Die, Die, Die, My Darling!

« — Ну вот война и закончилась, Шизу-тян…» Это началось, как любая их обычная разборка в Икебукуро, все уже привыкли к такому. Обычно Изая просто наслаждался издевательством над Шизуо, сам же всегда помнил, что это лишь игра… Но грани игры размытые, скользкие… Постепенно он запутался сам, стал такой же частью этой игры, как и его соперник. Даже он, Орихара Изая, пал жертвой своей же бешеной гонки. И просто смотреть было уже недостаточно. Стало хотеться победы. Победы. Оставалось только гадать, каких усилий стоило Изае не просто не дать Шизуо задеть себя, а заманить на крышу какого-то здания и – подумать только! – повалить на землю. Токио замер перед лицом заката. В городе было ещё светло, но рыжие лучи уже наполняли его, предрекая наступление ночи. Тени поднимали голову, росли… Изая, весь израненный, но от этого ещё более полный решимости, восседал верхом на Шизуо. Хейваджима лежал на спине, совершенно обессиленный. Ему не верилось, что в этот раз блоха играет серьёзно, может, поэтому он и допустил ошибку, дравшись не в полную силу. Сорвать эту блоху с себя к чёртовой матери и скинуть с крыши – делов-то! Только секунда нужна… Но Орихара не дал ему этой секунды. Он рывком поднял обе руки. В вечернем воздухе, прорезая лучи заката, сверкнуло лезвие заметно больше обычного. Удар в грудь пришёлся как нельзя метко, Шизуо вздрогнул, давясь криком. Но Изае этого показалось мало. Он ударил ещё и ещё раз – не в одну точку, а стараясь нанести как можно больше ран. Он не знал, а возможно, просто не сообразил, что уже давно попал в самое сердце… Удар, ещё удар! Жертвоприношение! Сладкая усталость в руках. Кровь вылетала из ран, когда Изая резко вонзал нож и резко вырывал его снова… Кровавый дождь орошал лицо информатора, а не менее кровавые глаза увлечённо горели… Пока не стало слишком очевидно, что Хейваджима не сопротивляется. Да, обычной раной Шизуо было не одолеть, но даже такая машина смерти, как он, не может жить без главной мышцы… Нож замер в воздухе, так и не нанеся последнего удара. Выпал, звякнув об пол где-то сбоку. Изая осторожно наклонился к лицу Хейваджимы. Глаза соперника смотрели куда-то в небо. В реальность, о которой он не знал. В Валгаллу. Дыхания не было. Из приоткрытых губ Изаи вырвался смешок. Ещё один. Орихара резко выпрямился, заходясь в истерике смеха. Победил… Победил!!! Этого дурацкого Шизу-тяна победил! Вечно он нарушал планы, вечно он всё портил тем, что даже вообще существовал, а теперь его нет! Изая закрыл руками лицо, задыхаясь со смеху… «А теперь его нет!» …Размазывая чужую кровь по лицу… «А теперь его нет…» …Давясь слезами. Горло словно пронзило стелой, оно рвалось рыданиями. Задыхаясь от болезненных всхлипываний, информатор согнулся пополам над телом убитого врага, оба колена его – по бокам трупа на уровне бёдер. Выиграл войну, но проиграл душу. Слёзы лились градом, Изая давился ими и захлёбывался, сгибаясь до такой степени, что собственные рёбра начали врезаться в органы. Мир умер. Стал казаться каким-то дефективным. Изая открыл заплаканные глаза. Всё, что он видел, всего лишь фотография мира. Плоская. Он резко терял глубину, иссушенный, обезвоженный, этот мир. Раны Изаи Орихары не болели. Он не чувствовал боли, по крайней мере. Информатор лежал на трупе своей жертвы, принесённой собственной продажной гордости. Он дрожал. Уже не от рыданий, а от дичайшей физической боли. Болело сердце. «Странно. Бил в сердце ему. А ранил себя…»