Доброе утро, Жук...

«Поклянись мне…» - эти слова эхом отдавались в моей голове, пока рот наполнялся слюной вперемешку с кровью – «Поклянись, что ты вернешься за мной…» «Я не хочу умирать…» «Пожалуйста, возвращайся!» «Спаси меня…!» «Я не хочу…» «Я люблю тебя…» Перед глазами стоял туман, руки онемели так, что я едва мог пошевелить пальцем. Грудь разрывает от боли, жизнь неслышно покидает мое оцепеневшее тело. Что ж. Я заслужил эти пытки. Всему виною глупость. Это она превращает нашу жизнь в кошмар, заставляет страдать и переживать этот Ад все снова и снова, по кругу. Жаль, я не понимал этого раньше. Жаль, что я не осознал это в тот самый момент, когда оставлял тебя на произвол судьбы там, в проржавевшем дырявом ангаре. Чтоб меня черт побрал, а ведь я поклялся… Война. Мы с тобой рука об руку идем вперед, переступая через обезображенные шрапнелями тела, отражаем атаки врага, спасаем людей и копаем братские могилы. Ты не отпускал меня от себя ни на шаг. Говорил, что «нам нельзя расставаться. Это война. Здесь хоть на минуту отпустишь руку друга – и поминай его, как звали…» «Друга…» Мы были больше, чем просто друзья. Мы были вместе все детство и всю юность. Я полюбил тебя… Я помню времена, когда я просыпался не в окопе, присыпанный сырой землей и забрызганный кровью, а в теплой постели, в уютном деревенском доме на краю поля. Я помню, что мы с тобой всегда были соседями. Ты прибегал ко мне рано утром, на рассвете, кидал заранее припасенными камушками в мое окно и, когда я злой и сонный высовывался, одаривал меня своей нежной улыбкой, неизменно повторяя: «Доброе утро, Жук…» А потом мы оба бежали по крутому склону на речку, купаться и ловить крошечных рыб или собирать разноцветные камни. Помню, как ты распорол об стекло ногу во время одной из таких прогулок, и мне пришлось нести тебя на спине домой. Ты обвил свои тонкие руки вокруг моей шеи и щекотно сопел в затылок. Да… ты всегда был неуклюжим и хрупким. Какого черта тебя дернуло идти на войну, а? Это я под два метра росту и широк в плечах, это мне всегда нравилось играть с деревенскими мальчишками в войнушку и стрелять из игрушечного пистолета. Это я не боялся оросить руки кровью, не боялся убить, если придется, не жалел ни женщин, ни детей, сжигал вражеские города и стрелял в лицо солдатам. А ты любил валяться на траве и читать мне свои стихи, изящно жестикулируя тонкими руками. Ты всегда был за мир во всем мире. Так зачем же ты пошел на передовую? За мной. Это я виновник твоей участи, твоей гибели. Это я убил тебя. Я обещал тебе, что мы закончим эту войну и вернемся в нашу старую родную деревеньку. Наверное, она уже давно сожжена дотла, но… На пепелище мы отстроим новый дом. Наш дом. Ты сочинишь балладу о героях и напишешь множество стихов. А я буду трудиться в поле, или, может, пойду на завод. Мне не важно, чем заниматься, лишь бы хватало на безбедную жизнь вместе с тобой. И мы обязательно заживем счастливо. Вместе.… Так я сказал тебе. Но я солгал. Мы умрем на этой войне. Ты там, в ангаре, лежишь на алой от крови соломе, прижимая мою гимнастерку к простреленному плечу, а я здесь, среди падших бойцов, с осколком гранаты в боку, доживаю свои последние минуты. Глупец. Не стоило мне оставлять тебя одного. Мало того, что сам умираю, так еще и тебя погубил… Прости меня. Я не сдержал клятву. Боль подступает к груди, прожигая сердце насквозь, заставляя стонать и извиваться, но мне все равно. Перед глазами застыл твой образ. Образ кудрявого мальчишки у моего окна с оттопыренными карманами, полными разноцветных камешков. Я засыпаю, но я уверен: однажды я проснусь, и ты снова скажешь мне: «Доброе утро, Жук…»