Ловушка.

Теперь сознание младшего просто заходилось в каких – то порывах, заставляло вырвать из горла приятную истому, которая тут же разогрела и без того накаленную атмосферу до предела. Уже сбиваясь в дыхании, на какие – то дикие и безудержные порывы, на которых обычный смертный уже давно слег в могилу – сердечная мышца билась в конвульсии и содрогалась о белоснежную клетку ребер. - Да… что ты себе позволяешь, Винсент? – с дрожащей ноткой в голосе произнес Гилберт и опустил руки, пытаясь прийти в себя после такого сумбурного действия. - Я больше так не могу… Я все это время надеялся, что ты догадаешься о моих чувствах, я старался намекнуть как можно понятнее. - Брат, да ты бредишь, - чуть поморщился брюнет и поднялся на ноги, - Ты только за этим позвал меня сюда? - уже еле как перебирая в голове нужные слова, юноша попытался пересечь остатки того малейшего расстояния, что разделяло двух братьев, и в последний раз взглянуть в эти различные, но до боли родные глаза. – Ты же прекрасно знаешь, что это неправильная любовь, она все равно ни к чему не приведет. Поэтому, можешь даже не рассчитывать на взаимность с моей стороны. Тот поцелуй – ошибка. А теперь, думаю, мне стоит проститься. - Знаешь, я ведь могу быть и жестоким. – Ледяным голосом ответил Винст, - Пусть люди и не меняются в своей сущности, но они могут изменить мнение о ком-то. Даже если я никогда не добьюсь от тебя взаимности, мне совсем не мешает получить удовольствие с тобой! – Таким чужим и стальным голосом продолжал начатое блондин. - О чем это ты, черт возьми? – немного опешил брюнет и инстинктивно сделал пару шагов назад – такой странный тон брата заставлял призадуматься – а правильно ли будет находиться с блондином на таком близком расстоянии, особенно – в такие минуты, пока его поведение переходит рамки привычного? А слова? Разве они не могут вводить в страх, заблуждение? Ну, можно было сказать на данный момент только одно – такого Винсента он видел впервые. За столь долгое отчисление собственных дней, Гилберт только и видел в своем брате ласку, доброту, даже некие оттенки нежности, если не считать изрезанный и порванных плюшевых зайцев. А что же делать теперь? – Ты же вроде не пьян, чтобы говорить мне такое… - Я тебе еще раз повторю, даже если я горю к тебе чувством нежности и преданной любви, не стоит этим пользоваться! Я могу быть очень бессердечным и безразличным, но я всегда добиваюсь желаемого. – Голос так и пылал арктическими льдами, а в глазах появилось почти никому незнакомое выражение чуть ли не ненависти. С этими словами он схватил витающего в прострации брата и одним рывком сдернул с мягкой обивки кресла. Столь резкий выпад рукой заставил Гилберта не то, что подняться с законного места – от такого неожиданного поворота событий, тело брюнета перевесило сам стол, заставляя того упереться животом о деревянную поверхность. – Да ты просто обезумел! Одумайся, прошу тебя! - И не подумаю! – Эта наглая интонация заставила бы любого нервно передернуться, - Раз ты не хочешь по-хорошему… Будет больно! - Блондин с такой силой сжал руку брата, что кости жалобно захрустели, прося пощады. А младший не ответил. Не издал ни единого звука, не позволил гортани дать слабину и заскулить подобно щенку, дабы разжалобить хозяина в лице брата, который так безжалостно сжимал кость с насаженным мясом. – Винст, да что ты вытворяешь, решил мне руку сломать, да? Поверь, этим ты все равно ничего не изменишь… - прохрипел брюнет и опустил голову на протянутую руку. - Ха-ха, ты очень смешен! – Стальным голосом ответил белобрысый и только сильнее стиснул пальцы. Казалось, если руку сдавить еще хоть на миллиметр, кости не выдержат и с треском разлетятся в дребезги, - Что, больно? Но со сломанной рукой ты будешь сопротивляться меньше. – Винст все еще не разжимал руку, хотя пальцы брюнета посинели. Если Винсент так лихорадочно пытался сжать руку родного брата, то брюнет на этот счет только и мог, что стиснуть зубы и преобразить пальцы на свободной руке в кулак. Конечно, поднять вторую руку и влепить брату пощечину – плевое дело, тут и обсуждать нечего, но простите, почему же мальчишка бездействовал, с чего это вдруг решил поддаться очередному приступу нещадной агрессии старшего брата? Он боялся. Боялся перечить этому безумцу – в детстве он уже достаточно понаблюдал за подобными припадками брата – игрушки стали его главными жертвами. И самое главное, на данный момент у Гилберта возник еще один страх – он боялся стать той самой игрушкой в руках беспощадного братика. - Нет, Винст… прошу тебя, хватит… - Сдавленный от боли голос Ворона напоминал последние просьбы умирающего зверька. - А я и не знал, что ты так быстро сдашься, хотел было еще с тобой поиграть, но вижу что ты трусишка! – Надменный голос и испепеляющий взгляд пронзил насквозь оторопевшего парня. Но все же спустя пару минут страданий Гила, блондин разжал хватку. - Трусишка?! – переспросил Гилберт и тут же высвободил руку из «клетки» бледных пальцев брата. – Знаешь, брат, не думаю, что сегодняшняя встреча должна продолжаться и дальше – мне лучше уйти, правда.