Паук. Элис Купер
„Добро пожаловать, — сказал паук жертве. — Добро пожаловать в мой кошмар“. „Ты ничего не почувствуешь, — продолжал он. — Даю тебе слово. Ты можешь возразить, мол, слово убийцы, но это не так. Слово созерцателя. Ты останешься такой же молодой и прекрасной навечно“. „Почему я выбрал тебя? За твою красоту, разумеется. Ты прекрасна, словно рассвет, будто капля росы на зеленом листке. Свежесть льется из тебя, как из скалы бьет водопад, сверкая на солнце всеми своими брызгами. И я хочу, чтобы эта красота никогда не увяла“. „Что я с тобой сделаю? Думаю, ты сама знаешь. Время не думает останавливаться, с каждым часом твое совершенное лицо стареет, пусть ты сама этого не замечаешь. Я не могу больше ждать. Не бойся, все произойдет очень быстро. Пожалуйста, не кричи“. «Вот и все. Теперь старость тебе не угрожает. Я подарил тебе бессмертие! Но я знаю, что не услышу от тебя ни слова благодарности. Так всегда бывает, и я с этим смирился. Но я смогу даровать вечную жизнь не только тебе. И однажды кто-то из них скажет мне заветное слово: „Спасибо…“».Шаман. Джим Моррисон
Я видел, как умер человек. Я видел, как его душа покинула тело. Я видел, как она выбрала себе новое пристанище. Она поселилась во мне. Огонь. Искры взлетают в ночное небо. Пустынный пляж, где, кроме меня, никого нет. Я танцую у костра, посылая молчаливые молитвы далеким звездам. Огонь горит не только передо мной. Он бушует во мне, заставляя двигаться, скакать, бегать, вздымая миллионы крошечных песчинок. Они взлетают в воздух и опускаются, каждая на свое место, предопределенное ей природой. Неслышная музыка звучит в моей голове, требуя, чтобы я облек ее в слова. Но еще слишком рано. Я не понимаю, о чем она говорит. Мне нужно время, чтобы понять ее, но когда этот момент настанет, я не премину воспользоваться ручкой и блокнотом. Если их не окажется рядом, я буду писать кровью на песке, но заставлю замолчать эту надоедливую девчонку, свистящую в моих ушах. Вот и все. Я падаю на песок перед костром. Вода приятно ласкает мою кожу. Открыв глаза, я с изумлением обнаруживаю себя в собственной ванной. Я не могу пошевелиться, не могу даже моргнуть. Я лишь чувствую, как что-то отделяется от меня и устремляется вверх. Орлиное перо напоследок блеснуло в воздухе. Душа старого индейца устремилась на поиски нового тела.Псевдопоклонники. Майкл Джексон
При жизни меня ненавидели. Почему же так возлюбили после смерти? Вы осуждали меня, каждый мой шаг, что же произошло теперь? Почему вы считаете своим долгом упомянуть мое имя, хотя не слышали ни одной моей песни? Большинство терпеть меня не могло, некоторые были равнодушны. Но стоило мне умереть, как вы наперебой принялись уверять всех в своей безграничной любви ко мне. Вы ставите мои песни на звонок мобильника. Вы покупаете мои диски, хотя раньше считали такую музыку „отстоем“. Вы, черт возьми, делаете скорбное лицо и вопрошаете, возведя глаза к небесам: „Почему он ушел так рано?“. Раньше вам было все равно. Раньше вы желали мне смерти из-за грязных сплетен, витавших вокруг. Как я ненавижу вас, псевдопоклонники! Я устал от вашего внимания. Вы слушаете мои песни только потому, что так модно. Вы относитесь ко мне с напускным уважением, которое на деле и гроша ломаного не стоит. Где вы были, когда мне было больно? Где вы были, когда меня унижал весь мир из-за чьего-то вранья? Вы стояли по ту сторону баррикад и бросали в меня камни с острыми краями. А теперь вы признаете свои ошибки, только я не слышу ни капли искренности в вашем голосе. Истинные поклонники моего творчества оставались со мной всегда — и в радости, и в горе. Вы же ничего не сделали для меня при жизни, так почему я должен радоваться, что вы заинтересовались мной после смерти? Я прекрасно знаю, что это продлится недолго. Пока не умрет очередная знаменитость, которую поносили больше меня.Шоу должно продолжаться. Фредди Меркьюри
Свет погас, усилители перегорели. Провода перегрызли дикие собаки, а у гитары переломлен гриф. Барабан пробит чьей-то ногой, а музыканты, напившись до беспамятства, рухнули в толпу, как мешки с песком. Но я на сцене. Поливает дождь, из разбитого оборудования сыплются искры. Я рискую жизнью, но стараюсь не замечать этого, сжимая в руках микрофон. Со смесью ужаса и благоговейного трепета я ожидаю удара молнии, но она медлит. Наверное, хочет досмотреть до конца. Зрители разбегаются, напуганные дождем, но я не останавливаюсь. Я пою. Пою так, как не пел никогда в жизни, так, будто это — мое последнее выступление. Несмотря ни на что, я должен делать свою работу. Пусть среди зрителей останутся лишь бродячие собаки — я не закрою рот. Мое настроение передается тем, кто еще не успел уйти. Медленно, нехотя они подходят ближе. Я вижу затуманенные глаза. Внутри них тоже идет дождь, но прекратить его в моих силах. И я продолжаю петь. Оголенный провод касается моей ноги, и разряд подбрасывает меня вверх. Вновь собравшаяся толпа восторженно воет, приняв это за сценический трюк. Собравшись с силами, я поднимаюсь, еще крепче вцепляюсь в микрофон и срывающимся голосом произношу слова песни. Мне больно, адски больно, но я не могу остановиться. Шоу должно продолжаться.Добро пожаловать. Отель Калифорния
