Small death

      Легкий полумрак коридора разбавлялся лишь редко встречающимися свечами в старых массивных подсвечниках, блеск которых захоронился под многолетними слоями пыли. В узко-длинном проходе стоял аромат растопленного воска с примесью сырости и смерти. Каждый камень Черно-белого дома пропитался ею, и всяк входящий − Безликий; или отчаявшийся, что пришел за даром Многоликого; или оскорбленный, молящий о даре другому − ощущал это по-своему.       Человеку аромат смерти напоминал душистые средства, которыми в храме бальзамировали тела. Мысли же его, рассекавшего тьму коридоров, были мрачнее неосвещенных глубоких углов.       Направлялся он в самую отдаленную и маленькую комнатушку, которую сейчас − как думал − делила она. Впервые за много лет его учеником была девочка, не юноша или мальчик, как это бывало обычно. Она была достойна обучения: кровавое дитя – ее отличали расчетливость, сообразительность, хладнокровие. Столь многообещающую послушницу было бы глупо терять, но к тому и шло. Ее привела месть, а в храме не место тем, кто жаждет крови, тем, кто помнит прошлое и думает о будущем.       Недавно девочка совершила убийство, и на то не было воли Бога Смерти. Одаренный ею был врагом из прошлого, она не имела права лишать его жизни из своих прихотей. За это ей следовало понести наказание. В прошлый раз из-за ослушания она потеряла зрение. Теперь ее глаза снова видят, но жажда мести все также сильна и продолжает питать воспоминания о прежней жизни.       Как медленно ни шел бы человек и сколько бы ни оттягивал момент, низкая окостеневшая дверь все же предстала его взору. Он понимал − ученица заслужила наказание, но все предыдущие уроки ничему ее не научили, и сейчас предстояло понять, каким образом можно заставить ее отринуть прошлое.       Рука сжала короткую плеть. Человек поморщился, представив, как кнут пройдется по обнаженной спине, оставляя кровавые полосы и рассекая бледную тонкую кожу. В голову закралась мысль уйти, обдумать другой метод наказания — этот был малоэффективен. Какими бы сильными не выходили удары, девочка всегда молчала, казалось, вовсе не чувствуя боли.       За все это время она научилась мастерски скрывать чувства, и ни единая эмоция не появлялась на ее лице. Но глаза, они всегда выдавали. То был озлобленный волчий взгляд, прожигавший ненавистью.       Человек толкнул дверь и вошел легким неслышным шагом. Девочка лежала на тесной кровати лицом к стене, но он знал, что она не спит. — Девочка нарушила правила и знает, что должна понести наказание.       Она ничего не ответила, не стала объясняться или оправдываться. Только встала и приблизилась. Ее тело облегала простая хлопковая рубашка, которая была ей явно велика и закрывала колени. — Девочка должна обнажить спину.       Ее взгляд упал на плеть. Девочка не спешила выполнять указ. Стянув, наконец, одежку, ученица осталась совсем нагая. Она была напряжена, острые плечи, обрамленные темными волнами волос, слегка приподняты, отчего выделялись ключицы. Молочная кожа, через которую даже в полумраке проглядывались синеватые дорожки вен, покрылась мурашками. По всему телу были рассыпаны шрамы, многие доставшиеся в напоминание о предшествовавших наказаниях. Человек впервые так откровенно разглядывал ее. Внезапно ему в голову ударило осознание, что она уже перестала быть девочкой. За мешковатой одеждой не замечались округлившиеся бедра и маленькая грудь.       Никогда прежде он не рассматривал ее в подобном ракурсе, для него она была лишь маленьким строптивым ребенком, в будущем должная стать слугой Многоликого. Ее серые глубокие глаза выразили смущение. — Кто ты? — Никто. — Если бы он не знал ее, то возможно даже поверил бы. — Девушка отлично научилась лгать, но этого не достаточно. Арью Старк выдают глаза, ей не место в Доме Черного и Белого. Она должна исчезнуть сама, или человек заставит ее.       