Wake Up, Danny

После отлично удавшегося концерта мы всей группой направились в бар, чтобы, естественно, отдохнуть, развеяться… Но мне не было спокойно на душе. Меня тормозило подсознание. Из-за чего-то я сильно волновался. Ну, точнее, из-за кого-то. Дэнни был сейчас очень активным, а это значило, что скоро ему должны толкнуть наркотики. Но раздражает меня не то, что он сейчас развеселится, позабудет обо всём и обо всех, будет трахать все что движется (а что не движется будет двигать и трахать), а то, что наркотиками он губит себя. Пару дней назад я видел, как ему было плохо. Я старался поддерживать его, каждый блядский день вставал пораньше и делал для него завтрак. Всячески помогал. Даже сдерживал его во время ломки. Синяки на ребрах и плечах до сих пор не пошли и адски болели, как в первый день. Сейчас Дэнни просто сидел и шутил, удобно устроившись в кресле. Но скоро начнётся самое ужасное. Он выпьет несколько доз, а на следующий день придёт ко мне с мольбой о помощи. Будет говорить, как ему хуево и как ему хорошо со мной, когда я рядом. С одной стороны, эти слова греют мне душу, я все-таки нужен ему, а с другой, — нужен только в роли заботливой мамочки. Не более. Жаль, что Уорсноп не знает, что я его люблю. Если бы он знал, стал бы он сильнее? Сдерживал бы свои желания ради меня? — Бен, тебе подлить, может? — послышался голос Кэмерона, — Все в порядке, чувак? — Ага, давай. Кэмерон подлил виски мне в стакан, и я выпил все залпом. — Не видел рыжего бомжа? — я оглянулся по сторонам, но ничего не увидел из-за приглушенного света и толпы людей. Ох, а сейчас мне страшно. — Пошёл снимать тёлок, — Кэмерон вновь подлил виски, но на этот раз не только мне, но и себе. — Куда он точно пошёл? — привстав, я почувствовал, как сильно билось сердце в груди. Мало ли что может натворить этот рыжий пиздюк без моего присмотра. Он как ребёнок. Правда, который бухает, курит, к тому же ещё и с бородой. — На улицу, — Кэмерон пристально на меня посмотрел. — С тобой точно все… — Потом объясню. Я сорвался с места и направился к выходу. Прохладный ветер приятно дул прямо в лицо. Только сейчас я понял, какая духота была в баре. Посмотрел по сторонам. Никого нет. Обычно, шлюхи должны быть за баром. Нужно сходить и проверить. Кто-то стоял и хрипло стонал. Я узнал этот хриплый голос. Уорсноп. — Какого хуя, Дэнни?! — Ох, Бенни… Блять, нет, продолжай, — кажется, ему кто-то сосал. Хах, ну пиздец. Этот кто-то, видимо, прервал процесс и убежал. — Вот сука, — он застегнул джинсы и подошёл ко мне. — Отдай, — я протянул ладонь. — Что отдать? — Дэнни смотрел на меня, как на идиота. — Их. Ты знаешь о чем я. — А… Ты про это. Я ещё не получил их. Я просто много выпил, малыш Бенни. — Блять, что? Ублюдок, я волнуюсь за тебя, как бы ты себя в могилу не загнал. Каждый ебаный день слежу, чтобы ты не набухался и не обкурился. Я уже устал выбрасывать твои сраные таблетки, Уорсноп. Я не могу тебя потерять, понимаешь ты, мать твою?! — я кричал на него, хватая за грудки. А он смотрел, просто, блять, смотрел на меня, как будто я говорил на другом языке. — Что я должен ответить? — он усмехнулся, и, кажется, это был не сарказм. — Да хоть что-нибу… Тут же Дэнни резко впился в мои губы, пытаясь поцеловать, я поддался, хотя где-то в тёмном уголке моего подсознания совесть кричала: оставь этого ублюдка, он никогда не полюбит тебя. Он целовал и кусал мои губы до крови, я чувствовал дрожь и привкус неизвестного мне алкоголя во рту. Я, конечно, уже целовался с Дэнни, но не так. Не так, как сейчас. Он отпрянул и вытер губы от слюней. — Мне нужно идти, малыш Бенни, они не любят ждать, — он ушёл. Я остался стоять посередине закоулка, который освещала одна лишь луна. Зачем? Зачем он поцеловал меня? Решил загладить вину? Просто поиграться с чувствами? Естественно, блять, что второе. Я прислонился спиной к холодному зданию и сел, крепко сжимая свои волосы в руках. Нахуя, Дэнни, нахуя? Ты мог наорать на меня, мол, какая я тряпка, но вместо этого ты засосал меня. Нахуя?! Я достал из кармана джинс сигареты и прикурил. Мне нужно успокоиться и идти обратно к парням. Пускай этот рыжий бомж подохнет отт наркотиков, я больше никогда не помогу ему. Выкурив ещё три сигареты я встал и пошёл обратно, в бар. Неподалёку от нашего стола сидел Дэнни, а рядом с ним размалеванные бабы с чёрной дырой вместо вагины. Парни уже давно набухались, и начали над чем-то активно ржать. Тем временем я пил виски прямо из бутылки и не спускал с глаз Уорснопа. Вот по его шее противно проводит языком одна из тех шлюх, вот они целуются в губы… Кажется, меня щас стошнит. Вот к ним подошёл какой-то мужик и кинул что-то Дэнни в руки. Вот Дэнни принимает наркотики и продолжает, как ни в чем не бывало совращать тех баб. Вот он целует какую-то из них в шею. Вот он теряет силы и падает… БЛЯТЬ. — Блять, Дэнни, очнись, сука ты рыжая, — я кричал, что можно было мочи. Я был на грани истерики. А что, если это конец, что, если я в последний раз вижу его? .. Нет, не позволю. — Дэнни, блять, ну давай же, Дэнни, проснись, давай, — я похлопал по его щекам, всячески тряс и даже пытался разбудить его криком. Тщетно. — Тебе не стоит этого делать, ты сделаешь ему только хуже, — запищала какая-то медсестра, в конце реанимации. — Да? Ты так, блять, думаешь? Ты, сука, каждый раз проводила с этим педрилой каждый час, ты выслушивала его нытье, ты, блять, помогала ему? Мне кажется, что не ты. Я всегда делал лучше, а он похуистично относился как и ко мне, так и к себе, убивая себя изнутри, тихо, не выдавая себя окружающим, — сказать, что я громко орал и вёл себя как истеричка, — ничего не сказать. Но ведь это ебаная правда. Я правда проводил рядом с ним часами, сука. — Эм… Ладно, вколи ему это, если ты хочешь продолжить ухаживать за ним, — она пристально взглянула на меня, протягивая шприц. Я взял его, и вколол Дэнни.

