***
— Итак, что я хочу сказать, — начал я, пока Илья раскладывал свои сумки, — ты попал сюда зря. Первое: я терпеть не могу беспорядок, поэтому здесь тебе жизнь мёдом не покажется. Даже не надейся. Второе: если ты живешь в одной со мной комнате, то должен знать, какие тут правила. Иначе применю насилие. И, наверное, третье: добро пожаловать в ад, надеюсь, что скоро мы расстанемся! — Тебя как зовут, диктатор? — парень уже спокойно раскладывал свои цветные футболки по полочкам в шкафу, запихивая к ним же джинсы и пару толстовок. — Климов Сергей, — протягиваю руку для пожатия, — можно просто Серёжа. — Илья Ворон, — пожимает руку, — рад знакомству. — Ворон — это прозвище? — Илья усмехается, глядя на меня. Но ему точно идёт. Прямо один в один. — Ворон — это фамилия. Дальше он продолжил раскладывать оставшиеся вещи, а я решил его не тревожить. В конце концов, он не выглядит таким уж раздолбаем, как его предыдущие соседи. Возможно, мы даже подружимся. Но список я ему всё же решил выдать. Так, на всякий случай, чтобы знал.***
Студенческая жизнь привычно текла быстрым потоком. Илья уже почти месяц прожил с Сергеем, периодически посмеиваясь над зацикленностью его соседа на чистоте. Тот был болезненно-чистоплотным, что иногда очень подбешивало, но чаще всего заставляло лишь сдерживать рвущийся наружу смех. И только когда светловолосый выходил, Ворон мог отсмеяться вдоволь, до слез в глазах. Особенно темноволосого позабавил список того, что ему делать было КАТЕГОРИЧЕСКИ нельзя. Ну вот как можно запретить ему есть за компом, а? Для этого Землю должен сбить астероид, внезапно начаться зомби-апокалипсис, а математики найти квадратуру круга*. — Нет, ты представляешь, — говорил Илья своему другу, загибаясь от немого смеха, — он выдал мне список того, что я делать не должен. А этот список чуть ли не три листа! Я даже сфоткал, во! — брюнет вытащил телефон, находя в галерее фотографии правил и тыкая на самую первую строчку. — «Не разбрасывать одежду и не завешивать ей стулья». А я по-другому её и не храню! А чего стоит пятнадцатый пункт, а? «Не слушать громко музыку», — поучительно подняв палец, важно продекларировал Илья, а после прыснул от смеха в кулак. — Как можно музыку слушать тихо, скажи мне, Денис? — В наушниках, — пожал плечами друг Ильи. — Пункт тридцать седьмой: «Не игнорировать соседа». А наушники именно эту роль и будут выполнять. А тихо музыку слушать нельзя, как и сидеть в одном наушнике! — Погоди, а что тут написано? — палец друга точно ткнул в две последние строчки. — Пункт сорок девятый: «Не влезать в разговоры с родителями и близкими по скайпу», — и пятидесятый: «Не ругаться матом». Дерьмо какое-то, — честно признался Илья, почесывая затылок. — Я уже знаю, что буду делать весь следующий месяц... — Ворон предвкушающе потер руки друг о друга и хрустнул пальцами. — Знаешь, может, не стоит этого делать, м? — с надеждой спросил Денис. — Он же наверняка не просто так выдал этот список, тебе так не кажется? — Мне не кажется, я точно знаю, что не просто так, — и, помолчав, довольно добавил. — Поэтому и буду нарушать! — А чем у вас группа на первое апреля решила выделиться? — Денис решил перевести тему на более нейтральную. — У нас девчонки хотят гуашью руки покрасить в желтый, розовый или зеленый. Типа пришла весна. — Неплохо, — хмыкнул Илья, запуская пальцы в волосы, взъерошивая. — У нас решили переодеться: девушки будут носить мужскую одежду, парни — женскую. — А ты разве?.. — Я за любую движуху, кроме голодовки! Ты же знаешь, — с улыбкой проговорил он. Илья уже договорился с одной знакомой, которая ему и одежду подогнать, и накрасить может. Точнее, хочет. — Ты же знаешь, что