Он редко называл ее по имени даже в мыслях, как будто надеясь, что если забудет его, проблема исчезнет сама собой. С самой первой встречи она была девочкой, сейчас же с его уст впервые сорвалось «девушка», и это вогнало ее в краску. Словно пытаясь скрыть это, ученица спешно прошла к невысокому столику и облокотилась на него, приготовляясь к наказанию.       Плеть резанула юную кожу − несильно, даже кровь не выступила. Наказуемая не издала ни звука. Последовал еще удар, за ним другой, − снова и снова − все сильнее удар за ударом, но она по-прежнему терпела, и это странным образом выводило из себя. Ярость протянула и сомкнула цепкие пальцы, сжав благоразумие и перекрыв доступ воздуху. С хрипом выдохнув и опустошив легкие, он нанес очередной удар. Кровь стекала по спине тонкими струйками ядовитых змей, те уже доползли до самых ягодиц. Плеть резко опустилась на бедра, и от неожиданности девушка вздрогнула.       Человек замер, удивленный, что добился хоть какой-то реакции и не преминул продолжить. Он бил все сильнее и сильнее и, не достигнув желаемого результата, отбросил кнут. Девушка хотела выпрямиться, но человек надавил ей ладонью в спину, дав понять, что наказание еще не кончилось. Никогда до этого он не стегал ее так долго и сильно, и даже это казалось недостаточным. Поддавшись порыву, он занес руку для удара. До этого ему не приходилось испытывать ощущений, подобных тем, что возникли при касании с ее ягодицами. Волна возбуждения прошла по телу и тяжестью отдала в паху. Человек никогда не получал удовольствия от насилия. Но не сегодня. Арья Старк обернулась, и в глазах ее читался гнев.       Сама того не осознавая, она подсказала идею для нового наказания. Нетипично жестокого наказания. Он старался оправдать свои последующие действия тем, что лишь так можно искоренить Арью Старк и не потерять одну из самых способных учениц.       Человек потянулся к завязкам бридж. Понял, что это верный ход, когда ее лицо исказилось от ужаса, вырвав неподдельные эмоции. Девушка резко подскочила и попятилась к двери. Он оказался быстрее и, вмиг преодолев расстояние между ними, бросил ее на кровать. Девичья ручка скользнула под подушку и вытащила кинжал, чем лишь вызвала его ухмылку. За считанные секунды он выбил у нее лезвие, и то с дребезжащим звоном отлетело в противоположный угол.       Наказуемая отбивалась, царапалась, как дикая кошка, и все-таки тщетно. Человек прижал ее к постели, одной рукой сковал маленькие руки в мертвой хватке, второй же спустил бриджи и резко вошел в нее. С каждым толчком ускорялся, чувствуя, как тело под ним била дрожь. Ему не хотелось видеть ее лицо, не хотелось, чтобы она видела его. Свободную руку он запустил в ее спутанные клочья волос и резко потянул, наклоняя голову, чем открыл доступ к шее, которую начал покрывать поцелуями, скорее похожими на жадные укусы изголодавшегося хищника.       Она уже не сопротивлялась, зато сильно дрожала. Это вкупе с горячим дыханием, касающимся его щеки, дурманило еще больше. Выпустив ее ладошки, он взялся исследовать грудь − сначала поглаживая, а затем покрывая поцелуями. Запах крови свежих ран смешался с потом, и от этого кружилась голова. Его ладонь переместилась на тонкую шею и начала слегка сжимать, но она еще могла дышать. Темп к этому времени перерос в бешеный, и, должно быть, наказываемой было до безумия больно. Но такова была цена исчезновения Арьи Старк, иначе живой она не сможет выйти из Дома Черного и Белого, если захочет.       Уже на пике напряжение удовольствием разошлось по телу. Человек глянул на девушку, с удовлетворением приметив пустоту в ее глазах.