Любовь и свиньи.

      Она, короче, жила такая и никого не трогала. Он, короче, такой не собирался за ней охотиться, но она была одноклассницей Юи. Как-то раз греховодный Райто-негодник удумал Соню преступно поиметь. Приблизился он к телу её несеказному, пустил в ход руки свои шаловливые, одну кладя на плечо, а другой силясь отыскать величественный бюст под слоем подкожно-жировой клетчатки. И только начал он там, кажется, преуспевать, как Соня взвыла голосом загробным, истерическим. А крик её был: «Да не натурал я, ловелас окаянный!».       Райто тут же узнать возжелал, кто пассия Сони. Так как под руку ей бедная Юи попалась, девушка её к себе притянула и запылесосила страстно. А тот момент Аято мимо класса проходил, так в нём чувства собственника как никогда бушевали… В общем, с Юи вышло «ой». А Соня в окно прыгнула с криком: «Все пипидастры кроме я!»       Ну, зашла как-то Соня в магазин потешный, игрушками торгующий, увидала там игрушку своей мечты да кинулась к ней без раздумий и за нос её потянула.  — Хочу свинку Пеппу, — с любовию в голосе она простонала. - Ой, это не свинья, — испугалась девушка, когда Аято-нечестивец из-за полки вышел.       После оказии той школьной мстюном он, аки некий Саске Учиха, заделался, лицо его сейчас горело от праведности и адреналина.  — Мой гнев покарает тебя! — со словами оными поразил он Соню по голове игрушкой твёрдой (не той, о которой все подумали) и потащил её под полку с игрушками. Там лишил он её одежд многочисленных и подёргал кукурузинки сосков, стал смотреть, как эротично трясётся целлюлит на боках девичьих.       Соня сначала сопротивлялась, но потом воспылала и сдалась. Они решили засосаться, начали кидаться друг в друга губами, языками, зубами, глотками и проч. Потом вампир наш разделся, и его Мауна Кеа оказалась внутри Мариинской впадины Сони. После пары толчков они завибрировали от вожделения, и множественные оргазмы настигли их, аки атомы настигают друг друга в большом андронном коллайдере. Соня завизжала, как раненая в клоаку птица, и потом Аято хитроумный решил замысел свой давний диавольский привесть в исполнение. Вынул он из-под полки пластикового розового слоника, обильно его слюною покрыл да сунул волнистый хоботок туда, куда выходит прямая кишка.       Соне сначала было типа больно, но потом удовольствие нашло её и не отпустило.  — Ты секазный, хоть и пипидастр, я б повторила, — отдышавшись, пробормотала она.  — Да ты тож, хоть меня внутри тебя сжимали обильные жиры телес твоих, а не мышцы, но я б повторил.       Вылезли они, оставив на полу следы любви своей порочной, облачились каждый в свои одежды и пошли к выходу. Аято (склеротик был) завопил:  — СТОЙ! , — и за Соней припустил, поймал, и клыки свои, силой зубы бобра превозмогающие, даме своей в шею вонзил. Он закрыл глаза от удовольствия, вытягивая подозрительно густую и сухую массу, уже готовясь сказать нечто не больно приличное, но тут распахнул зенки и взвыл от разочарования великого, ибо вместо шеи Сони нос свинки Пеппы во рту его оказался. На ней бумажка с шифром тайным закреплена была. Раздосадованный Аято прочёл: «Руки въ карманахъ не держать, дабы оными херъ не наяривать». Сакамаки лишь поперхнулся да руку из кармана вынул.