Стальная печать

«Мир меняется» – такое имя было выбрано для мирового порядка. Во имя глобального перемирия все нации провели разоружение и свернули военные программы. В это же время в Японии был основан сверхсекретный Пятый отдел Агентства национальной безопасности. Организация и ее члены получили название «Сакура». Сведения о существовании организации были стерты из государственных и общественных источников. Шпионская организация с особым разрешением на убийство. Члены «Сакуры» тренируются и обучаются в уникальном заведении, известном как Церковь. Здесь действуют следующие правила: члены «Сакуры» должны молчать о Церкви; члены «Сакуры», покинувшие Церковь, никогда не будут вызваны на контакт; члену «Сакуры», провалившему миссию, не будет оказана помощь; члены «Сакуры» не могут стать любовниками или друзьями. Нарушение правил допустимо лишь для одного человека. И это – мессия.

Небо черное, без единой звезды, будто их стерли, как губкой стирают мел с доски. Кажется, что это и не небо вовсе, а бездна, и если расправить руки – упадешь. Что будет после этого падения? Смерть? Или падение бесконечное, и это и есть смерть? Наверное, так. Бесконечное падение в бесконечную темноту. Но вот что-то изменилось. На горизонте – теперь снова понятно, что это только небо – показалась белая полоса света. Солнце? Это восход нового дня, и жизнь все еще продолжается? Нет, не солнце. Это становится ясно, когда белый свет распространяется повсюду, замещает собой тьму, остается единственной реальностью. Вместе со светом приходит жар, и это первое чувство, которое есть в пустоте – теперь уже света. Жар сжигает, но это не больно. Просто чувствуешь, что тело, твоя сущность, истончается, превращается в ничто, растворяется в беспощадном свете. Теперь это точно смерть, даже странно, что можно было представить ее во тьме. Свет меняется, и последнее, что можно видеть, как белый становится желтым, и на горизонте, где свет зародился, встает неестественно огромный пылевой силуэт. Да, все правильно. Мир сгорел в ядерном пожаре. Больше нет ничего, ни прошлого, ни настоящего, только будущее – для какого-то другого, лучшего, более правильного и настоящего человечества. Свет и правда был зарей, восходом, первым утром нового мира. Вздох – и просыпаешься. *** «Хорошо бы пошел дождь», – подумал Арига. Дождь был бы венцом, завершающим картину, правильным оформлением. В последнее время Арига часто ловил себя на необычных, неловких мыслях о погоде или музыке. Не то чтобы это мешало, он по-прежнему зарабатывал наивысшие очки в тренировочных боях и по-прежнему безукоризненно выполнял задания, но мысли… отвлекали. И не только мысли. Сейчас Мамия стоял рядом, и если бы пошел дождь, то в шелесте холодных капель было бы не слышно его дыхания. И слов. – Как это – убивать людей? Ариге захотелось его ударить. Желание иррационально всплыло в мозгу, превратилось в картинку: Мамия со стеклянным пустым взглядом и струйкой крови, стекающей по подбородку. Арига не пошевелился, выравнивая дыхание. – Ветер юго-западный, два миллиметра в секунду, – Мамия снова заговорил. – Но ты и так это знаешь. Да, Арига профессионал. Он знает и скорость, и направление чертова ветра, уже давно просчитал поправку и вычислил наилучшую точку и момент выстрела. От него еще не уходила ни одна жертва. «Жертва», – Арига усмехнулся. Он уже мыслит словами Мамии. «Цель покинула здание, первичная готовность», – раздался голос Мамору. Мамия приложил руку к уху, как будто прислушиваясь, убеждаясь – когда ему это совершенно не требовалось. Нет ничего, что бы ускользнуло от его совершенного слуха. – Неужели убивать – необходимость? Арига глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стабилизируя винтовку, сливаясь с ней воедино. Внизу, через дорогу от здания, на крыше которого находился он с Мамией, показались две фигуры. Одна в серой форме Государственной Безопасности, другая – в коричневом костюме. Профессор Кубодера, ядерный физик, его цель. Арига начал отсчет. – Арига, нет! Мамия бесполезен в большинстве случаев, но удивительно сообразителен в самых неожиданных ситуациях. У него нет ни мышления, ни чутья убийцы, он безнадежен во всем, что касается любого оружия и рукопашной. Он напарник Ариги и его мессия, и, наверное, это самое главное. Только поэтому Арига ничего не сказал и не сделал, когда рука Мамии легла на ствол за мгновение до выстрела – и цель исчезла с улицы под прикрытие бронированного полицейского грузовика. – Прости, – Мамия опустил глаза, когда он так делает, еще больше хочется его ударить. – Уходим, – другие слова