autumn and other things

Луи ненавидит осень. И иногда кажется, что их чувства взаимны. Луи любит Гарри. Вот где точно нет взаимности. Как только наступает сентябрь, у Томлинсона начинается простуда, которая не проходит вплоть до декабря. Возможно виной тому всегда открытое окно или ежедневная (потому что «осень, как ты не понимаешь, Зейн?») бутылка вина. Луи много пьет и много грустит, слушая песни ныне покойной мисс Вайнхаус. И никто не вправе его осуждать. Луи много курит и много рисует такие зеленые/родные/летние глаза. И не важно, что Гарри об этом никогда не узнает (потому что «мы дружим с детства, как ты не понимаешь, Зейн?»). — Привет, малыш, ты как? — и в этом весь Гарри, всегда такой заботливый. — А ты как думаешь? — шмыгая носом и делая очередной глоток дешевого красного вина отвечает Томлинсон. — Время Эми? Лу, тебе надо развеяться — Хаз, ты же знаешь, я болею — и Гарри не может с этим поспорить. Спустя 17 минут раздается звонок в дверь, и Луи прекрасно знает, кто за ней стоит. Гарри, с его бесконечными ногами, шелковыми кудрями, летними глазами и с ямочками, величиной с алмазный карьер. У него в руках пакет с апельсинами, корицей и коричневым сахаром. И, да, Луи бы прогнал его, честно, если бы не способность Гарри варить лучший в мире глинтвейн. — Малыш, — Гарри обнимает его, а Луи ничего не остается, как уткнуться ему в плечо и тихо шмыгнуть носом, потому что простуда, она такая. — Зачем ты пришел, придурок, я же тебя заражу, и Энн будет на меня злиться, — бурчит Томлинсон. И иногда Луи хочет продать кому-нибудь душу и полюбить осень, лишь бы Гарри всегда укутывал его в одеяло и запрещал вставать с дивана, пока он варит глинтвейн, лишь бы лежать с ним в обнимку и смотреть тихими осенними вечерами «Когда Гарри встретил Салли». Потому что, если честно, это любимый фильм Луи, и никто не вправе его осуждать. — Ты же знаешь, что я тебя люблю? — шепчет Гарри. — Знаю, — грустно отвечает Луи. Потому что Гарри такой. Он любит всех, и ему важно говорить об этом. А Луи… Луи хочет быть единственным, кому Стайлс признается в любви. Они засыпают на диване и Луи чувствует на своей шее дыхание Гарри. И кажется, это единственное, что ему нужно. Каждую ночь чувствовать его дыхание, руки и ноги, обвивающие его крохотное тело. Луи уже и не помнит, когда они поменялись местами, и когда из большой ложки, он превратился в маленькую. Может это случилось в его первую осень, когда он понял, что им с Гарри не быть вместе. Утром Луи просыпается, как ни странно, в хорошем настроении. Но все моментально меняется, когда он вместо Гарри обнаруживает на кухне остывший завтрак и раскрытый альбом с рисунками. Гарри узнал. Гарри его не простит. Луи ведь поклялся ему, что все давно прошло и «не парься, Хаз, ты мне как младший брат». Весь день Томлинсон чувствует себя немного умершим. Он так и не притронулся ни к завтраку, ни к альбому. Весь день он пролежал на диване, укутавшись в одеяло, которое еще хранило запах Стайлса. Вечером кто-то звонит в дверь. И Луи прекрасно знает, кто за ней стоит. Но он не собирается вставать и открывать ее, он еще не готов встретиться с Гарри. И с его стороны так наивно полагать, что Стайлс уйдет. — Лу, — Гарри заходит в комнату, раздевается и ложится рядом с ним. — Уйди, пожалуйста, я не готов, — Луи честно старается изо всех сил. — К чему? — в голосе кудрявого сквозит удивление. — Ко всему, Гарри. Я не готов выслушивать о том, как это глупо до сих пор тебя любить. Прошло уже сколько? 8 лет? — и нет, у него снова не получается. Его голос дрожит, а глаза остекленели от слез, — Я пытался, ты же знаешь, что пытался. Но они не ты. — Ох, Лу, — и это все, что может сказать Гарри, прижимая к себе уже содрогающегося от рыданий парня. И Луи знает, что ему следует прогнать Стайлса. Но он не может, впрочем, как всегда. — Мне было всего четырнадцать, идиот, — вдруг шепчет Гарри. — Я знаю. — Я боялся, понимаешь? Понять в 14 лет, что твой лучший друг, человек, на которого ты ровняешься, влюблен в тебя — это не так-то легко. А признаться себе, что возможно ты сам гей, и что ты тоже влюблен в своего лучшего друга еще сложнее. — Что? — А потом было уже поздно. — Никогда не было поздно, Хаз. И да, возможно Луи стал немножечко любить осень. И, возможно, чувства Луи к Гарри не такие уж невзаимные.