Draw My Life

*** — Юу, ну пожалуйста! — Я не хочу. Мне лень. — Ну я выполню одно твое желание. Морозное утро с любимым в постели, что может быть лучше? Только спящий любимый в постели. Раскрытые шторы пропускали солнечный свет, который не грел людей на улице, но грел наши с ним души. Хотя, не знаю, солнце ли греет ее. После бурной ночи тело немного ломило, и делать ничего совершенно не хотелось, только лежать, прижимаясь к своему возлюбленному. А ему не лежится просто так. С самого утра заладил: «Нарисуй мой портрет, нарисуй!» А так не хочется вставать. — Хорошо. Только любое желание, сойдет? — Да, — его лицо озарилось улыбкой. Он будто ребенок, получивший то, чего так долго ждал. Я потянулся, вздохнул и сел на кровать, спуская ноги на пол. Я осмотрел комнату на наличие моей одежды, которая валялась у письменного стола. — Далеко, — протянул я. — Лентяй! Встав с кровати, я поплелся за одеждой. Как только я оделся, я сел за стол, достал принадлежности для рисования и чистый лист. Рисовать что-то профессиональное совершенно не хотелось, поэтому я только позаботился о твердой подкладке под лист. — Атсу, сядь прямо. — Подожди, — он встал с кровати и подошел к окну, которое сразу же открыл. — Что ты делаешь? На улице октябрь. Ты заболеешь. — Не нуди, Юу, — он сел опять на кровать, — рисуй меня. Я начал выводить линии карандашом на поверхности белого листа, которые пока что напоминали больше каракули пятилетнего ребенка. Мне всегда было интересно следить за тем, как из непонятного чертежа появляется рисунок. Как художник кропотливо выводит каждую линию и каждый штрих. В детстве я наблюдал за тем, как рисует моя мать. Она посвятила этому всю свою жизнь и сейчас не изменяет себе. Я всегда удивлялся, как ей удается с такой точностью передать окружающий мир, не обделяя свой рисунок душой и жизнью. Я хотел быть как она. Я брал пример. Моя мама очень рада этому, как и отец. Папа у меня врач-хирург. Домой он всегда возвращался поздно, либо не приходил вовсе. Подул ветер, волосы Атсуши приподнялись и запутались еще больше. Он поежился от холода. Конечно, он же совсем нагой сидит. Вот заболеет и поймет, что надо меня слушать. Вообще из нас думаю только я. Атсуши старше меня, но ведет себя как ребенок. Он все время капризничает и делает глупые поступки. А еще эти байки. Он не раз уже возвращался домой с травмами разной степени сложности, и я каждый раз волнуюсь, отпуская его на заезды. А он не боится. Он живет одним днем. Он никогда не думает, что с ним может произойти. Еще он бывает до жути вредным. Если я его чем-то обижу, то пощады не жди. Он может и с перцем специально переборщить, и возбудить, оставив без внимания. Но он очень веселый и добрый парень. Таких как он, называют душа компании. У него отличное чувство юмора. Он умеет поддержать и посочувствовать в трудную минуту. А еще он терпит все мои выходки. Я люблю его. Я смело могу сказать, что люблю этого человека. И я безумно боюсь потерять его. — Юу, ну ты долго там еще? Я устал, — проныл Атсу. Я уже рисую минут 40. Он и правда мог устать за это время. — Потерпи, еще немного. Его глаза. Его прекрасные глаза. Мне осталось нарисовать только их. Я не могу сделать это. Я не могу передать их выражение. В его глазах всегда столько эмоций, в любой момент можно понять, о чем он думает. Я провел одну линию, вторую. Я начал рисовать эти глаза, хотя понял сразу, что ничего не выйдет. Они получатся мертвыми. А Атсуши не такой. Его глаза всегда оживлены. — Я закончил, — произнес я, еще раз осмотрев рисунок. — Наконец-то. Покажи мне, — он потянулся ко мне рукой, но не доставал — расстояние достаточно большое. Я встал со стула и подошел к кровати, сев на ее край. — Ну? — протянул Атсу. — Держи. Он взял рисунок из моих рук и начал внимательно его рассматривать. Сначала на его лице читалась сосредоточенность, потом интерес, а теперь восторг. — Юу, это прекрасно! Спасибо тебе большое, — он улыбнулся мне своей самой нежной улыбкой. — Не за что. — А теперь желание! Желание? Надо подумать. Хотя, я уже знал, чего хочу больше всего. — Атсуши, сегодня ты никуда не едешь, а остаешься со мной. Он сразу же поменялся в лице, ведь я посягнул на байки — его жизнь. — Но Юу… — Ты сказал, что выполнишь любое мое желание. — Ладно, хорошо, я никуда не пойду. Ты доволен? — Да, я очень доволен, — я притянул Атсу к себе, целуя в губы и повалив на кровать. — Юу, рисунок. Мы