здесь не нужны. *** Конечно, директор Шикура в ярости. К сожалению, он слишком хорошо это скрывает, но все равно кажется, что сам воздух в кабинете может воспламениться от крохотной искры. – Провал миссии, – слова упали булыжниками и покатились в гулкой тишине куда-то в пустоту. – Я изучил отчет, но хочу услышать это еще раз. Мамия, тебе есть что добавить? – Простите, – глаза в пол, и вся фигура выражает раскаяние. Или это не раскаяние? Просто боль, глубокая, рвущая изнутри боль пустоты от потери, которую невозможно запомнить. Арига знает это чувство слишком хорошо. – Арига? Ты не изменишь своего рапорта? Потому что ваши истории слишком разные, и я склонен верить, что Мамия… – Моя рука соскользнула, – Арига услышал свой голос, доносящийся откуда-то издалека, сквозь грохот катящихся камней. Директор покачал головой. Мамия опустил руки из стойки «смирно» и повернулся к Ариге. Наверное, сейчас в его глазах недоумение и еще больше боли. – Узы мессии, – проговорил директор. Арига не ответил, ему больше нечего сказать. Мамия дышал неровно и, кажется, готов был сорваться. Директор отпустил обоих, и в коридоре Мамия попытался что-то сказать, но голос его сорвался, и Арига не захотел ничего слушать, не сейчас. Все, что он сейчас хочет: подняться наверх, выйти в грязный проулок и бродить по ночным улицам до наступления утра, вдыхая холодный и вонючий воздух города. Вместо этого, конечно, он отправился в их с Мамией комнату и лег не раздеваясь. В комнате было душно, и снова на какие-то мгновения пришлось бороться с приступом тупого, животного страха – Ариге неприятно думать, что они находятся под землей, что открыть окна невозможно и однажды – он уверен – вся Церковь станет всего лишь могилой. Она и так могила, если вспомнить обо всех погибших членах, обо всех не вернувшихся с заданий, о тех, от кого не осталось никакой памяти. Арига закрыл глаза, темнота обступила его, а потом – как солнечный луч – ворвалась музыка. Где-то Мамия заиграл на скрипке. Прежде чем провалиться в сон, Арига поймал себя на желании улыбнуться. *** Вечером следующего дня Мамия нагнал его в коридоре. – Арига! Мамия умел выбирать время, коридор был совершенно пуст и, вполне вероятно, останется таким пока они не закончат неизбежный разговор. – Прости, но я должен с тобой поговорить! Зачем он всегда извиняется? Почему он всегда смотрит так, как будто это только он избегает собственного мессию. Избегает того, кому доверяет больше, чем себе. Арига не знал, сможет ли когда-нибудь найти ответы на эти вопросы. – Прости, за тот разговор на крыше! Я только сейчас узнал про твое прошлое, про организацию твоего отца. Но ты ведь никогда не говорил мне ничего, и я… Я хочу знать тебя, моего мессию! – И что теперь? Что с того, что отец вырастил меня убийцей и поплатился за это? Хочешь, чтобы я рассказал, как он смотрел, когда понял, что это я пришел за ним? Хочешь услышать исповедь ассасина? – Арига не был уверен, что именно заставляет его говорить, но не сомневался, что узнает руку, которая сейчас сжимает его сердце. – Прости… – Мамия против обыкновения взглянул ему прямо в глаза, и это оказалось еще хуже. – Я профессиональный убийца, этого не изменить. И я знаю, что для того, чтобы стать полноценными членоми «Сакуры», нам не избежать этой проверки мессией. Что ж, все формальности я соблюдаю и доверяю тебе свою шкуру, но просить меня о большем? Что тебе еще нужно? Арига развернулся, чтобы уйти как можно дальше от этого взгляда, прожигающего насквозь. Слишком много боли плескалось в глазах Мамии, как будто это его руки были по локоть в крови людей, имена которых невозможно забыть, а лица – прекратить видеть в кошмарах. – Как я попал в «Сакуру»! – голос Мамии ударил в спину, как выстрел. – Я должен рассказать тебе! И Мамия начал говорить, не дожидаясь разрешения, даже не убедившись, что Арига останется слушать. Торопливо и сбиваясь – даже на расстоянии Арига чувствовал, как Мамию трясет. Он играл на скрипке с детства. То, чего Ариге не понять никогда – у него это было, обычная жизнь и обычные мечты. Может быть, слишком обычные, Мамия мечтал, что своей музыкой принесет мир всему миру. Смешно и нелепо, но пришлось закусить губу, чтобы заставить себя стоять на месте и слушать. Все случилось в день установления нового мирового порядка, великой даты, с которой начался отсчет времени новой эры. Даты, которая означала окончание войны и начало мира – исполнение мечты не только Мамии, миллионов. – Это была террористическая атака, теперь такие – дело обычное. Смотри, даже я могу так сказать, странно. Мои родители были