This one for pain, this one for the hate

Сто два новых сообщения от Юнхена. Пятьдесят три «Привет», тридцать восемь «Ты где?», пять «Твое расписание так забито?», три «Не злись», одно «Пойдемте куда-нибудь втроем», одно «Ты не так все понял» и одно «Прекрати уже». Ханбину нужен оранжевый карандаш. Как назло, оранжевый цвет кажется самым подходящим, чтобы закончить пять листов раскраски. Каждый раз, когда он начинает новую, ему нужен оранжевый. Сто третье сообщение «Ты идиот?» заставляет Ханбина раздраженно дернуться. Он прижимает наушники плотнее к ушам и делает музыку громче. Сто четвертое «Позволь ему все объяснить» приходит в тот момент, когда Ханбин пересекает порог канцелярского магазина. Он подумывает купить новые карандаши и выбросить все, кроме оранжевого. Но здесь нет ничего похожего, а делать так, чтобы один карандаш выбивался из других и все время раздражал этим, Ханбину не хочется. Он рассматривает все варианты, но то, что подходит по форме, рисует совсем тусклым цветом. Похоже, у Юнхена талант находить вещи, которые не продаются больше нигде. Сто пятое «Не заставляй меня злиться» заставляет Ханбина замереть посреди торгового зала. Ему не все равно. Он понимает, почему Юнхен так поступил, и в глубине души благодарен за это. Точнее, был бы благодарен, если бы все действительно получилось. Ханбин прекрасно понимает, что так же, как из жизни исчезают старые люди, в нее приходят новые. Чжинхван говорил, что у него есть хорошие приятели в университете, но никогда не выделял кого-то одного, и это слишком неожиданно – видеть рядом с ним незнакомого друга. Что-то похожее он испытал, когда у Юнхена впервые появилась девушка, и то количество времени, которое они проводили вдвоем, резко сократилось. Но Чживон – не девушка. Как показывает практика, девушки приходят и уходят, а друзья остаются. Если он рядом с Чжинхваном, значит, они действительно многое пережили вместе. Оранжевый. Срочно нужен оранжевый. Ханбин обходит все известные ему магазины, пока не понимает, в чем дело. Ему не нужен какой-то другой карандаш. Ему нужен тот, который уже наверняка валяется в какой-нибудь помойке, выброшенный за ненадобностью. И это бесит. Юнхен молчит. Или злится, или нашел то занятие, которое приносит больше отдачи, чем сообщения в пустоту. Ханбин чувствует себя виноватым перед ним, и это так ново, что он не знает, как себя вести. Он слишком зол на себя, чтобы извиняться перед кем-нибудь другим. После часового молчания Ханбин пишет Юнхену «Привет», но ответа так и не получает, что удивительно. Юнхен злится по-настоящему очень редко, и сто пять сообщений без ответа для него – не такой уж большой повод. Ханбин пишет «Привет» еще двадцать пять раз с перерывом в несколько секунд. Он стоит прямо посреди людного тротуара, и некоторые люди шипят ругательства сквозь зубы, когда им приходится резко уходить в сторону, чтобы не врезаться. Ханбин еще недолго смотрит на экран и со вздохом убирает телефон в карман толстовки. Чему посвятить этот день, он даже не представляет, и отсутствие оранжевого карандаша делает бессмысленным любое занятие. Это уже похоже на навязчивую идею. Но Ханбину слишком нравится быть чем-то занятым. Это делает само существование несколько более значительным, чем обычно. Ханбин заходит в уже знакомую кофейню, снова заказывает холодный кофе и раскладывает перед собой раскраску и карандаши. Пролистывает незаконченные страницы и открывает новую. Хмыкает от мысли, что здесь тоже понадобится оранжевый, плотно прижимает наушники к ушам, чтобы не позволить ни одному звуку пробиться сквозь них, и начинает с зеленого. Мысль, что окружающему миру никогда не стать таким ярким, приносит смутное удовлетворение. * Юнхен забирается в глубокое кресло, не имея никакого понятия, что такая вещь может делать на кухне, но признает, что это удобно: можно сидеть с комфортом и наблюдать, как кто-то готовит. С готовкой у Чжинхвана не очень. Юнхен подозревает, что он впервые взял в руки нож только после возвращения сюда. Такой же баловень домашней кухни, как и Ханбин, разве что ценит это намного больше. Юнхен никогда им не завидовал, но временами встречался только с теми девушками, которые хорошо готовили, не особо обращая внимание на внешность. - Где твой друг? – невзначай спрашивает Юнхен. Он, конечно, может сказать «Чживон», но получается только так, именно тем тоном, который заставляет Чжинхвана неестественно выпрямиться. - У него собеседование сегодня. Получается слишком бодро. Мобильник разрывается от бесконечных «Привет» от Ханбина, но Юнхен с мстительным удовольствием прочитывает каждое сообщение и ничего