Свежим взглядом

   Сообщения все… поступали и поступали.    Жертвы среди его народа, Духи, его народа стали не более чем простыми числами, сотни и тысячи которых каждую следующую минуту сменялись на блоке данных новыми. Потребовались все силы, чтобы не стиснуть в руках мигающий экран или не швырнуть его в какой-нибудь установленный здесь терминал.    Черт возьми, он должен быть с солдатами! Должен быть там, сражаться, защищать, сопротивляться, умирать…    Красно-синее изображение Горна внезапно сверкнуло — ярко, слишком ярко — привлекая внимание, заставляя втянуть сквозь зубы воздух и успокоиться. Нет смысла цепляться за то, что было раньше и кем был раньше он. Новое назначение сопровождали новые обязанности, и примарх повел плечами, стараясь ослабить поселившееся в них напряжение.    Именно в такие моменты, оставаясь с собой наедине в компании лишь гула двигателей и оранжевых оттенков разбросанных блоков, он понимал, что задыхается от реальности.    В этот раз кроган — Урднот Рекс, прославленный Боевой Мастер — который обычно находился с ним в комнате, куда-то ушел на ночь — одни Духи ведали, где его койка. И даже если в его отсутствие спутником примарху станут лишь мрачные мысли, он несколько радовался одиночеству.    Сейчас он вполне обошелся бы без неприкрыто яростных взглядов, которыми можно убить, без проклятий шепотом — справедливости сказать, такого хватало с каждой стороны. Обстановка накалялась, отчего в ожидании столкновения сгорали нервы, и Виктус почти с нетерпением ждал коротких приходов капитана Шепард, которая отчитывалась перед своим адмиралом, а потом перебрасывалась парой слов с присутствующими. Она всегда находила время на разговор, несмотря на усталость и затекшую шею. В эти минуты взаимное крогано-турианское напряжение спадало, но даже столь короткая передышка приносила облегчение.    Шепард с жаром пыталась наставить их на верный путь, заставляла сосредоточиться на увеличенном изображении, вникать и прислушиваться, осаживая их жесткими солдатскими репликами, а однажды даже ударила Рекса головой, застав врасплох их обоих. Синяк у нее на лбу вышел изумительным. Вспомнив тот случай, Виктус ухмыльнулся.    О, теперь он вполне понимал, почему Вакариан всегда настолько хорошо отзывался о капитане, хотя восхищение этой женщиной среди своих вызывало недюжинное удивление. Но несмотря на затянувшееся недоверие между народами, Шепард заслуживала уважения и являлась силой, с которой нельзя было не считаться. Виктус почти понимал, почему молодой турианец добровольно шел за ней в ад и обратно. В очередной раз. Кажется, уже третий? Примарх покачал головой, чувствуя, как внутри что-то закручивается в тугую пружину.    Они вновь принимались за невозможное.    Шепард умела расставлять приоритеты.    От безжалостных оранжево-синих огней болели глаза, и примархом овладело непреодолимое желание выбраться отсюда. Сбежать из помещения, сменить обстановку и просто… просто размяться. Наступила уже глубокая ночь, если он правильно помнил ход циклов, которые слились воедино, разделяемые лишь быстрыми шагами Шепард и поступающими сообщениями. Солдаты Альянса наверняка разошлись по каютам, на корабле стояло затишье и слышался лишь гул электроники.    И с бьющимся молотком сердцем — Духи, оно будто пыталось пробиться наружу — примарх покинул поднадоевший командный зал.    По дороге в столовую ему казалось, что еще чуть-чуть и сил хватит лишь на то, чтобы едва переставлять ноги. В горле вдруг пересохло. Он знал, что где-то здесь находится изрядный запас декстроаминонапитков, потому что Шепард убедилась, чтобы на борту ее корабля инопланетяне чувствовали себя как можно комфортнее. Учитывая, что сам он заставал Гарруса и азари-доктора, Лиару Т’Сони, бездельничающих с напитками в руках, капитану удалось добиться цели.    В коротком коридоре, ведущем от лифта к столовой, не горел свет, а воздух был необычайно холодным. Отличная перемена после духоты командного зала. Дышать стало легче.    — Там где-то есть твое пиво, — прямо за углом отчетливо раздался голос капитана, и Виктус замер на полушаге.    Он не ожидал ее встретить. Людям приходилось спать больше турианцев, и, судя по окружающей тишине, примарх предположил, что даже Шепард легла спать.    И именно сейчас он был совершенно измотанным, обессилившим, нуждался в короткой передышке, в мгновении покоя, а встречу с первым Спектром-человеком с радостью отложил бы на потом. Скажем, до следующего утра. Или даже полудня.    — Ну вот, почему его не было, когда мы напали на базу Коллекционеров? Я бы выпил парочку банок.    О.    Гарруса Виктус тоже не ожидал встретить — в голове заскреблась какая-то мысль.    Забыв о напитках, он решил, что стоит уйти. Оставить обоих солдат в покое. Потому что ходили поразительные слухи, перешептывания вполголоса, которые проникали даже в командный зал, — слухи, на которые он не обращал внимания. И Духи, не в его же положении подслушивать!    