в зале, слушали мою музыку, когда прогремел взрыв. И все сразу перестало существовать, и мир и жизнь, было столько огня и железа, камни падали с неба, люди кричали и плакали. Мои родители погибли. Я сам стал целью террористов, бежал и неизбежно погиб бы, но тогда «Сакура» спасла меня. Дала новую цель в жизни. В день установления мира во всем мире началась моя собственная война. Арига перевел дыхание. Он обернулся через плечо, чтобы увидеть, что Мамия погружен в воспоминания, кажется, не замечает ничего вокруг себя – и ждет ответа. – Это все? – нарочитая сталь в голосе и ладони, сжатые в кулаки. Мамия только кивнул. Арига ушел прочь, не сказав больше ни слова и не оборачиваясь, но Мамия больше его и не останавливал. Наверное, этот разговор должен был состояться давно, задолго до последней миссии и того времени, когда Мамия начал размышлять о ценности человеческой жизни. Слишком много размышлять. Арига немного ему завидовал, его способности видеть мир не так, как остальные, чувствовать жизнь острее, чем сам Арига мог представить. Да, «завидовал» – правильное слово. Вот только убийце эти чувства не нужны. Через несколько часов в тот же вечер пришел приказ о новой миссии. *** «Квантовые коты». Самое нелепое название террористической организации, которое Ариге приходилось слышать. Но террористы в новое время – бездна сумасшедших устремлений и чистая вера в собственную правоту. А фанатики любят красивые звучные названия, делающие невкусную пилюлю глубоко больных идей хотя бы немного более привлекательной. Все террористы, которых встречал Арига – которых он убивал – были молоды, как и он сам. Молодые люди, потерявшие, точнее – никогда не имевшие – что-то очень важное, нашедшие это в терроре. Мамору однажды сказал: «Недостаток идеологии, вот что их толкает. Отсутствие веры». Арига считал, что все дело только в собственной слабости. Сам он слабым больше не был. А «Квантовые коты» возникли из ниоткуда и очень быстро набрали силу, завербовали известного физика Кубодеру и решились на угрозу, которой страна не знала уже давно. Тотальное уничтожение. Несколько точечных ядерных взрывов, призванных очистить землю от людской заразы. Невозможно представить в каком сознании могла зародиться такая идея – кто мог ее поддержать, пожелать исполнить. Невозможно, и все-таки теперь Арига чувствовал под пальцами их плоть. Бой был ожесточенным и продолжался всего несколько минут, превратившихся в часы. Слишком много террористов, и Мамия среди них – его стиль иногда напоминал Ариге танец, если такие сравнения вообще были уместны. Никогда не выпуская его из вида даже на мгновение, Арига уворачивался от ударов, стрелял в упор и пытался сохранить дыхание. Вдруг Мамия оказался в руках сразу троих нападающих, и Ариге пришлось пропустить тяжелый удар в спину, чтобы успеть пристрелить двоих из них, прежде чем они прикончили Мамию. Потом – быстрый разворот и короткий замах, еще одна фигура в нелепом красном плаще и дурацкой кошачьей маске упала на пол, чтобы больше не шевелиться. – Спасибо, – проговорил Мамия. Он задыхался. Оказывается, они уже закончили и остались вдвоем в коридоре, заваленном телами. В другом конце мелькнуло красное – две или три фигуры, и Арига бросился за ними, когда прозвучал далекий взрыв. Достаточно сильный, чтобы сотрясти стены здания, но не достаточный для ядерного заряда. Мамия и Арига переглянулись – этого в плане не было. *** Все болело. Ему не дали отдохнуть после задания. Как только пришли известия о состоянии Мамору – ранение тяжелое, но для жизни не опасное, он уже пришел в сознание – Арига обнаружил себя в окружении членов «Сакуры» с направленными на него пистолетами. Мамия пытался что-то возразить, наверное, если бы Арига сопротивлялся, даже ввязался в драку и дал бы себя убить – поэтому Арига позволил себя увести, не сказав ни слова. Нет ничего глупее, чем спорить с вооруженными людьми, которым не был дан приказ застрелить тебя сразу. Потом был допрос директора. Арига никогда не сомневался, что руки у того тяжелые, и теперь отстраненно раздумывал, какая часть тела не болит. И что делать, если обвинение подтвердится, найдутся какие-нибудь улики, а директор решит, что шпион «Квантовых котов» нужен им мертвым, а не живым. Арига давно уже не боялся смерти. Сейчас он боялся несправедливости – что настоящий шпион продолжит безнаказанно бродить по Церкви, а что если новый напарник Мамии будет таким же неумехой как сам Мамия? Наверное, нужно было думать о чем-то другом, но Арига не мог сосредоточиться, а еще – немного, совсем чуть-чуть, хотел услышать звуки