***

Всю ночь я провёл около него. Когда мы прибыли в больницу, настаивал на том, чтобы остаться с ним и быть рядом до тех пор, пока его не выпишут отсюда. Тогда я понял, что я в дерьме. Проснулся я от того, что почувствовал, что под спиной у меня не матрас, а паркетное покрытие. Упал с кровати? Отлично, Брюс, так держать. Утро, сука, начинается не с кофе. — Хули ты разлегся, мне даже вдохнуть не даешь, — услышав ворчание Дэнни моё сердце кольнуло. Боже, эта рыжая мразь жива. Я поднялся с пола и отряхнулся. На часах 9 утра, жалюзи в палате были плотно закрыты, но все же через некоторые проходили лучи утреннего солнца. Помещение было подозрительно чистое, и здесь, естественно, пахло лекарствами, стариками и смертью. Взглянув на Уорснопа: на такого растрепанного, слабого, больного и безумного, я взял себя в руки. Пока он трезвый. Сейчас, или никогда. — Хули ты такой пиздюк, и я ещё… и я ещё полюбил тебя. Дэнни просто молча смотрел на меня. — Сюда иди, — он тихо прохрипел, немного отодвигаясь к стенке. — Что? — Не потрудитесь расположить свою жопу вот здесь, на кушетке, — он проговорил это громче, я усмехнулся, и послушно лёг около него. — И чё? — на этот раз я уставился на него. — Когда ты отрубился, а это было как раз тогда, когда я проснулся, ты вжал меня в эту ебаную стену, и всю ночь мне пришлось провести, дыша тебе в затылок и уперевшись, сука, в холодную стену спиной, — он откашлялся, и продолжил, — Потом ты начал ворочиться, и бормотать что-то про черного ананаса в стрингах которого звали Кэмерон. Отличные тебе сны снятся, кстати. Так… Потом я все-таки уснул, но через некоторое время опять проснулся. Знаешь от чего? Открыв глаза, я заметил, как ты обнял меня и прижался. Тогда я понял, что ты не спал. Но я притворился, будто бы сплю, и якобы во сне также обнял тебя. Мне пришлось выслушивать речь о том, какой я идиот, и как ты убиваешься по мне. Малыш Бенни… — он коснулся моего кончика носа пальцем. Вот скажите мне, что за прекрасного ублюдка я полюбил? — Дэнни… — Ты помогаешь мне не впервые, но смогу ли я помочь тебе, и быть с тобой до конца? — Конечно сможешь, рыжий ублюдок, — я обнял его за шею, сильно сжимая в объятиях. Такое ощущение, будто желудок завязался в узел. — Знаешь что? — Уорсноп посмотрел мне в глаза и медленно положил руки мне на щеки. — Что? — я смотрел ему в глаза, все также обнимая. Расстояние между нашими лицами уменьшалось — Я люблю тебя, мой Бенни. Он поцеловал меня, более нежнее, чем в прошлый раз. Расстаив под Уорснопом, я удостоверился, что эта поездка в больницу будет последней. Теперь Дэнни в хороших руках.