Как есть - так и есть

Наверное в каждом городе, будь то мегаполис, или такой, как наш захолустный kultyr und instrie centrum (на память некстати приходят фразы, вбитые в голову на уроках немецкого в школе), есть такие вот отвратительные районы: серые и пыльные, когда ясно, и чавкающие грязью и тоской, как сегодня в дождь. Длинная, многокилометровая объездная улица. По одну сторону заводы — ровесники питекантропов, выставляющие напоказ ржавые, изломанные перекрытия и многочисленные, по большей мере, выбитые окна. Одно слово — развалины. Странно, но за их стенами какой-то лязг и грохот, всположи электросварки. Эти полутрупы по утру заглатываю тысячу-другую тех, кому за сорок и старше, работающих тут лет по двадцать за жалкие зарплатки, или почти за так — деньги все равно всегда задерживают. Это еще называется «дотянуть до пенсии». Вонючие столовки, станции техобслуживания, заправки. По другую — бурого кирпича, так называемые, хрущобы. Первые этажи — полуподвалы: подоконники вровень с тротуарами. Вот так счастье привалило тем, кто вынужден тут обитать (сказать «жить» язык не поворачивается). Окна всегда мутные, заляпанные грязью, еще и зарешеченные — попробуй, проветри. Вид из окна — ноги прохожих. Жить тут — поневоле опустишься. И через раз на подоконниках, за стеклами, горы грязной посуды. Ее наверное, просто некуда ставить — кухни здесь крохотные. Но квартирующим на остальных четырех этажах не намного светлее: здесь пыль, серой дымкой, постоянно висит в воздухе, скрипит на зубах, набивается в нос, который от этого бетонируется черными «козами». Дождь прибивает пыль к асфальту и замешивает бурую кашу-малашу, покрывающую тротуар слоем сантиметра три, по этой жиже всегда скользит обувь и, если не привык удерживать равновесие — обязательно вываляешься. Несколько жалких магазинчиков, дизайна совок-forever, санстанция, хлебозавод, аптека — вот и все местные достопримечательности. А еще — рабочие общаги. Тут они сохранились, и в них даже живут. А с торца — неизменная мастерская «Изготовление ключей» и подвальчик «Одежда из Европы». Антигрибковой обработкой несет аж на тротуар. Рев огромных машин не смолкает ни днем, ни ночью. Людей на улицах никогда не бывает. Разве только на остановках маршруток. А если встретишь местных аборигенов, не будучи сам одним из них — глубоко пожалеешь. Каким ветром может занести сюда, когда ты студент с суффиксом «ка», и твой папа только вчера привез денег, которых должно было хватить на неделю, хотя бы на еду, проезды и так далее? Кто учился — знает силу слов «Кто не сдал на коридор-крышу-аудиторию-благотворительность-практику-медосмотр-блаблабла». Один день — и карманы вычищены. В общем — такой себе узаконенный рэкет. Сегодня денег уже нет —, а есть-то хочется. У родителей просить — фиг — лучше удавиться. Там младшие сестрички — они тоже жить хотят. Поэтому я и здесь: ищу офис, где предлагают работу для девушек-студенток, желательно, со знанием иностранных языков. Я и раньше подрабатывала до восемнадцати лет моделью: рост, фигура и внешность позволяют заниматься этим и сейчас, но я не хочу. До совершеннолетия не заставляют спать с мужиками, а после — заключай контракт, в который обязательно входят эскорт услуги. Я так не смогу. Видели бы вы этих козлов на корпоративах и вечеринках. А офис-то в магазине. Ну и лабиринт здесь: коридоры, подсобки, подвалы. Мне сказали — надо подняться на второй этаж. Закрыто. В ответ на мой звонок, появился охранник. — Вам кого? — вежливо поинтересовался он. — Я по объявлению. — Раньше восьми вечера никого не будет. Что ж, придется наведаться еще раз.