Узники судьбы

Он вновь с тоской обвел взглядом смыкающиеся вокруг стены. Выхода из положения не было – вновь над ним довлело уже знакомое и такое неприятное чувство давящей безысходности. Оставались считанные минуты до того, как конвой начнет препровождение в Имперский город… Пожалуй, есть некая горькая ирония в том, что городская тюрьма будет первой увиденной постройкой на пути. Впрочем, какая разница? Сам он, весь этот белокаменный массив с башней, видной из любой точки Имперской провинции, был тюрьмой. Высокие крепостные стены смыкались над ничего не подозревавшими горожанами, а Башня Белого Золота была, казалось, вышкой часового, неустанно следившего за порядком в своем заведении. И там, в этой имперской тюрьме ему и предстояло провести весь остаток своей жизни – ему, так любившему свободу и вольный дух зеленых лугов Сиродиила. Аэдра, даэдра… миром правит лишь одно злобное и жестокое божество, имя которому – Ирония. Он бессильно уронил руки на колени. Вероятно, они уже ждут его – стража, почетный караул на пути к концу прежней жизни. Можно сказать, последняя дань уважения тому, кем он совсем скоро перестанет быть. Или первая ласточка того, во что превратится теперь его жизнь? - Я не готов к такой участи, - почти беззвучно прошептал он. – Скажите мне, Девятеро, почему именно я? Нет ответа. Как и всегда. Каждый человек сам выбирает свою судьбу… но иногда судьба выбирает человека. Что делать тому, на кого пал жребий, кроме как следовать ему? Он перебрал в уме всех тех, кто, как ему было точно известно, были отмечены судьбой в нелегкий час – все они начинали свой путь, распрощавшись с прежней жизнью, попав в то же положение, что и он. Безымянный герой времен Имперского симулякрума, Нереварин… все они были узниками судьбы и обстоятельств, все они начинали свой путь, будучи неизвестными людьми, которые волей случая родились под теми звездами, что не оставляли им выбора. Так получилось и с ним… наверное. - Я не Нереварин и не спаситель Империи, - усмехнулся он в пустоту. – Я обычный человек, который, не ведая ни о чем, жил спокойной жизнью. А теперь вот жизнь эта подошла к концу. Можно было утешить себя тем, что все пленники судьбы начинали свой путь к величию именно с этой белокаменной тюрьмы в сердце Тамриэля – но о каком величии идет речь в его случае? Не стоит тешить себя судьбой о своем великом предназначении; он – лишь фрагмент детской головоломки из составных частей, деталь механизма. Что толку, если этот механизм создан самой судьбой, если каждое живое существо занимает в Нирне именно свою нишу? С каким бы удовольствием он предпочел послушать беседу о том, что по этой теории даэдра потому и чужды земному плану бытия, что нет им места в этой головоломке. Многие ли заключенные утешают себя мыслью, что они тоже занимают свою нишу? Именно. - Я – ошибка, - тихо сказал человек сам себе. – Я как те, о ком складывали легенды в Морровинде – прошедшие половину пути до того, чтобы стать воплощением героя древних песен и погибшие, потому что у судьбы не было для них дальнейших планов. Им овладело жгучее желание так и сидеть тут, в этой келье с догорающей свечой, сидеть и ждать, что конвой вдруг забудет о нем и оставит здесь – а дверь так и останется не заперта. Но если сейчас ее запирать незачем – двое вооруженных охранников и так задержат кого угодно – то рассчитывать на такую удачу после их отбытия не следует. Все пустое. Выбора нет. Незапертая дверь тихо скрипнула за его спиной. Он сжал кулаки и сомкнул челюсти, чтобы подавить чуть было не вырвавшийся стон отчаяния. Пришли. Вот и все. На его плечо опустилась рука. Пересилив себя, он поднялся со стула. Пожилой лысеющий человек с грустными глазами, его главный тюремщик смотрел на него чуть ли не с сочувствием. - Я готов. - Кортеж ждет, ваше величество. Мы ждем лишь вас… - Джоффри выдержал приличествующую смене тона паузу и продолжил гораздо менее официально. – Ваш отец гордился бы вами, сэр. Мартин Септим начинал свой путь в Имперский город, на коронацию.