого и услышанного, вернуться обратно к нормальной спокойной жизни, хотя бы потому, что её больше не будет, нигде.
Джеймс покивал головой. — Так у нас будет шанс, спасти кого-то и смерть Кристофера, обретёт хоть какой-то смысл. Я отправлюсь дальше, с тобой Дима.
— И я, — вторил немец.
Дима грустно ухмыльнулся. — Опять у меня нет выбора, кроме как видеть постоянно ваши надоевшие рожи, — он нагло закинул руки, на плечи Николасу и Джеймсу, после чего троица отправилась в противоположный конец красивого футуристического аэропорта, где ожидал их самолёт, готовый унести их в таинственное и такое не простое будущее…
Глава 43
Пётр выполнил данное самому себе обещание и пускай не совсем в срок, с опозданием на несколько дней, но ему удалось закончить труд, который так много для него значил.
За окном была середина сентября. Несмотря на каждодневное солнце, повсюду чувствовалась приближающаяся прохлада и чарующие запахи, соответствующие наступлению, самой необычной и загадочной поры года. Для Петра, осень была особенным, волшебным временем, он считал его, наиболее романтичным и даже самым стильным среди вех года.
Глубокой ночью, Пётр дописывал несколько последних строк своей книги, которой, он всё ещё не мог дать название. Перебрав массу возможных вариантов, он ни к чему не пришёл. Решив оставить этот вопрос до утра.
Закончив последнее предложение его пальцы, вдруг оторвались от клавиатуры. Всё… Она была закончена…
Ощущение в душе парня, были непонятными и противоречивыми, наверное, не такими как он хотел. Не было чувства свалившегося с плеч камня или удовлетворения от законченного труда. Ощущение было совсем другим, будто он стоял, в темноте и не знал, что дальше, за этим мраком. Лишь новый, пустой, чистый лист белой бумаги, на котором, ещё нечего нет…
Выключив ноутбук, Пётр со смешанными чувствами и легким смятением лег спать.
Сегодня впервые за долгое время, он спал очень долго и на удивление спокойно. Проснувшись ближе к полудню, он всего несколько секунд лежал в кровати, после чего, вдруг откинул резко одеяло и, вскочив, подошёл к столу, на котором находился компьютер. Включив его, он с нетерпением стал ждать, пока экран оживет. Открыв файл с книгой, Пётр на первой странице большими чёрными буквами, написал всего три слова, которые неожиданно возникли у него в головё, сразу после пробуждения. Он тут же понял, это было название его труда, пришедшее неизвестно откуда.
„БОГИ МАЛЕНЬКИХ МАЛЬЧИКОВ“.
Такое имя отныне носила его книга. После этого, в душу, наконец, пришло осознание, оконченного долгого тернистого пути.
Просмотрев быстро несколько сот страниц, он решил в самом начале, написать строчку, имеющую для него колоссальное значение. Ведь за ней спрятан огромный секрет из прошлого, которое он не в состоянии был забыть. Оно, не отпускало его, желая, чтоб о нём рассказали…
Глава 44
Год спустя.
Лондон.
За древним антикварным столом, исполненным в классическом стиле с резными тонкими ножками, покрытыми позолотой и лакированной белой столешницей, в просторном кабинете, у стен которого стояли сплошные шкафы, под завязку набитые книгами, сидел седовласый мужчина в очках. Он с явным интересом, что-то неторопливо читал.
Двери в его кабинет распахнулась и внутрь, с недовольным видом зашел молодой человек, лет тридцати тридцати-пяти. Выглядел он так, будто только что его вытащили из ночного клуба или шумной вечеринки. Одет он был, не соответствующе гордой и утончённой обстановке, вызывающе современно. Поведение его стоит заметить, не сильно отличалось от внешнего вида. Усевшись в велюровое тёмно-серое кресло напротив седовласого мужчины, он не прикрывая рот, глубоко зевнул и закинул ногу на ногу.
— И чего меня в такую рань подняли? — нагло улыбаясь, произнёс гость. — Я ещё от вчерашнего, не успел отойти. Может, отложим? —
Седовласый мужчина, подчёркнуто не реагировал, на вопросы наглеца, и дальше с увлечёнными видом, повернувшись в кресле в пол оборота, скользил глазами по белым страницам и тексту находящемуся там. Заметив такое высокомерное, демонстративное поведение, гость не стал давить и лезть с расспросами о том, зачем его вызвали. Внимательно читающий мужчина, был значительно выше по статусу и по возможностям, чем он, а значит на ражон лезть не стоит. Тем более что наглец, напрямую зависел от денег и указаний того.