скрипки, проникающие сквозь толстые стены подвалов Церкви. Открылась дверь. В коридоре послышались шаги. Арига не без удивления увидел Юри. – Мамору поправляется. Уже вернулся в нашу комнату, – Юри не смотрел в глаза и говорил глухо. – Вот как? Это хорошо, – ответил Арига просто чтобы что-то сказать. – Это я виноват, – продолжил Юри. – Когда Мамору ранило, я как с ума сошел, ведь он мой мессия, и все, что я мог сделать – найти крысу, которая заложила нас, из-за которой Мамору чуть не погиб. И это видео с тобой в кошачьей маске и красном плаще, хладнокровно убивающим Цуцуми Рейджи – я даже не перепроверил. – Я больше не убийца, – сказал Арига. Даже спокойнее, чем ожидал. – Я знаю! – выпалил Юри и даже сделал шаг ближе, теперь его и решетку камеры разделяло метров пять. Ему настолько стыдно? – И докажу, что ты невиновен. После вторичной проверки я понял, что видео было подделано, не могу представить кем, такая искусная работа, но докопаюсь до истины и найду настоящего шпиона. Видео убийства Цуцуми Рейджи – слух об устранении сына главы самой страшной террористической организации страны облетел Церковь еще до того, как Аригу арестовали. Вот, значит, какие были улики против него. «Квантовые коты» убрали Рейджи. Что это, борьба конкурирующих группировок? Личные счеты? Не было же это сделано только для того, чтобы подставить одного ничего не значащего члена «Сакуры»? – Просто я так испугался за Мамору. А теперь думаю, что же я могу сделать… – голос Юри заставил Аригу вздрогнуть, на какое-то мгновение он забыл, что не один. – Видеть одно и то же, – ответил Арига. Его мысли уже текли совсем в другом направлении. – Видеть одно и то же со своим мессией, достаточно уже этого желания. – Странно слышать это от тебя, – Юри словно хотел улыбнуться, но передумал. – Наверное, вы с Мамией просто не подходите для того, чтобы быть мессией друг другу. Мы с Мамору… – Его музыка спасла меня, – прервал Арига. – Моя связь с Мамией была связью мессии задолго до вступления в «Сакуру». Это было правильно, рассказать обо всем сейчас. Слова сами складывались в предложения и обретали правильную форму, растворялись в воздухе сразу после того, как Юри слышал их и принимал. – В день установления нового мирового порядка у меня было задание, мой отец приказал убить одного музыканта. Мамию. Я до сих пор помню освещенную сцену, и как в темноте зала казалось, что другого света просто не может быть. Я замер, слушая его. И тогда прогремел взрыв, другая организация устроила теракт в театре, множество жертв, родители Мамии тоже погибли, я и сам был ранен. А потом случилось чудо. Мамия просто встал среди обломков на сцене, подобрал свою скрипку и заиграл «Реквием» Моцарта. Это было самое прекрасное, что я слышал в своей жизни. Музыка, которая проникает в самое сердце и навсегда изгоняет из него всю тьму. В тот момент я переродился. В тот момент моя жизнь обрела смысл. Тогда единственным моим желанием было увидеть одно и то же с этим невероятным человеком на сцене. Пейзаж, в котором нет гари, крови и смерти. После я убил отца и вычистил его организацию. «Сакура» приняла меня, и жизнь началась сначала. Арига замолчал. Тишина после его слов установилась такая, что было слышно дыхание Юри, все еще стоящего невозможно далеко от решетки камеры. – Одно и то же, – повторил он. И кивнул: – Спасибо. Он ушел, Арига остался один на один со своими мыслями и страхами. В тишине подземелья не было слышно ни звука, но ему все равно казалось, что где-то далеко играет скрипка. *** Конечно, они пришли за ним. Арига знал, что шпион все еще в «Сакуре», поэтому появление теней в красном в коридорах Цуркви его не удивило. Впрочем, может быть это и к лучшему. Сейчас они заберут его в свое логово – интересно, с какой целью, неужели рассчитывают на еще одно предательство? Не важно, главное, что Арига окажется там, куда остальным членам «Сакуры» пока не добраться, и сможет что-нибудь сделать. Путешествие к месту назначения было долгим. Сначала тихо и без шума отошли к одному из запасных выходов – не иначе, как работа шпиона, иначе невозможно было бы покинуть Церковь без сопротивления и потерь. Потом Ариге набросили темный мешок на голову, как будто это могло что-то изменить, и запихнули в машину. Смысла сопротивляться не было, время тянулось, напряжение сказывалось затекающими мышцами, и Ариге оставалось только размеренно дышать и надеяться, что тело не подведет в ответственный момент. Когда они, наконец, добрались, и Арига снова смог видеть, он без удивления понял, какую роль «Квантовые коты» отвели ему. В плохо освещенной