Безмолвие

У Локи Лаватейна волосы точно сотканы из алых рубинов, сплетённых меж собой нитями тончайшего шёлка, кажущегося ярко-оранжевым в свете мирно скользящего по небесному полотну заката. У Локи Лаватейна серые глаза, в которые горящими угольками вплелись, переливаясь, хитрость и усмешка, осевшая ещё и на губах — красивых и тонких, обнажающих ровный ряд белоснежных зубов. Юи закусывает щёку изнутри, нервно теребя подол короткой юбки и стараясь как можно реже моргать, а лучше и вообще не закрывать глаз — сознание каждый раз услужливо рисует на изнанке век его подробный образ, а ладони начинают покалывать от непреодолимого желания коснуться мягких прядей, перебирая их, пропуская сквозь пальцы. У Локи Лаватейна чувство юмора прямо пропорционально пониманию ответственности и контролю внутренних тормозов, которые, кажется, у бога отсутствуют и вовсе; Юи, нервно хихикнув, качает головой, отгоняя глупые мысли о том, что Локи мог продать даже их — неоценимо дорого, не отклеивая с губ циничной ухмылки. Фейерверки взрываются в небе плеядой соединенных меж собой в жарких объятиях искр, достигая самой густой тьмы ночного купола, усеянного игриво подмигивающими звёздами, и расщепляясь на миллионы разноцветных осколков. Кусанаги, вздрогнув, поражённо поднимает голову вверх, с восхищением растягивая губы в счастливой улыбке и обхватывая руками плечи, что сквозь одежду ласкает холодный, резвящийся ветер — Зевс предупреждал, что скоро в Академии наступит осень, и теперь прохлада заметно присыпала ночь, жаждя омыть собою нерадивых учеников, гуляющих по ночам. В душе Локи Лаватейна взросла, точно жёлтый одуванчик сквозь грязно-серый асфальт, странная любовь к фейерверкам — красным, зелёным, синим и фиолетовым, калейдоскопом вращающимся в причудливых, спиральных танцах. И бог совсем не заботится о том, чтобы скрыть свою новую страсть от чужих глаз — подтверждение тому рассыпается в воздухе ярким заревом блестящих ниточек атомов. Юи замирает, чувствуя на шее тёплое дыхание, а на животе кольцо сильных рук; большой палец водит узоры вокруг её пупка, обжигая дорожками расплавленного огня даже сквозь светлую ткань. Слух обволакивает немного едкий шёпот: — Как тебе вид, котёночек? — Локи едва ощутимо касается губами тёмных волос на затылке девушки, скорее имитируя нежность, нежели пытаясь проявить её всерьёз; однако Юи улыбается шире, прижимаясь спиной к горячей груди и ловя те неуловимые крохи близости, что временами дарит ей бог. Высоко над головами смущённо взрывается столп кровавых брызг, циановые ленты вплетаются в безоблачное небо, а длинные пальцы увереннее гладят нежную кожу, опускаясь на округлое бедро. Юи краснеет, но взгляда от искрящего неба не отрывает, покорно ожидая, когда на звёздном фоне вспыхнет последний огонёк. Говорить не хочется — достаточно просто чувствовать его прикосновения и вдыхать терпкий запах дыма и, кажется, миндаля, что исходит от стоящего позади неё юноши. Ведь им обоим всё понятно и без лишних фраз. Ведь фейерверкам слова не нужны.