Два мира. Том 2

      Утренний туман, словно плотное одеяло, укутывал Деревню, Скрытую в Листве, оберегая её сон, давая жившим в ней шиноби отдохнуть и восстановить силы после нелёгких последних недель. Тишину и покой не нарушало ничто, лишь в лесу начинали уже, чувствуя близкий рассвет, копошиться мелкие зверьки и петь свои песни птицы. В эти звуки природы вплетался мелодичный звон колокольчика. Миг за мигом звон становился всё громче, и сонная возня животных, казалось, медленно утопала в нём, растворялась в монотонном металлическом пении, льющемся в ритме… ветра? Шагов.       Двое шиноби в чёрных плащах с красными облаками медленно приближались к главным воротам деревни. Углядев их, постовые мгновенно стряхнули сонливость, замерли в напряжённых позах, не отводя глаз от гостей, но те не сбавляли шаг. Лишь когда пересекли границу селения, нукенины остановились — перед ними словно из воздуха возник молодой светловолосый шиноби. Поразглядывав их пару секунд, он упёр руки в бока и обвиняюще спросил:       — Ну и чего вас так долго не было?       Итачи приподнял соломенную шляпу, встречаясь взглядом с парнем.       — Ты быстро заметил нас, Наруто-кун.       — Тренировал режим Отшельника, — буркнул Наруто. — Не уходи от темы! Где вас носило? Вас ждали ещё вчера!       — Итачи-сан, можно, я стукну его разок, а? — поинтересовался Кисаме, берясь за рукоять Самехады. — А то его вопли раздражают.       — Не стоит, Кисаме, — покачал головой Итачи, мимолётно взглянув на постовых. Те, два парня едва ли намного старше его самого, всё ещё стояли, точно изваяния, с выражениями готовности к бою на лицах. — Нам следует увидеться с Хокаге как можно скорее.       — Да ну, сейчас ещё рано, — отмахнулся Наруто, то ли не замечая, то ли игнорируя напряжённость ситуации. Игнорируя, скорее. — Пошли лучше позавтракаем в «Ичи… — Итачи многозначительно посмотрел на него, — у Саске.       — Саске-кун научился готовить? — едко уточнил Кисаме.       Итачи не стал дожидаться ответной реплики Наруто, прекрасно зная, что она наверняка приведёт к перепалке, и молча зашагал вперёд, к окутанным ещё туманом коноховским улицам. Всё же, по-видимому, решив не начинать сейчас выяснять отношения, Кисаме и Наруто быстро нагнали его.       — Как вообще дела? — спросил Наруто.       — Всё в порядке, — коротко ответил Итачи. Он прекрасно понимал, что его невыспавшийся вид данному заявлению в немалой мере противоречит, однако ничего добавлять не собирался.       Кисаме хмыкнул.       — Если переводить на человеческий язык, — проговорил он, повернувшись к Наруто, — дел невпроворот: все по уши в подготовке собрания, плюс ещё разведка, отлов остатков разбежавшихся подопытных Орочимару и поиск Обито, — он покосился на Итачи, принципиально смотревшего только вперёд. — Но это так, рабочие моменты.       — Ну да, — понимающе кивнул Наруто.       Деревня только начала просыпаться, и на улицах людей было немного, но всё же и эти редкие прохожие с опаской оборачивались вслед нукенинам и джинчурики, а встречные переходили на другую сторону улицы. Итачи понимал их: правящая верхушка могла сколько угодно играть в свои игры, менять политику, называть тех, кто значится в международном розыске, союзниками, но для обычных граждан всё намного проще.       Мальчишка лет шести поражённо распахнул глаза, заметив их, и указал пальцем.       — Мам, это же те люди!..       — Не смотри на них! — испуганно прикрикнула мать, державшая его за руку, и, потащив прочь, зашептала: — Хочешь, чтобы они тебя украли и продали на чёрном рынке? Быстро, пошли отсюда!..       Наруто, тоже слышавший это, сконфуженно покосился на Итачи, но тот и бровью не повёл.       Итачи был рад возможности вновь находиться здесь, в деревне, пусть и ловя на себе полные недоверия взгляды. Даже спустя столько лет Коноха оставалась его домом, Родиной, ради которой он готов отдать жизнь. И неважно, что будут думать её жители на его счёт: долг истинного шиноби — защищать деревню из тени, не требуя признания и славы. Именно поэтому он был так недоволен последними действиями брата.       Итачи знал, что по возвращении в Коноху Саске и Наруто рассказали Хокаге всё про его миссию, несмотря ни на какие запреты. Как он понял из писем Саске, Пятая была шокирована и поверила далеко не сразу, лишь когда получила подтверждение от старых советников Третьего; те поначалу не хотели рассказывать, но всё же Хокаге удалось их неким образом убедить раскрыть одну из главных тайн селения. Однако достоянием общественности информация, к удовольствию Итачи, всё же не стала. Цунаде посвятила в тайну лишь нескольких ближайших советников, и для всех прочих Учиха Итачи остался преступником. И его это вполне устраивало. Лучше так, чем запятнанное имя клана — клана, который только встал на путь возрождения.       Старый дом в традиционном стиле, долгие годы стоявший пустым, а теперь украшенный монами-веером, располагался на юго-западе деревни, неподалёку от квартала Хьюга, и вместе с прилегающей территорией, отгороженной стеной, составлял новую резиденцию клана Учиха. У его ворот шедший впереди Наруто замешкался, как бы невзначай пропуская вперёд Итачи, и он первым ступил на территорию своего клана.       Остановившись посреди двора, Итачи с интересом рассмотрел строение, о котором брат ему рассказывал в письмах, которое Коноха передала в собственность клана, некогда основавшего её. Здесь пока не хватало людей, прежнего размаха и жизни, звуков серьёзных разговоров взрослых и беспечной детской возни, но уединённость и некая изолированность остались всё теми же, что помнил Итачи из своего детства. Большой и просторный, дом явно рассчитан на будущее, но сейчас служил обиталищем лишь для одного Саске. Впрочем, запущенными он и участок не выглядели: всё чисто и аккуратно, где-то в саду журчит вода и раздаётся ритмичный стук бамбукового фонтана. Из открытого окна доносится запах готовящейся еды.       