We will be the Superheroes (Мы будем Супергероями)

Временами Клинту нравилось составлять Стиву компанию. Роджерс был интересен хотя бы тем, что он воевал во Второй мировой войне. Частенько Клинт вместе с ним молчал, иногда рассказывал о разных законах, о том, что изменилось, о том, что, по его мнению, стало лучше. По телевизору фоном шёл какой-то сериал, на который они оба не обращали никакого внимания. Роджерс уже привык к тому, что программ и сериалов очень много — в его время было мало каналов, и показывали только самое важное. — Я рад, что сейчас чернокожие имеют равные права, я служил с одним человеком, он был чёрным и он — мой боевой товарищ, — Стив говорил немного сжав губы, его лицо приобрело выражение упрямой веры, рассерженной добродетели. Клинт вздохнул, мягко улыбнувшись. Он сидел на кресле рядом с кроватью Стива и просматривал материалы, собранные мисс Поттс по манипуляциям в Старк Индастриз, и в пол уха слушал Стива. — И мне было ужасно жаль, что этот человек, сделавший не меньше меня, не мог иметь моё звание, и не был равным остальной команде, — Стив сердито сжал челюсть, вспомнив что-то своё, неозвученное. Клинт поднял голову от снимков. — Даже мальчишка-фотограф, который оказался в эксперименте почти случайно, был повышен, пусть и посмертно, а Гейб так и остался рядовым. Клинт сухо кивнул, наклонился вперёд и, протянув руку, коснулся кисти Стива, желая поддержать его. — Эй, знаешь, сейчас такого бы не случилось. И такого больше ни с кем не повторится, — Стив кивнул, опуская глаза на свои руки, на механический карандаш с надписью Caran dʼAche*, на лежащий на коленях альбом. На руку Клинта, лежащую на его руке. Происходящее на экране сменилось новостями, девушка-диктор представилась и начала говорить о последних новостях. В какой-то момент её речь привлекла внимание Стива. — В феврале 2004 года власти города Сан-Франциско самовольно выдали больше четырёх тысяч свидетельств о браке однополым парам. Эта история получила продолжение в августе, когда власти штата вынесли постановление прекратить регистрацию однополых браков и аннулировать уже заключённые. Дело было передано в Верховный суд Сан-Франциско, который не нашёл оснований для запрета, однако противники однополых браков подали на апелляцию. Апелляционный суд Калифорнии обжаловал это решение и вынес постановление о запрете однополых браков. Однако вчера, 15 мая, демократия наконец-то восторжествовала — Верховный суд Калифорнии постановил, что утверждение о признании браков только между представителями разных полов не соответствует Конституции США и должно быть исключено из существующего закона. Таким образом, Верховный суд Калифорнии отменил запрет на однополые браки, — диктор замолчала, давая людям обдумать информацию. — Регистрация однополых браков по всему штату начнется 16 июня 2008 года. Поздравим геев штата Калифорния! — девушка на экране улыбалась, и Стив отчётливо видел, что она и вправду рада. — Знаете, у меня там брат живет, — поделилась девушка. — Что? — выдавил из себя солдат и поднял голову на экран. Его глаза расширились и он, не моргая, завис. — Это… это ужасно, — выдавил он из себя, сглатывая комок в горле. — Что? — поднял брови Клинт, бросая взгляд то на экран, то на Стива. — Ты о том, что она сказала про своего брата? Это не центральный канал, так часто делают на небольших каналах — считается, что это создаёт связь между ведущей и зрителями. — То, что об этом вот так говорят по телевизору! — возмущённо махнул рукой Стив. — Что? Почему? — растерялся Клинт, уронив один из снимков. — Это неправильно, подобное