Через несколько минут такой усмиряющей и указывающей всем своё место игры, хозяин кабинета положил бумаги на стол и, повернувшись, наконец, обратил внимание на гостя. Язвительно улыбнувшись, он снял прозрачные очки и, прижимая рукой стопку изучаемых им только что бумаг к столу, толкнул их в сторону молодого мужчины.
— Что это? — с явным подвохом спросил хозяин роскошного кабинета.
Гость в ответ немного растерялся и скривил непонимающую мину. Взяв со стопки первый листок, он стал его изучать. Спустя секунд десять, он произнёс.
— Не знаю… Написано „БОГИ МАЛЕНЬКИХ МАЛЬЧИКОВ“.
Не смотря на не исчезающую с лица собеседника едкую улыбку, его глаза после услышанного ответа, стали еле заметно от напряжения краснеть и наливаться гневом.
— Это книга, — по-отечески поучал седовласый мужчина.
— И как? — для галочки спросил гость.
— Очень даже… Главное, сюжет невероятно интересный. Фантастический, но жизненный.
Положив титульную страницу на место, молодой мужчина развёл рукам.
— Отлично, рад, что вам понравилось. Но причём здесь я?
Хозяин кабинета, не выдержав дерзости наглеца, вдруг ударил кулаком по столу и, вскочив, ткнул в него длинным тонким указательным пальцем.
— Ты тупоголовый баран! — не сдерживаясь, практически кричал пожилой мужчина. — Ты просто обязан быть здесь причём. Мы платим твоей конторе полторы сотни миллионов фунтов в год, не для того, чтоб ты просаживал их на элитных шлюх и кокаин. А для того, чтоб среди всего конспирологического мусора, беспрерывно рождающегося в информационном пространстве, ты находил вот такое!
Мужчина попытался взять себя в руки, немного отдышавшись, он поправил на себе пиджак.
— Из-за тебя, мы чуть не совершили непростительную ошибку. Хорошо, что здешнее лондонское издательство, куда была послана рукопись, принадлежит нам, иначе мы тебя бы уже уничтожили. Работающий там директор, фактически сделал за тебя твою работу. Прочитав книгу, он тут же, лично доставил её мне.
Молодой мужчина сидел напуганный, и снизу вверх, с широко открытыми глазами, смотрел на хозяина кабинета. Он никогда не видел его таким. Поведение того всегда было наполнено вальяжностью и спокойствием, будто императорским. Сильнее всего настораживало то, что с учетом его могущественности, такой агрессивный срыв, мог означать действительно большие неприятности.
— Ну, ведь обошлось? — запинаясь, трусливо бормотал гость. — Может, давайте как всегда, просто уберём автора и уничтожим все экземпляры его трудов?
Седовласый мужчина на мгновение замер, словно замороженный. Потом, на его лице стала не спеша появляться широкая, и немного надменная улыбка. Не сдержавшись, он презрительно засмеялся.
— Твои родители, посоветовав нам тебя, немного тебя переоценили. Ты таки действительно болван, каким мне показался с самого начала, — уняв смех, он обошёл стол и присел на него, прямо около гостя. — Пойми, теперь твои жалкие потуги, по поиску той личности, о которой мы тебе так много рассказывали, не нужны. Это он и есть. Автор книги. Нам, несмотря на все усилия, не удавалось его найти, но вот какая удача, он сам объявился.
— Скажите, может, я могу как-то загладить свою ошибку? — виновато произнёс он. — Давайте, я его доставлю к вам или как-то выйду на него.
— Нет! — твердо ответил седовласый мужчина. — Эту ошибку ты уже не исправишь. Но кое-чем, ты ещё можешь помочь. Именно поэтому, ты ещё жив и находишься здесь.
— Я слушаю, — моля выпрашивал гость. — Сделаю всё необходимое.
Немного подумав и тяжело вздохнув, тот вернулся обратно в свое кресло, после чего произнёс. — Мы уже разработали нужный план действий. Парень находиться в другой стране, в какой, пока не скажу, но его уже ведут и оберегают, поэтому вряд ли упустят из виду. Ты свяжись с упомянутым мной директором издательства, и отправляйся к нему. Там он введёт тебя в курс дела. Они предложат ему, хороший контракт и прочие цацки. Нужно сделать всё, чтоб он, ничего не догадываясь, спокойно прилетел сюда, к нам. Вышлите ему приглашение, билеты на самолёт первого класса, деньги на сопутствующие расходы. И уже потом, когда он окажется в наших крепких гостеприимных объятьях, появишься ты, со своими порочными и праздными талантами. Погуляйте с ним немного, повеселитесь. Главное запомни, он не должен о нас ничего знать. Пусть всё случиться, будто само по себе… Просто издательству понравилась книга, и просто успех, как в сказке о гадком утенке. Уже потом, после контракта и больших возможностей, мы расскажем ему правду и тогда, мы победим, — Сказав это, седовласый мужчина улыбнулся. Было в его улыбке нечто дьявольское и безумно пугающее, даже для привыкшего ко многому нахальному гостю.