Из груди вырвался вздох — Виктус даже не понимал, что сердце сковала тяжесть.    Но поздней ночью совсем не хотелось беспокоиться о правилах хорошего тона, да и он так измучился… измучился получать постоянные вспышки-сообщения о смертях и их последствиях, устал от подавляющего чувства отчаяния.    Примарх прикрыл глаза, заслышав тихое шипение открывающейся банки, захлебываясь волной изнеможения, и сказал себе: на секунду. Он поддастся слабости на секунду. Воспользуется шансом ухватить толику того, что было — должно быть — нормальным.    Даже если эта нормальность — чья-то еще.    — Да ладно? Руководить в хлам пьяной огневой группой? Это что, стильно? — голос капитана приобрел странный, вкрадчивый оттенок, возникла пауза в словах, обычно сопровождавшаяся полуулыбкой.    В эти мрачные, отчаянные времена она улыбалась до крайности редко, но улыбку ее нельзя было не заметить.    Гаррус хмыкнул, заглушив тихий звон военной обуви по металлическому полу. Что-то загремело, чуть звякнуло — Виктус с долей уверенности предположил, что Гаррус сел — и снова раздался звон.    — Неужели, Вакариан? — проговорила Шепард легким, почти поддразнивающим тоном, отчего Виктус припомнил слухи. — Ноги на стол? Все больше и больше шикуешь.    — Мне же больше ничего не остается? Ненавижу тебя разочаровывать.    Их перепалка казалась настолько неуместной, настолько мучительно… обыденной, что сердце Виктуса зашлось от боли. Они словно бы не пытались спасти галактику от неминуемой гибели, словно бы не противостояли силе, ранее уничтожившей великие и процветающие цивилизации.    Но ведь именно этого он хотел лишь мгновение назад… да? Ухватиться за что-нибудь нормальное. Теперь же его одолели сомнения.    Последовал тяжкий вздох и звон стекла о металл.    — Ты не шутил, когда говорил, что они стираются, — помолчав, произнесла Шепард, и в этот раз в голосе появилась незнакомая нота.    Трудно истолковывать человеческие голоса, ведь они чертовски тусклые и не передают весь спектр эмоций, как могут турианские, поэтому Виктус не смог определить, что именно изменилось. Но почему-то он знал, что изменение есть.    — Да? — хмыкнул Гаррус. — Так что, мне убраться за новыми? Возможностей будет хоть отбавляй.    Шепард издала неубедительный смешок и рвано вздохнула.    — Еще бы, — на столовую едва опустилась тишина, как капитан вновь заговорила. — Не… не смей. На Омеге тогда пришлось паршиво, и я вряд ли смогу…    — Шепард… — попытался перебить Гаррус, но она упорно продолжала говорить странно срывающимся голосом. В примархе проснулась искра любопытства.    — Да черт, Гаррус, у тебя и так шрамы на пол-лица, а если я увижу, что ты пытаешься остановить очередной снаряд…    Шрамы Гарруса по правде являли собой тяжелое зрелище — безобразные ленты сшитой плоти — но сам турианец, казалось, больше не переживал. И чаще даже ими гордился. Но примарх понятия не имел, чем обусловлено явное беспокойство Шепард и почему она вдруг подняла эту тему, если уж на то пошло, когда…    — Шепард, хватит, — чуть резче отозвался Гаррус, и Виктус удивленно моргнул: неприемлемо разговаривать так со старшим по званию. — Ты не смогла бы спасти Тарквина.    Взгляд примарха остекленел, грудь обожгло огнем. Тарквин. Его сын. Его… Шепард ровным и странно понимающим тоном сообщила ему о смерти сына, о его жертве на благо. Избитая фраза, но даже под силой его ненависти она не становилась менее правдивой. Он узнал, что Тарквин оправдал ожидания, возложенные на него как на хорошего турианца и сына генерала.    Шепард не смотрела ему в глаза, говорила быстрее обычного и покинула зал, тяжело шагая. Он считал, что это всего лишь любезность по отношению к нему и более ничего.    Ему и в голову ни разу не пришло, что для нее самой это может иметь значение.    За углом Шепард тяжело вздохнула, и Виктус почти воочию увидел, как опустились ее плечи, поникла голова и невозможно красные волосы упали на лицо.    — Но я хотела, — тихо, почти смиренно ответила Шепард, будто не имела на это права.    Ради всех Духов, Виктус знал, что должен уйти, но неимоверная тяжесть на сердце позволяла только помнить, как вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать снова и снова. Потому что не было времени на скорбь, ведь с каждой минутой из жизни уходили тысячи живых, а кто он такой, чтобы эгоистично оплакивать собственную потерю?..    — Мы фактически спасли целую расу, Шепард, — тон Гарруса был тверд и в то же время мягок, а такая двойственность встречалась не так уж редко. — И он умер за то же дело, Шепард. Не отнимай у него победу.    — Знаю, знаю. Просто я… хотела, чтобы все пошло правильно, — пробормотала она, и Виктус услышал, как Гаррус снова хмыкнул. — Чтобы хоть что-то пошло правильно.    — Ого, цитируешь своего сержанта артиллерии? Ха, так и знал, что мои речи вдохновляют.    В голос турианца вернулись явные поддразнивающие нотки, и Шепард засмеялась. Виктусу вдруг задышалось легче. Хорошо, хорошо, опять дружеские перепалки и больше ничего. Но он все же ужасался сам себе, подслушивая разговор, который совершенно точно не предназначался для постороннего.    — Весьма, — очередной стук банок, и в этот раз ее голос зазвучал легче. Может, полегчает и ему? А потом Шепард намного мягче добавила: — Спасибо, Гаррус.    Примарх оттолкнулся от проклятой стены и зашумел, предупреждая, что кто-то идет. Почему стоит предупредить, он осознавал не до конца, но чувствовал, что поступает правильно.    Они сидели на длинной неудобной скамейке рядом с двойными холодильниками: Гаррус вытянул ноги на стол, ноги Шепард скрывались под столешницей. Рядом по банке пива — две марки, безопасные и подходящие каждому — и почти никакого пространства между ними.    — Примарх, — поприветствовали оба, и Гаррус сел как положено, медленно и напряженно выпрямляясь и расправляя плечи. Примарх быстро вскинул руку:    — Капитан, Вакариан. Вольно.    Молодой турианец заслужил перерыв в свободное от дежурств время, поэтому Виктус даже не думал ему мешать. Сейчас не место и не время.    Шепард снова вздохнула — с легкостью, которая отсутствовала секунду назад — а он открыл холодильник с декстроедой и краем глаза заметил, как капитан устало прислоняется головой к наплечнику турианца. Движение плавное, уверенное и настолько свободное, что он в мгновение ока замер, прокручивая в голове все услышанные сплетни, которые вплоть до этого момента предпочитал пропускать мимо ушей.    Потому что определенные… намеки насчет Шепард и Вакариана были. Они крепко и прочно дружили, она доверяла ему как никому — это знали все — но разве до нее не доходили… летающие по ее собственному кораблю слухи?    — Там есть турианское пиво, — пару секунд спустя подсказала Шепард, сидя с закрытыми глазами и сжимая в пальцах холодную банку. — Угощайтесь, примарх, нам всем так или иначе нужно расслабиться.    — Лучше пиво, чем то, что они подают на стол, — быстро добавил Гаррус, и Шепард фыркнула, с силой пихнув его локтем в бок. Через толщину доспеха Гаррус не мог ощутить и без того смягченный странной человеческой одеждой удар, поэтому примарх во все глаза уставился на них чуть ли не с открытым ртом, заметив, как быстро дернулись у Гарруса мандибулы.    Потому что наглая ухмылка турианца не скрыла определенную нежность, когда Гаррус поддался и притворно возмущенно зарычал, вынуждая Шепард вновь засмеяться и встряхнуть головой.    Виктус схватил банку и внезапно задрожавшими руками сорвал крышку, давя зарождающийся в горле рык. Они вообще помнят, что он еще не ушел?    Холодное пиво принесло облегчение скованному горлу.    — Я рада, что ты снова прикрываешь мне тыл, — сказала Шепард, допив пиво, а у примарха в животе что-то сжалось в узел.    Вот он и получил ответ на вопрос: не помнят.    Или же им попросту все равно.    Ее голова так и покоилась на плече у Гарруса, а турианец пододвинулся так, чтобы ей не мешали острые линии и углы его брони. Он в один глоток опустошил банку и с осторожностью прислонился головой к стене, с глубоким вздохом прикрыв глаза.    — Иначе и быть не может, капитан.    Виктус торопливо попрощался, чего никто не заметил, — стремление покинуть это странное что-то стало невыносимым. Всего лишь пару минут назад он жаждал нормальности, даже если она отличалась от его понимания, но такое?    Ну уж нет.    Слой за слоем ложились желание смерти и воскрешение, сотни возможностей и тяжких распутий, смесь утешения, боли и доверия — и это все невозможно было вот так просто осмыслить.    Черт знает, что делать с этим посреди войны и разрухи?..    Двери лифта зашипели, но не успел примарх отстраниться от увиденного, как услышал вздох Гарруса, а потом и слова: тихие, спокойные, отскакивающие и резонирующие в пустом пространстве — которые вынудили сбавить шаг и вопреки всему напрячь слух.    — Ну что ж, — негромко и нежно проворчал Гаррус, — кажется, безопаснее всего заявить, что ты, Шепард, погубила мою репутацию перед турианцами.    Он наверняка, наверняка ухмылялся, потому что эта сложность, эта двугранность, слышимая лишь когда… Мысли Виктуса резко оборвались, и он впечатал ладонь в консоль, выбирая этаж, хватив через край с приложенным усилием.    — Иначе и быть не может, Вакариан, — голос Шепард едва ли превосходил ленивый шепот, и на этот раз Виктус без проблем понял, что именно она говорит.    Кто они друг для друга, что значат — это все у них уместилось едва ли в пару слов.    Лифт начал движение. Примарх прислонился к стене, потирая лоб.    Стоило захватить больше пива.