Один шаг до интереса

Искусственный свет высоких ламп заливал пространство магазина, отражался от белого, начищенного до блеска пола, так, что слепило глаза. Все вокруг казалось противно-стерильным, как в больнице. Больницы Хейваджима Шизуо не переносил с раннего детства, когда туда его забрасывали мало-мальские переломы и ссадины. И на этом фоне темные, насыщенно-яркие полки с продуктами казались особенно выделяющимися. Наверное, это какой-то дурацкий прием из покупательской психологии, которые так часто используют менеджеры и о которых предупреждают в Интернете. Чтобы продать побольше и так далее и тому подобное. Шизуо вздохнул и затянулся. Глупо стоять перед полкой уже десять минут с блестящей металлической корзинкой в руках и со смятым списком продуктов. И решать, какой соевый соус лучше всего купить. Вон тот, с желтой этикеткой, или этот, с красной. - Шизу-ча-ан, покупаешь продукты? Ты такой милый! За спиной привычно, как из воздуха, возник Орихара, кривляясь и складывая противные мелкие ручонки на груди, показательно умилялся. Шизуо сделал еще пару затяжек. - Какой лучше купить? - и ткнул в полку с бутылочками. Да, определенно, стоило сдержать себя, чтобы увидеть вытянувшееся лицо зловредного информатора. Бармен фыркнул дымом. - Ну, так как? - Вот этот, - Изая все еще находился где-то там, далеко. Оценивающе смотрел на своего извечного "любимого" противника. Видимо, не понимал, почему тот не срывается с места, не вырывает с корнем дорожные знаки и не бежит за ним через половину района. Шизуо послушно взял соус с зеленой этикеткой, надеясь, что он подойдет и его не пошлют за еще одним. Все-таки, глупая это идея - внести очередность в покупку продуктов. Зазвонил телефон. Не обращая внимания на стоящего рядом и прислушивающегося Изаю, Шизуо принял вызов. - Ты сегодня задержишься? - голос на том конце был спокойным и мягким. И немного улыбчивым. Такому невольно хочется улыбаться в ответ. Шизуо посмотрел на корзинку, на список продуктов и скривился в ухмылке. - Нет, через полчаса буду. За продуктами зашел. - Хорошо, тогда ставлю рис. Не опаздывай. - Да, дорогая, - убейте, но не съязвить не получается до сих пор. - Сегодня будешь спать на диване, - в тон ему пропел собеседник. На фоне слышалось громыхание кастрюли, звук включенной воды. И ведь наверняка снова утопит мобильный, который сейчас держит между плечом и ухом. Неуклюжий. - У нас нет дивана под мой рост, - Шизуо положил в корзинку упаковку булочек, яйца и банку кофе. - Тогда на запасном футоне. - Его у нас тоже нет. Недолгое молчание. - Что ж, видимо, придется тебя простить. - Угу. - Все, жду. Не опаздывай. Убрал мобильник в карман и снова затянулся. - Твоя девушка? - Мой парень. - Хм. Непонятно, что за реакция. И какого ответа ожидала блоха. Бармен пожал плечами и направился к кассе. Шинра считал, что все проблемы растут из сексуальной неудовлетворенности. Мол, гормоны играют и не находят выхода, кроме как в агрессии. Надо будет попросить даллахан отнять у него книжки по психологии, особенно фрейдовские. Кстати, сама Селти трогательно думала, что все дело в детской недолюбленности, нехватке ласки. Ну, а Каска просто ждал, когда же братец повзрослеет. Все, повзрослел. И уже бегать за блохой так не хочется, хотя эта его всезнающая мина изрядно бесит. И появляется иногда желание размазать ее кулаком, до боли, чтобы хрустнули кости, потекла горячая кровь. Если она вообще есть у Орихары, в чем Шизуо сомневался. Желание было таким слабым, что справиться с ним не составляло труда. Заразился дурацким всепрощением и добротой. Но почему-то не против. Шизуо оставил Изаю позади, покачивая пакетом, закуривая новую сигарету, не спеша направлялся к своей квартире. Их квартире. Чертовски