за два года у него было всего четыре жильца? — как бы невзначай спрашивает Денис. Илья кивает. Конечно, он знает, что в той комнате дольше всего продержался предпоследний — три недели, чуть больше. Последний и вовсе три дня продержался. — То есть ты знаешь, что он им пообещал, если хоть один из этих пунктов нарушится? — продолжал Денис, исподлобья внимательно поглядывая на друга. Ворон отрицательно мотает головой. — Знаешь, я как-то раз слышал, что он говорил своему последнему соседу. Не могу сказать точно, шутил ли он, но он дал ему шанс уйти до его возвращения, а если тот не успеет, то его качественно, кхм... трахнут. Я не стал дослушивать, а просто побыстрее ушёл. Вечером комендант жаловалась, что «Сережа какой-то неуживчивый». — Хм, ну ладно. Приму к сведению. Да не волнуйся ты так, уверен, что он шутил, — Илья похлопал друга по плечу, поднимаясь. В голове созревал план, как узнать, шутил ли Серёжа тогда.***
За дверью комнаты девушек творилось что-то совершенно невообразимое. Диван оккупировала косметика, лаки для ногтей, накладные ресницы, лак для волос, ободочки, невидимки, там же лежат тёмные зауженные джинсы, бирюзовая блузка без рукавов и пиджак светло-серого цвета. Там же нашелся выпрямитель для волос и зачем-то плойка, куча всяких муссов, гелей. В кресле рядом сидел парень с забранными наверх черными волосами, сильно отросшими и закрывающими глаза. — Ну что, Илья, готов экспериментировать? — девушка появилась из ниоткуда. Между пальцами воткнута целая коллекция самых разных кистей, две удерживают на голове подобие пучка. Глаза блестят в предвкушении. Парень отважно кивает и по просьбе девушки берет часть кистей в руки. Почти тут же девушка начинает творить: пудра тонким слоем ложится на кожу, делая её матовой, пришлось немного потерпеть, чтобы девушка подкорректировала форму бровей. Когда шатенка рисовала стрелки, Илья пытался не смеяться, но вот когда она стала красить ресницы тушью, он пытался не плакать. От выпрямителя он и вовсе попытался скрыться, если бы не цепкие руки девушки. Уже спустя полчаса перед зеркалом стояла очаровательная брюнетка, обворожительно хлопающая ресницами и улыбаясь отражению в зеркале. Бордовая помада визуально увеличила тонкие губы, сделав их более округлыми и пышными. — Так вот как вы это делаете, — в растерянности пробормотал Илья, не видя в отражении себя. — Иди уже, соблазнитель хренов. И не забудь, Ирина, ты девушка! Поэтому от бедра, от бедра! — шатенка, смеясь, увернулась от летящей в нее футболки, завалившись на спину. — Так, стоп. А почему Ира? — А где ты видел девушку, которую зовут Илья? — в неё же полетела толстовка парня. Выйдя из комнаты, он ещё слышал хохот девушки, но не мог не заметить заинтересованных взглядов парней, а потому решил всё же улыбнуться и подмигнуть одному. Он обворожительно-медленно прошёл к своей комнате, соблазнительно покачивая бедрами, что получалось совершенно неосознанно. Некоторые особо смелые попытались познакомиться, но не успели: Илья уже зашёл в комнату, закрыв за собой дверь на ключ. Не хотелось бы, чтобы ему помешали...***
Я смеюсь, когда снова слышу от мамы глупый вопрос: «Когда уже с невестой познакомишь?». Не нужна она мне. Но маме обещаю, что найду. — Ну, а на примете хоть кто-нибудь есть? — Нет, мама, нету у меня никого на примете... — и не предвидится. — Кажется, Илья вернулся. Я попозже пере... — я обратил внимание на нижний уголок в скайпе, где обычно отображаюсь я. Позади меня стояла девушка и как-то совсем уж странно улыбалась. А едва я начал поворачиваться, так она начала подходить, плавно ступая ко мне. С губ её не сходила странная улыбка, и лишь через мгновение я