У Наруто заурчал живот. Понимая, что заставлять спутников ждать себя и дальше будет невежливо, Итачи отбросил ностальгию и вошёл в дом. Разувшись и аккуратно поставив у входа сандалии, он ступил на гладкие доски пола.       — С прибытием.       Итачи поднял голову. Саске стоял на лестнице, ведущей на второй этаж, прислонившись боком к стене, руки держа в карманах штанов. Взлохмаченный, словно после сна, он вместе с тем совершенно не выглядел сонным — напротив, его глаза смотрели очень внимательно.       — Здравствуй, — негромко произнёс Итачи, позволяя себе улыбнуться. Он рад видеть брата таким — не озлобленным мстителем или циничным, надменным слизеринцем, а шиноби Конохи, отдыхающим в своём доме между миссиями.       — Привет, Саске, — Наруто махнул рукой и с почти хозяйской привычностью побрёл в сторону кухни. — Чем это у тебя?.. Сакура-чан?!       — Чего орёшь? — вышедшая в коридор Сакура, в переднике и с ножом в руках, дала другу лёгкий подзатыльник. Тут она заметила нукенинов и мгновенно смутилась. — Ой… Здравствуйте.       — Здравствуй, Сакура, — спокойно кивнул ей Итачи, бросив быстрый взгляд на напарника, расплывшегося в оскале. Саске его тоже заметил.       — Мы сегодня уходим на миссию, — протянул он, неспешно спускаясь. — Обсуждали кое-какие детали.       — Ну да, мы так и подумали, — хмыкнул Кисаме, насмешливо щурясь.       Саске смерил его уничтожающим взглядом. Впрочем, Кисаме этим не проймёшь.       — Мы хотели позавтракать, — произнёс Итачи, чтобы разрядить обстановку.       — Ох, конечно, — спохватилась Сакура и ускользнула на кухню, и уже оттуда крикнула: — Проходите!       Оставив плащи и шляпы на вешалке у двери, Итачи и Кисаме быстро умылись с дороги и присоединились к молодым шиноби на кухне. Те за время их недолгого отсутствия успели начать переругиваться.       — …на миссию мы все отправляемся, так чего это вы детали вдвоём обсуждали?       — С тобой, кажется, мы уже всё обговорили, — раздражённо процедил Саске. — Я пересказывал Сакуре то, что нам тогда рассказали Мадара и Первый о мудреце Узумаки и пророчестве. Или тебе внушений наставника не хватило, ты хотел послушать об этом в тысяча первый раз?       — Нет, — буркнул Наруто. — Но почему рано утром-то, ттебаё?!       — Наруто, уймись, — оборвала его Сакура, украдкой косясь на Итачи и Кисаме. Спорить при них ей было явно неловко. — Ты же знаешь, что я целыми днями в госпитале, времени нет. А сегодня я освобождена от работы, вот и пришла с утра к Саске-куну, чтобы поговорить с ним до отправления, попутно решили позавтракать.       «Отличная официальная версия», — мысленно поделился своим мнением с Итачи напарник.       «Оставь их в покое, — попросил Итачи, сев за стол рядом с братом. — Даже если всё и не так, это не наше дело».       Кисаме усмехнулся.       «Итачи-сан, вы идеальный старший брат».       Завтрак проходил в молчании — ровно до того момента, как Наруто, всё это время нетерпеливо ёрзавшего на стуле, не прорвало. После этого на Итачи и Кисаме обрушился поток рассказов о жизни в Конохе, о новостях, об историях с прошлых миссий, о том, как троица и присоединившиеся к ним друзья приводили в порядок старый, запущенный дом, чтобы сделать его пригодным для комфортного существования… Вставить слово не удавалось никому, хотя Сакура пару раз пыталась заставить друга замолчать, когда того начинало заносить. А вот Итачи и не хотелось говорить — хорошо было просто сидеть рядом с братом, чувствовать, что он, как всегда молчаливый, меж тем тоже очень рад встрече; слушать беспечную болтовню его друга; знать, что Саске и Наруто за прошедшие с возвращения из мира магов месяцы прошли через много новых приключений, укрепивших их связь, сдали, наконец, экзамены на чунина… Такого умиротворения, как в это утро, Итачи не ощущал уже очень давно — с тех пор, наверное, как перестал быть ребёнком, вынужденный повзрослеть слишком рано.       — Доброе утро, — в открытое окно заглянул, прервав всё-таки Наруто, Тензо, одетый сегодня в форму джонина.       — Капитан Ямато! — удивился Наруто. — А вы тут что делаете? Мы же с Какаши-сенсеем на миссию идём…       — Я и не к вам пришёл, Наруто, — мягко перебил его Тензо и повернулся к нукенинам. — Хокаге-сама ожидает вас.       — Быстро, — хмыкнул Кисаме и одним большим глотком допил свой чай.       — Уже идём, — кивнул Итачи, поднимаясь. — Саске, у тебя найдётся пара простых плащей?       — Конечно, нии-сан. Сейчас принесу.       — Конспирация? — усмехнулся Наруто.       — Лучше так, чем шугать своим видом местных, — рассудил Кисаме и, уменьшив Самехаду в несколько раз, пристегнул её к поясу.       — Не думаю, что мы ещё встретимся сегодня, — сказал Итачи, когда брат вернулся с плащами. — Удачи на миссии.       — Спасибо, — улыбнулся Наруто. — Вам тоже.       — До встречи в Амегакуре, — добавила Сакура.       Саске проводил их до двери и, когда Кисаме вышел во двор к Тензо, остановил собравшегося последовать за напарником Итачи.       — Возьми, — он протянул небольшой ключ. — Он от дома.       Итачи вздохнул и сделал полшага назад, не решаясь взять.       — Стоит ли, Саске? — негромко произнёс он. — Это твой дом…       — Клана Учиха, — нетерпеливо перебил его брат. — Ты — часть клана, — он бросил ключ Итачи, тот рефлекторно поймал. — Мой дом всегда будет и твоим, нии-сан. И не надо обычной ерунды про «Я же нукенин, а тебе нужно восстанавливать репутацию».       — Как скажешь, — смиренно произнёс Итачи и убрал ключ в карман. — До встречи.       