Alea iacta est (Жребий брошен)

Закат. Кроваво-красный. Бледно-желтая трава. Потрескавшаяся земля. Пепельно-белое лицо парня, который когда-то был душой компании и чей смех был слышен всегда громче всех остальных. Он протягивает свою холодную руку к ней и нежно-нежно улыбается. Да, это был Гарик. С его одежды тонкими струйками стекала вода, взгляд был отрешенный, одежда была той же, что и в тот самый последний раз… Он долго смотрел на Милу и улыбался какой-то странноватой улыбкой, а порой нашептывал разные слова. Он не забыл ее. Он каждый раз смотрел на нее, но никак не мог насмотреться. Мила увидела в его глазах страдания. Это было непривычно: в его веселых глазах она всегда видела поддержку, в них она находила силы двигаться дальше, а теперь он словно ждал от Милы того же. Он быстро наклонился к ней, заставив девушку сделать шаг назад, улыбнулся какой-то жутковатой улыбкой и обреченно, на выдохе произнес: «Это я». Всего два слова. Но этот новый взгляд, он словно отразил всю душу Гарика. Парень как-то с опаской посмотрел на кровавый закат и повернулся к девушке. Он посмотрел на нее по-новому. «Спаси меня, - в его голосе слышалась мольба, - умоляю, Мила, только не оставляй меня…» Он затравленно посмотрел куда-то вдаль. Она проследила за его взглядом и едва не вскрикнула : на закат было невозможно смотреть. Он стал невероятно ярким, один взгляд на него приносил Миле немыслимые страдания и ноги ее подкосились. Гарик подхватил ее, как тогда, в день, когда он поцеловал ее впервые… Свет становился все ярче и он забрал его. Мила закричала. Боль пронзила все ее тело. Мила закричала. Каждая клеточка ее тела горела, ее как будто рвали на части. Такое она еще не чувствовала никогда, даже с ордалиями. .. Мила резко проснулась. Похожие сны стали сниться ей уже давно. Она видела его, видела по-настоящему. Это был он. На была рада встретиться с ним хоть когда-нибудь. Все началось около месяца назад в середине июля. Голова начала раскалываться и вместо обычной прогулки с Шалопаем Мила забралась на кровать и заснула. Именно тогда ей приснился он. Она не рассказывала никому об этом, но втайне начала поиски места, похожего на видевшееся ей. Весной с ней началось нечто странное: она стала чувствовать какую-то печаль, все чаще ее мысли возвращались к Гарику, разрывая ее душу на кусочки. Она будто была на руинах Харакса, в том мире, где книг читают людей. Она все время думала о последнем испытании, но была не в силах заставить себя думать о чем-то другом. Тогда она начала заниматься с еще большим усердием, отдалилась от своих друзей; иногда она даже занималась сама: ее напарник Яшка был сильно измотан, но Мила доводила себя до полного изнеможения, приходила В Львиный Зев и сразу падала с в кровать, иногда даже не снимая с себя одежду. А потом начались эти сны. Ромка и Белка были сконфужены, но как тогда, в тот далекий последний курс Младшего Дума Мила никому не рассказала о своем парне, она так же не рассказала о своих мыслях и снах. Это было слишком личное. Она должна разобраться в этом сама. Мила была в доме в Плутихе. Проснулась она рано и, переодевшись, пошла гулять по лесу, вдыхая запахи хвои. Эти ароматы никогда не надоедали Миле, она могла часами сидеть под деревом, думая о чем-нибудь своем. Она забрела достаточно далеко и нашла высокую ель. Мила привычно села под деревом, подобрав ноги под себя, нисколько не беспокоясь об грязной одежде. Вдруг сзади себя она услышала какие-то шорохи. Девушка обернулась и увидела старуху. Это была действительно старуха. Длинные серые волосы сбились в паклю и отдавали золотом, глаза, серые были в тон к ее одежде (серому потертому в заплатках платью). Старуха была босая. Она как-то странно посмотрел анна все вокруг и в ее глазах мелькнула боль. Опустив глаза, она будто собиралась с мыслями. Затем старуха достала из кармана своего платья кусок чего-то черного. И бросилась что-то рисовать. Причудливые узоры замирали в воздуху над толстым слоем опавших иголок. Старуха достала книжку, такую же ветхую, как и она сама. Открыв ее на нужном месте, она еще раз с тоской поглядела вокруг. Как вдруг на неживом пепельном лице ясно отразилось изумления и страх. Старуха глядела Миле прямо в глаза… В ее глазах отразилось узнавание…