сейчас помнем его. — Я нарисую тебе еще, — мне не хотелось отрываться от этого тела. — Ну уж нет, — он вырвался из моих объятий и встал с кровати, — Так как это первый мой портрет, я намерен сохранить его. Он положил рисунок на стол и повернулся ко мне лицом. — И даже, если со мной, что-то случится, ты будешь смотреть на этот рисунок, вспоминая это октябрьское утро и меня, человека, который любит тебя больше жизни, Юу. Его слова больно резали сердце. Я даже представить себе не могу, как я без него. Но он любит меня, и это самое главное сейчас. *** Сидя все на той же кровати и смотря на этот портрет, я вспоминал его слова, сказанные тем холодным утром. На губах застыла улыбка, а из глаз вот-вот польются слезы. Кстати, я так и не смог передать выражения его глаз. В этом рисунке слишком много воспоминаний о нем. В этом рисунке часть его души, пусть он его и не рисовал. Он тогда остался со мной. Мы провели целый день вместе дома. И да, он все же заболел из-за открытого окна. Он никогда не слушался меня. Столько лет прошло, а я не могу отпустить его. Таканори чертовски прав в том, что пора найти себе другого, научиться жить без Атсу. К слову о Таканори, я подал ему надежду на что-то большее между нами. Не знаю, правильно ли я поступил. А почему я не могу дать ему шанс? Чем он хуже остальных? В том-то и дело, что он лучше. Хотя, кто его знает, может именно этот молодой художник сможет заново нарисовать мою жизнь. Я был бы очень благодарен ему за это. Сегодня мы должны были встретиться в парке. Он изъявил желание порисовать. Встреча должна состояться через час, поэтому встав с кровати, я подошел к шкафу, выуживая первые попавшиеся вещи. Я не беспокоился о том, как я выгляжу, все равно по верх надета куртка. Я быстро оделся, причесался и вышел из квартиры. На улице морозно. Последние листья кружили в воздухе, падая на промерзшую землю. Никогда не любил осень. Все вокруг мертвое и холодное. Просто жутко. А вот зима ー совсем другое дело. Узоры на стекле, блестящий снег, снежинки, путающиеся в волосах. Мне 28 лет, а я до сих пор не прочь поваляться в сугробе или поиграть в снежки. До зимы осталось совсем немного, какие-то две недели. Именно зимой я вдохновляюсь на создание своих картин. — Юу, привет, — помахал мне рукой Така. Я улыбнулся и тоже помахал рукой. — Привет. Мы сели на лавочку. Таканори начал доставать свои принадлежности. — Хочу нарисовать это, — он указал рукой тянущуюся в дал тропинку, выложенную камнем. По бокам стояли резные лавочки и высокие фонари, которые уже скоро начнут функционировать. Но самое прелестное здесь было дерево. А именно, одинокая сакура. Конечно она уже давно облетела, но выглядела загадочно. — Давай, начинай. Если получится, я угощу тебя кофе. Он улыбнулся мне, понимая, что мое предложение означает больше проведенного времени вместе со мной. Да и я не против побыть с ним подольше. Что он со мной творит? Он начал рисовать, почти невесомо проводя карандашом по листу. — Юу, говори что-нибудь. — Что? — Не знаю, что хочешь. Мне скучно просто так сидеть, — скучно ему, видите ли. — А ведь ты много не знаешь обо мне, Таканори, — и правда, он даже не знал, какая у меня основная работа. — И что именно? Расскажи, — пролепетал он, не отрываясь от рисования. — Я звукорежиссер. — Да? Значит у тебя два образования? — Да, именно так. — С какой стороны не посмотри — творческий человек. Он прав, я творческий человек. Меня не привлекают профессии бытовые. И я никак не могу решить, что же для меня важнее: музыка или рисование. И нужно ли вообще решать? — Знаешь, а я решил, что быть переводчиком не так уж плохо. — Да? Ты же терпеть не можешь это дело, — усмехнулся я. — Ага. Но это в каком-то роде интересно, да и прибыльно. Мне же никто не запрещает рисовать, так ведь? — Конечно. — Я подумал и решил, что, чтобы быть хорошим художником не обязательно иметь образование. Конечно, мои каракули и рядом не стоят с картинами профессиональных художников, но рисую я ведь не тук уж и плохо, да? — Да, рисуешь ты хорошо, даже очень. — Но у меня есть хорошая новость, — он наконец-то оторвался от рисования и повернул голову в мою сторону. — Родители дали добро на то, чтобы я поступал в наш Арт-университет. — Правда? — меня правда удивило это, ведь родители Таканори рьяно не хотели, чтобы их сын был художником. — Да, но только с одним условием. — И каким же? — Высокая