не отвечает. Он уже не так сильно злится, но, тем не менее, общаться с младшим пока не тянет. Пусть побудет один на один со своим сложным характером. - А твоя работа? – спрашивает Юнхен, разглядывая множество магнитов на холодильнике. На большинстве из них какие-то мотивирующие надписи, остальные явно приехали вместе с пиццей или какой-то другой едой на заказ. - Я фрилансер, - спокойно отвечает Чжинхван. – Сейчас могу ездить в офис только раз в месяц. - Зачем тебе столько свободного времени? – безразлично спрашивает Юнхен. - Я не говорил, что это время будет свободным, - пожимает плечами Чжинхван. Но в атмосфере вокруг него что-то неуловимо меняется. Когда он становится таким… Собранным? Юнхен чувствует возрастную пропасть между ними, несмотря на то, что младше всего на год. Вся эта разница исходит из характеров и проявляется в мелочах. Чжинхван с двенадцати лет носился с ними, как с младшими братьями, и поэтому взрослел в три раза быстрее, чем обычные люди. Занимался с ними спортом, делал домашние задания, объяснял простые вещи и отвечал на миллионы дурацких вопросов. Чжинхван говорил с родителями Ханбина, чтобы те позволили ему заняться музыкой. Чжинхван уговорил родителей Юнхена позволить им жить отдельно. Чжинхван сделал столько всего, что его можно похоронить под грузом благодарности. И, конечно же, глупо злиться на то, что у него есть новый друг. Юнхен до сих пор чувствует себя виноватым, но не знает, как избавить старшего от неприятного осадка от первой встречи. Дверь в комнату Чживона приоткрыта, и когда Юнхен возвращается на кухню из туалета, то замечает в углу гитару. Он еще вчера словил себя на мысли, что в Чживоне есть что-то, схожее с Ханбином, но при всем при этом они очень разные. Только сейчас Юнхен начинает понимать, что не только они скучали и не только им не доставало семьи. Проблема в том, что в Чжинхване больше взрослого, чем в них с Ханбином вместе взятых. Юнхен становится за спиной старшего и кладет голову ему на плечо, так же пристально рассматривая неровные, но старательно нарезанные овощи. - Ты не должен снова посвящать нам все свое время. Это будет несправедливо. Чжинхван вздрагивает, после чего покорно позволяет забрать у себя нож. Юнхен дорезает овощи через него, как будто ему совсем ничего не мешает, и у него получается намного ровнее и аккуратнее. Как у человека, который по ночам работает на кухне ресторана. Или как у человека, который почти всю жизнь готовит себе сам. - Я не смогу посвящать время себе, пока вы не будете в порядке, - растерянно отвечает Чжинхван. - Мы в порядке, - Юнхен почти насильно усаживает его в кресло и достает сковороду. – Ты нужен нам, потому что ты наш друг, а не потому, что у нас много проблем. Он мысленно просит не принимать во внимание проблемы Ханбина, но совершенно понятно, что Чжинхван не успокоится, пока не увидит младшего счастливым. Пусть и состарится раньше, чем это произойдет. Юнхен не любит готовить для кого-то, потому что занимается этим на работе каждую смену, но сегодня особенный раз, когда он действительно вкладывает какие-то эмоции в готовку. - Ты всегда можешь снова переехать ко мне, - замечает Чжинхван, наблюдая за тем, как уверенно Юнхен роется в их холодильнике, попутно скидывая в мусорку испорченные продукты. - Не могу, - легко отвечает Юнхен. – Не хочу. Он надеется, что его слова оставляют за собой только понимание, но Чжинхван выглядит слишком грустным. - Ты никогда не заведешь семью, если будешь носиться с нами, - Юнхен отвлекается от своего занятия, чтобы потрепать старшего по волосам. – Подумай об этом. Если Ханбин привяжется к тебе снова, то тебе придется жениться на нем. По-другому не получится. Чжинхван тихо хмыкает, признавая, что в его словах есть доля правды. Привязанность Ханбина к близким людям можно без раздумий назвать ненормальной, только сложно сказать ему об этом в лицо. Это все равно что упрекать братьев и сестер в том, что они тебя любят. Никто из них не поймет. - Тогда мне придется ждать, пока он созреет, - легкомысленно говорит Чжинхван. Юнхен фыркает, и только в этот момент напряжение, витавшее между ними весь день, куда-то улетучивается. Насовсем. * Когда Ханбин замечает тень на столе и стаскивает наушники, подумав, что от него что-то хочет официантка, его посещает чувство дежавю. Чживон поворачивает голову и смотрит на него с меланхоличной улыбкой, погруженный в свои мысли. Только сегодня он выглядит не как помешанный на хип-хопе подросток, а как скучный офисный служащий. Белая рубашка застегнута под горло, галстук немного спущен, черный пиджак висит на спинке стула. - Привет. Чживон