Кровь

Кровь везде — на полу, залитом, словно сорвало трубы — темная, бордовая, липкая жидкость. На стенах — красными, яркими пятнами; словно работа обезумевшего художника — ты рисуешь их для меня. На тяжелом топоре и блестящем острие выкидного ножа — стекают по лезвиям крупные капли, двоясь и снова соединяясь — орошая пол под нами. На наших телах — я весь в ней, в горячей, красной, вязкой крови, от ног до груди, словно в алом костюме, по локоть в крови; она даже на моем лице. На твоей уже испорченной прическе — ты словно меняешься в синей подсветке лаборатории; твой цвет волос исчез под кровью, я стираю ее рукой, хоть и плохо выходит. Тебе не идет красный. Ты не гребаная рыжуха. Вытри эту дрянь. Черные шортики и майка насквозь пропитаны их мерзкой, горькой кровью, которую ты небрежно стряхиваешь с плеч. От одного твоего вида меня пробивает парестезия, от которой на автомате сжимаю руки в кулаки, надеясь ощутить под пальцами твою кожу — хоть и помню, какова она на ощупь. Пусть Морти и Саммер с истеричным криком бегут — с этими мудозвонами разберусь позже — моя цель сейчас смотрит на меня удовлетворенным, немного безумно-веселым взглядом. Смеется легко, как никогда раньше — и хочет убивать еще. Это приносит тебе истинный кайф. Втыкаешь нож в глотку одному из моих клонов, медленно разрезая податливую плоть. Заношу топор — с силой рублю мертвое тело, отбрасывая отрезанные конечности. Единогласно, бросив друг на друга звереющие взгляды, раздираем пальцами кожу на груди, выдираем ребра, отламывая их от позвоночника. Я смеюсь безумно, вскинув руки и показывая неприличный жест куда-то в потолок: "Рик вернулся, сучары!" Смотрю вновь на тебя. Твои волосы, все-таки, еще не до конца намокли — блондинистая макушка не пострадала от горькой жидкости. Мерзка кровь у клонов — хоть убейте, а мерзка. Тебе не идет так много красного... как и мне. Но наплевать на глупую формальность... Ведь ты — словно зверь — подобно тигру... Запрыгиваешь на меня, обхватив горячими руками вокруг тела, кусаешь в основание шеи, до крови — тебе можно, ты заслужила. Это не больно — я одурманен; а ей моя кровь пришлась по вкусу: влажный язык с нажимом, медленно скользит по шее, по ране, когда девушка слизывает кровь, словно взбитые сливки с пирожного. Я больше не удержусь, ведь тоже пришел сюда не за горечью ложной крови. — Хэ-эй, оставь немного, небесная... А взгляд — хоть падай; искренний до нервного тика. Приподнимаешься на носочки и, обвив руки вокруг моих плеч, скользишь губами по моей шее, щеке, тихо, но отчетливо шепчешь, что я сдохну только когда ты позволишь. Да, я помню. И от твоего голоса все мое тело пробивает молния, словно давний, желанный фриссон. Откинув волосы назад, обнажаешь ключицы, видом которых я наслаждаюсь не в первый раз и даже сейчас выжидаю момент, чтобы запомнить их, ведь ближайшую неделю ты будешь скрывать неровные раны от моих укусов. И не кричишь — смеешься, нервно, но искренне, позволяя пить твою кровь, так сильно вкусом напоминающую металл, их смесь. Повалив на залитый кровью пол, прижимаешься к моему ледяному от переизбытка адреналина телу — тебя не смущает, что на мне нет ни одного элемента одежды. Опасное доверие — я могу не удержаться. Ведь твои волосы почти выкрашены кровью в цвет — цвет, который слишком много боли принес в мою жизнь, а теперь и вовсе означает дешевый секс. Так что сотри, сотри скорее эту дрянь, пока я не назвал тебя сукой и не повалил под себя — по старой реакции на рыжую тварь. И, словно почуяв неладное, накручиваешь волосы на пальцы и выжимаешь — град алых капель орошает мою грудь. Затем лапаешь меня, по всем дозволенным и установленным между нами местам — не ниже пояса. Но задницу мою потрогать можешь, коль захочешь... Замерев и встретившись взглядами, не выдерживаем и смеемся в голос; и смех перетекает в дикий, безудержный ржач, мы раскидываемся по бордовому полу, хохоча в лужах крови, между кучи трупов и их внутренностей. Затем, все еще смеясь, помогаем друг другу подняться, чтобы не поскользнуться на мокром полу, и в полуобнимку, отсмеиваясь радостно и беззаботно, поднимаемся наверх. Мои внуки этого никогда не забудут — мы выглядели ужасно. О, Саммер даже сквозь ор не поленилась прокричать "оденься". А не хочу. Мне еще за вашими родителями лететь, пускай посмотрят на меня красивого. Может, у Джерри комплекс разовьется при виде моего невъе**нно большого достоинства. Словно прочитав мои мысли, ты вновь смеешься. Да, хорошо иметь под рукой не опошленное жизнью существо. А теперь иди и смой эту кровь хотя бы со своих волос. Рыжий тебе не идет. Небесная. У тебя вкусная кровь...