приятно, когда тебя кто-то ждет. Даже если нет самого человека, по готовому ужину, завернутому в фольгу и стоящему возле микроволновки, по свежему полотенцу в ванной можно догадаться, что его ждали. Всегда. - Я дома! Квартиру заливал свет ламп, но в отличие от магазинных, мягкий, приятный, немного приглушенный. - Привет, - Тсуна вышел из кухни, вытирая руки полотенцем. - С возвращением. Подпрыгнул, ткнулся губами в губы, смешно, как маленький щенок. И, выхватив пакет, умчался на кухню. Шизуо хмыкнул, разулся и пошел переодеваться. Каждый раз ему казалось, что, переступая порог, он пересекает некое невидимое поле. Которое отсекает его от должности телохранителя Тома, от звания сильнейшего человека района. Оставляет их там, в общем коридоре. А здесь остается просто Хейваджима Шизуо. На столе уже расставлены тарелки с горячим ужином, чашки для чая и деревянные палочки. Они пробовали и готовку поставить на очередность, но после того, как Шизуо чуть не спалил всю кухню, после того, как Тсуна попробовал его "шедевр", однозначно было решено, что готовить в доме будет только Сада. - Приятного аппетита. Познакомились они, как знакомятся сотни людей по всей стране. Смешной мальчишка за кассой в любимом магазинчике Шизуо вручил ему сигареты, сдачу и свое "Спасибо за покупку". И еще раз, и еще. А потом и вовсе притащил раненого вышибалу к нему домой, перебинтовал, уложил на футон. А когда тот попытался подняться, чтобы идти мстить, успокоил ударом вовремя подвернувшегося чайника по голове. Так и познакомились. Когда Сада Тсуна перевязывал голову, разговорились. Через полгода съехались, выбрали одну квартиру, в более благополучном доме, тем самым напугав до полусмерти соседей, которые определенно были в курсе, кто в Икебокуро носит черно-белую униформу бармена и синие солнечные очки. - Каска звонил. Сказал, что сможет приехать на выходные. У него там отменили кое-какие съемки, часть перенесли, так что выберется. Семье в лице брата Тсуна тоже понравился. Хотя и смущала поначалу равнодушная физиономия Хейваджимы-младшего. У Тсуны не было никого. Он не говорил о родителях, друзьях. Почему перебрался в Икебукуро и вообще, откуда перебрался. Шизуо не знал о нем ничего. И в то же время знал очень много. Какие сладости любит, какие книги читает, как любит отдыхать и какие передачи смотреть. Как целуется, как стонет, как спит. Он знал о нем практически все необходимое. Остальное было неважно. - Снова напрашивается на твои онигири, - фыркнул бармен. Тсуна улыбнулся, щелкнул его по носу. И коротко поцеловал. Готовить он не умел, хотя и не в такой степени, как Хейваджима. Научился. Как Шизуо - курить на балконе и не попадать в неприятности. Ну, насколько это вообще возможно в их районе. - Селти с Шинрой обещали заглянуть, - вспомнил он о дневном звонке друга. - М, когда? - Тсуна облизывал палочки от остатков соуса, и Шизуо на какое-то время подвис. - Послезавтра. - Ладно, тогда и им тоже онигири. И ты моешь посуду! - Да, дорогая. - Подкаблучник, - пропел Тсуна. Пару секунд они смотрели друг на друга, затем Сада первым сорвался с места, желая избежать справедливого возмездия. Шизуо помчался за ним. - Я покажу тебе, кто здесь подкаблучник! На стороне Тсуны был его мелкий рост и маневренность, на стороне Шизуо - сила, длинные руки и злополучный диван, на который он в конце концов швырнул пойманную добычу. Тсуна задыхался от смеха, грудь его бурно поднималась, а глаза горели жаждой. Внутри словно танцевало пламя. В такие моменты Шизуо казалось, что его парень способен зажечь огонь одной лишь силой мысли. - Сдаюсь, - прошептал Тсуна практически в самые губы. Шизуо с рыком подтвердил свою победу. Посуда так и осталась стоять на столе до самого утра. Мыл ее чертыхающийся, потирающий