— Вот возьми, — продолжал мужчина, протягивая визитную карточку. — Это и есть нужный тебе директор. Поезжай к нему прямо сейчас, нужно сделать работу, как можно быстрее.
Молодой мужчина нервно покивал головой. Засунув визитку в карман джинсов, он встал и быстро удалился из кабинета.
Оставшись один, могущественный хозяин кабинета, снова взял в руки рукопись и, отыскав место, где он прервался, продолжил своё чтение. Дьявольская ухмылка и блеск в глазах, не сходили с его лица. Закончив очередную страницу, прежде чем начать следующую, он вдруг довольно произнёс.
— Умница, просто отлично. Всё как ты, и мы планировали…
Глава 45
За день до этого.
Посреди густых хвойных лесов, на высоком холме стоял огромный старинный дом, выглядевший величественно и мрачно. Несмотря на позднюю ночь, несколько окон в нём ещё горели. Последние несколько дней погода не задалась и была крайне переменчивой, то серые грозные тучи, то моросящий дождь, то беспрерывный гром и молния с проливным ливнем.
Новенький Бентли Мулсейн, свистя покрышками на поворотах, летел с огромной скоростью, по горной извилистой не освещенной дороге, торопясь с невероятно важной новостью, в далёкий скрытый от глаз посторонних, особняк на горе. Подъехав к кованым воротам, состоящим из металлических заострённых прутьев, они автоматически открылись и машина, выдавливая из себя все лошадиные силы, ринулась внутрь. Проехав около ста метров, она остановилась у входа. Из задних пассажирских дверей роскошного седана, стремительно выскочил седовласый мужчина. Страшно чем-то обеспокоенный, прикрывая шею воротником своего пиджака, от промозглого ветра и холодных капель моросящего дождя, он торопливо побежал по ступенькам вверх и, открыв незапертую дверь, зашёл внутрь старинного дома.
В нём, царила спокойная уютная атмосфера. Несмотря на значимость самого особняка и его обитателей, официоз, такой как охрана или напрасная роскошь повсюду, отсутствовали.
Дом казался пустым, но так казалось лишь на первый взгляд, откуда из глубины его комнат доносились голоса людей, ведущих оживлённую беседу. За окном было совсем темно, но внутри особняка, повсюду находился приглушённый приятный свет, благодаря которому, поздний гость, спокойно ориентируясь в окружающем пространстве, поторопился в сторону голосов. Строение было отнюдь не маленьким, три этажа в высоту, с большим количеством коридоров, комнат и нескольким просторными залами, рассчитанными для приёма большого количества гостей. В одном из таких уютных залов, где царил полумрак седовласый мужчина и нашёл тех, кого он с таким нетерпением искал.
За круглым мраморным столом чёрного цвета, слабо отражающим свет от весящих на стенах изящный бра, сидело около полутора десятка человек, в основном молодых людей, парней и девушек, среди которых, было и несколько людей постарше. Они выглядели очень холенными и ухоженными. Казалось, такие люди никогда, ни в чем не нуждались, и им ничего не угрожало. Одеты присутствующие были так, словно пришли на какое-то серьёзное собрание, где необходимо выглядеть безупречно, подтянуто, и со вкусом. Темные строгие костюмы, пошитые вручную известными кутюрье по фигуре заказчиков, смотрелись безукоризненно.
Высокий русоволосый мужчина средних лет, с серыми глазами и нордическими чертами лица, говорил больше остальных. Он явно был лидером среди присутствующих. В его внешности было что-то необычное, мимика и взгляд, отдалённо напоминали волчьи, слегка впалые щёки, были побиты оспой. Внутри человека чувствовалась невероятная сила и содержание, а лицо, словно вытесанное из камня скульптором, удачно подчёркивало струящуюся изнутри харизму. Его никто не перебывал, лишь иногда поднимая руку и прося слова, молодые люди вставляли редкие ремарки или задавали вопросы.
Поздний гость зашёл внутрь просторной комнаты. Заметив его, вдруг повисла тишина, и на него посмотрели присутствующие в зале люди.
— Подожди немного Уильям, — дружественно произнес русоволосый мужчина. — Мы скоро закончим.
Кивнув головой тот сел в углу комнаты на стул и держа в руках какие-то бумаги, стал слушать, о чём говорят сидящие за столом люди. Ему не казалось странным, что в столь позднее время они не спят. Как раз напротив, они практически всегда глубокой ночью старались бодрствовать и трудиться, нежели отдыхать.