комнате без окон – какое-то офисное здание, скорее всего в центре города – находилось несколько человек в красных плащах и кошачьих масках, но две фигуры сразу привлекли внимание. Они не скрывали свои лица, и Арига подумал, что это, должно быть, и есть верхушка группы. – О, «Сакура», добро пожаловать, – проговорил один. Тягучий голос, лишенный интонаций, пробежал холодом по коже. – Вы же всегда готовы умереть, да? Второй человек без маски склонился над раскрытым кейсом, содержание которого Арига не видел, но догадывался, что это еще одна бомба. – Вы подделали запись камеры слежения? – спросил Арига. Мышцы связанных за спиной рук затекли, но он с пользой провел время в дороге и теперь узлы на веревках были только видимостью. Все, что ему требовалось – удобный момент, а чтобы его дождаться, необходимо было тянуть время. – Мы, – снова ответил холодный голос. – Чтобы прикрыть нашего товарища, кодовое имя «Короткошерстный». Он все еще в «Сакуре» и его миссия не окончена. – Кто он? – Арига дернулся было вперед, но пинком под колени его заставили упасть. – Не твое дело, – второй без маски закрыл кейс и передал его одному из подчиненных. – Ты за него сейчас умрешь. Арига с усмешкой профессионала отметил чуть дрогнувшее прикосновение пистолета к затылку. В это же мгновение двое главарей отвернулись, уверенные, что дело сделано, и Арига не упустил свой шанс. Со стремительностью разжавшейся пружины он схватил своего предполагаемого палача за руку с оружием, перебросил через плечо и вскочил, чтобы набросить только что удерживавшие его веревки на шею террориста, получившего кейс со взрывчаткой. Используя его как живой щит, Арига проговорил без усмешки: – Если думали, что я буду сопротивляться, нужно было использовать что-то надежнее веревки. Выстрел оборвал его слова, террорист дернулся и начал оседать, но это было не важно. Под его прикрытием Арига добрался до выхода из комнаты, отбросил переставшего дышать человека и бросился бежать, прижимая кейс к груди. Оставалось только надеяться, что директор Шикура уже знает местоположение следующей бомбы и скоро сюда явятся остальные члены «Сакуры». Арига совсем не был уверен, что сможет завершить эту миссию в одиночку. *** Когда появился Мамия, Арига подумал, что умер. Наверное, он все-таки отключился на мгновение, потому что совершенно не помнил, чтобы Мамия приходил – как обычные люди – он просто появился из ниоткуда. Озабоченное выражение лица, бездна боли и страха в глазах, и как назло у Ариги совсем не осталось сил за это сердиться. – Ты в порядке? – голос Мамии прорвался сквозь шум крови в ушах, руки Мамии помогли сесть и осторожно разжали пальцы – Арига понял, что намертво сжимает ручку кейса. – Все в порядке, – пришлось заставить себя говорить, а заодно и чувствовать. Все тело отозвалось болью, простреленное плечо пульсировало, кровь заливала глаза и противно щекотала подбородок. Арига вспомнил, что дрался с одним из главарей «Квантовых котов», безнадежно проигрывал, потому что противник был сильнее, а сам Арига слишком измучен. Но все равно, отступать было нельзя, и тяжелый кейс со взрывчаткой напоминал об этом. Поэтому Арига бился отчаянно, без надежды, отдавшись на волю инстинктов, выбросив все мысли из головы. Сейчас детали уже невозможно было вспомнить, но поверженный террорист лежал неподалеку – неподвижное пятно красного на белом. – Мамия, – Арига не видел, что делал напарник, кажется, склонился над кейсом, чтобы отключить таймер бомбы. – Мамия, я давно уже должен был сказать, как рад, что ты мой мессия, и я… Арига повернулся, и обрывок фразы повис в воздухе. Ему в лицо смотрел пистолет в руке Мамии. Отказываясь верить в реальность происходящего, Арига отметил, что никогда не видел у Мамии такого взгляда: все еще полного боли, но и спокойного, безжалостного, таким бывает огонь за решеткой камина, прирученный, но все равно смертельно опасный по своей природе. Это не был взгляд его мессии. И тогда – впервые за вечер – Ариге стало страшно. – Мамия… – Эй, Периш, пришел в себя? – Мамия смотрел на Аригу не отрываясь, но обращался к террористу на полу. Тот пошевелился и резко сел. – Забери кейс и отправляйся к Шаму, этого я уберу сам. В голосе Мамии звучала сталь. Тот, кого он назвал Периш, беспрекословно выполнил указания и скрылся из виду. – Да, я с ними, – Мамия ответил на не заданный вопрос. – Кодовое имя «Короткошерстный». Жаль, что все так закончилось, Арига. Но некоторые слова не имеют смысла, если сказаны слишком поздно. Прощай. Он бы выстрелил. Арига не сомневался, что Мамия убил бы его вот так, холодно