поясницу Сада. Орихара Изая любил людей. Любил их противоречивую, но такую предсказуемую натуру. Любил играть на слабостях и сильных сторонах, подкидывать им собственные карты, собственные мысли. Это ведь не так сложно - словечко тут, словечко там, и вот уже человек во власти собственных домыслов и фантазий. И его совершенно не волнует, насколько они реальны, есть ли под ними логическая опора. Самые умные, самые сильные люди прокалывались на моменте взаимоотношений с окружающими. Шизу-чан тоже был противоречив и до какой-то меры предсказуем. Только вот не был он человеком. Кем угодно: монстром, чудовищем, но не человеком. Изая не был готов любить его, как и всех остальных. Нет, Шизу во всех отношениях оставался особенным. Игрушкой, телохранителем, прекрасным исполнителем для большинства планов Изаи. И тем веселее было видеть его лицо в момент осознания, что его попросту использовали. Что один информатор сделал грязную работу его руками. Великолепно. Это доводило практически до экстаза. Изая подсел на это выражение лица, как на самый совершенный наркотик. Но чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Реальность ударила со всего маху об землю в тот самый момент, когда Изая ни черта не был к этому готов. Нет, конечно, он подозревал, что Шизуо рано или поздно повзрослеет. Да и его холерический темперамент уймется со временем. Но не был готов, что это произойдет так неожиданно. И с чужой - не его - помощью. Сада Тсуна раздражал. Потому что приблизился к Шизу-чану практически вплотную. Потому что вытеснил самого Орихару куда-то на периферию. Изая не соглашался играть второстепенные роли, это не его. Тсуна раздражал, потому что шел против логики. Информатор и его готов был причислить к чудовищам, лишь бы иметь право не любить, как остальных людей. Но это означало бы, что они в одной группе с Шизуо. Неправильно, нелогично. Что мог найти буйный Хейваджима в кротком, блеклом пареньке. Вечно растрепанная шевелюра, острые коленки, просторная одежда и большие - не японские - карие глаза. Впору заподозрить иностранца, но говорил Тсуна без малейшего акцента. Иногда в его глазах разгоралось пламя. То же, что любил будить Изая в Шизу-чане. Разве что более сильное, более могущественное. И полностью подконтрольное своему владельцу. В такие моменты Орихара ощущал, как ходит над пропастью, над огненной бездной. И ему это нравилось. Он хотел получить себе Тсуну, как и Шизуо. Но тот напрочь отказывался играть по правилам информатора, никуда не встревал. Не становился поводом для шантажа, причиной конфликтов. Он вел раздражающе скучную, серую жизнь, работал в магазине, прогуливался с Каской, сидел в гостях у Селти с Шинрой. Противно семейное времяпрепровождение. Он губил свое пламя, нарочно глушил его. И отдавался со всем жаром только Шизуо. Изая случайно увидел их в темном переулке, как бармен прижимал Тсуну к стене, вдавливал своей грудной клеткой, а руки, сжатые в кулаки, крошили стену. Тсуна прогибался, постанывал и кусал губы. Больше всего поразила Изаю кровь на губах Шизу-чана. И полыхающие огнем глаза его партнера, когда тот, урча, слизывал эту кровь. Во рту пересохло, появился кислый привкус - настолько захотелось самому попробовать кровь Шизу-чана. Задумавшись, он - вот идиот - пропустил движение сбоку. И тяжелый удар по голове. В ушах зашумело, а перед глазами заскакали сияющие мушки. Наверное, он слишком увлекся. Орихара Изая. Орихара Изая. Какое мирное имя. И какой немирный человек. Тсуна усмехнулся, отодвинул компьютер и крутанулся в кресле, с удовольствием наблюдая, как смазывается мир вокруг. "Если не вернется, значит, никогда твоим и не было". Кажется, так говорится о любви. Тсуна так говорил о дружбе. Реборн. Это имя он