успеваемость в моем универе весь этот год. — Ну я думаю ты сможешь. — Да уж, надеюсь, — он вздохнул и принялся за работу, — Не получается! — Что именно? — Это дерево. Совсем не выходит. — Дай сюда, — Таканори отдал свой рисунок и карандаш мне, и я начал рисовать это дерево. Маленькими штрихами выводил контур, сосредоточенно выписывал линии. Краем глаза я заметил заинтересованный взгляд Таки. — На, дальше сам, — я передал ему все обратно. — Спасибо! Юу, ты так классно рисуешь! — Спасибо. Таканори стал дальше рисовать, оставалось совсем немного. — Така, а чем ты еще увлекаешься помимо рисования? — Люблю петь. У меня есть даже несколько своих песен. — Хочу услышать это, — Таканори смущенно улыбнулся и покачал головой. — Неужели не споешь? — Нужна музыка. — Поехали ко мне, я сыграю тебе, а ты споешь. Я видел, как загорелись глаза Таки, хоть они и были опущены вниз. — Хорошо, только пойдем пешком, ты же недалеко живешь. Он убрал все в сумку и мы, не торопясь, пошли ко мне. На улице уже смеркалось. Фонари зажглись, освещая путь к выходу из парка. Гул машин не прекращался ни на секунду. Все куда-то спешили. Ветер путал волосы. Таканори шел рядом, можно сказать совсем близко, но меня это ни чуть не смущало, наоборот было очень комфортно и уютно. — Юу, — тихо позвал меня он. — Мм? — Ты мне нравишься, — зачем он это говорит? Он ведь признавался уже, — Ну, в смысле, как человек. Мы с тобой знакомы не так уж и долго, но мне комфортно. Ты очень хороший. — Не такой уж я и хороший, Така, — усмехнулся я. — Ну не знаю. Мы дошли до моей квартиры. Таканори быстро снял верхнюю одежду и разулся. — Идем в гостиную. Мы прошли в гостиную и сели на диван. Я достал гитару. — Ну, что петь будем? — Не знаю… — Хорошо, я сам выберу. Я начал наигрывать мелодию песни группы, которая на обоим очень нравилась. Таканори начал петь. Честно, не ожидал, но он поет просто замечательно. Его голос, он такой… Не как все. Ему легко даются высокие и низкие ноты. Он отлично владеет своим голосом. Просто бальзам для ушей. Хочется слушать вечно. Я не заметил даже, когда успела закончиться песня. — Юу, — протянул он. — Таканори, это прекрасно. — Да нет, ты что, — он опять смущался. — Не смущайся. Мне правда нравится, как ты поешь. — Спасибо, — тихо выдал он. — Ты говорил, что у тебя есть свои песни. Не покажешь? — А, да, конечно, — он взял из моих рук гитару и начал играть. Песня была медленной, иногда с быстрыми переходами. И опять его голос. Невозможно наслушаться. Весь вечер мы пели с ним песни, обсуждали их и просто болтали. Мы не заметили, как время стремительно приблизилось к десяти. — Мне пора, — сказал Така и встал с дивана. Я перехватил его за руку. — Я тебя не пущу. Время позднее, а ты слишком легкая добыча. Оставайся. — Ну я не знаю… — Будешь спать у меня в спальне. — Давай я лучше на диване. — Нет, ты же гость. Я, не отпуская руку Таки, повел его в спальню. Открыв шкаф, я выудил оттуда полотенце и футболку и вручил все это Таке. — Иди в душ, а я пока себе диван расстелю. — Хо-хорошо, — и он быстро ретировался. Таканори ушел в душ, а я пошел застилать себе диван. Иногда у меня промелькала мысль лечь спать с ним, но я ее тут же отбрасывал. Кое-как заправив белье, я переоделся в домашнюю одежду. Послышался щелчок — Таканори вышел. Я встал в дверной проем и посмотрел на него. Моя футболка была ему явно велика, она сползала с одного плеча и была ему чуть не по колена. — Тебе идет, — усмехнулся я. Он сразу же вспыхнул. Его щеки стали алыми от смущения. — Спокойной ночи, Юу, — он скрылся за дверью моей спальни, а я пошел в душ. *** Я никак не мог заснуть. Мне было то жарко, то холодно, то что-нибудь ломило. Я ворочался из стороны в сторону, никак не мог найти нужного положения. Меня не оставляло в покое то, что за стенкой спит Така. Весь такой маленький и милый. Вот бы сейчас лечь с ним и прижаться к теплому телу. И с чего это я? Но я не смог удержать себя, и поэтому встал с кровати и пошел в соседнюю комнату. Осторожно, чтобы не разбудить Таканори, я открыл дверь. Он спал по нос закутавшись в одеяле. Губы были чуть приоткрыты. Волосы разметались по всей подушке. Такой милый. Я аккуратно опустился на кровать и лег под одеяло. Безумно хотелось прижать его к себе. И я опять поддался искушению. Я положил свою руку ему на талию и придвинулся ближе. Таканори дернулся, но видимо не проснулся. Плевать, что будет завтра.