должно оставаться личным! — сердито буркнул Стив, краснея. — Почему? — Клинт понял, что Роджерс говорил не о словах девушки, а о самой новости, и сердито нахохлился. — Это… Ну… — замялся Роджерс, потерявшись, и не зная, как ответить. — Так не должно, — промямлил он, прикусив губу. — Думаешь, что это неправильно? — фыркнул Клинт, закатывая глаза. Внутри него клокотало возмущение. Он старался не повышать голос, из-за этого он говорил тише обычного, что придавало его голосу немного больше серьёзности. — Может быть, ты думаешь, что они чем-то хуже других? Думаешь, там — не люди? Я замужем, Фил Коулсон — мой муж! — с апломбом произнёс Клинт. — Он — мой самый главный человек, тот, кто всегда на моей стороне. Я люблю его, он моё всё. С чего бы меня должна волновать форма органов между ног? — Клинт сложил руки на груди, поднялся, забыв о снимках, те разлетелись по полу. — С чего это должно быть важней, м? — губы Бартона были сжаты в тонкую полоску, когда он замолкал. — Знаешь, как-то одного парня убили за то, что он был геем,* и так началась революция. Убийство — это неправильно, запрещено законом и всё такое. Эта страна гарантирует равные права для чёрных и белых, для женщин и мужчин, в законе сказано, что все равны, — Клинт отвернулся от замершего Роджерса. — Ты слышал, суд Калифорнии не нашёл причин для запрета браков. Если перед законом мы равны, то что не так в головах людей? — Клинт вышел за дверь, громко ею хлопнув и оставив Стива одного, размышлять. Роджерс прикусил губу, глядя на дверь, и перевёл взгляд на собственные руки. Он не имел ввиду ничего подобного, просто сказал так, как привык. *** *** *** Узкий тупик между домами. На асфальте неизвестного происхождения тёмные лужи, сбоку свален мусор. На одной из стен кривое граффити с полуголой девушкой. У обшарпанной двери разговаривают двое. Высокий темнокожий мужчина хмуро и виновато смотрит на собеседницу. Наташа выбросила сигарету и растёрла её носком по асфальту. Она выглядит обеспокоенной и усталой. Её собеседник устал не меньше, а она ничего не может, в общем-то, сделать. — Спасибо, — Романова кивнула, поднимая руку в жесте прощания. Мужчина нырнул за дверь, Наташа натянула на голову капюшон, пряча лицо, и покинула подворотню. Она перешла на другую сторону улицы, на ходу вытаскивая телефон и набивая короткое сообщение Клинту: «Скоро буду.» Романова оглянулась, рассматривая людей вокруг себя. Замерла на минуту в центре тротуара, подняла голову к небу. Прохожие огибали её, не обращая никакого внимания. Наташа осмотрелась вокруг, не опуская головы, и краем глаза заметила глядящего на неё мужчину в кофейне напротив. Опустила лицо и подняла телефон, делая селфи, на котором будет видно мужчину. Камера у её старкфона — как у хорошего любительского фотоаппарата. Она обводит в кружок лицо мужчины и отсылает своему осведомителю короткое сообщение: «Берегись, Люк.» Рядом с Наташей останавливается матовый чёрный феррари-кадилак 1963 года. — Садись, красавица! — очень громко крикнул водитель. Романова закатила глаза, опёрлась руками об автомобиль, немного наклоняясь. — Ты же понимаешь, что эта машина привлекает море внимания? — проходящие мимо люди оглядываются на чёрный, словно поглощающий свет, автомобиль. У Наташи укоряющий взгляд, у сидящего за рулем машины — совершенно спокойный, расслабленный вид. — А ты уже успела вляпаться в какие-то неприятности, пока меня не было в стране? — в притворном ужасе распахнулись голубые глаза. Наташа фыркнула недовольно в ответ, напоминая лисицу этим звуком. — Тогда потом поговорим, — произнёс мужчина