Дыра в голове (акт второй)

- У них довольно любопытные отношения. От ненависти до любви. - Это всегда довольно близко. Джем хотел было подколоть Вилли насчёт его отношения к Тейсу, но осёкся. Ему же будет неприятней, если он сейчас натолкнёт друга на такую изощрённую пытку. Джереми был уверен, что Виллем подумал об этом и без него, но по крайней мере не озвучивает, а значит не собирается действовать. Тут всегда требуется приглашение. - А вообще, что такое любовь? - Надеюсь, ты не думаешь, что я это знаю? - Ты много чего знаешь, в том числе и это. Ну, любовь ведь бывает очень разная. К разным людям, по разным причинам, в том числе к вещам. Фактически, большая часть наших предпочтений - это тоже любовь. - Любовь - это чувство, а они мне, как ты знаешь, чужды. Джереми мог бы поспорить и с этим, и даже уколоть, что друг его очень любит, но он не был самоубийцей. Тут слишком тонкая грань между их почти нежной дуэлью с издевательствами и настоящей психологической войной. Как раз от любви до ненависти. - В любом случае ты любишь вино и сигареты. Это ведь тоже своего рода чувство. - Как правило, люди не распознают свои предпочтения как любовь, и не задумываются, что иногда любовь такого рода пересиливает родственную или романтическую. Я бы сказал, что не ощущаю и её тоже, но кое-что всё же есть. Когда я нахожусь в контакте с тем, что люблю... - Вилли задумался, как грамотней передать это скупое, но существующее в нём чувство. - Наверно, это удовлетворение. В меру приятно и комфортно, в какой-то степени успокаивающе, в то же время немного подогревает самодовольство. Но слишком бледно, чтобы акцентировать на этом внимание. - И в то же время достаточно важно для того, чтобы это ощущать, ведь ты отмёл всё остальное. - Это одно из немного, что нежелательно выкидывать из своей головы. Без чувства удовлетворения рискуешь потеряться в том, чего хочешь. Это последняя мера измерения. - То есть ты прежде всего ощущаешь любовь как удовлетворение своих потребностей? - Да. - В любом случае? - В любом. Потребность любить тоже таковой считается. У меня она перенесена на вещи, но, если говорить о людях в целом, они могут испытывать удовлетворение просто от самого факта, что что-то любят, и на этом их любовь может быть закреплена. - Но если так подумать, то любовь - это всё же что-то другое, да? - Для каждого человека она разная. И к каждому человеку. И даже к разным вещам. Просто сравни свои чувства к Оливеру со своей любовью к меланхолии. Это разные чувства. - Да... - Так какие они? - Янсзон усмехнулся. На самом деле он спросил просто для того, чтобы Джереми оставил в покое его личный опыт и переключился на свой. - Любовь к меланхолии похожа на удовлетворение с примесью упоения от происходящего, удовольствием, спокойствием и приятной негой, но с долей напряжения. А чувства к Оливеру... Это намного сложнее. Я не могу точно сказать, из чего они состоят или состояли, потому что не могу распутать их. В визуальном плане это что-то лёгкое и розоватое, потом начавшее стремительно темнеть, превратившись в итоге в нечто тяжёлое и раздражающее, но сохранившее остаточный флёр. Если же посмотреть на них в эмоциональном плане... Это прежде всего было удовольствием и ощущением, что всё хорошо, мне было приятно и комфортно. А потом к этому примешалось желание причинить боль и уничтожить, фактически ненависть. - А что такое ненависть? - О... С этим немного проще. Это когда от одного взгляда на человека сводит всё тело и всю душу, и ты не можешь и не хочешь сидеть спокойно и тебе очень нужно сделать ему что-то плохое, ты желаешь ему зла за всё на свете, даже чаще, чем сам дышишь, и тебе приносит удовольствие только то, как он страдает под твоим взглядом. - Если отбросить последнюю часть описания, то многие люди так представляют себе любовь и в частности страсть. - О, нет, ненависть - это более сильное чувство, чем любовь. Любовь способна толкать вперёд, а если окутывает, то как-то мягче. А ненависть просто хочет сожрать тебя без остатка. К тому же, разве страсть бывает только в любви? Ненависть - вот что действительно страстно. - Ну а что такое страсть, в таком случае? - Какое-то импульсивное желание действий, шоу, нечто двигающее тебя вперёд, и ещё немного хочется танцевать, - Джем усмехнулся. - Не могу отделить страсть от танцев. Ну, вроде танго или фламенко. А любовь больше похожа на какой-нибудь вальс. - Любовь бывает страстной. Что это