посмотрев в глаза и сказав пару фраз. Это было бы глупо, нелепо, обыденно, и если кто-то сказал бы Ариге, что таким будет его конец – он бы не поверил. Это как насмешка, реальность такой быть не может. Реальность такой не стала. Прозвучал выстрел, пистолет выбило из руки Мамии, в коридоре послышался топот приближающихся шагов. Можно было только догадываться, кто это может быть, и Арига не мог себе позволить отвлечься, чтобы посмотреть – он не отрываясь следил за Мамией, пока тот не скрылся за поворотом короткого коридора. В комнату вбежал незнакомый молодой человек в темном, быстро огляделся и бросился к Ариге. Было совершенно не важно кто он, спрашивать не хотелось, и когда теплые руки прикоснулись к раненому плечу, Арига наконец позволил себе скользнуть во тьму беспамятства. *** Первым, кого Арига увидел, когда пришел в себя, был Юри. Он сидел на стуле чуть в отдалении, словно все еще ограждал свое личное пространство, и как обычно быстро перебирал пальцами по клавиатуре своего маленького компьютера. Снова все болело. Арига усмехнулся, подумав, что уже привык к этому чувству. Воспоминания о последних нескольких днях слились в одно мутное пятно, и какое-то время Арига просто смотрел в потолок и отделял сны от реальности. Получалось не очень хорошо. Образ Мамии настойчиво снова и снова возникал в сознании, и очень хотелось, чтобы заиграла скрипка. – О, ты проснулся! – Юри поднял голову от компьютера и улыбнулся. – Врач сказал, что ранение не очень серьезное, тебе повезло, но нужно будет поберечь руку. У тебя два сломанных ребра и некоторое количество ушибов. И еще он сказал, что тебе к этому всему не привыкать. Арига кивнул благодарно и снова уставился в потолок. Всего на несколько минут можно было представить, что у него есть шанс лежать в этой постели и медленно выздоравливать. – Какая у нас ситуация? – спросил он, и Юри сразу посерьезнел. – Мы получили информацию о том, как «Квантовые коты» используют последнюю оставшуюся в их распоряжении бомбу. Это страшно: они используют исследования профессора Кубодеры чтобы запустить на материк ядерную боеголовку и ввязать всю восточную Азию в войну. Мы не можем это допустить. – Не можем, – кивнул Арига и попытался сесть. Это ему удалось со второго раза – Юри все правильно понял и не стал помогать. – Нудно довести миссию до конца, – сказал Юри тихо. – Что бы это ни стоило. Арига кивнул. Подождал, пока боль уляжется и потянулся за своим плащом. Тут Юри все-таки встал с места и помог. – Где они? – Арига тяжело дышал через стиснутые зубы, от плеча по телу разбегались волны боли и на мгновение в глазах помутилось. Юри поддержал его, не давая упасть обратно на постель. – На Кюсю. Вероятнее всего залп будет произведен оттуда. Директор Шикура задействовал всех доступных членов «Сакуры». – Я должен с ним поговорить. Юри кивнул. Арига попытался представить, что скажет директору, и только одна мысль осталась в его сознании: «Он мой мессия. Я исправлю его ошибки». Директор не стал возражать. *** В самолете Арига пытался вспомнить, бывал ли когда-либо на Кюсю, и слушал Моцарта. Музыка казалась глухой и плоской, мысли не складывались. Саднили ребра и плечо – Арига решил, что прибегнет к препаратам только, когда найдет Мамию. В их последнем разговоре не должно быть помех, а все, что происходит до, не имеет значения. На Кюсю Арига встретил спасшего его агента – бывшего члена «Сакуры», и даже успел выразить благодарность, прежде чем поступила информация о местонахождении Мамии и профессора Кубодеры. Наверное, это было даже правильно, что к окончанию миссии все ее участники оказались собраны вместе. Арига только пожалел, что не он уберет профессора. – Разберись с Мамией, – сказал Мамору. – Остальное предоставь нам. И это тоже было правильно. Здание, из которого собирались произвести запуск ракеты, находилось на территории заброшенной угольной шахты – бывшая административная постройка. Пустые комнаты, заполненные все еще рабочим оборудованием, попадающиеся иногда личные вещи персонала, рассыпанные по полу бумаги, посеревшие от сырости и времени. Арига чувствовал себя почти уютно в этом шелестящем сквозняками склепе, как будто заглянул в мир мертвых, всегда стоящий за его спиной. С Мамией он столкнулся в большой зале практически пустой от мусора и ветхости, большие окна во всю стену выходили на море, и было слышно шум прибоя и крики чаек. Арига с удивлением заметил, что Мамия держит в руках не только злосчастный кейс с бомбой, но и футляр со скрипкой. Наверное, это стало последней каплей. Арига опустил пистолет. – Зачем ты убил