Добро пожаловать в наш отель. К вашим услугам комфортабельные комнаты, круглосуточный бар и великолепное обслуживание. Все, что ни пожелаете, мы исполним. Вы будете чувствовать себя здесь, как в раю, даю слово. У вас жалобы? Не может быть! Разумеется, я с особым вниманием выслушаю. Стук по ночам? Должно быть, вам показалось. Музыка? Ну что вы! Крики? Кому взбредет в голову кричать посреди ночи, да еще и в отеле такого класса! Хотите видеть владельца? Что ж, я отведу вас к нему, но пути назад уже не будет. Вверх, по винтовой лестнице, на последний этаж. Там лишь одна комната —, но хозяину больше и не требуется. Каждую ночь мы приходим туда на вечеринку. Нет, это больше похоже на празднество. Безумная музыка заполняет его покои, мы танцуем посреди них с сумасшедшим блеском в глазах. Хозяин опьяняет нас, заставляя забыть о том, кто мы, зачем сюда пришли. Но с первыми лучами солнца мы приходим в себя. Стыд за то, что творилось этой ночью, готов сожрать нас. И мы хватаем ножи, которые предусмотрительно разложены на длинном столе. Мы бросаемся на хозяина. Кровь, много крови. На его теле уже нет мест, к которым бы не прикоснулись многочисленные лезвия. Густая красная жидкость хлещет из него, заливая дорогой ковер. Но он смеется. Хохочет так, что дрожат стекла. Многие бросают оружие, закрывают уши ладонями и убегают прочь. Оставшиеся медлят. Потом подбирают ножи, молча кладут их обратно на стол и уходят, не заперев за собой дверь. И это повторяется снова и снова. Стойте! Куда же вы? Никто имеет права покидать территорию отеля. И эту ночь вы проведете с нами. Прошу прощения, но таковы правила. Мы не можем позволить вам нарушить их. Добро пожаловать в наш отель.Стена. Пинк
Она окружает меня со всех сторон. Я смотрю на нее. Кирпичи так плотно прилегают друг к другу, что стык еле виден. Протягиваю руку и касаюсь ее — холодный камень равнодушно хранит молчание. Я двигаюсь вперед, не отнимая ладони от шершавой поверхности. Должен быть выход, я знаю, что найду его. Но пока пальцы чувствуют только камень. Она все не кончается. Я иду уже очень долго, несколько часов, дней, возможно — недель. Но все одно и то же — кирпич, словно издеваясь надо мной, предлагает проверить — насколько меня еще хватит? Я отвечаю усмешкой — мне трудно изобразить ее, губы высохли и потрескались, но все же я готов посмеяться над стеной. Пока она не начала хохотать надо мной. „Какой же ты упертый, — шепчет она. — Почему ты не останавливаешься? Можно жить и по эту сторону“. „Нет, — отвечаю я ей. Горло изранено, но шепот еще протискивается. — Я не хочу“. „Почему? — вопрошает она. — Чем плоха такая жизнь?“. Я не выдерживаю. Тихий смешок ударяется о стену. „Жизнь? Я не хочу такой жизни. Не хочу, чтобы меня прокрутили в мясорубке современного общества. Не желаю стать однообразным месивом из штампов и условностей“. „Но тебе придется, — возражает стена. — Я бесконечна. Ты будешь идти всю жизнь и никогда не найдешь выхода“. Внезапно я останавливаюсь. Камень подал мне хорошую идею. „Стой! — кричит стена. — Ты ничего этим не добьешься! Ничего!“. Но я размахиваюсь и ударяю по ней кулаком.Стена. Пинк — 2
Я стою за стеной и смотрю на вас, копошащихся подобно муравьям. Для меня вы не более чем букашки, которых я могу раздавить одним движением. Мне удалось пробиться сквозь проклятую стену. И что же я нашел там? Ничего. Пустоту. Никого не было за стеной, все предпочли жизнь внутри нее. И только я решился. Только я смог ее преодолеть. И что же я вижу теперь? Вы, ничтожные червяки, даже не пытаетесь сломать шаблоны. Вы живете по заранее написанному сценарию. Кто-то давным-давно все решил, а у вас даже нет желания сопротивляться. Все, кто попытался это сделать, давным-давно сгнили в могилах. Вы не хотите ломать стену. Вы не желаете брать в руки услужливо поданную мной кувалду и лупить по ней, пока та не начнет крошиться. Вы — однородная масса, привыкшая течь по привычной колее. И никому не придет в голову попытаться пробить новый путь. Дыра, через которую я обрел свободу, слишком узка для ваших жирных тел. Вы не пролезете в нее. Вы обречены вечно сидеть внутри, как рыбы в аквариуме. Наслаждайтесь. Ведь это лучшее, что у вас есть. А я понаблюдаю за вами. Пусть не увижу ничего нового, все же во мне будет жить надежда, что однажды в вас проснутся бунтари. И тогда стена рухнет под неумолимым натиском вашей ярости.