Никогда не оставляй меня

Тэхен, как в бреду, пробирается к окну и нащупывает плотную бордовую занавеску. Бордовый цвет. Именно этот цвет и оттенок Ви ассоциирует с вишней. И именно в этот оттенок красился Чонгук. Ах, Гукки… Сколько воспоминаний хранит одно только звучание этого имени. Невольно в мыслях Тэ всплывают моменты, проведенные с младшим. Их мягкая, в официальном стиле беседа сразу после знакомства. Их горячие тела во влажной одежде после боя на водных пистолетах; тогда они сидели, прижавшись друг к другу, тяжело отдуваясь. Их первая проведенная вместе ночь на день рождения Тэхена. Тогда же младший признался в симпатии к Ви. А последний, в свою очередь, покачал головой и лишь прижал к себе Чонгука, который остаток ночи бормотал о том, какой же Тэхен прекрасный и как с ним тепло… Очнувшись от своих мыслей и вернувшись в реальность, ТэТэ резко дергает занавеску в сторону, в ожидании увидеть под окном машину младшего. Но нет. Ничего нет. Ничего, кроме темной звездной ночи, тьму которой разрезает желтоватый свет фонарей. Но и он, подобно образу Чонгука, растворяется в этой холодной и одинокой ночи. Уставившись невидящим взглядом на обочину дороги, Ви вспоминал, снова и снова прокручивая у себя в голове, счастливые воспоминания с Гукки. Знакомство с родителями… Скандал… Совместная жизнь у ТэТэ в квартире… Первая ссора… Первый жаркий и в то же время нежный секс в душе после этой ссоры… Окончание университета… Мысли о совместном будущем… От надоедливых мыслей Тэхена отвлекает чей-то силуэт, покачивавшийся из стороны в сторону, идущий по направлению к Тэхенову дому. «Чонгук, малыш, это ты?», — с надеждой и почти улыбкой на губах шепчет Ви. Но, когда силуэт приближается ближе, брюнет с тоской обнаруживает, что это лишь очередной пьяный подросток. Глупая, безрассудная и чрезмерно пошлая молодежь. Отвратительно. ТэТэ задергивает шторы и снова погружается во тьму. Чон Чонгук никогда не был таким безмозглым кретином, каковым, хоть и в шутку, Тэ иногда называл младшего. Вдруг перед глазами Ви ясно предстает его мальчик — такой любимый, такой родной, такой теплый Чонгукки. Ви протягивает руки вперед, желая прижать младшего к себе и никогда-никогда больше не отпускать его. Но тщетно. Дрожащие руки вновь нащупывают лишь пустоту, а по щекам брюнета вновь катятся слишком горячие для нынешней температуры слезы, оставляя после себя влажную дорожку. Как много раз уже Тэхен вспоминал тот роковой вечер, который отчаянно пытался забыть. Как много раз он сидел тут, на голом бетонном полу, где еще недавно лежал мягкий ковер мятного цвета, который они купили вместе с Гукки. Но с которым позже пришлось расстаться навсегда. К сожалению, кровь не отстирывается с такого светлого цвета. Да и у Тэхена не было настроения, чтобы возиться со стиркой. Он и до сих пор не в том состоянии. Ничего не готовит, никуда не ходит, мало спит. Если бы не друг детства Чимин, — который, кстати, не задавая лишних вопросов, любезно помог спрятать лишенное жизни тело Чонгука, предварительно обмыв его, — Ви уже давно не было бы в живых. Крупные слезы быстро скатывались по щекам Ви, капая на любимую белую майку Гукки. Тэхен носил только Чонгуковы вещи, потому что «они пахнут им». Подтянув колени к груди и, обняв их, ТэТэ опустил голову, не контролируя себя и рыдая в голос. — Зачем? Зачем? ЗАЧЕМ? — Ви выл в полную силу своего голоса, колотив кулаками по полу, разбивая их в кровь. Минуту за минутой, час за часом брюнет так и продолжал сидеть на полу, бесцельно вглядываясь в темноту, которая, кстати, больно давила на глаза. Однако парню было абсолютно все равно. Он желал уйти отсюда. Не на улицу, нет. И даже не в другой город. На другой свет. В другой мир. Чтобы оказаться со своим малышом Гукки. Раз и навсегда. Наконец, нарыв-таки достаточно обвинений для себя и решив, что жить ему больше незачем, Тэхен встает и направляется к двери. Лишь в футболке и нарочито порванных джинсах — любимой одежде Чонгука. Ви на ходу хватает блокнот и ручку, и, ни на секунду не задумываясь, поворачивает ручку двери и выходит на лестничную площадку, к лифту. На лифте Ви добирается до последнего, 16 этажа здания и пересекает последнюю лестницу, ведущую к крыше. Несмотря на все усилия, которые приложил Чимин, этот ход так и не закрыли. Поднявшись на самую крышу, ТэТэ раскидывает руки в стороны и вдыхает полной грудью морозный уличный воздух. От холода на улице по коже пробегается приятный морозец, заставляющий вновь почувствовать себя живым. Простояв так, как казалось брюнету, целую вечность, он падает