произносил шепотом до сих пор, даже спустя шесть лет. Чтобы не накликать. Репетитор сбивал из них команду по спасению Вонголы из полной задницы, в которую умудрились попасть взрослые, опытные мужики и мафиози. Тщательно, как овощи в магазине, он отбирал и проверял каждого, соотносил их личностные характеристики. Разумеется, если бы появилась дружба, было бы куда проще. Но и так неплохо. О какой дружбе может идти речь, если они даже толком не знакомы? Если все их общение раньше сводилось к коротким встречам на переменах, когда они проходили мимо друг друга и даже не задумывались над именами того, кого только что видели. Как можно дружить с человеком, который в одну секунду пытался взорвать тебя, уничтожить, а в другую - униженно стоит на коленях и просит стать Правой рукой. Заместителем. Ками, какой же бред! Ты проиграл более слабому противнику, не имеющему никакой подготовки. И ты еще хочешь стать вторым человеком в семье? Смешно. Как можно дружить с человеком, который во главу угла ставит собственные интересы и принципы, который никогда не слушает, не обращает внимания? Который подвергает сомнению авторитет "руководителя". Да будь ты хоть трижды таким атрибутом, если ты в семье, должен соответствовать. В четырнадцать взрывы, побудки, экстремальные крики - это весело. Потом уже устаешь от них, устаешь от косых взглядов людей, простых прохожих. Устаешь быть главным клоуном в родном городе. Когда не можешь пройти и метра, чтобы в тебя не ткнули пальцем и не засмеялись за спиной. Это все можно пережить, когда за спиной есть такие же неадекватно ведущие себя люди. Но когда они уезжают, становится трудно жить под градом общественного мнения. В том и плюс команды - каждого члена в ней можно легко заменить. Когда они уехали, Тсуна созвонился с Бельфегором и слил ему информацию по новому боссу, по оружию и техникам "вонголят". А в обмен попросил сделать ему новое имя. Принц великодушно согласился. Теперь у Сады Тсуны самая чистая биография, никак не связанная с мафией. И прекрасный любовник - Хейваджима Шизуо. Как, как от мыслей об Орихаре он перешел к Реборну? Глупость какая лезет в голову. А все потому, что боится, что однажды мафия напомнит о себе. И сотрет его налаженную жизнь, в которой есть место черно-белому костюму бармена, летающим автоматам с газировкой, очередности на покупку продуктов, прогулкам с известным актером, обедам с безголовой Черной всадницей. Он просто боится. Что однажды Шизуо уйдет от него к Изае. А Тсуна не станет останавливать. "Блоха" всегда интересовал бармена больше всего на свете. В начале их знакомства не проходило минуты, чтобы тот не упомянул в разговоре Орихару. Согласен, язвительный, харизматичный информатор с миной всезнайки чем-то цеплял. Красными глазами, своей манерой подкрадываться неожиданно и всматриваться в глаза, отчего сохло в горле, и хотелось облизнуть губы. Что он там искал, так завороженно и крепко? Тсуна не знал, но боялся, что Изая найдет. Потому что... им слишком просто увлечься, слишком просто задуматься над тем, каковы на вкус тонкие губы, и как горят вожделением красные глаза. Чертов Шизуо, это он заразил Тсуну своим странным вирусом-одержимостью. В Саде еще осталось что-то от Савады, потому как он не собирался изменять и уж тем более пытаться соблазнить информатора. Но своего интереса тоже не отрицал. Как и Шизуо. Шизу-чан. Хлопнула входная дверь. - Тсуна, ты дома? - Да, - парень вышел в коридор. И удивленно приподнял брови. Через плечо Шизуо перевешивалась фигура небезызвестного информатора. Безвольно моталась рука в рукаве черной с мехом куртки. - Клади его на кровать, - Тсуна помчался в спальню. В одном Шизуо был прав точно: диван был слишком маленьким, на нем можно только сидеть, но