Even if the sky fall down

Подойди ближе. Дай мне рассмотреть до мельчайших деталей твое лицо, привлекательнее которого я в жизни не видел, дай мне утонуть в твоих глазах, которые отражают столько эмоций, что можно легко забыть обо всем на свете, следя за их переливами. Ударь меня, если хочешь. Позволь почувствовать силу твоих рук хотя бы так, если не можешь по-другому, если не можешь обнять - так крепко, что не вырваться, да и незачем вовсе, с радостью провел бы в таком положении вечность. Беги дальше по жизни с такой же неутолимой жаждой адреналина и приключений и просто разреши мне следовать за тобой. Я почти всегда молчу, когда мы не одни. Причина не только в моем характере, но и в боязни выдать голосом или неосторожным словом свои чувства перед друзьями. При этом с тобой я говорю почти без страха, уверенный, что ты в любом случае ничего не поймешь, и даже не знаю - хорошо это или плохо. Сердце глупое, кажется, намеревается проломить грудную клетку однажды, столь огромно в нем желание быть с тобой. Не просто проводить время рядом, как сейчас, а знать, что ты мой. Ощущать твою любовь и отдавать свою, которая так сильна, ненормальна, безумна, что раздирает меня изнутри, до крика, который никто не услышит, до слез, которые никто не увидит. Потому что не надо ни одной живой душе знать об этом, особенно тебе. Я терплю твое равнодушие - по-дружески ты-то любишь меня, это неоспоримо, очевидно, драгоценно и больно, но это и все, - но презрения и неприязни я не вынесу. Мне хватило одного долгого раза, пережитого чудом и разрешившегося благополучно. Тогда казалось, будто небо упало и раздавило меня так, что не осталось почти ничего. Следующего раза, тем более по такому поводу, я не выдержу определенно. Я хочу оставаться твоим другом, раз невозможно ничего большего. Всегда быть рядом, защищать, оберегать от опасных глупостей, делать для тебя все, что возможно, и хотя бы частично то, что невозможно. Умру за тебя с радостью, ничуть об этом не пожалев, если потребуется, и буду продолжать присматривать за тобой в виде какого-нибудь духа - вот уж никогда не верил особо в мистику, но почему-то не сомневаюсь, что так и будет. Ты бы, наверное, врезал мне за подобные рассуждения, ты всегда волнуешься обо мне... Но мне плевать на себя, значение имеешь только ты, мой глупый, бесшабашный, яростный и смешливый, грозный и милый Хаято. *** Больно до сумасшествия, до огненных пятен перед глазами, до спазмов во всем теле. Я лежу на грязном полу какого-то заброшенного склада, куда меня отволокли в ходе очередной драки, в которую я ввязался, чтобы отвлечь банду, преследовавшую тебя на улице. Темнота и тишина заставляют задумываться, не умер ли я еще, как вдруг безмолвие разрывают торопливые шаги, любимый голос хрипло зовет по имени, из мрака выплывает родное лицо - и я понимаю, что просто неприятели ушли и снаружи успело стемнеть, а я жив, нахожусь в твоих заботливых руках, и поэтому - несмотря ни на что - почти счастлив. Боль притупляется, становится практически неощутимой, как неощутим холод для человека, засыпающего вечным сном от мороза. Ты осторожно касаешься, обнимаешь, и мне тепло и хорошо, хочется бесконечно смотреть на тебя, но глаза закрываются, являя миллионы красных точек под закрытыми веками, постепенно гаснущих и заволакиваемых тьмой. Внезапно лицо обжигает сильная пощечина, вырывая из забытья, а затем и вторая, заставляя глубоко вдохнуть, закашляться, скривиться от боли, вцепиться в твой рукав. Открыв глаза, осознаю, что ты плачешь, и это совершенно невероятное событие обрушивается на меня ударом безжалостнее, чем перенесенные раньше. Вглядываешься в мое лицо, трясешь за плечи и кричишь, чтобы я не смел больше так делать. Чтобы я, идиот, не смел так пугать тебя и навлекать непосильные неприятности на себя. Что не переживешь, если со мной что-то случится, потому что я дорог тебе. Все кружится в голове, а на душе так горько от того, что я причинил тебе боль, и я твердо обещаю себе никогда не повторять столь опасных вещей, быть готовым вовсе не умирать, а жить ради тебя. Слабо улыбаюсь, обнимаю за шею одной рукой, другой ласково стирая с твоих щек слезы, приподнимаюсь и прижимаюсь разбитыми губами к твоим, вдыхаю знакомый запах, наконец-то достаточно близко, чтобы почувствовать его полностью, поглаживаю тебя кончиками пальцев. Думай что пожелаешь, я не могу удержаться от этого порыва, когда он кажется единственно правильным и необходимым. Презирай меня, оттолкни меня, если не сможешь принять - я все равно останусь на твоей стороне. Но ты не отталкиваешь. Бережно подхватываешь под спину, придвигаешься ближе и отвечаешь на поцелуй, аккуратно, стараясь не потревожить раны, согреваешь дыханием, ласкаешь языком. И небо разбивается, падает грудой обломков, но они невесомые, как летний нежный дождь, и сияющие, как частицы чистого солнечного света. Отстранившись на миг, шепчу о том, что люблю тебя, и прошу прощения, сам уже не в состоянии вспомнить, за что. И снова ты отвечаешь - также тихо говоришь о любви, о том, что я дурак, каких свет не видывал, и еще какие-то приятности, совсем несвойственные тебе обычно, но я уже мало что различаю, потерявшись в твоих глазах, полных решимости, нежности и тепла. Подаюсь вперед и опять целую тебя, уже без страха и отчаяния, обвиваю руками, превозмогая боль в теле, ощущаю твои объятия, разомкнуть которые, кажется, не способно ничто в мире. Небо собирается из осколков заново, прочнее прежнего, чистое и безоблачное. Но если когда-нибудь оно снова надумает рухнуть - мы встретим это вместе. И непременно выстоим.