***
Множество свечей дарили мягкий свет. Он не любил масляные лампы. Он любил лишь то, что было, когда он еще жил, а не существовал. Он любил тихие вечера, бокал вина и любимую рядом. Тогда ему было 26, его звали Реджин Дафале. — Обещай, что мы всегда будем вместе. Вальс был их любимым времяпрепровождением. Они были счастливы тогда, не зная ни боли, ни бессердечия.***
Пылал огонь. Не тот, что горит в ночи полные страсти, и не тот, что называют огнем ненависти. Пылал огонь который выжигает души и жизни. И они пылали на этом костре.***
Жизнь всегда несправедлива к тем, кто делает зло. Люди не видят этого и во всем винят тех, кто наоборот несет добро. Люди вообще эгоистичные создания. Они думают лишь о том, как выжить самим, совершают поступки не думая о последствиях.***
— Признай же это, ты одержим дьяволом! — О нет, великий инквизитор, дьяволом здесь одержимы Вы. А я лишь помогал людям, вы же их уничтожаете! — Да ты смеешь такое говорить, мы очищаем мир от скверны вроде тебя и твоей никчемной жены. Приступайте. Ржавые оковы сдирали кожу, оставляя грязные рваные раны. Удары сыпались одни за другим, разрубая кожу и мясо. Кровь — алая соленая жидкость смерти, сбегала по лицу, шее, груди и животу спускаясь все ниже и заливая пол. Вскоре, его оставили одного. Затуманенный взгляд упал на стол и кинжал, лежащий на нем. Вот оно — спасение, смерть, что избавит от мук. Жуткий крик пронзил подземелье, руки были освобождены от оков. Они потянулись к смерти.***
Труп обнаружил один из инквизиторов. — Вот ведь дьявольское отродье! Несчастный грешник. Как мог ты не сгореть на костре и освободить душу, а умереть здесь, убив себя?! — Эй, Ливер, та девушка, его жена, она исчезла!***
Длинный темный коридор. Ну что, ты купил себе билет в ад. — Ты совершил убийство, украв свою жизнь. И ты понесешь за это наказание. Отныне, ты — шинигами, ангел смерти. Убив себя, он обрел свободу и тут же ее потерял. Он стал одним из богов, что обречены на вечность. И если шинигами лучше демонов, то почему они тоже обречены на скитания?***
Близилось страшное время, война между богами смерти и демонами разразилась вновь. — Не подведите, стажеры! Это священная война. И вы новые ее воины.***
Сколько длилась битва? Никто не мог ответить точно. Решающий удар. Демоница повернулась лицом к почти убившему ее жнецу. — Изабель? — Реджин? Он нашел ее, свою любимую, с которой его так жестоко разлучили. — Прости меня, но я должен это сделать. Я люблю тебя, милая моя Изабель. Сероволосый жнец провел своей косой по шее любимой. Кровь полилась вниз, а тело упало в объятия жнеца. Тот нежно коснулся ее губ своими и прошептал. — Навсегда вместе.***
Ее бледное тело навсегда застыло. Вишневые губы никогда не растянутся в улыбку, а глаза не подарят нежный взгляд. Но ты навсегда останешься здесь со мной, тем прекрасным воспоминанием о любви.***
Прошло уже добрых четыреста лет. Многое в мире изменилось. Теперь он уже не Реджин. Легендарный. Так его теперь называют. Уже никто не помнит о его прошлом, и никто не знает о будущем. — Надоело. Подаю в отставку. — И что ты будешь делать? — Ну стану гробовщиком, трупы меня всегда привлекали. — Легендарный ухмыльнувшись спрыгнул с могильной плиты. — Мы всегда рядом, не забывай.***
— Гробовщик, хватит обниматься со скелетом, мне нужна информация. - Ох, Винсент, ну что ты раскричался? — Последние три смерти. — А как же награда? — Позже, не при свидетелях, эти гробы с трупами меня смущают. — Считай ты заплатил, а как там маленький Сиэль? — Не переводи тему. — Ну хорошо, хорошо, граф.- гробовщик залился смехом.***
« А ведь ты был мне другом, а теперь ты — пепел. Вместе с тем, что тебе дорого. Жизни, бывает, уносятся случайно, но этот пожар не случайность. Что я могу поделать? Ничего. » Гробовщик стоял на холме возле поместья. Едкий дым долетал и сюда, заставляя глаза слезиться. « Ну что - же, я буду ждать твоего возвращения, юный граф Фантомхайв. »***
— Есть тут кто-нибудь? — Поверьте, тот лишь благороден, Чья не запятнана душа, А ваши графские короны, Не стоят и гроша. Здравствуй, юный граф. — Мне не до шуток, Гробовщик. -Хи, какие мы угрюмые. Прямо как твой отец. При упоминании отца, лицо графа исказила гримаса боли. — Я именно по его делу …