***
— О… На троицу изничтожающим взглядом смотрела Кики, прислонившаяся к стене напротив двери. Она не произнесла ни слова за всё время своего присутствия, но и Оби, и Митсухиде, и даже ни в чём не повинная Шираюки тут же поняли, что расправа будет хоть и мгновенной, но очень мучительной. Кики задержала взгляд на обнажённом торсе напарника, а затем буквально прожгла того взглядом насквозь, и Митсухиде поспешил ретироваться в недра комнаты, попутно бормоча извинения в адрес напрочь смущённой Шираюки. Инцидент был заглажен и стал не более чем весёлой шуткой в кругу друзей, вскоре забытой за чередой прочих новостей, но он всё же не смог закрыть глаза на то, что большую часть вечера Кики молчаливо потягивала вино, отказываясь принимать участие в общем веселье. Кто-то посторонний не заметил бы ничего нового, но Митсухиде, пять лет проработавший с ней бок о бок, ясно видел, что Кики напряжённо думала о чём-то, не дававшем ей покоя весь ужин.***
Митсухиде в одиночестве идёт по коридору к себе, размышляя о том, что же могло потревожить обычно непоколебимую Сейран. За окном плавает глубокая ночь, а в высоких залах царит тишина. Идей не приходит, равно как и связных мыслей. Сопровождаемый тенями и лёгким позвякиванием, он оказывается у двери и притворяет её за собой, устало вздыхая и взъерошивая рукой волосы. Митсухиде делает несколько шагов вперёд, прислоняет меч к изголовью кровати и присаживается рядом, касаясь виском холодных ножен. В крови перекатываются отголоски хмельного вечера, слегка туманя взгляд и наворачивая на глаза внезапные обрывки прошедшего дня, в центре которых так некстати крутятся назойливые мысли о напарнице. Тишина убаюкивает, склоняя голову всё ниже на грудь. Из полудрёмы его вытягивает тихий, но настойчивый стук в дверь. Митсухиде лениво косится в сторону звука, медлит, но тихо поднимается на ноги и неслышно подходит к двери. Практически сразу снаружи доносится приглушённый женский голос, словно его обладательница может предугадать его собственные действия. — Это я, Митсухиде, — невидимая гостья самую малость медлит. — Я одна, можешь открыть. Щелчок ключа — и на пороге возникает Кики, с бутылью в одной руке и двумя бокалами в другой. Она молча протискивается мимо озадаченного напарника и опускается на пол подле кровати. Митсухиде прикрывает дверь и останавливается в нескольких шагах от неё. — Я просто… — она невозмутимо смотрит на него, старательно подбирая слова. — Рассчитывала найти здесь компанию. Не очень-то весело баловаться вином в одиночку. — Всегда к твоим услугам, Кики, — Митсухиде садится рядом, беря в руки бутылку. Тихо журчит тёмная жидкость. Они пробуют вино, сидя в полном молчании. Потом наполняют ещё раз, горло больше не щиплет, по телу разливается приятная расслабленность. Кики медленно вертит в руках бокал. — Ты ведь… не просто так пришла, верно? — Митсухиде с любопытством смотрит на молчаливую напарницу. — Весь вечер витала в собственном мирке, да и нечасто ты приглашаешь меня выпить вместе. Что-то случилось? Кики поднимает на него задумчивый взгляд и ставит бокал на пол, пристально сощурившись и подперев подбородок ладонью. — Раздевайся. Тягучая, долгая пауза. Что-то в голове Митсухиде перещёлкивает, и, протерев глаза, он удивлённо смотрит на напарницу. — Что, прости?.. — Сними рубашку, — она не отводит настойчивого взгляда, сложив руки на коленях. — Мне… нужно кое-что прояснить. То ли от количества выпитого, то ли от установившегося между ними доверия Митсухиде не возражает. Он лишь косится на неё, что-то бормочет и стягивает одежду через голову. По телу пробегает стайка прохладных мурашек. Он выдыхает и вопросительно смотрит на Кики. Та же, слегка нахмурив тонкие брови, изучает его взглядом. Через пару мгновений она слегка придвигается и поднимает ладонь, замирая на полпути к его руке. — Можно? — вместо ответа — медленный кивок и взгляд подозрительно прищуренных карих глаз. Кики осторожно касается пальцами бледного шрама, пересекающего твёрдое плечо. Почти невесомо проводит по широкому рубцу пальцами, выдыхает, впервые за весь вечер отводя взгляд. Поднимает его руку, глядит на длинный след от раны, тянущийся от локтя вниз, и хмурится. Маленькая прохладная ладонь ложится на широкую тёплую грудь, накрывая несколько мелких, но глубоких шрамов, криво пересекающих загорелую кожу. — Митсухиде, — голос Кики необычно тих и звучит словно издалека. — Как ты получил их? Он медлит, задумчиво глядя на светлый затылок. Кики опускает голову и кусает губы в ожидании, но, к её удивлению, он не молчит, не отстраняется. — Большинство — в тот раз, когда мне довелось