Цуцуми Рейджи? Месть за родителей? Мамия сначала замер в дверях, но при словах Ариги прошел к расположенному по центру залы длинному столу и опустил на него футляр. Кейс он поставил на пол. – Смешно, теперь мой мессия хочет, наконец, со мной поговорить? – Арига никогда не слышал, чтобы Мамия так говорил. Медленно, через силу, выдыхая слова почти с отвращением. – Но слишком поздно, – Мамия обернулся, пистолет в руке и лед во взгляде. – Знаешь, Цуцуми Рейджи оказался совсем не таким, как я представлял. Знаешь, весь мир оказался совсем не таким, как я представлял. Красный плащ смотрелся на Мамии непривычно, неправильно. Арига вспомнил вдруг, что и форма Церкви на Мамии всегда смотрелась странно, как будто не на него сшитая. Нельзя заставить вишню цвести бутонами черного цвета, так же невозможно сделать убийцу из того, кто играет музыку, меняющую мир. – Знаешь, о чем я узнал в день установления нового мирового порядка? В день, когда весь мир отказался от войны? Что мои собственные родители, люди, чьи руки обнимали меня каждый день – на самом деле безумные кровожадные монстры. Они принесли бомбу в театр, они убили себя на моих глазах. Цуцуми Такая, он все мне объяснил, все рассказал. Они сделали из меня игрушку для себя, и он поступил так же с собственным сыном. Что же! Я отобрал у него этого сына! Мамия медленно мерил шагами комнату, смотрел то в пол, то по сторонам, и ни разу не взглянул на Аригу. Слова путались, голос Мамии дрожал и срывался, в нем слышалась ненависть – настоящая, та, что поглощает душу и не оставляет в ней ни единого светлого пятна. Ненависть, сводящая с ума. Арига слышал в этом голосе отражение себя. – Но теперь ты выполняешь его указания, – проговорил он, когда Мамия замолчал. – Указания человека, приведшего твоих родителей и тебя самого к этому безумию и гибели. – И знаешь, что еще сказал Цуцуми Такая? – Мамия бросил на Аригу короткий взгляд и снова отвернулся. – Война. Вот что нужно человечеству. В день, когда мы от нее отказались, мы отказались от своей сущности. Необходимость убивать заложена в нас. Ты-то должен понимать это, ты убийца куда лучший чем я. Впрочем, сегодня я тебя превзойду. И верну человечеству его право на смерть. Вот увидишь, Арига, с началом войны больше не останется ни одного террориста. Арига вскинул оружие. Мамия отреагировал мгновенно, сказывались тренировки в «Сакуре» и их бесконечные парные бои. Это было странно и нелепо, Ариге захотелось закрыть глаза и проснуться от кошмара, в котором Мамия смотрит сквозь него и хладнокровно грозит пистолетом. Но закрыть глаза сейчас означало признать поражение и согласиться на смерть, а этого Арига не мог себе позволить. Два выстрела прозвучали одновременно, но оба не достигли цели, потому что, как и учили в Церкви, оба начали двигаться за мгновение до того, как нажать на спусковой крючок. Арига одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние, поднырнул под руку Мамии и ударил его по запястью – пистолет с глухим стуком упал на пол. Свободной рукой Мамия ударил Аригу в раненое плечо. В глазах потемнело, Арига пошатнулся и отступил, Мамия ударил еще раз, в живот и в лицо. Боль фиолетовым облаком заволокла сознание, Арига споткнулся обо что-то и упал. – Ты жалок, – голос Мамии пробился сквозь вату, странно, но в нем не слышно было издевки, только все та же боль плескалась открытым огнем. – Мой мессия, единственный человек, которому я верил, пришел меня убить, но даже этого сделать не может. Мамия зашел к нему со спины, Арига попытался вывернуться из захвата, но рука на шее крепко держала его и теплая от предыдущего выстрела сталь теперь упиралась в висок. – Ты же хотел, чтобы я стал убийцей, таким же как ты, – Мамия наклонился к самому уху, его дыхание обжигало сильнее страха смерти. – Хотя ты и сам не знаешь, ради чего убиваешь, а я знаю. – Я всегда убивал, чтобы выжить, – заговорить получилось с трудом, но Мамия словно хотел его услышать, он немного ослабил хватку. Арига вдохнул и продолжил: – Всегда убивал, ради собственной жизни. Но это в прошлом, теперь я убиваю, чтобы жил кто-то другой. Поэтому я убью тебя, Мамия. Боль придала сил на каком-то новом уровне, физическое отступило и самым главным, единственно важным стала цель. Мамия не должен стать убийцей. Ради этого Арига готов замарать руки в его крови. В этом долг мессии. Секунды перестали существовать. Так всегда было во время боя, когда тело двигалось на рефлексах, но только теперь чувства обострились многократно, и сознание продолжало работать, обдумывать каждое движение. Поэтому Арига двигался медленнее, а