Саске кивнул и вернулся на кухню, а Итачи присоединился к поджидавшим его шиноби. Низко надвинув на лица капюшоны, Акацуки последовали за Тензо к резиденции Хокаге, избегая людных улиц, предпочитая пробираться закоулками. Они все были знакомы Итачи; сколько раз он бегал по ним ребёнком — и не счесть. Он помнил проходы, дома (те, что стояли тут давно, не были из числа отстроенных после нападения на деревню Орочимару несколько лет назад), помнил людей из старшего поколения: старушку из магазина специй и трав на углу, мужчину из посудной лавки, продавщицу сладостей, порой угощавшую его данго просто так, без денег. Он вдыхал свежий утренний воздух, слушал звуки жизни и смех детей — и радовался тому, что пришёл в деревню для укрепления царящего в ней мира.       Когда Яхико впервые озвучил товарищам свой план, все сочли его безумцем. Конан выступала резко против, Дейдара безудержно хохотал, Орочимару закатывал глаза, Кисаме ухмылялся и крутил пальцем у виска, а Нагато и сам Итачи старались переубедить, приводя логичные аргументы, — но Яхико не слушал, твёрдо стоя на своём. А затем, серьёзно взглянув на всех, сказал: «Это моё решение как вашего предводителя, и оно не обсуждается». Через день он ушёл в Коноху — один, запретив кому бы то ни было из Акацуки даже пытаться следовать за ним.       И они не последовали, уважая решение Лидера и вместе с тем мысленно продолжая считать его сумасшедшим. В те дни в Амегакуре все были как на иголках. На время забылись внутренние дрязги, даже Дейдара не кидался на Орочимару, а тот почти перестал отпускать колкие замечания в адрес подрывника — все ждали новостей. И это напряжённое ожидание оказалось вознаграждено: вернувшись, крайне довольный Яхико сообщил, что смог добиться определённого взаимопонимания с Хокаге (не без помощи Узумаки Наруто, как он признался). Было объявлено временное перемирие до принятия окончательного решения. После Хокаге связалась со своим союзником Казекаге, и была назначена встреча Яхико на сей раз с обоими Каге — таких встреч произошло три, прежде чем главы Акацуки, Конохи и Суны смогли прийти к окончательному соглашению. Теперь же противоборство должно завершиться окончательно подписанием в Амегакуре договора о сотрудничестве.       Хокаге ожидала посланников в своём кабинете, сидя за рабочим столом спиной к большому панорамному окну. По бокам от неё, точно стражи, стояли Нара Шикаку и Хьюга Хиаши — первый советник и глава набравшего силу в последнее время совета кланов, — а ближе к двери у стены замерла Шизуне. Получив от Хокаге кивок, Тензо покинул кабинет.       Итачи с уважением склонил перед Пятой голову. Кисаме, хотя и без особой охоты, последовал его примеру.       — Вы наконец здесь, — проговорила Хокаге. — Однако должны были прибыть ещё вчера.       — Нашу задержку вызвал неожиданно попавшийся след противника. Ложный, к сожалению.       — Понятно, — кивнула Цунаде и перешла к делу: — Итак, каково итоговое решение Яхико?       — Все предварительные договорённости остаются в силе, — ответил Итачи, подходя ближе к столу, ловя себя на мысли, что невольно остановился ровно на том самом месте, где останавливался прежде, делая доклады Третьему Хокаге. — Собрание состоится в Амегакуре через неделю. Выбранные вами две команды, которым надлежит проследить за ходом подготовки, отправятся в Аме вместе с нами завтра утром. Можете назначить АНБУ, если вам угодно. С учётом их, размер делегации не должен превышать тридцать человек.       — Это нас вполне устраивает, — произнёс Хиаши.       — Что касательно второй части? — уточнил Шикаку.       — Расширенное собрание, на котором будут также присутствовать представители Кусагакуре, Такигакуре и Отогакуре, состоится на следующий день после первого. Согласие на вступление в альянс получено от глав всех этих держав.       — За Ото говорит Орочимару? — в голосе Хокаге послышался холодок.       — Нет, — ровно ответил Итачи. — У Отогакуре другой глава.       — Официально.       — Да и на деле тоже, — Кисаме развёл руками. — Бросьте, Хокаге-сан, вы же сами получше других знаете, что руководство деревней Орочимару не особо интересует. Он больше по опытам.       Цунаде нахмурилась и исподлобья посмотрела на Кисаме. Итачи ценил напарника за прямолинейность, но всё же порой тот однозначно перегибал палку — когда ненарочно, а когда и намеренно.       — Есть ли ещё что-то, что вы бы хотели обсудить, Хокаге-сама? — вежливо уточнил Итачи.       — Пожалуй, нет. Только вот, — она взяла со стола и протянула ему свиток. — Это письмо для вашего Лидера касательно некоторых пунктов договора.       — Мы передадим.       — Тогда сегодня вечером я сообщу вам, кто отправится в Аме в качестве наблюдателей. Я так понимаю, вы остановились в доме клана Учиха?       — Верно, — подтвердил Итачи, вместе с тем отметив грусть, скользнувшую на миг в глазах Пятой.       — Я свяжусь с вами, — повторила она.       Понимая, что это конец встречи, Итачи вновь склонился перед Хокаге и шагнул к выходу.       — Подожди, Итачи. Я хочу поговорить с тобой наедине.       Итачи замер на полпути. Он ждал этого, но вместе с тем надеялся, что до разговора один на один всё-таки не дойдёт. Кисаме вопросительно вскинул бровь, но Итачи покачал головой, давая понять, что никакое содействие напарника не требуется — тот пожал плечами и покинул кабинет вместе с прочими шиноби. Итачи вернулся к столу и спросил совершенно бесстрастно:       — Что вы хотели обсудить, Хокаге-сама?       Цунаде замялась. Встав из-за стола, она отошла к окну и на несколько мгновений застыла перед ним, невидяще глядя вдаль, собираясь с мыслями. Затем повернулась к нему.       — Итачи, я знаю о твоей миссии. Наруто и Саске мне рассказали, а старейшины подтвердили.       — Мне это известно, — флегматично отозвался он. — Однако открывшаяся информация вас ни к чему не обязывает.       — Да, Саске говорил, что ты против разглашения, — в тоне Цунаде зазвучали какие-то новые нотки — не то сочувствия, не то сожаления. — Я и сама не допустила бы его. Однако считаю, что должна хотя бы выразить тебе свою признательность за мужество и жертву, которую ты ради всех нас принёс.       