Мой демон. Отверженный

Пара потухших серых глаз, меркнущих вместе с пламенем свечи. Это – мои? Пальцы зарываются в волосы, сухие и гладкие, пытаясь оживить их неряшливым движением. Они вновь прилипают к лицу, осунувшемуся и серому, утратив непокорные вихры. Эти губы, некогда сочные, теперь блёклые, — мои? Тело вздрагивает, отстраняется, повинуясь импульсу ужаснувшегося сознания. Я не узнаю себя. Я не узнаю тебя. Я не хочу узнавать. За нарочно допущенную ошибку плата вдвойне высока. Боль. Стальной холод сворачивает кровь в венах, замедляя стук сердца, срывая с губ вздох. Вздох отчаяния. Вздох утраты. Я предал тебя. Вместе с тобой – себя. Грандиозные планы рушатся, яростное рвение к жизни сменяется жаждой смерти, когда мои глаза встречаются с моими собственными. Безжизненными. Пустыми. В них нет тебя. Как давно мы просто сидели в кресле и так беспечно разговаривали о серьёзных вещах? Ты предвещал мне то, о чём мечтают миллионы недорощеных птенцов вроде меня. Я же обещал лишь своё тело. Ажурное зеркало, занимавшее окутанный бардовой тканью стол, отражало согласие, улыбкой сквозившее на моём лице. Спокойное свечение твоих глаз, сапфировых, голубых, одобряло и манило к хрустальным замкам. Беспечно разрушенных мной. Сколько часов я пропадал у зеркал, любуясь тобой. Таким юным, заносчиво-прекрасным. Шёлковой бледной кожей, о которой грезил прежде. Потемневшими прядями волос. Сияющей лазурью радужки, затмевающей привычный, бледно-серый туман. Я восхищался собой. Я восхищался тобой. Порой так беспамятно, что плоть вырывалась из-под контроля. А я не мешал твоим рукам обследовать совершенное тело, доводя его до немыслимого, секундного восторга… Этими же руками ты с мастерством векового опыта справлялся с преградами. Мои глаза удивлённо наблюдали, старательно записывая в память то, что оставалось для человека загадкой всю жизнь. Мой мозг трещал по извилинам, не в состоянии воспринять поток знаний, и головные боли стали частыми моими гостями. За свои услуги ты брал небольшую плату. Моё тело. Ты чертовски любил кутить, и – что за смех! – порой я дико ревновал тебя к объектам ненасытных увлечений, когда мои губы с дьявольской жаждой целовали чужие. Мой прекрасный, порочный демон, обнаруживший меня на краю пропасти. На пороге смерти открывший мне вечность. В слабеющие руки вложивший меч Знания. Взявший меня за плечи и поднявший на ноги… В одном из приключений я обменял твою вечность на земную любовь. Ту иллюзию, которой тешатся миллиарды половинчатых сердец. Соблазняя, я заигрался, и перестал различать игру и реальность. Я забредил светом, я забредил истиной. Безрассудство! – я посчитал тебя своим врагом, стремясь изгнать из плоти. Не понимая, какую яму копаю себе. Втайне наивно полагая, что ты будешь держаться… за меня? В один миг ты ушёл. Ты отрёкся от меня. Мой демон, какое по счёту разочарование я в твоём списке? Пальцы тянутся к глазам. Влажно. Невыносимо. Стыдно. Жадно вдыхая неведомые прежде чувства, я восхвалял любовь. А сердце тосковало, сердце ныло. Ты давал мне то, что иной дать не способен. Чистую ненависть. Исцеляющую ненависть. Пробуждающую ненависть. В каждом побуждении, движении, дыхании, - она питала меня. Она же разрушала. Но как возлюбил я людей со всеми многочисленными их пороками! В них я видел самого себя. Бесконечно повторяющегося, с разными лицами, масками, положением - себя. И это таинство, эта чёрная дисгармония объединяла меня со всем окружающим миром. И жизнь, и власть, и краткий миг сосредоточились в моих руках. Я изведал чужие души, забредя до самых потаённых желаний. Я чувствовал себя всесильным. Понимаешь? Знаешь… Любовь лишила меня этого ощущения, подменяя гнетущую силу ничтожной ревностью. Как тысячи глупых подростков, я страдал. Почему я говорю в прошедшем? Потому что она иссякла. Любовь. Она сбежала, а ненависть не пожелала возвращаться. Ненависть – очень гордое чувство. Брошенный обоими лагерями, я оказался в пустыне. Слепой. Глухой. Без чувств. Я не знаю, куда идти. Нет страсти, которая зажгла бы меня. Нет стремления. Мне страшно открывать глаза… я боюсь увидеть в них эту потерянность. Эту безнадёжность. В моих руках было обещание власти, развеянное вскоре по ветру. Я просто оболочка, просто… человек. Ум без разума. Жизнь без души. Ты забрал мою душу и сбежал вместе с ней. Безысходность сменяется истерией. Томившееся внутри отчаяние созрело, разрывая лёгкие хриплым, кашляющим смехом. Я задыхаюсь этой реальностью. Мои глаза шипят, соприкасаясь с уродливой бесцветной картиной. Лучше не видеть! Ладони тянутся к лицу, вдавливая пальцами бесполезный инструмент в глазницы… На веках уже танцуют белые пятна, измученная сознанием плоть стремится к полу, не в силах вытерпеть жестокие муки, порождаемые мозгом, как вдруг я замолкаю. Губы искривляет знакомая ухмылка. Руки отнимаются от лица. Сбежал… да это же я запер тебя. Я ограничил твои порывы. Я сковал твою власть. Медленно поднимаю взгляд, точно боясь спугнуть блистательное наваждение. Догорающая свеча не справляется с обступившей её тьмой. Мрак обхватывает тлеющий фитиль и царственно заполняет собой пространство. Но я отчётливо вижу два голубых огня, горящих напротив. Пальцы взволнованно впиваются в ладонь. Жизнь внезапным импульсом растекается по венам. Грудь распирает от внутреннего торжества. Растущего, властного, дикого… А в голове один, пульсирующий надеждой, вопрос. «Скажи, ты вернулся? Я… вернулся?»