Уговор

Глаза застилала тьма, поэтому дверь в королевские покои казалась неясным пятном. Тусклым серебристым отсветом виднелась на ней ручка, на которой уже долго лежала ладонь Эльзы. Холодные пальцы до побелевших костяшек сжали равнодушный металл, почти через силу потянули его на себя. Обреченно скрипнули петли. Внутри было еще темнее: мрак комнаты рассеивал лишь маленький ночник. Король стоял у окна, глядя на сонную столицу внизу. Услышав звук закрытой двери, он обернулся. Колыхающийся огонек отбрасывал на его лицо причудливые тени, мрак скрывался в почти черных в темноте глазах. Эльза молча присела в реверансе. Ком в горле не давал ничего сказать — но король, похоже, и не хотел этого. Подойдя, он коснулся пальцами ее подбородка, приподнимая его. — Встань, — его голос был немного хриплым. Эльза выпрямила спину, однако голову не подняла. Она потянулась к пуговицам на талии, но король перехватил ее руки. — Я сам, — он стал совсем близко, его пальцы ловко снимали петельки одна за другой. Вот платье с шелестом сползло на пол, открывая белую нижнюю рубашку. Король наклонился, горячая ладонь коснулась шеи, и Эльзе показалось, что это прикосновение обжигает раскаленным металлом. Через мгновение сильная рука скользнула ей на затылок, зарываясь в багровые пряди, заставляя откинуть голову назад. Шершавые губы впились ей в рот, не давая дышать, целуя жадно, требовательно, пальцы левой руки уже тянули за шнуровку рубашки. Эльза почувствовала, как начинают подкашиваться ноги. Она не знала, сколько еще сил у нее хватит, чтобы стоять, однако король держал крепко. Легко подхватив ее на руки, он опустил ее на кровать, нависая сверху, втискивая в перину своим весом, гладя и целуя кожу шеи и груди. Оторвавшись на секунду, он стянул с себя рубашку — и снова склонился, властно, ненасытно проводя пальцами по бледной ключице, плечу, животу. Эльза закрыла глаза, до боли сжимая шелковое покрывало. Было страшно. Страшно лежать, страшно чувствовать, как чужие руки касались беззащитной кожи, как обжигало ее горячее дыхание. Гордая Найтуокер, командир магического полка, не боялась никого и ничего. Девятнадцатилетняя Эльза, зажмурившись, дрожала в слишком сильных, слишком властных и горячих объятиях, испуганно замерев, ждала, пока пальцы короля внимательно исследовали сантиметр за сантиметром ее кожу, пока касались родинок и ласкали старые шрамы. Страх подступал комком к горлу, страх липким холодом разливался в животе. А еще было гадко. Так гадко, что она прокусила губу до крови, и рот наполнился металлическим привкусом. Ночник на столе то вспыхивал, то угасал, и Эльза засмотрелась на него, пытаясь отвлечься. Хотя бы сознанием быть где-то далеко, не думать и не чувствовать, как чужие руки по-хозяйски раздвигают ноги, как проводят по внутренней стороне бедра, касаясь там, где не касался еще никто и никогда. «Пусть это все поскорее закончится, — билось в воспаленном мозгу. — Пусть закончится…» Ночник угас от внезапного сквозняка, лишь кратко вспыхнув на прощание. Комната погрузилась в полную темноту. Она брела по коридору, держась за стену, чтобы не упасть. Ноги подкашивались, перед глазами плыло. Эльза едва различала, куда сворачивает и в какое ответвление заходит. Король заснул почти сразу, зарывшись лицом в ее волосы — а она не могла себя заставить закрыть глаза. Ей казалось, если она это сделает — полный горячих, невыносимо болезненных прикосновений мрак вернется и поглотит ее снова, и тогда она не выберется, навеки утонет в нем. Осторожно, чтобы ненароком не разбудить короля, Эльза встала с постели — и поняла, что едва может держаться на ногах. Хотелось вернуться в свою старую комнату. Залезть на кровать, с головой укрыться одеялом и свернуться калачиком, пытаясь унять дрожь. А еще — смыть с себя ощущение его пальцев, которое до сих пор раскаленным металлом жгло кожу. Коридоры темным плетением плыли перед глазами. Ее тошнило, к горлу подступал противный ком. Эльза цеплялась побелевшими пальцами за стену, босые ноги мерзли на голом камне пола, рубашка бледным призраком колыхалась в свете факелов. Дверь уборной попалась случайно, но оказалась очень кстати. Открыв защелку со второй попытки, Эльза на ослабевших ногах ступила два шага внутрь и упала на колени. Живот свело судорогой, ком в горле подкатился к самому рту, и ее стошнило. Король что-то говорил, но Эльза его не слышала. Она смотрела в одну точку за окном, будто пыталась разглядеть людей на дальних улицах внизу. Небо хмурилось уже третий день. Надвигался сезон бурь, мутные облака клубились над посеревшей столицей, но ни одной капли дождя пока не упало на пыльную землю. Жители города суетились, стараясь получше укрепить крыши. Раньше они не боялись ни штормов, ни ливней — город на опасный месяц покрывался магическими куполами. Теперь людям приходилось спасаться собственными силами. — …ышишь? Ты слышишь меня, Эльза? Она встрепенулась, выныривая из задумчивости. — Да, Ваше Величество, — прозвучало ровно. Король вздохнул. Помолчав минуту, он подошел и встал за ее спиной. Одна рука обвила талию, вторая перебирала отросшие пряди волос. — Мне всегда нравился этот цвет, — он выдохнул слова ей прямо в шею. — Темно-красный, цвет вина, крови, страсти. Горячий, почти обжигающий. Эльза почувствовала, как