Can't Break the Silence

      Тяжело дыша, Гарри брызнул в лицо водой. Картины поглощенного ужасом Малфоя все еще проносились перед глазами. Чтобы он еще хоть раз такое себе позволил… Малфой был полностью в его власти, и это наполняло его восторгом. И именно поэтому он не мог себе позволить использовать свой ненормальный дар.       Как он мог так сглупить? Что он за идиот? Единственное, чем он мог заниматься, в чем он был по-настоящему хорош — это квиддич. Дуэлей, жестоких проклятий и словесных пикировок в этом списке не было. Он вспомнил, как легко залез в головы студентов, изменив им память. Один взмах палочкой, одно желание — и они все околдованы. Желудок скрутило от отвращения.       Гарри набрал воды в рот и остановил дыхание. Он видел размытое отражение своих ярких зеленых глаз в зеркале. Вид у него был откровенно жалкий. Весь загар точно схлынул с кожи, оставив мертвенную бледность, растрепанные больше обычного волосы падали на лицо. Гарри подался вперед, по-прежнему не дыша, вглядываясь в себя, словно пытаясь что-то рассмотреть. Обычный парень, может, не слишком высокий для своих лет и довольно худой, не мускулистый, не заросший щетиной… в нем не было ничего, что говорило бы о проклятье, засевшем у него внутри.       Зрачки расширились, легкие жгло огнем от нехватки кислорода. Мокрые пальцы судорожно сжали края раковины. Перед глазами заплясали черные точки, ноги подкосились, и он рухнул на колени. С какой легкостью он мог бы убить себя. С тех пор, как он узнал о «болезни», что сидит в нем, он придумал бесчисленное множество способов свести счеты с жизнью. Проклятие позволило бы сжечь весь воздух в легких, пережать любую артерию… да что угодно…       Однако умирать, не прибегая к помощи своего дара, было приятнее. Вены на шее вздулись и начали пульсировать, Гарри сполз на пол, вцепившись себе в волосы, смаргивая слезы. Он поступал правильно… правильно ведь?       Как он мог позволить себе сотворить такое? Он же знал, что, единожды прибегнув к силе своего проклятия, больше не остановится, пока все вокруг не окажутся под действием его чар.       Водопроводные трубы взорвались, брызнула во все стороны вода, по кафелю пошли трещины. Раковина под его пальцами задрожала и крошкой осыпалась на пол. Зеркало разлетелось мелкими осколками, вонзившимися в кожу.       Последней сознательной мыслью было: «Сириус разочаруется». Вот интересно, что сильнее расстроило бы его крестного: самоубийство или проклятый дар?       Гарри рухнул на пол, и по его щеке изо рта тонкой струйкой стекла вода.       Он шел на поправку, и силы постепенно возвращались к нему.       Серые глаза медленно открылись и уставились на аппарат, поддерживающий дыхание. Мерлин, что подумает Гарри, увидев его в столь жалком состоянии? Он не мог позволить своему крестнику беспокоиться, а значит, ему надо было как можно скорее встать на ноги. Мысль о Гарри наполнила его теплом и любовью, буквально придавая сил.       Прибор с кроватью перестал работать совершенно внезапно. Неистовые, непокорные серые глаза в неверии распахнулись, грудь сдавило от нехватки воздуха. Последним, что он увидел, была темная фигура, указывающая палочкой на аппарат искусственного дыхания.       «Я люблю тебя, мой Олененок».       Гарри устало открыл глаза. Он так и знал, что очнется в Больничном крыле.       — Мерлин… — простонал он, когда голова буквально взорвалась от боли.       — Мистер Поттер, — Гарри узрел трех склонившихся над ним профессоров: Дамблдора, Риддла и МакГонагалл.       — Как ты себя чувствуешь? — участливо поинтересовался Дамблдор. Гарри прикрыл глаза, искренне надеясь, что, когда он их снова откроет, все будет…       Нет, не стоит думать об этом. Мерлин…       — Хорошо, — хрипло прошептал он. Что им ответить, если они спросят, по какой причине он решил покончить с собой? И известили ли Сириуса? Мерлиновы кальсоны, как ему теперь себя вести?       — Что произошло? — Гарри изобразил недоумение, избегая смотреть на Риддла. Один взгляд на этого человека напоминал ему о том, что он учинил на Турнире.       — Профессор Риддл нашел тебя в душевой, Гарри, — приподнял брови Дамблдор. — Он сказал, что услышал неясный шум, пошел проверить и обнаружил раненого тебя.       Гарри набрал в грудь побольше воздуха.       — Директор, я могу все объяснить…       Дамблдор слегка взмахнул морщинистой рукой, прерывая его. Он не сердился, не выглядел разочарованным, напротив, в загадочно поблескивающих голубых глазах светилось понимание.       — Тебе не нужно ничего объяснять, Гарри. Профессор Риддл уже прогнал призрака, виновного в разрушении душевой. Это была Плакса Миртл. Ты с друзьями наверняка о ней слышал, — директор немного печально улыбнулся, и Гарри ошарашенно моргнул.       Он упорно не смотрел на Риддла. Либо Риддл знал, что произошло, и покрывал его, либо Миртл не повезло сунуться в душевую именно после устроенного там им погрома.       — Мадам Помфри подлечила тебя, и, как только ты полностью поправишься, тебя отпустят, — Дамблдор взглянул на МакГонагалл и продолжил: — Тем не менее, есть еще кое-что, что мне хотелось бы обсудить с тобой наедине.       Сердце екнуло, и Гарри с плохим предчувствием выпрямился в подушках. Дамблдор выглядел мрачно, но на его лице проступила жалость.       — Что? — просипел Гарри, подаваясь вперед. — Что-то с Сириусом?       Он подумал о худшем, и Дамблдор не спешил его разуверять. Гарри побледнел. Слезы брызнули из глаз, и МакГонагалл положила ему на плечо ладонь, поддерживая и утешая.       — Гарри, на последней миссии Сириуса ранили, — Дамблдор тяжело вздохнул, а его лицо точно посерело и осунулось. — Он несколько дней находился в критическом состоянии.       При последних словах Гарри, уткнувший голову куда-то в колени, вскинулся.       — Находился? Почему вы не сказали мне, что он умирает? Он ведь мертв, верно?       Дамблдор поджал губы, и на его вопрос ответила МакГонагалл.       — Гарри, — она нежно, по-матерински провела рукой по его волосам. — Сириус находился в магической коме все эти три дня. Он скончался сегодня.       Гарри уставился на нее в откровенном ужасе.       — Я понимаю, какой это удар для тебя…       — Не понимаете, — его голос предал его, надломившись. Он оттолкнул руку МакГонагалл и уставился невидящим взглядом на стену. Дамблдор говорил что-то утешающее, но ему было плевать на все слова в мире. Глаза закатились, и все пространство вокруг сузилось до белого прямоугольника. И в нем никого не существовало, кроме одного человека.       Кроме Сириуса, сидящего напротив.       — Почему ты меня оставил? — слезы градом текли по щекам. — Как ты мог, ты же обещал, Сириус? Ты обещал, что всегда будешь рядом со мной.       Привлекательный мужчина мягко улыбнулся единственной и неповторимой улыбкой, лишенной озорства.       — Я хотел бы остаться с тобой до глубокой старости, увидеть тебя дряхлым, морщинистым стариком, Гарри. Но, похоже, я нужен в другом месте, — темно-серые глаза по-отечески смотрели на него. — Я так горжусь тобой, крестник.       Гарри отрицательно замотал головой.       — Ты не можешь гордиться мною, Сириус.       Крестный обхватил его руку своими ладонями. Прикосновение теплой кожи подействовало успокаивающе.       — Я так многое скрыл от тебя… — слезы закапали на их сцепленные руки.       — И что с того? Гарри, что бы ты ни делал, я никогда не разочаруюсь в тебе. И я, и твои родители сделали все возможное, чтобы ты вырос достойным человеком, и ты им стал, — нежные и серьезные слова Сириуса заставили Гарри еще сильнее разрыдаться.       — Ты не понимаешь, Сириус, — Гарри отчаянно вцепился в крестного. Как мало времени было им отпущено… — Во мне есть тьма. Я владею силой, способной уничтожить все на своем пути.       — И все же ты не используешь ее для уничтожения, Гарри. Может случиться, что однажды тебе придется прибегнуть к силе, что тебя так пугает, но ты никогда не позволишь ей разрушить мир. Напротив, ты всегда будешь стремиться использовать ее во благо, — Сириус прервался и крепче сжал его руку, точно ободряя. — Самое главное помнить, Гарри, если ты искренне веришь в то, что делаешь, значит, ты делаешь все правильно.       Сириус начал таять, и Гарри кинулся к нему, стиснув в объятиях. Слезы текли по лицу Гарри, и он спрятал их в роскошных черных волосах крестного.       — Я люблю тебя, Сириус.       — А я тебя, Гарри… Никогда не забывай об этом.       Тепло Сириуса исчезло, и сознание Гарри вернулось в Больничное крыло. Он сидел, по-прежнему пялясь на стену. Слезы медленно текли из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Дамблдор продолжал успокаивающе вещать о том, что все наладится, но это было ложью.       — Оставьте меня одного, — ровным голосом попросил Гарри.       Профессора неспешно покинули его, задернув ширму.       Гарри не понимал, что только что с ним произошло. Но грешил на свою ненормальную силу: он желал увидеть Сириуса, и это исполнилось, пусть так, пусть на несколько коротких мгновений. Впрочем, это могло быть и просто его воспаленное, больное от горя и потери воображение. Он вызвал образ Сириуса и облегчил свою душу, признавшись в самом страшном своем секрете. И Сириус его принял, как Гарри и мечтал. Больше у него никогда не будет шанса доверить крестному свою тайну.       И это буквально разрывало ему сердце.       Гарри изо всех сил старался сдержать слезы. В конце концов, он уже не маленький. Но образ Сириуса не выходил из головы: его озорная улыбка, ямочки, непослушная грива волос. Этот человек был для него всем. Он мог шутить и влипать в неприятности, а мог быть на редкость серьезным и собранным, когда ситуация того требовала. Когда погибли родители, Сириус просидел у его постели всю ночь, не выпуская из рук. Он терпел все его истерики и угощал после них мороженым… Он был ужасным воспитателем, но лучшим в мире братом и невероятно прекрасным другом.       Сердце сжалось, и Гарри вновь разрыдался, уткнувшись в подушку.       И на этот раз Сириуса не было, чтобы сидеть рядом всю ночь.       Следующие несколько дней он прожил на автопилоте. Семестр окончился, на горизонте замаячили летние каникулы. Экзамены пролетели как один миг — Гарри было на них плевать. Результаты ожидались ужасные, но с каких пор для вступления в профессиональную квиддичную команду требовались хорошие оценки?       Рон, Гермиона и Джинни поддерживали его, как могли. Уходили, если ему требовалось одиночество. Сидели и тихо занимались своими делами, если ему хотелось тишины. Профессора кидали на него жалостливые взгляды, исключение составляли только Снейп и Риддл. На занятиях его словно не замечали, и Гарри не учился, пока не настали экзамены. И, похоже, на них он разочаровал всех.       Но его совесть молчала.       Похороны Сириуса назначили на первый день каникул. Гарри это решение устраивало как нельзя больше: оно согласовывалось с его планом.       Зеленые глаза устало пробежались по официальному пергаменту. Все, что требовалось от Гарри, это подписать его у Дамблдора, и тогда жизнь обещала наладиться. Английская команда Сенненские Соколы предложила ему место ловца. Другие команды тоже были хороши, но Сенненские Соколы были фаворитами Сириуса за их жесткий, бескомпромиссный стиль игры. Гарри ранее связался с владельцем и капитаном команды, и теперь намеревался принять предложение.       Он присоединится к тренировкам этим летом. Уедет сразу после похорон Сириуса. Он еще ни слова не говорил о своем решении друзьям, но искренне надеялся, что те его поддержат. Особенно Рон, которому будут доставаться халявные билеты на все матчи Соколов.       — Лимонные драже, — горгулья отодвинулась, открывая винтовую лестницу. — А здесь все как обычно…       Постучав в дверь и услышав свое имя, Гарри нерешительно вошел. В кабинете, напротив директора, сидел Риддл. Удивительно было видеть их вместе: Гарри всегда казалось, что профессор недолюбливает Дамблдора. Он не догадывался, что у обоих в кои-то веки нашелся общий интерес. Он.       — Гарри, мы как раз говорили о тебе, — Гарри побледнел и посмотрел на Риддла. Они не разговаривали с тех пор, как профессор назначил ему отработку, а потом был этот дракклов случай. И, судя по тому, что Риддл больше не рвался провести приватную беседу, чары забвения сработали, как положено.       Темные глаза внимательно посмотрели в его собственные.       — Правда, директор? — пальцы потеребили пергамент с ответом Соколов.       — Мистер Чейз связался со мной сегодняшним утром и сообщил любопытные известия, — Дамблдор выразительно изогнул брови и сложил пальцы домиком. Гарри поморщился: он надеялся успеть обсудить свое решение с директором до того, как это за него сделает владелец команды. — Он сказал, что вы подписали контракт на место ловца в его команде. Но самым удивительным были его слова о том, что к тренировкам ты приступаешь уже этим летом.       Гарри кивнул.       — Это так, сэр. Я только надеялся, что первым успею обсудить это с вами… — Гарри мельком взглянул на внимательно рассматривающего его Риддла. — Это хорошая сделка, сэр. И прекрасный заработок…       — Гарри, меня вовсе не твой заработок беспокоит, — Гарри глубоко вздохнул. Что ж, это было ожидаемо. — Меня беспокоит твое решение не возвращаться в следующем году в школу… Это ведь будет твой последний год.       — Сэр, мистер Чейз предложил мне нанять репетитора, чтобы восполнить пробелы в образовании, — Гарри на мгновение умолк. — Он даже согласен сам его оплатить, — быстро добавил он, заметив сомнения на лице Дамблдора. — Вы же знаете, как сильно я этого хочу…       — Не в этом суть, мистер Поттер, — подал голос Риддл, помешивая чай. Со своего места Гарри отчетливо видел огромное количество сливок в чашке. — Результаты ваших экзаменов в этом году довольно… плачевны. Как мы можем быть уверены, что вы получите качественное образование, занимаясь самостоятельно? — естественно, Риддл был против его решения, ведь он полагал, что у него есть год, чтобы изменить планы Гарри в отношении квиддича. И новость об уходе Гарри стала для него неприятной неожиданностью.       Дамблдор кивнул, копаясь в свитках на столе.       — «Отвратительно» по Травологии, — Гарри поморщился, поняв, что директор искал его оценки. — «Выше Ожидаемого» по Зельеварению и Уходу за магическими существами — между прочим, лучшие ваши оценки. Далее…       Гарри почувствовал, как запылало его лицо. Он не использовал на экзаменах свой дар, так что печальные результаты были прогнозируемы. Хотя тогда его это не волновало.       — «Слабо» по Чарам, «Отвратительно» по Защите от Темных Искусств, «Удовлетворительно» по Истории магии. «Отвратительно» по Трансфигурации, «Тролль» по Прорицаниям… — Дамблдор замолчал и отложил пергамент, расстроенно глядя на Гарри. — Иными словами, Гарри, ты провалил этот год.       Гарри закусил губу, упрямо глядя в окно позади директора.       — Вы не понимаете, сэр. Я нуждаюсь в этом. Мне никогда не быть как Гермиона, не занимать верхних позиций в реестре результатов экзаменов. Школа ни в малейшей степени не привлекает меня. Все, что я хочу, это летать.       — Думаю, Гарри, ты слишком рано хочешь сесть на метлу. Смерть Сириуса нанесла жестокий удар тебе, но это не повод, чтобы опрометчиво все бросить. И твои родители, и Сириус были выдающимися волшебниками, получившими превосходное образование…       — И посмотрите, что в итоге они получили, — перебил Гарри, не скрывая горечи. — Я не мой отец, сэр. У меня есть дар…       — Да, у вас действительно есть дар, — Риддл вновь наградил Гарри пристальным взглядом. — Дар, который необходимо изучать и развивать под внимательным и осторожным руководством.       Гарри молчал, разглядывая профессора и пытаясь сообразить, что тот имел в виду.       — У меня дар играть в квиддич, директор, — наконец перевел он свое внимание на Дамблдора. — И это то, чем я хочу заниматься по жизни.       Он видел, что Дамблдор уже готов ему уступить, и почувствовал, как его сердце забилось чаще от радости.       — Профессор Дамблдор, я обещаю, что поправлю свои оценки на проходные на занятиях с репетитором. Или вернусь в Хогвартс.       Дамблдор внимательно посмотрел на него, точно пытаясь разглядеть что-то в глубине его души. Гарри посмотрел ему прямо в глаза, демонстрируя волю и решимость, искренне надеясь, что старик разрешит ему покинуть Хогвартс.       — Хорошо, Гарри, — Гарри едва сдержал усмешку, когда услышал недовольное шипение Риддла. — Осознавая, насколько это важно для тебя, я позволяю тебе уйти.       — Директор, — опасно-вкрадчиво заговорил Риддл. — Особые условия для студента… на вас это так не похоже…       Профессор пристально посмотрел на Гарри, и тот увидел в его темно-синих глазах опасное обещание. Обещание полного обладания им, Гарри Поттером.       Гарри отвернулся от Риддла и наградил директора сияющей улыбкой.       — Спасибо, сэр. Я никогда этого не забуду.       Дамблдор кивнул и благосклонно улыбнулся в ответ, сверкнув глазами.       — Если это принесет тебе счастье, мой мальчик, то так тому и быть. Я желаю тебе только лучшего.       