понял, чем она была вызвана. Девушка резко, слишком резко шагнула ко мне, уперевшись руками мне в плечи и придавив к спинке стула. Колено протиснула между ног, а уже потом, намеренно-соблазнительно проведя кончиком языка по губам, поцеловала. Слишком нагло, слишком самоуверенно, слишком... издевательски. И целует она слишком хорошо. Влажно, властно, да ещё и с такими чарующими глазами, что просто невозможно терпеть. — Серёжа, я попозже позвоню, хорошо? А то, кажется, немного помешала... Голос мамы отрезвляет и заставляет оттолкнуть девушку. И только сейчас я замечаю слишком знакомое выражение лица и этот наглый взгляд... — Илья! Это что ещё значит?! — отшатываюсь на стуле назад, ошарашенно глядя на своего сожителя, что так похабно улыбается и совершенно по-блядски облизывается. — Что "это", м? — проводит пальцами по щеке, чуть склонив голову вбок. Приближается к моему лицу настолько что я чувствую лёгкий привкус духов в воздухе. Я зачарован. Насколько это вообще возможно — зачарован. А Илья тем временем видит эффект от своих действий и, довольно усмехнувшись, широко проводит языком по моей щеке. — С первым апреля! — почти кричит в самое ухо и, рассмеявшись, отскакивает от меня к кровати, но запинается на непривычно высоком каблуке, из-за чего падает на кровать, размахивая руками. — Блядь, да ну нахер! А организм отказывается понимать, что произошло и естественные желания рвутся наружу. Мозг же уже холодно представляет расправу над этим несчастным. — Ты нарушил два правила. Два самых последних и самых главных правила. Как ты думаешь, что я после этого с тобой сделаю? — угрожающе рычу я, поднимаясь со стула и медленно подступая поступью хищника к несчастной жертве, что сейчас спокойно сидела на кровати, закинув ноги и держа туфли в руках. И только увидев мой взгляд и поняв, что мало ему не покажется, Илья подрывается с места, отпрыгивая к окну и держа в руках туфли. — Да ладно тебе, ничего такого не случилось, правда ведь? — с надеждой спрашивает он, а я резко совершаю выпад. Испуганно вскрикнув, парень кидает в меня одну туфлю, отскакивает к столу. Обувь с глухим стуком приземляется на пол, а я продолжаю наступать. И всё же в туфлях он был выше. А сейчас это больше похоже на... Моську, задумавшую спастись от Слона. Высокого, сильного и разъяренного Слона. Меня. — Я могу извиниться перед твоей мамой, окей? Ты только успокооооо, нет, нет, нет, — кидает второй туфель, заметив, что я в очередной раз дернулся. И только потом поняв, что у него больше нет ничего, чем он мог бы защититься, подбегает к двери и судорожно пытается открыть. Его фигуру накрывает моей тенью, и он перестает глупо дергать за ручку, пытаясь нашарить что-то в кармане жакета. И только потом, бросив прощальный взгляд на стол, понимает, что оставил это что-то лежать там. — Слушай, а, может, не надо? — Надо, Илюша, надо... — делаю ещё один шаг вперёд, а парень отступает на крохотный шажочек назад, упираясь лопатками в дверь. — А что ты будешь делать? — с опаской спрашивает брюнет, вжимаясь в поверхность двери. Склоняюсь на самым его ухом и тихо, но отчетливо проговариваю: «Выебу». Глаза у него лезут на лоб, а сам он отталкивается от двери, пытаясь проскочить у меня под рукой. Быстро перехватываю его поперек талии, а он начинает истошно кричать, что живым не дастся. Пинается, стучит руками по ноге, извернувшись, колотит кулаками по спине, жаль только, что безуспешно. Снова перехватываю его под талией, только уже другой рукой, и переворачиваю, садясь на кровать.***