за танец? - Вальс, в котором партнёры в кровь оттоптали друг другу ноги, конечно. - А страсть - это чувство или эмоция? - Скорее эмоция, чем чувство, хотя относится к чувствам. Тут дело в том, что страсть можно вызвать извне, она не постоянная и сменяется чем-то другим, я бы даже назвал её нестабильной. Чувства гораздо более устойчивы. - Ну почему? Если страсть вызывается извне, то и другие чувства и эмоции - тоже. Раздражитель нужен в любом случае, иначе ничего не получится. К тому же, чувства должны быть сильнее эмоций, а страсть в этом плане ощущается крайне остро и ясно. Будто тебя на иголку нанизали. В общем-то не важно, что это, ведь и чувства, и эмоции идут изнутри. - Однако их принято различать. - Чисто номинально. Чтобы было удобнее разговаривать, или писать научные и околонаучные статьи. - А по какому принципу они всё же делятся? - Скорее всего по продолжительности и так называемой глубине. Это то, насколько сильно в твоей душе укореняется что-либо, и какой оно след оставляет. Допустим, страсть быстро забывается и не оставляет на душе заметного следа - она просто проходит с течением времени или резко гаснет. А вот чувства возникают постепенно, даже если мы того не замечаем, и их труднее вывести, и после себя они оставляют следы, иногда глубокие борозды. - С этой точки зрения разбитое сердце - чувство. - Конечно чувство, а чем это ещё может быть? - Ну да... Просто большинство чувств состоят из одного слова, названия, а это - уже описание. - Когда недостаточно простых описательных названий, приходится прибегать к более полным. Например, есть чувство грусти и чувство одиночества, а есть комплексное, когда тебя никто не понимает. В этом контексте "никто не понимает" - это чувство. - Тогда разница между чувствами и эмоциями в том, где мы их испытываем, да. Эмоции на поверхности, чувства - в глубине. И чувства всегда должны быть сильнее. - Силы их относительны и варьируются в каждой категории спектра. Например, злость - это эмоция, но она вполне может затмить всё остальное и при этом не перейти в стадию ненависти, то есть не стать окончательно чувством. - Ну да, здесь приходится снова вернуться к понятию глубины. Итак, ненависть сильнее любви с эмоциональной точки зрения, но что глубже? - Любовь глубже. - Почему? - Она умудряется скрываться даже под ненавистью, очевидно, что залегает ниже. - Действительно... И всё же, а что такое любовь? - Глубокое чувство привязанности к человеку в том или ином проявлении, носящее разный эмоциональный оттенок и характер, а также включающее в себя многочисленное деление на виды и типы, - словно цитирует энциклопедию Виллем: быстро, чётко, не задумываясь, как заученный текст. - Чем отличается романтическая любовь от, допустим, родственной? - Очень тривиально - сексуальным влечением. - Ты асексуал, у тебя оно почти нулевое. Как тогда это различать? - Привлекателен ли человек в целом. Так или иначе, тут будет отсылка к внешности и личным предпочтениям. Впрочем, родственную ещё отличает то, что она возникает иррационально и по умолчанию. У меня её нет, мне тяжело об этом судить с точки зрения описаний. - То есть ты совсем не любишь свою семью? - У нас не принято любить друг друга. - Да мало ли что принято. Ты действительно их совсем не любишь? - Из прошлого испытываю слабую привязанность к родителям. К братьям - никакой. Но это больше психологический аспект, связанный с устоями и воспитанием, чем эмоциональный. - Наши эмоции и чувства почти наполовину завязаны на нашем воспитании, разве нет? - К родственникам мы привязаны по большей части из-за того, что находимся с ними с детства, ну или просто очень долго. Это родные люди, которые как бы всегда поддержат и помогут, что, конечно, далеко не всегда имеет отношение к действительности. Знаешь, ценность семьи слишком преувеличена. Не то чтобы она не нужна, но люди представляют идеальную картинку уж больно жертвенной. - Жертвенность - это когда ты отказываешься от себя на благо другого человека? Довольно глупо. Особенно если делать так постоянно. Смысл класть свою жизнь на чужой алтарь и надеяться, что тебе за это воздастся? А ведь люди надеются. Начиная со "стакана воды в старости" и заканчивая "он скажет мне за это спасибо". Будто нельзя жить для себя. Некоторые ещё и полагают, что себя любить - вовсе не обязательно, но нужно любить окружающих. - Невозможно кого-то любить, если не любишь себя. Чувства становятся жалкими