стоять бок о бок с тобой против Шисаме и его партнёра. Кики изумлённо вскидывает взгляд. — Но ведь… тебя почти не задели! — Не сказал бы, — он пожимает плечами, добродушно улыбаясь. — Ты просто не заметила. Я не одну неделю провёл в хождении по лекарям. — Мне… Мне очень стыдно, Митсухиде, — она прикрывает глаза свободной ладонью и качает головой. — Я даже не видела, что ты был ранен, из-за того что слишком сосредоточилась на самой себе. Она со вздохом убирает руку, но он перехватывает тонкое запястье. — Не нужно винить себя. Тогда твоя судьба была для нас самым важным, о чём только стоило заботиться в тот вечер. Она пробует взглянуть на него проверенным строгим взглядом, пресекающим любые оговорки, но не сдерживается и вновь прячет лицо. — Всё равно я… Вместо ответа он берёт её ладони в свои, вызывая молчаливый всплеск негодования. Но вскоре она замечает, что Митсухиде лишь сосредоточенно разглядывает её руки. Он молчит и устремляет на неё пытливый взгляд. — Откуда они? Хрупкие ладошки пересекает множество тонких белых полосок, оставшихся в память от обнажённого лезвия чьего-то меча. — Это не так уж и важно, — бормочет она, пытаясь высвободить свои руки, но Митсухиде хмуро сжимает её запястья и вкрадчиво смотрит в туманные голубые глаза. — Кики, я был с тобой честен. Она фыркает и протестующе отворачивается. — Просто знай, что я защищала… дорогого мне человека. Вспыхнувшие щёки с лихвой выдают всю подоплёку её слов, пусть даже она и списала бы румянец на количество выпитого спиртного. Она упрямо сдвигает брови и оборачивается, собираясь оборвать тему, но замирает, словно прикованная к месту. Митсухиде поочерёдно касается губами каждой из маленьких ладоней, слабо подрагивающих от тёплого дыхания. Он задерживается на переплетении белых рубцов, словно хочет поцеловать и запомнить каждый из них, вобрать в себя и изгладить тёмные воспоминания в её памяти. Кики чувствует, как лёгкие словно сдавливает железным обручем, а лицо опаляет огнём. Она с трудом глотает воздух и поражённо смотрит на Митсухиде, поднявшего голову и скрестившего с ней взгляд. — Если бы я мог… — он слабо сжимает её пальцы. — Я бы забрал у тебя их все. — Не говори глупостей, Митсухиде! — смущается она, опуская взгляд на собственные ладони, испещрённые шрамами. Щёки невыносимо горят, как от сильного ожога. — Тогда я бы не думал о том, что когда-то тебе причинили боль, Кики. Она прерывисто выдыхает, чувствуя, как его пальцы пропускают меж собой светлые пряди коротких волос, зарываясь в них глубоко-глубоко, словно боясь отпустить. — Ты не… — она не успевает ответить, ощущая слабо отдающее алкоголем дыхание на своих губах и подаваясь вперёд, неосознанно касаясь ладонями его груди. По спине пробегает разряд, когда он впивается в её губы, крепко прижимая к себе, ловя её руки своими, переплетаясь пальцами и неистово стремясь запомнить каждый оттенок безумного момента. Она поддаётся, уступая нахлынувшей изнутри буре, с головой окунаясь в водоворот чувства, спрятанного глубоко в груди, обрушивая защитную стену, сдавая все позиции сопротивления. Она обвивает его шею руками, углубляя поцелуй, сливаясь с ним в одно целое, позволяя себе забыться хотя бы один-единственный раз за всё время, проведённое вместе. Она чувствует исходящее от него тепло, она тонет в пучине пугающего желания никогда не отстраняться. Он теряется в ней, опьянённый дурманящей сладостью тонких губ, холодными касаниями пальцев и мутным взглядом самых знакомых в мире глаз. Он ощущает её каждой клеточкой своего тела, он понимает, что ближе ему не будет больше никто, он почти не замечает, как кончается воздух в груди. Они отрываются друг от друга резко, неистово, тяжело дыша и не произнося ни слова в объяснение собственного безумия. Она прикрывает искусанные губы тонкими пальцами, пытаясь поймать сбивчивое дыхание и испуганно глядя на него. Он замирает, не отпуская её взгляда и чувствуя, как холодок пробегает по обнажённой спине. Молчание затягивается, и в мысли Луэна закрадывается шальное осознание случившегося, но внезапно на лице Кики расцветает совершенно искренняя улыбка, и она медленно касается его руки, чувствуя лёгкое покалывание в кончиках пальцев. — Митсухиде, пусть мои старые шрамы останутся на моих же руках. Ведь есть человек, который сможет уберечь меня от новых. Она чувствует тёплую ладонь на своей щеке и с наслаждением зарывается рукой в его волосы, когда он вновь касается её губ, выводя сознание из хрупкого равновесия, с будоражащей нежностью разжигая затаённую в глубине души страсть. Оба они понимают, что их шрамы давно стали общими, одними на двоих.