Единственное, что остается делать Илье — дёргаться и кричать, чтобы его отпустили, потому что лежит он сейчас, скажем откровенно, кверху попой. И это пугает, потому что Серёжа его пообещал выебать. А сейчас он сидит на кровати, положив на колени Илью, и почти нежно поглаживает его спину, поясницу, ноги... — Знаешь, ты нарушил слишком много правил, — начинает он, и сейчас брюнет осознает — ему конец. — И ты будешь наказан за каждое нарушение. Не за нарушенное правило, а за каждое, абсолютно каждое нарушение. И я могу пообещать, что попа у тебя будет болеть ещё долго. Сидеть ты на ней не сможешь дня три как минимум, — Серёжа сдергивает с парня джинсы, спуская до середины бёдер и оголяя округлые ягодицы. Заметив под ними красивое белье, с насмешкой спрашивает, а не готовился ли он, на что ему огрызаются. Впрочем, он не видит смысла отсрочивать наказание, а потому начинает быстро проговаривать все проступки Ильи. — Ты ел за компьютером. Пять раз, — первый удар ладонью приходится на правую ягодицу с молочной кожей, что так очаровательно краснеет и показывает след от широкой ладони. Илья вскрикивает сначала скорее от неожиданности, чем от боли, и матерится на соседа, дергаясь и пытаясь извернуться. Парень лишь покрепче прижимает его к коленям, нанося остальные четыре удара. Чуть поглаживает раскрасневшуюся и горящую от ударов кожу, продолжая говорить. — Ты три раза проходил в комнату в обуви, а считая ещё и сегодняшний — четыре, — и четыре удара последовательно наносятся на соблазнительно отставленные ягодицы. Илья снова дергается, цепляется пальцами за простынь и, поймав рукой подушку, пытается колотить ею Серёжу. Тот усмехается, снова поглаживая горячие ягодицы. Он больше, чем уверен, что кожа сейчас чертовски чувствительна, а потому продолжает дразнить. — Ты два раза вешал одежду на стул или же бросал её на пол, — два шлепка звонко отражаются в комнате, а следом слышится ругань парня, приглушенная подушкой, прижатой ко рту. Он остервенело дергается, но Серёжа наклоняется и слегка прикусывает загривок, останавливая назревающую истерику. Отпускает ненадолго, чтобы снова вынести приговор. — Ты три раза оставлял кровать не заправленной, — от каждого соприкосновения с ладонью Илья дергается, скулит в подушку и едва слышно всхлипывает. Чужая ладонь всё так же поглаживает разгоряченную кожу, заставляя сжиматься и пытаться избежать контакта, елозя на коленях. — Хватит... Ну пожалуйста, остановись, Серёж... Ааа! — по попе приходится еще один удар, а после строгий голос говорит: «Не перебивай!» — и Илья послушно замолкает. По щекам стекают горячие слёзы обиды. Он же не виноват: такова его раздолбайская натура. А этот чистоплюй всё слишком стремится упорядочить. — Сука ты, Климов... — Еще какая! — соглашается деспот, оглашая новый приговор. — А ещё ты пять раз громко включал музыку, три раза сидел в наушниках, игнорируя меня, и вот уже двадцать минут материшься... Ещё десять ударов... А ещё я не переношу издевательств. Плюс пять. В итоге пятнадцать ударов. Готов, Илья? — притворно-ласково спрашивает Серёжа, отмечая легкое покалывание в кончиках пальцев. — Иди ты в жопу, Климов... — закончить брюнет не успевает: шлепки больно сыплются один за другим, обжигая кожу огнём. — Обязательно, Илья, обязательно... — заверяет его на самое ухо Серёжа, и брюнет дергается от этого шёпота, обжигающего ухо своей интимностью. — Знал бы ты, как сексуально выглядит сейчас твоя задница... Особенно в этом белье, — Серёжа опять поглаживает ягодицы, чуть сжимая в руке, и прикусывает кожу на шее. — Сергей, вы редкостный мудак! — злобно шипит Илья, отчаянно елозя животом по коленям и случайно потираясь о живот парня. А потом словно каменеет, чувствуя, что именно упирается ему в бок. — Т-только не говори, что у тебя стоит... — Хорошо, я буду молчать, — потираясь