огрызками, болезненно вытягивающими душу. Это просто навязчивые идеи, а не любовь. - То есть сама по себе любовь не навязчивая идея? - Навязчивая идея - это психологическое состояние, а не чувство. - Чем они отличаются? - При навязчивой идее вместо светлой составляющей идёт обманный коктейль из беспокойства и искажённого чувства долга. В особо запущенных случаях пропадает чувство удовлетворения, и человеку нужно всё больше и больше. Постепенно он сходит с ума. - Откуда ты всё это знаешь? - на выдохе спрашивает Джем. Знания Виллема кажутся ему настолько обширными и систематизированными, будто тот всю жизнь писал книги на эту тему, хоть Фрейзер и знает, что это не так. - Очевидно, что оттуда же, откуда и ты. Личный опыт, наблюдения и логика. Ими можно очень многое объяснить. - А мне всё-таки кажется, что мы что-то упускаем. - Конечно. Всё это очень сложная материя, неоднородная и состоящая из множества деталей, не у всех из которых есть названия. Одновременно нельзя охватить всю тему, и каждый раз что-то будет оставаться невысказанным. - Фактически, это всё упрощённые и схематичные модели чувств. - Для того, чтобы опознать какой-либо вид, достаточно представлять как он выглядит в такой вот трактовке. А дальше можно углубиться при необходимости. - А есть ли любовь, которая проявляется как ненависть? - Есть. Ты сам такую испытывал к Оливеру. - Чёрт... Действительно. Ну, это была не совсем ненависть, однако в целом в схему ложится. Вроде бы я испытывал к нему романтические чувства, но вёл себя так, словно я его ненавижу. Это можно было бы назвать чёрной любовью. - Прекрасно. Теперь ты знаешь на одно чувство больше. - А бывает наоборот? Когда человек кого-то ненавидит, а проявляется это любовью? - Конечно. Будем отталкиваться от того, что любая комбинация чувств априори возможна, вопрос лишь в пропорциях. - А также в проявлениях. Любовь - через поцелуи, ненависть - через синяки. - Соответственно, наоборот и одновременно тоже возможно. - Ох и не хотел бы я сойтись с человеком, который будет колотить меня во время поцелуев. Так-то это не очень приятно. - А в чём проблема уйти? - В чувстве привязанности. Оно немного дурманит разум, и начинает казаться, что никак иначе просто нельзя. Даже если понимаешь, что можно, то чувствуешь, что нельзя. Из этих соображений не мог уйти Оливер. - Но он всё-таки ушёл. - Это значило лишь то, что сломав его, я выпустил наружу что-то такое, что в нём всегда было, но спало. - Получается, что своими злыми намерениями ты даже ему помог. - В какой-то степени. Если даже признать значимость этого, то всё равно психологическая травма, что я нанёс, будет важнее. - Нанесение психологических травм - тоже проявление чувств, кстати. - И в то же время проявление садистской натуры. А когда человек принимает от тебя это всё и не спешит обрывать контакт, он показывает себя мазохистом. - Люди делятся на тех, кто больше любит причинять боль и на тех, кто больше любит её получать. - Больше - потому что все люди любят боль? - Без исключений. Любой человек прибегает к моральному насилию, будь то ограничение себя в чём-то или намеренное и злоумышленное давление на другого человека. - Но моральные садизм и мазохизм не всегда связаны с физическим. - Они могут вообще не иметь друг к другу отношения. Физические ощущения заметно отличаются от тех, что у нас в голове. - Почему люди полагают, что чувства связаны с сердцем? - Потому что отклик на моральную боль даёт сердце. Иногда в прямом смысле. Мощная психосоматика. - Ну да, внутри черепа болеть нечему, там же нет нервных окончаний. Вроде... Испытывая головную боль я так вовсе не думаю. - Фауст прав, удели внимание анатомии, чтобы ответить себе на подобного рода вопросы. - Обязательно, как только выпишусь. Но давай вернёмся к нашей основной теме. Поцелуи - это проявление любой любви? Виллем недовольно цокнул языком. Обычно Джереми мастерски уходил от темы разговора в другую сторону, а тут решил делать ровно наоборот. Разговор Янсзону не нравился. - Всё зависит от участников. Кто-то целует только возлюбленных, некоторые так выражают родственные и дружеские чувства. - Но в губы принято целовать только в первом случае. - Бывают исключения. Хотя не думаю, что где-то прилично целовать своих детей с языком. - Однако в целом лучшие друзья не целуются. Поцелуи - это всего лишь способ показать свою любовь. Друзья лишены этого. Они не должны любить друг друга. Тогда