Гарри молча склонил голову. Директор всегда был его другом, насколько это вообще было возможно, и сейчас ему тонко намекнули об их старой, давней, но такой крепкой связи. Риддл опять недовольно выдохнул и, раздраженно отставив чашку, поднялся.       — Не забывай писать мне, Гарри.       — Не забуду, директор, ни в коем случае.       Гарри на прощание послал еще одну улыбку директору и вышел из кабинета.       На сегодня был назначен последний матч этого года — между Гриффиндором и Рейвенкло, — и мистер Чейз обещал на нем присутствовать вместе с капитаном Соколов. На время после игры была назначена небольшая пресс-конференция и подписание контракта. Пожалуй, это было единственным, что сейчас интересовало Гарри, отгородившегося от всего мира после смерти Сириуса.       Он уже направлялся в сторону раздевалки, чтобы переодеться к игре, как чья-то рука схватила его за запястье. Гарри резко развернулся и в изумлении воззрился на профессора Риддла.       — Сто баллов Гриффиндору, — сказал он, намеренно касаясь плеча Гарри.       Гарри замер, оглушенный, пока до него не дошло, почему Риддл наградил его аж сотней баллов.       Я верну сто баллов Гриффиндору, если ты примешь участие, и заменю отработку у Филча на отработку со мной.       У него не было никаких отработок ни у Филча, ни у Риддла из-за смерти Сириуса, но… он получил назад сто баллов.       Выходит, Риддл знал.       Он каким-то образом сумел обойти заклинание Гарри и запомнить все, что произошло на Турнире.       — Нет, профессор! — Гарри с бешено колотящимся сердцем бросился вслед удаляющемуся мужчине. — Пожалуйста, профессор Риддл! Постойте! — едва не задыхаясь, он ухватил профессора за мантию.       Риддл развернулся, и Гарри непроизвольно отпрянул назад. От профессора волнами исходила опасность, сейчас он ничем не напоминал простого преподавателя, пившего чай в кабинете директора.       — Ты Волхв, — аристократически тонкие пальцы Риддла с немыслимой силой сжали руки Гарри, притягивая парня к себе. Студенты, проходящие мимо, с недоумением оборачивались на пару. Никто никогда не видел их, стоящих столь непозволительно близко друг к другу. Слишком странным это было: ни профессор Риддл никогда ничем не выделял Гарри Поттера, ни Гарри Поттер никогда не позволял себе непочтительности по отношению к профессору.       Риддл с видимым сожалением выпустил Гарри, чтобы бесцеремонно схватить его за рукав мантии и так потащить за собой вниз по лестнице. Тот молчал, не зная, как воспринимать происходящее. Магия профессора, ставшая такой ощутимой, и жалила, и ласкала его, и, хотя Риддл уже взял себя в руки, Гарри все еще отчетливо ее ощущал.       Профессор втолкнул его в свой кабинет, и дверь громко захлопнулась за ними. Гарри затравленно на нее оглянулся, спасаясь от обжигающего взгляда темно-синих глаз.       — Боевые Волхвы… они столь редки… и столь желанны… — шепот Риддла был полон неотвратимой, смертельной опасности и тайной жажды.       — Не говорите об этом никому, умоляю, — тихо и отчаянно попросил Гарри. В голове пульсировало лишь одно слово, выцепленное из разговора. Волхв. Он наконец узнал название своей… болезни. Мордред и Моргана, он даже человеком себя назвать больше не мог, будучи драккловым волшебным существом.       Глаза Риддла вновь вспыхнули багряным огнем, и Гарри прижался к двери.       — Ты скрыл этот факт ото всех? И никто не знает, даже Дамблдор и твои друзья? — ответом ему стало молчание, что явно доставило Риддлу удовольствие. — То, чем ты владеешь, Гарри, — величайший дар. Почему ты так негативно к нему относишься, точно это страшное проклятье?       — Потому что это оно и есть, — гневно прошипел Гарри. — Я ненавижу этот «дар», он темный и опасный. И от него одни неприятности.       Зеленые глаза напряженно следили за возбужденно шагающим взад-вперед Риддлом. Он казался взволнованным, но Гарри отчетливо видел в его движениях довольство.       — Даже не думайте заполучить меня в свои руки, этого никогда не случится. Я твердо намерен свалить отсюда, посвятив себя квиддичу, — он посмотрел на застывшую спину Риддла. — Я был бы очень признателен вам, если все это останется только между нами.       Гарри открыл дверь и вышел, чувствуя взгляд профессора.       — Это не последняя наша встреча, — произнес Риддл с вожделением.       — Я знаю.       И Гарри стремительно зашагал прочь от этого страшного человека.