одними губами. — Дурак, — буркнула Романова, глядя в след отъехавшего автомобиля. — Сама не лучше, — качая головой, сказал парень, продающий газеты. Наташа удивлённо оглянулась в его сторону и выгнула бровь. — Такого мужика упустила! — Сам бы и садился к нему в машину, раз продаёшься. — Охренела? — Ну, если ты считаешь, что продаются другие — значит, и ты сам — тоже, — пожала плечами Романова, чуть усмехнувшись и разворачиваясь, чтобы уйти. — Стерва. Наташа кивнула, почти сама себе, и, не торопясь, пошла по улице к своему мотоциклу, оставленному на парковке в паре кварталов отсюда. Яркое весеннее солнце радостно освещало всё вокруг, отражалось от стёкол машин и домов и било по глазам. Наташа улыбнулась погоде. Она была нетороплива, шла от бедра, оглядывала витрины, каждый раз краем глаза наблюдая за слежкой. Мужчина профессионалом не был и то, что его заметили — не понял, и просто шёл следом. Замирал вместе с Наташей, держался на расстоянии, прятался. Наташа удивлённо замерла и чуть не оглянулась полноценно, чтобы оценить. Этот доморощенный шпион спрятался за стенд с рекламой, за маленький стенд с рекламой перед кофейней. Наташа с трудом поборола желание закатить глаза, свернула в первый же переулок и, пройдя по нему, немного подпрыгнула, хватаясь за пожарную лестницу, подтянулась и поднялась по ней на первый балкон. Когда её прекрасная слежка занырнула следом за ней и растерянно замерла — Наташа ощутила себя оскорбленной. Романова спрыгнула на мужчину сверху, роняя его на землю и выбивая из лёгких воздух коленом — на месте останется гематома — женщина поймала его руку и вывернула её назад, чтобы зафиксировать его. Мужчина несколько раз дёрнулся и затих. Наташа свободной рукой проверила его карманы, нашла всякие мелочи, ничего вроде бумажника или водительских прав. Никаких документов. Наташа осторожно нажала ему на шею и её «хвост» отключился. Она поднялась, спокойно отряхнула ноги и не торопясь вышла из подворотни, как ни в чём не бывало, не привлекая к себе внимания. Она быстро добралась до офиса, взбежала по лестнице и без стука влетела в кабинет Коулсона, по пути снова выбив с двери замок. Краем сознания она отметила этот факт, замки она ломала всё время, забывая рассчитать силу. Клинт сидел на столе перед Филом, держа его лицо в ладонях и покрывая лицо мужа короткими поцелуями. Наташа устало рухнула на диван, но супруги не обратили на неё никакого внимания, не отрываясь друг от друга. — Я с новостями, — наконец, вздохнув, произнесла Романова, прекратив разлёживаться на диване. Она вытащила из-за пазухи тонкую папку и забросила её на стол. Клинт оглянулся, прикрыл глаза, делая вдох, и подтянул папку к себе и мужу. Фил перебрал несколько бумажек и поднял глаза на Наташу. Та этого и ждала. — Знаю только, что он будет. — Он что-то про дату знает? — Нет, Люк наёмник, он не шпион, его хотели нанять — он отказался. — И сообщил тебе, — кивнул Фил, вернувшись к папке. — Этого не слишком много. — И что мы будем делать? — Для начала сообщим о наводке, — мягко улыбнувшись, Фил встал, потрепал Клинта по волосам и вышел, оставив друзей одних. — За мной следят, — как бы между прочим заметила Наташа, откинувшись на спинку дивана. — И как? — заинтересованно окинул подругу взглядом Клинт, спрыгивая со стола. — Идиотски, — честно выносит вердикт Наташа, закатывая глаза. — Хуже, чем в Будапеште, когда меня хотел похитить тот мусульманин, — Наташа весело рассмеялась, закатывая глаза. *** *** *** Когда Стив только проснулся, он не мог сам есть, и ему было нельзя ни говорить, ни смотреть новости. Когда