Мамия бил беспощаднее. Они перекатились по полу, Мамия оказался сверху и несколько раз ударил в лицо. Арига поперхнулся кровью, пнул Мамию коленом в спину, освободился и смог подняться на колени. Мамия быстро огляделся – его пистолет лежал всего в нескольких шагах, это расстояние можно преодолеть одним коротким рывком. Арига попытался ухватить его за ногу, но получил сильный пинок в плечо и снова оказался во власти всепоглощающей боли. Когда в следующий раз он открыл глаза, Мамия снова смотрел на него поверх дула пистолета. – Ты сделал меня тем, кто я есть, – проговорил Арига. Слова давались с трудом, сердце колотилось, как сумасшедшее, металлическим звоном отдаваясь в ушах. Весь мир побледнел и выцвел, один только Мамия стоял в самом центре этого мира, переливаясь оттенками красного совсем как пламя. Сейчас он стоял и слушал, и Арига продолжил говорить то, что должно было быть сказано еще очень давно. – Твоя музыка переродила меня. В день установления нового мирового порядка я был там, в театре, и должен был тебя убить. Простой убийца, без цели и без смысла. Но твоя музыка, твой реквием меня изменили. Сделали тем, кто я сейчас. В тот день ты стал моим мессией. Мамия не шевелился, но взгляд его изменился. Холод отступил, появилась знакомая мягкость – всего лишь тень, но этого было достаточно. Арига потянулся к пистолету и медленно поднялся на ноги. Голова кружилась, силуэт Мамии расплывался, как будто стремился раствориться в серости мира. Целое мгновение они стояли друг напротив друга и молчали, а потом снова прогремело два выстрела, и опять наступила тишина. Арига понял, что его мессия промахнулся – с пяти шагов. Мамия упал на колени. Он улыбался, и Арига понял, что кричит его имя, но не может сдвинуться с места. – Это правильно, – хрипло сказал Мамия. – Ты мой мессия, и ты меня убьешь. Он потянулся к скрипичному футляру. Из-за красной одежды пятно крови на его груди оставалось почти незаметным, казалось ненастоящим. Мамия открыл футляр и осторожно достал скрипку. Теперь он стоял к Ариге в пол-оборота, падающие на лицо волосы мешали разглядеть его выражение, но Арига знал, что сейчас Мамия все еще улыбается. Он всегда улыбался одними глазами, когда играл. Однажды эта улыбка сквозь слезы заставила сердце Ариги биться сильнее и изменила его жизнь. Сегодня эта улыбка снова все меняла. Мамия заиграл. Тихая, срывающаяся мелодия заполнила комнату. Смычок дрожал в руке, и вместе с ним дрожал звук, и казалось, что можно к нему прикоснуться. Арига стиснул пистолет до боли в пальцах. – Члены «Сакуры» должны молчать о Церкви, – заговорил он. Слова переплетались с музыкой и обретали собственную жизнь. – Члены «Сакуры», покинувшие Церковь, никогда не будут вызваны на контакт. Члену «Сакуры», провалившему миссию, не будет оказана помощь. Члены «Сакуры» не могут стать любовниками или друзьями. Нарушение правил допустимо лишь для одного человека. Арига глубоко вздохнул, направляя оружие. – И это – мессия. Последнее слово потонуло в громе выстрела. Музыка оборвалась. Мамия осел на пол, так и не выпустив скрипку из рук. *** Об итогах миссии Арига узнал уже в Церкви. О том, что профессор Кубодера был застрелен Мамору и «Квантовые коты» уничтожены, о том, что главарям удалось уйти, и Годжо Сома опознал их, как членов Северного Союза, а значит – этот бой далек от завершения. Арига был рад, с Северным Союзом и Цуцуми Такаей у него теперь были собственные счеты. Не ослепляющая месть и не рвущая сердце ярость – только обещание. «Я буду защищать этот мир». Во что бы то ни стало. *** Небо черное, без единой звезды, будто их стерли, как губкой стирают мел с доски. Кажется, что это и не небо вовсе, а бездна, и если расправить руки – упадешь. Что будет после этого падения? Смерть? Или падение бесконечное, и это и есть смерть? Наверное, так. Бесконечное падение в бесконечную темноту. Но вот что-то изменилось. На горизонте – теперь снова понятно, что это только небо – показалась белая полоса света. Солнце? Это восход нового дня и жизнь все еще продолжается? Или это восход новой жизни, в которой нет тьмы, и есть только свет? Солнце. Оно медленно поднимается, сначала огромное и желтое, и первые его лучи разбегаются в разные стороны, стремятся охватить весь мир, ведь только им это под силу, только им доступно. Потом желтизна цвета меняются на слепящую белизну, и уже невозможно смотреть, но даже если закрыть глаза, больше не будет тьмы, только тепло окружающего, обнимающего солнечного света. И приходит понимание: это и правда заря, первое утро нового мира. Вздох – и Мамия проснулся.