носом о его плечо, почти мурлычет он. — Ты ведь и сам уже понял, не так ли? — шепчет он, запускает руку под рубашку и, добравшись до груди, приподнимает его, заставляя чуть прогнуться. Илья от этого ещё сильнее, отчаяннее пытается вырваться, хоть и понимает, что это невозможно. Но сдастся он в последнюю очередь. — Климов, у тебя тридцать секунд, чтобы одуматься! — Илья постарался извернуться, чтобы злобно глянуть на соседа и показать, насколько он против происходящего, но поперхнулся словами, едва взглянул на лицо Серёжи. О, этот взгляд был настолько многообещающий, что становилось даже немного страшно за свою шкуру. Да и за попу тоже. — Се-Серёжа... Ты успокойся, хорошо? — А я спокоен. Ты единственный, кто тут нервничает, и я советую тебе... — Ты бы тоже нервничал, если бы тебя хотели трахнуть! — кричит Илья, перебивая парня, совершенно позабыв про наказание за это. Сильный шлепок снова прорезает воздух в комнате, а следом слышится очередной вскрик брюнета. Сережа недобро шипит что-то про спокойствие. Хотя он и сам уже точно не спокоен: член налился кровью и теперь пачкает выступающей смазкой трусы. — Прекрати это делать... У меня уже зад горит. Больно же... — Илья готов расплакаться. Поглаживания Серёжи заставляют кожу гореть и покалывать. И руки у него горячие. И губы тоже. Да даже этот блядский язык, которым он сейчас ведет по шее, руками стягивая жакет и отбрасывая на другую кровать, горячий. Чтобы снять рубашку, он переворачивает Илью, укладывая на кровать спиной. Придавливает собой, правой рукой расстёгивает пуговки на рубашке, а Илья напрягает всё, что можно, лишь бы не касаться разгоряченной кожей простыни. — Ммм, переверни обратно, — почти хнычет он, усиленно пытаясь держать ягодицы на весу, что, учитывая лежащего на нем Серёжу, было очень и очень сложно. Серёжа только сильнее налегает на него, почти полностью обездвижив. — Климов, мать твою, переверни меня!! Мне больно! — Сейчас будет ещё больнее! — обещает Серёжа, отбрасывая рубашку в сторону, и принимается выцеловывать плоскую грудь, щипая соски и оставляя яркие засосы. Взяв один сосок в рот, начинает посасывать и слегка прикусывать, из-за чего Илья ошарашенно вскрикивает, понимая, что это начинает ему нравиться. Зад до сих пор горит, грудь горит от поцелуев, а сам Илья равномерно покрывается румянцем. Старательно извернувшись, пытается оттолкнуть руками голову соседа от своей груди, но делает лишь хуже: он переходит на живот, проводя по нему языком, а после плавно спускается к ногам, до конца стягивая джинсы. Широко разводит стройные бёдра, придерживая за щиколотки и целуя внутреннюю сторону бедра, прекрасно понимая, что это возбуждает не хуже порнухи. — Я... Я сдаюсь. Слышишь, я сдаюсь! — Илья опускает руки на кровать, отпустив плечи Серёжи. Да, он сдался. Просто так. В конце концов, он понимал, на что идёт. — Но я не хочу, чтобы меня просто выебли. Если ты сделаешь это сейчас, то знай: во-первых, я остаюсь здесь, в этой комнате, а, во-вторых, мы будем встречаться... И только попробуй сейчас возразить! — Серёжа прикусывает тонкую кожу, а потом согласно кивает. И Серёжа уже готов продолжать, если бы не стук в дверь. Сначала он пытается игнорировать и лишь ласкает Илью, но после десятого раза понимает, что это что-то важное. Или кто-то камикадзе. Нехотя отрывается от тела парня, всего украшенного яркими засосами, шепнув: «Сейчас вернусь», — и подходит к двери, открывая её ключом и видя на пороге Дениса. — Где Илья? — серьёзно спрашивает парень, злобно глядя на Серёжу, пусть и понимает, что достает он ему только до плеча и выглядит не очень-то убедительно. — Илья? Здесь. А что? — холодно интересуется