здоровается так, будто они уже целую вечность знакомы и видятся каждый день. Ханбин смотрит на него в упор, не понимая, чего от него хотят. Со вчерашнего дня нежелание знакомиться и контактировать с кем-либо совершенно не изменилось. После трехчасового молчания Юнхен прислал фотографии еды, совершенно случайно захватив в кадр руки Чжинхвана. Ханбин злится на себя за то, что не может быть с ними. Чживон со своей раздражающей улыбкой совсем некстати. Он вертит между пальцами оранжевый карандаш. Ханбин сглатывает, потому что никогда в жизни не пересилит себя ради просьбы, но все же чувствует облегчение. - Это твое, - будто прочитав его мысли, говорит Чживон и вместо того чтобы передать карандаш в руки, кладет в открытый пенал. На пару секунд Ханбин чувствует смущение из-за эмблемы «Hello Kitty», но тут же вытряхивает его из мыслей, как пыль из старого коврика. Чживона вообще не должны волновать такие вещи. Он никто. - Что ты здесь делаешь, – недо-спрашивает Ханбин. Он чувствует себя немного обязанным, но желания рассыпаться в благодарностях все равно не возникает. Неформальная речь заставляет Чживона улыбнуться шире. - Возвращался с собеседования, решил зайти. Мне вчера здесь понравилось. Чживон ворошит волосы рукой и без аккуратной прически, наконец, становится похож на себя самого. Ханбин пытается нащупать напряжение, но не чувствует ничего такого, что заставило бы хотеть сбежать. В конце концов, Чживон может сидеть рядом часами, если не будет надоедать и загораживать свет. - Тогда что ты делаешь здесь, – Ханбин кивает на пространство рядом с собой, намекая на то, что вокруг полно свободных мест. - Не люблю быть один. Ханбин хочет сказать, что у одиночества полно плюсов, например, никто не раздражает своей болтовней, но почему-то молчит. Чживон выглядит как человек, который пойдет и утопится в тот момент, когда его все оставят. И о том, что в таких случаях нужно идти к друзьям, а не к тем, кто тебя едва знает, Ханбин тоже решает промолчать. Он далеко не альтруист, просто пытается понять, что такого есть в Чживоне, что Чжинхван называет его своим другом. Что такого есть в Чживоне, раз Чжинхвану хочется проводить с ним много времени. Что такого есть в Чживоне, раз Чжинхван никогда им ничего не рассказывал о нем. - Как прошло собеседование. Чживон удивленно приподнимает брови, потому что не сразу понимает, что это вопрос. Или не ждет подобного интереса. - Плохо, - отвечает он, смущенно кашлянув в кулак. – Я не знаю, что нужно отвечать, когда спрашивают, почему я считаю, что подхожу им. За одно предложение он два раза меняет позу и непрерывно делает какие-то жесты руками. У Ханбина создается впечатление, что Чживон не способен сидеть смирно и слушать, когда ему что-то рассказывают. Наверное, настоящее наказание для людей, которые пытаются разговаривать с ним серьезно. Эта мысль почти заставляет Ханбина улыбнуться и совершенно точно смягчает что-то внутри. - Что бы ты ни говорил, они смотрят на твою уверенность в себе, - пожимает плечами он. – Никто не будет брать тебя из-за твоих причин работать. Если ты не кажешься целеустремленным, никто не захочет делать из тебя козла отпущения и сваливать всю грязную работу. Чживону эти слова явно нравятся, потому что он успевает окончательно ожить, пока Ханбин говорит. Или, возможно, ему, как комнатному растению, просто нужно немного внимания, чтобы найти в себе силы потянуться к солнцу. Ханбин не знает ничего о нем. И не знает ничего, что позволило бы строить предположения. И, наверное, все так же не хочет знать. Но Чживон неожиданно произносит: - Я хочу быть твоим другом. С Ханбином такое точно впервые, потому что и Юнхен, и Чжинхван появились в его жизни сами собой, не договариваясь о том, что когда-нибудь они будут друзьями. - Почему ты считаешь, что подходишь мне, - почти насмешливо спрашивает он, совершенно точно зная, что Чживон растеряется, вспомнив свою сегодняшнюю неудачу. Но Чживон улыбается еще шире, и это делает его похожим на счастливого мультяшного кота. - Потому что я хотел дружить с тобой с того момента, как впервые о тебе услышал. Потому что я – лучшее, что может с тобой случиться. И, - он фыркает в ответ на какие-то свои мысли, - Вам никогда не придется жалеть о том, что Вы приняли меня. Эта уверенность заслуживает десяти баллов из десяти. Ханбин хмыкает. И с каким-то странным облегчением сдается. - Оставьте свой номер, - он протягивает Чживону раскраску и оранжевый карандаш. – Мы сообщим Вам о втором этапе собеседования. В тот момент, когда сдержать смех становится уже невозможно, Ханбин понимает, что у него с самого начала не было выбора.