Возвращение домой

Он всегда мечтал жить в большом городе. И не просто большом, а обязательно в столице! Матвей, так зовут нашего героя, был потомком знатного рода, пусть незаконнорожденным, пусть никому неизвестным, и никем не признанный. Но кровь не обманешь.... Он всегда надеялся занять свое место в светской жизни. И пусть за окном не XIX, а XXI век: для человека, который знал всё о своих великих предках, это не имело никакого значения. С самого детства Матвей интересовался историей. Она увлекала его в мир рыцарей, крестовых походов, подвигов и приключений. Но больше всего ему нравилось изучать династии, знаменитые фамилии, истории великих домов царской России. Сам того не замечая, он приобщился к этикету, любил раритет и занимался изучением всего, что необходимо знать каждому дворянину. Родители Матвея были обыкновенными врачами, правда, и у отца аристократизм проявлял себя во всем: он носил костюмы, брюки, рубашки так, что казалось, они совсем недавно вышли из-под утюга, а сами были из коллекции какого-нибудь кутюрье . Причём, неважно, просидел ли он целый день на приеме в поликлинике или отдежурил сутки в отделении больницы. Выглядел он всегда на все сто процентов. Его манера говорить, жесты, поведение, отношение к противоположному полу завораживали Матвея с самого детства. Он боготворил отца и с детских лет хотел быть похожим на него. И неважно, что отец не занимался спортом, не ездил на крутых машинах и не зарабатывал огромных денег. Для маленького мальчика он был идолом и примером для подражания. Именно отец привил ему интерес к истории, именно он посвятил его в тайну их рода. Прадед Матвея, Филипп, потомок, наверное, самой знаменитой в России фамилии, при скорбных событиях начала 20 века вынужден был покинуть родину. Он практически спас российскую монархию от падения: проливал свою кровь на полях Родины; очищал от пролетариата деревню за деревней, город за городом; убеждал, доказывал крестьянам и рабочим, что коллективный труд — путь в никуда и везде должен быть заинтересованный хозяин; помогал возвращать необузданный от неожиданной свободы народ к нормальной жизни. Но все его усилия были тщетны: непосредственное участие в убийстве Распутина царица ему не простила. Александра души не чаяла в своем фаворите. И трагедию, что произошла в доме Филиппа посчитала за личное оскорбление. Она поклялась отомстить всем участникам заговора. Друг его детства Николя, или царь Николай II, ни в чем не мог отказать своей жене. Венценосная особа жаждала их морального уничтожения и забвения. Ей ничего не стоило создать довольно пикантную и неприятную ситуацию, обвинив всех заговорщиков в «содомском грехе», в создании секты и в попытке дворцового переворота. Опозоренный и униженный Филипп был вынужден уехать в Париж, где и прожил до конца своих дней. Он понимал, что путь в Россию ему откроет только смена династии. Но этому не суждено было случиться.Жена прадеда после публичного скандала отказывалась с ним не только разговаривать, но и жить под одной крышей. Она забрала дочь Ирину и уехала к родственникам в Европу, жалея только об одном: развод кинет еще большую тень на ее имя. А Филиппу каждую ночь снились раздольные русские поля и дремучие леса, небо, которое может быть таким голубым только дома, степи, где гуляют необузданные ветра. Единственным человеком, знавшем о тоске прадеда по родине, была его дальняя родственница Мария. Она происходила из бедной разорившейся семьи и была взята его матушкой на попечение и воспитание. Тогда такое было в моде - заботиться о бедных родственниках. Поначалу ему казалось, что Мария из жалости к его вынужденному одиночеству поехала с ним в Париж, чтобы помочь устроить ему быт, и осталась помогать по хозяйству. Как же он был слеп! Только там, только в вынужденном изгнании, Филипп понял, что это его половинка, его человек. Он чувствовал ее каждой клеточкой души, а она угадывала его любое желание или настроение. "Нет, - думал он. - Не может быть. Все это от одиночества". И, чтобы отряхнуть с себя это наваждение, стал посещать самые злачные места Парижа. Но ни блеск элиты, ни доступность женщин не могли стереть из его души голубые, как сапфиры, глаза Марии. Они полностью заполнили его сознание, не оставив и капли вакуума свободной мысли. Филипп понял: без нее ему конец! И не отпустил. Не смог. Он понимал, что портит ей жизнь, что не может предложить ей официального брака, статуса и положения, достойных его жены, но отказываться от счастья прадед не мог. А она и не настаивала, Марию все устраивало; главное, что она была рядом с ним. Так и прожили они почти 50 лет вместе. Единственный сын, родившейся от этой безумной, по мнению Филиппа, любви, был дед Матвея. Дед получил отличное образование за границей, но тоска отца по родине не давала ему покоя. Мальчиком он мог часами слушать рассказы Филиппа о бескрайних просторах России, о голубых озерах, об имениях его предков в Петербурге, Москве и на берегах Черного моря. И он решил вернуться в Россию. Ему не принадлежала фамилия отца по праву рождения: предъявить свои права на отцовское наследство дед не мог, да и не хотел, но это не помешало ему полюбить Россию всей душой и остаться здесь навсегда. Он женился на обедневшей дворянке, следуя традициям пусть и незаконнорожденной фамилии; родил детей. Только после его смерти его сын, отец Матвея, нашел в его документах завещание Филиппа и дневник, из которого узнал тайну их семьи.