Климов, только сейчас припоминая, что этот Денис — близкий друг того парня, что сейчас лежит в его кровати. — Только не говори, что ты собираешься и его трахнуть! — зло шипит парень, на что Серёжа лишь пожимает плечами. — Ну почему сразу «и его»? Он будет первым из всех моих соседей, кого я хочу качественно отлюбить, — и, пока гость шокированно хлопал глазами и не понимал ровным счетом ничего, он быстро захлопнул дверь, щелкая два раза замком. Илья на кровати уже не лежал, как его оставили: он касался грудью и коленями постели, сильно прогнувшись в спине и отставив попу. Лицо он прятал в подушку, обняв её для верности ещё и руками. — А ещё сильнее прогнуться можешь? — соблазнительно спрашивает Серёжа, положив руки на отставленные ягодицы и чуть сжав их. Илья протестующие стонет, но в спине прогибается, ещё сильнее отставляя бедра. — О, да, вот так и оставайся... — ноги у брюнета дрожат, когда Серёжа спускает с него те белые трусики с кружевом, которые были куплены им буквально на днях специально к этому дню. — Ты всё же готовился... — указательный палец скользит по гладко выбритой промежности, а Илья напрягается всем телом, чувствуя прикосновения в такой части тела, понимая, что сейчас он абсолютно беззащитен. Бельё падает на пол. — Ты ведь полностью подготовился? — Илья от смущения не может вымолвить и слова, но сипло выдает: «Да, полностью». — Мне осталось только растянуть, так? — Серёжа упирается пахом в промежность, нависая над Ильёй и проводя рукой по позвоночнику, тихонько целуя в шею. Тот кивает, ещё сильнее утыкаясь в подушку. Ткань шорт неприятно трет чувствительную кожу, но вот возбуждение от этого еще больше накрывает, подчиняя. Серёжа ненадолго отходит, а возвращается уже с непонятно откуда взявшейся смазкой и презервативами. И подходит он очень тихо: Илья даже не замечает его и каждый раз вздрагивает от неожиданности. — Ну что, готов? — презервативы ложатся рядом с ногой, а Илья слышит сначала шуршание одежды, несколько шагов, щелчок... Ноги от волнения разъезжаются и только лёгкие шлепки приводят в себя. Спина напряжена, а лёгкие поглаживания заставляют ещё больше сжиматься, чтобы окончательно не размякнуть. — Я готов. Но ты ведь помнишь про условие? — Илья поднял голову, через плечо глянув на Серёжу. — Естественно, — кивает он, выдавливая немного геля на пальцы. Мимолетно мазнув пальцами вход, проталкивает один палец. Другой рукой он поглаживает спину и всё ещё красные ягодицы. Илья мычит в подушку и краснеет, потому что помнит, какие после этого ощущения. — Потерпи немного, — шепчет Серёжа, добавляя второй палец. И Илья терпит, стоически мычит и пыхтит в подушку. Но не может сдержать удивленно-довольного вздоха, когда Серёжа находит то, что искал. А когда он уже намеренно давит туда же во второй раз, не сдерживает довольного стона. Тихого, в подушку. Но вот Серёжа слышит его и уже специально вгоняет пальцы глубже, каждый раз касаясь нужной точки. Собственный член уже едва ли не пульсирует от вида чужой дырки, так тесно обхватывающей грубо трахающие её пальцы. А чего только стоит вид её обладателя... — Давай, — просит этот обладатель, уже самостоятельно насаживаясь на чужие пальцы. И Климов даёт сполна: быстро раскатав латекс по члену, проводит по нему рукой в остатках смазки и, залив немного геля прямо внутрь, входит. Мышцы, даже тщательно растянутые, туго обхватывают возбужденную плоть, и брюнет не сдерживает болезненного ойканья. Кажется, даже немного вскрикивает, когда Серёжа делает первый толчок, но потом уже сам подстраивается, поднимаясь на руках и все так же прогнувшись в спине. — Отклонись на меня, — просит Серёжа, и эта просьба больше