на колени и начинает писать предсмертную записку. «Вопреки надеждам, возложенным на меня, я стал абсолютно ужасным и отвратительным человеком. Я не надеюсь, что родители будут скорбеть обо мне, но не посвятить им пару строк я просто не могу. С самого детства меня растили в уюте и тепле, позволяя делать все, что захочу. Более того — любить, кого захочу. И за это я очень сильно ценю своих родных. До сих пор. Но я совершил ужасную ошибку, о которой сильно жалею. Я хорошо понял родителей, когда те не пожелали знать меня после этой кошмарной вести от меня. Но, надеюсь, я им облегчил жизнь. Сейчас они могут просто забыть обо мне. Я также пойму, если не будет официальных похорон. О них я даже и думать не смею. Мам, пап, я люблю вас. Спасибо за все. Следующие строки я посвящаю своему прекрасному и понимающему другу Пак Чимину. После того, что я совершил, я сразу же позвонил именно ему. Ни на секунду не задумываясь. Он, как я и ожидал, понял меня и помог мне. Без него не было бы меня. Каждый день он приходил и готовил мне, либо просто приносил готовую еду. Благодаря ему я продержался еще 7 месяцев после убийства. С самого детства он всегда был рядом и поддерживал, когда остальные отворачивались. Я люблю тебя, ЧимЧим. Спасибо за все. И последнее — о Чонгуке. И о том вечере. Стоит начать с того, что Гук кардинально изменил мою жизнь. От цвета волос до цвета характера. Он тоже всегда был рядом. Он оставался тогда, когда мои знакомые говорили о нем гадости. Он, услышав, как над нами смеются в университете, взял меня за руку и увел оттуда. Он всегда слушал меня, а я – его. И стоит ли говорить о том, что иногда нам просто нужно было молчать? Не нужно было слов, звуков. Полнейшая тишина и повиновение друг другу. В тот вечер я застал его с бестолковой блондинкой с работы. Я был жутко зол. Недолго думая, я выпер эту бабенку за дверь и начал, срываясь на плач, кричать на Чонгука. Тот пытался объясниться, но о каких оправданиях может идти речь, когда они, блять, трахались на нашей кровати? Чону не повезло, что на столе лежал нож, которым, вероятно, они резали арбуз. Схватив кухонный прибор, я, не особо осознавая, что делаю, воткнул его в грудь Гука. Тот ошеломленно смотрел на меня, не в силах выговорить хоть слово. Выдернув нож, я снова, снова и снова вонзал его в широкую грудь Чонгука, одновременно выкрикивая слова любви и ненависти. Все будто было покрыто пеленой. Он лежал на полу, пытаясь прижать меня к себе, а я стоял на коленях над ним, одной рукой упираясь в пол. Мои слезы капали ему на грудь, его — на ковер. Наконец я, осознав, что творю, отбросил нож и склонился над ним, целуя уже неподвижные губы. Не получив ответа, я упал к нему на грудь и безжизненная рука довольно сильно придавила меня. Сколько я так пролежал — не знаю. Не было ни счета времени, ни счета дней. Рано утром я позвонил Чимину и тот сразу же приехал ко мне, помогая замести следы. Вот и все. Я надеюсь, вы простите меня. Хотя мне будет все равно. Я буду так же мертв, как и Чонгук. Простите меня за все. И прощайте. Ким Тэхен 15.03.2015» Утерев слезы, Тэхен свернул листки пополам и положил на крыше, придавив блокнотом и ручкой, чтобы их не снесло ветром. Брюнет встал на краю крыши, вновь расправив руки, и, последний раз вдохнув морозного воздуха…проснулся. Тэхен проснулся от ощущения теплых губ у себя на шее. От такого теплого и родного дыхания. — Доброе утро, Тэхен~а, — Чонгук лежал совсем рядом, обнимая Ви и ласково дыша в шею брюнета. Тэхен, закусив губу, пытался подавить слезы. Он здесь. Он рядом. Он жив. ТэТэ крепко обнял младшего, зарываясь носом в его темные волосы и вдыхая тот родной запах, по которому давно скучал. Он жив. Он жив. Он жив. — Эй, что с тобо… — не успел Чонгук договорить, как его бесцеремонно заткнули, показав, что сейчас нужно просто молчать. И, желательно, покрепче обнять Ким Тэхена. Глубоко дыша, Ви не мог насладиться теплотой тела макнэ. Такой родной, такой любимый, такой прекрасный. Тишина начала давить и создавать чувство неловкости. Тэхену не составило труда придумать, чем бы разорвать это молчание. — Гукки, — промурлыкал старший, беря брюнета за подбородок и смотря в бездонные черные глаза, — пообещай, что никогда не оставишь меня. Никогда. — Обещаю, — улыбка коснулась губ макнэ; не теряя момента, брюнет приблизил свое лицо к Тэхенову и вовлек второго в сладкий поцелуй, как бы подкрепляя свое обещание. Большего Тэхену и не надо было. Лишь знать наверняка, что его малыш никогда и ни за что не оставит его одного. Ничего кроме этого не имело значения.