Итачи не ответил, лишь молча поклонился и вышел.       Кисаме ждал его в коридоре, прислонившись спиной к стене, и забавлялся тем, что двусмысленно скалился в сторону Шизуне. Девушка неловко переминалась с ноги на ногу и отворачивалась от его взгляда.       — Идём, Кисаме, — строго произнёс Итачи. На явное неодобрение в его тоне Кисаме лишь усмехнулся, но всё же беспрекословно последовал за ним вниз.       «Чего Хокаге от вас хотела?»       «Это является делом моим и Хокаге», — отрезал Итачи: не хотел говорить об этом с напарником.       Кисаме как всегда безошибочно понял, что Итачи в том настроении, когда его на разговор не вытянешь. Отнёсшись к этому с обычным спокойствием, он сообщил:       «Ну тогда пойду прогуляюсь по деревне».       «Кисаме…»       «Не беспокойтесь, Итачи-сан, тихо и под Хенге».       Проводив напарника скептическим взглядом, Итачи всё же решил положиться на его благоразумие и, выйдя за ворота резиденции, направился в противоположную сторону. Не скрытое сегодня за облаками солнце медленно, но неумолимо ползло к зениту, и на улицах было светло и довольно тепло. Пройдясь по главной улице — не удержался, слишком хотелось окунуться в атмосферу шумной и суетливой родной деревни, — Итачи направился в парк. Листья уже начали опадать и шуршали под ногами, когда он неспешно шагал по тенистым аллеям, стараясь обходить стороной других гуляющих — преимущественно матерей с маленькими детьми. Больше всего их было на игровой площадке в самом центре парка: мальчишки гонялись друг за другом, кто-то играл с мячом, а девочки собирали яркие осенние листья в букеты.       Из тени наблюдая за ними, Итачи вдруг заметил сидящую на одной из скамей, запрокинув голову к небу, Анко. В первый момент он хотел подойти к куноичи, которую не видел уже давно, спросить о делах — но, разглядев отрешённое, потерянное выражение на её лице, передумал, решил не тревожить ту, у которой, как видно, и без того хватало тревог.       Ещё около часа Итачи бродил по Конохе, забыв обо всём. Он взглянул на места, где прежде часто бывал: Академию, библиотеку, многие другие, но вот к штабу АНБУ подходить не стал даже близко, как и к базе Корня — шиноби ни одной из этих организаций не отнеслись бы благосклонно к его появлению поблизости. После он какое-то время стоял на краю скалы Каге, глядя с её вершины на раскинувшуюся внизу деревню, думая, вспоминая о том, что рассказывали ему Мадара и прежние Хокаге об истории Конохи, её основании.       «Коноха стала воплощением нашей мечты о мире, — любил говорить Первый, мечтательно щурясь. — Чем-то идеальным…»       «Почти, — непременно перебивал его Мадара. — Без учёта того, что Сенджу подгребли под себя всю власть».       «Все кланы жили в мире и согласии, — продолжал Первый, не слушая его, — были одной большой дружной семьёй. И если бы Мадара не ушёл из-за своих амбиций…»       «Вот только не начинай опять!..»       Возвращаясь домой, Итачи проходил мимо поместья клана Хьюга, когда услышал характерные звуки сражения с использованием техники Мягкого Касания. Во дворе перед главным зданием разминались две девушки; за их действиями пристально следил юноша лет восемнадцати, периодически делая негромкие замечания. Итачи тоже остановился понаблюдать, не без удовольствия отмечая, что мастерство Хинаты неуклонно растёт. Она сражалась легко и изящно, словно танцевала, а затем, одним плавным движением поднырнув под руку противницы, неожиданно развернулась и подбежала к нему.       — Итачи-сан! — девушка тепло улыбнулась. — Рада вас видеть.       — Взаимно, Хината.       — Учиха Итачи?! — девочка, сражавшаяся с Хинатой, тоже подбежала ближе и, откинув с глаз прядь каштановых волос, с интересом уставилась на него. — В самом деле?       — Да, — подтвердила Хината и представила: — Моя младшая сестра, Ханаби. И Неджи, мой кузен.       — Наслышан о вас, — сказал Неджи, тоже присоединившийся к группе. Итачи хватило одного беглого взгляда, чтобы понять: из этого юноши в будущем выйдет воин, который заставит трепетать всех врагов клана Хьюга.       — А я вас даже видела, — вставила Ханаби с детским энтузиазмом. Впрочем, он казался несколько наигранным и не вязался с её проницательным взглядом. — Весной у меня было видение, в котором вы с сестрой обсуждали трансфигурацию.       — Видение? — заинтересованно переспросил Итачи. Если оно сродни тем, о которых ему говорил Мадара…       — Да. Во сне я словно оказалась вместе с вами в том замке, в вашем тайном укрытии в его подземельях, и получила возможность немножечко вас подслушать. И я решила, что если однажды получу палочку, как сестра, то обязательно займусь трансфигурацией!       — Мои близкие знают многие подробности нашего путешествия, — быстро объяснила Хината в ответ на вопросительный взгляд Итачи. — Они участвовали в расследовании нашего исчезновения.       — Нии-сан его возглавлял вместе с Шикамару-саном, — добавила Ханаби.       — Вот как, — Итачи вновь переключил внимание на Неджи. — Подобные задания обычно поручают самым талантливым или самым опытным.       — Нам повезло раньше АНБУ обнаружить некоторые подсказки, — ответил Неджи. Он не выказывал ни тени злобы или агрессии по отношению к нему, и Итачи это интриговало: всё же Неджи явно не принадлежит к числу тех, кому Хокаге поведала открывшуюся ей правду. — После этого мы проявили настойчивость, и Цунаде-сама позволила нам заняться расследованием. Хотя, к сожалению, решить загадку нам так и не удалось.       — Действительно, — словно спохватилась Ханаби, — как вы смогли вернуться, Итачи-сан? Ни сестра, ни брат, ни кто-либо другой не знает, что произошло.       — Как и я, — совершенно спокойно солгал Итачи; он имел на сей счёт определённые догадки, которые обсуждал пока лишь с Нагато. — Возможно, однажды нам удастся постичь эту тайну. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с Хинатой.       Тонко улыбнувшись, Ханаби закивала и вернулась на середину двора. Неджи же, прежде чем отойти, смерил Итачи и сестру задумчивым взглядом.       — Я вас слушаю, Итачи-сан, — вежливо сказала Хината, когда шиноби остались вдвоём.       — Я лишь хотел спросить, войдёшь ли ты в состав делегации, отправляющейся в Аме, — произнёс он. — Эту информацию от меня настойчиво требуют.       От этих его слов Хината мгновенно смутилась и, покраснев, опустила голову.       — Я… Да, конечно, я приду, — почти прошептала она. — Спасибо, Итачи-сан.       — Тебе не за что благодарить меня, — возразил Итачи. Удивительно, как Хината, такая уравновешенная на протяжении боя и разговора, быстро изменилась от одной лишь тени упоминания Дейдары.       Вновь посмотрев на него, Хината радостно улыбнулась и, поклонившись, убежала обратно к брату и сестре. Итачи подозревал, что ей стоило немалых усилий не рассмеяться в голос.

***

      Анко сидела на стуле у распахнутого настежь окна и курила, стряхивая пепел на улицу. Октябрь в самом разгаре, но в Конохе всё ещё довольно тепло, а солнце ярко светило, поднимаясь над домами уже начавшей просыпаться деревни.       В глубине квартиры стукнула дверь. В коридоре послышались шаги, и на пороге спальни возник Какаши, на ходу вытирая мокрые волосы.       — Ты опять? — с укором спросил он.       — Опять, — безразлично ответила Анко, вновь затягиваясь.       Подойдя ближе, Какаши аккуратно взял из её рук окурок и выбросил его за окно, после чего склонился и поцеловал Анко, однако та не разомкнула губ. Нахмурившись, Какаши отстранился.       — Что не так?       — Всё нормально, — по-прежнему безучастно проговорила Анко, потянувшись к лежавшей на подоконнике пачке за новой сигаретой, но Какаши её опередил, перехватив руку за запястье.       — Анко, что с тобой? — настойчиво спросил он, присаживаясь перед ней на подоконник.       — У меня просто сегодня нет настроения, — проворчала она, старательно пытаясь вывернуться из захвата. — Меланхолия одолела — что, нельзя?       — Знаешь ведь, что я не об этом, — сказал Какаши, пристально на неё глядя. — Ты сама не своя с тех пор, как вернулась.       Легко вздрогнув, Анко прекратила вырываться, подняла взгляд на старого друга.       — Мы все, кто побывал там, вернулись не такими, какими были прежде, — негромко ответила она. — Тот мир меняет, с этим ничего не сделаешь, — она вздохнула, взяла себя в руки и добавила тоном, более походившим на её обычный: — Кстати, по глазам вижу, что-то ты мне сказать хочешь, Какаши.       — Ты права, — кивнул он, отпуская её руку. — Анко, пора нам поговорить серьёзно.       — Мне уже не нравится, но продолжай, — хмыкнула Анко.       — Наши с тобой отношения длятся несколько лет, — медленно произнёс Какаши. — Но они слишком странные: мы приходим друг к другу лишь на ночь, ничего не говорим товарищам, не позволяем себе лишнего взгляда при знакомых. А ведь мы далеко не подростки, которым положено так вести себя. Если честно, я устал от этого ребячества. Почему бы нам не попробовать завести настоящие отношения, как у нормальных взрослых людей?       — Ты что, жить мне здесь предлагаешь? — вскинула бровь Анко.       — Да, — решительно ответил Какаши; чувствовалось, что к этому разговору он готовился заранее. — Ты много для меня значишь, Анко. Пожалуй, сейчас ты самый близкий для меня человек, и, думаю, я тебя…       — Прости, — резко вскочив со стула, Анко схватила висевшее на его спинке пальто и прежде, чем Какаши опомнился, выбежала из квартиры, хлопнув дверью, торопливо спустилась по лестнице, практически вывалилась на улицу, чуть не сбив с ног проходившую мимо бабульку. Быстро извинившись, Анко заторопилась прочь, а в спину ей неслись возмущённые возгласы старушки, жаловавшейся на безалаберную молодёжь.       Пробежав ещё пару кварталов, она остановилась. Рука рефлекторно потянулась к карману пальто, однако на привычном месте пачки не оказалось: Анко оставила её на подоконнике в квартире друга. Возвращаться не вариант, поэтому она зашла в первый попавшийся на пути магазин и купила сигарет. Выйдя обратно на улицу, Анко прикурила от зажигалки и втянула в себя крепкий табачный дым.       Всё. Это конец. Больше связь с Какаши существовать не может. Она стала слишком обременительной, угрожала перерасти во что-то большее — Какаши хотел, а вот Анко это совершенно не нужно. Ей без надобности «взрослые» отношения, её совершенно устраивали ни к чему не обязывающие ночёвки.       «Да, причина именно в этом, — сказала себе Анко, выходя на одну из центральных улиц. — В этом, и ни в чём другом».       И вдруг осознала: она только что убежала из квартиры старого друга за миг до того, как он признался ей в любви. Какого чёрта она творит? Наверняка Какаши сейчас растерян и сбит с толку. Он ведь так редко открывает перед кем-либо душу, пускает постороннего в свой внутренний мир — а она безжалостно от него отвернулась, хуже даже: сбежала. Бедолага Какаши; что же ему в жизни так не везёт?..       В центральном парке небольшими группками бродили посетители — преимущественно это были женщины с маленькими детьми, выгуливавшие своих чад на свежем воздухе. Бросив в урну окурок, Анко опустилась на скамейку на краю игровой площадки.       А если подумать, что плохого в предложении Какаши? Они знакомы с детства, давно дружат, понимают друг друга с полуслова. Оба любят данго, тёплые летние ночи и извращенские книжки Джирайи. Какаши всегда заботился о ней, был с ней так ласков, нежен, мягок — словно боялся сломать. Ни разу даже не предпринял попытки проверить её на прочность. Не то, что некоторые…       «Нет, — решительно замотала головой Анко. — Вот о нём нельзя думать точно».       