никак не лежать. - Я позвоню Шинре. Шизуо послушно и даже как-то аккуратно сгрузил информатора на кровать, стащил куртку. И почему-то отвел со лба пряди тонких, как паутинка, волос. Тсунаеши грустно усмехнулся, набирая номер доктора. Через десять минут Шинра уже прибыл в компании обеспокоенной Селти. Перемотал Изаю, вколол обезболивающее, констатировал перелом двух ребер, замотал еще туже, констатировал отсутствие сотрясения мозга. И прописал постельный режим с запретом на перемещение. После чего вышел из квартиры. Через пару минут взревел под окнами мотоцикл. - Ложись к нему, - Тсуна усмехнулся, пошел на кухню. Схватился за раковину руками. Интуиция, проклятая интуиция, почему она не предупредила его? Сейчас его мир мог разрушиться. А он даже не будет сопротивляться. Потому что любит Хейваджиму. И Изая его интересует. Шизуо оказался за его спиной, развернул, схватил за воротник и приложил о стену. - Какого черта? - прорычал он. - Какого черта ты творишь, Сада? Тсуне хотелось рассмеяться. Шизуо звал его по фамилии только когда злился. - Ты мне скажи, - просто ответил он. Проклятая гиперинтуиция Вонголы не давала и шанса на самообман. Он видел, он знал, что это больше, чем просто интерес. С обеих сторон. А он - лишь третий лишний. Шизуо прочел все по его глазам, по сжатым до боли губам, отведенному в сторону взгляду. - К черту, - резко произнес. И потащил Тсуну за собой в спальню, не выпуская из рук воротник. Ноги болтались над полом, все же бармен был гораздо, гораздо выше Сады. Изая, бледный, как моль, лежал посреди кровати. Без своей маски ехидны и вредины он выглядел моложе. Беззащитнее. Шизуо деловито положил Тсуну с одной стороны от информатора, сам лег с другой и прижал обоих длиннющей рукой. - Что... что ты творишь? - Ты мне скажи, - фыркнул Хейваджима. Тсуна читал его взгляд и не мог поверить. На такой вариант он даже не рассчитывал. - Думаю, надо подождать, пока блоха очнется. Вряд ли он обрадуется, если мы займемся сексом без его участия. Тсуна усмехнулся. - Ты уверен, что участие будет? Бармен пожал плечами, перевернулся на спину. - Я не знаю. Еще полгода назад сказал бы, что запутался. А сейчас... повзрослел. - Получил ласку и сексуальное удовлетворение, - ехидно поддел бывший Савада. Настроение улучшалось. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Ему нравилась сила и страсть Шизуо, его доброта и напускная грубость. И интересовал Орихара Изая. Когда он сделал этот шаг - от безразличия до интереса? Так ведь и до любви недолго. Проверено с Шизуо. - Меньше общайся с Шинрой на психологические темы, - покачал головой бармен. - Все, спокойной ночи. - И даже не дашь мне раздеться? - Обойдешься. Сегодня уж точно. Тсуна прижался к теплому, такому беззащитному информатору, зарылся лицом в подушку. - Потерплю. У Изаи было множество пробуждений в жизни, странных и нормальных, классических. Но до этого как-то не получалось просыпаться от того, что кто-то сопит ему в шею. С двух сторон. Сестры даже в раннем детстве не позволяли себе забираться в постель к брату, а групповушками он не увлекался. До последнего времени. В горле пересохло, хотелось пить. Как только он поморщился, к губам прижался стакан с холодной водой. Изая справедливо предположил, что если бы его хотели убить, сделали бы это, пока он был беззащитен. И спокойно осушил весь стакан. Затем попытался открыть глаза. Светлая комната, шторы на окнах приспущены, так, чтобы свет не был слишком ярким и болезненным для чувствительных глаз. Напротив кровати - дурацкая картина то ли с морем, то ли с горами. Издалека понять эту абракадабру мазков кистей не представлялось возможным. Чуть повернув голову вправо, Изая обнаружил мирно спящего Хейваджиму, уткнувшегося носом в шею