застилает глаза мрак. Дикое, темное ощущение поднималось из груди, подступая к горлу, медленно оформляясь в слова. Наверное, то же самое чувствовали Волли с Шо, когда увидели ее во главе карательного отряда, с этим в сердце бросилась на нее с ножом Миллиана. Какая-то жуткая смесь из ненависти, горя и отчаяния клубилась внутри, будто повторяя движение облаков за окном. Король прижал ее к себе, касаясь пальцами груди, впиваясь поцелуем в шею, левая рука уже тянула за шнуровку корсета. За окном вспыхнула молния. Прокатился вдали гром, затарахтели по крышам первые капли. Эльза оцепенело наблюдала за тем, как они холодными слезами стекают по ее отражению. Колодезная вода была настолько ледяной, что обжигала кожу. От нее синели губы, а тело покрывалось пупырышками. Эльза зачерпнула ее ковшом, выливая на голую спину, плечи невольно вздрогнули от холода. Они не сходили. Невидимые следы, которые оставлял на ее коже каждую ночь король, никак не желали сходить. Они горели, будто выжженные каленым прутом, не давали спать, есть, даже свободно дышать. Красные следы от его губ обычно исчезали быстро, не задерживаясь надолго на бледной коже. Невидимые следы от его ласк и поцелуев держались, казалось, вечность. Эльза зачерпнула мокрой рукой горсть душистого ила и принялась сильно, почти царапаясь, втирать его в кожу сначала левой, затем правой руки. Белые потеки стекали по телу, но ощущение следов и не думало исчезать. Ни ледяная вода, ни мыло не могли их стереть, заставить исчезнуть: они продолжали гореть, туманя разум, не позволяя дышать. Со стороны двери послышался звон. — Что вы делаете?! — перепуганная горничная, выпустив из рук котелок, бросилась к ней. Эльза моргнула и только тогда заметила, что до крови разодрала ногтями левое плечо. Служанка испуганно засуетилась, ища, чем зажать рану, а Эльза лишь завороженно наблюдала, как стекают по мокрой коже красные ручейки. — Зачем же вы так?! — все причитала горничная, осторожно омывая царапины и зажимая их чистым полотенцем. — Его Величество же мне голову снимет! И за это, и за то, что вы не дождались горячей воды! Эльза не отвечала: она бездумно наблюдала за тем, как падают с кончиков пальцев до сих пор красные капли. Ночь таяла в душном мраке. За окном гремела гроза, раз за разом озаряя королевскую опочивальню ослепительными вспышками, разделяя все резкими тенями, будто пытаясь остановить и так слишком медленное течение времени. Пальцы сминали шелковое покрывало, цепляясь за тонкие складки, спутанные волосы разметались по подушке, черными во мраке ручьями растекаясь во все стороны. Она уже не отворачивалась — не было сил. Слишком сильно сжимали его пальцы подбородок, заставляя губы податливо открываться, слишком крепко переплелись их тела. Хриплое дыхание сливалось с шелестом дождя за окном, кожа горела от жадных прикосновений и ненасытных поцелуев, глаза наполнял мрак. Где-то на краю сознания билась мысль: сколько раз ей еще придется это пережить? Сколько еще будет этих бесконечных ночей, сколько будет пожирать ее его пламя? Король выгнулся, крепче вдавливая Эльзу в постель. С его губ сорвался хриплый стон, соединяясь с раскатами грома за тонкой гранью стекла. Вдвое сильнее забарабанил дождь, выбивая неровный ритм по крышам дворца. Эльза отвернулась, едва переводя дыхание. Тяжело дыша, король отпустил ее руку и в изнеможении рухнул рядом. Его пальцы вяло зарылись в шелковистые волосы, губы почти осторожно коснулись сначала бледного плеча, затем виска. Пробормотав что-то невнятное, он придвинул ее к себе, обнимая, касаясь лбом щеки, и почти сразу уснул. Она не сопротивлялась. Просто лежала, вслушиваясь в то, как барабанил дождь за окном. Взгляд медленно застилала тьма. Когда врачи на вопрос короля согласно кивнули, Эльзе показалось, что что-то в ней оборвалось. Как будто солнце навеки исчезло с небосклона. Это было хуже, чем на Эксталии, хуже, чем когда ее группу на первой в жизни зачистке перебили маги. Король с врачами продолжали что-то обсуждать, но Эльза ничего не слышала. В ушах звенело, перед глазами все плыло. Она почувствовала, как кто-то усадил ее в кресло — и как раз вовремя: ноги ослабли и точно не смогли бы держать. Рука невольно коснулась живота. Он сидел в ней: паразит, занесенный туда семенем короля. Маленькое чудовище, которое готово было пожирать ее изнутри. Эльза почти чувствовала, как оно уже начинает тянуть из нее жизнь. Поцелуи и прикосновения короля обжигали и лишали свободы. Монстр в животе не обжигал: от него, казалось, разливался ледяной холод, сковывая все тело, лишая способности двигаться. Голоса неслись издалека смутным фоном. Эльза едва различала их, бездумно вцепившись взглядом в край рамы окна. Там, соединившись в причудливом сплетении, расцветали хрупкие железные цветы, беззаботно обращая свои лепестки в сторону стекол. Они не знали горя: вся их жизнь сводилась к тому, чтобы держать разноцветные витражи. Рука сжала подол платья, словно пытаясь прямо сейчас вырвать паразита из утробы. Пальцы побелели, и даже через ткань чувствовалось, как ногти впиваются в кожу живота. Король повернулся, на его лице появилось встревоженное выражение. — С тобой все в порядке? — его ладонь коснулась ее щеки, заставляя вздрогнуть. Эльза заставила себя расслабить руку и кивнуть.