Тони думал об этом — он не представлял себе, как можно так жить. Несколько дней тебе нельзя ни говорить, ни сидеть в лаборатории, и ты предоставлен только своим мыслям. Старк бы честно не хотел остаться наедине с самим собой, это было бы слишком ужасно. Поэтому, как только Тони позволили начать заливать Стива интересной информацией и новыми событиями — он сразу же устроился гидом и экскурсоводом для Роджерса. В этот раз Тони допоздна разговаривал с ним и уснул рядом. Они сидели вместе на кровати, рядом друг с другом, и шушукались большую часть ночи. Он рассказывал ему обо всех значимых событиях, которые смог вспомнить с 45-го, включая победу Американских войск во Второй Мировой войне. Тони рассказывал всё, что знал сам, и рассказывал все версии, которые знал сам. Он делился своим мнением на все вопросы. Поэтому где-то под утро они не разошлись, а Тони просто отрубился, так как не спал до этого пару дней. И теперь было утро. И Стив проснулся раньше, но будить Тони не стал. — Доброе утро, — улыбнулся Стив, увидев, как Старк сонно заморгал, потягиваясь. Роджерс чувствовал себя смущённо, он то и дело вспоминал, что не должен так близко контактировать с мужчинами, что в этом времени это плохая идея, что здесь всякое можно. А значит, его могут не так понять. Если дозволены отношения между мужчинами, то нужно вести себя так же, как с женщинами. — Я уснул в твоей кровати, — констатировал Тони, прикрывая глаза. — Извини. — Всё хорошо, — Стив сам не был уверен, почему у него такое потрясающее настроение с утра, но ему хотелось делиться радостью и видеть улыбки в ответ. — Кровать широкая и ты меня не стеснил, — Стив знал, что отвечает неправильно. — Как насчёт прогулки? — сменил тему Тони, испытывая некоторую неловкость. Хотя он часто ночевал с разными людьми — никто из них всё же не был зависим от него, частично прикован к кровати и не был экспериментом его отца. Никто из них не был строгим, правильным и честным капитаном Роджерсом. — Я думаю, что это прекрасная идея, — кивнул Стив, откладывая карандаш и бумагу. Он мягко улыбнулся, его глаза осветились теплым светом. — Я рад, что теперь к моему распорядку дня добавились и прогулки. Когда я только открыл глаза, мне даже говорить нельзя было. — Со вчерашнего дня ты можешь ходить на улицу сам, — широко улыбнулся Тони, делясь хорошей новостью. — По словам дока ты невероятно быстро восстанавливаешься, и если так пойдёт дальше, то скоро ты будешь целиком на ногах и совершенно здоров! — Тони соскользнул с кровати, одёрнул смявшуюся футболку, запустил пятерню в волосы, пытаясь привести взлохмаченные пряди в относительный порядок. Или наоборот — разлохматить ещё сильней. — Эй, Стив, ты не видел, — Клинт заглянул в комнату, замер на пару мгновений и радостно ухмыльнулся. — Вот ты где, Тони. Я тебя искал, — Бартон широко улыбался и с искрящимися чертятами в глазах наблюдал за мужчинами. Тони как-то неловко запнулся о собственные ботинки, словно потерявшись в пространстве. — Мы собираемся на прогулку, присоединишься? — Старк запнулся на слове мы, не имея понятия, как будет нормально себя сейчас повести —  его ещё никогда не заставали ни в чьей кровати. Вернее, не заставали ни в чьей кровати после того, как ничего не было. — О, нет проблем, я хотел поговорить с тобой, — Клинт махнул рукой, кивая и ухмыляясь. — Я недолго, а потом останетесь вдвоем, парни. Тони кивнул и выскользнул за дверь со словами: — Я переоденусь и спущусь, встретимся внизу. Стив старается всё делать сам: одеваться, ходить —  максимум, который может. Поэтому кресло-каталку Тони давно убрал