похожа на приказ. Илья послушно откидывается, упираясь лопатками в чужую грудь и тяжело дыша. Сам он красный от смущения и пытается прикрыть лицо ладонью. — Не закрывайся... — тихонько говорит Серёжа на самое ухо, отнимая ладонь от лица и переплетая чужие пальцы со своими. Второй рукой он приобнимает за талию, делая третий толчок. Рука брюнета обхватывает того за шею и чуть склоняет чужую голову над собой. Глаза застилает темная пелена, поэтому он буквально на ощупь находит чужие губы и крепко вжимается в них своими, вплетая пальцы в короткие темно-русые волосы на затылке. Серёжа срывается, грубо толкаясь и выбивая из Ильи стоны. Он щипает его за соски, трет их, теребит пальцами, оглаживает бока и в итоге впивается пальцами в ягодицу, чуть отводя в сторону и приподнимая. Кусает губы, шею и плечи, оставляя полукружья зубов на светлой коже, проводит горячим языком по позвоночнику, собирая капли пота и будто бы зверея от этого ещё больше. Он роняет брюнета на кровать, заставляя упереться локтями в матрас, а лицом в подушку, чтобы скрыть лихорадочный румянец. В комнате слышатся ритмичные шлепки и глухие стоны Ильи, пока шатен кусает его лопатки и иногда слишком сильно сжимает бока, давит на спину, заставляя прогнуться. В несколько движений руки брюнет доводит себя до разрядки, удовлетворённо расслабляясь и чувствуя, как внутри всё ещё двигается чужой член. Мышцы уже совсем расслабились и с пошлым хлюпаньем выпускают из себя излишки геля. Серёжа глубоко толкается ещё несколько раз, а после замирает, прикусывая кожу на плече любовника. Илья вскрикивает от неожиданной боли, чувствуя неритмичные толчки внутри, от которых хочется кончить ещё раз. И этот хриплый голос, который так возбуждающе проговаривает его имя... Серёжа выходит из тела брюнета, заваливаясь рядом. Презерватив завязанным мешочком падает на пол, а рука ложится поперек талии партнёра. Он довольно дышит в макушку брюнета, чувствуя, как собственное сердцебиение отдает эхом в словно бы пустой голове. Минут двадцать они молчат, отдыхая и переводя дыхание. Мысли в беспорядке роятся в голове и только потом выстраиваются в логическую цепочку: наказание-секс-награда. — Я правильно понимаю, что мы теперь пара? — Серёжа угукает, утыкаясь в шею брюнету. — Тогда потрудись объяснить, почему ты не дал мне времени, чтобы уйти. Ты ведь всем давал такую возможность. — Ты матерился, — коротко отвечает Серёжа. — Но ты тоже. Так почему? И почему мне нельзя ругаться, а тебе — можно? — спрашивает недовольно Илья, поворачиваясь лицом к уже своему парню. — Я странно реагирую на ругань из уст чужих людей, — уклончиво говорит Серёжа, пытаясь спрятать лицо в подушке. — Насколько странно? — У меня встаёт. Это достаточно странно? — почти шепчет он, и брюнет едва может расслышать его слова. А когда слышит, то хочет рассмеяться. — А ещё я влюбляюсь во всех своих соседей. И это моя беда. — Ну, не только твоя... — пожимает плечами Илья, старательно пытаясь не краснеть. — Пожалуй, нам суждено было встретиться. — Пожалуй, — легко соглашается Илья. — И кстати, я ведь раздолбай по природе своей, притом, с низким болевым порогом, а жить мы будем вместе, так что тебе надо научиться спокойнее принимать то, что некоторые люди могут иногда бросать вещи... — Или некоторым людям для профилактики показать, что с ними будет, если будут раскидывать свои вещи,— угрожающе продолжил Серёжа. — Ладно, я понял. Постараюсь поменьше разбрасывать свои вещи, — пообещал Илья, про себя клянясь раскидывать только серёжины вещи. А насчет профилактики, так это он только за. Особенно, если потом будет вот такое вознаграждение... Примечание: *найти квадратуру круга невозможно.