— Красная и синяя линии…Два цвета крови, — снова стал говорить сидящий за столом нордический мужчина. — Два отдельных мира, две структуры, практически с одинаковыми целями. Мы исчерпали себя, и не можем больше прыгнуть выше своей головы. Остановившись у последней черты, нам следует сделать всего один шаг, для достижения желаемой цели. А пока, мы, верно, помним — Растворяй, Сгущай. Наш исток, наше дело, — он окинул мудрым взглядом, сидящих за столом молодых людей. — Выверните всю скрываемую фальшивую подноготную. Они так жаждут религиозных войн, природных катаклизмов, эпидемий, комет врезающихся в землю, различных концов света, по Библии, по календарю майя, дайте им это в полной мере, не скупитесь. Пускай они думают, что продовольственный кризис, экономический, экологический, это часть предсказаний и ужасов из священных книг. И дабы нам поверили, расскажите им правду о ширме, разоблачайте по телеканалам и интернет сайтам тайное мировое правительство, тайные организации, президентов и бизнесменов, ткущих невидимые планы против человечества и так далее. Огромная порождающая сама себя машина, будет кусать себя за хвост и уничтожать, а они будут думать, что, наконец, знают правду. Пусть так и думают. И вот потом, когда им необходимо будет спасение, мы дадим им его…
Неожиданный поздний гость, смерено продолжал сидеть в углу тусклой комнаты и слушать монолог. По его лбу стекали капли дождя, попавшие на волосы, пока он бежал к дому, в руках, он продолжал сжимать увесистую стопку бумаг. Ему казалось невероятно интересной информация, которую он внимал, но чувство и желание, наконец, сказать о цели своего визита, просто разрывали его. И по глазам гостья это было заметно.
Почувствовав на себе жгучий, пронизывающий взгляд, спикер прервался.
— Давай Уильям, говори, зачем пожаловал! — улыбался он.
Тот вскочил со стула и, подойдя, положил перед нордическим хозяином дома стопку бумаг. Тот не стал задавать вопросы, а просто прочитал имя, фамилию, и название на титульной странице. Этого было достаточно. Подняв глаза и посмотрев на гостя принесшего новость, он замер.
— Да…Именно так. Вы правильно поняли, — с благоговением в голосе произнес гость — Это он. Его книга. Прислал в одно из наших издательств.
Нордический мужчина резко встал из-за стола и обнял ночного гостя.
— Ты представляешь, что это для нас значит!
— Да, представляю, — прошептал тот.
— Отправляйся обратно в Лондон, — держа за плечи гостя, говорил нордический мужчина. — Сегодня же мы разработаем план, как его переманить на нашу строну. Утром, всё необходимое будет у тебя. Поспеши.
Уильяму не надо было повторять дважды. Кивнув головой, он улыбнувшись, направился из дома на горе прочь, к автомобилю. Покинув особняк, он устремился в аэропорт.
— Кто бы мог подумать, — размышлял вслух нордический мужчина, листая страницы рукописи. — Мы так долго копались в шифрах и кодах, надеясь найти хоть малейшую весточку. И вот он сам нашёл нас.
— Может, следует сказать ему? — не смело произнесла сидящая за столом, молодая зеленоглазая блондинка.
— Естественно, — довольно покивал в ответ тот. После этих слов, лидер вышел из-за стола и покинул просторный зал.
Поднявшись по лестнице на третий этаж. Он подошел к темно-коричневым дубовым дверям, из-за которых веяло величием и силой. Несмело постучавшись, тот, не дожидаясь ответа, зашел внутрь.
В темной просторной спальне, горел камин, мрачная мужская фигура стояла у большого окна и смотрела в ночную пустоту, в которой практически нечего не было видно.
Зашедшего человека, снова окутал дикий страх и трепет, но всё же, он сделал несколько шагов внутрь комнаты. Подобный парализующий ужас, находил на всех, кто видел того, кого и Тени и Боги украдкой называли Безликим.
— Мы нашли его… — молясь, тихо произнёс нордический мужчина.
Безликий, казалось, никак не отреагировал на слова, но руки выдали, его. Его пальцы сжались в кулаки.
— Хорошо. Ступай прочь, — низким и глубоким голосом произнес он.
Через секунду, безликий остался один.
Подняв голову, он посмотрел на ночное небо, где сквозь густые тучи, проглядывался сияющий полумесяц.
Казалось, он смотрел не просто куда-то вдаль, а на кого-то конкретно, кто смотрит на него в ответ.
Пальцы разжались, и во второй раз в жизни, из глаз безликого, покатились несколько драгоценных будто алмазы, скупых слёз…