в кладовку, просто чтобы она была, если потребуется. Стив ходит медленно, ступает осторожно, его тело не до конца вспомнило, как это — ходить и двигаться в целом. Он осматривает сад особняка с интересом, ему нравится на улице. Это точно лучше, чем сидеть в комнате. — Итак. Ты ходишь, — широко улыбнулся Клинт, наблюдая за тем, как Роджерс босиком ходит по газону. — Ещё с трудом, — честно признаёт Стив, наслаждаясь ощущениями. — Но ходишь же! — радостно фыркнул Бартон, показывая большой палец. — Это реально круто! Прошло всего ничего, недели три, а то и меньше. — Спасибо, — Стив мягко улыбнулся, потягиваясь и поднимая глаза на небо, чтобы посмотреть в сторону солнца, скрытого пушистыми облаками. — Ты вернёшься на службу? — Клинт беззаботно сел на траву, вытягивая ноги. — Нет, — покачал головой Стив, нахмурившись и бросив взгляд в сторону Тони, который сейчас стоял неподалеку, уткнувшись в какую-то тонкую пластинку, и снова не видя и не слыша мира вокруг. Тони занимался старкфонами большую часть времени. Это планировалось, как один из способов остаться на плаву, сейчас он создал всего несколько, все с разными функциями, и вручил их своим близким, чтобы те их опробовали —  ему нужно было найти их недостатки, и сам он не был уверен в том, что найдёт всё. Сейчас он выпал из разговора, ища причину очередной ошибки, которую случайно обнаружил в системном обеспечении, в безопасности. Он краем уха слушал разговор рядом с собой: — Что? Почему? — Я… Когда я проснулся, то понял, что ни одной армии мира не должна служить подобная сила, — Стив сжал кулаки, встряхнул отросшей чёлкой и слабо улыбнулся Клинту. Старк замер, осознавая, что именно это он сам некоторое время назад сказал Роджерсу. Тони удивлённо выгнул бровь, глядя на него, но ничего не сказал, снова уткнулся в технику, смущённо делая вид, что ничего не услышал. Хотя и чувствовал, как горят уши. *** *** *** Коулсон нечасто освобождался быстрей мужа, но такие дни тоже бывали. Чаще всего время ожидания он проводил прогуливаясь по улицам или разбирая завалы отчетов их отдела. Почему-то кипы бумаг всё время накапливались, как бы часто Фил не разбирал их. На него налетела невысокая девушка, ещё совсем ребёнок, выбивая его из собственных мыслей. Она бежала по улице не глядя и врезалась в него. Подняла испуганные глаза и осторожно улыбнулась: — Простите, — он качнул головой, уступая ей дорогу. — Спасибо! — засветилась улыбкой девушка и побежала дальше. Коулсон спокойно улыбнулся, проводив её взглядом. В его кармане зазвонил телефон, на экране высветилось имя Клинта и его улыбающееся лицо. — Я освободился, ты где? — Бартон по ту сторону сети улыбался, это было слышно по его голосу, по интонациям. И Коулсон улыбнулся тому теплу, что разливалось внутри от голоса мужа, не смог сдержаться. Общий дом в пригороде Нью-Йорка Клинт и Фил купили только после того, как вернулись из Массачусетса. Туда они ездили, взяв отпуск за свой счёт, покупая там дом и полностью переезжая, чтобы иметь возможность заключить брак. Потом они продали дом там и сняли в Нью-Йорке. В квартире, которую Клинт снимал вместе с Романовой, осталась только она сама и позже переехала в студию, в которой живёт до сих пор. Клинт потянулся, зевнув, повесил халат на крючок и вышел в спальню в чём мать родила, в пару шагов преодолел расстояние до кровати и рухнул рядом с мужем. Перекатился ему под бок и растянулся на спине. Фил весь путь жёг его взглядом, не отрываясь, рассматривал, словно давно не видел. — Ты потрясающе красив, — мягко выдохнул Коулсон, откидывая одеяло, нависая над лежащим