Культура, как отсутствие морали.

      "Привет, мне 18 и я больна. Больна не болезнью, но любовью. Я схожу с ума. Я здесь? Я тут? Держи крепче, я ведь теперь не одна..." Мгновение, и резиновый наконечник указки с пронзающим свистом касается разгорячённой кожи на щеке девушки. Она краснеет ещё сильнее, кажется, что она воспламенится и сожжёт всё вокруг, прекращая боль. По щеке скатывается слеза, она кажется настолько ледяной, что смогла бы проморозить насквозь всю нашу планету. Вика не выдерживает и, еле сдерживая внутри себя рвущийся на волю крик, прижимает ладонь к щеке. Ещё один шлепок, на этот раз сильнее, яростнее, ненавистнее, но страстней. Профессор закусывает губу, слегка сощурив глаза: - Разве тебе было позволено шевелится? - Нет, но.. - Ещё. Хотя бы. Одно. Движение. И я обещаю, что ты забудешь своё имя и никого, кроме меня, для тебя не будет существовать. Вика послушно опустила руку на колено, перебирая в пальцах кружева от юбочки. Слёзы, одна за другой катились по щекам, хватило ещё одного удара, чтобы она разрыдалась, но неожиданный поцелуй в лоб вырвал из всяких размышлений: Екатерина Геннадьевна склонилась над Викой, щекотя её лёгкими прикосновениями пальчиков о колени. Дыхание её участилось, словно она была в тупике, словно она была загнанной в угол добычей, над которой склонялся величавый победитель. Вика попыталась отстраниться, подавшись назад, но уперлась в пыльную доску спиной, что только развеселило её растлительницу. Е.Г прильнула к девчонке, с силой вжимая её в доску и впиваясь в губы, словно в источник прохладной воды в жаркий день, попутно стягивая с той твидовую рубашку, рукава которой были небрежно завязаны на груди(эдакий грандж). Сил у Вики не осталось и она завопила, утопая в слезах и поцелуях. Кричать было бесполезно, - суббота. 20:30. даже охранник уже, наверное, спит. - но она попыталась, за что и получила звонкую оплеуху. В голове потемнело, ещё чуть-чуть и она потеряла бы сознание, но в чувство её привел очередной шлепок, только теперь не по щеке, а по бедру. Е.Г только усмехнулась, приближаясь к лицу девчонки и языком слизывая слёзы, смешавшиеся с тушью и косметикой. Вика вздрогнула. Она мечтала об одном: "Пусть это будет сон. Пусть это будет сон. Пусть. Это. Будет. Сон". Оплеуха и она замертво падает на придвинутую к стене парту. Казалось, прошла вечность. Голова раскалывалась, руки затекли, поэтому она попыталась подняться, но не смогла: она была прикована к батарее и абсолютно голая. Невинная нагота в следах от шлепков, ударов, засосов и ногтей Госпожи. Что-то ледяное коснулось её промежности, на что она мгновенное среагировала и попыталась сомкнуть колени, но не смогла. Очередная усмешка и что-то непонятное, жужжащее и обжигающее коснулось её промежности снова. Она завопила изо всех сил, но снова получила яростную оплеуху, заставляющую её заткнуться. - Умоляю. Я никому... и никогда.. и ни за что не расскажу. Екатерина Геннадьевна, прекратите это. Мне страшно! В контраст старым ощущениям что-то горячее и влажное коснулось внутренней части её бедра, мурашки побежали по всему телу, в то время как обжигающее дыхание возбуждало обеих. Язык ловко скользнул вперёд, коснувшись промежности Вики, она застонала, но не от возбуждения, а от боли: хлёсткий удар ладошкой по "губам". Екатерина.Г прильнула вновь, всем телом вжимая девочку в пол, впиваясь в её грудь. Страсть захватывала её сильнее. Чувство власти кружило голову. Она не рассчитала и с силой сомкнула челюсть, прокусив сосок. Пронзительный крик сотряс помещение, заставляя Госпожу прийти в сознание. Кровь проступила через небольшой прокус, но была тут же слизана садисткой. Пальцы профессора нагло и беспардонно теребили промежность студентки. Вика снова потеряла сознание. Когда она вновь вернулась, её ноги были раздвинуты ещё шире, а посреди на коленях стояла Е.Г, растягивая резиновый шарик. Она надёжно закрепила кольцом шарик на конце шланга и раздвинула пальцами "губы". Через минуту шарик оказался внутри девушки. Ещё через одну он стал стремительно заполняться ледяной водой...