что вообще такое - дружба? - Вид любви. Неромантической. Тоже глубокая привязанность, как правило не имеет отношения к ненависти и связана только со светлым спектром. Выражается заботой и желанием находиться рядом, ну или хотя бы на связи. - Мы - друзья? - И друзья тоже. - Ты любишь меня? Виллему захотелось ударить себя рукой по лицу, потому что это начинало выводить его из себя. Конечно, он любит Джереми, но они уже несколько раз договаривались не говорить об этом, а этот шельмец всё лез на рожон. - И вот какой ответ ты хочешь от меня услышать? - Что ты конечно же меня любишь. Я это и без тебя знаю, так что можешь не утруждаться. Просто у тебя потребность в любви, а у меня - потребность быть любимым, и мне нужно постоянно её удовлетворять. Не обессудь, это лишь деловая часть наших отношений. - И всё вот это просто чтобы я тебе сказал, что люблю тебя? - Вот видишь, ты сказал, - Джереми заулыбался. - Но мне интересно как. Ты ведь чувствуешь не удовлетворение, когда я рядом? В смысле, любишь меня не как вещь. - Иначе, - уклончиво замечает Вилли. Он вовсе не хочет сообщать как именно любит своего друга, и не только потому, что в принципе держит это в секрете даже от самого себя. На фоне их разговора начнётся такая волна вопросов, что хоть в окно выпрыгивай и беги куда понесут ноги. - Это именно то, что я хотел услышать, - к счастью для друга успокаивается Джереми. - Я тебя тоже люблю. Иначе, - он весело фыркает. - Классное обозначение, кстати. - Однако мы заключали обоюдный негласный пакт о том, что касаться темы именно нашей, - Виллем выделил это слово интонацией, - любви мы не будем. Ты и сам знаешь, чем это может закончиться. - Не чем, а как. Ответ на этот вопрос - весьма печально. - С чего бы? - не то чтобы Янсзон не был с ним согласен, ему просто было интересно, какой именно исход Джереми считает печальным. - Знаешь, всё в этой жизни заканчивается печально. Особенно если ты пессимист. - Тогда к чему тебе вообще разговоры о чувствах, особенно со мной? Ты же знаешь, даже если я что-то и ощущаю, то довольно слабо. - Поэтому с тобой разговаривать интереснее всего. Это самый быстрый способ обогатить свои знания, потому что ты точно не ударишься в расписывание того, как чудесно любить, как это будоражит сознание и что от этого "приятно-приятно". Ты видишь чувства как набор, последовательность и совокупность составляющих, а не ощущаешь. Ощущать - это одно, а понимать - совершенно другое. Я в этом плане амбивалентен, то есть мне доступны и логическое восприятие действительности, и чувственное, и они не перекрывают одно другое в неравной пропорции. Однако просто хочется больше знать. Интересно, что же у тебя в голове, и что ты так старательно там прячешь. Ты делишься этим, только когда отвечаешь на такие вопросы. Абстрактно и пространно, но рассказываешь то, что так или иначе было и твоим личным опытом тоже. Даже если только как наблюдение. - Тебе настолько интересно узнать обо мне побольше? - Сколько мы уже общаемся? С одной стороны, я великолепно тебя узнал, но с другой - понятия о тебе имею довольно смутное, когда дело заходит о некоторых участках твоего сознания. А так как я всё-таки тебя люблю в некой форме проявления этого чувства, я тобою интересуюсь. Что в этом странного? В конце концов ты тоже спрашиваешь меня, что я думаю. Но редко заводишь разговоры... Ты почти всегда ждёшь того, что скажу я, и редко делишься чем-то более-менее личным. - Мне непривычно быть откровенным. Когда годами ото всех всё скрываешь, отвыкаешь даже от мысли, что можно с кем-то делиться тем, что происходит внутри. Мне это чуждо и даже неприятно. - Ты не можешь расслабиться даже рядом со мной. А ведь я, без преувеличения, твой самый близкий человек. - Наверно, мне нужно больше времени, чем тебе, чтобы к этому адаптироваться, - Виллем пожал плечами и зажёг сигарету. - Дело привычки. Я никогда ни с кем не делился своими проблемами, даже с Ио. Ну, глубинными. Которые как бы чувствую. И которые иногда действительно могут меня тревожить. Недолго, но всё же. Ты и сам не всё рассказываешь. Всё ещё следишь за своим языком, когда мы общаемся. - Да, но только потому, что... - Джереми осёкся. Сказать, что это потому, что он не хочет его потерять, было бы слишком глупо. Ну вот, он снова пытается следить за своим языком в общении! Как же легко показывать друг другу, что не устраивает, и как тяжело заставить себя это преодолеть... - Ладно, я