на спине мужем и проводя одной рукой по груди Клинта. — Должен же я был чем-то тебя привлечь! — усмехнулся Клинт, обхватывая любимого за шею и притягивая к себе для целомудренного поцелуя в лоб. — Верно, — кивнул Фил. — А я покойник почти, и чем только привлек тебя? — Эй, — возмущённо воскликнул Клинт, отстраняясь, чтобы сердито посмотреть в глаза. — Мистер, не смейте говорить гадости о моём муже! — Я стар, — покачал головой Фил, устало выдыхая. Он наклонился ниже, оперся второй рукой о кровать, рядом с талией мужа, запястьем прижимаясь к боку. — И осознаю, что я стар. — С этим не поспоришь, — фыркнул Клинт и быстро добавил с томным восхищением. — Настоящий суперстар! — Чушь, Клинт, — покачал Фил головой. Он опустился ниже, лбом упёршись в плечо мужа. — Я и правда совершенно не юн, и не становлюсь моложе и краше. — Да как будто мне вчера исполнилось двадцать, Фил, — буркнул Клинт, закатывая глаза. — Мы всего четыре года женаты, и не думаю, что за это время наша разница в возрасте как-то изменилась. Если только ты не нашёл машину времени, или меня не замораживали, как Роджерса, — Клинт поджал губы и вздохнул, поднимая руку и запуская её в волосы мужа. Он потянул его за короткие пряди, заставляя посмотреть на себя. — Или я что-то не знаю? — фыркнул Бартон. — Я никогда не был особенно красив, и возраст меня не красит, — вздохнул Фил, скатываясь с мужа. — Тогда как ты возмужал, и становишься всё прекрасней. — По твоей логике в принципе нет особой разницы за эти четыре года, — буркнул Клинт, поднимаясь на локте и глядя на лежащего на спине мужа. Фил с тоской смотрел в потолок, вызывая острое желание то ли ударить, то ли зацеловать. — Когда мы встретились, я уже был слишком стар для тебя. — Фил, четыре года назад я с тобой переезжал в грёбаный Массачусетс, чтобы мы могли пожениться! — рыкнул Клинт, перебрасывая ногу через мужа и устраиваясь на его бедрах, — И хочу напомнить, это я делал тебе предложение! — Клинт опёрся руками в плечи Фила, провел ладонями по его груди к животу, немного надавил на пресс, — И ты всё ещё выносливей меня, знаешь, — как бы между делом заметил Клинт, наклоняясь и ртом расстегивая пуговицы на ночной рубашке мужа. — И я тебя люблю, если ты не помнишь. Если я тебе надоел, то это можно сообщить более простым и прямым способом. Я всё пойму, побешусь, сломаю нос парочке следующих твоих пассий и успокоюсь. — Клинт замолк на секунду и честно добавил, — Наверное. — Не говори глупости, — сухо произнес Фил, запуская руку в волосы Клинта, заставляя приблизить лицо к нему, как это недавно делал сам Бартон. — Ты — лучшее, что есть в моей жизни. — Тогда не говори о том, как ты стар, недостоин меня, и прочие глупости! — улыбнувшись, хмыкнул Клинт. — Я, вроде как, тебя выбрал, так что уже ничего не поделать. И я, вроде как, считаю, что у меня идеальный вкус. — Я знаю, прости, — Фил нежно поцеловал его в краешек губ. — Это ты сейчас мягко намекнул, что у меня плохой вкус, — сделал большие глаза Бартон. — Ну что ты! Прекрасный! — Я в тебя сразу влюбился, — прозвучал ласковый ответ. — Глупости, — фыркнул Коулсон — Нет, спроси Таш, — упрямо мотнул головой Клинт, как будто бы он впервые за четыре года их брака заговорил о том, как быстро влюбился в своего лектора. — Клинт, я помню, ты вёл себя удивительно глупо. — У меня так выражается любовь! — О да, временами мне кажется, что тебе всё ещё шесть лет, — соглашаясь, хмыкнул Фил. — Ты меня в то время не знал даже, — обиженно буркнул Клинт. — Это меня и отрезвляет, — улыбнулся Фил, обнимая мужа за шею и наклоняя к себе, чтобы поцеловать.