информатору. Стало не по себе от мысли, как эта орясина приняла подобное положение, устраивалась поудобнее. Страшно и... сладко. Как там говорится? Запретный плод.... Изая повернул голову в другую сторону. Ему немного смущенно и в то же время решительно помахал ручкой Тсуна. - Что я здесь делаю? - Лежишь, - пожал плечами Сада. - Тебя принес Шизуо вчера, ты был избит. Мы вызвали Шинру, чтобы он подлатал тебя. Какое-то время лучше не совершать резких движений - два ребра сломаны. "Мы". Почему-то это ударило больно. Но с другой стороны... они оба лежат с ним в одной кровати. Это зажигало привычный азарт в крови брюнета. Тсуна усмехнулся, словно понял и перегнулся растолкать Шизуо поцелуем. Изая слегка застонал, когда ему на живот невесомо легло горячее после сна тело. Организм отозвался неоднозначно на близость интересующего объекта. - Проснулся, блоха? - Хейваджима приоткрыл один глаз. Непривычно было видеть грозу Икебокуро таким сонным и расслабленным. Изая даже позавидовал Тсуне: тот имеет возможность наблюдать подобное каждый день. - И проснулся, и поздоровался, Шизу-чан, - согласился Изая. - Верно, Тсуна-кун? Он выгнул бровь и красноречиво посмотрел вниз, где рука шатена упиралась в бедро, рядом с самым интересным. Тсуна вспыхнул. Шизуо хмыкнул. И оба запустили руки под одеяло. Красные глаза Изаи расширились от удивления, он не устоял, выгнулся, когда члена коснулись две такие разные руки. Его удержали в ровном положении. - Тебе нельзя резко двигаться, - проговорил Тсуна. Провокатор мелкий. Двигаться нельзя, а рукой двигать - можно. Изая чуть не рассмеялся от каламбура, но охнул - в этот момент шеи коснулись горячие губы. С двух сторон. Он прикрыл глаза и решил просто наслаждаться. Когда еще выпадет такая возможность? Жесткая, крепкая рука Шизу-чана, с легкостью вырывающая дорожные знаки. Эта опасность лезвием проходилась по коже, холодком - по нервам. И ладошка Тсуны, слегка мозолистая, маленькая, искусная. Уме-елая. И эти поцелуи. Шизуо не умел быть нежным - он покусывал кожу, оставляя засосы и следы. А Тсуна не мог быть жестоким, он ласкался, облизывал, нежил. Единение противоположностей сводило с ума. Изая долго не продержался, со стоном выгнулся и кончил. Шизуо пошел отмываться, бурча себе под нос что-то о вредных блохах, которые пинаются во сне. А Тсуна с исследовательским интересом смотрел на испачканную руку, затем кончиком лизнул, чуть-чуть, самую капельку. Глаза Изаи вновь вспыхнули, когда парень посмаковал немного вкус, рассматривая потолок, и удовлетворенно кивнул. Затем улыбнулся информатору, наклонился и поцеловал. Нежно, коротко. - Подумай об этом. - Он вернется? Шизуо с Тсуной стояли на балконе, смотрели вниз, где от их подъезда уходил, подпрыгивая, самый неугомонный человек Икебукуро. - Мы сделали свои ставки, - пожал плечами Тсуна. Откинулся на спину любовника. - Изая Орихара - как кошка. На него нельзя надавливать. Думаю, его отношение ко мне... изменилось. - То есть? - не понял бармен. - Теперь я из обычного человека стал тем, кто его... интересует. - Хм. Жизнь вернулась в привычную колею, Шизуо ходил по Икебукуро с Томом, Тсуна работал в магазине. И оба ни слова не говорили о пропавшем куда-то информаторе. Тот объявился сам. Поздно вечером раздался звонок у двери. Любовники переглянулись, пошли открывать. На пороге стоял Орихара Изая с сумкой через плечо и кривой ухмылкой. - Я тут подумал, - он прошел в квартиру. - Согласен, если выделите мне полочку в ванной. Тсуна переглянулся с Шизуо. Тот прислонился лбом к стене и бормотал о блохе, которую нельзя убивать, пока не трахнет. Бывший Савада пошел освобождать затребованную полочку. Пожалуй, свой шаг от безразличия до интереса сделали они все. И это будет... феноменально.