понял. Мне самому тяжело привыкнуть. - Может, мы никогда и не привыкнем. - Или случится что-то ещё, и привыкать уже не придётся, - Джем пожал плечами, переведя взгляд к окну. - Все эти разговоры всегда заканчиваются грустно. А ведь вроде бы любовь - это приятная тема. Почему так получается? Потому что любви нет? - Но мы ведь заключили, что есть, - цокнул языком Вилли. - Просто чувства - это намного глубже, чем слова. Эти слова ничего не значат, обсцененные. Они просто есть и всё. Все вот эти "любит", "счастлив", "грустит"... Как именно? Без уточняющего вопроса и ответа на него это просто первичная информация. Пока мы не чувствуем ответов на вопросы, они всегда будут приносить лёгкое разочарование. Ну, если ты, в отличие от меня, его действительно ощущаешь, когда мы об этом говорим. - Не знаю. Это не то чтобы разочарование... Скорее как тяжёлая плита на груди. Не могу отделаться от того, что чувства и ощущения мне проще передавать образно, чем словами. - Просто ты склонен воспринимать их таким образом, такой уж у тебя тип мышления. Это абсолютно нормально. А чувство плиты на груди - это депрессия. - Депрессия - это психическое заболевание, оно не может быть каким-то чувством. - Может. Они бывают очень разными, уж поверь человеку, имевшему дело с психиатрией. Просто даже по самой банальной логике если ты ощущаешь без видимых причин давящее чувство, то это депрессия. - Причины должны быть всегда. - Они могут быть глубже, чем ты сейчас смотришь. - Даже глубже любви? - Любовь зарыта не так уж глубоко, как некоторые другие вещи. - В каждом сознании по-разному. - В любом из случаев ты знаешь ответ на свой вопрос, если он касается конкретно тебя. Ты знаешь куда уходят корни и чему они принадлежат. Просто не хочешь с ними ничего делать. Один из признаков депрессии - нежелание с ней бороться. - Может, она не настолько плоха, чтобы её искоренять? - Конечно. Каждому своё, некоторым начинает нравиться это состояние. Врачи тебе скажут, что это тоже относится к клиническим проявлениям и является негативными изменениями в психике, но как человек я тебе скажу, что это нормально. В том смысле, что не стоит постоянно сравнивать себя с эталонными людьми, которые зачастую выбраны случайно или придуманы, ибо статистика слишком неточная для такого. Если ты ощущаешь, что всё так, как должно быть - это нормально. И если ты ощущаешь, что так быть не должно, но ничего не хочешь с этим делать - это тоже нормально. - А что ненормально? - Быть нормальным, - Янсзон усмехается. - У всех свои понятия нормы. Вот что для тебя из них выпадает, то и ненормально. Не всегда стоит ориентироваться на общество в этих вопросах. Если ты хотел быть нормальным, то ты выбрал неправильный круг общения и совершенно неправильно себя ведёшь. Ненормально. но если ты хотел просто быть самим собой, то в этих рамках ты абсолютно нормальный человек. - Вот для этого и нужны близкие, любимые люди, - Джем чуть улыбнулся. - Ты лучше всех знаешь, как меня можно успокоить. Я просто... Хочу узнать о тебе то же самое. - У меня совершенно другой темперамент, а ещё я не нуждаюсь в успокоении, потому что мне всё равно. Ты меланхолик, а я гремучая смесь холерика и флегматика. Когда я выхожу из себя, меня можно разве что ударом по голове утихомирить. - Искренне не советую испытывать прелести сотрясения. - Со мной уже бывало. Слабое, но бывало. - Но ведь и тебя можно успокоить. - Для этого мне самому нужно захотеть этого. У тебя желание есть, а у меня - нет. Вот поэтому ничего и не выйдет. - Да, я знаю, что ты любишь злиться... - Мне приятно это чувство, - соглашается Виллем. - А любовь? - Джем, - строго зовёт Янсзон. - Просто ответь. Только честно. - Это всегда приятно, - парень вздыхает. Зачастую из-за этой самой любви он попросту не способен отказывать Джереми в чём-либо. Наверно, в чём-то он его разбаловал. Фрейзер, довольный ответом, приподнимается и тянется к чужим губам, аккуратно и ненастойчиво целуя. На губах от этого появляется неприятный сигаретный привкус, но Джем его игнорирует, ибо сам поцелуй ему нравится больше, чем не нравится его вкус. Когда Джем отстраняется, Виллем даже не спрашивает к чему это. Фрейзер всё равно ответит, что ему "захотелось", и будет таков. Он всегда делает то, что ему "хочется" и, в общем-то, неплохо живёт. Но каждого человека что-то грызёт изнутри. Будь то неотвеченные вопросы, например о том, что же такое любовь на самом деле.