Небо над головой было безоблачным, а солнце уже высоко поднялось и ярко светило. Но Анко больше не нравилось чистое небо: чёртов кукловод привил ей любовь к грозам, научил видеть красоту во вспышках молний. Вот он-то как раз не упускал ни единую возможность задеть, надавить, ужалить — и улыбался, когда Анко выдерживала очередную попытку сломать её внутренний стержень.       К её ногам подкатился небольшой резиновый мячик. Легко кинув игрушку подбежавшему за ней малышу, Анко откинулась на спинку скамейки, запрокинула голову к небу. Через несколько дней ей исполнится двадцать семь, а её жизнь — болото, тоскливое, серое, засасывающее. После возвращения из магического мира все миссии стали казаться однообразными и скучными; друзья дали понять, что они — серьёзные люди, и с беззаботными пьянками пришла пора завязывать; единственного мужчину, который действительно мог бы рискнуть завести с такой сумасбродной дурой серьёзные отношения, она только что оттолкнула; детей же у Анко после одного ранения быть не может. Вот и получается, что нет в её жизни ничего, что могло бы принести удовольствие, как-то разнообразить существование.       Анко потянулась за новой сигаретой. Ей было ни хорошо, ни плохо — отвратительное чувство.       — Анко? — знакомый голос вывел из ступора.       — Привет, Куренай, — отозвалась Анко, силясь выдавить из себя улыбку. — Гуляете?       — Да, — Куренай улыбнулась и заботливо поправила одеялко, укрывавшее спавшего в коляске младенца. — Мираи нужен свежий воздух.       — Точно, — спешно убрав картонную пачку обратно в карман, Анко приподнялась со скамьи и осторожно заглянула в коляску; маленькая девочка во сне улыбнулась. — Она очень хорошенькая, — сказала она, садясь обратно.       Куренай внимательно посмотрела на подругу.       — Что случилось? — требовательно спросила она. — Только не ври мне, Анко, что всё хорошо — я-то вижу.       Глубоко вздохнув, подавив желание вновь закурить, Анко как можно более безразлично сказала:       — Ну, если коротко, у нас с Какаши всё.       — Почему же? — удивилась Куренай, устраиваясь рядом, не забывая осторожно покачивать коляску. — Вы с ним такая замечательная пара.       — Он мне жить вместе предложил.       — Шутишь?! — воскликнула Куренай, но тут же испуганно оглянулась на ребёнка, проверяя, не разбудила ли. Мираи, впрочем, продолжала блаженно дремать, и её мать вновь повернулась к подруге. — Анко, ты в своём уме? Какаши — Хатаке Какаши! — предложил тебе вместе жить! Зачем ты отказалась?       — Потому что не хочу этого, — начала раздражаться Анко.       Куренай поджала губы.       — Ты хоть понимаешь, что только что упустила свой, скорее всего, единственный шанс выйти замуж?       — А с чего ты взяла, что оно мне вообще надо? — не сдержавшись, огрызнулась Анко. — Почему решила, что я хочу мужа, детей и тому подобную хрень?       Доброе лицо Куренай помрачнело. Поднявшись со скамейки, разгладив подол платья, она взялась за ручку коляски.       — Эта «хрень», на мой взгляд, — лучшее, что может быть в жизни женщины, — ледяным тоном отчеканила она. — Но не надеюсь, что ты поймёшь меня — ты никогда не теряла любимого.       — Куренай… — начала было Анко, но та уже отвернулась от неё и быстро зашагала прочь, не оглядываясь.       «Что же я за дура-то такая? — мысленно обругала себя Анко. — За одно утро умудрилась обидеть двух друзей. Просто супер результат».       Небольшая квартирка встретила свою хозяйку обычным бардаком, пылью и грязными тарелками на столе. Проигнорировав всё это, Анко скинула обувь и, добредя до кровати, упала на неё, зарылась носом в подушку, стараясь не думать ни о чём. По счастью, заснуть удалось.       Ей снился Хогвартс под пасмурно-грозовым небом, тёплый майский ливень, барабанящий по крышам замка, земле и озеру. Снилось место на берегу под раскидистой ивой, где они вдвоём сидели в тот далёкий день, несмотря на непогоду.       «Ненормальный», — ворчала тогда Анко, но больше в шутку.       «Взаимно», — расслабленно откликнулся Сасори.       Поёрзав немного, Анко теснее прижалась спиной к груди кукловода.       «Не понимаю, чего тебе так нравится промокать?»       «Не могу объяснить, — негромко произнёс Сасори, крепче обнимая её за талию. — Но вода — источник жизни, моя дорогая. Возможно, мне просто хочется впитать эту жизнь в себя».       «О чём ты?» — удивлённо вскинула бровь Анко, откидывая голову назад, кладя на его плечо.       «Что отличает шиноби от марионетки? — спросил в ответ он. — Однажды Орочимару задал мне этот вопрос, когда увидел, что я работаю над куклой, точно копирующей меня самого».       «Ощущения тела и эмоции», — ответила Анко почти без раздумий.       «Согласен, — Сасори скользнул рукой по её животу вниз, огладил бедро. — Вот сейчас я действительно чувствую, что жив. Большую же часть остального времени я существую: вроде дышу, мыслю, говорю, делаю что-то — но не испытываю при этом практически ничего. И это ещё я, можно считать, эмоционален — прежде, когда моим напарником являлся Орочимару, я и в самом деле был похож на марионетки, которые создавал. Мне было всё равно, что происходит вокруг, плевать на товарищей. Существовала лишь ответственность в выполнении миссий да педантизм при пополнении коллекции. Орочимару это отчего-то крайне бесило. Он постоянно повторял, что когда я закончу работу над Скорпионом, то будет наверняка меня с ним путать».       «И что же заставило тебя измениться?»       «Как бы это ни было смешно, одно малолетнее недоразумение, неспособное смириться с тем, что в напарники ему достался бесчувственный сухарь».       Анко усмехнулась и откинула с лица прядь промокшей насквозь чёлки.       «Слушай, это, конечно, крайне милая история, — протянула она, лукаво глядя на кукловода, — но зачем ты мне её рассказываешь, а?»       Сасори склонился к самому её уху.       «Потому что в душе ты такая же, как и я, — очень тихо ответил он. — Разница лишь в том, что пустоту внутри я заполняю, подпитываясь энергией окружающих, а ты — испытывая своё тело на прочность. Как это пишут маглы в своих умных психологических книжках? Энергетический вампиризм и мазохизм, соответственно».       «Поэтому ты выбрал меня? — Анко развернулась к нему, прямо взглянула в лицо. — Потому что тебе нравится, как я проявляю эмоции?»       «А ты меня — потому что мне великолепно удаётся роль садиста, — вместо прямого ответа сказал Сасори, хищно оскалившись. — Идеальное сочетание, не находишь?..»       Громкий звук в реальном мире резко вырвал Анко из сна — из окон дома напротив доносились громкая музыка и смех. Поворочавшись немного, Анко всё же не выдержала и, накинув на плечи пальто, вышла на улицу, где уже зажглись фонари, давая освещение взамен ушедшему на покой солнцу. Перейдя на другую сторону улицы, она решительно постучала. Ей пришлось несколько раз повторить своё действие, прежде чем дверь открыл парень лет пятнадцати, не старше.       — У вас громко, — не дав ему и рта раскрыть, буркнула Анко.       — Мы празднуем, — мальчишка нахмурился, явно недовольный её тоном. — Сороковая миссия, да ещё и первая ранга А…       Он осёкся, когда Анко шагнула к нему почти вплотную.       — Шестьсот тридцать девять выполненных миссий,— прошипела она; даже снизу вверх она смотрела так уничтожающе, что бедный парень весь сжался. — Из них сто шестнадцать ранга А и тридцать пять ранга S. И я хочу спать!       Молодой шиноби что-то забормотал в своё оправдание, но Анко не слушала его и, круто развернувшись, зашагала обратно. Позади быстро хлопнула дверь.       Анко замерла посреди улицы. Что она делает? Зачем накричала на мальчика, когда сама ещё год назад закатывала такие вечеринки, что весь район сбегался с гневными воплями?..       Повернув налево, Анко пошла прочь от дома. Она не хотела возвращаться. Эта квартира душила её своей необжитостью, своей пустотой. Своим одиночеством.       Добродушный старичок, работающий в небольшом магазине на углу, заметно помрачнел, когда она спросила у него две бутылки саке.       — Опять одна пить собралась, девочка? — проговорил он, сводя на переносице брови.       — Да вам-то что? — бесцветно бросила Анко, кладя на прилавок деньги. — Просто дайте.       — Нехорошо это, — покачал головой старик, но требуемый товар всё же предоставил. — Видная ж девчонка, специальный джонин, а у меня появляешься слишком уж часто…       Не дослушав его и ничего не ответив, Анко прихватила бутылки и, сунув их в карманы бессменного пальто к сигаретам, поспешила прочь из магазина. Эх, сейчас бы огневиски с абсентом, и чтоб Мадара эту всю хрень Аматерасу поджёг… Напиться бы до пляски бидзю перед глазами, поцапаться с Учихой и, плюнув на него, побрести на автопилоте к апартаментам Сасори. Выслушать насмешливую лекцию про «всякую пьянь, шатающуюся ночью по школе», получить, наконец, волшебное средство против боли в голове, а затем до рассвета отрабатывать лекарство такими способами, что наутро от воспоминаний очень бы хотелось избавиться… Однако есть только саке. Придётся довольствоваться им.       Тёмная подворотня без фонарей представлялась замечательным местом, где можно спокойно и не спеша прикончить первую бутылку. Когда же ёмкость опустела, а сигарет в пачке убавилось на три, Анко уже не слишком твёрдой походкой побрела дальше без какой бы то ни было, впрочем, конкретной цели.       В какой-то момент она чуть не столкнулась с Шикамару и Неджи. Благо, молодые джонины были слишком поглощены разговором, и это дало Анко возможность спрятаться от них за прилавком.       — …приходил днём в наше поместье, — услышала Анко голос Неджи. — Я в смятении, Шикамару. Не так себе представлял человека с его репутацией.       — Жаль, меня там не было, — вздохнул Шикамару. — Мне очень интересно было бы самому поговорить с Итачи…       Парни прошли мимо, и Анко не стала следовать за ними, чтобы послушать дальше, но направление сменила. И в самом деле, раз Итачи в Конохе, чего бы не наведаться к нему?       Надо сказать, выражение искреннего удивления, возникшее на всегда столь спокойном лице Итачи, когда он обнаружил на пороге кланового дома Учих полупьяную Анко, доставило той немалое удовольствие.       — Привет, — стараясь удержать относительно серьёзную мину, проговорила она и всучила Итачи большую коробку с набором разного данго. — Я в гости.       — Я, конечно, рад тебе, Анко…       — Тогда, может, в дом пустишь? А то тут стоять холодно.       Всё ещё растерянный, Итачи посторонился, давая ей войти в прихожую. Кое-как разувшись, не обращая внимания на замешательство хозяина, Анко прошествовала дальше по коридору и поднялась на второй этаж — там, как она знала, располагалась замечательная уютная гостиная.       — Где братишка? — поинтересовалась Анко, бесцеремонно устраиваясь на татами перед невысоким столом и ставя на него запечатанную ещё бутылку саке.       — На миссии, — ответил Итачи, вошедший следом за ней в комнату.       — А напарничек?       — У него свои дела в деревне.       — Ясно, значит, девку пошёл искать…       Приблизившись к гостье, Итачи опустился на татами напротив неё.       — Анко, что с тобой?       — Да чего вы все пристали?! «Что с тобой? Что с тобой?..» — пробубнила она, пытаясь совладать с крышкой. — Просто захотелось мне напиться в дружеской компании.       На лице Итачи вновь отразилось неподдельное удивление.       — Ты в самом деле считаешь меня своим другом?       — Вообще-то, да, — огрызнулась Анко, наконец осуществив свою сложную манипуляцию. — Что-то не устраивает?       — Нет, — улыбка Итачи стала для неё ещё большей неожиданностью. — Просто не думал, что услышу от тебя подобное.       Анко оценивающе присмотрелась к нему. А ведь Итачи действительно красив, особенно когда не строит из себя бездушную статую… Подняв бутылку на уровень лица, Анко легко поболтала ею из стороны в сторону.       — Рюмки есть или будем по-походному, с горла?       — Мне кажется, тебе уже хватит, — заметил Итачи, проворно отбирая у неё ёмкость. — Давай я лучше заварю чай.       — Зануда, — протянула Анко, запрокидывая голову к потолку.       Сочтя отсутствие отказа за согласие, Итачи отправился вниз, на кухню. Минут пять спустя он вернулся, неся поднос с чайником, двумя чашками, вагаси и принесённым Анко данго. Она против воли улыбнулась.       — И всё-таки ты такой сладкоежка…       — У каждого свои слабости, — спокойно пожал плечами Итачи, расставляя принесённое на столе.       Он вновь сел напротив и принялся наливать чай. Такой уверенный, спокойный, никогда не делающий ничего необдуманного, безбашенного…       — Держи, — он протянул гостье чашку.       — Спасибо, — быстро поблагодарила Анко и отхлебнула горячую жидкость. — Как Дей? — спросила она, чтобы поддержать разговор.       — Он сейчас по приказу Лидера в Суне, — отозвался Итачи, открывая коробку с данго. — Долго возмущался, что не его посылают в Коноху.       — Небось, соскучился пацан по Хинате?       — За время, проведённое в Хогвартсе, он привык постоянно видеть её рядом. Разумеется, расстояние его нервирует.       — Что, вянут чувства без контакта? — хмыкнула Анко.       Итачи прикрыл глаза, чуть улыбнулся и покачал головой.       — А как твои дела? — спросил он, переводя тему. — Про Хинату и Наруто-куна с Сакурой я знаю, но что ты?       — Пашу, как лошадь, — бросила Анко, жуя данго. — Всё больше на миссиях, дома почти не бываю. Ну, а когда в Конохе… — она запнулась и поставила чашку на стол. — Тоскливо мне, Итачи, — вдруг честно призналась она, подняв взгляд на внимательно слушавшего шиноби. — В Хогвартсе у нас было такое веселье: дети на уроках не дают заскучать, на педсоветах святое дело — над Долорес постебаться, Дей с близнецами каждый день что-нибудь учудят, Хаширама-сама и Мадара-сан вечно креативят… А здесь такая тоска.       — Но это наш мир, тот, к которому мы принадлежим, — философски заметил Итачи. — Этот факт мы не изменим, как не можем изменить и то, что…       Перегнувшись через стол, опираясь на столешницу руками, Анко поцелуем заставила его замолчать. Итачи легко вздрогнул и быстро отстранился.       — Ну ты чего? — проговорила Анко, убирая с его лица длинные чёрные пряди. — Скажи ещё, что я тебя не возбуждаю.       — Возбуждаешь, — спокойно признал Итачи, перехватывая её руку, перебравшуюся было на его грудь. — Но спать я с тобой не буду — это ни к чему не ведёт.       — А зачем сразу к чему-то вести? — Анко заискивающе улыбнулась. — Как насчёт переспать просто так, удовольствия ради?       — Нет, — решительно покачал головой Итачи.       Анко закатила глаза.       — Зануда, — бросила она, вновь садясь на татами.       — Смотрю, без меня вы двое тут не скучаете, — вкрадчиво проговорил Кисаме, стоявший на пороге комнаты, прислонившись плечом к дверному косяку. Анко всегда поражало, как легко и бесшумно он может подкрадываться, несмотря на свои габариты.       — Я пытаюсь соблазнить Учиху, — без капли стеснения сообщила Анко. — Свали в закат и не мешай.       — Итачи-сан, а вы счастливчик, — усмехнулся Кисаме. — Такая красотка сама стелется.       — А он ещё отнекивается, — хмыкнула она.       — Анко, я же сказал: твоё предложение меня не интересует, — несколько раздражённо повторил Итачи — Анко прекрасно знала, как он не любит попадать вот в такие дурацкие, неловкие ситуации.       Кисаме же оскалился.       — Ну тогда, Анко-чан, не хочешь попробовать соблазнить меня, а?       — Не люблю рыбу, — отрезала она.       — Все вы бабы одинаковые, — фыркнул Кисаме. — Вам только и подавай птиц высокого полёта.       Тихо усмехнувшись, Анко пошарила в кармане и извлекла на свет уже порядком помятую пачку сигарет.       — На улице, — сухо произнёс Итачи, с неодобрением глядя на неё.       — Есть, капитан, — поднявшись, гротескно поклонилась Анко и вышла.       Кисаме последовал за ней.       — Что, зудит?       — Зудит, — Анко прикурила и протянула новую сигарету и зажигалку мечнику. — Чёрт бы побрал Итачи с его правильностью, — она затянулась, выдохнула облачко дыма и невидяще уставилась на символ клана Учиха, изображённый на бумажном фонаре. — А вот предка его даже уламывать бы не пришлось…       — А говорят, только мужики причинным местом думают, — едко заметил Кисаме.       Анко лениво хмыкнула в ответ.       — Ты бы завязывала, — после недолгого молчания сказал Кисаме. — С попойками да куревом. А то уже слухи всякие нехорошие ползают.       — Это ещё какие? — вяло осведомилась Анко, хотя и не испытывала особого интереса.       — Что сломали тебя в том мире, — ответил он, выпустив изо рта струйку дыма. — Что сдала ты, Митараши, и пора тебя в экзаменаторы на постоянной основе переводить.       — Бля, печально, — протянула она, сминая в кулаке окурок. Боль от ожога вмиг отрезвила. — Надо что-то делать с этим.       — Вот и говорю: завязывай, — Кисаме участливо похлопал её по плечу.       Поблагодарить за заботу она не успела — дверь приоткрылась, и из дома выглянул Итачи.       — Анко, ты сегодня переночуешь здесь, — безапелляционным тоном сообщил он. — Я уже всё подготовил в гостевой комнате.       — А у тебя в кроватке разве местечка не найдётся? — невинно хлопая ресницами, шутливо спросила Анко.       — Полотенце в ванной, — коротко ответил Итачи и вновь захлопнул дверь.       Анко и Кисаме переглянулись.       — Зануда, — протянула она, сдерживая смех.       — Зануда, — согласился Кисаме, оскалившись.